Текст книги "Марафон с риском для жизни"

– К сожалению, ничем не могу помочь. – Компьютерщик развел руки.

– Я понимаю, обычно вы не даете адреса своих клиентов, но здесь особый случай…

– Да вы меня не так поняли! – Парень снова пригладил непослушные рыжие вихры. – Я вам охотно дал бы координаты владельца, если бы знал их!

– Вы их не знаете? – Надежда пригорюнилась.

– Конечно, не знаю! Этот компьютер вообще не у меня куплен!

– Как – не у вас? А Пашка мне сказал… – начала Надежда, но тут же прикусила язык.

– Очень просто, не у меня. То есть не в нашей фирме. Вот, посмотрите, – парень открыл крышку другого компьютера, – все машины, которые проходят через наши руки, мы проверяем, тестируем и ставим на них пломбу с названием фирмы. – Он показал Надежде яркую бумажную наклейку с красными буквами «Аванта». – Если пломба не повреждена, мы в течение месяца после продажи бесплатно отремонтируем компьютер. А на вашем никакой пломбы нет… Значит, этот ваш Пашка что-то перепутал, он купил компьютер не у нас.

– Извините! – проговорила Надежда и добавила гораздо тише: – Ну я ему устрою! На такую верхотуру из-за него карабкалась, да еще по дороге на оскорбления нарвалась…

– А что, опять лифт не работает?! – весело спросил парень.

Надежда Николаевна кивнула.

– Не верьте! – Рыжий компьютерщик усмехнулся. – Это нарочно табличку вешают те фирмы, которые на нижних этажах. Клиенты поднимаются пешком, и их по дороге отлавливают…

Надежда вспомнила, как ее перехватывали на третьем и четвертом этажах, как на пятом она еле увернулась от ловкого астролога, и охотно поверила парню. Она попрощалась с ним и покинула офис «Аванты».

Действительно, стоило ей нажать кнопку, как лифт послушно поднялся на шестой этаж и распахнул перед ней свои двери, так что обратный путь удалось проделать без приключений, не попав в руки предприимчивых обитателей нижних этажей.

Добравшись до дома, Надежда Николаевна первым делом набрала телефонный номер Тимофеевых.

Трубку взял старший Алкин отпрыск, Сашка.

– Теть Надь? – Он узнал Надежду Николаевну по голосу. – А мамы нет дома, у нее, как всегда, педсовет.

– А мне на этот раз вовсе не она нужна, а твой младший брат. Он-то, надеюсь, дома?

– Это как сказать! – Сашка хихикнул. – Телесная оболочка, может, и дома, а душа – далеко отсюда, шляется по Интернету!

– Немедленно вылови его оттуда и дай ему телефон! – строго потребовала Надежда.

Сашка с сомнением хрюкнул в трубку, но все же отправился к брату.

Через несколько минут в трубке раздался не вполне вменяемый голос самого младшего представителя семейства Тимофеевых.

– Тетя Надя? – проговорил он отрешенно. – Вам правда я нужен?

Чувствовалось, что Пашка еще толком не вынырнул из мутных волн Интернета.

– Правда-правда. – Надежда Николаевна выдержала небольшую паузу и голосом сурового следователя спросила: – Ты зачем матери наврал?

– Чего? – удивленно спросил Павел.

– Ничего! – передразнила его Надежда. – А ну признавайся – зачем наврал, что купил ноутбук в фирме «Аванта»?

– Ой, а вы как узнали?

– Неважно! – строго ответила Надежда и чуть не добавила в лучших традициях: «Вопросы здесь задаю я».

– Да ладно вам! – Пашка хихикнул. – Ничего такого, не подумайте. Просто я этот комп по случаю купил, у одного знакомого, а вы ведь мать знаете – если бы я ей прямо так и сказал, она бы устроила форменный скандал, сказала бы, что раз машина куплена с рук, значит, она некачественная, сомнительная. А я его проверил, отличный комп, все, что ей нужно, имеется, состояние неплохое и цена приличная, вот и сказал, что в солидной фирме купил, чтобы она не сомневалась…

Надежда вспомнила «кладбище домашних любимцев» на шестом этаже и хотела высказать сомнение в том, что «Аванта» – такая уж солидная фирма, но тогда ей пришлось бы объяснять Пашке, за каким чертом она туда отправилась.

