Текст книги "Сувенир из Камбоджи"

– Зина? – переспросил Маркиз. – Кто такая Зина? Вы о ней ничего не говорили.

– Ах, Зина – это женщина, которая мне время от времени помогает по хозяйству. Как раньше говорили – приходящая домработница…

Анна Аркадьевна хотела продолжить, но тут к столу подошла официантка и спросила, не хотят ли они заказать десерт.

– Увы, в моем возрасте приходится следить за своей фигурой! – вздохнула дама. – Десерты – это слово не из моего лексикона! А вы, Леонид, не стесняйтесь, закажите себе что-нибудь, мне очень приятно смотреть на человека с хорошим аппетитом, – и она выразительно оглядела пустые тарелки.

– Нет, пожалуй, я тоже не буду заказывать десерт, – проговорил Маркиз. Он подумал, что новая клиентка и к десерту его не подпустит, так что лучше избавить ее от лишнего соблазна.

Официантка удалилась. Анна Аркадьевна проводила ее разочарованным взглядом и продолжила свой рассказ.

– Так вот, у Зининого племянника на днях намечалось новоселье, а у Зины не было для него подарка. Вот я и решила сделать доброе дело – позвонила Зине и сказала, что она может взять себе эти кастрюли. Только чтобы сразу их увезла – я не хочу превращать свою квартиру в склад или филиал вещевого рынка. Зина очень обрадовалась и приехала вместе с племянником, чтобы он сразу же их забрал. В общем, Зина с племянником срочно приехали ко мне, и мы сели на кухне пить чай. Консьержку я заранее предупредила, что ко мне должны приехать те люди с кастрюлями.

Наконец в дверь квартиры позвонили.

Анна Аркадьевна вышла в прихожую, посмотрела в глазок. Перед дверью стояли двое – женщина с кожаной папкой и мужчина с большой картонной коробкой в ярких наклейках.

Анна Аркадьевна открыла дверь.

– Это вы мне звонили насчет шведских кастрюль? – спросила она женщину.

– Совершенно верно! – Та приветливо улыбнулась, раскрыла свою папку и достала из нее аккуратно разграфленный лист. – Распишитесь вот здесь, пожалуйста!

– Сперва покажите кастрюли! – потребовала недоверчивая Анна Аркадьевна.

– Да, конечно! – Продолжая улыбаться, женщина повернулась к своему спутнику: – Покажи кастрюли, Виталий!

Виталий поставил коробку на пол, вскрыл упаковку. Анна Аркадьевна с любопытством заглянула в коробку, и тут Виталий неожиданно обхватил ее за плечи, а вежливая женщина перестала улыбаться и вытащила из своей папки сложенный вчетверо кусок марли. В прихожей резко и неприятно запахло химией.

– Прекратите! – заверещала Анна Аркадьевна, пытаясь вырваться. – Сейчас же прекратите! На помощь!

– Да перестань же брыкаться! – раздраженно прошипел мужчина, которого Анна Аркадьевна умудрилась больно пнуть по щиколотке. – Ну, давай же скорее!

– Сейчас… – его напарница поднесла марлю к лицу Анны Аркадьевны…

И в этот драматический момент появился Зинин племянник.

Этот племянник был мужчина внушительный – почти два метра роста и сто двадцать килограммов чистого веса. Или даже сто двадцать пять, он давно не взвешивался.

Выйдя в прихожую, племянник увидел парочку незнакомцев и визжащую у них в руках Анну Аркадьевну.

– Это что же такое? – проговорил он низким басом, громкостью и тембром напоминающим пароходный гудок. – Это что же здесь такое творится?

При виде племянника неизвестных злоумышленников словно ветром сдуло из квартиры. На месте недавней потасовки остались Анна Аркадьевна и коробка с кастрюлями. Анна Аркадьевна без сил сползла на пол. Кастрюли стояли на прежнем месте.

– И вы представляете, что самое обидное? – продолжила Анна Аркадьевна свой рассказ. – Кастрюли оказались вовсе не шведские! Зина нашла на них клеймо «Изготовлено в Китае». И надолго затаила на меня обиду.

