Текст книги "Черная кошка в темной комнате"

Алексей видел, что женщина заметно волнуется. Очередная бизнес-леди? Подыскивает точку в храме торговли и развлечений всесильного Мамонова? Что ж, удачи тебе! Только господин Мамонов нынче не в духе.

Черная кошка 2

– Сила Игнатьевич.

– Как-как?! – заволновалась Валентина.

Он! Ну конечно! Ошибки быть не может! Имя редчайшее, а отчество она никогда и не знала. Эльза называла своего кавалера безлико: Он. Имя «Сила» не принимала. Да и подругу звала отчего-то Тиной. Не Валей, не Валюшей. Отвратительное болотное растение: тина. Но Эльзе это казалось пикантным. Что толку возражать?

Валентина же, напротив, думала, что имя Сила Мамонову идет. Ей, в отличие от Эльзы, все в нем нравилось: основательность, купеческая важность, даже его внешность, с точки зрения подруги непривлекательная, и уж конечно, ум. Мамонов был образован, начитан, но никогда вперед не лез, цитатами не сыпал, анекдотов не травил, душой компании быть не стремился. Он, как стальной стержень, держал собравшихся вокруг него людей. Вынь его – и компания рассыплется, все разбегутся. А развлекать – увольте! На то есть другие. Словом, человек знает себе цену. А она, судя по машине и коттеджу, который он снял, ого-го!

Валентина гадала: о чем же они разговаривают, Мамонов и Эльза? Та ведь глупа фантастически. Потом спохватывалась: о чем это она? Какие разговоры! Они небось из койки не вылезают! Что ж, Эльза красавица. У нее счастливая внешность, на которую мужчины так падки. Блондинка с голубыми глазами и длинными красивыми ногами. Он знает, за что платит.

Валентина была намного ниже подруги, с пышной грудью и полными бедрами, круглолицая, краснощекая. Словом, простушка. Она понимала, что Эльзе не конкурентка, потому и не лезла. Не стремилась встать между ними и переключить внимание Мамонова на свою персону. Уходила на море рано, приходила поздно, потом познакомилась с симпатичным парнем и закрутила курортный роман.

«Посмотрим, чем все это закончится», – думала она, глядя, как Сила в обнимку с подружкой гуляет по темным аллеям. Та была намного выше и стеснялась этого. Все время пыталась отстраниться, сбрасывала с тонкой талии его руку. Валентина, которая тоже прогуливалась вечерами со своим парнем, порою с ними сталкивалась. И думала при этом: «Из нас вышла бы отличная пара. Ведь я ему подхожу больше, неужели он этого не замечает?»

Увы! Он и в самом деле ее не замечал. Пошутил как-то насчет «купеческих» фамилий. Он Мамонов, она Сысоева. На том и закончилось. Валентина события не торопила. «Подождем, – думала она. – Через неделю ему все это надоест. И тогда… Он Мамонов, я Сысоева. Чем не пара?»

Когда Мамонов сделал Эльзе предложение, Валентина была потрясена. «Все мужчины одинаковы! Им нужен только секс! Даже такой человек, как Сила, – и тот не устоял! Ну зачем она ему? Деньги девать некуда?»

Валентина прекрасно знала, что Эльза – расходная статья семейного бюджета, отнюдь не доходная. Работать не любит, в делах ничего не понимает. Будет сидеть дома, заниматься собой любимой. Встречаться с вечно занятым мужем за ужином, а потом – в постель. Тем для разговора у них с Мамоновым немного. Не будет же он советовать ей, как правильно красить ногти! Валентина знала главную проблему Эльзы. Посмеивалась, но относилась к бедняжке снисходительно. Глупенькая блондиночка, которая всегда найдет, к кому прислониться. И вот вам пожалуйста! Выскочила замуж за миллионера! Мало того – за человека, в которого Валентина почти влюбилась! Почти – потому что воли чувствам не давала. Негоже расклеиваться, работать надо. Все мужчины одинаковы, рассчитывать приходится только на себя.

По возвращении с юга работу Эльза бросила, и пути их с Валентиной Сысоевой разошлись. Одна осела дома, другая с энтузиазмом принялась делать карьеру. Прошло пять лет, и судьба свела их вновь. Все эти годы Валентина Эльзе не звонила: они никогда не были близкими подругами. Та тоже не проявляла интереса, видимо, была очень уж занята: тратила деньги мужа. Поэтому Валентина не знала, что шикарный торговый центр отстроил тот самый Мамонов. И теперь заволновалась.

