Текст книги "Другая история принцессы"

Глава 2

Раньше они не устраивали таких праздников. Среди шума дразнились свирели, но за громогласной песней их затейливые переливы еле слышались. Прорывались барабаны, но и их затаптывал стук сапог. Не свадьба, а пир в честь богов! Хотя, возможно, в этот вечер все слилось в одно. Народ радовался не принцессе и победе над драконом, а дому. Новым землям, которые вчера стали их.

Ярвин пьянел от этого веселья. Великому воину северной гряды хотелось вступить в круг и забыться вместе со всеми. И танцевать, пока есть силы, на своей земле. Ему бы не помешали и раны, которые до сих пор кровоточили под белой рубахой.

Но сегодня был его день. Как обычно в «его день», Ярвину следовало сидеть во главе стола и смеяться, но не подниматься с места. Показывать, что он со всеми, но чуть выше других.

По мнению его людей, у яргана не было ни одной причины для недовольства. Его развлекали! А сегодня рядом еще сидела прекрасная принцесса. Теперь его жена.

У каждого народа свои понятия о прекрасном, думал Ярвин и считал себя обманутым. Принцесса, чью красоту славили от севера до юга Ресляндии, оказалась обычной. Худенькая, невзрачная, с зачесанными наверх по местным правилам волосами какого-то медового оттенка. Им будто недоставало яркости, как и самой принцессе. И даже воспетые менестрелями небесные глаза в жизни были карими.

Развлечением такую компанию он тоже не считал. Его жена за весь вечер сказала два слова. В другое время Ярвин об этом бы не думал, просто радовался своей победе. Но без танцев, дружеского хохота и льющейся рекой выпивки все казалось пресным. Он все время вспоминал, что в этом же зале они недавно провожали друзей дорогой душ. Дракон забрал трех лучших воинов.

Вот если бы он мог пойти в круг…

Ярвин посмотрел на бледную Эйслинг. Еще вчера, когда он ее увидел здесь же, посреди огромного и полутемного зала, ему показалось, в принцессе что-то есть. Она ощущалась сильной и хрупкой одновременно, даже была по-своему интересной, когда ярган ее увидел. А сейчас рядом сидела пустая серая оболочка.

Ярвин подлил меда в их кубки.

Им надо быстрее привыкнуть друг к другу. Вместе жить и думать о наследнике. В Ресляндии только так отстаивались права – с помощью детей.

Нужен ребенок королевских кровей – это шепнули Ярвину при дворе короля Дайры. Он провел там не больше дня, но многое узнал. О том, что браслет подтверждает законность брака и зачатых наследников. И что он меняет цвет, а это важно.

Там же ему объяснили: если Ярвин хочет себе земли, то должен поторопиться. Желающие есть, особенно без ящера в замке. Поэтому дракон и принцесса – это мелочи, а вот наследник – нет.

Ярвин в один глоток допил мед и вздохнул.

Про себя он давно решил, что брак нужно скрепить сразу. Иначе Дайра подумает, что его дочь мертва, если не увидит вспышку в своих камнях, и все – ни земли, ни жизни.

В кругу танцующих засвистели. Мужчины отбежали, чтобы дать место Тире.

Да, такую красотку любой увидит издали. Недоумок Ирви ущипнул девушку за попу, но тут же получил оплеуху. Ярвин бы и сам ему поддал, жалко, далеко сидел.

Тира взмахнула белыми руками, переступила ножками в тесных штанах и высоко прыгнула. Ее золотые косы взметнулись и оплели стройное тело словно змеи. Глаза Тиры блестели, на щеках горел румянец. Не девушка, а сама жизнь.

Ярвин против воли сравнил ее с Эйслинг. Серость лица принцессы пугала. Даже мед не разогнал ее кровь, хотя кубок опустел. Ярвин подлил еще. Он надеялся, что выпивка хоть немного развеселит принцессу. Пора бы уже.

Эйслинг взяла бокал, не отводя глаз от плясок, и тут же опустошила. Ее, похоже, убивала мысль, что она стала женой яргана, а не принца или рыцаря. Их же она ждала.

Ярвин со стуком поставил кубок на стол. Ладно, он не рыцарь, но почему Эйслинг ни разу не поблагодарила за спасение?

