Текст книги "Оtцы и деtи"

Наталья Андреева
Оtцы и деtи

Человек все в состоянии понять – и как трепещет эфир, и что на солнце происходит, а как другой человек иначе сморкается, чем он сам сморкается, этого он понять не в состоянии.

И. С. Тургенев «Отцы и дети».

Моим читателям

Пожалуй, ни один мой роман не вызвал столько споров и не собрал столько восторженных и критических отзывов, как «Метель». В самом деле, зачем надо переписывать классику? И почему, спустя столько лет, я вновь обратилась к этой теме и написала роман «Оtцы и деtи»? Во-первых, я считала, что за мной должок. На презентации «Метели» один дотошный журналист, который явно осуждал меня за такое неуважительное отношение к классике, довольно ехидно спросил:

– А из «Отцов и детей» Тургенева тоже сможете сделать детектив?

На что я, не моргнув глазом, ответила:

– Легко!

И сделала-таки!

Другая причина – это вечная тема отцов и детей. У меня тоже есть взрослый сын, и, разговаривая с ним, я понимаю, какие же мы разные, и не только им у нас, но и нам у них есть, чему поучиться. Если в «Метели» моей задачей было просто «расписать» очаровательную историю любви, то роман «Оtцы и деtи» – это почти что новая история, и не только о любви, а о времени, в котором мы сейчас живем и в которое я перенесла знакомых всем героев.

Надеюсь, всем поклонникам моей «Метели» роман «Оtцы и деtи» тоже понравится, а что касается споров и критики… Однажды я уже это пережила и, как видите, не потеряла охоты к новым экспериментам. Лишь бы моим читателям было интересно и они не пожалели о потраченном времени.

Ваша Наталья Андреева

Переписка на сайте

Оксана С.

Наталья, здравствуйте! Пишем с учениками работу по литературе «ремейк» – в качестве примера хотим сравнить Вашу «Метель» с «Метелью» Пушкина. Будем благодарны за информацию об истории написания и замысле произведения.

24.01.2012

Наталья Андреева: Здравствуйте, Оксана! С большим удовольствием отвечаю на ваш вопрос. О том, что классика вечна и у Пушкина можно найти ответ на все, говорят постоянно, особенно в связи с приближающимися юбилеями. Мне же хотелось показать, в чем именно это заключается? И я переместила героев Пушкина в наше время, развила сюжет, добавила детективную интригу. Чтобы у тех, кто прочел «Повести Белкина» в школе, появилось желание их перечитать, а у тех, кто счел это скучным и просто «сдал», прочитать. «Метель» лично мне нравилась больше всего, и, пролетев эти несколько страниц, я все время сокрушалась: что ж так мало? Вот так и родилась идея сделать ремейк. Если будут еще вопросы, задавайте. Тема очень интересная.

Оксана С.

Наталья, большое спасибо за ответ и интерес к нашему исследованию, в ходе которого возникли новые вопросы. Пользуясь Вашим разрешением, прошу ответить на следующие вопросы:

1) Что было первостепенно при работе над «Метелью»: сюжет Пушкина, его стиль, пафос или что-то другое?

2) Каковы были особенности работы над романом, учитывая специфику жанра – ремейк?

3) Считаете ли Вы Вашу «Метель» ремейком?

25.01.2012

Наталья Андреева: Я искренне рада, Оксана, что предметом вашего исследования стала моя книга.

1. В работе над «Метелью» меня в первую очередь интересовал сюжет, его развитие. Копировать пушкинский стиль, я думаю, занятие неблагодарное. Это уже будет больше похоже на пародию, чем на ремейк.

2. Что касается особенностей работы, то одно могу сказать: писалось легко. Надо только было придумать обстоятельства, при которых герои нашего времени могли бы оказаться в метель в деревянной церкви, да еще и при скудном освещении. Так родилась история первой неудачной любви Маши, обман, в результате которого она оказалась ночью в степи и заплутала. То есть в отличие от первоисточника мои главные герои пришли к браку уже «с багажом». Это и должно, на мой взгляд, показать отличие девятнадцатого века от века нынешнего, свободу нравов, географию, если хотите. Свободу перемещения. Немыслимо ведь представить, что во времена Пушкина молодая женщина одна едет через всю страну. И что она сделала какую-то там карьеру, то есть стала независимой и самостоятельной.