– Как-как?

Оказалось, не прошло. Сердце тревожно забилось – так ей захотелось его увидеть. Кто-то подумает, что дело тут в деньгах. Но Валентина прекрасно знала, что любила бы его и без денег. Хотя бы за то, что он человек надежный. И, как ей всегда казалось, человек слова. Не говоря уже о том, что рядом с ним она волновалась, чувствовала, как к щекам приливает кровь. Если уж рожать ребенка, то от такого. Ах, как она хотела бы иметь от него детей! Но он наверняка об этом уже позаботился. О том, чтобы жена от него родила. Жена. То есть красавица Эльза.

Пока поднималась в лифте на третий этаж, гадала: а как у них с Эльзой? Эх, надо было спросить у охранника! Не попасть бы впросак! Да узнает ли он ее?

В приемной ждало разочарование.

– Сила Игнатьевич никого не принимает, – холодно сказала хорошенькая секретарша.

– Скажите: давняя знакомая.

Она решила не отступать. Так хотелось его увидеть!

– Знакомая? Да еще давняя?

– Подруга его жены. Мы вместе отдыхали на юге. Скажите: Тина.

– Тина?

– Да.

Секретарша окинула ее ледяным взглядом с головы до ног, фыркнула и скрылась за массивной дверью. Вышла через минуту и с усмешкой сказала:

– Заходите. Тина.

Увидев ее, Мамонов привстал и широко улыбнулся:

– А! Купчиха! Сысоева, как же, помню.

– Здравствуйте, Сила Игнатьевич.

– Ну, какой я тебе Игнатьевич? Зови как раньше: Силой. Ну, садись. Рассказывай.

Валентина отметила, что он постарел. Господи! Совсем седой! И плохо выглядит. Вид не цветущий, да и настроение, похоже, не очень. Принял ее только потому, что давняя знакомая. А на душе кошки скребут. Что-то у него не ладится.

– Я, должно быть, не вовремя.

– Не вовремя. Но не гнать же тебя? Рассказывай, раз пришла.

– Я насчет аренды.

– Ну-ка! Что там у тебя?

– Да вот решила начать собственное дело…

И она принялась рассказывать. Мамонов слушал с интересом, да и говорить она умела. Руководитель высшего звена, директор целой торговой сети.

– А надо тебе это? – спросил Мамонов, глянув в ее визитную карточку. – Должность хорошая. Зарплата, что ли, не устраивает?

– Устраивает. Замуж пора. Да и детей.

Она смотрела выжидательно. Повод дан, вперед! Как поживает ваш с Эльзой сын или дочка? Сколько лет, какой вес-рост? Но Мамонов молчал и хмурился. Валентина насторожилась: да все ли у них в порядке? Наконец он сказал:

– Что ж. Дело твое.

И вызвал по внутренней связи секретаршу:

– Ольга, Женю ко мне пригласи.

Вскоре в кабинете появился высокий блондин. Лицо у него было широкое и румяное, глаза синие, и вообще он был так хорош собой, что Валентина застеснялась.

– Это управляющий торговым центром Киселев Евгений, – представил Мамонов. – Будущий управляющий, поскольку мы еще не открылись.

– Куда ж теперь, Сила Игнатьевич! – Блондин широко улыбнулся. – Откроемся! Полный аншлаг будет!

Мамонов сморщился, словно от кислого. Но сдержался, кричать на управляющего не стал, сказал негромко:

– Экий ты прыткий. Не говори «гоп». Это моя давняя знакомая Сысоева Тина.

– Валентина, – тихо поправила она.

– Пусть Валентина. Валя, значит. Я ей доверяю – значит, и ты присмотрись. Ну, все. Я вас свел, дальше сами. А я домой.

– Домой? – удивился Киселев. – Так рано?

– Да, – отрезал Мамонов.

– Неважно себя чувствуете, Сила Игнатьевич? – заботливо спросил управляющий.

– Не твое дело. Домой. – Мамонов вновь вызвал секретаршу: – Ольга, мой шофер на месте?

– Да, Сила Игнатьевич.

– Скажи ему: пусть подает машину.

«В гости, что ли, напроситься? – подумала она. – Но про Эльзу он молчит. А вдруг они развелись? О детях ни слова».

– Все, я ушел, – хмуро сказал Мамонов. – Если что, я на связи. Бывай, купчиха. Удачи тебе.

И Сила Игнатьевич скрылся за дверью.

«Какой-то он дерганый, – подумала Валентина. – Сам на себя не похож. Да, изменился. Очень».