Вместо этого она спросила:

– Как его зовут?

– Кого? – растерялся Пашка.

– Ну не меня же! Того знакомого, у которого ты купил ноутбук!

Пашка на мгновение замялся.

– Мне его продал Лелик, – наконец проговорил он смущенно. – Но вообще-то комп был не его, а какого-то его друга…

Надежда окончательно рассердилась.

– Слушай, конспиратор, конец-то есть у этой цепочки? Или этот ноутбук перепродавала друг другу половина города?

– Да никто его не перепродавал! – обиженно ответил Пашка. – Спросите Лелика, это его знакомый…

– С удовольствием спрошу, только для начала хотелось бы узнать, кто такой Лелик и где его найти.

– Лелик? – Пашка искренне удивился, как будто не знать Лелика было просто стыдно. – Лешка Звонарев, мы с ним в школе вместе учились…

– А телефон есть у этого Лешки Звонарева?

Пашка продиктовал Надежде номер и радостно вернулся в объятия Интернета.

Надежда Николаевна набрала телефонный номер знаменитого Лелика. Услышав молодой женский голос, она попросила к телефону Алексея Звонарева.

– Лелик! – крикнула девушка. – Доигрался! Тебе уже из деканата звонят! Я тебе говорила? Говорила? Доигрался, лопух ушастый!

В трубке послышались шаги, и жиденький мальчишеский басок неуверенно протянул:

– Да чего? Я же с Сергеем Михалычем договорился, что сдам этот хвост в сентябре! Честное слово!

– Во-первых, здравствуй, Лелик, – строго проговорила Надежда. – Во-вторых, если ты уже произошел от обезьяны, то незачем снова обзаводиться хвостом! А в‑третьих, я не из деканата.

– Здрассте! – отозвался Лелик. – Не из деканата? А откуда? Из библиотеки? Так я обязательно найду эти таблицы…

– Сложная у тебя жизнь, Лелик! – Надежда искренне огорчилась. – И с деканатом у тебя проблемы, и с библиотекой… Ты ведь только на второй курс перешел, а тебя уже весь институт знает! Но я совсем по другому поводу. Я… – Она замялась и, чтобы не слишком усложнять ситуацию, пошла на небольшую ложь: – Я – тетя Пашки Тимофеева.

– Ну? – лаконично отозвался Лелик, явно обрадовавшись, что звонят не из официальных кругов, но еще не зная, чем ему может грозить звонок Пашкиной родственницы.

– Скажи-ка мне, Лелик, у кого ты взял тот ноутбук, который продал Пашке?

– А что?

– Что за манера – отвечать вопросом на вопрос!

– А что, нормальный комп, и совсем не дорого!

– Я и не говорю, что дорого, – терпеливо продолжала Надежда Николаевна, – и не говорю, что комп ненормальный. Я только спросила, у кого ты его взял.

– А что?

Надежда тяжело вздохнула. Разговор явно пошел по кругу.

Неожиданно ей пришла в голову плодотворная дебютная идея.

– Лелик, а какие таблицы ты посеял?

– И ничего я не посеял! – Алексей ушел в глухую оборону и, похоже, придерживался золотого правила – ничего не признавать. – Ничего я не посеял, они где-то есть!

– Все где-то есть, – согласилась Надежда, – например, Янтарная комната… Интересно только где. Короче, у тебя библиотека что требует – наверняка таблицы логарифмов Брадиса?

– Точно! – Лелик искренне удивился. – А вы откуда знаете?

– Сама когда-то студенткой была!

Мысль, что немолодая тетка Пашки Тимофеева была когда-то студенткой, вызвала у Лелика короткий ступор. Наконец он вежливо хихикнул, сообразив, что тетя шутит, и задал вопрос в своем излюбленном лаконичном стиле:

– И что?

– И то, – Надежда перешла на его язык, – если расскажешь, от кого у тебя этот ноутбук, я тебе дам таблицы Брадиса.

– Правда? – Лелик знал, конечно, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но пока это не остановило еще ни одну юную мышь.