– В мире нет благодарности, – проговорил Маркиз, поскольку собеседница явно ждала от него подобной реплики. – Но я так понимаю, что на этом ваши приключения не закончились?

– Нет, к сожалению… правда, после этого эпизода я приняла меры. Первым делом я решила ни в коем случае не впускать никаких незнакомых людей, что бы они ни говорили. И с консьержкой провела беседу, чтобы она удвоила бдительность. А затем я установила у себя в квартире охранную сигнализацию.

– Вам поставили датчик только на дверь? – уточнил Маркиз.

– Да, только на дверь, – вздохнула Анна Аркадьевна. – Я решила, что, раз живу на пятом этаже, в окна ко мне вряд ли залезут. Как выяснилось, в этом и была моя ошибка.

Буквально через несколько дней после того, как у меня установили охранную сигнализацию, я снова ненадолго ушла из дома. Нужно было заплатить за квартиру и прочие коммунальные услуги. На этот раз Дэн отчего-то очень нервничал и ни за что не хотел отпускать меня одну. Но я уговорила его остаться, убедив, что с сигнализацией ему ничто не угрожает. И вот представьте себе, я дошла до отделения Сбербанка и увидела, что оно закрыто. На дверях была записка, что отделение закрыто по техническим причинам, но изнутри доносились громкие голоса и смех – там явно праздновали чей-то день рождения. Я очень расстроилась и отправилась обратно. Поднялась к себе и уже с лестницы услышала доносящийся из моей квартиры гвалт – лай, визг и какие-то выкрики. Я бросилась к двери, открыла ее. Сигнализация, кстати, не была отключена. А посреди прихожей метался какой-то незнакомый человек, в руку которого вцепился мой дорогой Дэн. Я схватила первое, что попалось на глаза – это оказалась швабра, которую Зина забыла в углу прихожей, и закричала: «Руки вверх!»

Злоумышленник сумел-таки стряхнуть Дэна с руки и стрелой вылетел из квартиры. Анна Аркадьевна прижала к себе своего любимца и долго утешала его. Пришлось снова прибегнуть к испытанному средству – кусочку сервелата. В итоге Дэн успокоился.

Анна Аркадьевна обошла квартиру, чтобы понять, как неизвестный смог проникнуть в нее, несмотря на включенную сигнализацию. Ответ нашелся быстро: на кухне было открыто окно, и перед этим окном болталась свисающая с крыши веревка.

И тут в голове Анны Аркадьевны мелькнула ужасная мысль: настойчивые злоумышленники на этот раз покусились на самое дорогое, что у нее есть. Они задумали похитить у нее Дэна.

И тогда она решила прибегнуть к помощи профессионала.

– Теперь вы понимаете, насколько серьезно мое положение? – проговорила она трагическим тоном.

– Да, положение действительно очень серьезное, – согласился Маркиз. – Судя по их настойчивости, эти люди не успокоятся, пока не добьются своего.

– То есть пока не похитят Дэна? – Анна Аркадьевна схватилась за сердце. – Но я этого просто не переживу!

– Ну, мне кажется, рано делать такие далеко идущие выводы… возможно, у них совсем другая цель…

– Вы говорите это, только чтобы меня успокоить… – Анна Аркадьевна сжала руки в трагическом жесте. – Не нужно щадить меня, горькая правда лучше, чем сладкая ложь!

Леня подозрительно взглянул на собеседницу: она казалась ему более здравомыслящей особой. Видимо, почувствовав, что переигрывает, Анна Аркадьевна проговорила вполне разумным голосом:

– В общем, Леонид, я рассказала вам все, что могла. Скажите, беретесь ли вы за мое дело?

Леня задумался. С одной стороны, если Анна Аркадьевна права и злоумышленники в самом деле охотятся за черным мопсом, – заниматься таким незначительным делом для специалиста его квалификации унизительно. Так можно докатиться до слежки за неверными мужьями и женами, что всегда казалось Лене пределом падения. С другой – в рассказе потенциальной клиентки было что-то трудноуловимое, что вызывало у Маркиза интерес. Какая-то деталь, которая говорила, что не все здесь так просто, как кажется.

Кроме того, Анну Аркадьевну рекомендовал Руо, а Леня его очень уважал. Хотя бы из уважения к Артуру Альбертовичу следовало взяться за это дело.