– Откуда вы знаете хозяина?

Она невольно вздрогнула. Киселев смотрел на нее в упор.

– Я подруга его жены. О! Это такая давняя история! – Она рассмеялась, заметив удивленный взгляд управляющего. – Мы когда-то работали вместе с Эльзой. Если, конечно, она еще его жена.

– Жена. – Киселев кивнул.

– Но детей у них нет, как я поняла?

– Нет, – подтвердил он.

– Вопрос бестактный, но все-таки: почему? Мы пять лет не виделись, и… Если честно, она мне даже не звонила.

Киселев бросил на нее еще один внимательный взгляд. Улыбаться он перестал, как только ушел хозяин. Потом сказал:

– Странно, что Мамонов вам симпатизирует.

– Почему?

– Потому что жену он терпеть не может. Отношения у них напряженные. Нет худшей рекомендации для него, чем «подруга жены». Но это между нами. Чтобы вам не попасть впросак. Вы ведь собираетесь возобновить знакомство?

– Теперь уж и не знаю. Меня интересует арендная плата. Хотелось бы льготных условий, а не возобновления знакомства с бывшей подругой. Да мы и подругами, собственно, не были. Так. Работали вместе.

– Ого! – Евгений Киселев посмотрел на нее с интересом. – А вы женщина неглупая. Сразу сообразили. Да уж, дружба с Эльзой Валентиновной вам дивидендов не принесет. К тому же у нее подруг хватает. – Он усмехнулся. Потом вдруг предложил: – А хотите моей дружбы?

– Дружбы?

– Ну, рабочие отношения у нас уже есть. Может, поужинаем вместе?

Она слегка растерялась. Не быстро ли? А впрочем…

– Хочу!

– Идет! И тогда я вам расскажу о том, что вы пропустили. За ужином. Сколько вы не виделись с… подругой?

– Пять лет. Мы как раз отдыхали на юге, где она и познакомилась с Силой. Я была тому свидетельницей.

– Вот кто, значит, ручку приложил! – Киселев рассмеялся. – Тогда скажите: как его угораздило?

– Но она красавица.

– Да уж! Этого у нее не отнять!

– Хотя мне уже тогда казалось, что они не пара.

– Уж не глаз ли вы на него положили, Валентина… как он сказал? Сысоева.

– А хотя бы и так.

– Скажу сразу: у вас нет шансов. Он не замечает женщин ниже ста семидесяти пяти.

– Я прекрасно это знаю.

– Зато я замечаю.

– И это я поняла.

– Нет, нам определенно надо поужинать вместе! Когда вы свободны?

– В субботу вечером.

Она подумала о женихе, который сказал, что работает. Именно в субботу. И вечером. Немного странно, но если он ответственный работник, да еще в банке… Везет ей в последнее время на ответственных работников. А почему бы и нет?

– Значит, в субботу вечером, – подтвердил Киселев.

А теперь поговорим о делах. Сколько вы с меня возьмете за аренду помещения?..

– Непременно!

Она оставалась в состоянии эйфории, пока шла к своей машине. Поистине, Фортуна повернулась лицом! Договорилась об аренде на неплохих условиях, познакомилась с управляющим – мужчиной, приятным во всех отношениях. Обручального кольца на пальце нет. Это еще ничего не значит, но… Женатые мужчины не приглашают женщин на ужин в субботу вечером. На это время планируются мероприятия семейные. Или ему что-то от нее нужно, Киселеву? Давняя знакомая хозяина. Гм-м-м… Много из этого не вытянешь. Ладно, время покажет.

Но почему у Мамоновых все-таки нет детей?

Темная комната 3

Он ехал домой. День сложился крайне неудачно. Во-первых, на работу приехал поздно. И все из-за вчерашнего происшествия. Во-вторых, арендаторы не спешили заселяться в новый торговый центр. Как-то еще народ на него отреагирует? Надо придумать какую-нибудь приманку. А как, если все мысли о другом? О ночном кошмаре.

Сила Игнатьевич скрипнул зубами. Шофер на него покосился, но сделал вид, что его это не касается. Мамонов никогда с ним не откровенничал. Он уважал профессионализм. Твоя работа – возить хозяина. То есть сидеть с каменным лицом и делать вид, что тебя здесь нет. Ты – стена, а машина едет сама собой. Мыслям хозяйским не мешать, на хмыки и прочие эмоции внимания не обращать.