Он еще немного помолчал, очевидно, испытывая душевные муки, и наконец выдавил:

– Игореха… Игореха Птицын.

Сказав «а», Лелик решился сказать и «б», а дальше дружно последовали все остальные буквы алфавита.

– Дядя у него недавно помер, – сообщил он, – матери его брат. Там какие-то заморочки с наследством, сразу вроде не дают…

– Конечно, – вставила Надежда, – полгода полагается ждать, вдруг объявятся другие наследники.

– Во-во, – охотно согласился Лелик, – полгода. А кому этот комп будет нужен через полгода?

Надежда Николаевна не стала спорить, хотя ей казалось, что полгода – не такой уж большой срок и вряд ли компьютер успеет так быстро устареть.

– Только Игореха сейчас в Крыму, автостопом с пацанами уехал, – неожиданно вспомнил Лелик, – ему поэтому и нужны были деньги…

– Понятно. – Теперь ей стала ясна причина беспокойства об устаревании компьютера. – А мать его как зовут? – неожиданно заинтересовалась она.

– Анна… Анна Константиновна… – неуверенно проговорил парень. – А зачем вам? Она про этот ноутбук ничего не знает… Эй, не говорите только ей, а то она Игореху сожрет! Он ей сказал, что деньги на Крым заработал.

– Не бойся, – Надежда Николаевна усмехнулась, – не заложу я твоего Игореху! Ты только, Лелик, вот что мне скажи. Ты не знаешь случайно, где его дядя жил?

– Чей дядя? – Лелик вдруг на глазах поглупел.

– Игорехин дядя, – терпеливо ответила Надежда, – который умер. Хозяин ноутбука.

Теперь информация была исчерпывающей, и, как бы Лелик ни поглупел, он должен был ее понять.

Секунду подумав, он действительно неохотно сообщил:

– Ну был я у него один раз… А что такого-то?

– Да ничего такого! – Надежда начала терять терпение. – Где? Где ты у него был?

– На электричке ехали, – Лелик предался воспоминаниям, – с Витебского вокзала. Станция… как же это… что-то такое смешное… Вроде Западлово… или Запоздалово…

– Западалово? – предположила Надежда Николаевна. Сердце у нее учащенно забилось, а ноздри затрепетали, как у гончей, почуявшей дичь.

– Во-во, точно! – обрадовался парень. – Западалово!

– А там куда? Не помнишь?

– Почему это не помню! – На этот раз Лелик, кажется, обиделся. Видимо, хорошая память составляла одно из качеств, которыми он гордился. – Очень даже помню! Прямо от станции по дороге, мимо магазина, потом повернуть направо, и там – второй дом… или третий. – Он неожиданно засомневался. – Нет, кажется, все-таки второй…

– Ладно, в общем, или второй, или третий. – Надежда решила больше не мучить юного Лобачевского. – В общем, спасибо тебе.

– Эй! – Лелик решил, что настырная Пашкина тетка в духе времени решила его кинуть. – А как насчет таблиц Брадиса?

– Да не волнуйся! Будет тебе Брадис, не сомневайся!

Надежда Николаевна снова ехала в пригородной электричке, но на этот раз с ней не было тяжелых сумок, а самое главное – не было тяжелого и унылого дачного настроения. Сегодня она чувствовала необыкновенное оживление и несомненный интерес к жизни. Анализируя от нечего делать свое состояние, Надежда поняла, что испытывает воодушевление и прилив жизненных сил, который бывает у нее в те моменты, когда она, по словам мужа, ввязывается в очередную неприятность, а на самом деле – приступает к самодеятельному расследованию. Совесть свою, которая пыталась поднять голову и напомнить о долге жены и о честном слове, которое она давала мужу, Надежда Николаевна недолго думая запихнула в глубину души, на самое, можно сказать, дно. И бедная совесть трепыхалась там, как пойманная в мышеловку мышь. Но скоро затихла.

Вагон был почти пуст, только через скамейку от Надежды сидела тетка прилично за шестьдесят с большой корзиной на коленях.

«Грибы у нее там, что ли?» – лениво подумала Надежда и тут же высмеяла такое предположение. Кто же везет грибы из города?

