Текст книги "Завтрак с полонием"

Звон бьющегося стекла слился с треском огня и грохотом распахнувшейся за спиной двери. Павел, полусогнутый, с громоздящимся над ним креслом, вылетел на балкон. Тяжелое кресло не дало ему возможности быстро затормозить, и он, по инерции продолжая движение, перевалился через балконные перила.

Внизу, под балконом, по узкой улочке проезжал открытый грузовичок, заставленный мебелью. Перевернувшись в воздухе, кресло с привязанным к нему человеком обрушилось прямо в кузов.

– Генри, ты ничего не слышал? – озабоченно проговорила женщина средних лет, сидевшая в кабине рядом с водителем и прижимавшая к груди переноску, где жмурился пушистый кот. – Мне показалось, что к нам в кузов что-то упало…

– Мэри Энн, – пробурчал ее лысый краснолицый муж, недовольно скосив глаза, – вечно тебе что-то кажется! Я помню, как в восемьдесят шестом году ты рассказывала всем соседям, будто в нашем саду приземлялась летающая тарелка!

– А кто, по-твоему, мог так измять мой куст рододендрона? Ты мне никогда не веришь, Генри! Я считаю, что нам нужно остановиться и проверить содержимое кузова!

– Мэри Энн! – Муж повысил голос и крепче вцепился в руль. – Мы и так потеряли массу времени, пока ты ловила своего кота! Если мы не успеем к семи в Кентиш-Таун, мистер Хендрикс уйдет, и кто тогда поможет мне с расстановкой мебели?

Мэри Энн замолчала, поджав губы, и принялась почесывать сквозь решетку своего кота Перси, который был крайне недоволен переездом.

В кузове маленького грузовичка Павел пошевелился и негромко застонал. Во время падения он потерял сознание, и сейчас оно медленно возвращалось к нему.

Он упал на мягкий диван и поэтому довольно легко отделался. Зато тяжелое кресло при падении ударилось о борт грузовика и раскололось на несколько частей, так что теперь ему удалось отделаться от этих обломков. Только подлокотники по-прежнему были прикреплены ремнями к его предплечьям, но он сумел по частям вытащить их и полностью освободиться.

Следующей его заботой были глаза. Он осторожно отклеил клейкую ленту и наконец смог зажмуриться, смог дать измученным глазам кратковременный отдых…

Он пролежал так несколько минут и вдруг осознал весь ужас своего положения: без денег, без документов, всеми преследуемый… ему ни в коем случае нельзя расслабляться!

Павел сел и ощупал свое тело.

Кроме нескольких ссадин и синяков, он был практически цел.

Грузовичок, в кузове которого он находился, ехал по тихой окраинной улице. Все те же кирпичные английские домики с палисадниками тянулись по обе стороны дороги.

Впереди на проезжую часть неторопливо вышел седой коротконогий джентльмен с таксой.

Водитель грузовичка, как всякий настоящий английский водитель, немедленно затормозил, вежливо пропуская пешехода.

Воспользовавшись вынужденной остановкой, Павел перебрался через задний борт грузовичка, спрыгнул на асфальт и торопливо зашагал к перекрестку.

Свернув на соседнюю улицу, он увидел стрелку с большой буквой «М», указывающей дорогу к ближайшему «Макдоналдсу».

Зал закусочной был почти пуст, только два пожилых джентльмена за угловым столиком горячо обсуждали последний матч «Арсенала» с русской командой, да молодая афробританка в короткой джинсовой юбке лениво возила шваброй по кафельному полу.

Футбольные болельщики, как настоящие британцы, не обратили никакого внимания на мужчину в измятой и окровавленной одежде, который поспешно проскользнул в туалет. Они придерживались типично английского представления, что каждый должен заниматься исключительно собственными делами и не совать нос в чужие. Уборщица выпрямилась, шмыгнула носом и проворчала, что этот тип наверняка наследит в туалете и ей придется там снова убирать. Дальше этого несложного умозаключения она не пошла.

Тем временем Павел кое-как отмыл лицо и куртку от крови и грязи, обсушился струей горячего воздуха из электрической сушилки и оглядел себя в зеркале.

Вид был, конечно, ужасный, но, во всяком случае, не такой, как будто он только что совершил массовое убийство. По крайней мере можно было идти по улице, не опасаясь полицейских. Он стянул со столика брошенные кем-то дешевенькие темные очки и вышел на улицу.