Внутренний голос нашептывал: принцесса просто обезумела от жизни с драконом. Но она же говорила осознанно. Сложно поверить, что девушка не в себе.

– Хочешь потанцевать? – крикнул он, перекрывая песню и свист. Одно маленькое отступление от положенного «сидения» никого не удивит. Если они пойдут в круг оба.

Принцесса вздрогнула и впервые за вечер посмотрела ему в глаза. Ни капли страха. В этом она отличалась от других ресляндок, те его боялись, а эта – нет.

Эйслинг, подумав, отрицательно качнула головой. Массивные серьги едва шевельнулись, и он снова видел только по-королевски холодный остроносый профиль.

Ярвин еще раз посмотрел на жену и тоже отвернулся. Обычно, если девушка сидела с ним, она слушала его и глаза ее горели не от браги. И в постель та шла по собственной воле, с улыбкой. Он был ярганом, воином северной гряды! Победы привели в его постель не одну красавицу.

И вот сидит девушка – тень нормальной женщины, ни фигуры, ни лица. Но она сидит рядом с ним и не замечает. На ее глазах он убил дракона, а она…

«Что еще нужно этой принцессе?» – раздраженно думал Ярвин.

В другое время он бы даже не посмотрел на Эйслинг. Он бы знал, что к нему придет красивая женщина. Сильная, лучшая. Только такая может сама выбирать, к кому идти в ночь праздников или побед. Вечер стал бы ярким и горячим. Да, утром бы девушка ускользнула, с ним не оставались надолго. Но она пришла бы сама.

Мед в кубке показался безвкусным.

Он давно заметил, что с тех пор, как призвал барсов, его сила стала давить на людей. Кто-то этого не замечал, как Уна или Гундриг, кто-то с трудом, но терпел, как Гелат. Другие старались убрать подальше свои шатры от его стоянки. И так повелось, что женщины сами выбирали, идти к нему или нет. Не все могли выдержать ночь рядом с ним. Но смелые и красивые сами приходили. Только сегодня его уже не выберут.

Этой ночью он будет либо один, либо с принцессой.

На ресляндке вновь качнулись серьги, Эйслинг посмотрела в дальний конец зала. Туда, где стояла седовласая женщина, которая тоже жила в замке. Ярвин не придал этому значения. Он рассматривал традиционные серьги Северного острова, которые сам подарил Эйслинг, и радость от завоевания новых земель куда-то пропадала. Как и предвкушение ночи с принцессой.

Эти серьги не для нее. Такое украшение не подходит к серому лицу ресляндки. Оплетенные зелеными нитями полумесяцы и мелкие голубые самоцветы сливались с ее кожей.

– Почему ты не разрешил посадить Варну с нами? – спросила Эйслинг, когда стихла песня.

– В наш день мы должны сидеть только вдвоем, – ответил Ярвин и подумал, что с радостью поменялся бы местами с той Варной.

Он понял, что сегодня ему надоело всё: сидеть с принцессой, улыбаться, пить. Хотя мед все равно не выпускал из рук, мало ли, вдруг поможет.

– Но она стоит одна, у стены. Это неправильно, дорогой мне человек не может находиться так далеко и в таком месте, – заявила Эйслинг. – Я ее приведу.

Ярвин взял принцессу за руку, прежде чем она поднялась.

– Нет, не сегодня. Если ты ее приведешь, мой народ посчитает это оскорблением. Здесь – мы, там – они. – Ярвин посмотрел в темные глаза принцессы, надеясь, что она его поняла. – Таков обычай.

– Но она стоит у стены! Это место трусов и врагов – всем известно.

– Своих врагов я никогда бы не пригласил на свадьбу. И если я знаю своего врага в лицо, он обычно мертв. И трусов здесь нет, как и предателей, – ответил Ярвин.

Вот уж удивительно, насколько глупые обычаи у ресляндцев. Приглашают своих врагов на свадьбу. По сравнению с этим традиционная северная коса, от которой стягивало голову, казалась мелочью.

Для Ярвина не было проблемы в том, что кто-то стоит. Он бы сам встал или потанцевал, пусть и с принцессой. Но вместо танцев его жена заговорила о какой-то Варне! Этот вечер его доконает.