3. А почему бы и нет? Хотя нам, писателям, трудно квалифицировать то, что мы делаем. Я писала просто книгу и, если честно, не думала, что именно она вызовет такой резонанс. Одни отчаянно ругают, другие отчаянно хвалят, некоторые вообще говорят, что это плагиат. Поэтому лучше сказать – ремейк. Я ведь название не меняла, эпиграф поставила. Прямой посыл к Пушкину: читайте.

I

– Да, как и везде, – пожал плечами Женька Базаров и воинственно подтянул сползшую резинку, стягивающую его длинные темно-русые волосы в хвост.

Аркадий больше всего опасался за эту резинку, черную, аптекарскую, какой провизоры перетягивали когда-то обернутое пергаментом горлышко пузырька с микстурой, приготовленной по рецепту врача старой, советской еще, закалки. И где, интересно, Женька ее раздобыл, эту резинку? Семейная реликвия, что ли? Годами хранилась, пока Базаров волосы не отрастил.

Все у них с Женькой было о‘кей: лакшери-прикид, точило премиум-класса, наглость, свойственная завсегдатаям элитных ночных клубов, хотя Базаров их и не жаловал. Зато наглости и цинизма ему было не занимать. Иное дело Аркаша Кирсанов, мальчик из очень обеспеченной семьи, коренной москвич, яркий представитель «золотой молодежи». Ночные клубы были неотъемлемой частью его жизни.

По случаю окончания медицинского института и получения вожделенных дипломов, за которые они бились шесть лет, Аркаше удалось-таки затащить лучшего друга в клуб, причем в один из самых престижных. Аркаша надеялся произвести на Женьку впечатление. В чем-то же Кирсанов должен быть первым! Хотя бы по части развлечений. По тому, как Базаров потрогал резинку, словно бы проверяя ее на прочность, Аркаша понял, что лучший друг все-таки нервничает.

– Ну что, выпьем? – бодро предложил Аркаша.

Слава богу, в клуб их все-таки пустили, несмотря на эту чертову резинку, фейсконтроль на входе был жестким. Но машина Кирсанова произвела впечатление: дабы ознаменовать окончание балбесом Аркашей медицинского вуза, дядя отдал ему свой «Инфинити»-трехлетку, а сам купил новенький «Ленд-Крузер». Подъехали они с шиком, одеть Женьку подобающим образом Аркаше тоже удалось. За исключением резинки. Ну почему, черт возьми, не подстричься? Длинные волосы давно уже не в моде. Но Женька упрям, как осел. Да и волосы у него, надо признаться, хороши, густые, на концах чуть вьющиеся. Без них его худое лицо с зеленоватыми глазами и заостренным книзу носом выглядело бы совсем уж простенько.

Сам Аркаша считался красавчиком. «Вот такие и рождаются из пены гламура», – пошутили как-то про него на курсе, и прижилось. «Пена гламура» представляла собой отличную квартиру в сталинке на Соколе, дедушку-генерала, к сожалению покойного, и дядю – подполковника ФСБ, правда, уже в отставке. Но Павел Петрович Кирсанов без проблем устроился консультантом в частный банк, вошел в правление, вместе со своими обширными связями и огромным опытом работы, и, в конце концов, практически подмял всех под себя. Мужчина он был волевой, решительный, а главное, всех на Москве знал, и его все знали, как человека дела, слова и чести. Детей у Павла Петровича не было, зато имелся любимый племянник, продолжатель славного рода Кирсановых. Аркадий, таким образом, получал при помощи влиятельного дяди все, что хотел.

Да, имелся еще и папа-писатель. Как, морщась, говорили Кирсановы, в семье не без урода. Николай Петрович тоже должен был стать кадровым военным, но аккурат перед врачебной комиссией умудрился сломать себе ногу, да так, что на всю жизнь остался хроменьким. Поступил он в Университет, на филологический, защитил кандидатскую, начал было потихоньку подбираться к докторской, а потом вдруг вздумал совмещать преподавательскую и научную работу с графоманством, пописывать ставшие модными детективчики. Сюжеты ему подбрасывал старший брат, он же следил за тем, чтобы все было пристойно. Фамилию Кирсановых позорить негоже.