До галереи Тейт он доехал на метро – там его внешний вид никого не интересовал. Чтобы войти, пришлось перепрыгнуть турникет, но так делали почти все темнокожие парни, так что опять-таки его поступок ни у кого не вызвал удивления.

Все тело болело от побоев, к счастью, на лице синяки пока не проступили. Подходя к галерее, он пригладил волосы и почувствовал на затылке огромную, очень болезненную шишку. Темные очки на входе пришлось снять – как бы за террориста не приняли, англичане сейчас настороже. Захотят проверить документы, а ему и предъявить нечего – бумажник остался в руках у чеченцев.

Большую часть галереи занимала грандиозная коллекция обожаемого всеми британцами Джозефа Уильяма Тёрнера. Огромные залы были увешаны картинами, изображающими море. Море в самых разных видах, море при самом различном освещении. Море утреннее и море вечернее, море спокойное, море бушующее, буря на море и глубокий штиль, волны, разбивающиеся о риф, тонущие корабли, одинокая шлюпка в бескрайних просторах океана…

Через десять минут от морских пейзажей зарябило в глазах, и Павел невольно убыстрил шаг. Однако тут же поймал на себе взгляд служителя – полного чернокожего мужчины средних лет, одетого в строгий темный костюм. Служитель смотрел настороженно, он встал со стула и уже взялся рукой за переговорное устройство. Павел улыбнулся ему как можно беззаботнее, замедлил движение и долго любовался очередным кораблекрушением.

Он прошел еще несколько полупустых залов и подумал ехидно, что англичане относятся трепетно к своему Тёрнеру только на словах. Впрочем, мысли эти были мимолетные и поверхностные, на самом деле мозг сверлила только одна мысль: что он будет делать, если не застанет сейчас старика? Ему срочно нужны другие документы, и деньги тоже. В ту гостиницу, где он остановился, соваться никак нельзя, его там уже караулят. Чеченцы или английские полицейские, или эти – ветераны спецслужб, или же и вовсе темные личности, у него не было времени разобраться, кто еще придет по его душу.

Он вошел в следующее помещение. Небольшой зал без окон был пуст. Со стен смотрели на Павла картины Тёрнера. В углу изящно изогнулась на стуле женская фигура, одетая в строгий темно-оливковый костюм. Павлу видны были смуглая щека и черные волосы, свободной волной спадающие на спину.

«Пакистанка», – подумал он.

Увидев посетителя, девушка шевельнулась, и по залу поплыл терпкий запах ее духов. Она встала и подошла к нему, двигаясь с кошачьей грацией. Была она невысока ростом и сложена пропорционально, как древняя статуэтка. Большие, чуть раскосые глаза смотрели внимательно, хотя и настороженно.

«Филиппинка», – подумал он и спросил с улыбкой, где он может увидеть картину Тёрнера «Пылающий закат»?

Из-за помятой одежды и разбитой головы улыбка, надо думать, получилась не слишком обаятельной, но девушка отнеслась к нему с доверием и показала на проход в следующий зал:

– Вы почти у цели, сэр!

Слава тебе, Господи, старик сидел на бархатном диванчике прямо напротив чертова «Пылающего заката». Павел сделал к нему несколько шагов и остановился, пораженный. Старик сидел, откинувшись назад и опираясь на стену. Но поза его была слишком расслабленной. Казалось, что для этого человека остались позади все неприятности и заботы. Живые так не сидят, понял Павел. Затаив дыхание, он подошел ближе. Пришлось сесть рядом, чтобы девчонка из соседнего зала не заметила неладное раньше времени.

Глаза старика были открыты и смотрели прямо перед собой, остановившись, рука была еще теплой.

«Чем они его? – думал Павел. – Незаметно укололи в толпе? Тогда он не дошел бы до музея. И кто его так? Чеченцы? Эти не смогли бы сделать все тихо. Подручные карлика? Эти бы, конечно, смогли, но здесь старик не подпустил бы никого подозрительного близко к себе. Черт, как неудачно все…»

Карманы дорогого пиджака из мягкой ворсистой ткани были вывернуты. Понятно – убили и обыскали. Павел понял, что нужно немедленно уходить. Тело качнулось, он устроил его поудобнее и, уже уходя, бросил на мертвеца последний взгляд.

Что-то едва заметно блеснуло под диванчиком. Павел наклонился и поднял обычный пластмассовый кружок с цифрами. Номерок. Ну да, старик же был в пальто. Он разделся внизу, оставил в гардеробе пальто, зонтик и шляпу.

– У вас все в порядке? – В дверях стояла филиппинка.

Проходя мимо нее, Павел раздвинул губы в улыбку. Она ответила одними глазами, потом неуверенно шагнула к старику.

– Сэр, вам плохо? – настойчиво спросила она.

За время, которое понадобилось девушке, чтобы разобраться в ситуации, Павел отмахал половину пути до выхода. Галерея кажется вовсе не такой большой, если не пялиться на одинаковые морские пейзажи, а идти хорошим спортивным шагом.

Он не боялся преследования музейных властей. По инструкции девчонка вызовет сначала своего непосредственного начальника, тот вызовет своего, и так они будут долго подниматься по служебной лестнице, пока не дойдут до того человека, который возьмет на себя ответственность. На теле старика нет никаких видимых повреждений, сочтут, что пожилому человеку стало плохо от большого количества Тёрнера и он умер на месте от сердечного приступа. Им главное, чтобы посетители музея ничего не заметили и не разволновались.

Никто не окликнул его, ни один служитель не выглядел обеспокоенным, никто не пользовался переговорным устройством, Павел спокойно спустился вниз.

Ему повезло, как раз прибыла на автобусе большая группа немецких пенсионеров. Самое время для старичков – не сезон, везде скидки, вот и раскатывают по Европе. Немцы мигом заполнили весь холл, шумели, громко переговаривались, обмениваясь впечатлениями. В гардероб выстроилась очередь. Павел подал упавший зонтик дородной старухе в клетчатой шляпе, улыбнулся и заговорил по-немецки с ее мужем, спросил его, первый ли раз он в Лондоне и какое впечатление произвела на него английская столица. Так, мило болтая, они медленно двигались к девушке за стойкой гардероба. Она слегка ошалела от шума и обилия посетителей и только торопливо совала номерки в протянутые руки. В этом гардеробе одежда не висела на плечиках, а лежала, аккуратно сложенная, в отдельных секциях, так что девушка просто сунула ему сверток, не отметив тот факт, что дорогое кашемировое пальто не очень сочетается с помятой физиономией и разбитыми губами.

Он поскорее ввинтился в толпу шумных немцев и отошел в сторону. Как ни странно, пальто оказалось ему впору. Здесь не стоило долго оставаться, и Павел торопливо вышел из музея, спустился по широким ступеням и зашагал в сторону от толпы.

Только оказавшись на пустынной набережной, он проверил карманы пальто. В одном из них он обнаружил белый пластиковый прямоугольник – карточка с золотым обрезом, на которой было написано: «Ллойдз банк», Флит-стрит, 28. И дальше шло четырехзначное число – номер ячейки. Ай да старикан! Сумел-таки обойти этих сволочей хотя бы ценой собственной смерти!

Однако чтобы получить доступ к банковской ячейке, нужен еще ключ…

Ключа не было, и не у кого было спросить, где он спрятан.

Единственный человек, с которым можно было посоветоваться, обсудить ситуацию, в конце концов просто поговорить по душам, только что погиб.

Павел почувствовал бесконечное, ошеломляющее одиночество.

Однако он не мог позволить себе расслабляться, предаваться переживаниям – он был загнанным зверем и одновременно охотником, бегущим по тонкому льду, который должен бежать, чтобы не провалиться в ледяную воду…

В карманах пальто бренчала мелочь – в общей сложности набралось несколько фунтов. Павел осознал, что давно не ел и просто умирает с голоду, и решил выпить хотя бы чашку кофе, надеясь, что это поможет ему собраться с мыслями. До сих пор он действовал на предельном нервном напряжении, как заводная игрушка, но его завод, казалось, подходил к концу.

Он свернул с набережной и увидел небольшой торговый центр – магазин, кафе и почтовое отделение.

Перед входом в комплекс стоял контур металлоискателя, возле которого дежурил полусонный толстый охранник.

Павел вошел в двери, и прибор надрывно зазвенел.

– Сэр, у вас есть что-то металлическое? – высокомерно осведомился секьюрити.

Павел высыпал из карманов мелочь, повторил попытку, но контур снова издал тревожный звон.

– Извините, сэр, но я не могу вас пропустить! – заявил толстяк, преисполнившись чувства собственного достоинства. – Такова инструкция, сэр!

– Не можешь – и черт с тобой… – пробормотал Павел, отходя от дверей.

Он наморщил лоб.

Почему звонит чертов контур? Может быть, покойный старик был еще хитрее, чем казался?

Павел свернул в сквер, сел на скамейку, огляделся по сторонам.