– Моя сестра предлагала ей сесть. – Ярвин вдруг припомнил странный момент, когда седовласая женщина отшатнулась от места за столом с его воинами.

– Вы напали на ее дом и вырезали семью. По-твоему, она могла сесть за один стол с людьми, которые убили ее мужа? – Глаза Эйслинг блеснули.

– Она видела именно моих воинов? – Он прищурился.

– Варна говорила о людях северного клана.

– Мы с Северного острова. Не путай нас и дикарей со скал.

– Ты же себя называешь воином северной гряды, – бросила Эйслинг.

– Называю, потому что на северной гряде я впервые призвал барсов и спас свой народ.

Ярвина злила эта недалекость и то, что в Ресляндии их почему-то считали дикарями с гор. Их сравнивали почти с животными!

– Ее надо посадить с нами, – вновь сказала принцесса. Она опять качнула головой, и серьги красиво сверкнули, что сильнее разозлило Ярвина.

Единственное украшение невесты сделала его старшая сестра. Уна была сильной колдуньей и создала настоящий оберег. Серьги сохраняли здоровье, помогали мыслить яснее и должны были делать девушку чуть красивее.

«Столько труда, и все псу под хвост», – подумал ярган, вспомнив, что за серьги принцесса тоже не сказала спасибо, как и за свое спасение.

– Сейчас я встану, и ты можешь ее позвать. Но не думай, что после этого кто-то из моих людей будет тебя уважать.

– Встанешь? Разве ты не должен сидеть весь вечер здесь? – спокойно уточнила принцесса.

– После первых слов имею право выйти.

Чуть не добавил «по нужде», но вместо этого поднялся с кубком в руках. Раны отозвались болью, и улыбка Ярвина превратилась в оскал. От испуга, мелькнувшего на лице принцессы, почему-то стало еще хуже.

Постепенно гул голосов перешел в шорох. Воины тоже брали кубки. Те, кто танцевал, плюхались на лавки и пьяными глазами преданно смотрели на своего вождя.

– Мы с вами сделали невозможное! – Ярвин обвел взглядом людей. – Мы прошли через полмира, чтобы найти себе новый дом. И вот мы здесь! В краю гор, елей и яркого солнца. Мы спасли людей этой земли, отвоевали им мирную жизнь у чудовища и теперь по праву находимся в этом замке.

В зале одобрительно загудели.

– Мы освободили землю от дракона и получили новый дом!

– Кто-то еще получил принцессу! – крикнул Гундриг, и Ярвин улыбнулся.

– Кто убил дракона, тот и получил принцессу! – прорвались сквозь хохот возгласы, а Ярвин еще шире улыбнулся.

– Знаешь, Гундриг, в этих краях ходит поверье: если поцеловать лягушку – она станет принцессой. Все в твоих руках.

– У кого-нибудь есть лягушка? – крикнул развеселившийся Гундриг. Послышались смешки.

– Оглядись, друг. И поцелуй просто того, кто рядом, – решил закончить всеобщее веселье Ярвин, перейти к главному и наконец-то выйти из зала.

– Ярвин, рядом со мной сидит Гелат, – заорал радостный Гундриг.

– Целуй! И Гелат превратится в принцессу! – закричали со всех сторон. Ярвин не выдержал и тоже засмеялся. С его людей станется, они и не такое устроят.

Гелат огладил внушительную бороду, поднялся с лавки и глумливо вытянул губы.

Когда хохот стих, Ярвин выше поднял кубок.

– Друзья, теперь это наша земля. Нам ее защищать и любить, сеять и убирать. Здесь мы построим новую жизнь и вспомним то, что забыли, пока скитались по миру… Теперь мы дома.

Воины вскочили с мест и радостно закричали. Лишь старики остались на лавках. Те, кто еще помнил, как выглядел их Северный остров с горячими озерами. Те, кто знал, какой была жизнь до начала скитаний. И при слове «дом» старики спрятали лица в кружках и часто-часто заморгали.

Медовуха приятно согрела горло, и Ярвин от души улыбнулся. Воины все еще смотрели на своего яргана и чего-то ждали. Все посматривали на принцессу, а за дальними столами опять запели «Великую свадьбу». Ярвин выругался про себя, наклонился и поцеловал Эйслинг в губы. А та хоть бы улыбнулась.