Впрочем, тайна корзины тут же раскрылась: из нее показалась серая усатая морда, и немыслимых размеров котище издал громкий жалобный мяв.

«Свой человек, котовладелец!» – одобрительно подумала Надежда Николаевна и невольно восхитилась размерами кота.

Кот продолжал мяукать. Неожиданно послышался еще один звук – мелодичный звон мобильного телефона.

Надежда огляделась по сторонам. Кроме нее и тетки с котом в вагоне никого не было. «У кого же звонит телефон?» – недоумевала Надежда, но в этот момент тетка вытащила из кармана яркой китайской куртки новенький аппарат и заголосила на весь вагон:

– Алё! Да! Я в поезде! Нормально все, подъезжаем уже! Что? Мурзик? Тоже нормально, привет тебе передает!

Как бы в подтверждение кот особенно громко мяукнул.

Выслушав ответ, тетка недовольно крякнула и спрятала телефон.

«Прогресс! – подумала Надежда. – Уже замотанные тетки из садоводств обзавелись мобильниками! Скоро и коты станут требовать телефоны!» Она представила своего Бейсика с мобильником возле рыжего уха и невольно улыбнулась.

В это время динамик забулькал и механический голос сообщил, что поезд прибывает на станцию Западалово.

Хотя Надежда очень часто проезжала мимо этой станции, в самом поселке ей до сих пор бывать не приходилось.

Возле платформы приткнулась маленькая будочка кассы, со всех сторон окруженная армией могучих лопухов. За этой будкой начиналась традиционная вокзальная площадь, на которой дожидался пассажиров полуживой «львовский» автобус образца шестидесятого года минувшего века и мирно дремали в пыли две черные собаки.

В общем, можно было бы подумать, что электричка, словно машина времени, перенесла Надежду примерно в тысяча девятьсот семидесятый год, если бы на окне крохотного магазинчика, который хотелось назвать забытым словом «сельпо», не красовался рекламный плакат кока-колы.

«Мимо магазина по дороге», – вспомнила Надежда инструкцию Лелика. Магазин – вот он, и, кажется, другого здесь нет.

Надежда направилась по дороге мимо этого очага культуры и форпоста цивилизации. Когда она проходила мимо двери магазина, оттуда высунулась небритая и здорово опухшая физиономия местного жителя.

– Женщина! – просипел этот выдающийся представитель местной фауны. – Женщина, постой!

Надежда Николаевна не сразу поняла, что этот сиплый голос обращен именно к ней. Но когда призыв аборигена повторился, она невольно оглянулась. Ни одной женщины, кроме нее, в ближайших окрестностях не наблюдалось, из чего Надежда сделала вывод, что опухшая личность зовет ее. В такой ситуации самым правильным было бы, конечно, прибавить шагу и поскорее пройти мимо, не идя на контакт с местными формами жизни, но то ли врожденное любопытство, то ли другие столь же опасные для жизни черты характера заставили ее замедлить шаг.

Заметив это, абориген оживился, выполз целиком из дверей магазина, предоставив Надежде возможность целиком лицезреть свою фигуру, облаченную в замусоленный сатиновый халат, некогда синий, а теперь утративший какой-либо цвет. Из-под халата выглядывал грязный воротник женской вязаной кофты. Обут абориген был в сандалеты на босу ногу, что не вполне соответствовало сезону.

– Женщина! – с глубоким чувством просипел «прекрасный незнакомец». – Купи цепочку! – С этими словами он вытянул вперед грязную руку и раскрыл ладонь.

Надежда Николаевна невольно взглянула на нее и очень удивилась. К этой грязной ладони вполне подошла бы цепочка от унитаза, в самом крайнем случае – ржавая собачья цепь, но никак не то, что на самом деле имело место быть.

В корявой лапе алкаша лежала, свернувшись кольцами, как маленькая смертельно ядовитая экзотическая змейка, золотая цепочка необычного ажурного плетения.

– Клавка, змея ядовитая, не берет. – С этими словами алкаш покосился на дверь магазина, из чего Надежда сделала вывод, что упомянутая Клавка, скорее всего, здешняя продавщица. – Не берет, гадюка семипалатинская! – с чувством повторил алкаш. – А ведь я ее еще вот такой помню. – Он показал рукой высоту приблизительно болонки. – Я ее, гюрзу ашхабадскую, на руках нянчил, а она не берет!