– А как давно вы знакомы с Руо? – спросил Леня на всякий случай.

– О, это такая романтическая история! – Анна Аркадьевна порозовела. – Я тогда была совсем юной, только-только окончила балетное училище, и меня пригласили на сборный концерт, посвященный Дню милиции. Я танцевала умирающего лебедя. Вышла на сцену, начала танцевать и вдруг чувствую, что у меня лопнула шнуровка на спине и начинает сползать лиф. Потом я узнала, что мне подгадила другая начинающая балерина, которая сама хотела участвовать в этом концерте. Она подрезала тесемки, чтобы они лопнули в самый неподходящий момент. Знаете, балетный мир такой жестокий… Так вот, я кое-как танцую, но чувствую, что лиф вот-вот свалится и я останусь на сцене с голой грудью. Представляете, так опозориться на своем первом публичном выступлении? Это хуже смерти! А рядом, за кулисами, стоял фокусник, который должен был выступать после меня. Он перехватил мой взгляд и понял, что происходит. В общем, я кое-как дотянула до конца, в самом конце опустилась на сцену, и тут-то лиф окончательно свалился. Зрители аплодируют, а я лежу в ужасе, не зная, как подняться. И тут меня выручил фокусник – выбежал на сцену, с ходу вытащил из рукава целый ворох цветов и засыпал меня этими цветами. Я их собрала, прикрыла ими грудь и убежала. Надо сказать, все вместе получилось даже красиво, как будто так и было задумано. Кроме того, от страха я танцевала особенно выразительно, как будто и вправду вот-вот умру, так что обо мне даже написали в газете… вот так мы и познакомились с Альбертом! А Артурчика я знала с детства…

Взгляд Анны Аркадьевны затуманился, она погрузилась в волнующие воспоминания. Леня вздохнул и решительно проговорил:

– Ладно, я берусь за ваше дело.

– Прекрасно! – оживилась клиентка. – И с чего же вы начнете?

– Для начала мне нужно осмотреть место преступления. То есть вашу квартиру.

Через полчаса Леня вошел вслед за Анной Аркадьевной в ее квартиру.

В прихожей было полутемно. Прямо против дверей возвышались две деревянные консоли, на которых возвышались два одинаковых изваяния собак из темной бронзы, покрытых позолотой и сложным восточным орнаментом. Вдруг одно из этих изваяний спрыгнуло с консоли и бросилось на грудь Анны Аркадьевны.

Леня невольно вздрогнул и отшатнулся.

Анна Аркадьевна, наоборот, прижала ожившее изваяние к груди и покрыла его поцелуями.

– Дэнчик, мой дорогой, соскучился? Мамочка тоже по тебе очень соскучилась! Сейчас мамочка даст тебе чего-нибудь вкусненького… потерпи немножко…

Тут дама увидела Ленино ошарашенное лицо и проговорила:

– Это мой дорогой Дэн. А вам, наверное, показалось…

– Мне показалось, что ожила бронзовая скульптура! – признался Леня.

– Это его любимое развлечение! – Анна Аркадьевна посадила собачку обратно на консоль, и Дэн замер в такой же позе, как бронзовая собака на соседней консоли.

На этот раз Маркиз внимательно разглядел обеих собак.

Дэн был очень похож на своего бронзового собрата, сходство усиливалось из-за того, что мопс был одет в нарядную бархатную безрукавку с тем же восточным орнаментом, что покрывал бронзовую собаку.

В полутемной прихожей ничего не стоило перепутать собак. Леня живо представил, что злоумышленник хочет взять бронзовое изваяние, а вместо него хватает живого мопса, который, естественно, начинает лаять и кусаться… Впрочем, эту версию событий Маркиз решил оставить пока при себе. Он обошел квартиру Анны Аркадьевны, внимательно осматривая обстановку.

По всей квартире были расставлены китайские шелковые ширмы и лаковые шкафчики, уставленные всевозможными безделушками из фарфора и слоновой кости. В углах и на невысоких консолях стояли расписные фарфоровые вазы, украшенные изображениями цветущих деревьев, пагод и изящно изогнутых мостиков, среди которых прогуливались дамы и кавалеры в разноцветных шелковых нарядах. На стенах тут и там висели длинные свитки с драконами, тиграми и иероглифами.