Традиции требовали, чтобы и дальше молодые сидели за столом. Но Ярвин понял, что не выдержит, и сам пошел к Уне. Оставался один короткий ритуал, ради которого молодые поднимались из-за стола. Сегодня, правда, такой ритуал пройдет лишь он один. Ресляндцы не верили в их богов и потому не заслуживали такой чести.

После благословения хранителей, ритуального умывания в «волшебной воде» их с женой отправят в спальню…

Лучше сразу отделаться, считал Ярвин. Король Дайра дал понять, что, пока браслет не станет черным, – он не узнает, что свадьба состоялась. Значит, и земля до того момента не принадлежит им.

Ресляндцы очень любили все усложнять, из-за этого радость меркла. «Скитания закончились, новый дом найден, а радость убегает, как пугливая мышь», – пришла в голову яргана грустная мысль.

День, когда случайный менестрель остановился у их яркого костра и рассказал о драконе, навсегда остался в памяти Ярвина. Те слова о награде за победу над чудовищем он слышал даже во сне. С ума сойти, целая провинция за одну победу! Казалось, это шутка. Тогда он почему-то пропустил момент, что нужно не просто победить дракона, а еще жениться на принцессе. После Уна долго растолковывала, что без чистокровной принцессы победа не будет значить ничего.

– Ты слишком торопишься, – сказала сестра, как только он подошел к ней. – Еще не наступила полночь.

– Не могу больше.

Уна поджала губы, но вышла на свежий воздух вслед за братом.

Ярвин остановился у порога и с удовольствием вдохнул прохладный, пусть и пропахший дымом, но как будто сладкий воздух. В этом краю вечера казались другими. Он это понял задолго до того, как они прибыли к замку. Их лагерь располагался выше в горах, но и там и здесь воздух звенел от чистоты.

– Ты ушел, но твоя жена как-то держится. – Уна недовольно толкнула его вперед. – Хотя ей тоже сложно.

– Что я слышу? Ты кого-то жалеешь? Я считал, ты давно забыла, что такое жалость.

– Я никого не жалею, – ответила она. – Тем более твою хитрую ресляндку. Я говорю, что ты стал слаб. Твоя жена сильнее. И это плохо.

Ярвин запнулся о камень и остановился.

– Ты уже разобралась что к чему, я смотрю, – после заминки ответил он. – Она обычная принцесса, и все. Я не заметил хитрости.

– Только хитрая женщина могла бы прожить с драконом два года. До нее никто так не мог. – Уна поманила Ярвина дальше, но не в сторону колодца, где должен был состояться ритуал, а к конюшне. Вполне целой и с новыми, еще не покрашенными дверями. Среди общего запустения это выглядело странно.

– Смотри, – сказала Уна и открыла конюшню.

Ярвин уже понял, к чему вела его сестра, но заглянул внутрь. В конюшне стояло две лошади, в стороне висела сбруя и лежали седла.

– Как, по-твоему, девушка, которая в страхе живет с драконом, могла бы ухаживать за этими лошадьми, купить седла?..

– Поменять двери, – добавил Ярвин и тяжело вздохнул.

А он еще думал, что самое сложное – победить дракона.

– Я с ней поговорю, узнаю, зачем ей лошади. И как ей удалось выжить.

– Поговори, но не надейся на честность. – Уна закрыла дверь в конюшню. – Ресляндцы говорят не то, что думают. И твоя жена особенно.

– Ты ее не знаешь. – «Как и я», мог бы добавить Ярвин, но промолчал. Он сам не понял, почему вдруг начал ее защищать.

– Но знаю о ней. – Уна повернула обратно, быстро прошла по двору и остановилась у колодца.

Высокая фигура сестры уже замерла, когда он перестал смотреть на конюшню и последовал за ней. Глаза Уны всегда видели больше, Ярвин к этому привык. Но неприятно, когда тебе часто напоминают о промахах.

Их с сестрой многое объединяло: упрямство, воля, сила. Только порой этого было недостаточно, чтобы Уна даже просто похвалила Ярвина. Они и внешне также походили друг на друга, но потом оказывалось, что это видимость. Хотя издали их, бывало, путали.