Мимо него прошла милая английская старушка с йоркширским терьером на поводке. Старушка скрылась за кустами, и Павел принялся за работу.

Он снял кашемировое пальто старика и принялся прощупывать его подкладку. Он ощупал все пальто сантиметр за сантиметром, и наконец, когда надежды уже почти не оставалось, в подоле пальто, в шве, проходящем по самому нижнему краю, он нащупал какой-то небольшой плоский предмет.

Подпоров шов при помощи мелкой монетки, Павел запустил руку под подкладку и вытащил оттуда маленький плоский ключ.

Он не сомневался, что это – то самое, что ему нужно, ключ от ячейки в «Ллойдз банке».

Павел выпил кофе с сандвичем в маленьком кафе, расположенном прямо напротив сквера, и на метро отправился в Сити.

Холл «Ллойдз банка» поражал своим великолепием.

Черные мраморные полы, колонны с золочеными каннелюрами, кожаные диванчики вдоль стен, невозмутимые лица сотрудников – все было призвано внушить посетителю представление о надежности и незыблемости этого учреждения, находящегося на этом самом месте не одну сотню лет и служившего финансовому процветанию Британской империи в те времена, когда никто в Европе еще и не слышал о швейцарских банкирах, этих выскочках, которые сегодня считаются образцом надежности и хранителями традиций.

Павел не успел войти в монументальные двери банка, как перед ним вырос представительный джентльмен в безупречном сером костюме и спросил с идеальным оксфордским произношением:

– Чем я могу помочь вам, сэр?

Павел, ничего не отвечая, достал из кармана пальто пластиковую карточку с золотым обрезом.

– Прошу вас проследовать за мной, сэр! – почтительно проговорил служащий, ознакомившись с карточкой, и повел Павла в глубину помещения, сквозь лес черных с золотом колонн.

К чести этого служителя финансового культа, при виде клиента на его лице не отразилось ничего, кроме достоинства и желания услужить, хотя внешний вид Павла оставлял желать лучшего – ссадины и следы ушибов становились все заметнее.

Следуя за клерком через огромный холл, Павел вдруг почувствовал между лопатками то особенное, ни с чем не сравнимое ощущение, какое возникает, когда кто-то упорно, пристально смотрит тебе в спину. В прежние времена способность почувствовать такой взгляд не раз спасала Павлу жизнь.

Стараясь не выдать волнения, Павел немного замедлил шаги и бросил через плечо осторожный, быстрый, внимательный взгляд настоящего профессионала.

И, в долю секунды просканировав огромное помещение, он выделил из десятков случайных людей, клиентов и сотрудников банка единственное важное для него лицо. Узкое длинное лицо с твердо очерченным, слегка несимметричным ртом. Темные жесткие волосы и пристальный, настороженный взгляд – взгляд одновременно охотника и дичи.

– Прошу вас, сэр! – вежливо, но твердо произнес служитель, предупредительно открывая перед Павлом тяжелую резную дверь, скрытую за одной из колонн.

За этой дверью стоял очередной магнитный контур металлоискателя.

Рослый охранник в строгой черной форме с эмблемой банка тщательно проверил Павла, и он вслед за клерком прошел коротким коридором к следующей двери, ведущей в святая святых банка – хранилище-депозитарий.

Эта дверь была куда внушительнее – скорее она напоминала массивную дверь сейфа. За ней вошедших встретил еще один охранник, повторивший процедуру осмотра на более высоком уровне, и наконец первый клерк передал Павла с рук на руки второму – старшему служителю хранилища.

Тот был худ и бледен – должно быть, сказалась работа далеко от солнечного света. Он молча принял у Павла ключ, взглянул на визитку с номером ячейки и торжественно проследовал по узкому коридору между рядами индивидуальных сейфов.

Найдя нужную ячейку, он открыл ее, воспользовавшись двумя ключами – тем, что взял у Павла, и вторым, который висел у него на часовой цепочке. Из открытого сейфа он извлек небольшой металлический ящик и вручил его Павлу, указав на задернутую шторкой кабину, где тот мог ознакомиться с содержимым депозита.

Павел поблагодарил клерка, задернул за собой шторку и, поставив ящик на стол, открыл его.

Увидев его содержимое, он снова удивился и порадовался предусмотрительности старого резидента.

Здесь лежали два паспорта – британский и чешский, небольшая стопка денег в разной валюте – доллары, евро и фунты, а также конверт с какими-то бумагами.

Первым делом Павел ознакомился с паспортами.