Мамонов вдруг подумал, что у него нет друзей. Вот ведь! И поговорить не с кем! По душам, что называется, за жизнь. Разве что Аллочка, Алла Сергеевна. Он потянулся было к телефону, но передумал. Нет, она женщина. Не поймет. А главное, она не пьет. Не пьет столько, сколько ему нужно. Тут разговор мужской. Без бабья. Или без водки.

А тут еще мент. Нахальный, сообразительный. Что он там плел насчет трупа? Ох, как это некстати! Сообразительные менты некстати. И заявление. Забрать его, что ли? Нет, погоди. Он тяжело вздохнул. Совсем расклеился.

И вдруг вспомнил: Валентина! Та самая подружка, которая была свидетельницей их с женой курортного романа. И невольной соучастницей. Могла бы предупредить. Сказала бы честно: «Сила, моя подруга – дура набитая. Потерпи месяц-другой, и все пройдет». Промолчала. Да что ей? У нее своя жизнь. Не муж, так любовник. Ах да! Она ж замуж собралась. И детей. Он вспомнил ее румяные щеки, налитую грудь и невольно хмыкнул еще раз. Эх! Такой рожать и рожать! А она карьеру делает. Где ж мужики-то? Выходит, ни ему не повезло, ни ей. Он Мамонов, она Сысоева. Бывает.

Воспоминания были неприятные, но смотреть на нее приятно. И антипатии к Валентине Мамонов не испытывал. Романов он давно уже не крутил, женщин сторонился, особенно блондинок. И давно уже перестал заглядываться на высоких. Как вспомнит свою Тлюстенхабль, версту коломенскую, так и…

Машина плавно затормозила. Шофер ждал, а Сила Игнатьевич все сидел в салоне. Потом собрался с силами, представил, как ее душит рыжий мужик с бородой, и открыл дверцу. Эх! Мечты, мечты…

– До свиданья, Сила Игнатьевич.

– Бывай.

Он кивнул консьержке, поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь. Ему открыли не сразу. Разозленный Мамонов еще дважды надавил на кнопку электрического звонка. Где ее черти носят, эту ж-ж-ж… женщину. Дверь наконец открылась.

– Ах, Тату! – Она отступила в холл. – Ты уже дома?

– Да! Как видишь.

– Так рано?

– Не ждала, что ли? – усмехнулся Сила Игнатьевич.

В холл вышел Дружок и застыл в удивлении. Хозяин. Рано. Трезвый. Белка подняла мордочку и принюхивалась.

– Разве похоже, что не ждала? – Эльза кокетливо поправила белокурый локон. Тяжелый мускусный запах ее духов ударил в нос. Его затошнило.

– Вырядилась, – буркнул Мамонов. – Ужин есть?

– Ах, Тату! Как ты можешь! Разве я когда-нибудь…

– Закудахтала. Курица.

«Нет у нее любовника, – думал он, глядя, как жена суетится на кухне. – И вообще: она изменилась. Сказал, что надо экономить, – занялась домашним хозяйством. Домработница только до обеда, счета из всяких там салонов красоты заметно похудели. Убрать бы еще этих двух дур. Астролога и психотерапевта. А Как-ее-там сама сдохнет. И жизнь будет не так уж и плоха. А ребенка можно и усыновить…»

Похоже, у него было упадническое настроение. Он, Сила Игнатьевич Мамонов, примирился с окружающей его действительностью! Человек, который привык переделывать все и всех под себя! Конец света!

– Кушай, Тату, – заботливо сказала жена, придвигая к нему тарелку. – Как я рада!

– Чему?

– Ты пришел так рано! И трезвый!

Какое-то время он молча ел. Потом бросил на жену взгляд исподлобья и спросил:

– Ну? Почему молчишь? Я сижу, жду.

– Чего?

– Когда ты мне начнешь рассказывать.

– Я не понимаю, Тату…

– У тебя ведь сегодня милиция была.

– Откуда ты знаешь? – Эльза округлила глаза.

– Заезжал по дороге к ясновидящей, – кисло пошутил Мамонов. – Она раскинула карты и сказала: «У твоей жены сегодня была милиция».

– Ах, Тату! – Эльза всплеснула руками. – Дай мне ее адрес!

– Зачем?

– Она ведь угадала! О! Это настоящая провидица! Не мошенница какая-нибудь! Дай мне ее адрес! Умоляю!

– Тебе-то зачем к ней? Ты что, бизнесом занимаешься? Или в девках сидишь?

– Но я хочу знать, что с нами будет дальше! С тобой и со мной.

