Текст книги "Эра Стрельца"

– Не надо иронизировать. И вообще: вы не там ищете. Чтобы я заказал Серебрякова? Чушь! Меня все устраивало. Так называемые вторые роли. Вся ответственность ложилась на Серебрякова, а с меня какой спрос? Бизнес-планы разрабатывал Серебряков, кредиты брал Серебряков, с «крышей» договаривался опять-таки Серебряков…

– Насчет «крыши»… Так как? Все в порядке?

– Вполне!

– Могли его заказать конкуренты?

– Не думаю. Хотя… Кто знает? Я могу предположить…

– Ну-ну? Попробуйте!

– Кто-то из обиженных. Или на бытовой почве. Не бизнес.

– Ну хорошо. Вы были его другом?

– Я бы не сказал. Последнее время мы друг от друга отдалились. Но раньше…

– Раньше? Праздники вместе справляли? В дом к ним были вхожи?

– Что-то вроде того. Мы ведь родились и выросли в одном городе. Учились в одной школе. Вместе основали фирму.

– Так почему наступило охлаждение? Что случилось?

– Это естественно. Чем старше человек, тем больше его тянет к семье. Побыть с близкими людьми, провести вечер у телевизора, – промямлил Сергеев.

– Но, насколько я знаю, в семье у Серебрякова не очень, мм-м-м… тепло.

– Это не мое дело, – поспешно сказал коммерческий директор.

– Значит, вы хорошо знаете его жену, Ирину Сергеевну. А любовницу?

– Любовницу? Какую любовницу? – заволновался Павел.

– Их что, было несколько?

– Ах, любовницу! Вы имеете в виду… Лану, конечно! Естественно, я знал. Нора и Лана подружки. Мы вместе выводили своих девочек в свет, туда, где не требовалось соблюдать этикет. Есть мероприятия, куда приходят с женами, а есть те, где все с любовницами. Это заранее обговаривается. А то может возникнуть неловкость. Мне проще. Я мог переиграть ситуацию и назвать Нору своей невестой. Допускается. Я ведь холост. В отличие от Серебрякова. Девочки хорошо ладили. Знаю, что они встречались и без нас, обсуждали свои женские проблемы.

– Пили на кухне коньяк и сплетничали.

– Нора не пьет коньяк. Только мартини. С соком.

– Это вы так полагаете. При вас она, конечно, марку свою держит.

– Знаете, Алексей Алексеевич, я немного устал. Тяжелый день, потом теннис. Саши ведь нет теперь с нами, – скромно опустил глаза коммерческий директор. – Мне надо подумать о будущем фирмы.

– Кстати, о фирме. Могу я посетить ваш офис?

– Да, пожалуйста! Хоть завтра, прямо с утра! Я подготовлю сотрудников.

– Что ж они у вас, пугливые?

– Вы все время цепляетесь к словам. Если я подозреваемый, предъявите мне обвинение. И документ, согласно которому я должен давать показания. Если же у вас ничего такого нет, то… До свидания. Извините, мне и в самом деле некогда.

Он нагнулся к спортивной сумке и вытащил из нее штаны. Потом куртку. Леонидову ничего не оставалось, как уйти. Что можно предъявить коммерческому директору? Ничего. Пока ничего. Надо поговорить с сотрудниками фирмы, вдруг да всплывет интересный факт. Леонидову захотелось взглянуть на машину Павла Сергеева. Неплохо бы и квартиру посмотреть. Любовницу он уже увидел.

Столкнувшись по дороге на автостоянку с Норой, Леонидов усмехнулся: «Богатой будет. Только что о ней думал». В руках у Норы ничего не было, мужчины, который шел бы за ней хвостом, тоже не наблюдалось. Разумеется! Бутылка с минеральной водой в сумке у Сергеева! Это был только предлог. И для Норы, которая не упустила случая продефилировать в короткой юбке мимо кортов, где потели солидные и уважаемые люди. Видно, сегодня удача от нее отвернулась. Золотая рыбка не клюнула, только тощий карась Леонидов. На него Нора и не взглянула.

Вздохнув, Леонидов продолжил свой путь. Минут десять крутился на автостоянке и даже привлек внимание охраны. Подошедшему парнишке с квадратной челюстью сказал:

– Спокойно, милиция. – И сунул в нос удостоверение.