В общем, семья Аркадия не бедствовала в отличие от Женькиной. Базаров был на пять лет старше, родился и учился в провинции, в медицинский поступал сам, без протекции и взяток, поскольку ни денег, ни связей у его родителей не было. Поэтому Женька прошел весь путь, от начала до конца. Сначала медколледж, потом работа санитаром, армия, вновь работа, теперь уже фельдшером на «Скорой», и, наконец, долгожданное зачисление в знаменитый Первый мед. Базаров всегда хотел самого лучшего и упрямо добивался этого. Аркаше, которого «поступили», было немного стыдно, что его собственная жизнь складывалась так гладко. Поэтому он слегка заискивал перед Женькой Базаровым и все расходы старался брать на себя.

Сегодня они решили оторваться.

– Текилы! – потребовал Аркадий у официанта, едва они уселись за столик.

– А что? Давай! – поддержал друга Женька. – Хотя лично я предпочитаю чистый медицинский. Но здесь его, кажись, не наливают. Или наливают? – Он оглянулся по сторонам. – Любой каприз за ваши деньги, так я понимаю?

– Скажешь тоже! Пить спирт в ночном клубе! Мы же тут на отдыхе, а не на работе!

– И пожрать что-нибудь закажи, – небрежно сказал Женька. – Побольше, не стесняйся. Мы с тобой сегодня не обедали.

Аркадий согласно кивнул. Пока несли заказ, Базаров присматривался к публике, примерял на себя этот самый московский гламур. И понял: надо выпить. А то пресловутый гламур для господина Базарова мелковат. Чтобы снизойти до всех этих бездельников и дышать одним с ними воздухом, надо надраться.

– За диплом! – первым поднял он наполненную до краев рюмку.

– За диплом! – поддержал его Аркадий.

– Эх, если бы ты знал, чего мне это стоило! – сказал Женька, махнув рюмку текилы и тут же, не закусывая, вторую. – Я шел к этому десять лет! Ты только подумай! Десять лет! И вот оно, свершилось! – Он счастливо рассмеялся.

– Зато теперь тебя сам Покровский берет к себе в интернатуру. А он хирург от бога. Ты – единственный, кого он взял.

– Вот отдохну месяцок, законный свой отпуск, заслуженный, маманю с папаней навещу, – и вперед! Пахать, пахать и пахать. Вот увидишь, я стану хирургом не хуже Покровского!

– Кто бы сомневался? Ну а я к наукам не способный. Пойду в педиатры. С детьми как-то проще. У них все еще такое маленькое… – Аркадий сразу захмелел. Попахать, чтобы получить диплом, пришлось изрядно. Деньги деньгами, но берут далеко не все. Хоть на троечку, да вызубрить надо. Осечки дядя Паша не простил бы. Столько денег вложено!

Женька же, выпив, набросился на горячее. Он вообще любил поесть, говорил в шутку, что в детстве его плохо кормили.

– Это вы, москвичи, зажравшиеся, – и он добродушно хлопал Аркашу по плечу. – А у нас и яблоки за счастье.

– Чего ты врешь! Нормально провинция живет!

– А ты съезди да посмотри.

Базаров и впрямь был худым, что при его высоком росте особенно бросалось в глаза. Поджарый, постоянно нацеленный на бросок, язвительный и безжалостный. А кто, разозлившись, отвечал кулаками, натыкался на глухую защиту, пока не образумится. Женька не очень-то любил пускать в ход руки, считая, что это удел низших существ, но о том, что он КМС по боксу все очень быстро узнали. Пара стычек – и вопрос был закрыт. Отныне связываться с Базаровым мало кто решался. Поэтому Аркадий такой дружбой гордился, хотя втайне подозревал, что Женька его использует. Вот и сейчас они жили в сталинке у Кирсановых, Женька не очень-то спешил увидеться с родителями. Отец же Аркадия почти безвылазно находился на даче, с тех самых пор, как его сожительница родила ребенка. Кирсанов-младший чувствовал себя неловко, они с Фенечкой были ровесниками. И вот нате вам! Братец! Младенец! И что с ним прикажете делать? Аркадий Кирсанов хоть и собирался стать педиатром, но к маленьким детям относился с опаской.