Надежда уставилась на цепочку. В памяти что-то шевельнулось. Где-то она видела точно такую же…

Оценив ее задумчивость как намерение купить экзотический предмет, абориген оживился, сделал шаг к возможной покупательнице и засипел с новой силой:

– Женщина, покупай, не сомневайся, оченно хорошая вещь! Не сомневайся! Клавка, кобра астраханская, ничего не понимает! Думает, краденая! Ничего подобного, Вова Чугуев в жизни чужого не брал! Это… как ее… бабушки моей родной наследство! Я бы в жизни не продал, да жене больной лекарство срочно, вишь ты, запонадобилось!

С этими словами алкаш ударил себя кулаком в грудь и сделал еще один шаг. Этот шаг был роковым. Вместе с ним к Надежде приблизился такой густопсовый запах, что она едва не грохнулась в обморок. Смесь многолетнего непросыхающего перегара с таким же многолетним запахом немытого тела составила фантастическую парфюмерную композицию, которую вполне можно было использовать как химическое оружие массового поражения.

Надежда Николаевна стремительно развернулась и бросилась наутек, стараясь отдышаться и с трудом сдерживая рвотные позывы.

Вслед ей несся сиплый голос, полный глубокого разочарования:

– Женщина, ну куда же ты? Женщина, стой! Купи, отличная вещь! Тещи моей покойной наследство! Ребеночку малому на лекарство! Ах ты эфа самаркандская!

Надежда отбежала на безопасное расстояние и огляделась. Как говорил ей Лелик, после магазина следовало повернуть направо и отсчитать два дома от угла. Или три… Она точно не помнила, да и сам Лелик, кажется, не был вполне уверен.

И вдруг она увидела дом. Всякие сомнения у нее отпали в то же мгновение. Это был тот самый дом – дом с фотографий, хранящихся в памяти компьютера.

Он стоял в глубине участка, отгороженный от улицы штакетником и живой изгородью из кустов акации. Кусты были подстрижены не слишком высоко, так что виднелись часть дома и крыльцо. Надежда осторожно подергала калитку, но та оказалась заперта. Тогда она прошлась по улице вдоль забора, осторожно поглядывая на участок. Похоже, дом был пуст – все окна заперты, занавески опущены.

Надежда немного постояла у калитки. Признавать свое поражение не хотелось. Дом определенно тот же самый, что на фотографиях, но что это дает? Она и так уже знает, что идет по верному следу, только вот здесь он, кажется, обрывается.

В это время открылась калитка соседнего дома, и на улицу вышла пожилая женщина в платке и теплой куртке. Надежда опознала в ней местную жительницу – по здоровому цвету лица и спокойному выражению в выцветших голубых глазах. Сразу было видно, что эта женщина нечасто ездила в общественном транспорте и редко дышала отравленным городским воздухом. На вид женщине было под шестьдесят.

– Здравствуйте! – на всякий случай приветливо сказала Надежда.

Она сильно опасалась, что соседка сейчас визгливо заорет насчет того, что шляются тут всякие и так далее, и уже приготовилась дать деру, но та улыбнулась и подошла ближе.

– Здравствуйте, – протянула она. – А вас, наверное, Анна Константиновна прислала?

– Гм-м, – промычала Надежда.

– То-то я гляжу, вы все вокруг дома ходите. Мне из окон все видно!

Надежда вспомнила, что Анной Константиновной зовут сестру умершего хозяина, это она выяснила у Лелика. Но зачем та могла бы ее прислать?

– Понимаете, – нерешительно начала Надежда Николаевна, – дело в том, что Анна Константиновна меня не посылала…

– Понимаю! – живо перебила ее соседка. – Понимаю. Что ж, если честно сказать, то насчет дома она еще и права не имеет договариваться. Потому что с наследством-то ничего не ясно, полгода еще не прошло.

– А что, разве не только они с Игорем наследники? – наугад бросила камень Надежда и попала в самую точку.