– Сперли чего? – деловито поинтересовался охранник.

– Честь, совесть и достоинство.

К автостоянке в сопровождении Норы подошел Павел Сергеев. На Леонидова он даже не посмотрел, сразу полез в машину красного цвета. «Пеужот», – прочитал Алексей. Сколько же бесполезных букв во французском языке! Такое короткое слово – «Пежо». И так много букв на конце!

Сергеев сел на водительское место, Нора рядом, и машина тронулась. Водил Павел лихо. «“Пежо” – это, наверное, от слова “пижон”», – подумал Алексей, наблюдая за процессом. Именно в этот момент ему пришло в голову, что у коммерческого директора долги. А кто был так богат, чтобы давать в долг, и так близок Сергееву, чтобы не отказать старому другу? Серебряков! Кто же еще? Капитан вздохнул и пошел на маршрутку. Сил толкаться в метро уже не было, а надо доехать до места прохождения службы, отчитаться перед начальством о проделанной работе, и только тогда можно рвануть домой. Спать.

В маршрутном такси он задремал. Когда очнулся, увидел объявление. На альбомном листе синим фломастером было выведено: «Остановки “тута” и “здеся” не объявлять!»

– Остановите, пожалуйста, вон у той зеленой палатки, – попросил он.

– Ты читать умеешь? – бросил через плечо водитель.

– Да, – скромно сказал Алексей. – Красиво написано. Но я сказал: у палатки.

– Ага. У фонарного столба, у дерева, возле той большой черной собаки, перед указателем на деревню Васькино-Мордаськино. Всего не перечислишь.

– Ну что вам, трудно?

Водитель выругался и дал по тормозам. Такси остановилось, Алексей шагнул к двери и потянул за ручку. Ах, эти двери маршрутного такси! Поэма о чувствах человеческих. Которые со знаком минус. Приложишь минимум силы, она не откроется. Станет стыдно. Мужчина, а такой слабый. И женщины. Смотрят. Приложишь максимум, водитель заорет благим матом, как этот:

– Если все так будут хлопать, я скоро без дверей останусь!

– И без крыши, – буркнул Леонидов, аккуратно закрывая дверь, и прищемил палец.

Маршрутное такси уехало, а он подул на руку, чтобы унять боль.

«Хочу машину», – тут же заныла душа. Ей только дай повод, начнет скулить. Почему люди не летают, почему летают другие люди, почему они и не люди вовсе?

А ведь еще в автобус лезть! А Павел Петрович Сергеев, мало того что послал куда подальше, укатил на шикарной машине в сопровождении шикарной блондинки. Ну как тут не обозлиться? Как остаться человеком? Вот так и рождается классовая борьба. Бедный, но талантливый сыщик Алексей Леонидов собирался «бороть» коммерческого директора фирмы «Алексер» и быть при этом безжалостным и беспощадным.

* * *

– Алло! Привет, подруга, узнала?

– Нора? Привет.

– Не спишь еще?.

– Уснешь тут! Одна в квартире, а по телевизору сплошняком идут ужастики. По первой «Зов убийцы», по российской какой-то там «Безжалостный свидетель», а по кабельному вообще «Полночный маньяк»! И это после вчерашнего! У меня свет везде включен, а все равно пробирает. Ты про моего Серебрякова-то в курсе?

– Да уж. Выстрелы слышно было?

– Я сериал смотрела. Который в десять вечера начинается. Из-за Шурика две серии в неделю приходилось пропускать. Он, как приходил, сразу переключал на политику. А вчера вечером Серебрякова все нет и нет. Думаю, слава тебе, Господи, может, в пробке сидит, хоть десять минут посмотрю, а оно вон как оказалось. Представляешь, я-то, дура, еще радовалась, что он задерживается! А его в это время убивали!

– Да уж.

– А я знала? Выстрелов никто не слышал. Пистолет-то, говорят, с глушителем был.

– Слушай, ну ты как?

– Да нормально.

– Жалко?

– Себя? Да.

– Что, совсем плохо?

– Денег нет. Только что потратилась.

– Что купила-то?

– Да дубленку новую в «Снежной королеве».

– Сколько?

– Две штуки, – слегка приврала Лана.

– Всего? – подколола подруга.