Уна всегда носила только толстые стеганые рубахи, жилеты и штаны, иногда куртки. А волосы заплетала в косу воина и сбривала все на висках. Вблизи, конечно, фигура выглядела более женственной, а черты лица острыми, почти птичьими. Никакой мягкости. Чему Ярвин немного завидовал.

– Ты о ней что-то разузнала? – спросил он, как только нагнал сестру.

– Я просто слушала, – ответила Уна. – В отличие от твоих ушей, мои всегда открыты, так же как и глаза… Я слышала, что король Дайра отправил сюда принцессу за предательство. Ее должны были выдать замуж за одного важного человека и тем укрепить войска Дайры. Но она сбежала с рыцарем. Ее искали месяц, а когда нашли, она сказала, что стала женой мужчины, который ее похитил.

Ярвин пожал плечами. Он до сих пор не понимал, почему в Ресляндии женщины не могут сами выбирать себе мужчин. Но был уверен: Уна объяснит, сестра любила ему все растолковывать.

– Прежде чем принцессу нашли, она отправила сотни писем всем важным людям королевства. Написала им, что стала женой рыцаря. Как, по-твоему, хитрый поступок? По-моему, очень. Как они говорят, это почти убило Дайру. Девушка себя опозорила. Дайра с трудом успокоил и обманутого жениха, и своих людей… После его дочь отправилась к дракону. В народе говорят, добровольно. А я думаю, что отправил сам король.

– А что муж?

– Про него никто ничего не говорит. Но Дайра назвал их брак ненастоящим.

Ярвин опять тяжело вздохнул. Веселье, похоже, ему не светит.

Еще один вздох, полный горечи и понимания, что бой не окончен, он успел подавить. Но неожиданно в груди закололо, и воздух ушел из легких. Ярвин попытался вдохнуть, но только захрипел. Он и забыл, насколько его мысли связаны с призрачным зверьем.

Рядом с ним сверкнуло и проявился барс. Полупрозрачные лапы мягко ступили на землю без единого шороха, и Ярвина отпустило. Он наконец-то нормально задышал. Только где-то глубоко в груди осталась привычная, почти родная тянущая боль. В эту зиму призрачные звери приходили только вместе с ней.

Он потрепал барса за ушами, перевел дух и собрал силы, чтобы вернуть его в свой мир.

– Не исчезает? – спросила Уна.

– Исчезает ненадолго. Но не переживай, скоро исчезнет и наберется сил, чтобы служить нам… Я справлюсь.

– Да, – кивнула она. – Надеюсь, ты понимаешь, что без твоих барсов мы – легкая добыча?

Ярвин проследил за тем, как пропадает зверь. Сначала лапы, потом туловище и голова. Очень медленно и болезненно. С трудом удавалось сдерживать стоны и не хвататься за сердце.

– Твоими руками король Дайра убил дракона, вернул себе землю и открыл путь к морю. Ему сейчас ничего не стоит смять нас и выгнать с этих земель. Не забывай, почему его зовут Хитрый Лев, он просчитывает все наперед.

– Знаю, мы об этом говорили.

– Как скоро к тебе вновь придут все барсы?

– К следующей зиме, а то и раньше.

На самом деле Ярвин врал. Его призрачная сотня не вернулась бы так быстро. Барсы за последнее время слишком устали и едва не потеряли способность уходить в свой мир.

Дорога до Хилбора вымотала и людей, и барсов. Стычки с дикарями с гор случались через день, а рядом с крупными городами они обязательно натыкались на местных рыцарей или лордов с армиями. Ресляндцы как-то быстро забыли, что раньше они торговали с Северным островом. И почему-то теперь везде островитян считали разбойниками.

Их боялись и нападали первыми. А потом был дракон. И все силы ушли на схватку с ним. Ярвин даже не смог открыть дорогу последнему барсу. Тот возвращался как будто с полпути. Не хватало воли ни у Ярвина, ни у зверя, и барс то пропадал, то снова проявлялся независимо от чьего-то желания.

– Долго. Не случайно король Дайра не шел на дракона, он берег силы, берег своих зверей…

– У него хватает врагов, я бы на его месте тоже берег.

