Текст книги "Другая история принцессы"

Они пробежали через коридор и взлетели по лестнице, пересчитав подошвами все мелкие ступеньки. А когда оказались у дверей спальни, Уна просто толкнула Эйслинг в распахнутые створки.

Из-за бега перехватывало дух, а еще в нос почему-то лез запах железа. Эйслинг обвела комнату взглядом и сразу наткнулась на кровь. На полу алели капли, везде валялись окровавленные тряпки, а у двери стояло объемное ведро с водой, которая показалась розовой.

Дыхание выровнялось с трудом, но каждый вдох теперь давался тяжело. Нос забил этот влажный запах металла и дерева.

Эйслинг не сразу заметила Ярвина, который сидел на постели. Его толстая стеганая рубаха пропиталась кровью насквозь. И ярган прикладывал тряпицу к носу.

– Что произошло? – Эйслинг шагнула и запнулась на ровном месте.

– А ты не знаешь, Эслиг? – спросил Ярвин.

В другое время, видя столько крови, она бы подумала, что ожил дракон. Но сама сегодня наткнулась на чешуйчатое тело во дворе.

– Сначала у меня горела рука под браслетом. – Ярвин встал, отбросил окровавленную тряпку и пошел на нее. – Потом закололо сердце, из носа потекла кровь, а после открылись раны.

На ногах ярган стоял неуверенно, но с трудом дошел и остановился на расстоянии ладони. Эйслинг снова почувствовала острое желание сбежать, только усилием воли не сделала ни шага назад.

А Ярвин взял ее руку и посмотрел на браслет. Кожа на ее запястье до сих пор оставалась красной, как после ожога. Варвар будто удивился этому и даже провел подушечкой большого пальца.

– Она все знала. Это все ресляндская магия! – сказала Уна и снова оказалась рядом. – Не на это ли рассчитывал Хитрый Лев? Ты бежишь, а Ярвин умирает.

– Тогда и я бы умерла.

– Я бы не сожалела, как и твой отец, – с чуть меньшей злостью ответила Уна и резко от нее отвернулась. Вся прямая и острая, как клинок. Она отошла к окну и уставилась во двор.

– Ты бежала, хотя знала, чем все закончится, – уверенно сказал Ярвин.

Он с силой сжал ее пальцы, Эйслинг вздрогнула, но промолчала, не зря училась не показывать свой страх. Хотя сейчас вроде бы бояться Ярвина стоило меньше всего. До нее долетало тяжелое дыхание, ей передавалась дрожь руки, еще немного – и он просто упадет! Такой почти слабый и даже беззащитный, но почему-то от испуга сердце все время сбивалось.

Вдруг недалеко от кровати поднялся на ноги барс. Эйслинг не поверила своим глазам. Он казался почти прозрачным, но все равно угадывался. Огромный лобастый зверь сразу остановил взгляд на ней. Будто ему кто-то шепнул, где находится враг. Он зарычал и медленно пошел в сторону Эйслинг.

– С этого дня ты не покидаешь замок, – глухо проговорил варвар.

Он стиснул зубы, словно поднимал глыбу, и ему не хватало сил. Ярган рвано выдохнул, и барс медленно растаял. Снова просто исчез, не оставив за собой даже призрачной дымки. Это пугало больше, чем окровавленный варвар, но Эйслинг снова не опустила головы. Так и смотрела на то место, где недавно стоял полупрозрачный зверь. Как с таким сражаются? Могут ли люди противостоять вот этому?

– Ты будешь сидеть здесь, пока я не разрешу тебе выйти или не прикажу ехать со мной, – повторил Ярвин. Глухим, чересчур холодным голосом. Он даже будто перестал рычать. Эйслинг подняла на него глаза. – Будешь сидеть здесь, пока не родишь наследника.

Эйслинг сглотнула и отступила на шаг.

Варвар поморщился и сам тоже сделал два шага назад.

Еще поднимаясь к замку, принцесса хотела с ним поговорить и выторговать себе свободу. Наивная. Хотя, казалось бы, уже столько в ее жизни произошло, надо было набраться ума.

Оказалось, Ярвин не собирается договариваться. Ему нужна кроткая жена и наследник.