– Ну, ты знаешь, мой-то не баловал. Да и барахла у меня полно. И дубленка не нужна была. У меня еще шуба не сносилась. Из норки. Как новенькая! Просто Шурик обещал новую машину, вот я и купила короткую дубленку, чтобы удобнее было за рулем да чтобы норку не трепать зря.

– А ты какую тачку хотела?

– Третьего «Гольфа». Теперь накрылась моя голубая мечта. «Жигули» в ремонт пришлось отогнать, сцепление барахлит, да и надоела уже эта рухлядь. Хорошо хоть вперед отдала бабки.

– Да, жаль, – сказала Нора с плохо скрываемой радостью в голосе.

У нее-то машины не было никакой, и в этом вопросе Паша был тверд, как скала.

– А ты у Пашки шубу-то выклянчила?

– Разбежалась! Жмот он. Да сдается мне, у него и денег нет.

– Как нет? Он же коммерческий директор, совладелец!

– Это он так говорит. Я недавно слышала краем уха, как он с Серебряковым собачился, царство ему небесное. Раньше все тихо-мирно было, а тут орали так, что мне даже подслушивать не пришлось. Серебряков прямо сказал, что Пашиной доли и в помине нет, ему надоело, мол, субсидировать его дорогие привычки.

– Чего-чего делать?

– Субсидировать. Слово такое, но не суть. Я одну фразу четко запомнила: «Ты все отдашь до копеечки и тогда, когда я тебе скажу». Вот так-то, подруга.

– Да, значит, обе мы с тобой на мели.

– Как знать, как знать. Серебряков помер, а жена его корова коровой. Авось, Паша и развернется, она-то считает, что он близкий друг, совладелец и все такое.

– А я теперь женщина свободная. Познакомила бы ты меня с каким-нибудь мужиком, что ли? С богатеньким Буратино.

– Смеешься! Кто ж таких отдает? У меня с Пашей, похоже, остывает.

– Что, сорвался?

– Вроде того. Так что скоро вместе пойдем, подруга, на вольные хлеба.

– Приезжай. Дубленку посмотришь, посидим, водочки попьем. Коньяк у меня кончился, а денег нет.

– Лучше в кабак. Я приглашаю. Может, зацепим кого.

– Что мы, дешевки?

– Милая, знаешь, какая конкуренция подрастает? Помоложе нас с тобой, да и поумнее. Кризис всех на улицу выкинет. А умные девки в цене: образование, манеры, языки.

– Может, и нам пойти поучиться?

– Ты читать-то еще не разучилась, подруга? Поучиться! – хмыкнула Нора. – Пойди в институт заявление подай.

– А сама? Ладно, в кабак так в кабак. Гульнем на последние. Что ж делать! Времена сейчас тяжелые.

– А ты объявление в газету дай: «Молодая, красивая, свободная, ищет состоятельного мужчину…»

– Смеешься?

– Ну вывеску на грудь нацепи: «Свободна, сдаюсь в наем».

– Что я, квартира?

– Это как сказать.

– Ладно-ладно, я посмотрю, как ты пошутишь, когда тебя к следователю таскать будут.

– А меня-то с чего?

– Что ж мне, одной, что ли, отбиваться? Кстати, следователь ничего. Или кто он там? Можно и пообщаться.

– А, этот блондин в дешевых шмотках? Приезжал сегодня к Паше, когда мы в теннис играли.

– Ну шмотки у него, может быть, и дешевые, зато в шмотках все нормально.

– Проверяла?

– Нет еще. Но на коленки мои он пялился.

– Пустой номер. У них же там, небось, облико морале.

– Прям! Что они, не мужики? Я в следующий раз, когда придет допрашивать, обязательно шорты кожаные надену. Здорово действует!

– Ты серьезно? Нужен он тебе! Знаешь, какая у них зарплата?

– А я так, на интерес, может, он мне понравился?

– Давай-давай, подруга, потом расскажешь. А вообще-то не советую.

– Это ты говоришь потому, что тебе слабо такого мужика завалить. Порядочного.

– Кому, мне?! Тебе не слабо, а мне слабо? Ну и самомнение у тебя, Ланочка!

– Пари хочешь?

– А давай. На что?