– Ну, с врагами он как-то уживается, – возразила Уна. – Одним платит, с другими ведет переговоры. А войн при нем не было.

– Уна, чего ты от меня хочешь? Я не могу быстрее восстановиться, как бы этого ни желал.

– Тебе нужен ребенок от принцессы. Он подтвердит твои права, породнит тебя с королем, – уверенно ответила Уна и после паузы добавила: – И наполнит твое сердце. Когда сердце не пусто, жизнь выглядит проще и появляются новые силы.

Ярвин криво усмехнулся. Его, судя по всему, ждет интересная жизнь. Спать с принцессой ради ребенка, получить его и прятаться за ним от Дайры. Ярган Северного острова, великий воин северной гряды и прикрывается младенцем… Он сплюнул и остановился у колодца.

– Давай покончим с этим, – сказал Ярвин.

Уна лишь кивнула и куда-то ушла, а вернулась уже с Гундригом.

– Решил последний раз поглумиться надо мной? – с кривой улыбкой спросил Ярвин.

– Уна попросила меня держать таз.

– Это сосуд с колдовской водой, – спокойно поправила сестра и окунула руки в «сосуд».

– Держу таз, – произнес Гундриг одними губами, поверх головы Уны.

Ярвин против воли улыбнулся. Более добродушного человека, чем Гундриг, он не знал. Хотя в драке друг менялся. Невысокий парень бился двуручным топором и стоил десятка. Одним видом Гундриг вселял ужас во врагов. А сейчас, здесь, широко улыбался, как ребенок, и только своим присутствием поднимал настроение. Уна знала, кого звать для ритуала.

– Ярвин, ярган Северного острова и хранитель силы, подойди, – сказала Уна. Она сняла со своего пояса крохотную баночку с синей краской и окунула в нее указательный палец. – Вести – хранительница моря. Мирта – хранительница земли. Рог – хранитель скал. Бурн – хранитель ветра. И отец их Осто – хранитель света и мира. Станьте свидетелями.

Пальцы Уны прочертили на правой щеке яргана символ. Затем она мазнула по кистям Ярвина, и он, как всегда, ощутил прилив сил. Уна бы сказала, что хранители благоволят ему. Только Ярвин считал, все дело в самой сестре и ее волшебных символах, а не в хранителях.

Уна обмыла пальцы, испачканные синим, в «сосуде». Затем кружкой зачерпнула колодезной воды.

– Выпей и поблагодари хранителей.

Ритуал странным образом успокоил Ярвина. Он выпил вкусной ледяной воды и решил просто ни о чем не думать. Принцесса, наследники… Главное – у его народа появился дом.

Следом Ярвин ладонями зачерпнул прохладную воду из «сосуда». Он называл имя хранителя, произносил ритуальные слова и умывался. На каждого своя вода и свои слова. Правда, обращаясь к Мирте, он молился не как обычно. Просил Мирту дать на время ее божественную способность видеть во всем прекрасное. Особенно в принцессах.

Пять раз умывшись, он стряхнул мокрые руки.

– Теперь иди и сделай что должно. Думай, что это важно для твоего народа, – тихо сказала Уна.

Повисло молчание. Ярвин долго смотрел в глаза сестры, чтобы оттянуть момент и не возвращаться к жене, но в итоге сдался.

– Ради народа, – повторил он.

– Друг, если ты с такими мыслями идешь к женщине, у тебя проблемы, – усмехнулся Гундриг.

Уна строго на него посмотрела, а Ярвин улыбнулся. Вот на кого он мог рассчитывать в любом деле… Почти в любом. К жене его не отправишь.

– Серьезно! Подумай, что ты просто идешь к красивой девушке.

Уна хмыкнула.

– Он идет к ресляндке.

– Ну и что? Она милая, и у нее большие глаза…

– И длинный нос, – заметила Уна и отобрала таз с водой.

– Длинноват, но ее это не портит, – сказал Гундриг и повернулся к Ярвину: – Нос и нос. Ну а все остальное-то как у других. По дороге мне встретилась прекрасная ресляндка…

– Гундриг, тебе пора, – оборвала Уна.

