Текст книги "Свекровь по вызову"

Наталья Александрова
Свекровь по вызову

Надежда Николаевна Лебедева вышла из больничных ворот и перешла дорогу. В этой больнице она навещала свою родную тетку Тамару Васильевну, которая умудрилась, не покидая собственной квартиры, сломать ногу. Тамара Васильевна вешала занавески и упала со стула. В ее восемьдесят лет это могло закончиться трагически, но дело ограничилось сложным переломом голени. Впрочем, в таком возрасте и перелом ноги может стать роковым. Однако, к удивлению врачей и соседей по палате, сломанная нога заживала удивительно быстро, и тетка рассчитывала уже через неделю выписаться.

Надежда Николаевна ничуть не удивлялась такому быстрому выздоровлению: Тамара Васильевна, сестра ее матери, была женщиной необыкновенной. Всю свою трудовую жиз нь она работала инженером-конструктором авиационной техники, но она не только и не столько стояла за кульманом – она бесконечно моталась по заводам и полигонам, участвовала в испытаниях новых самолетов и привыкла к всевозможным трудностям и лишениям. В командировках ей приходилось скакать на лошади по бескрайним казахским степям, совершать многокилометровые пешие переходы, преодолевать вплавь горные реки. Разумеется, при такой нелегкой кочевой жизни у нее часто случались всевозможные травмы и переломы, но, по ее собственным словам, на ней все заживало, как на кавказской овчарке.

С возрастом Тамара Васильевна угомонилась, превратилась в обычную пенсионерку, но необыкновенная прочность организма сохранилась и в преклонном возрасте.

Приходу племянницы Тамара Васильевна очень обрадовалась:

– Хоть поговорить с тобой, душу отвести! – сказала она, выбравшись в коридор, опираясь одной рукой на костыль, а другой на Надеждино плечо. – А то с этими, – она пренебрежительно махнула рукой в сторону соседок по палате, выронив при этом костыль, – с этими и говорить не о чем! Закоренелые мещанки! Все разговоры только о телесериалах да о том, в каком магазине продукты дешевле!

Надежда скрючилась, поднимая костыль, и схватилась за поясницу – несмотря на разницу в возрасте в четверть века, железным теткиным здоровьем она не обладала.

– Тетя Тамара, – проговорила она укоризненно, распрямившись и растерев поясницу, – ну что за самодеятельность? Зачем ты полезла вешать эти несчастные занавески? Позвонила бы мне, я бы приехала и все тебе сделала…

– Ты что, считаешь меня беспомощной старухой? – В теткином голосе прозвучала плохо скрытая обида. – Я пока еще сама могу себя обслуживать! И радикулитом не страдаю… как некоторые! – И она смерила взглядом племянницу. – И вообще, я надеялась, что ты приехала поговорить со мной, а не читать мне нотации!

Надежда устыдилась и оставила запретную тему.

Тамара Васильевна использовала ее визит на двести процентов, устроив настоящий вечер воспоминаний. Она рассказывала о героических эпизодах своей молодости, о знаменитых конструкторах и летчиках-испытателях, с которыми столкнула ее судьба. При этом она не придавала значения тому, что племянница все эти истории слышала далеко не в первый раз, и совершенно не замечала времени. Наконец Надежда взглянула на часы и ахнула:

– Тетя Тамара, уже одиннадцатый час! Я побегу, а то Саша будет волноваться!

– Одиннадцатый час? Детское время! – отмахнулась тетка. – До чего же вы, молодежь, изнеженны! Вот, помню, в сорок шестом году, когда мы сдавали изделие «Василек», мы вообще неделями не уходили с работы! Принесли из дома раскладушки, одеяла… Ну ладно, если уж ты так спешишь, не буду тебя задерживать!

И вот теперь Надежда Николаевна вышла на пустынную улицу и огляделась.

Вокруг больницы было совершенно безлюдно, и какой-то неприятный холодок проник в ее душу. Кроме того, как назло начал моросить мелкий противный дождь, что тоже не улучшило настроения. Перейдя дорогу, Надежда свернула в темный переулок, где находилась конечная остановка маршрутных такси. Правда, в такое время рассчитывать на удачу было слишком самонадеянно…

Тут ее ждала нечаянная радость: на кольце стояла нужная ей маршрутка.