– Это я тебе и так скажу. – Мамонов зловеще улыбнулся. – И к гадалке ходить не надо. Потому что… Потому что я тебя убью, дура! – заорал он и стукнул кулаком по столу.

Эльза вздрогнула.

– Почему ты так кричишь?! И почему ты мне угрожаешь?!

– Потому что нельзя быть такой тупой. Этот мент от тебя поехал ко мне! Вот откуда я все знаю! Ты же ему нажаловалась на меня!

– Никому я не жаловалась… – Эльза всхлипнула.

– Зачем ты его вообще впустила, курица?

– Но он же из милиции!

– У него что, был ордер на обыск?

– Было… что?

– Документ! Он тебе хотя бы удостоверение показывал?

– Нет, но…

– Откуда же ты узнала, что он из милиции?

– Но… Он так сказал!

– Водка у нас есть? – не выдержал Мамонов.

– Что?

– Или коньяк.

– Но Тату… – Она захлопала длинными ресницами. – У тебя же был сердечный приступ! Тебе надо пить лекарства, а не…

– Нет, это невыносимо, – простонал Мамонов. – Нельзя быть такой дурой!

– Но консьержка же его впустила! – сообразила вдруг Эльза. – Значит… Значит, он показал удостоверение!

– Слава тебе! Дошло! Но ты имела полное право его не впускать! Тебе известно, что жилище неприкосновенно?

– Разве?

– Запри дверь и сиди тихо, как мышь. Раз у тебя нет мозгов, не разговаривай с представителями власти в отсутствие мужа. Или хотя бы адвоката.

– У меня нет адвоката.

– У меня есть!

– Тату, ты опять кричишь.

– Да потому что сил моих больше нет!

Ему невыносимо захотелось выпить. Этот мент, Леонидов, кажется, не дурак. Эльза для него просто подарок. Вот он посмеялся, поди! Может, упрятать ее в психушку? Мамонов покосился на жену. А что? Это мысль! Объявить слабоумной. Потом он спохватился: этак от нее никогда не избавиться. С женой-инвалидом его уж точно не разведут. Не выход. А где он, выход?

– Тату, я ему ничего не рассказала.

– Что ты имеешь в виду? – удивился он.

– Но он же хотел что-то узнать?

– Конечно! Он же мент!

– А что?

– Откуда я знаю? – буркнул Мамонов. Он уже немного успокоился. Может, без выпивки обойдется? Пойти, что ли, прилечь?

Эльза аккуратно складывала грязные тарелки и чашки в посудомоечную машину. Мамонов покосился на ее длинные ноги и вдруг вспомнил Валентину. Сказать, что ли, жене, что давняя знакомая объявилась? Вот ведь! Женщина, а работает! Карьеру делает, упирается! Вот была бы помощница в делах! Умная, образованная, говорит красиво. Он вздохнул и поднялся из-за стола. Надо отлежаться. Эльза обернулась:

– Тату?

– Да, Вава?

Она надула губки.

– Вот ты говоришь, что я дура безмозглая и все забываю. Меж тем у меня отличная память! А вот ты, Тату, не помнишь, что мне только что обещал!

– А именно?

– Угадай, – лукаво улыбнулась она.

– Вава, я устал. Мне твои загадки разгадывать неохота, на работе мозги пухнут.

– Ну как же, Тату! Ты же обещал мне адрес ясновидящей!

Мамонов застонал и сжал кулаки. Потом выругался сквозь зубы и ринулся в спальню. Упал на кровать не раздеваясь и кулаками стал молотить подушку. Вот тебе, вот! И вот! Через пару минут он обессилел и затих. В спальню вошла жена, отчиталась:

– Тату, я помыла посуду. Давай я тебя раздену. Это хорошо, что ты трезвый. Один шаг по пути к выздоровлению ты уже сделал.

Он так и сел на кровати.

– Что ты имеешь в виду?

– От пьянства так быстро не вылечиваются, – наставительно сказала Эльза и потянула с него штаны. – Это болезнь. Тут нужны комплексные меры.

– Как-как?

Это явно были не ее слова. Заучила по шпаргалке. Понятно, откуда ветер дует. Непонятно только, Василиса или Венера. А может, обе? Сговорились, суки! Он скрипнул зубами.

– Ой, Тату! У тебя глисты! – вскрикнула Эльза.

– Кто?!

– Ты часто скрипишь зубами. А я прочитала недавно в журнале для женщин, что скрипение зубами – один из признаков… как это… Наличия кишечных паразитов!

– Кишечных?