– Подойди сюда, принцесса, – вдруг сказала Уна. Она стояла к ним спиной и рассматривала что-то за окном.

И Эйслинг пошла, обогнула Ярвина, встала тоже у окна, но посмотрела на Уну. Принцессу уже порядком потряхивало от брата и сестры. Если бы рядом снова появился барс, она бы закричала. В комнате, где всегда свободно дышалось, сейчас будто давили стены. Еще немного – и Эйслинг вспомнила бы, что такое страх. Быть запертой и выполнять все распоряжения варваров – страшнее, чем жить с драконом.

Скрипнула кровать, на которую повалился Ярвин. В этот момент Уна почти ласково положила ладонь ей на плечо.

– Ярвин бывает слишком добр, но я хочу, чтобы ты запомнила: я не он. Если ты еще раз выйдешь из замка без моего брата, я убью ее.

Палец Уны показывал на улицу. Там, во дворе у конюшни, на низкой лавочке сидела Варна. Бледная, но решительная.

– Если ты как-то попытаешь избавиться от браслета или навредишь моему брату, я убью ее. – Рука сестры яргана сильнее сдавила плечо. – Очередная твоя глупость, ресляндка, и она будет мертва.

В глазах защипало от злости. Варна пришла сюда из-за нее. Боялась, но вернулась в замок, а здесь теперь Уна…

Как же жаль, что у них нет дракона.

Глава 4

Ярвин вторую ночь спал в шатре сестры у ворот замка. Его раны закрывались хуже, чем в прошлый раз, и Уна не прогоняла. Не требовала идти и исполнять долг перед своим народом. Хотя на вторую ночь он справился бы с «долгом», но к жене не пошел.

Раньше любой островитянин назвал бы Эйслинг врагом. Она покушалась на жизнь яргана! Такое народ не прощал и с врагами не нянчился, их просто убивали и ни о чем не думали.

Но сейчас принцесса им нужна, и Ярвину следовало бы поразмыслить на этот счет. Хотя, в отличие от Уны, яргана больше волновали его люди, чем собственная жена.

И занимали мысли, далекие от принцессы. С ней-то ничего не случится, она сидит в замке, а вот люди… Пока Ярвин лежал в беспамятстве, народ ничего не делал. Гундриг ходил от одного шатра к другому и, кажется, уже забыл, у какой женщины побывал. Остальные просто пили. Никто не задумывался ни о земле, ни о новых домах, будто и дальше все хотели ехать куда глаза глядят и биться каждый день с новыми противниками. А после праздновать победы, как сейчас, днями напролет.

Пиры в честь богов еще можно понять, пока выпьешь за каждого хранителя и отпляшешь у его костра, так и пройдет десяток дней. Но сейчас-то что?

Ярвин не хотел думать, что его народ забыл о мирной жизни и одичал в бесконечном пути. И, поразмыслив еще одну ночь, он попросил Уну созвать самых уважаемых мужчин и женщин Северного острова в замке. Пора решать, где жить, нужно поторапливаться и занять землю.

Когда он вышел из шатра, солнце только взошло. Под ногами хрустела покрытая инеем белесая трава, в небе из-за облаков то и дело выныривали ласковые лучи. В другое время Ярвин еще раз окинул бы взглядом свою землю и восхитился. Его земля, его маленький мир и пристанище для погибающего народа. В другое время он бы так и думал, а сейчас только и делал, что хмурился. Шатры стояли вкривь, а кони паслись без присмотра и привязи на полувытоптанной траве.

Ярвин прищурился, разглядывая лошадей у самых стен, и прошел через ворота. От быстрого шага сердце застучало сильнее и по телу растеклось приятное тепло. Давно нужно было размяться, а он все лежал. Влажный ветер обдувал лицо, и захотелось вдруг побежать. Вдохнуть полной грудью бодрящий воздух и устремиться вперед. Он сделал два широких шага и тут же остановился: заболела и начала тянуть рана на груди, не вовремя открывшаяся из-за глупости Эйслинг.

Даже про себя Ярвин не мог назвать ее врагом. Худенькая девушка с длинным носом и белыми, как он думал, от страха губами – враг? Что-то непохоже.