Надежда прибавила шагу, подошла к микроавтобусу и забралась внутрь.

Водителя на месте не было – видимо, ушел сдать диспетчеру маршрутный лист или просто выпить чашку чаю. В салоне сидел единственный пассажир – мужчина лет тридцати, в приличном темно-синем костюме и галстуке, с тоненькой кожаной папкой на коленях. Глаза его были полузакрыты – видимо, в ожидании водителя он подремывал после трудного дня.

Надежда села на переднее сиденье.

В микроавтобусе было не намного теплее, чем на улице: окошко над вторым пассажиром было открыто, и туда задувал холодный ветер. Кроме того, дождь усилился, и его холодные капли залетали в окно, попадая Надежде за шиворот.

– Молодой человек, – проговорила она, повернувшись к дремлющему соседу, – не могли бы вы закрыть окно?

Тот ничего не ответил и даже не пошевелился.

– Неужели вам самому не холодно? – предприняла Надежда Николаевна вторую попытку.

Мужчина никак не отреагировал на ее слова.

– Попадаются же такие толстокожие типы… – проворчала Надежда. – Ну да известно: если хочешь, чтобы дело было сделано, делай его сам… то есть сама…

Она встала, подошла к невежливому пассажиру, перегнулась через него и потянула вниз оконное стекло. Окно было очень тугое. Надежда Николаевна надсадно пыхтела, пытаясь справиться с ним, и косилась на мужчину, надеясь, что он все же усовестится и поможет ей. Однако он по-прежнему сохранял полнейшую невозмутимость, как будто все происходящее нисколько его не касалось. Надежда неодобрительно вздохнула. С виду вроде бы интеллигентный человек, научный сотрудник… Ей бросилась в глаза вытисненная на папочке надпись – «Восьмая международная конференция по энергосберегающим технологиям».

Наконец непослушное окно поддалось и захлопнулось, при этом Надежда едва удержала равновесие и покачнулась, задев локтем молчаливого соседа.

И тут произошло нечто очень странное.

Мужчина качнулся и безвольно завалился на бок, как тряпичная кукла, при этом по-прежнему не издав ни звука и не подав никаких признаков жизни.

Надежда ойкнула и отскочила, не сводя глаз с этого странного человека.

– М…молодой ч…человек! – очень тихим, дрожащим голосом проговорила она. – М…молодой человек, вы чего? Вам плохо? Не пугайте меня!

Молодой человек ничего не ответил.

Он лежал поперек сиденья в совершенно безжизненной позе. Из-под полуопущенных век поблескивали краешки глазных белков, голова была повернута под каким-то неправильным углом.

Именно это, а также странная, мертвенная бледность его лица, на которую Надежда прежде не обращала внимания, внушила ей страшную мысль.

Этот человек был мертв.

– Ой! – тихонько вскрикнула Надежда Николаевна.

Она хотела бы вскрикнуть погромче, но побоялась. Ей ужасно не хотелось громким криком разрушать окружающую настороженную тишину. Проще говоря, ей было очень страшно.

Одна, в темной маршрутке, наедине с трупом… Тут кто угодно испугается! Любая обычная женщина на ее месте просто грохнулась бы в обморок!

Однако Надежда Николаевна Лебедева была женщиной не совсем обычной.

От обычных женщин она отличалась решительным характером, аналитическим складом ума, а также, по мнению ее мужа Сан Саныча, болезненной склонност ью к авантюрам. Эта врожденная склонность, а также особенное, весьма специфическое везение приводили к тому, что Надежда Николаевна очень часто оказывалась втянутой в различные чрезвычайно опасные и, прямо скажем, криминальные истории. На месте сотрудников страховых компаний знакомство с ней стоило расценивать как фактор повышенного риска, сравнимый с проживанием в сейсмически опасном районе.