– А разве она вам не сказала? – Женщина всплеснула руками. – Знаете что, давайте во двор пройдем, а то неловко как-то на улице стоять. Я, конечно, в дом войти не могу, а на участок можно, мне сам Илья Константинович ключ от калитки давал. Дика там покормить, когда он уезжал, или цветы полить.

И пока Надежда тихо радовалась, что удалось узнать имя и отчество погибшего хозяина дома, соседка распахнула калитку. Надежда успела еще заметить над почтовым ящиком надпись, сделанную химическим карандашом: «Коноплев И. К.», и вошла во двор так интересующего ее дома.

Дом выглядел очень прилично. Большой, старый, в хорошем состоянии, выкрашенный темно-зеленой краской, а наличники белые.

Вот этот самый угол был виден на одной из фотографий. А на этой лужайке все позировали.

– Тут вот какое дело… – оживленно заговорила соседка. – Как сообщили нам, что Илья Константинович умер, я две ночи не спала, так его жалко было. Ведь как чувствовала в тот день: не нужно, говорю, вам в город сегодня ездить. А он: не могу, говорит, Мария Семеновна, нужно очень по делу. Промедление, говорит, смерти подобно! Вот и накликал…

– Бывает… – поддакнула Надежда.

– Ну как похоронили его, поминки справили, так приходит ко мне Анна и говорит, что дом этот она продавать будет.

– Что же сама она с сыном тут жить не захотела? – встряла Надежда. – Дом в хорошем состоянии, участок большой, сад опять же…

– Дом этот несчастливый, – сказала соседка, понизив голос, но тут же сообразила, что сболтнула лишнее, и примолкла.

Надежда же решила начать расспросы издалека, чтобы не насторожить болтливую Марию Семеновну.

– То-то, я вижу, Анна Константиновна что-то недоговаривает, – сказала она. – Видите ли, мы с мужем давно хотели дом купить. Дело к пенсии идет, хочется на свежем воздухе пожить. А она, в принципе, вроде согласна продавать, но все как-то мнется.

– Ясное дело, мнется, – перебила соседка, – когда тут еще одна наследница объявилась!

– Кто же такая?

– Жена его, Ильи-то Константиновича!

– Вот так номер! – поразилась Надежда. – Да разве он женат был?

– В том-то и дело, что нет! – жарко заговорила собеседница. – Он здесь уже лет десять живет, если не больше, и ничего ни про какую жену мы не слыхали! Анна-то ее, конечно, знала, но считала, что они давно в разводе. А тут она является, уж откуда узнала, что Илья-то умер, никто сказать не может. И показывает паспорт, а в нем – штамп о браке! Анну, говорят, чуть кондрашка не хватила! Оказывается, они официально-то так и не развелись!

– Ужас какой! – Надежда очень натурально всплеснула руками. – Это же кошмар! Выходит, очень даже просто по суду дом может ей отойти?

– Точно, – энергично закивала соседка, – запросто. Вот почему Анна-то и бесится. Ее тоже понять можно – она-то считала, что дом, можно сказать, у нее в кармане. То есть, конечно, никто не знал, что хозяин, Илья Константинович, так скоропостижно помрет…

– Да, что-то я засомневалась, – призналась Надежда, – вот и решила приехать, на месте посмотреть. Может, думаю, что разузнаю насчет дома. Так-то место красивое, воздух чистый.

– Место у нас отличное, – подхватила Мария Семеновна, – и дом хороший! А уж сад… Да вы походите, посмотрите.

Сад действительно был хорош. Надежда, как садовод с приличным стажем, не могла этого не признать. За домом росло несколько яблонь и слив, густые кусты смородины и крыжовника. Малина, как помнила Надежда по фотографиям, должна быть где-то за сараем. Огорода никакого не было и в помине, зато все пространство перед домом и сбоку занимали декоративные кусты и клумбы с цветами. Были здесь и сирень, и жасмин, и, конечно, шиповник, и жимолость, и вербена, и калина… Надежда узрела еще несколько незнакомых кустов и остановилась возле большого, красивой формы выстриженного куста японской айвы, на котором теперь в изобилии висели маленькие желтые плоды. Надежда сорвала один и убедилась, что он душистый и кислый, все как полагается, потом представила, как красиво смотрится куст весной – на зеленой полянке, покрытый красными цветами, – и вздохнула. Цветов тоже было много – ярких, осенних.