– Все это привез из Китая ваш муж? – осведомился Маркиз.

– По большей части, – подтвердила Анна Аркадьевна.

– Это очень дорогие вещи?

– Ну, конечно, это не новодел, все эти вещи старинные и подлинные, но я не думаю, что они настолько дорогие, чтобы из-за них мою квартиру осаждали, как крепость! Все же, я думаю, им нужен именно Дэн!

– Ладно, пока остановимся на этой гипотезе. Скажите, Анна Аркадьевна, вы, наверное, хорошо смогли рассмотреть тех двоих, которые пришли к вам с кастрюлями? Вы можете описать их внешность?

– Ну, вы видели, у меня в прихожей довольно темно… впрочем, в их внешности не было ничего запоминающегося, никаких особых примет. Самые заурядные люди. – Анна Аркадьевна развела руками и добавила: – Как видите, я вам мало чем помогла…

Они перешли в последнюю комнату, и хозяйка квартиры показала Лене окно, через которое проник последний злоумышленник, тот, который едва не похитил Дэна.

– А как вам показалось, – продолжил расспросы Маркиз, – тот человек и мужчина, который принес кастрюли, это одно и то же лицо?

– Нет, определенно, нет! – уверенно ответила Анна Аркадьевна. – Тот, с кастрюлями, был рослый и довольно представительный, а тот, что пытался украсть Дэна, какой-то мелкий и плюгавый…

Закончив осмотр квартиры, Леня поблагодарил Анну Аркадьевну и пообещал связаться с ней, как только хотя бы немного продвинется в своем расследовании.

Выйдя из квартиры, он задержался перед каморкой консьержки. Каморка была пуста, более того, прозрачное окошко закрывал кусок картона, на котором черным фломастером было выведено твердой рукой «Обед».

– Так-так, – нахмурился Леня, – что-то слышится родное. Раньше в таких случаях писали «Ушла на базу».

Надпись означала, что в ближайшее время консьержка на рабочем месте не появится, так что Маркиз решил не ждать попусту, а вернуться сюда завтра как можно раньше.

* * *

Проведя некоторое время в ванне с лавандовой пеной и выйдя из релакса всего один раз для того, чтобы добавить в кофе еще ликера, Лола наконец успокоилась и встретила появившегося в дверях ванной компаньона самой безмятежной улыбкой.

Маркиз всегда выключал телефон при переговорах с клиентами, чтобы никто и ничто не мешало беседе. Поэтому выслушал Лолины сообщения он только в машине. И стал звонить ей сам. Но, ясное дело, ответа не получил, потому что телефон звонил в сумочке, которую Лола бросила на кухне, а сама она находилась в ванной и ничего не слышала из-за музыки. А если бы и слышала, то все равно бы не ответила, поскольку мелодия была специальная, Ленина, – колыбельная из старого фильма «Цирк» («Спят медведи и слоны, дяди спят и тети, все вокруг спать должны, но не на работе…»).

Маркиз внимательно прослушал все сообщения, сначала озабоченно сдвинул брови, затем эти самые брови поднял, потом рассмеялся, а потом обиделся. Вот умеет Лолка ударить по самому больному. Ишь чего выдумала, хочет, чтобы он облысел!

Ленина макушка и так доставляла ему много горьких минут: если наклонить голову, то видно, что волосы слегка поредели. Конечно, это если присмотреться, при ярком свете, но все же… все же Леня очень переживал по этому поводу. А эта нахалка Лолка только злорадствует.

Поэтому Леня заглянул в ванную с некоторым неудовольствием. Там он увидел много пены, наметанным взглядом определил, сколько ликера было добавлено в кофе, и уверился, что с его боевой подругой все в порядке, авария оказалась пустяковой, Лолка жива и там, под пеной, надо думать, выглядит неплохо.

– Ну, – спросил он, стараясь придать голосу самый миролюбивый оттенок, – что ты еще учудила?