– Ужин в ресторане. Если я с ним пересплю, ты платишь, если ты – я плачу.

– А если он сегодня со мной, завтра с тобой?

– Ничья. Каждый платит за себя.

– Какой ресторан? – деловито спросила Нора.

– Кто выигрывает, тот и заказывает музыку. Неделя сроку, а потом подводим итоги.

– Только по-честному, на слово, презервативы предъявлять не будем.

– Что ж, нам из-за мента на анализы разоряться?

– Ну ладно, подруга, звони.

– Пока.

Леонидов тем временем брел домой, в кармане его куртки лежала кассета с фильмом «Титаник». Он хотел две банальные вещи: есть и спать. Жизнь человеческая делится на сон, еду и проблемы. Первого и второго всегда мало. Третьего слишком много. В свете последних событий в стране и мире этого стало еще больше.

Он был уверен, что под «Титаник» мгновенно уснет. Дело не в фильме. Фильм хотелось бы досмотреть до конца, но это проблема.

Глава 2
О чем плачут любовницы

Кто берется поспорить с тем, что самый отвратительный звук на свете – сигнал будильника? Никто! Это самый ненавистный, но самый необходимый предмет в обиходе. Вовремя не встал – проспал на работу. Начальство пришло в бешенство, последовал выговор. Три выговора – увольнение. Нет работы – нет денег. И все из-за будильника, который вовремя не зазвонил!

Алексей всегда ставил будильник на десять минут раньше, чтобы поваляться еще немного в постели и кое-что обдумать. Десять минут на то, чтобы разработать наполеоновский план и взять этот день штурмом. Вместо взыскания получить поощрение, быть может, премию и возвыситься в собственных глазах. Пусть у меня нет машины, но зато я гений сыска! Потом он вставал и начинал барабанить гамму. «До» – сделать зарядку, принять холодный душ и окончательно проснуться, выпив крепкий кофе. «Ре» – причесаться и попытаться привести себя в божеский вид. «Ми» – битва в общественном транспорте. «Фа» – зализывание боевых ран. Перед работой надо настроиться именно на работу и ни в коем случае не психовать. Неприятные дела – все на вечер. Авось, автоматически перенесется в завтра. А завтра может тянуться долго. Неделю, месяц, а то и больше. «Соль» – составить план на день. Разумеется, рабочий план. «Ля»… Сегодня на этой ноте он невольно вздрогнул. Надо же помнить об этом всегда! Потому что на «ля» начинается имя его девушки! На которой он должен со временем жениться и которой не звонил вот уже три дня! Ля-ля. Ляля. Лялька.

Вообще-то ее звали Еленой. Раньше девушка с таким именем была в его жизни одна. И он не путался. Теперь появились еще две. Итого три. Лена – имя отнюдь не редкое. Пусть же Елена Завьялова останется Леной, любовница Сергеева – Норой, а его ненаглядная по-прежнему Лялькой. Когда они поженятся? Скоро. Так Леонидов отвечал всем. «Мы с Лялькой скоро поженимся». Что не мешало ему заглядываться на других красивых девушек. И даже крутить романы. Верность любимой он будет хранить после свадьбы. Неприятную обязанность лучше оттягивать до конца. Пока есть силы. Это значит, надо оттягивать свадьбу. «Скоро», – отвечал Леонидов, И по-прежнему оставался жить с мамой. А мама по-прежнему его ругала. Она хотела внуков. Сын же считал себя юношей бледным со взором горящим. Тридцатилетний оболтус! Друзья давно уже обзавелись семьями, а он все раздумывает! И наконец, Ляле недавно исполнилось двадцать пять. Самое время замуж, пора подумать о детях. Если оболтус не поторопится, девушка найдет себе другого. Не оболтуса.

Ляля работала секретаршей в маленькой фирме, и ей это до чертиков надоело. Зарплату не прибавляют, фирма не растет, работа нервная, приходится крутиться весь день, как белка в колесе, потому что нанять ей помощницу шеф скупится. Хочется покоя. Семейного счастья, детей. Годок отдохнуть, потом подбросить ребенка бабушке и в новом статусе начать новую жизнь. Ляля изо всех сил боролась с двумя вещами, отравляющими ее молодую жизнь: с пассивностью своего жениха и с лишним весом. Увы! Она начала полнеть. А что если ее такую больше никто не полюбит? И она давила на Алексея. Надо устроить личную жизнь, пока лишний вес не сделал ее, веселую, милую девушку, нервной и раздражительной. Одним словом, стервой. На стерве уж точно никто не женится. С другой стороны, на Леонидова давили друзья – давай, женись, что же, только нам страдать? Присоединяйся!