Сад был хорош, но Надежда зорким глазом отметила уже некоторые признаки запустения. Дорожки покрылись опадающей листвой, цветы кое-где завяли, но никто не торопился их срезать, земля затвердела, и даже проросли кое-где нахальные осенние сорняки, которые действовали по принципу «хоть день да наш!».

Возле дома она увидела кусок вскопанной земли.

– Под тюльпаны он место готовил, – грустно сказала подоспевшая Мария Семеновна. – У него тюльпанов было множество, и красоты необыкновенной. Мне луковицы давал…

Надежда подумала, что никто уже не посадит в землю луковицы тюльпанов и не будут они весной радовать глаз хозяина. А за полгода сад придет в полное запустение, на клумбах прочно утвердятся сорняки, кусты начнут болеть, а потом вообще захиреют, деревья пожрет какой-нибудь вредитель… Жаль сада, жаль человека…

Она встряхнула головой, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Нужно было уходить, похоже, ничего она здесь больше не выяснит. Она прошлась еще вокруг дома, увидела то окно, откуда женщина с усталыми глазами подслушивала разговор девушки и парня. Как бы ей найти хоть какую-нибудь зацепку…

– Да, видно, придется от этого дома отказаться, – сказала Надежда, – раз тут с наследниками неясность получается. Да, в общем-то, и к лучшему. Конечно, дом неплохой, но как-то мне тут дышится тяжело, в смысле, угнетает что-то.

– Верно вы заметили. – Соседка поджала губы. – Нехорошо тут, несчастье тут было…

– Конечно, было. – Надежда сделала вид, что ничего не поняла. – Хозяин-то умер!

– Хозяин не здесь умер, не в этом доме. – Соседка еще больше помрачнела. – А в этом доме девушка умерла, его гостья…

– Как так?

– А так! – веско произнесла Мария Семеновна. – Раз уже вы все равно решили от дома отказаться, да и то сказать, за полгода чего только ни случится, так я вам все скажу. Скажу потому, что не могу молчать! И Анна тоже должна была вас предупредить…

– Уж скажите, сделайте такое одолжение! – попросила Надежда.

– Вот незадолго до того, как Илья Константинович-то умер, за неделю или чуть больше, приезжает к нему компания. У него летом гости-то часто бывали. Ну дело хозяйское, они не так чтобы шумели, не напивались, так нам-то, соседям, что за дело?

– Верно, – тихонько поддакнула Надежда, чтобы показать соседке, как она внимательно слушает.

– Значит, и в тот раз поначалу все так же было, – продолжала Мария Семеновна. – Гулянье у них, шутки, смех, вечером шашлыки – я уж по запаху знаю… А наутро обнаруживается, что одна из девушек умерла!

– Да ну?! – Надежда сделала вид, что аж подпрыгнула от неожиданности. На самом деле она ничуть не удивилась, потому что знала уже всю историю. Точнее, не всю, а только одну ее часть, надводную, так сказать.

– Вот вам и «ну»! – торжествующе сказала соседка. – Полиции понаехало – туча! На трех машинах! В общем, пришли они к выводу, что девица своей смертью умерла, что-то у нее там было не в порядке, она во сне и умерла. Очень Илья Константинович по этому поводу переживал: у него, дескать, в доме – и такое… Сам не свой ходил, однако утряслось все. И тут как раз ему плохо стало в электричке, он и помер, очень его та история подкосила… В полиции ведь церемониться не будут. Понаехали, весь участок потоптали, окурков набросали… А толком никого ни о чем и не спрашивали…

Расслышав в голосе соседки нотки обиды, Надежда насторожилась:

– А что, вы что-то знаете? Заметили что-нибудь?