Один из них, британский, был оформлен на имя некоего Дугласа Камински. Славянская фамилия должна была объяснить легкий акцент Павла. Фотография на паспорте, разумеется, была его собственная, видимо, сделанная в Москве.

Второй, чешский, паспорт был выписан на имя Мирослава Кокушки из Чешского Крумлова.

Спрятав паспорта и деньги во внутренний карман пальто, Павел на секунду задумался. Пожалуй, с бумагами в конверте он разберется позднее, в более спокойной обстановке. Сейчас его беспокоили две вещи: собственный внешний вид и темноволосый профи в холле банка. Только, разумеется, в обратном порядке.

В том, что в холле находится профессионал, Павел не сомневался, он сразу же определил себе подобного по взгляду. Кто он такой – Павел понятия не имел, возможно, что темноволосый выслеживает в «Ллойдз банке» кого-то другого, кто не имеет к Павлу никакого отношения. Но думать так значило бы серьезно переоценивать силы провидения.

Спрятав конверт в тот же карман, Павел закрыл ящик и отдернул занавеску.

– Я закончил, – сообщил он клерку.

– Очень хорошо, сэр, – кисло кивнул тот. – Желаете ли вы оставить за собой ячейку?

– Да, пожалуй, – решил Павел и направился к выходу из хранилища.

Там его встретил первый служитель и провел через охрану депозитария.

– Могу ли я еще чем-то быть вам полезен, сэр? – осведомился он с истинно британской вежливой невозмутимостью.

– Благодарю вас, все в порядке! – ответил Павел и скрылся за дверью с символическим изображением мужской фигуры.

Посреди туалета, выдержанного в той же строгой и внушительной черно-золотой гамме, возил по полу шваброй долговязый негр (то есть, разумеется, афробританец) в яркой куртке с капюшоном и с наушниками от плейера в ушах. Судя по тому, как уборщик пританцовывал и подпевал, а также по косичкам-дредам на его голове, он был поклонником музыки рэгги.

– Эй, парень! – окликнул уборщика Павел. – Можно тебя на два слова?

– Что, сэр? – переспросил тот, с явной неохотой снимая наушники.

– Хочу сделать тебе предложение. Поменяемся одеждой – я тебе это пальто, а ты мне – свою куртку.

– Странное предложение, сэр! – протянул парень, приглядываясь к собеседнику.

– Это хорошее, дорогое пальто! – не сдавался Павел. – Это выгодный обмен!

– Это дурацкое пальто! – отмахнулся уборщик. – Может, оно и дорогое, но представляете, сэр, как на меня будут показывать пальцем все мои друзья? Представляете, как будет смеяться моя девушка? Такое пальто подходит пожилому богатому джентльмену вроде вас, но никак не клевому парню вроде меня!

Павел внутренне усмехнулся, услышав, что он – «пожилой богатый джентльмен», но не сдался.

– А если к этому пальто я добавлю сто фунтов – ты не будешь считать его таким уж дурацким?

– Сто фунтов – это хорошие деньги, сэр! – с уважением проговорил негр. – Да, пожалуй, это и правда неплохое пальто… можно сказать, клевое пальто, сэр! Все мои друзья будут просто в восторге, я уж не говорю про мою девушку. Но можно задать вам один вопрос, сэр? Почему вы хотите поменять такое клевое пальто?

– Понимаешь, парень, я поспорил с одним другом, – объяснил Павел. – Мы заключили пари…

– А, ну тогда все ясно! – протянул парень, стаскивая куртку. – Пари – это святое! Все англичане просто помешаны на пари… ну, где же ваши сто фунтов? Надеюсь, это не шутка?

Павел переложил в карманы куртки деньги и документы, расплатился с уборщиком и поднял капюшон.

– А можно еще попросить твою швабру? – произнес он, окинув взглядом свое отражение в зеркале.

– Пари, сэр? – понимающе усмехнулся негр.

– Совершенно верно, пари…

– Тогда, сэр, еще сто фунтов! Я понимаю, это большие деньги, но пари – это святое, сэр!

– Пусть будет еще сто!

Павел слегка сгорбился, взял трофейную швабру наперевес, натянул капюшон на самые глаза и вышел в холл, пританцовывая и негромко напевая.

При этом он еще раз убедился в том, что никто и никогда не замечает обслуживающий персонал. Швабра в руках сделала Павла человеком-невидимкой. Клерки и посетители банка смотрели сквозь него, совершенно не замечая его присутствия.

Таким манером он проследовал через весь холл, время от времени быстро взглядывая из-под капюшона на окружающих. Он уже почти дошел до дверей банка, но все еще не видел темноволосого человека с длинным лицом. Наконец, когда перед ним распахнулись массивные двери, бросив назад последний взгляд, он увидел его.

Профи стоял за колонной неподалеку от входа, внимательно оглядывая холл и в то же время вполголоса разговаривая с тем самым служителем, который провожал Павла в хранилище.

«Вот оно как! – подумал Павел, покидая банк. – Золотой ключик открывает все двери, даже такие надежные, как в лучших английских банках!»

Выйдя из банка, он сунул швабру в мусорную урну и прибавил шагу.

Только пройдя пару кварталов, Павел поднял руку, чтобы остановить такси.

Ему это долго не удавалось: большинство машин проезжали мимо, видимо, их отпугивала куртка любителя рэгги.

Наконец рядом с ним остановился старенький «фольксваген», и седовласый водитель распахнул дверцу:

– Садись, парень! Я тоже когда-то любил Боба Марли!

Павел плюхнулся на сиденье и назвал адрес знаменитого универмага «Хэрродз».

Там, в этом самом роскошном и самом дорогом магазине Европы, ко всему привычные продавцы ничуть не удивились его внешнему виду и моментально снабдили Павла всем, что может понадобиться джентльмену, – от костюма и ботинок до рубашек и носков. Так что, войдя в магазин подозрительным любителем Боба Марли, Павел вышел оттуда через полтора часа настоящим джентльменом. В руке его был небольшой, но очень дорогой чемодан, и единственной деталью, не вписывающейся в его облик, были черные очки. Однако они были необходимы для того, чтобы скрыть ушибы и ссадины.

На этот раз такси остановилось, стоило ему только призывно шевельнуть рукой.

Павел назвал адрес небольшого, но очень приличного отеля неподалеку от Риджентс-парка.

Получив номер и записавшись у портье как Дуглас Камински, он сделал то, о чем мечтал уже много часов: встал под нестерпимо горячий душ.

От горячей воды ссадины заболели еще сильнее, но кровь побежала быстрее, и скоро силы вернулись к нему.

Павел растерся махровым полотенцем, заказал в номер ужин и приступил наконец к изучению конверта, который старик оставил для него в банковской ячейке.

Там находились два предмета: розовый прямоугольник из гладкого картона с тисненным золотом изображением фламинго и приглашение на вечерний прием в лондонскую резиденцию известного итальянского миллионера. Приглашение было на две персоны, а дата на нем стояла завтрашняя.

Павел задумался.

Карточка с фламинго совершенно ничего ему не говорила. Кроме рисунка, на ней ничего не было – ни слова, ни буквы, ни цифры. Он решил отложить эту загадочную картонку до лучших времен и спрятал ее в бумажник.

С приглашением было немного понятнее.

Наверняка старик не случайно оставил ему это приглашение, да еще и поместил его в банковскую ячейку вместе с документами и деньгами. Из этого следовало, что он придавал этому приглашению очень большое значение. В любом случае задавать вопросы некому, единственный человек, который мог на эти вопросы ответить, погиб, а значит, нужно идти на прием и выяснить все на месте.

Павел вписал в приглашение имя «Дуглас Камински» и с тяжелым вздохом оглядел в зеркале свое отражение.

Оно было просто ужасным. Многочисленные ссадины распухли, синяки проступили по всему лицу и приобрели особую выразительность. В таком виде нечего и думать идти на светский прием, пройти фейс-контроль наверняка не удастся.

Павел набрал номер обслуживания в номерах и попросил прислать ему косметолога.

Он уже заканчивал ужин, когда в дверь номера постучали и к нему вошла привлекательная дама лет сорока пяти в белоснежном накрахмаленном халате. В руке у нее был небольшой розовый чемоданчик мягкой кожи.

– Мне завтра нужно прилично выглядеть, – объяснил Павел цель вызова.

Дама внимательно осмотрела его лицо и проговорила:

– Должно быть, вы упали с лошади, сэр?

– Да, с очень норовистой лошади, – подтвердил Павел.

– Ну ничего! Сегодня я сделаю вам заживляющую маску, потом питательную, а завтра, если вы найдете для меня время, я нанесу специальный маскирующий грим. Чудес не обещаю, но прилично выглядеть вы будете.

Она открыла свой розовый чемоданчик и немедленно принялась за работу.

В результате на следующий вечер Павел подъезжал к особняку в районе Мейфэр с относительно пристойным лицом.