Уна считала иначе. Говорила, что принцесса хотела убить, но не знала, как далеко нужно уехать. Или испугалась, что сама умрет раньше, чем муж, поэтому вернулась. Но раз не удалось убить так, она попробует по-другому. «Отравит, а сама не пострадает», – шептала Уна.

Победить дракона второй раз сейчас казалось проще, чем даже думать о принцессе. «Пес с ней», – решил Ярвин, сплюнул у порога и дернул двери замка. Тяжелые створки со скрипом распахнулись и дохнуло холодом.

На улице оказалось теплее, чем в этом каменном мешке. Шатер вдруг представился жилищем богов. Вроде шкуры, тряпки, а спать можно в одной рубахе. Тянуло вернуться туда и полежать еще до следующего восхода. Будь его воля, Ярвин насовсем поселился бы в прогретом костром шатре, но Замок-на-скале считался сердцем Хилбора, а сердце всегда надо оберегать.

Прежде чем идти к Уне и остальным, он быстро поднялся по каменным ступеням до комнаты принцессы. На табурете у двери спал Гундриг, по уши завернутый в шкуру.

Крошево и пыль громко шуршали под ногами Ярвина, и любой давно проснулся бы, но не его друг. Бывало, Гундриг дремал и под барабанный бой. Вот и сейчас, сидя на табурете, он бессовестно спал, хотя сам вызвался сторожить принцессу!

Ярвин толкнул его в плечо, и тот, не проснувшись, махнул кулаком. Мимо, к счастью.

– Ты поднял руку на своего яргана, – сказал Ярвин и покачал головой.

– Ярвин, это ты? – Гундриг несколько раз моргнул. – А я думал, муха или комар, что-то летало тут рядом.

– Бьешь муху кулаком? – посмеялся ярган. – Здесь летает только ветер.

Гундриг совершенно серьезно кивнул, сел ровнее, а шкуру натянул повыше.

– Идем в башню, Уна должна была всех собрать, – велел Ярвин.

– А принцесса?

– Пусть спит.

Хотя ясно, Гундрига волновало, надо ли и дальше сидеть у дверей.

Ярвин считал, что это вовсе не нужно, но Уна настояла на стороже для принцессы.

Он не спорил, знал – сестру не переубедить вот так, с наскока. Да Ярвин и не пытался, он уже понял, что почувствует, если принцесса куда-то отправится.

В прошлый раз все начиналось с легкого жжения, на которое он плюнул, и очень зря, как понял позже. А потом его настигла выворачивающая наизнанку боль: его сердце разрывалось, и на груди открылись раны еще времен юности. Теперь острее воспринималось любое изменение. И он точно знал – принцесса в замке. С такими браслетами ей никакой сторож не нужен.

Ярвин указал Гундригу, куда идти, и сам пошел лестнице. Его друг очень медленно просыпался, а надо спешить. Где-то в груди будто ширилась тьма, которая давила и предвещала беду. О таком обычно поют в песнях, а в жизни все как-то проще и незаметнее. Пока настоящая беда не придет, ее не увидишь. Но сегодня было по-другому, Ярвин чувствовал, что им нельзя пировать, им нужно действовать.

В башне дракона пахло пеплом еще больше, чем во дворе. Правда, огромный зал с побеленными когда-то стенами не вязался со словом «башня». Но отчего-то люди быстро привыкли так называть это просторное и светлое место.

Солнце сюда заглядывало через провал в стене. Два узких окна вместе с каменной кладкой когда-то давно выпали наружу, отчего здесь казалось и светлее, и свежее. Легкий ветер кружил по полу и с шуршанием гонял обрывки ткани и бумаги. Когда-то красивый зал сейчас выглядел печально.

Зато вид открывался завораживающий. Ярвин приостановился, чтобы рассмотреть выглядывающий край моря, в котором золотом пылало солнце.

– Эй, а тут ничего нет. – На корточках у дальней стены сидел Гелат и задумчиво почесывал бороду. Ярвин еще раз кинул взгляд на проблески синевы и пошел к своим людям.

– У дракона должно же быть золото? – спросил Харон.

Он неодобрительно посмотрел на панцири и шлемы у себя под ногами и скрестил руки на могучей груди.