– Я? – Лола задышала так бурно, что вода в ванне пошла волнами, как на море в шестибалльный шторм. – Это ты где-то шлялся, когда был мне просто необходим! Разве мы не вместе? Разве мы в свое время не договорились быть всегда рядом – в горе и в радости, в богатстве и в бедности…

– Но позволь… – удивился Маркиз и тут же чуть не до крови прикусил язык.

Уж слишком слова Лолы походили на клятву, которую дают люди, вступающие в брак. А слова «брак» Леня Маркиз боялся больше всего на свете. Он пользовался неизменным успехом у женщин, умел за ними ухаживать и любил весело проводить время, но был всерьез уверен, что не родилась еще на свете такая женщина, которая смогла бы заставить его пойти под венец. И никогда не родится. Нет уж, при его профессии семья только помешала бы…

И с Лолкой они в свое время договорились, что для удобства живут вместе, имеют общее хозяйство (этому способствовало трое домашних любимцев, которыми компаньоны успели легкомысленно обрасти за время знакомства), но никаких личных отношений. Только на этих условиях Леня взял ее в помощницы.

Тут знаменитый мошенник обманывал себя, Лола вовсе не умоляла его о совместной работе, она прекрасно существовала сама по себе, во всяком случае, она так считала.

Их альянс оказался на редкость удачным, компаньоны плодотворно работали вместе и не раз выручали друг друга из самых сложных и опасных ситуаций. На Лолу Маркиз всегда мог положиться. Ну, почти всегда.

И все-таки не следовало ей сейчас вспоминать пресловутую брачную клятву, Леня сразу занервничал.

– Я был занят, – сухо сказал он. – В отличие от некоторых, я иногда занимаюсь делом.

– Ага, в ресторане обедал с дамой, – фыркнула Лола. – Очень серьезное занятие. Я могла умереть, а ты в это время мучился над вопросом, что заказать на десерт…

Маркиз привычно поразился, до чего Лола умеет быть проницательной. Вот откуда она узнала, что он был в ресторане с дамой? Написано это на нем, что ли…

– Можешь не оправдываться, – холодно сказала Лола. – Я лишний раз убедилась, что ждать от тебя помощи в трудную минуту – занятие совершенно бесполезное. Что ж, буду и дальше обходиться одна. Я привыкла.

И ушла в пену с головой, чтобы последнее слово осталось за ней.

Леня потоптался еще немного в ванной, Лола все не появлялась. В конце концов он решил уйти, а то как бы Лолка из упрямства и вредности не утопилась.

В прихожей поджидал кот. Против обыкновения он не подошел к хозяину потереться о его брюки и смотрел весьма неодобрительно. Как уже говорилось, Маркиз обожал своего кота и трепетно следил за его настроением.

– Аскольдик, – нежным голосом позвал он, – иди сюда.

Кот его призывы проигнорировал, брезгливо дрыгнул лапой и пошел на кухню. Леня направился следом.

– Дур-рак! – приветствовал его попугай из клетки, стоявшей на холодильнике. – Гр-рубиян!

– А сам-то, – привычно отмахнулся Леня.

Попугай у них был говорящий, с богатым словарным запасом, но иногда Леня думал, что лучше бы им досталась немая птица.

– Р-равнодушный Мар-ркиз! – орал попугай. – Бр-росил подр-ругу! Бр-росил в беде!

Это уже был прямой выпад. Маркиз оглянулся на кота, тот строго мигнул изумрудным глазом. В довершение всего на кухне появился Пу И, который, как всегда, все проспал и сейчас тявкнул что-то оскорбительное просто за компанию.

– Ты еще мне будешь тут!.. – Леня щелкнул песика по носу, но не больно.

Однако пришлось признать свою неправоту. Хоть Лола и выбралась из аварии самостоятельно, она испугалась, перенервничала и вправе была рассчитывать на сочувствие и понимание своего соратника. Что с того, что он беседовал с заказчицей и отключил телефон? Лолку это в данный момент не волнует.

– Виноват, исправлюсь, – пообещал Леня и устремился к холодильнику, потому что после встречи с клиенткой очень хотелось есть. Субтильная старушка съела весь его обед, да еще свою порцию, и не икнула. Ай да старая гвардия!