Он ощерился. И окинул ее взглядом с головы до ног, прикидывая, как это лучше сделать с паразитом. Душить или бить по голове чем-нибудь тяжелым?

– Но ты не переживай, – утешила его Эльза. – Истребить глистов гораздо легче, чем вылечиться от пьянства. Для этого не надо ходить к психотерапевту. И уж конечно, не нужен гороскоп!

– Водки… – захрипел Мамонов.

– Нет, Тату. Пить ты сегодня не будешь.

– Тогда веревку. И мыло. Я, пожалуй, повешусь.

– Вот видишь! У тебя уже навязчивая идея! Потому что твой организм отравлен токсинами!

– Выйди вон! – заорал он. – Оставь меня в покое! Раз ты, дура набитая, не можешь помолчать, – исчезни!

– Кричи, кричи! – Эльза заботливо накрыла его одеялом. – Все равно ты меня не ударишь.

– Это почему?

– Потому что ты, Тату, трезвый. Белка, Белка! Девочка, иди сюда! Папочка трезвый! Ах, Та-ту! А может, у тебя от собак глисты? Уж конечно, это не Белка! Потому что я ее мою! А твоя псина большая и вонючая.

Мамонов мгновенно обиделся за Дружка.

– Дура, от глистов худеют. Посмотри на свою собаку и на мою. У которой из них, по-твоему, глисты?

Эльза беспомощно заморгала ресницами. Потом решительно сказала:

– Я завтра же отведу собак к ветеринару!

– Правильно! – Он зевнул. – Займись делом. А пока иди и вымой их. Кобеля и сучку. А я покамест посплю. С шампунем вымой, слышишь?

– Ах, не учи меня, – отмахнулась Эльза. И засюсюкала: – Белка, Белка! Пойдем, девочка, мамочка тебя искупает. Ну и ты, чучело, топай в ванную. Глисты-то наверняка у тебя! То-то ты лопаешь и лопаешь! Как ненасытный! Теперь мне понятно почему!

И она исчезла за дверью. Вслед за Эльзой ушли обе собаки. Мамонов остался один. Этот паршивый день наконец закончился. Сердце еще ноет, но хотя бы галлюцинаций нет. Авось и обойдется.

Прошло три дня. Два из них он не брал в рот ни капли спиртного. Но потом нервы сдали. Меньше недели оставалось до открытия, а торговые площади заполнялись вяло. Дел у Мамонова было невпроворот, а вечером он получал очередную порцию глупостей от прекрасной Эльзы, в жизни которой теперь появился еще и ветеринар. И тоже – вы подумайте – женщина! Жена с увлечением изгоняла несуществующих глистов, подробно описывая за ужином свои приключения в кабинете ветеринара, и через три дня Сила Игнатьевич сорвался. И изо всех сил принялся наверстывать упущенное. То есть вечером, когда рабочий день закончился, он выпил не три рюмки коньяку, а целую бутылку. И вниз в лифте с прозрачной кабиной его вез шофер. А потом вел к выходу. Охрана с удивлением смотрела на хозяина, который позволил себе такое впервые. Раньше Сила Игнатьевич лица не терял. Но, похоже, глисты его доконали. Какие ж вредные твари! Вы подумайте!

Когда водитель сгрузил хозяина в прихожей, Мамонов почти ничего не соображал. И не помнил, как жена довела его до кровати, раздела и накрыла одеялом. Зато утром получил сполна.

– Так больше продолжаться не может! – визжала Эльза. – Или ты будешь лечиться, или я от тебя уйду!

– Скатертью дорога, – буркнул Сила Игнатьевич, у которого голова после вчерашнего трещала.

– Завтра же пойду в суд!

– Куда?

– А где у нас разводят? Надо спросить у Венеры. А лучше у Василисы. Она как раз в разводе. Причем ее муж тоже был богат. Она не раз говорила, что раздела его до нитки, и теперь он со своей любовницей… Что с тобой, Тату?

– Ничего. Я… постараюсь не пить.

– Да уж! Постарайся!

– Честно сказать, я тогда напугался. Помнишь сердечный приступ? Но вчера на меня опять накатило. Не дай бог, глюки пойдут.

– Это уж точно!

– Поеду на работу, – тяжело вздохнул Мамонов.

– Когда тебя ждать? И в каком виде?

– Постараюсь пораньше.

Про то, сколько он собирается выпить, Сила Игнатьевич не сказал. Да и злоупотреблять спиртным он не собирался. Просто опохмелиться. В общем, домой он вернулся, когда уже начало темнеть. Навеселе, но, в отличие от вчерашнего, на своих ногах.