Он догадывался, чем это закончится. Клубом по интересам, куда придется вступить. На столе бутылка водки и батарея пивных, вяленый лещ и рассказы о женах-стервах. О доме, куда не хочется возвращаться после работы. О деньгах, которых постоянно не хватает. Ты можешь без чего-то обойтись, а ребенок? А жена? Жена должна быть прежде всего понимающей. И не требовать от тебя больше, чем ты можешь дать. То есть понимать, где предел твоих возможностей. А если уж быть честным до конца (никто ведь не узнает!), что Леонидов не любил Лялю и стеснялся себе в этом признаться. Тем более другим. Ведь он с ней спал. Хотя аргумент «ну не люблю я ее, потому и жениться не хочу» куда более весомый. А ответ на вопрос: «Почему же тогда ты с ней спишь?» вполне логичен. Потому что я мужчина.

«Я должен ей сегодня позвонить, – сказал он себе. – В конце концов, это мой долг как честного человека».

Мужчина может жениться без любви в двух случаях: если это брак по расчету или если он настоящий мужчина…

Явившись на службу, он сказал начальству, что согласно плану оперативно-розыскных мероприятий по делу об убийстве А. С. Серебрякова и пенсионеров Завьяловых должен посетить фирму «Алексер», и отбыл. В метро он думал о Ляле. И настраивался. Не любить надо красиво. Самолюбование может подвигнуть даже на такой подвиг, как женитьба.

Вывеска магазина «Алексер» украшала фасад пятиэтажного дома, расположенного в центре Москвы. Бойкое место. И дорогое. Цены на аренду здесь ого-го! Это офис и самый большой магазин покойного Серебрякова. Остальные на окраинах.

«Бытовая техника, оргтехника и офисное оборудование», – прочитал Алексей. Магазин был открыт. Кроме «Алексера» фасад дома осчастливили вывесками «Мясо – рыба», «Интерьер», а угол – «Оптика». Конечно, «Алексер» выглядел куда убедительнее своих соседей. И занимал большую площадь. Магазин был на первом этаже. Офис, должно быть, выше. Все смотрелось так солидно, что Леонидова поразила безликость. Когда люди любят то место, где проводят большую часть дня, они стараются как-то его приукрасить. Принести что-то из дома, что грело бы душу. Или придумать какую-то изюминку, ведь покупатель чувствует тепло. И идет на него. Похоже было на то, что сотрудники «Алексера» просто отбывают здесь свой номер. И не собираются задерживаться. А почему? Магазин как магазин. Но глазу не за что зацепиться. Леонидов почувствовал, что начинает замерзать. Да, здесь холодно. И белый цвет стен напоминает о зиме. Его удивила упитанность сотрудников. Ничего съедобного в торговом зале не было, а девушка-менеджер была розовощекой, полной, с мощной грудью. Кассирша ей не уступала. У молодого человека в белой рубашке лоснились щеки. «Что у них тут, кондитерская за углом, в которую они беспрерывно наведываются?» – подумал Леонидов, когда в торговом зале появилась еще одна пухленькая продавщица. То есть менеджер. Первая, огромная деваха с пшеничными лохмами, переглянулась с вошедшей и поплыла к двери в служебное помещение.

Обозрев все это откормленное великолепие, Алексей сразу догадался, кто здесь главный. Слева, за столом, на котором стоял монитор, сидел молодой человек в темном костюме, который то и дело бросал недобрые взгляды на сотрудников. То есть не костюм, а его владелец бросал взгляды. Перед ним стояли два телефона и табличка с надписью: «Управляющий». Начальник, значит. Во-первых, он толще всех, во-вторых, два телефона и табличка о чем-то говорят. Капитан вдруг застеснялся своей худобы. Не то чтобы он не любил полных. Но когда все такие…

Леонидов подошел к столу. В монитор молодой человек в темном костюме смотрел с таким видом, что было понятно: бухгалтерия для него – дело плевое. Приблизившись, Алексей разглядел надпись на бейдже. На мощной груди управляющего значилось: Иванов В. В. Ну и чин, разумеется. У остальных тоже было что-то написано, но издалека не разглядеть. Алексей подумал, что почитает потом. Тем более что в это время из боковой двери вышел хрупкий молодой человек, явно некомпанейский, потому что не бегает в кондитерскую вместе со всеми, и предложил свою помощь. На его левом кармане, ближе к сердцу, тоже висела табличка с надписью «Иванов», но уже «А. А.».

– Спасибо, я к товарищу, – кивнул Леонидов на управляющего, который не обращал на него ни малейшего внимания.

– Что вы хотели? – неотрывно глядя в монитор, буркнул тот.

– Уголовный розыск. Я расследую убийство вашего шефа, Александра Сергеевича Серебрякова. Вы вообще в курсе? – Леонидов вынул удостоверение, но оторвать управляющего от монитора, видимо, могло только цунами. А уголовный розыск – тьфу!

– Сейчас рабочее время, – наставительно сказал В. В. Иванов.

– Какое совпадение, у меня тоже! Народу у вас маловато, кризис проклятый злобствует. Вот ведь напасть? А? Уделите, Христа ради, пару минут, тем более я с разрешения Павла Петровича, а?

Разумеется, Леонидов мог бы быть жестким, а не юродствовать, но в его душе ликовал мальчишка. Презирай меня, презирай больше. Умный человек потому и умный, что может это скрыть. А из твоего презрения я сварю жирные щи. Которыми наемся досыта.

Иванов неохотно оторвался от монитора и Алексей увидел его глаза. Маленькие и очень светлые. Два ледяных айсберга, которые топили корабли, как делать нечего. К примеру, «Титаник». Который он вчера – увы! – так и не досмотрел.

– Пройдемте в мой кабинет, – сказал Иванов и тяжело поднялся.

Алексей двинулся вслед за его необъятной спиной к двери, на которой было написано: «Служебный вход. Только для сотрудников!» «Остановки “тута” и “здеся” не объявлять», – сказал он себе, очутившись в белом коридоре, в котором ничего интересного не было. Кроме коридора, который сам себе был неинтересен.

Остановку он объявил в крохотной приемной, потому что там сидела очень худенькая и симпатичная девушка. «Здеся», – скомандовал себе Леонидов и замер, потому что не удержался, объявил запретное. Управляющий его интересов не разделял, потому проследовал дальше, не обратив на девушку ни малейшего внимания. Дальше был его кабинет. Леонидов догадался об этом по табличке с надписью «Управляющий».

Кабинет тоже был крохотным. И не соответствовал габаритам В. В. Иванова. Аренда дорогая. Не хочешь худеть – будем вычитать за квадратные метры из зарплаты. Так мог сказать покойный Серебряков. А что? Судя по имеющейся о нем информации, вполне! Из мебели в кабинете было следующее: стол, два кресла, компьютер, монитор, два телефона. Управляющий сел за стол и уперся взглядом в монитор. Алексей присел в кресло и сказал:

– Мое имя-отчество Алексей Алексеевич. А ваше?

– Валерий Валентинович Иванов. Управляющий торговым залом.

– Очень, очень приятно. Кстати, а менеджер Иванов А. А. ваш однофамилец?

– Двоюродный брат.

– Надо же! А еще какие-нибудь ваши родственники здесь работают?

– Это не имеет никакого отношения к вашему делу.

– Я пока еще сам не знаю, что имеет отношение к нашему делу, а что нет, поэтому надеюсь получить ответ на все свои вопросы.

– Пожалуйста. Моя жена работает в торговом зале менеджером.

– У вас семейный подряд?

– Я предпочитаю людей, которым могу доверять.

– Значит, у вас есть тайны?

– Коммерческие тайны есть у любой фирмы. Моя жена может рассказать их только мне, а чужая – абсолютно постороннему человеку.

– Ага. Мужу. Ей он самый близкий человек, а вам посторонний. Причем абсолютно. Логично, а главное, деньги из семьи не уходят. Бухгалтер фирмы вам случайно дядей-тетей не приходится?