Когда через полчаса Лола вышла из ванной, на кухне было тепло и пахло вкусно. На столе стояло большое фарфоровое блюдо. В середине его дымились охотничьи сосиски, уложенные живописной горкой. А по краям Леня разложил все, что обнаружил в холодильнике. Были тут оливки, и маленькие помидорчики черри, и маринованные огурчики, и корейская морковка, и немного квашеной капусты. Лола берегла ее для кислых щей, но не стала ничего говорить.

Компаньон сидел на стуле. На одном колене у него величественно возлежал кот, на другом примостился Пу И. Попугай взгромоздился Маркизу на плечо. Лола видела, что Лене не слишком удобно – кот был тяжел, а попугай больно вцепился когтями, но Маркиз стоически терпел неудобства.

– Лолочка, поставь тарелки! – взмолился Маркиз. – Они меня не отпускают!

Впрочем, звери тут же устремились к Лоле. Пу И попросился на ручки, кот отирался внизу, умильно заглядывая ей в глаза, попугай летал по кухне кругами.

– Мои дорогие! – умилилась Лола.

Мир был восстановлен. Все семейство неплохо провело вечер, и Леня так и не решился сказать своей боевой подруге, что он подписался на очередное дело. Аванса, правда, он не взял – из уважения к пожилому человеку.

* * *

Леня встал рано и накормил животных, чтобы они не лезли к Лоле. Кот стал бы царапаться под дверью, попугай орал бы из клетки, активно используя ненормативную лексику, Пу И ныл и тявкал, в общем, они разбудили бы Лолу, она выползла бы из своей комнаты злющая, как медведь-шатун, и не преминула поинтересоваться, куда это он намылился с утра пораньше. Маркизу вовсе не улыбалось говорить о деле, когда Лолка в таком состоянии, она надолго заведется скандалить.

Скандалить Лола умела и любила. Умела она также провоцировать своего партнера, расставлять ему психологические ловушки и ловить его в сети. Как-то получалось так, что Лолка всегда объезжала его на кривой козе, и он же еще был виноват. А если у нее не получалось обвинить его во всех смертных грехах, все равно она была способна довести человека до белого каления, так что свет становился не мил и хотелось ее придушить, чтобы замолчала наконец, хотя бы ненадолго. Чтобы не признавать своего поражения (еще чего не хватало!), Леня в таких случаях уходил из дома, хлопая дверью. Пока в себя придешь – полдня пройдет. А у него дело.

Поэтому Леня двигался по квартире тихо, как индеец по прерии. И ушел незамеченным.

Когда они с Анной Аркадьевной вчера вошли в дом, каморка консьержки была пуста, теперь же перед окошком сидела полная брюнетка пенсионного возраста. Увидев Маркиза, она бдительно сдвинула брови и пристально уставилась на него.

– Капитан Несгибайло, – представился Леня, не дожидаясь вопросов, и предъявил консьержке удостоверение сотрудника полиции. Удостоверение было очень хорошее, гораздо лучше настоящего.

Консьержка ахнула. Взамен бдительности на ее лице проступило выражение испуганной преданности.

– А что, – пролепетала она, бледнея на глазах, – в нашем доме что-то случилось?

– Пока нет, – ответил Маркиз строго. – Но есть сведения, что может случиться в самое ближайшее время. А вы знаете, что преступление лучше предупредить, чем раскрыть!

– Я так и знала! – всполошилась консьержка. – Я чувствовала, что-то должно произойти!

– Какие у вас были для этого причины? – насторожился Леня. – Вы видели каких-то подозрительных людей?

– Нет, но у меня на ближайший месяц очень плохой гороскоп. И вообще, сейчас Меркурий в третьей четверти и Юпитер на подъеме, а это нехорошо…

– Не знаю, как там насчет Меркурия, но у нас есть определенные подозрения, и я надеюсь, что вы, как ответственный гражданин, окажете всевозможную помощь…

– Я всегда… Я целиком… – непонятно забормотала консьержка. – Вы на меня всегда можете…

– Я надеюсь, – в тон ей ответил Маркиз и боком протиснулся в каморку.