Поев, Женька хищным взглядом нацелился на танцпол. Понятно: девочку хочет снять. А выбрать есть из кого. Ничего себе даже есть девочки, и все доступные, за тем и пришли: оторваться, познакомиться, приятно провести вечер, а потом и ночь. Пресыщенный же клубами Аркаша, который уже успел изучить контингент, почувствовал, что от текилы размяк и спать хочет больше, чем танцевать. Последняя сессия далась ему неимоверно тяжело. Если бы не Женька, не видать бы Аркаше диплома. Кирсанов не выдержал и зевнул.

– Пойдем, умоешься, – потянул его за рукав Женька.

Кирсанов не стал сопротивляться. Надо бы и в самом деле освежиться.

– Как дела, мужики? – встретил их у туалета вертлявый парень с бегающими глазами. Мочки его ушей были сплошь истыканы сережками, кудрявые мелированные волосы смотрелись так, будто на голову парню опрокинули миску вермишели и она стекла по впалым щекам до самой шеи.

– Нормально, – процедил Базаров.

– Взбодриться не желаем? – подмигнула им «вермишель».

– А что у тебя? – подался вперед Аркадий.

– А ну-ка, сдай назад. – Женька, как щенка, взял его за шкирку. – Отвали, мужик.

– Нет, я бы и в самом деле взбодрился! Амфитаминчики там…

– Есть, есть, – закивал вертлявый.

– Отвали, я сказал. – И Женька толкнул Кирсанова к двери в мужской туалет. – Умоешься и проснешься.

Какое-то время Аркадий, плеская в лицо холодной водой и отфыркиваясь, висел над раковиной. Вроде бы сонливость прошла. Выйдя из туалета, они опять столкнулись с торговцем наркотой. Он обрабатывал смазливую брюнетку с носиком-пупочкой, по виду студентку-первокурсницу. Базаров хмыкнул, но мешать сделке не стал. Девица стрельнула в них глазами, оценивая, и призывно улыбнулась. Но Базаров равнодушно прошел мимо.

– Ты чего? Зачетная телочка, – сказал ему в спину Аркадий. – На твердую четверку. Если бы не нос – поставил бы ей все пять.

– Она не одна, – не оборачиваясь, ответил Женька. – С подругой. А с ними парень. Я не хочу разбираться, кто с кем. Пусть сначала сами с собой разберутся, а то, по виду, у них там жарко.

– А может, у них любовь втроем? – рассмеялся Аркадий.

– Я вижу, ты так и не протрезвел. А жаль. Хотел предложить тебе выпить. – Женька сел и тут же потянулся к бутылке с текилой. – Но, видимо, придется одному.

– Я в порядке! – торопливо сказал Кирсанов. – Наливай!

Дальнейшее он помнил смутно, все было как в густом тумане. Они с Женькой пили текилу, потом дергались на танцполе, пока подружка «пупочки» не затеяла свару. Девица вот уже полчаса вела себя неадекватно, глаза у нее были шальные, руки заметно подрагивали. Она металась по танц-полу, словно выискивая жертву, пока не сцепилась с кем-то.

– Наверняка обдолбанная, – поморщился Женька и небрежно бросил Кирсанову: – Идем. Пора сваливать.

– Все еще только начинается! – попытался протестовать Аркадий. – До утра далеко!

– Мы оба устали. Отметили – и будет. – Женька зашарил по карманам, ища сигареты.

– С-с-сейчас… Я только в сортир забегу.

– Придется пойти с тобой. Станешь блевать – я тебе голову подержу, чтобы не захлебнулся рвотными массами. Я же теперь врач.

– Чтобы я блевал от текилы! Да никогда!

У туалетов их чуть не сшибла с ног «пупочка». Во взгляде у нее был страх, подбородок дрожал.

– Там… Там… там… С Ритой плохо!

– С какой Ритой? – тупо спросил Аркадий.

– С моей подругой! Она лежит на полу в туалете! Господи, что мне делать?!

– Девочка, а ты в курсе, что наркотики убивают? – прищурившись, спросил Базаров.

– Я не знаю, что с ней! Она какая-то странная! Помогите, прошу вас!

– Ладно, идем. Тебе повезло: мы с другом врачи.

– Женька, стой! – заорал Аркадий. – Мы ж бухие!

– Врач должен уметь оказывать первую медицинскую помощь в любом состоянии, – наставительно сказал Базаров и решительно шагнул в женский туалет. Аркадий видел, что друг тоже перебрал. Будучи пьяным, Женька особенно тщательно проговаривал слова и ходил так, словно аршин проглотил.

– Лучше вызвать «Скорую». Не надо ее трогать, – залепетал Кирсанов, но Женька не слушал.

Девица, очень бледная, в рваных над коленками джинсах и осыпанной стразами футболке, лежала в туалете, под раковиной. Спутанные длинные волосы почти полностью закрывали лицо. Блондинка находилась в сознании, но по ее состоянию было видно, что ей очень плохо.

– Пила? Ширялась? Что именно приняла, говори! – тряханул ее Женька. Девица бессвязно что-то залепетала. Взгляд у нее был в никуда.

– Все понятно: передозировка наркотиками, – Женька нагнулся и осмотрел ее руки. – Чисто. Не кололась. Значит, пила таблетки. Надо сделать промывание желудка. Дуй за водой, – велел он Аркадию. – Без газа. И солонку принеси.

– З-зачем?

– Вода с солью – отличное средство. Промоем ей желудок, и будет как новенькая.

Аркадий, плохо соображая, что происходит, метнулся в зал, за водой и солью. Был самый разгар веселья, и в сутолоке на Кирсанова никто не обращал внимания. Только взволнованная подружка блондинки схватила его за руку и жадно спросила:

– Ну, как?

– С-сейчас все будет, – пьяно сказал Аркадий и пошел выполнять распоряжения Базарова.

Когда блондинка пила третий стакан, она вдруг начала захлебываться, глаза закатились, и вместо того, чтобы нагнуться над унитазом и очистить желудок, девушка внезапно захрипела и потеряла сознание.

– Что за черт? – пробормотал Женька. – А ну-ка, подержи ее!

Аркадий неловко перехватил блондинку за талию, и в этот момент сверкающая стразами футболка задралась. Аркадий от испуга икнул.

– Женька! Гляди! У нее на животе следы от уколов!

– Б…! – Базаров враз протрезвел.

– Она диабетик! Инсулин колют в область живота, так он быстрее всасывается! Подкожные инъекции инсулина, вот что это такое! Это не наркотическая кома, а диабетическая! Женька! Ты ж ее убил!

– Спокойно, спокойно… – пробормотал Базаров, пытаясь привести девицу в чувство.

– При диабетической коме ни в коем случае нельзя давать больному пить! Потому что вся жидкость мигом оказывается в легких! Господи! Она же умирает!!!

– Заткнись!

– Оставь ее! Бежим! Женька, бежим!

Блондинка и в самом деле умирала. Она была совсем еще юной, лет восемнадцати, не больше. Симпатичная, только очень уж бледная. А теперь мертвецки-белая.

Теперь уже Аркадий схватил Базарова за руку и потащил его прочь. У двери в женский туалет их встретила насмерть перепуганная «пупочка».

– Ну как? – вновь жадно спросила она.

– Вызывай охрану и «Скорую», – хмуро сказал Базаров. – Там, – он кивнул на дверь туалета, – почти уже труп.

– Господи! Господи, господи, господи… – как заведенная повторяла девушка. – Ее родители меня убьют! Ритка ко мне отпросилась ночевать. Я сказала, что мы кино будем смотреть!

– Кина не будет, – мрачно сказал Женька. – Финита ля комедия.

– Тикать надо! – по-детски сказал Аркадий и потащил друга к выходу из клуба.

Опомнились они только в машине, когда Кирсанов дал по газам.

– Что же я наделал! – Женька в отчаянии схватился за голову.

– А я тебе говорил! Заладил: мы же врачи… Ни хрена мы еще не врачи! Мы дебилы, причем конченые! Ты хотя бы понимаешь, что нам срок светит?! По статье «врачебная ошибка», – Аркадий нервно рассмеялся. – Надо спросить у дяди: а есть такая статья? Я раньше не интересовался Уголовным кодексом.

– Но как я мог ошибиться? – пробормотал Базаров. – Неадекватное поведение, склонность к агрессии. И подружка ее возле этого вертлявого крутилась…

– Правильно. При наступающей диабетической коме те же симптомы. Неадекватное поведение и склонность к агрессии. Мы же как следует девчонку не осмотрели. Сразу кинулись желудок ей промывать.

– Диабет первой степени. Показана ТИТ, традиционная терапия, инъекции утром и вечером, короткий и длинный инсулин. Следы от уколов свежие. Но почему кома, Аркаша, если она совсем недавно сделала инъекцию инсулина?

– Не тупи. Повышенная физическая нагрузка. Видал, как она скакала по танцполу? Вот и не хватило дозы гормонов. Надо было кусок рафинада сунуть ей под язык. Хотя бы конфету. Но никак не воду, да еще в таком количестве!

– Сам знаю! – с досадой сказал Базаров.

– Я же тебе говорил: не лезь!

– Она все равно умирала!

– Так она бы умерла сама по себе, а так и нас за собой потянет. Не в могилу, в тюрьму, но чем оно лучше? У меня жизнь только начинается! – заистерил Аркадий.

– Ты-то здесь при чем?

– А кто принес воду? Ну и дураки же мы!

– Вот из-за таких, как ты, мы и в заднице, – неожиданно разозлился Базаров. – Моя хата с краю, насилуют – проходи мимо, убивают – уноси ноги. Человек умирает – отойди в сторонку и жди. А если бы это была твоя сестра?

– А из-за таких, как ты… – Аркадий нервно сглотнул. – Все-то тебе надо, везде ты лезешь. Рано или поздно это должно было случиться. И потом… Она тоже чья-то сестра. И дочь. А может, единственный ребенок в семье? Представляешь? Ты убил чью-то дочь! А если бы не полез…

– Заткнись! Самому тошно… И как я мог ошибиться?

– Мы просто были пьяные.

– За руль ты пьяным не боишься садиться. Знаешь, что в случае чего дядя тебя отмажет. А помощь оказать… Какой ты к черту врач?

– Может, хватит уже, Базаров? Надо подумать, что теперь делать. Там ведь повсюду видеокамеры.

– В туалете нет.

– Точно! Никто не видел, что мы с ней делали!

– Подруга видела, как мы зашли в туалет.

– Она сама не своя от страха. Себя будет выгораживать. Или просто смоется. Постой… С ними еще парень был, – напряженно сказал Аркадий.

– Хорошо, что ты хоть что-то помнишь! – с иронией сказал Базаров. – В общем, в сухом остатке, мы оба м…ки.

– Завтра утром свалим ко мне на дачу. Отсидимся. Я с дядей поговорю.

– Ага! Поговори. Он твой дядя, а не мой. С какой стати он будет мне помогать?

– Хотя бы совет даст. Если срок, то, может быть, условно?

– Ты соображаешь, что говоришь?! – взвился Женька. – Какой условный срок?! Кто меня возьмет в интернатуру с этим сроком?! Да еще за врачебную ошибку!

– Да, попали…

Какое-то время они растерянно молчали. Запал кончился, страх отрезвил. Ехать им было недолго, ночью пробок в Москве уже не было. Поднявшись в квартиру, Базаров хмуро сказал:

– Давай спать.

– Отцу звонить уже поздно. Завтра.

– Да… – рассеянно откликнулся Женька. – Завтра…

Он напряженно о чем-то думал. А, уходя к себе в комнату, раздраженно пробормотал:

– И как я мог ошибиться?..

Встали они поздно, и Аркадий сразу же принялся звонить отцу.

– Папа, привет! – преувеличенно бодро сказал он, когда отец ответил на звонок.

– Здравствуй, сынок. Как дела? