Текст книги "Охотник за головами"

– Нет-нет, вы меня не так поняли! – испугался Аветисов и торопливо вылез из машины. – Я ничего такого… я вовсе ничего не предлагал…

Неожиданная реакция гаишника всерьез испугала его. Прежде все конфликты с доблестными стражами правопорядка запросто утрясались при помощи одной-двух хрустящих купюр, и проблем не возникало, но этот сержант вел себя так странно… И они были одни на этой пустынной зимней дороге, если не считать болтливой дурехи в машине…

Николай Афанасьевич почувствовал, что у него действительно могут быть колоссальные неприятности. Сержант явно не в духе, и с него станется на самом деле обвинить его в даче взятки и в чем-нибудь еще похуже…

– Вы меня не поняли… – повторил он заискивающим тоном.

– То-то! – Гаишник, видимо, успокоился и, обойдя машину, поманил к себе пальцем водителя: – Багажник откройте, пожалуйста!

Николай Афанасьевич торопливо открыл багажник и предъявил несговорчивому стражу порядка его содержимое.

– Это что такое? – радостным голосом, в котором звучало предчувствие раскрытия правонарушения, осведомился сержант.

– Это колесо запасное… – промямлил Аветисов, в скверном предчувствии пытаясь оттянуть время.

– Я вас не про запасное колесо спрашиваю! – Голос сержанта набрал грозную начальственную мощь и даже перестал звучать гнусаво и простуженно. – Я вас спрашиваю про содержимое вот этого мешка! – И он указал пальцем на огромный мешок болтливой деревенской дуры.

– Я про этот мешок ничего не знаю! – с истериче—ским испугом воскликнул Николай Афанасьевич. – Этот мешок не мой!

– Да, конечно, это я вам его подкинул! – Сарказм в голосе сержанта был такой густой, что ложка в нем стояла.

– Нет, я не это хотел сказать… Мне никто его не подбрасывал…

– А если никто не подбрасывал, тогда немедленно его развяжите и предъявите его содержимое для досмотра!

Как только Николай Афанасьевич вышел из машины и включился в оживленную дискуссию с «инспектором ГАИ», Лола сбросила маску деревенской растелепы и в бешеном темпе начала обыскивать машину. Первым делом она проверила бардачок, но там, как и следовало ожидать, не оказалось ничего особенно интересного – карта Петербурга, карта автомобильных дорог Ленобласти, пачка «Данхилла», зажигалка, теплые перчатки… Довольно неожиданной находкой оказалась упаковка презервативов «Визит», и Лола порадовалась предусмотрительности господина Аветисова, который, как юный пионер, всегда готов, однако времени на веселье у нее не было: вряд ли разговор с придирчивым «гаишником» будет слишком долгим…

Лола внимательно оглядела салон. Леня, конечно, мог ошибаться, но после того как он гениально просчитал действия Аветисова и поймал его в эту ловушку, Лола склонна была доверять его интуиции. Аветисов после угрожающего звонка наверняка забрал папку с компроматом из деревни Запечье, чтобы перепрятать в другое, более надежное место, и сейчас злополучная папка должна быть здесь, в машине. Багажник она осмотрела – конечно, очень поверхностно, там вполне мог быть настоящий тайник, но это уже выше ее скромных возможностей, а вот салон…

Она подняла резиновый коврик в ногах водительского места. Под ним не было ничего. Обернувшись к заднему сиденью, ощупала чехлы. Они плотно прилегали к сиденьям, ничего постороннего под чехлами не прощупывалось. Лола дернула на себя одну из подушек… И подушка поддалась ее усилиям и легко сдвинулась с места. Лола потянула сильнее и вытащила обтянутую велюром подушку.

Под ней оказалось квадратное углубление, на дне которого покоилась самая обыкновенная, довольно тонкая пластиковая папка, перехваченная розовой резиновой петелькой.

– Немедленно предъявите содержимое мешка для досмотра! – повторил грозный сержант, надвигаясь на Николая Афанасьевича.