– Пора-пора, – сразу согласился он. – Но вообще, Ярвин, ты просто подумай, что теперь не один. Она такая же, как ты. Ты ярган, она принцесса, и вы вдвоем.

Уна на него цыкнула, и друг, что-то бурча под нос, ушел. Никто не решался возражать ей всерьез.

Ярвин тоже не любил спорить с сестрой. С теми, кто отмечен Осто, сложно найти общий язык. Да и страшно лишиться дружбы единственной колдуньи с Северного острова.

Шаг за шагом ярган двигался на звуки веселья, в зал, в котором наверняка когда-то местные вожди устраивали пиры. Праздновали рождения наследников, чествовали королей, пили после этих странных рыцарских турниров. А приглашали лишь лучших воинов и красивых женщин.

«Здесь шелк с парчой сливались в одно пестрое море богатых одежд», – припомнил Ярвин строчку из первой книги на ресляндском, которую прочел. Это был роман о рыцарях и благородных дамах. Ярвин многое не понял в тексте, и Уне пришлось объяснять. Но он усвоил одно – богатство приходило с землей. Не с победами, не со званием рыцаря, а с землей. Вот что важно.

Зал в Замке-на-скале давно разграбили. От былого осталась только кованая люстра и крепления для факелов на стенах. Да где-то в углу он видел старую волчью шкуру.

Сейчас на простых лавках за грубыми столами уже полулежали пьяные воины. Сам воздух пропах медом. Ярвин остановился у дверей, не стал заходить и портить всем веселье.

Здесь не было и половины тех, кто начал свой путь много зим назад. Кто-то уже нашел дом, другие ушли дорогой душ. Ярвин надеялся, что в Хилбор еще придут островитяне, которые скитались поодиночке. Иначе их будет слишком мало и защитить свою, теперь свою, землю они не смогут.

Взгляд яргана долго блуждал среди людей и наконец остановился. Во главе пустовали оба места. Принцесса тоже ушла. Тяжелый вздох вырвался из груди яргана.

Он не торопился и медленно подошел к крайнему столу, чтобы взять кувшин и кубки. Вдохнул плотный теплый воздух веселья и повернул к спальне.

Ярвин шел и пил. Полуразрушенный замок изнутри, как и снаружи, казался дырявым. Через бреши в длинный коридор залетал ветер, который приносил гарь и пепел со двора. Мертвый дракон до сих пор отравлял воздух. Никто не мог подойти к раскаленному телу, и сколько еще ящер будет так тлеть, тоже никто не знал.

«Хватит смотреть на дыры. Иди вытирай слезы жене», – сказал себе Ярвин, отпил из кувшина и поплелся дальше.

Вскоре бреши в стенах закончились и отвлекаться стало не на что. В этой части замка все хорошо сохранилось, даже висело какое-то тряпье в рамах.

Он снова выпил из кувшина, а перед толстой и будто недавно покрашенной дверью сделал глубокий вдох и замер.

Женские слезы в постели ни один мужчина не любит. А Ярвин знал – его ждут реки! Но ему нельзя отступать. Принцесса сама знает, что король Дайра видит в своих магических камнях ее браслет.

Но слезы…

Последний глоток. И Ярвин надолго присосался к кувшину. Ему повезло, что Уна успела рассказать о побеге принцессы. Для Эйслинг это не первый раз, значит, не все так плохо. Но он все равно чувствовал себя погано. Принцессе точно не хотелось ложиться с ним в постель, ему в целом тоже не хотелось, но надо. Народ ждет.

Ярвин вошел в полутемную комнату и закрыл тяжелую дверь. Неплохо просматривалась только часть спальни с пустой кроватью в окружении свечей. Остальное освещалось лишь бликами. И сначала он даже не заметил тонкую фигурку принцессы. Эйслинг, подтянув ноги к груди, сидела на холодном подоконнике. На ней была длинная белая рубаха до пят, а плечи укутывал пушистый платок.

– Это мед? – спросила она, когда их глаза встретились, и соскочила. – Хорошо.

Принцесса забрала кувшин, кубок, налила, тут же выпила и добавила еще. Руки у нее подрагивали, но она держалась.

Ярвин наконец-то опомнился и сам взялся наливать. Не только ей, но и себе. В кувшине к этому моменту осталось меньше стакана. Принцесса выпила, ее щеки наконец-то заалели. Хотя, возможно, это свет огней, но так она казалась милее.

При таком свете и с распущенными волосами Ярвин даже готов был признать ее интересной, но надо было рассмотреть поближе.

Эйслинг сунула кубок ему в руки и ушла к кровати. Она примостилась на краешке и вздохнула. Такая хрупкая и потерянная, даже в груди защемило. Ярвин тоже вздохнул.

И как теперь настраиваться на нужный лад?

Принцесса передернула плечами и сцепила руки на коленях.

«Будто на дыбу идет», – подумалось Ярвину. И за что ему такое? Чем он разгневал богов, что ему предлагают принцессу?

Он кинул на нее еще один взгляд и пошел к окну. Почему-то мысль, что надо бы рассмотреть принцессу, больше не нравилась. Такая безнадежность во взгляде собьет любого с верного пути. Уж лучше смотреть в окно, за которым царствовала ночь. Огромные звезды мерцали и отсвечивали в далеком море. Этот вид ему нравился куда больше, чем принцесса.

Хотя дело не только в Эйслинг. Его давно завораживало небо Хилбора. Оно поражало прозрачностью. Даже если утром набегали облака, к вечеру ветер их уносил. Или, наоборот, если вечером нет звезд, то утром на небосводе солнце и полоса розового цвета.

На родине небо часто бывало серым, а о звездах и говорить нечего. Даже в дни, когда Кулуг спал, в воздухе иногда порхал пепел или набегали облака. Здесь же каждую ночь сияли звезды, и Ярвин не мог оторвать от них глаз.

Этот край отличался от Северного острова. В Хилборе, как и во всей Ресляндии, Ярвин не видел ни одного озера, тем более горячего. Ни клочка ничейной земли, здесь кругом стояли дома! Но странно, ему это нравилось даже больше, чем пустынные дали Северного острова.

Здесь все было по-другому, но почему-то казалось роднее. На острове никто не знал, каким будет день и останется ли небо ясным к ночи. Там утром мог подуть ледяной ветер, в обед выглянуть жаркое солнце, а вечером пойти снег. И его люди часто об этом вспоминали, похоже, даже тосковали по такой кутерьме. Ярвин их не понимал, он хотел, чтобы его домом стал Хилбор со своим чистым небом.

За спиной послышалось шуршание, и ярган обернулся. Принцесса забралась под одеяло, и теперь Ярвин четко видел лишь глаза. Действительно большие, и они делали ее чуть симпатичнее. А еще у нее, оказывается, очень длинные и красивые волосы, и он был не прочь зарыться в них пальцами.

Ярвин шел по правильному пути. Даже почти представил, что под одеялом роскошная женщина, но принцесса всхлипнула, правда, тут же умолкла. Осталось неясным – то ли она собиралась плакать, то ли замерзла и хлюпала носом. Ярвин еще раз посмотрел на звезды. Слезы женщины не слишком высокая цена за хороший дом. В конце концов, это вопрос выживания. Его народ просто исчезнет, если они где-то не закрепятся.

В кармане лежал скатанный шарик дурмана. Уна всегда давала его раненым, чтобы притупить боль. Пальцы быстро нащупали плотный комочек. Возможно, принцессе так будет проще.

К кровати Ярвин подходил медленно. Рассматривал принцессу, подмечал, как блики играли на ее щеках и отражались в огромных глазах, как блестели волосы, как хрупкие руки расправляли одеяло.

Все же Гундриг прав – она ничего.

– Если хочешь, могу дать тебе дурман. По большому счету это яд, но от него притупляется боль. Если жевать все целиком, скорее всего, ты мало что вспомнишь. И утром будет тошнить. – Он покатал шарик между пальцев и показал принцессе.

Эйслинг чуть помедлила и протянула тонкую руку, и Ярвин отчего-то почувствовал досаду.

Губы принцессы на вкус теперь были как дурман с горечью, но Эйслинг расслабилась и даже выгибалась навстречу его рукам.

Все прошло неплохо, решил Ярвин и провалился в глубокий сон. Он спал без задних ног и утром не услышал удаляющихся шагов принцессы. Хотя раньше гордился тем, что просыпается и от писка комара.