– Бухгалтера нанимал Серебряков, – спокойно, без эмоций отвечал В. В. Иванов. Пробить его толстую шкуру было невозможно.

– Остальных сотрудников вы, я так понимаю, нанимали сами?

– Да, это входит в мои обязанности. Когда меня назначили управляющим, я привел свою команду.

– Предварительно уволив тех, кто здесь до этого работал? – уточнил Леонидов.

– Мне предоставили полную свободу действий. Думаю, обоснованно, я полностью оправдал доверие руководства.

– И много людей вы уволили, оправдывая это доверие?

– Всего-навсего семь.

– Прекрасно! Всего-навсего семь. Значит, теперь по белому свету гуляют семеро обиженных на фирму «Алексер» и лично на А. С. Серебрякова. Ведь вы увольняли людей от его имени. Виновен не управляющий, который действовал согласно приказу, а тот, кто его издал. Кстати, вы в курсе, что времена тяжелые? Что работу сейчас найти очень непросто? А если у кого-то детей кормить нечем или больные родители на иждивении? Приказ об увольнении подписывал Серебряков? Кто разговаривал с этими людьми в их последний рабочий день?

– За это не убивают.

– А вы знаете, за что убивают? За два рубля могут убить, когда на водку не хватает. И когда козлом назовешь, запросто могут нож в живот всадить.

– Мы интеллигентные люди, и я не думаю…

– Если интеллигентные люди, значит, ими можно попользоваться и выкинуть на улицу, не боясь, что они затаят злобу, так, что ли? Интеллигентность подразумевает порядочность. Вот ведь! Учить вас некому! А теперь представьте, что среди этих семерых нашлась личность, которая прощать не умеет и несправедливость воспринимает болезненно, причем больше в отношении других, чем себя. И мозгов у этой личности хватает, потому что образование у нее высшее. И диплом имеется. Вы ведь берете на работу только с высшим образованием? За исключением, разумеется, курьера и уборщицы. Но их вы не уволили. Спите вы спокойно, Валерий Валентинович?

– Я не разделяю ваших опасений.

– Это потому, что стреляли в Серебрякова, а не в вас? А может, вы под вторым номером?

– Ваша задача как милиции защищать граждан, а не запугивать их.

– Правильно вы понимаете мою задачу, и мне, к сожалению, нечем крыть, поэтому я сейчас возьму у вас список уволенных сотрудников и пойду проверять их алиби. Есть у вас такой список, Валерий Валентинович?

– У Паши есть. Извините, – кашлянул управляющий, и Леонидов с удовлетворением отметил, что голосок у него подсел. – У Павла Петровича.

– У вас, значит, нет. Судьбой бывших сотрудников не интересуетесь? А где ж Павел Петрович, что-то я его сегодня не наблюдаю?

– Он поехал в банк.

– Вчера в банк, сегодня в банк. Интересная жизнь у человека! А меня, значит, просил приехать с утра, чтоб наверняка не встретиться. И когда он приедет, наш незаменимый?

– После обеда.

– Ну до этого времени я, конечно, здесь не досижу. У меня тоже работа. Кто составил ему компанию в таком ответственном мероприятии, как поездка в банк?

– Главный бухгалтер.

– А вообще-то люди в офисе еще есть? Кроме вас, вашей секретарши и тех, кто в торговом зале?

– Конечно. У нас большой штат, наверху находится оптовый отдел, кабинет С… Серебрякова, – чуть замялся управляющий. – И Павла… Петровича. Насколько я знаю, на рабочем месте должны находиться помощник бухгалтера, три человека со склада, повариха, секретарь Паши, то есть Павла Петровича, и секретарь Серебрякова, ее пока не уволили.

– Отлично. Просто отлично! И кто мне может помочь со списком?

– Конечно, Марина. Все Пашины бумаги у нее, вам и не обязательно его дожидаться.

– Представьте меня, пожалуйста, этой девушке.

– Пройдемте.

Они вернулись в пункт «здеся», к столу, где сидела симпатичная девушка. И вновь управляющий подле нее не задержался. «Жена работает в торговом зале», – сообразил Леонидов и Валерия Валентиновича откровенно пожалел. Мужчина, который не имеет возможности крутить служебные романы, все равно что половина мужчины.