Аветисов понял, что худшие его подозрения подтверждаются. Что там, в этом проклятом мешке? И ведь теперь не докажешь, что он не имеет к мешку никакого отношения! Трясущимися руками он пытался развязать мешок, но проклятая веревка никак не слушалась. Сержант заглядывал через плечо, чем еще больше нервировал и без того доведенного до крайности человека.

– Что у вас там такое? – спросил безжалостный Снегиренко. – Почему вы так нервничаете?

– Там ка… кабанчик… – проговорил Аветисов заплетающимся языком. Веревка никак не развязывалась, и в голову ему полезли всякие ужасы. Вдруг в мешке вовсе не несчастный кабанчик, а труп, то есть настоящий, человеческий труп, который эта подлая болтливая девка хотела перевезти в его машине? Она сказала, что кабанчик весит восемьдесят – девяносто килограммов… самое то для трупа! А теперь она ото всего отопрется, скажет, что не имеет никакого отношения к мешку в багажнике, и спихнет свой труп на ни в чем не повинного водителя…

Наконец, почти обломав ногти, он развязал веревку и торопливо растопырил горловину мешка.

На него пахнуло густым тоскливым запахом бедности и болезни. Мешок был под завязку набит старым никчемным тряпьем – таким, которое принимают на пунктах приема вторсырья для последующей переработки в бумагу. Принимают по двадцать копеек за килограмм.

– Кабанчик, значит? – спросил сержант Снегиренко, издевательски уставившись на несчастного водителя. – И где же, интересно, ваш кабанчик? И зачем вы ввели следственные органы в заблуждение?

Патрульный сержант ГАИ (или ГИБДД, что то же самое) – это вовсе не следственные органы, это был явный перебор, но несчастный Аветисов не обратил на это никакого внимания. Он обреченно заглянул в проклятый мешок и негромко проговорил:

– Она сказала, что это кабанчик…

Сержант выглядел так, как будто только что задержал серийного убийцу, грозу Кологрива и Крыжополя.

– Интересно, куда это вы везете такое тряпье на своей иномарке? Да эти тряпки не годятся даже на то, чтобы вашу «тойоту» протирать! Согласитесь, что это выглядит очень подозрительно!

Николай Афанасьевич разевал рот, как выброшенная на берег рыба. Он хотел объяснить, что не имеет никакого отношения к проклятому мешку, но сержант не позволял ему вставить слово.

– Вынимайте немедленно все это тряпье из мешка! У вас, наверное, под тряпками что-то спрятано!

Задыхаясь от омерзения, Аветисов принялся выбрасывать тряпки на снег. Дело шло удивительно медленно, мерзкие тряпки не хотели вылезать на свет, цеплялись друг за друга, запутывались бесформенными клубками. В глубине мешка ощущалась какая-то плотная тугая масса, и Николай Афанасьевич в ужасе ожидал, что сейчас вытащит наружу что-то чудовищное, а подлый сержант наблюдал за ним радостно горящим взором и угрожающе держался за кобуру…

Но когда Аветисов вытряхнул из мешка все его содержимое, оказалось, что в нем не было ничего страшного – всего лишь грязный детский полосатый матрасик с корявой чернильной надписью «ноги» на одном конце, напоминание о детсадовском комфорте советских времен.

– Это все, – растерянно произнес Николай Афанасьевич, разогнувшись и оглядев рассыпанную по дороге груду тряпья.

– Все? – возмущенно повторил сержант. – А зачем вы эту дрянь везли?

– Да не мое это! – в который раз повторил Аветисов. – Это ее мешок!

– Ее? – снова как попугай повторил сержант. – Кого это – ее?

– Да пассажирки! Я ее подсадил, а она сказала, что в мешке кабанчик, все уши про него прожужжала…

– Та-ак! Значит, гражданин Аветисов, частным извозом подрабатываем? А налоги, конечно, не платим?

– Да ничего я не зарабатываю! – простонал Аветисов чуть ли не со слезами в голосе. – Что с нее возьмешь? Пожалел, что стоит на морозе, и подсадил…

– Пожалели, значит… – проговорил сержант, медленно обходя машину. – А кого это вы, интересно, пожалели? Где ваша пассажирка?

– Как – где? – холодея, переспросил Николай Афанасьевич. – Ясно где, в машине, на переднем сиденье…

– Да? – с веселой злостью проговорил гаишник. – И где же она, ваша пассажирка? Я ее лично не вижу!

Аветисов догнал сержанта и уставился на переднее сиденье, где несколько минут назад сидела румяная деревенская болтушка.

Сейчас в машине никого не было.

– Но она была! Она сидела! – потерянно бубнил Аветисов. – Я ее подсадил… Да вы же сами ее видели…

– Я лично никого, кроме вас, в машине не видел, – немедленно отрекся сержант Снегиренко, – а если у вас случаются зрительные галлюцинации, то вам нельзя управлять транспортными средствами.

– Но мешок…

– Вот и я удивляюсь: зачем вам этот мешок с макулатурой?.. Ладно, на первый раз можете быть свободны, – сержант небрежно приложил руку к шапке и отступил в сторону, – но я вам лично очень советую обратиться к врачу. По месту жительства.

Аветисов сел за руль и торопливо включил зажигание. Едва мотор заработал, он помчался прочь, нервно оглядываясь на странного милиционера.

И только отъехав на несколько километров и отдышавшись, он съехал на обочину, заглушил мотор и поспешно снял подушку с заднего сиденья.

Его самые худшие подозрения оправдались. Тайник под задним сиденьем был пуст. Папка пропала.

Лола отправилась в ванну снимать жизнерадостный деревенский грим.

– А что, – сказал Маркиз, провожая ее взглядом, – может, так и будешь ходить? Тебе идет! Этакая свежесть, кровь с молоком…

– Отвяжись! Меня в таком виде Аскольд презирать будет! Посмотри, как он взъерошился – как при встрече с доберманом! – И Лола захлопнула за собой дверь ванной комнаты.

Леня положил пластиковую папку на стол и осторожно развязал тесемки.

Внутри лежало несколько листков бумаги, покрытых отпечатанными на принтере рядами цифр, и тонкий полиэтиленовый конверт с обычной компьютерной дискетой.

Интуиция у Маркиза была очень развита. Если бы не она, вряд ли Леня достиг таких успехов в своей непростой и чрезвычайно опасной профессии. Больше того, если бы не интуиция, он вряд ли дожил бы до зрелых лет – не раз ему приходилось балансировать на лезвии бритвы, и только интуиция спасала его от падения в пропасть.

Вот и сейчас интуиция в полный голос кричала ему, что он должен делать. А поскольку Леня привык слушаться своей интуиции, он пододвинул к себе ксерокс, включил его и скопировал листки с цифрами.

Потом он взял в руки конверт, в котором лежала дискета, и задумался.

Скопировать листки с принтерной распечаткой ничего не стоит; скопировать содержимое компьютерной дискеты – еще проще. Почему же его заказчик готов заплатить такие большие деньги за эту папку, если шантажист запросто может оставить у себя копии и продолжить свою грязную игру, продолжить угрозы?

Возможное решение подсказал ему полиэтиленовый конверт. В такие конверты во время ведения следствия упаковывают вещественные доказательства.

Для того чтобы не стереть с них отпечатки пальцев.

Может быть, и на этой дискете сохранились отпечатки пальцев заказчика, которые в совокупности с содержимым самой дискеты и рядами цифр на принтерных листках являются вещественными доказательствами, изобличают в чем-то солидного мужчину из черного «мерседеса»? Изобличают в чем-то настолько серьезном, что он готов заплатить за эту папку шестизначную сумму?

Леня достал из ящика стола тонкие резиновые перчатки, вынул дискету из конверта, прикасаясь только к ее краям, чтобы не смазать отпечатки. Осмотрел дискету. Самая обычная компьютерная дискета марки «Verbatim», без бумажной наклейки. Сам Леня обычно пользовался такими же. Он достал из стола чистую дискету, похожую на «вещдок» из папки, как родная сестра. Затем осторожно, стараясь не стереть возможные следы, вставил первую дискету в дисковод своего компьютера, запустил функцию копирования. После этого вынул дискету и вставил на ее место свою собственную, чистую, и скопировал на нее содержимое дискеты шантажиста. Потом он вынул эту дискету из дисковода и положил ее в тот же полиэтиленовый пакет, а первую дискету спрятал к себе в стол, в потайное отделение для особо важных документов.

Зачем Леня сделал это, он и сам не знал. Он вовсе не собирался шантажировать своего щедрого заказчика, но интуиция… Леня привык безоговорочно слушаться ее и выполнять все ее распоряжения.

Закончив ознакомление с содержимым папки, он снова завязал тесемки и набрал номер мобильного телефона, который оставил ему заказчик. Звонить по этому телефону можно было только один раз и только в одном-единственном случае – чтобы сообщить, что заказ выполнен.

– Слушаю, – ответил начальственный голос.

– Папка у меня, – проговорил Маркиз, не называя себя, – встречаемся там же, где первый раз, через полтора часа.

И тут же нажал на кнопку отбоя, чтобы не дать заказчику возможности изменить условия встречи.

Так же как и первый раз, на пустынной аллее мела поземка. Казалось, что белые змеи торопливо переползают дорогу. Впрочем, чему удивляться, для февраля это самая типичная погода.

Леня приехал чуть раньше назначенного срока и, пока заказчик не появился, внимательно оглядел окрестности и сделал кое-что со своей машиной. Кое-что, подсказанное все той же сильно развитой интуицией.

На этот раз заказчик почти не опоздал – всего через минуту после назначенного времени в конце аллеи показался черный «мерседес». Он остановился довольно далеко от Лениной машины и помигал фарами, приглашая Маркиза пересесть, как это было в первую встречу.

Леня вышел из своей машины и, прижимая пластиковую папку к груди, пошел к «мерседесу». Поземка немедленно закрутила вокруг его ног белый серпантин, ноги проваливались в глубокий снег. Почему заказчик остановился так далеко? У Лени было только одно объяснение, и оно очень ему не нравилось.

Наконец он забрался в теплый салон «мерседеса» – так же как первый раз, на заднее сиденье.

– Папку! – проговорил заказчик вместо приветствия.

– Деньги! – ответил Леня в том же хамски-лаконичном стиле.

Заказчик ничего не возразил. Он нагнулся и достал из-под своего сиденья пухлый коричневый кожаный портфель, который тут же передал Лене. На этот раз он повернулся к Маркизу лицом.

Леня разглядел широкое, немного одутловатое лицо с брезгливой складкой у рта – лицо человека, привыкшего командовать.

То, что заказчик не скрывал больше своего лица, тоже вполне вписывалось в то самое объяснение. В то, которое очень не нравилось Лене.

– Папку, – повторил заказчик.

Леня протянул ему пластиковую папку. Заказчик снова развернулся к рулю и зашуршал бумагами. Леня открыл застежку коричневого портфеля и увидел плотные банковские упаковки зеленоватых купюр. Он снова закрыл портфель и потянулся рукой к дверце машины:

– Если вы удовлетворены, я откланиваюсь.

– Постойте. – Заказчик отложил папку и повернулся к Лене: – Расскажите, как вам удалось ее раздобыть?

– У каждого из нас есть свои маленькие профессиональные секреты, – ответил Маркиз с легкой полуулыбкой, – я же не спрашиваю вас, как вам удалось так быстро раздобыть столько наличных.

– Вы правы. – Заказчик усмехнулся. – Но все же – это было трудно?

– Если бы это было легко, вы не стали бы обращаться ко мне за помощью и не заплатили бы такие деньги, – ответил Маркиз, а про себя подумал: «Зачем он задает такие пустые, бесполезные вопросы? Скорее всего просто тянет время!»

Он оборвал разговор и выбрался наружу.

Метель усилилась, и теперь за густыми белыми хлопьями в нескольких метрах трудно было что-нибудь разглядеть, однако Лене показалось, что какая-то тень, пригнувшись, метнулась в сторону от его машины. Покосившись на «мерседес», Леня на мгновение замер. Он подумал, не вернуться ли в машину заказчика, но тут же передумал и направился к собственной машине.

Усевшись на водительское место, Маркиз покосился на оставшийся позади шестисотый «мерседес». Его темные контуры с трудом можно было различить сквозь белый занавес метели.

Леня подключил к проводам зажигания небольшое устройство с часовым механизмом, которое через тридцать секунд должно было включить стартер, еще раз огляделся и, стараясь не шуметь, открыл правую дверцу машины и выкатился на снег, прижимая к груди коричневый портфель. Затем он закрыл дверцу, отполз к краю аллеи, нырнул за заснеженный куст и замер в ожидании.

Тридцать секунд, отмеренных таймером, пролетели, коротко рыкнул стартер двигателя, и тут же этот негромкий звук затерялся в оглушительном грохоте, как теряется крошечный домик рождественского вертепа в громаде католического собора. Сквозь метель полыхнуло багрово-красным, и Леня увидел, как его машина подпрыгнула на месте, подброшенная взрывом.

А еще через полминуты огромный черный «мерседес» тронулся с места и, плавно набрав скорость, уехал в направлении Петроградской стороны.

Покинув Крестовский остров, черный «мерседес» с замазанными номерами выехал на Каменноостровский проспект. Движение на проспекте было оживленным, но от «мерседеса» все старались держаться подальше: не дай Бог, заденешь безумно дорогую колымагу – вовек не расплатишься, тем более что в таких навороченных машинах чаще всего сидят наглые «братки», с которыми шутки плохи.

Поэтому водитель «мерседеса» очень удивился, когда вплотную к нему, едва не задев сверкающий черным лаком борт, проскочила видавшая виды красная «девятка», разукрашенная следами многочисленных дорожно-транспортных происшествий, как многоопытный матрос торгового флота разукрашен следами бесчисленных пьяных потасовок в портовых кабаках всего мира.

Но еще больше удивился водитель «мерседеса», когда нахальная «девятка», опередив «мерседес», резко вильнула вправо и сбросила скорость, нагло подрезав его. Водитель вдавил тормоза «мерседеса» в пол, но было уже слишком поздно, избежать столкновения не удалось. Раздался звук удара, металлический скрежет, и машины остановились. Удар был не очень сильным, у «девятки» помяло бампер, повреждения «мерседеса» с водительского сиденья не были видны. Но каково же было удивление водителя, когда из «девятки» выскочил молодой парень в короткой кожаной куртке на меху и вязаной шапочке и бросился к «мерседесу», яростно размахивая монтировкой.

– Ты, козел позорный, ты что, думаешь, если едешь на «шестисотом» «мерсе», так тебе все можно? – орал парень, оглядываясь по сторонам в поисках моральной поддержки. – Я только вчера машину из ремонта забрал, а ты мне что с ней сделал! Ответишь, козлина, по полной программе!

– Эй, парень! – Водитель «мерседеса» от подобной наглости несколько растерялся. – Ты же сам меня подрезал!

– Я тебя подрезал?! – Парень орал так громко, чтобы его слышала вся улица. – Да где это слыхано, чтобы «девятка» «мерса» подрезала? Не, люди, – он обращался к быстро растущей вокруг них заинтересованной толпе, – не, мужики, вы такое когда-нибудь слышали? Ну козел! Ну, блин, дает! Сам дистанцию не держит, а все у него виноваты!

Ответом на его выступление был сочувственный гул многочисленных свидетелей происшествия.

– От этих новых русских совсем житья не стало! – продолжал кипятиться парень. – Простому человеку вообще на улицу выехать нельзя! От ихних «мерсов» и «бээмвух» проходу нет! Не, мужики, у меня на этого гада душа горит!

Окружающая публика явно разделяла его чувства.

Ситуация складывалась весьма неблагоприятно для водителя «мерседеса». Оглядевшись по сторонам, он негромко обратился к «пострадавшему»:

– Ну, парень, ты даешь! Ну ладно, не будем по ерунде заводиться. Хоть ты и сам виноват, я тебе заплачу, так и быть. Ну сколько твой бампер стоит? Сотни баксов, я думаю, за глаза хватит?

Но парень явно не хотел идти на компромисс, по крайней мере за сто баксов. По-прежнему решительно размахивая монтировкой, он подступил еще ближе и продолжил свое выступление:

– Бампер? Да ты мне не только бампер разворотил, ты мне машину лишил товарного вида! А я ее завтра покупателю показывать собирался! Кто теперь ее в таком виде купит? А мы с ним, между прочим, на две штуки баксов договаривались! Сотку баксов! Нет, мужики, ну вы слышали, что этот козел предлагает? – И он снова огляделся по сторонам, приглашая всю улицу в свидетели своей безусловной правоты.

Толпа, возмущенно гудя, медленно стягивалась поближе к эпицентру событий. Раздавались уже отдельные голоса активистов, предлагавших к чертовой матери перевернуть проклятый «мерседес», и останавливало добровольцев только то, что черная машина весила не меньше среднего танка.

Какой-то здравомыслящий человек предложил вызвать ГАИ – точнее, ГИБДД, – и передоверить решение конфликта профессионалам, но «пострадавший», по-прежнему выразительно размахивая монтировкой, повернулся к советчику и хорошо поставленным голосом произнес:

– Ну, мужик, ты не сечешь! То есть совершенно не врубаешься! У них же вся ментовка купленная – что уголовка, что ГАИ… Этому козлу, ему же только и надо, чтобы мы ментов вызвали, он им сунет по стольнику, те и скажут, что все так и было, да еще и с меня штраф сдерут!

Окружающая общественность одобрительным гулом подтвердила правоту борца за социальную справедливость и выразила готовность немедленно набить морду представителю зарвавшейся буржуазии.

Водитель «мерседеса», чувствуя, что ситуация становится совершенно неконтролируемой, поманил «пострадавшего»:

– Молодой человек, сядьте на минутку в мою машину, я хочу вам сказать несколько слов.

– Ну чё, ну чё еще ты мне хочешь сказать? – прогнусил парень, презрительно оттопырив нижнюю губу. – Мне с тобой разговаривать некогда, гони бабки – и весь разговор! Только конкретные бабки, а не гребаную сотку!

Тем не менее, несмотря на такое бескомпромиссное заявление, парень подошел к «мерседесу» и сел на переднее сиденье рядом с водителем, демонстративно не выпуская из рук монтировку.

– Ну чё, говори, чего хотел? – повернулся он к своему противнику.

– Послушай, парень, – начал тот, невольно покосившись на монтировку, – давай-ка мы с тобой договоримся по-хорошему. Тебе неприятности наверняка не нужны, а они у тебя будут, это я тебе точно обещаю.

– Чего? – гнусаво протянул парень. – Ты меня еще пугать вздумал? Да я тебя самого так сейчас напугаю…

– Никого ты не напугаешь! – прошипел мужчина, придвинувшись к своему соседу. – Ты не знаешь, сопляк, на кого напоролся!

– На старого козла, – мгновенно отреагировал парень.

– Доиграешься ты когда-нибудь. – И водитель «мерседеса» достал из кармана служебное удостоверение. – Понял теперь, с кем имеешь дело? Я номер твоей машины запомнил, так что неприятности тебе гарантирую! Если хочешь разойтись по-хорошему – вот тебе двести баксов, и вали отсюда, чтобы я тебя долго искал! Это хорошие деньги, вся твоя ржавая телега столько не стоит!

Парень уставился в раскрытую перед ним книжечку, прочитал ее два или три раза и перевел взгляд на владельца удостоверения.

– Фу-ты ну-ты! – Он изобразил на своей круглой физиономии гримасу, которая, по его мнению, должна была изображать смесь почтения, испуга и насмешки. – Какие мы, оказывается, крутые! Круче нас только яйца, выше нас только звезды!

– Не нарывайся на неприятности, парень! – еще раз повторил владелец крутых корочек, убирая свое удостоверение в карман.

– Ну-ну, ты меня не пугай! – Парень еще не отступал, но в его голосе и выражении лица появилась задумчивая неуверенность. – Сколько, ты сказал?

– Двести.

– Триста, и забудем нашу встречу, как кошмарный сон.

– Это точно, кошмарнее не бывает. – Мужчина поморщился, но все же полез во внутренний карман за бумажником. – Хорошо, пусть будет триста, но чтобы я тебя очень долго искал.

– Не волнуйся, папаша! – Парень удовлетворенно пошуршал купюрами и засунул их за пазуху. – Ищи сколько хочешь.

С этими словами парень выбрался из «мерседеса», обвел взглядом окружавшую место аварии заинтересованную толпу и, высоко подняв руки, как рефери на боксерском ринге, провозгласил:

– Ша, мужики, все нормально!

Толпа была явно разочарована: она жаждала захватывающего зрелища, она жаждала крови нового русского и надеялась, что дело не обойдется без мордобоя. Однако у всех зрителей были, конечно, свои собственные дела, и люди начали понемногу расходиться. Общее мнение выразил долговязый скверно выбритый мужик с несомненными следами длительного запоя на лице:

– Эх, опять козел откупился! А надо было ему стекла кирпичом!

Красная «девятка» резко сорвалась с места и моментально затерялась в кривых переулках Петроградской стороны. Отъехав подальше от места аварии, она свернула к тротуару и лихо затормозила. Молодой водитель достал из кармана мобильный телефон и набрал номер.

– Алло, Маркиз, это я!

– Здорово, Ухо! Ну как все прошло?

– Все в кайф! Как ты сказал. Записывай: Богомолов Сергей Никитич, председатель комитета мэрии по финансам.

– Ничего себе! – Маркиз присвистнул.

– Я на этом деле еще и триста баксов заработал! – весело проговорил Ухо. – И ты можешь представить, этот козел мне говорит: «Я тебе неприятности устрою, я номер твоей машины запомнил!..» Запомнил он, блин, номер моей машины! Да я сам, блин горелый, его не помню!

С этими словами Ухо выбрался из «девятки», захлопнул дверцу и не торопясь направился к ближайшему метро.

Добравшись до дома на общественном транспорте и тщательно проверившись на предмет «хвоста», Леня запер за собой дверь, плюхнулся в глубокое кожаное кресло и задумался.

Интуиция его не подвела, и благодаря ей он остался в живых.

Леня усмехнулся, представив, что скажет на это Лола. А скажет она, что если бы у него вообще была интуиция, то он не связался бы с таким опасным делом. Просто отказался, и все! Или, поговорив с Ухом, не стал бы договариваться о встрече с заказчиком. Или вообще не пошел на беседу с Ухом. Но дело сделано, и теперь нужно думать, что предпринять, чтобы выйти из этой истории без потерь.

Значит, его заказчиком был Богомолов, крупная в масштабах города фигура, человек, ворочающий огромными деньгами из городского бюджета. Скорее всего, судя по характеру содержимого пластиковой папочки, из-за денег и заварилась вся эта каша. Из-за очень больших денег…

Кстати о деньгах!

Маркиз открыл кожаный портфель, который передал ему сегодня Богомолов. Интересно, если он знал, что через несколько минут Леня взорвется в своей машине, почему он не задумываясь отдал такие деньги? Или иначе – почему он не попытался вытащить портфель из взорванной машины? Боялся, или здесь что-то другое?

Леня распечатал одну из плотных пачек зеленоватых купюр, внимательно осмотрел бумажку с портретом Бенджамина Франклина. С виду она была вполне приличной и шуршала, как добропорядочная, но все та же Ленина интуиция шептала ему, что с бумажкой что-то не то.

Он достал из ящика стола лупу, поднес к купюре. Микротекст вокруг портрета президента присутствовал.

Оставалось проверить купюру при ультрафиолетовом освещении. Маркиз не был бы Маркизом, если бы дома у него не было детектора банкнот. Леня вытащил детектор из стола, включил его в сеть и вложил в него купюру.

Лиловое свечение в районе водяного знака поставило все на свои места. Как Леня и подозревал, доллары были фальшивые.