Это была крошечная комнатка, в которой с трудом помещалась узкая кушетка, накрытая клетчатым полушерстяным одеялом, маленький столик, на котором едва умещались электрический чайник и телевизор, и стул, на котором сидела сама консьержка. На кушетке поверх одеяла дремала небольшая трехцветная кошечка. На стене висел астрологический календарь, портрет мужчины с густой черной бородой и какая-то сложная диаграмма с обозначениями небесных светил.

– Кстати, ваше имя-отчество? – осведомился Маркиз, между делом почесав кошку за ухом.

– Галина Семеновна, – отрапортовала консьержка, не сводя с него преданного взгляда.

– Очень хорошо! – одобрил Леня. – Я вижу, что вы – ответственная и наблюдательная женщина, и надеюсь, окажете посильную помощь органам правопорядка в моем лице.

– Непременно! – воскликнула консьержка.

– Так вот, Галина Семеновна, у вас есть какой-то журнал дежурств?

– Да, конечно! – Консьержка вытащила из стола толстую потрепанную тетрадь.

– Вы записываете каждого входящего и выходящего?

– Нет… – Консьержка смутилась. – Жильцов дома я не записываю, только всяких посыльных, курьеров и тому подобных… или если были какие-то происшествия…

– Ну что ж, посмотрите в своем журнале, не было ли каких-то происшествий в эти дни… – и Леня назвал те даты, когда неизвестные злоумышленники пытались проникнуть в квартиру Анны Аркадьевны.

Консьержка перелистала тетрадь и уставилась на одну из страниц.

– Ну, конечно! – проговорила она трагическим голосом. – Я так и знала!

– Что, – Леня заглянул через ее плечо, – вы заметили что-то подозрительное?

В верхнем левом углу страницы была проставлена дата. Это был тот день, когда Анна Аркадьевна застала первого злоумышленника перед дверью своей квартиры.

– Нет, но в этот день было полнолуние, а в полнолуние всегда случаются неприятности.

– Вы так считаете? – Леня с сомнением взглянул на портрет бородача. – А скажите, Галина Семеновна, около двух часов дня никто посторонний не входил в дом?

– Около двух? – переспросила консьержка. – Никто…

Однако в ее голосе прозвучали неуверенные нотки, и консьержка украдкой бросила взгляд на кушетку. Кошка повела ухом, как будто почувствовала этот взгляд.

– Вы уверены? – Леня проследил за ее взглядом. – Вы ведь обещали всячески содействовать следствию в моем лице! А кстати, как зовут вашу кошечку?

– Маруся, – смущенно сообщила консьержка. – Ну да, я вышла на пять минут… ну, может быть, на десять… н у, самое большее, на полчаса. Маруся куда-то убежала, и я очень беспокоилась… сами знаете, сейчас развелось столько беспризорных собак…

– Значит, вас в это время не было на месте, – констатировал Леня. – А когда вы вернулись, вы не заметили ничего подозрительного?

– Ничего… – пролепетала консьержка и снова воровато покосилась на кушетку.

Леня протянул руку и поднял край одеяла.

На полу под кушеткой он увидел синюю хозяйственную сумку на колесиках.

– Я ее на всякий случай прибрала! – смущенно забормотала Галина Семеновна. – Мало ли, думаю, кто-то из жильцов забыл… но никто не спрашивал, я и подумала…

– Значит, так! – перебил ее Маркиз. – Пожалуйста, подробнее, где и при каких обстоятельствах вы нашли эту сумку?

– Так вот, я пошла искать Марусю… ну, нашла я ее быстро, Маруся около баков сидела. Вернулась… мне навстречу из подъезда выбежал какой-то мужчина…

– Вот об этом мужчине, пожалуйста, еще раз и чуть подробнее. Как он выглядел?

– Извините, – консьержка пригорюнилась. – Я как раз в это время отчитывала Марусю, поэтому не разглядела его как следует. Но вообще-то самый обычный, невзрачный мужичонка. Как говорится, отворотясь не наглядеться. Вот вы, к примеру, мужчина видный, заметный, а мимо того пройдешь – и не заметишь… Росту небольшого, ни худой, ни толстый, волосы ни темные, ни светлые, ни седые, ни кудрявые – в общем, и сказать-то про него нечего…

– Ценное качество, – вздохнул Маркиз.

Сам он обладал приятной, но не запоминающейся внешностью и ценил это в других людях.