Одна ко благодаря упомянутому выше решительному характеру и аналитическому складу ума Надежда каждый раз благополучно выпутывалась из всех этих криминальных историй и никогда не терялась перед лицом опасности.

По крайней мере не терялась надолго.

Так и сейчас: в первый момент она испуганно вскрикнула и попятилась, но уже через несколько секунд взяла себя в руки и преодолела минутную панику.

Нужно было срочно сделать две вещи: во-первых, убедиться, что незнакомец действительно мертв, а не потерял сознание, то есть что помочь ему уже ничем нельзя. И во-вторых, если он еще жив, на что Надежда Николаевна в глубине души очень надеялась, как можно быстрее вызвать «скорую помощь», а если действительно мертв – милицию.

Надежда Николаевна снова опасливо приблизилась к незнакомцу, на всякий случай еще раз окликнула его, разумеется, не получила ответа и после этого очень осторожно прикоснулась пальцами к его шее, чтобы нащупать пульс.

И тут же отдернула руку.

Потому что вместо пульса она почувствовала под рукой мокрый воротник рубашки, насквозь пропитанный какой-то густой, чуть теплой жидкостью.

Надежда поднесла пальцы к глазам… и снова тихо ойкнула.

Пальцы были испачканы чем-то красным.

Несомненно, это была кровь.

– Ничего страшного, – проговорила она, стараясь заговорить страх звуками собственного голоса. – Что я, трупов не видала? Сейчас вызову милицию, и все будет нормально…

То есть, разумеется, она отлично понимала, что ничего не будет нормально.

Ее задержат как свидетеля, привезут в отделение милиции, продержат там всю ночь… Сан Саныч, конечно, будет ужасно волноваться… То есть она, разумеется, позвонит ему, сообщит, что с ней произошло, но муж все равно будет нервничать и сердиться на нее за то, что она снова умудрилась вляпаться в какой-то криминал, и ни за что не поверит, что она в этом ничуть не виновата…

Короче, нужно поступить вот как: вызвать милицию, сообщить, что в маршрутке, которая стоит в таком-то месте, находится труп, а самой быстренько сбежать…

Надежда вытерла окровавленные пальцы носовым платком и вытащила из кармана мобильник.

Пальцы ее предательски дрожали и никак не попадали в нужные кнопки.

А когда Надежда могучим усилием воли справилась с этой дрожью и почти набрала номер, подлый мобильник выскользнул из ее руки и закатился под самое заднее сиденье.

– Ну что же это такое! – воскликнула Надежда Николаевна вполголоса и бросилась под сиденье за злополучным телефоном.

То есть она только собиралась броситься.

На деле это оказалось не так уж просто.

М аршрутка была тесная, сиденья расположены удивительно близко одно к другому, а Надежда Николаевна была хотя и нетолстой женщиной, но и не такой стройной и гибкой, как в дни своей юности. Она вела долгую, изнурительную ежедневную борьбу с каждым лишним килограммом, но в этой борьбе понемногу уступала безжалостному противнику, о чем свидетельствовали крючки и застежки на юбках и брюках и неумолимая стрелка весов.

Поэтому она не бросилась под заднее сиденье, а довольно неловко вползла под него и принялась шарить руками по грязному полу, пытаясь нащупать свой злополучный телефон.

В маршрутке и вообще-то было довольно темно, а уж под сиденьем и вовсе ц арил глубокий мрак, так что при поисках телефона приходилось полагаться исключительно на осязание. Надежда шарила по полу, но натыкалась на окурки, фантики, обертки от мороженого и прочие малопривлекательные предметы, оставшиеся от неаккуратных пассажиров. Натужно пыхтя, она вытянула руку как можно дальше и наконец дотянулась до непослушного телефона. Подцепив его за краешек, потянула к себе и вдруг услышала, что в салон маршрутки торопливо вошли какие-то люди.

Надежда Николаевна представила, в какой ужас они придут, увидев мертвеца на сиденье, и попыталась выбраться наружу, чтобы своевременно предупредить новых пассажиров о трупе. Однако это оказалось далеко не просто: она прочно застряла под сиденьем и не могла двинуться ни вперед, ни назад.