– Ну что я знаю, – протянула Мария Семеновна, – просто ночью разговор слышала. Тогда ночь темная была и холодная. А я вдруг спохватилась, что теплица у меня открыта. Это сейчас я уже все помидоры сняла, а тогда еще оставались. Ну, думаю, за ночь точно их подморозит, если не закрыть. И пошла тихонько. А у меня теплица возле забора. Иду и вдруг слышу у соседей кто-то разговаривает. Два женских голоса. Один-то я узнала – это той девушки, что умерла, такой голос у нее был низкий, хрипловатый. А вот кто другая была, не знаю. Она тихо так говорила, но прямо заходилась вся. Ты, говорит, стерва такая, нигде от тебя житья нет! Я, говорит, думала, что все забыто, а тут ты возникаешь! Я, говорит, тебя ненавижу, убила бы своими руками!

– Ну надо же! – поразилась Надежда.

– Вы, может, не верите, так я никогда не вру! – с таким жаром воскликнула соседка, что Надежда сразу засомневалась, однако спросила просто так:

– А в полиции вы про это не говорили?

– А кто меня вообще спрашивал! – Мария Семеновна махнула рукой. – К тому же хорошего человека позорить не хотела – это я про Илью Константиновича. Как соседи мы всегда дружно жили, так зачем же я буду напраслину возводить? Ведь я даже не знаю, кто там с той девицей разговаривал. Слышала ночью, в полной темноте… В полиции только посмеялись бы – дескать, померещилось тетке спросонья…

– Тоже верно, – задумчиво согласилась Надежда, незаметно взглянув на часы.

Она поняла, что скоро любознательная соседка может проникнуться подозрительностью, и повернула к выходу, по пути еще раз осматривая дом. Дом был двухэтажный, с просторной застекленной верандой, входная дверь заперта на огромный висячий замок. И только одно окошко на втором этаже было полуоткрыто.

– Непорядок! – показала Надежда на окно.

– Ах, это… – Мария Семеновна понизила голос. – Это то самое окно и есть… Ну, в той комнате девушка ночевала, которая умерла…

Внезапно раздался сердитый мужской голос:

– Мария!

Через забор заглядывал строгий дедок в аккуратном, застегнутом на все пуговицы ватничке.

– Мария! – повторил он. – Ты опять лясы точишь? Немедленно прекрати! – и отвернулся, не ответив на Надеждино приветствие.

Мария Семеновна усмехнулась:

– Мой благоверный соскучился. Иду, Васильич, иду уже!

Она подошла к калитке и что-то зашептала мужу.

Надежда в это время внимательно рассматривала землю под тем самым окном. Ей показалось, что в траве что-то блестит. Оглянувшись на калитку, она наклонилась и выковыряла из влажной земли камешек в виде капельки – молочно-розового цвета, оправленный в золото. То есть это Надежда подумала, что в золото, поскольку металл был желтый. Однако камень оказался так запачкан, что разглядеть пробу на металле не представлялось возможным. А вдруг это просто ничего не стоящая безделушка, которую дети бросили. Хотя… какие же тут дети? И еще: Надежда была уверена, что недавно видела что-то похожее. Совершенно неожиданно для себя она вспомнила давешнего алкаша, который пытался всучить ей цепочку. Цепочка-то и вправду была золотая, и судя по оригинальному плетению колечек – старинная. А эта штучка в виде капельки вполне могла к той цепочке привешиваться, вон и петелька есть. Надежда еле успела спрятать находку в карман, как подошла Мария Семеновна.

– Ну мой совсем разбушевался, – сообщила она. – Обедать, вишь, ему подавай срочно! Так что уж извините, но нужно идти!

– Что вы! – усовестилась Надежда. – Вы и так на меня сколько времени потратили! И спасибо вам за беседу и за то, что глаза раскрыли. Только я уж вас попрошу: не говорите вы Анне Константиновне, что я тут была.

– Конечно! – Соседка замахала руками. – Мне ни к чему!

Они пошли к выходу, и тут Надежда сообразила наконец, какая мысль преследовала ее всю дорогу. Прозрению способствовал тот факт, что за домом она увидела небольшой, очень нарядный домик размером с собачью будку. Собственно, он и оказался будкой, аккуратно покрашенной той же краской, что и дом. Перед круглой дыркой, служащей входом, лежала рогожка, на ней – большая пластмассовая миска.

– Собака! – сообразила Надежда. – У него же была собака! Куда она делась?

Действительно, по логике вещей у одинокого хозяина такого дома и такого сада не могло не быть собаки. Вон и все причиндалы имеются – будка, миска…