– Значит, про того мужчину вы ничего не можете сказать, – продолжил он. – А как насчет этой сумки?

– Да вот разминулась я с этим мужчиной, вхожу в подъезд, а тут как раз эта сумка стоит, прямо на дороге. Я и решила, что кто-то из жильцов забыл… прибрала ее на всякий случай, думаю, если кто спросит – отдам, но только никто про нее не спрашивал, так что я теперь думаю, не забыл ли ее тот мужчина, с которым я столкнулась…

– Да, это вполне возможно! – Леня вытащил сумку из-под кушетки, заглянул в нее. Сумка была пуста.

– В ней и тогда ничего не было?

– Конечно! – Консьержка состроила обиженную физиономию. – Неужели вы думаете, что, если там что-то было, я бы это взяла?

– Нет, что вы, у меня и в мыслях такого не было!

Леня прощупал сумку изнутри. Под клапаном, который закрывал сумку, он нащупал что-то шуршащее.

– Галина Семеновна, – обратился он к консьержке, – у вас нет маникюрных ножниц или чего-нибудь в этом роде?

– Маникюрных? Маникюрных нету. А вам зачем? У вас руки вроде бы в порядке.

– Мне не для этого. Мне нужно шов подпороть.

– Шов подпороть? Кто же шов ножницами подпарывает! Вот, пожалуйста! – Консьержка достала большую корзинку с рукоделием и подала Лене бритвенное лезвие. Он подпорол шов на краю клапана и достал из-под подкладки скомканную бумажку.

Это был обрывок какой-то накладной или квитанции. Выцветшими лиловыми чернилами было написано: «…ки мужские х/б – 70 пар… носовые – 120 штук… стяные – 90 пар…»

Консьержка потянулась, пытаясь заглянуть через его плечо, но Леня ей не позволил.

– Извините, Галина Семеновна, но есть такое понятие – тайна следствия!

Леня спрятал бумажку в карман, чтобы внимательнее изучить ее дома, и снова обратился к консьержке:

– Значит, больше вы ничего не можете сообщить следствию? Я имею в виду, ничего полезного?

– Больше ничего! – Консьержка сделала круглые глаза. – Вот как на духу, больше ничего в тот день не случилось!

– Что ж, перейдем к следующему вопросу…

– А вы эту сумку конфискуете? – полюбопытствовала Галина Семеновна.

– А вы почему интересуетесь? – сухо спросил Маркиз.

– А можно, я ее возьму себе? Никто из жильцов ее не спрашивал, а она такая удобная! Особенно если на рынок за овощами ходить!

– Лично я не возражаю, – милостиво согласился Маркиз. – Особенно если за овощами. Но только придется вам проехать в отделение и там все оформить документально – дескать, вещественное доказательство, во временное пользование…

Его вранье оказало немедленное действие, консьержка испуганно замахала руками:

– Да забирайте вы эту сумку, мне она и даром не нужна!

– Тогда ответьте еще на несколько вопросов! – потребовал Леня.

– Спрашивайте! – с готовностью воскликнула консьержка, подавив вздох.

– С первым днем мы выяснили. А на следующий день после этого вы видели двух людей, которые привезли в квартиру номер четырнадцать шведские кастрюли?

– Видела, – оживилась консьержка. – Уж там шведские кастрюли были или китайские, это я вам точно не скажу, в коробки я не заглядывала, а только я их пропустила. А как я могла их не пропустить, если Анна Аркадьевна сама предупредила? Или сейчас новое правило, что никого не пропускать?

– Вы все сделали правильно, – успокоил ее Маркиз. – Только теперь постарайтесь вспомнить все что можно об этих людях. Или они были такие же невзрачные и неприметные, как тот мужчина? – Он выразительно покосился на сумку.

– Нет, почему же… – Консьержка наморщила лоб, припоминая. – Женщина, та очень даже приметная была. Пальто на ней дорогое, стеганое, с меховым воротником. Цвет такой хороший, прямо как брусничное варенье. Я похожее на Людмиле Францевне видела, из девятой квартиры, так то пальто чуть не пятьдесят тысяч стоит. А еще на ней сапоги были такие модные, что прямо хоть по телевизору показывай. И шляпка…