Сергей Никитич Богомолов не зря занимал пост председателя комитета по финансам. Он не бросал денег на ветер. Зачем отдавать настоящие доллары человеку, которому осталось жить несколько минут? Вполне обойдется фальшивыми!

– Ах ты, сволочь! – произнес Маркиз вполголоса.

Его почему-то особенно разозлили эти фальшивые доллары. Даже больше, чем взорванная машина, в которой он должен был находиться. Мелкие оскорбительные штрихи бывают более важными, чем основные детали картины.

– Ну ничего! – Леня злорадно улыбнулся. – Мы в какой-то степени квиты! Ты заплатил фальшивыми долларами за фальшивый компромат!

И он покосился на потайной ящик своего стола, в котором лежала дискета в полиэтиленовом конверте и ксерокопии листков из папки Аветисова с длинными рядами цифр.

Игра входила в новую стадию, на которой у Маркиза были кое-какие козыри. Во-первых, он знал, против кого играет. Во-вторых, у него остались бумаги и дискета из папки Аветисова…

Аветисов! Вот кто теперь особенно интересовал Леню.

И еще ему очень нужна консультация знающего человека.

Маркиз достал свою потрепанную записную книжку и нашел в ней телефон Рудика Штейнмана.

Каких только людей не было в Лениной записной книжке! Так же как и роман Пушкина «Евгений Онегин», эту книжку смело можно было назвать энциклопедией русской жизни. В этой книжке были записаны все люди, которые так или иначе могли пригодиться в трудной и опасной работе, которой Маркиз отдавал все свободное и несвободное время. Здесь были автомеханики и стоматологи, ювелиры и адвокаты, букинисты и граверы. Правда, в отличие от «Евгения Онегина», написанного прекрасным русским языком и доступного (до какой-то степени) каждому школьнику восьмого класса, записи в книжке Маркиза были зашифрованы, чтобы эта «энциклопедия» не стала опасным оружием, случайно попав в руки врага.

В частности, Рудик Штейнман был в этой книжке записан как Роза Ш., студентка финансово-экономического института.

В действительности Рудик никогда не учился в знаменитом Финэке, он вылетел с третьего курса политехнического института, но при желании мог бы читать в финансово-экономическом лекции по целому ряду дисциплин, и на его лекциях яблоку было бы негде упасть.

Рудик был прирожденным финансистом. Финансовый талант был у него в крови, и именно этот талант послужил в свое время причиной его отчисления из института. Рудик фарцевал, причем фарцевал по-крупному. Он не удовлетворялся покупкой двух пар джинсов у гражданина Финляндии и последующей перепродажей их своим однокурсникам – он приобретал и перепродавал целые партии товара и пытался выйти на подпольный рынок валюты. Правда, на этот рынок молодого многообещающего фарцовщика не выпускали более опытные и матерые конкуренты. Эти-то конкуренты и сдали Рудика при очередной хорошо продуманной операции.

Рудик был осторожен и не попался с товаром, поэтому под суд не угодил, отделавшись отчислением, о чем никогда не жалел. Буквально через пару лет то, за что его чуть не посадили, стало официальным и вполне законным занятием, и Рудик из фарцовщика и спекулянта превратился в бизнесмена. Правда, кроме безусловного финансового таланта, в крови у Рудика был какой-то удивительный авантюризм, из-за чего он не стал преуспевающим банкиром или владельцем крупной компании, а вертелся где-то на периферии бизнеса, все обо всех зная и оказываясь причастным к самым интересным финансовым проектам, но почему-то практически ничего на них не зарабатывая.

К этому-то человеку изредка обращался Маркиз, если ему нужна была какая-то информация финансового характера или информация о серьезных людях большого бизнеса. Эти частные консультации Леня весьма щедро оплачивал, поэтому Рудик всегда радовался его звонкам.

Вот и теперь Маркиз набрал номер телефона, записанный против имени «Роза Ш.», и, услышав знакомый голос, приветствовал:

– Рудик, волчья сыть, узнаешь?

– Как же, как же! Здравствуй, дорогой, всегда рад тебя слышать!