Да, логово дракона было слишком пустым. Будто кто-то заранее вынес отсюда все вместе со стульями и тумбами, которые в Ресляндии любили ставить по углам. На них обычно громоздились фигуры, и Ярвин раньше думал, что это местные боги. Но оказалось, лишь статуэтки никому не известных женщин или воинов.

Опять звякнул металл, и Ярвин остановился рядом с Гелатом. Пнул обломок меча и пошел дальше к месту, где он видел сундук. Небольшой, с камнями на крышке и крохотным навесным замком.

После боя с драконом он сюда не поднимался. Хотя еще тогда заметил скудность «сокровищницы». Только в тот момент он думал, как бы выжить и добраться до принцессы, а по сторонам почти не смотрел. Ни он, ни его люди так и не проверили, что лежит в башне. А здесь ничего нет! Они надеялись, что будет золото, но вместо него пустота. Отстраивать новую жизнь придется своими руками и опять, сцепив зубы.

Ярвин запнулся о шлем и остановился. Он прошел вдоль внутренней стены, уперся в пустой угол и не увидел сундука. Вокруг лежали ржавые мечи, остатки доспехов и гнутые пластины. Но ничего блестящего или ценного и ни следа сундука с камнями на крышке.

Исчезло единственное, мать его, сокровище!

– Хреново дело, – вторя его мыслям, сказал Гелат и отбросил шлем, который крутил в руках. – Ничего не купим, придется как-то самим.

– А все ж куда делось золото? – снова спросил Харон.

Ярвин тоже искал ответ. Он со злостью пнул подвернувшийся нагрудник, отчего тот распался на части. Лежал, похоже, не один десяток лет. Его людям теперь придется сложнее. У кого-то водились деньги, но их вряд ли хватит на инструменты или скот.

– Ладно, нам не впервой начинать жизнь сначала, – сказал Ярвин, оборачиваясь к своим людям.

Здесь их было всего пятнадцать – главы больших семейств, воители и несколько уважаемых женщин. Они ближе подошли к Ярвину и будто поглядывали на него с сочувствием. Оно порой злило больше всего. Половина этих людей жили на десять, а то и двадцать зим дольше самого Ярвина. Они видели, как он рос, и, наверное, потому часто не воспринимали всерьез. Все немного изменилось только пять зим назад, когда он призвал барсов в бою на северной гряде. До этого народ не верил, что Ярвин сможет заменить своего погибшего отца.

– У нас есть земля, а руки, я знаю, у всех золотые, – сказал он и начал ходить перед своими людьми. – Нам нужно только выбрать места. Селиться лучше ближе друг к другу…

– Ярвин, не торопись, – перебила его Асара. Ее узловатые пальцы сейчас были сплетены на груди.

Так она всегда стояла, когда уже что-то для себя решила. И Ярвин знал, что нужно подождать, когда она станет перебирать кончики двух толстых седых кос, и только тогда с ней спорить. Потому он замолчал и внимательно посмотрел на женщину.

– Мы, когда проходили мимо деревень тут неподалеку, видели заброшенные дома. Какие-то из них – труха, но есть и пара крепких. Мои сыновья там уже кое-что присмотрели и вчера туда ушли.

– Они вдвоем поселились в деревне, рядом с местными? – Ярвину это сразу не понравилось. Но Асаре просто так не возразишь, у нее слишком большая семья.

– Да там из местных только пять семей. Но сегодня утром приходил мой младший. Ирви сказал, что там правильные луга для скота. И с местными он поговорил, все хорошо.

Если Ирви поговорил, то не очень-то верилось в его «все хорошо». Вроде бы уже взрослый мужчина, на целую зиму старше Ярвина, а вел себя как дикарь. В бою крушил направо и налево, а вот мирная жизнь ему не давалась. То напьется так, что ничего не помнит, то подерется так, что руки отказывают.

– Значит, он поговорил с местными? – переспросил ярган.

– Язык-то все знаем, не первую зиму тут ходим. – Асара дернула себя за косу, но опять сложила руки на груди. Сегодня ее не переубедить.

– Ладно, Асара, тебе я доверяю. Если ты поселишься там же и дашь слово, что с местными вы сначала будете говорить, а только потом драться, разрешу взять часть общего зерна.

– Поселюсь, – согласилась она. – И если местные сами не начнут, никто не пострадает.

– Нет. – Ярвин пристально посмотрел в ее подернутые дымкой глаза. – Не так. Сначала вы с ними говорите в любом случае. Мы сюда пришли жить мирно, а не воевать.

Женщина упрямо сжала губы, но в конце концов кивнула.

– У них еще тут город есть, мы вот с женой мечтали жить в городе, – вдруг сказал Гелат.

– Это далеко от замка, – покачал головой Ярвин. – Нам нельзя разбредаться. Мы тут чужаки и поодиночке – легкая добыча. Я сам думаю поселиться в замке. Любой из вас может жить здесь же или неподалеку. А если в городе, даже не знаю… кто за вами будет следить? Чтобы вы умывались, бороды брили, а?

– Нянька выискалась, – с усмешкой пробормотал Харон. Люди посмеялись, но быстро все притихли.

– Значит, жить здесь и дружить с ресляндцами, даже если они первыми дадут в морду, – кивнул Гелат. – Все понятно, Ярвин.

– Сейчас выбора у нас нет, – вдруг заговорила Уна, которая стояла дальше, у провала в стене. – Пока нам придется дружить с ресляндцами, так же как нашему яргану жить с ресляндкой.

Послышался смешок Гелата, явно показывающий, что жизнь с ресляндкой не самое страшное.

– Сегодня поедем к тем деревням, о которых сказала Асара, вместе. Я тоже поговорю с людьми. А вам покажу луг, на котором можно построить дома. Он на пригорке, и вода оттуда скатывается вниз, хорошее место, – сказал Ярвин и улыбнулся.

Люди что-то забормотали, и за этим шумом никто не услышал шагов на лестнице. Зато все увидели принцессу, когда та стремительно пошла к Ярвину. Ее длинные волосы летели, а как только она остановилась, сложились, словно крылья. По пятам следовала ее Варна, это имя Ярвин запомнил еще на свадьбе. А вот дальше шел его лучший друг Гундриг, и он нес тот самый небольшой сундук с камнями на крышке.

Сразу вспомнились слова Уны о том, что Ярвину досталась очень хитрая ресляндка.

Повисла тишина. Принцесса обвела всех взглядом и будто попыталась дружелюбно улыбнуться. Ярвину даже стало любопытно, что она такое задумала. Хотя сейчас отчетливо понял, что с женой у них не сложится. Он не любил такую изворотливость и хитрость.

Это же надо было успеть забрать сундук, пока никто не видит!

Он сложил руки на груди и приподнял брови.

Эйслинг обернулась к своей подруге, будто проверяя, на месте ли та. Несколько тонких косичек, что не позволяли волосам падать ей на глаза, красиво легли на плечо.

Сегодня принцессу словно подменили другой девушкой с живым взглядом и румянцем на щеках. За два дня, которые они не виделись, в ней что-то изменилось. Она выглядела совсем как живая женщина, а не каменная статуэтка. И платье на ней было хорошее, темно-синее. Почему-то на свадьбе она вышла в чем-то светлом и невзрачном, а это ее красило и сидело ладно. Вырисовывалась, надо заметить, неплохая, хоть и хрупкая фигурка.

– И что же ты молчишь? Говори, раз пришла, – предложил Ярвин, все еще с интересом рассматривая свою жену.

Она по-деловому кивнула и жестом показала Гундригу, его другу Гундригу, поставить сундук к ногам Ярвина.

– После дракона осталось только это… Я забрала, чтобы сохранить для тебя.

Ну врет же, ясно как день!

– Или ты просто не смогла открыть, – проговорила Уна и подошла ближе.

Принцесса промолчала, только пытливо посмотрела на Ярвина. Он достал кинжал и присел, рассматривая сундук. Кованые углы казались начищенными, и камни на крышке сверкали красным, будто кто-то заботливо оттирал каждую деталь от копоти. Замок оказался хлипким – соскочил, стоило просунуть под него кинжал.

В воздухе сразу почувствовалось общее возбуждение и предвкушение. Все молчали, и тишина передавала всю остроту момента. Люди придвинулись, будто нависая над сундуком.

Ярвин откинул крышку, и вокруг окончательно все стихло. Никто не шелохнулся, мужчины и женщины замерли в немом удивлении, как и сам ярган. И в этот раз звуки пропали не от предвкушения. Люди про себя проклинали дракона.

В сундуке лежала лишь исписанная бумага. Целая кипа каких-то листов с незнакомыми словами и витиеватыми буквами в начале страниц. Ярвин сунул руку на самое дно, но и там не нащупал ни одной монетки. Он долго бездумно ворошил листы, потом не выдержал и перевернул сундук, вытряхивая все барахло. Полетели какие-то свитки, запечатанные письма, и вдруг что-то одиноко звякнуло.

Ярвин оглядел пол и увидел толстое кольцо с камнем. Он подкинул его на руке и сжал в кулак.

Какая-то шутка богов! Дракон без сокровищ.

Перстень был тяжелым, но вряд ли за него купишь дом.

– Сундучок маловат был, не грусти, – хлопнул его по плечу Гелат. – Мы справимся.

Принцесса опустилась рядом и подняла листы. Наверное, она могла бы понять, что там написано, жаль, буквы ничего не стоят. Ярвин поднялся, сжимая перстень в руке.

– Хватит, – сказал он, даже больше себе, чем другим. – На лошадей – и посмотрим, какие там заброшенные дома и какие луга.

– Ярвин, а спроси у своей жены, может, она знает, куда подевалось золото? Или сама еще что припрятала? – хохотнул Харон.

– А ты сам спроси, только говори на ресляндском, – в ответ припечатал Ярвин.

Эйслинг удивленно подняла голову от разбросанных бумаг. Она ни слова не поняла.

– Где золото дракона? – спросил за всех Гелат, обращаясь к ней.

Принцесса без спешки встала, отряхнула платье и гордо подняла голову.

– Дракон не сообщал, куда складывает золото. В эту башню при мне он не приносил ничего, кроме доспехов. Я сомневаюсь, что у него вообще было золото.

Неизвестно, врала она или говорила правду, но люди больше не спрашивали, они, как и просил Ярвин, медленно пошли вниз. Вот за что он любил свой народ. Никакого отчаяния, собрались и живут дальше, с золотом или без. Они точно справятся.

Зал дракона медленно пустел, и даже сонный Гундриг пошел вниз, хотя до этого вполне уютно дремал, стоя у стены.

– Как далеко ты в прошлый раз уехала от замка, прежде чем почувствовала боль от браслета? – спросил Ярвин у принцессы. Ему не хотелось таскать ее везде с собой.

– Почти к дальним холмам, – чуть помедлив, ответила Эйслинг, а потом будто собралась и заговорила увереннее: – Я хотела с тобой кое-что обсудить. В замке разрушены многие камины. Здесь, я знаю, была целая система дымоходов внутри стен. И кроме небольших каминов в спальнях внизу есть еще огромные, которые прогревали замок до третьего этажа. Кстати, на первом этаже хозяйские покои самые теплые. Я уверена, что их можно восстановить. Там нет только части одной стены.

И что на это отвечать? Ярвин сейчас мечтал быстрее уйти со своими людьми, а не думать о замке. Он вообще считал, что принцесса сядет в комнате и побоится выходить. Даже настраивался вечером ее утешать – заточение не шутки! А тут… «восстановить».

– А ты хорошо знаешь замок.

– Когда-то мне попался план. Он обгорел по краям, но многое видно. Замок-на-скале на самом деле недостроили. Не успели сложить еще одну башню с южной стороны. Наподобие той, в которой жил дракон. Но думаю, это разговор не сегодняшнего дня.

– А что у тебя еще есть? – вкрадчиво спросила Уна, которая так и осталась с ними в башне. – Сундук я вижу, про план ты говоришь, что еще?

Принцесса посмотрела на Ярвина, будто для нее стало важным, чтобы он ей поверил.

– Больше ничего нет. Но я могу отдать планы… В любом случае я хотела бы сначала восстановить стену в нижней комнате, – снова принялась рассуждать принцесса. – Думаю, с воротами и ближней к ним стеной, которую надо укрепить, вы лучше меня справитесь, а вот камины…

Ярвин перестал что-либо понимать. Он потер колючий подбородок и опустил руки. Эйслинг все говорила и говорила. Живая, прямо огненная, а болтает о каких-то стенах.

– Постой, – снова оборвал Ярвин. – Еще два дня назад ты хотела меня убить, а теперь рассказываешь о замке? Я чего-то недопонимаю, принцесса.

– Я не хотела тебя убивать. – Она прямо посмотрела ему в глаза и сделала вид, что не слышит восклицания Уны. – Этот браслет… Я знала, что он связывает супругов до рождения наследника. Но не знала, что расстояние может убить.

– А зачем ты уезжала?

Эйслинг помедлила с ответом, и Уна сказала за нее:

– Хотела убежать. – Сестра прищурилась. – И куда бы побежала? К Дайре? Он тебя не ждет.

Они схлестнулись взглядами, и принцесса первой отвела глаза. Никто не выдерживал.

– Ты так правильно все говоришь о замке, я заслушался, – сказал Ярвин. – Отдай планы Уне, она взялась все здесь обустроить. Ты ей поможешь, а у меня сейчас дела поважнее. Моему народу нужны дома, место, где они могли бы вспомнить ремесло или заняться землей.

– Ремесло у кочевников? Смешно, право слово, – еле слышно пробормотала Варна, которая стояла за Эйслинг и старалась быть незаметной. Хотя с таким ростом это непросто.

– Мы не кочевники, – совершенно спокойно ответил Ярвин. Женщина вздрогнула и быстро взглянула на него. – И мы не дикари, Варна. Мы народ, который потерял свой дом. Но мы еще не потеряли знания.

Он привык отвечать на такие слова спокойно, хотя мечтал поубивать всех, кто называл их дикарями и кочевниками. Ярвин надеялся, что они ими не стали. Его люди должны помнить, как ковать железо и мастерить легкие лодки для ловли рыбы, должны! В детстве на Северном острове рядом с ними жил мастер, делавший крошечные парусники. Они ловили ветер и почти летели над водой! Жаль, что свое ремесло тот мастер никому не передал. Но были другие, и что-то да сохранилось, Ярвин знал.

Уна обошла принцессу по кругу, рассматривая. Его сестра любила нагонять страх на людей, к этому он привык. Но почему-то ему не нравилось, что это проделывают с его женой, какой бы хитрой и чужой она ни была.

– Уна, ты помнишь, что обещала Асаре посмотреть на ее внуков? Сходи, потом займешься замком.

– Если позволишь, – вновь заговорила Эйслинг, – я могу заняться замком, у вас и так много дел. Если ты отрядишь мне пару человек, я со всем справлюсь сама.

Да она обезумела, решил Ярвин. Принцесса боялась, хоть и смотрела смело, но то, как она быстро отвечала на все вопросы, ее выдавало. Слишком старалась быть полезной.

– У меня нет лишних людей.

– Меня с утра сторожил Гундриг, и его одного, думаю, тоже хватит. Будет и охранять, и помогать.

– Гундриг, ну конечно! – зло бросила Уна и еле сдержалась, чтобы не плюнуть под ноги.

В отличие от сестры, Ярвин с трудом подавил улыбку. Одним богам ведомо, как Гундриг завоевал доверие принцессы, если все время спал на стуле… Конечно, и сама принцесса тоже втерлась к его другу в доверие. Но тут не надо никакой хитрости. Для этого вообще ума не надо. Гундригу нравились все женщины разом, и ни одну он не считал опасной.

– Замком занимается Уна, если хочешь, можешь ей помочь.

– От такой помощи только хуже будет, – ответила Уна.

– И я, и Варна знаем замок, – все-таки возразила Эйслинг. – Мы можем подсчитать, что нужно здесь для жизни. Варна в прошлом вела все дела в одном замке рыцаря. Глупо отказываться от нашей помощи.

– Хватит, – остановил Ярвин женщин. – Можешь помочь – хорошо, но без склок.

– Говоришь, вела хозяйство, – тем не менее продолжила Уна, разглядывая Варну. – А я слышала, как она себя называла твоей нянькой.

– У Варны много достоинств. Когда она появилась в замке, то сама назначила себя нянькой и следила за тем, чтобы я хорошо ела, была одета и не мерзла, – уверенно заговорила Эйслинг и встала так, чтобы оказаться между своей компаньонкой и Уной. – Потом она стала для меня большим – подругой, теперь моей компаньонкой. И все вместе – это одна Варна, которая знает о жизни в замке больше кого бы то ни было.

Сама Варна молчала и старалась выглядеть уверенно, хотя страх то и дело мелькал в ее глазах. Но она гордо стояла рядом с принцессой, и Ярвину нравилась такая преданность. Он даже улыбнулся.

– Умеете вы, женщины, строить проблемы на пустом месте. Работайте вместе, и хватит, – сказал он. – Идем, Эслиг, я тебя доведу до комнаты, Уна сама к тебе придет, когда ты понадобишься.

– Я могу взять эти бумаги из сундука? – вдруг спросила принцесса.

– Ты понимаешь, что там написано?

– Немного, это ресляндский. Но на таком говорили сотню лет назад, не меньше.

Уна поворошила бумаги ногой, а Ярвин вопросительно посмотрел на сестру. В семье она считалась умной, его же звали неучем. Значит, сестре решать.

Его жена тем временем собирала листы, и ее заметно трясло. Неужели боится? И только потом ярган понял, что принцессе холодно в этом легком платье. Ярвин сам сгреб все страницы одним движением и повел принцессу вниз.

В комнате Эйслинг тоже царил холод. Маленького камина, который горел между окном и кроватью, не хватало. Хотя в него набросали дров с верхом, они трещали без остановки, а искры перепрыгивали заслонку, но обогревалась только часть помещения.

Ярвин медленно осмотрел угол комнаты с кроватью, камином и одиноким стулом у окна. Ничего, конечно, но шатер казался уютнее.

– Холодно здесь, – заметил он.

У Эйслинг к моменту, когда они дошли до комнаты, трогательно порозовел нос.

– Нижние спальни теплее, – ответила принцесса и положила на кровать стопку бумаг. Ее взгляд задержался на покрывале, а потом напряженно остановился на Ярвине. – Хотелось бы, чтобы спальня на первом этаже для меня и Варны была готова быстрее, но…

– Для тебя и Варны? – Ярвин посмотрел на Эйслинг и на ее подругу, которая тенью прошла в комнату и встала ближе к камину.

– Да, она моя компаньонка. Будет жить со мной и выполнять обязанности личной горничной, – сказала принцесса и сделала несколько шагов, чтобы загородить высокую женщину.

– Нет, в спальне живут муж и жена. Никаких… – он запнулся, – ком-пань-онок.

– Спальня мужа находится рядом, – ответила принцесса. – Так живут в Ресляндии муж и жена.

А все-таки ресляндцы хитрецы, ему бы тоже следовало взять это на вооружение. Отселить жену и приходить только на время. Наверняка такое придумал какой-нибудь король, с которым не могла жить супруга. Но Ярвину хотелось знать, выдержит ли принцесса хотя бы ночь.

– Э нет. Мы будем спать в одной постели и жить в одной комнате. – Ярвин поднял руку, чтобы она замолчала. – Твоя подруга может взять спальню мужа, хоть сейчас, если она ей нужна. Ясно?

Эйслинг медленно кивнула. Но на лице осталось упрямство, сейчас в глубине ее глаз мелькало что-то яркое и несгибаемое.

– Мне нужен ребенок. – Он подошел ближе, заправил ей за ухо прядь волос и провел рукой по щеке. – И пока его нет, нам придется спать вместе, понимаешь, Эслиг?

Она вскинула голову.

– Эйслинг.

– Зачем ты повторяешь свое имя?

– Чтобы ты хорошо его расслышал. Ты проглатываешь звуки. Остальные имена произносишь четко, но не мое. Эйслинг! И никак по-другому.

– Хорошо, Эслиг, – согласился Ярвин, ухмыляясь про себя. Лицо принцессы закаменело, но вот глаза будто стали еще ярче. Он наклонился и поцеловал ее теплые губы. – До вечера, принцесса.