Они вошли в лифт и поднялись на третий этаж. Суровый охранник пропустил их беспрекословно. И вновь приемная. Теперь уже высшего эшелона. Стол, за столом сидит девушка. На столе – монитор. Эта девушка была еще симпатичней, чем та, внизу. В темном костюме, юбка короткая, туфельки на шпильках. На лице минимум косметики, но это ее не портило. Напротив. На Валерия Валентиновича красавица взглянула с откровенной неприязнью. Управляющий ответил ей взаимностью.

– Марина, поищи для господина оперуполномоченного список сотрудников, которых я уволил, когда вступил в должность, – сказал он ледяным голосом.

– Да, я все сейчас найду, Валерий (многозначительная пауза) Валентинович, – не осталась в долгу красавица. В ее голосе слышалось презрение.

«Первый этаж враждует с третьим», – сообразил Леонидов. Первый ближе к народу, верхний к начальству. Пока был жив Серебряков, верх был за третьим. А что теперь?

Иванов отчего-то продолжал нависать над столом и грозно сопеть, пока Алексей не посоветовал:

– Идите в зал, Валерий Валентинович, вас клиенты ждут. Не смею больше задерживать.

Тот нехотя направился к лифту. Чует кошка, чье мясо съела. Иванов знал, что красавица наговорит о нем гадостей. Заодно сдаст и первый этаж со всеми его интригами. Едва не столкнувшись с ним, из кабинета справа вылетела еще одна очаровательная девушка в темном костюме и с элегантной стрижкой. Рыженькая. Именно вылетела, легкая, как перышко. Леонидову нравилось здесь все больше и больше. Это ж не офис, а малинник! Одна девица-ягодка краше другой! У покойника был хороший вкус! Как славно, оказывается, быть генеральным директором! Можно нанимать на работу сколько угодно красавиц и любоваться ими с утра до ночи. Управляющий уехал в лифте, девушки остались. Леонидова это более чем устраивало. Рыженькая подлетела к Марининому столу и хлопнула на него пачку исписанной бумаги.

– Паше на подпись.

– А его нет и неизвестно, когда объявится.

– Вот зараза, второй день где-то шатается, – беззлобно ругнулась рыженькая и собралась, было, в обратный полет. Леонидов пошел на перехват:

– Девушка, девушка, на вас таблички нет. Летаете без опознавательных знаков. Вы стюардесса?

– Сотрудница.

– А ваша должность в этом «белом» доме?

– Помощник бухгалтера. Наташа.

– Очень приятно. Алексей.

Теперь Леонидов был в легком недоумении. Почему такие милые люди так далеко от клиента? Фирме что, деньги не нужны?

– Наташенька, я сейчас возьму у Марины нужную бумажку и зайду к вам. Задать пару вопросов. Вы не будете возражать?

– А вы кто?

– Сыщик, но не надо меня пугаться.

Она засмеялась:

– Я мужчин не боюсь.

– Ого! – Леонидов пришел в экстаз.

Оказывается, не только генеральным хорошо. И другим перепадает. Рыженькая упорхнула, он повернулся к Марине:

– Можно я буду звать вас просто Мариной?

– Конечно.

– Тогда скажите мне, Марина, за что вы так не любите управляющего торговым залом Валерия Валентиновича?

– Так заметно?

– Еще бы!

– Валентиновича! Как же! Еще два года назад он был просто Валера и просто грузчик. А сейчас Валентинович! Управляющий торговым залом!

– Какая стремительная карьера! Он, верно, человек больших талантов.

– Да, и главный талант – лизать до самых гланд. Начальственный зад, – в сердцах сказала Марина. – Зато всех, кто ниже по должности, в упор не видит. И дурак. А дураки, они живучие.

– За что же его так ценил покойник?

– А за то самое. Серебряков последнее время изменился. Мог слышать только «да», и никаких возражений. Деньги портят. А раньше был человеком, – с сожалением сказала девушка.

– А вы, Марина, не боитесь, что Иванов и до вас доберется?

– А после того, как он всех моих подружек уволил и всех хороших людей, мне здесь делать нечего. Я не боюсь. Да и кишка у Валеры тонка против Паши идти. А я – человек его команды. К тому же я к торговому залу отношения не имею. Пока Паша коммерческий директор и пока он наверху сидит, я тут работать буду, сколько захочу.