Это было неприятно и унизительно. Надежда глубоко вздохнула и замерла, моля Бога, чтобы посторонние люди не увидели ее в таком глупом положении. При этом она убедилась, что сама-то их видит в щелку и хорошо слышит каждое их слово.

Это были двое мужчин средних лет. Оба были довольно высокого роста, широкоплечие и крепкие, но у одного имелись обширная лысина и длинные обвислые усы, как у лидера старой белорусской группы «Песняры» Владимира Мулявина, а у второго с волосами был полный порядок, зато на щеке красовалось родимое пятно неправильной формы, отдаленно напоминающее то ли Сицилию, то ли Корсику на школьной географической карте.

Внешний вид этих двоих показался Надежде Николаевне весьма подозрительным, и она передумала вылезать из-под сиденья. Однако еще более подозрительными оказались их действия.

Переглян увшись, они направились прямиком к мертвому пассажиру и ловко, слаженно выволокли его в проход.

– Хорош о, что водила не вернулся, – проговорил усатый низким, хрипловатым голосом, – а то пришлось бы и его…

– Да ладно тебе, не накаркай! – отозвался обладатель родинки. – Раз уж везет, так везет до конца…

Больше они не сказали ни слова, вытащили труп из маршрутки и, судя по звуку, погрузили его в багажник легковушки. Еще через полминуты послышался звук отъезжающей машины.

Надежда какое-то время сидела, неловко скорчившись под сиденьем, и едва дышала от страха.

Ц арившую в маршрутке тишину нарушал только какой-то равномерный дробный стук. Прислушавшись, Надежда Николаевна с изумлением осознала, что это стучат ее собственные зубы. Она плотно сжала челюсти, чтобы прекратить этот аккомпанемент, и резко рванулась на свободу. На этот раз, видимо, благодаря сильным эмоциям, это у нее получилось, и она, как пробка из теплой бутылки шампанского, вылетела в проход между сиденьями.

Там она не задержалась, а стремглав выскочила на улицу и помчалась по темному переулку как можно дальше от страшного места.

При этом она развила такую скорость, что сама не заметила, как преодолела половину пути до дома.

Только тут она притормозила, перевела дыхание и вспомнила, что до сих пор не позвонила мужу.

Представив себе, как нервничает Сан Саныч и как ей попадет от него за такое легкомыслие, она вытащила мобильник и подошла поближе к тускло светящемуся фонарю.

И тут ее ожидал еще один сюрприз.

Мобильник был чужой.

У Надежды Николаевны был новенький телефон фирмы «Самсунг» – без особых наворотов, но очень удобный и симпатичный, в темно-зеленом корпусе, который замечательно подходил к ее новой куртке. Еще у ее телефона были крупные, удобные клавиши. А самое главное – этот телефон подарил ей муж.

Этот же мобильник был фирмы «Нокия». Он был наверняка дорогой, со всякими наворотами, на взгляд Надежды, совершенно бесполезными. Кроме того, это была явно мужская модель. Ну и вообще, чужой – он и есть чужой.

Несколько секунд Надежда тупо смотрела на незнакомый телефон, пытаясь осознать этот очевидный, но необъяснимый факт.

Наконец, собрав в кулак волю и присущую ей железную логику, она нашла ему простое и убедительное объяснение.

Уронив свой мобильник на пол маршрутки, она вместо своего нашарила на полу чужой телефон… То есть совершенно ясно чей – того самого мертвого мужчины… мертвого? Больше того, нужно уж договаривать до конца – убитого.

От такой мысли Надежду Николаевну передернуло, ей показалось, что в довольно теплой весенней ночи вдруг задул ледяной, пронизывающий до костей полярный ветер.

О на немедленно отбросила мелькнувшую было мысль вернуться к маршрутке и попробовать отыскать свой собственный телефон – она ни за что, ни за какие коврижки не смогла бы заставить себя снова прийти на то страшное место.

Не говоря о том, что за это время водитель маршрутки вполне мог вернуться и уехать с конечной остановки, даже не узнав, что произошло в его отсутствие.

Следующая мысль, мелькнувшая в ее голове, была куда разумнее – как можно скорее отделаться от телефона мертвеца, выбросить его в ближайшую мусорную урну или просто в придорожную канаву, а после этого забыть все происшедшее как страшный сон…

Однако прежде можно по этому телефону позвонить мужу, чтобы успокоить его и сообщить, что она жива, здорова и находится на пути домой.

Надежда потянулась к клавиатуре мобильника, чтобы набрать свой домашний телефон, как вдруг телефон ожил, словно почувствовал ее намерения.

Блестящая продолговатая коробочка вздрогнула и исполнила первые такты «Танца с саблями» из балета Арама Хачатуряна «Гаянэ».

Услышав эту давно забытую мелодию, Надежда Николаевна уставилась на мобильник.

Вдруг у нее в голове мелькнула совершенно дикая мысль, что до нее дозвонился обеспокоенный муж.

Она нажала на зеленую кнопку и поднесла телефон к уху, собираясь произнести что-то в свое оправдание, объяснить, как к ней попал этот мобильник, однако не успела этого сделать, поскольку незнакомый мужской голос раздраженно проговорил:

– Я его видел!

Надежда поперхнулась от удивления и закашлялась. Ее невидимый собеседник, видимо, принял этот кашель за возражение и проговорил еще более раздраженно:

– Говорю тебе: я его видел собственными глазами! Ты понимаешь, что это значит? Он вернулся!

Надежда Николаевна этого, безусловно, не понимала. Однако ответить своему собеседнику не могла, потому что внезапно напавший на нее приступ кашля все не проходил. Незнакомец послушал ее несколько секунд, негромко чертыхнулся и выпалил:

– Ну можешь мне не верить, но я тебе все сказал, а дальше уже твое дело!

После этого из трубки донеслись сигналы отбоя.

Почему-то после этого странного звонка Надежда передумала выбрасывать мобильник мертвеца. Она сунула его в свой карман и прибавила шагу, благо до дома оставалось совсем недалеко.

Разумеется, муж ждал ее в дверях.

Разумеется, он был бледен, взволнован и сердит.

Разумеется, на руках у него сидел рыжий кот Бейсик и смотрел очень неодобрительно на Надежду.

Не то чтобы он сильно беспокоился за хозяйку, просто Сан Саныч нервничал в ожидании, беспрестанно вскакивал с дивана и бегал по комнате, а такие действия кот не слишком приветствовал. А точнее, очень не одобрял. С возрастом кот все больше ценил покой и комфорт. Еще он не любил, когда хозяин волновался о ком-то, кроме своего пушистого сокровища. Иногда в профилактических целях Бейсик устраивал себе легкие недомогания – начинал, к примеру, слишком сильно линять или пропускал одно кормление. Надежда-то видела рыжего симулянта насквозь и только посмеивалась, однако Сан Саныч впадал в панику, срочно звонил ветеринару, пытался кормить прохиндея с ложечки самыми вкусными вещами и покупал коту новые игрушки.

Надо сказать, что Бейсик был собственным котом Надежды Николаевны, он принадлежал ей еще до знакомства с Сан Санычем. Его принесла Надежде дочь в качестве подарка на день рождения. Разумеется, тогда он был крошечным комочком рыжей шерсти, в котором с трудом можно было найти розовый нос и четыре мягкие лапки. Надежда Николаевна в то время работала инженером и назвала котенка именем популярного в те годы языка программирования.

С тех пор Б ейсик вырос в огромного наглого котяру, который, несомненно, считал себя главным членом семьи, в чем Сан Саныч ему очень подыгрывал.

Вообще Надежда подозревала, что муж любит кота больше, чем ее, и женился-то на ней, чтобы заполучить Бейсика в свое полное распоряжение. Баловал он кота неимоверно, особенно если ему казалось, что любимый кот заболел.

Однако в этот вечер Бейсик и не пытался играть в больного, он знал, что хозяину сейчас не до него и номер не пройдет.

– Неужели ты не могла мне позвонить? – взволнованно воскликнул муж, едва Надежда переступила порог квартиры. – Я бы встретил тебя у метро!

Однако в следующую секунду он разглядел ее лицо и совершенно забыл о своих упреках.

– Что с тобой, Надя? – воскликнул он озабоченно. – На тебе буквально лица нет!

Он действительно был озабочен состоянием жены – настолько, что спустил Бейсика на пол. Рыжий разбойник недовольно фыркнул, поднял хвост трубой и направился на кухню, чтобы проверить – не появилось ли за время его отсутствия что-нибудь вкусное в мисочке.

– Налей мне чаю… – жалобно проговорила Надежда, – горячего, сладкого, с вареньем… нет, лучше с лимоном…

Эркюль Пуаро откашлялся, поправил свои знаменитые усы и проговорил с многозначительным и довольным видом:

– Друзья мои, теперь пришла пора, как говорите вы, англичане, снять с этих событий покров тайны…

– Изображает из себя невесть что! – прошептал мистер Синклер мистеру Льюису. – Этот спесивый иностранец думает, что он умнее всех! Нужно поставить его на место…

Пуаро хмыкнул и укоризненно посмотрел на него.

И в это время у меня зазвонил телефон.

Я чертыхнулась, отставила чашку чаю, убавила звук телевизора и сняла трубку с телефона.

Звонила Шурочка… или Сандра, как она любила себя называть.

– У тебя все в порядке? – зачастила она своим высоким, почти детским голосом. – Ты успела поменять замок?

– Замок? Какой замок? – переспросила я в недоумении.

Но Шурочка… то есть Сандра, как обычно, не слушала никого, кроме самой себя. Да и себя-то она слушала вполуха.

– Купила что-нибудь во Франции? – спрашивала Шурочка. – Нет? Ну и ладно, все равно схватила бы второпях какую-нибудь дрянь для туристов! Вещи нужно покупать здесь – в хороших магазинах, но со скидкой… Мы с тобой должны пройтись по магазинам! – трещала она, как сорока на заборе. – Сейчас повсюду скидки и распродажи! Распродажи и скидки! Просто обалденные! Буквально завтра… прямо с утра встанем и пойдем! Заодно покажешь, как ты загорела!

– Но, Шурочка… – я мгновенно поправилась, – но, Сандра, ведь ты знаешь, что я работаю!

– Глупости! – На этот раз она, кажется, расслышала мои слова. – Все работают, но все как-то устраиваются. Вот Лида Васильцова тоже работает, но тем не менее я встретила ее сегодня в час дня в Пассаже. Между прочим, на ней была такая кофточка – зашибись!

Шурочка… то есть Сандра очень любит употреблять такие словечки. Она думает, что от этого кажется моложе и живее. Ну пусть думает, если это доставляет ей удовольствие.

– Васильцова работает куратором какого-то художественного проекта, – проворчала я, – ей не нужно торчать на работе с утра до ночи. А я, между прочим, менеджер в крупной фирме, и у меня ненормированный рабочий день…

– Вот именно – ненормированный! – щебетала Сандра. – Значит, иногда ты можешь его немного сократить. Встретиться с подругой, пробежаться по магазинам, выпить чашечку кофе… Та же Васильцова… ты не представляешь, какие на ней были сапоги! Вишневые, на полуметровом каблуке, и пряжка со стразами Сваровски…

Я отодвинула трубку от уха.

Сандра… то есть Шурочка пытается делать вид, что мы с ней подруги. Точнее, что она моя подруга. Хотя на самом деле она – всего лишь моя бывшая свекровь.

Это же надо, мужа у меня больше нет, а свекровь осталась. В наследство, так сказать.

Да еще такая современная продвинутая свекровь, которая пытается жить во французском стиле – когда дружат и общаются с бывшими женами и мужьями, целуются при встрече, приглашают друг друга в гости, совместно проводят отпуск и попутно сообща решают житейские проблемы…

Мне всегда казалось, что в таком стиле жизни есть что-то ненатуральное. И уж в любом случае не все, что хорошо во Франции, приживается в России.

Эркюль Пуаро на экране что-то с умным видом объяснял мистеру Синклеру. Тот хватался за сердце, роняя чашку чаю. Мой собственный чай безнадежно остыл.

Ну почему я не могу резко оборвать разговор? Почему не могу сказать Шурочке, что вовсе не собираюсь дружить с бывшей свекровью? Почему не могу послать ее подальше?

«Сандра, я совсем недавно вернулась с работы, ужасно устала и хочу отдохнуть» – вот так нужно ей сказать.

Но нет, я никогда в жизни не смогу решиться на такую откровенную грубость.

Это все мой отвратительно мягкий характер! Гена, мой шеф, десять раз говорил, что с таким характером в серьезной фирме не сделаешь карьеры. Впрочем, я и не собираюсь делать карьеру, меня мое собственное место вполне устраивает…

– Ну не будь такой букой! – ворвался в мои мысли Шурочкин высокий голос. – Ты молодая женщина, ты должна думать о себе… Ты видела, как помолодела Лиза Мезенчук?

– Какая еще Лиза? – переспросила я, и тут же поняла, что допустила непростительную ошибку. Шурочке нельзя задавать вопросов – она на них начинает отвечать.

– Как, ты не знаешь, кто такая Лиза Мезенчук? Да ты что, не смотришь «У вас не все дома»?

Я не успела ответить, как вдруг Шурочка заторопилась:

– Ой, мне совершенно некогда с тобой разговаривать! У меня масса дел! Нужно позвонить Васильцовой, и Валентине Игнатьевне насчет массажа… Да, если тебе нужно, я могу дать телефон очень хорошего мастера, который поменяет тебе замки. Конечно, он берет дорого, но на замках ни в коем случае нельзя экономить… скупой платит дважды…

– Какие замки? – снова недоуменно спросила я. – Почему я должна менять замки?

Но Шурочка уже успела повесить трубку, и ответом мне были только короткие издевательские гудки.

Я облегченно вздохнула, подняла взгляд на экран телевизора и увидела проплывающие по нему финальные титры. Фильм закончился, и я так и не узнала, кто убил баронессу.

Уч еные утверждают, что любопытство – двигатель прогресса. Дескать, люди задавали себе вопросы, к примеру: «Почему светит солнце?», или «Отчего идет дождь?», или совсем классический: «Отчего яблоко падает не вверх, а вниз, да еще при этом больно бьет по затылку?» Любопытные ученые пытались найти ответы на эти вопросы, оттого и развивалась наука.

Иногда я ощущаю себя сродни Исааку Ньютону. Не потому, что меня также стукнуло яблоком, а потому, что обожаю задавать себе разные вопросы. Только в отличие от автора закона всемирного тяготения на свои вопросы я никогда не даю ответа.

Вот и сейчас, повесив трубку, я задала себе вопрос: «Отчего я раз и навсегда не объясню бывшей свекрови, что я совершенно не желаю ходить с ней в салон красоты и по магазинам, не желаю слушать по телефону сплетни про ее знакомых (общих у нас нет), не желаю, чтобы она вмешивалась в мою жизнь?»

Как было бы здорово высказаться, к примеру, так: «Меня достала ваша очаровательная семейка еще с тех времен, когда твой сын был моим мужем. Мое самое горячее желание – больше не видеть вас с сыночком никогда. При звуке твоего голоса в телефонной трубке у меня начинается головная боль, а идиотское имя Сандра вызывает в памяти соседскую бульдожку из детства – она вечно писала на резиновый коврик возле нашей двери».

А вот интересно, какое в этом случае у свекрови будет выражение лица? Скорее всего она и тут вывернется, сведет все на шуточки, скажет, что я плохо отдохнула, и посоветует расслабиться, бегая по магазинам в ее обществе.

Думаю, вы уже догадались, что я – полностью закомплексована, как трудный подросток. Только четырнадцатилетнее чудовище устраивает истерики и убегает из дому, а когда его отыскивают и возвращают в отчий дом, оно успешно превращает жизнь родителей в ад, мои же комплексы заключаются в том, что я не выношу шума и скандалов, не умею сопротивляться грубости и хамству, не могу заставить себя отказать человеку раз и навсегда.

Всем знакомым прекрасно известно про мои комплексы, я не делаю из этого тайны. И можете себе представить, та же свекровь в свое время пыталась мне помочь! Это было два года назад, когда мы расстались с ее сыном.

Не могу сказать, что свекровь очень расстроилась, более того, она тоже приложила к нашему разводу свою сухонькую ручку с наманикюренными пальчиками, но об этом после. Но ей обязательно нужно было вмешаться и окончательно испортить мне жизнь, поэтому она отыскала где-то самого настоящего психоаналитика и записала меня к нему на прием.

– Дорогая, ты не понимаешь! – щебетала она по телефону. – Развод – это огромный стресс для организма! Особенно для женского! А со стрессом нужно бороться! Он может негативно сказаться на твоей внешности! В общем, тебе нужна помощь профессионала!

Я, как всегда, не смогла отказаться.

Фамилия профессионала была Леденцов, и похож он был на петушка на палочке – такие же прозрачные глаза и горделивый взгляд по сторонам из высокого кресла.

При слове «психоанализ» в голове обычного человека всплывает только имя доктора Фрейда, и еще я знала, что в кабинете психоаналитика непременно должна быть кушетка, якобы для того, чтобы посетители могли расслабиться. Это-то меня и смущало, я считала, что неприлично разлечься перед незнакомым человеком средь бела дня в рабочее время, да еще и вываливать ему про себя не слишком интересные подробности. Еще я знала, что последователи доктора Фрейда ищут причины возникших у пациента комплексов в его раннем детстве. Но со мной в раннем детстве ничего такого не происходило: отец не драл ремнем за двойки (он вообще меня в жизни пальцем не тронул), гнусный сосед не подсматривал за мной в ванной (мы жили в отдельной квартире) и любимую курочку в деревне не резали в моем присутствии (наша семья сугубо городская, никаких родственников в деревне у нас не имеется, и в детстве меня возили отдыхать в Крым).

Поэтому я сильно приободрилась, не обнаружив в кабинете психоаналитика никакой кушетки. Очевидно, доктор Леденцов не был последователем доктора Фрейда. Как показало дальнейшее, я была совершенно права.

Доктор усадил меня за стол напротив себя и минут сорок читал лекцию о том, что такое стресс и как с ним бороться. Напрасно я боялась, что придется выворачивать перед ним душу, этот доктор слушал только себя (кстати, за мои деньги). Однако неудобно было его прерывать, и я выслушала его до конца. И даже почерпнула для себя кое-что интересное: как преодолевать стресс, как общаться с людьми и так далее. Очень хотелось записать кое-какие вещи, но доктор Леденцов был так великодушен, что подарил мне брошюру собственного сочинения, так что деньги за сеанс пропали не полностью. Комплексы же остались при мне, но, честно говоря, я так к ним привыкла, что не хотелось расставаться. Все-таки что-то родное…

Горячий, сладкий чай – замечательное успокоительное, особенно когда его подает любящий, заботливый муж. Пусть даже и немножко зануда. Надежда Николаевна выпила две чашки, и ее неудержимо заклонило в сон.

Однако сон ее был беспокойным.

Снилось Надежде Николаевне, что она идет по длинным пустым коридорам то ли жилого дома, то ли какого-то учреждения, а за ее спиной раздаются приближающиеся шаги. Она идет все быстрее, постепенно переходит на бег – но преследователь не отстает от нее, его шаги становятся все громче, все ближе… уже слышно за спиной его хриплое, тяжелое дыхание…

Вдруг впереди в коридоре появляется еще какой-то человек.

Надежда бросается к нему, чтобы попросить о помощи, – и видит перед собой мертвенно-бледное лицо человека из маршрутки, залитую кровью рубашку… Мертвец вытягивает руку, пытается схватить Надежду, заступает ей дорогу, другой рукой он придерживает тонкую папочку с какими-то бумагами, эта папочка невольно притягивает к себе взгляд Надежды Николаевны, на ней вытиснено название конференции по каким-то технологиям…