К его удивлению, входная дверь была не заперта. Он только-только достал ключ, как увидел щель, через которую пробивался свет. Толкнул дверь плечом – и оказался в холле.

– Вава! – заорал он. – Последние мозги отшибло?! Дрыхнешь с открытой дверью!

В ответ – ни звука. Впрочем, прислушавшись, он уловил еле заметное поскуливание. И сообразил, что ни Дружок, ни Как-ее-там не вышли его встречать. Эльза заперла собак в комнате? Как странно! Она никогда этого не делала, если была дома. А раз дверь открыта…

– Вава, ты где?

Первым делом Сила Игнатьевич заглянул в спальню. Открыл дверь и попятился.

– Что за черт?

Сердце заныло, взгляд затуманился. Он испугался. Не того, что увидел. Испугался Мамонов того, что видение исчезнет.

В спальне на кровати лежала жена. У нее в груди торчал нож. На простыне Сила Игнатьевич явственно увидел кровавые пятна. Дернулся было: надо туда, к ней. А потом вдруг спохватился.

Вспомни, что сказал тебе мент. Леонидов, кажется. Не трогать орудие убийства. Ни в коем случае. Не оставлять следов на месте преступления. То есть не затаптывать следов. Ничего не трогать.

И хотя искушение было велико, Сила Игнатьевич его преодолел. В спальню он так и не вошел. С минуту любовался открывшейся взору картиной: Эльза лежала навзничь, из прекрасной груди торчал нож, на простыне алела кровь. Зарезана, значит. Тоже хорошо.

И Сила Игнатьевич попятился, аккуратно прикрыв дверь спальни. Если бы вчера Мамонов так не напился и сегодня был трезв, возможно, он поступил бы по-другому. Но теперь Сила Игнатьевич откровенно «поплыл». Соображал с трудом, помнил только, что ему ничего не надо трогать и, кажется, не стоит выпускать из комнаты собак. Они затопчут следы преступника. Или… преступников? Кому же так насолила жена? Впрочем, чему тут удивляться! Она же дура! Белка по-прежнему поскуливала, а ленивый и терпеливый Дружок молчал. Мамонову было не по себе.

«Ничего не трогать, – повторял он как заклинание. Потом спохватился: а алиби? Есть у меня алиби? Когда ее убили?» Мысли путались. Мамонов хотел уже было набрать «02», когда зазвонил его собственный телефон. Не мобильный, а аппарат, стоящий в гостиной. Другая трубка лежала на кухне. Сначала Мамонов прошел туда, но телефона не увидел. Соображал он плохо, а телефон все звонил и звонил. Наконец Сила Игнатьевич добрался до гостиной – самой дальней комнаты. Взял трубку и тихо сказал:

– Слушаю.

– Сила Игнатьевич?

Это был Киселев. Расстались они в полдень: тот отправился с документами в городскую управу. Надо было уладить кое-какие формальности.

– Сила Игнатьевич? – повторил управляющий, поскольку хозяин не реагировал.

– Слушаю.

– Я только что из управы. До дома наконец добрался. Хотел вам сказать…

– Не сейчас.

– Я только хотел сказать, что проблема улажена.

– Мою жену только что зарезали.

– Что? – ахнул Евгений.

– Прихожу домой, а она лежит. В спальне. В груди нож.

– Так надо же в милицию звонить!

– В милицию? Да, я собирайся.

– А почему же не позвонили?

– Почему не… – Мамонов замялся. – Черт его знает. Боюсь.

– Чего?

– Сам не знаю.

– Вы думаете… они где-то рядом?

– Они?

– Убийцы. А если и вас…

– Спятил, что ли? Я здесь ни при чем! Это она ляпала, не думая. Несла такую чушь! Ее и зарезали. Поделом. Ее убили, потому что она дура.

– Хотите, я приеду? – после крохотной паузы спросил Киселев.

– Ты-то мне зачем?

– Поддержать.

– Сам справлюсь, – буркнул Мамонов. – О делах поговорим завтра. Отбой.

Сила Игнатьевич положил трубку. Потом что-то сообразил и полез во внутренний карман пиджака. Туда он сунул листок из блокнота, на котором Леонидов записал номера телефонов. Мобильного, рабочего и домашнего. Не надо «02». Там сидит та же кретинка, которая отчитывала его, словно мальчишку, или другая баба, тоже без мозгов. И начнется! «Мужчина, вы находитесь в состоянии алкогольного опьянения…» Тьфу! Он набрал номер рабочего телефона Леонидова. Не отвечает. Сила Игнатьевич позвонил на мобильный. С аппарата, который стоял в гостиной. Мысли его по-прежнему путались. Сила Игнатьевич взял трубку и сел на диван. Леонидов откликнулся быстро:

– Да, господин Мамонов. Я вас слушаю. Внимательно.

– Откуда вы узнали, что это я?

– Э-э, Сила Игнатьевич! Есть такая штука: определитель номера называется. Ваша жена на вас плохо влияет. Оказывается, глупость заразна.

– Хватит читать мне нотацию! У меня труп!

– Где?

– В моей же собственной квартире!

– А… чей?

– Как это «чей»? Моей жены!

– Не смешно.

– А я вам говорю: она лежит с ножом в груди. В нашей спальне. На простыне кровь. Как ты и сказал, я ничего не трогал. До ножа и пальцем не дотрагивался. И вообще не собираюсь туда входить. В спальню.

– Это уже не шутки.

– Да какие там шутки! Приезжай.

– Полк ОМОНа не прихватить с собой?

– Иди ты!..

– Понял. Я как раз заступаю на дежурство. Везет вам. Сейчас прихвачу ребят – и едем работать. Вы уверены в наличии трупа?

– Иди ты!!!

– А вы, похоже, опять находитесь в состоянии алкогольного опьянения. Вынужден буду зафиксировать сей факт в протоколе.

– Когда вас ждать?! – рявкнул Мамонов.

– С минуты на минуту. Адрес я знаю.

В трубке раздались гудки. Мамонов откинулся на спинку дивана. Руки у него дрожали. «Чем бы заняться до приезда милиции?» – подумал он. В коридор лучше не выходить. Следы затопчет. За ручку входной двери вроде бы не брался. Толкнул ее плечом. А вот ту, что на двери спальни… Да, трогал. Но ничего. Они разберутся. Однако чем же заняться? «С минуты на минуту». Как же! И часа не пройдет!

Он вдруг вспомнил о бутылке коньяка, спрятанной в диване. Заначки у него были по всей квартире, но Эльза всегда их находила, и спиртное безжалостно уничтожалось. Элитный коньяк сливала в унитаз, виски в раковину на кухне. У нее была разработана целая система, куда что выливать. Логика, как у блондинки. К примеру, коллекционным вином, тысяча евро за бутылку, которое преподнес Мамонову партнер, жена однажды полила пальму. Мысль о том, что можно это выпить самой, ей в голову не пришла. Алкоголь – враг номер один, здесь Эльза была непреклонна. Сама ни капли спиртного в рот не брала.

Выпитый на работе коньяк сыграл с Мамоновым злую шутку. Он начисто забыл, как вести себя в критической ситуации, забыл о торговом центре и о поручении, которое дал Киселеву, но зато прекрасно помнил, где находятся заначки. Так уж ему хотелось добавить. Поэтому Сила Игнатьевич приподнял сиденье дивана и обнаружил заветную бутылку, до которой Вава еще не добралась. После чего издал ликующий крик и принялся свинчивать пробку.

Коньяк он пил прямо из горлышка. А когда огненная жидкость побежала по жилам, возликовал. Праздник-то какой! Убили-таки ее, Эльзу Трю… Тлю… Тьфу ты, одним словом! Конец его мучениям!

Он сделал еще один внушительный глоток и схватился за телефон. На этот раз Мамонов звонил теще. Ему не терпелось поделиться новостью. Трубку взяла фрау Роза.

– Але-о? – услышал он и скривился.

– Мадам! То есть фрау. Вашу дочь зарезали!

– Кто это? Але?

– А это звонит ваш зять.

– Ах, Сила! А я тебя не узнала! Хи-хи. Богатым будешь!

– Вы что, оглохли? Я сказал Эльзу зарезали!

– Ах!

– Вот именно: ах! Вы больше не будете сидеть на моей шее. Паразиты кишечные!.. – Сила Игнатьевич икнул. – Как же я вас нененавижу.

– Какой ужас! Бедная девочка! Но кто? За что? Ах! Я больше не могу… Валя! Валя! Анна! Сюда! Все сюда!

Услышав ее кудахтанье, Сила Игнатьевич тут же повесил трубку. Он ликовал. Вот так вам! Вот так! Сделав еще глоток, он осмелел окончательно. Подумал: заглянуть, что ли, в спальню? Полюбоваться зрелищем? Но тут телефон зазвонил вновь. Мамонов схватил трубку. И услышал взволнованный голос Киселева: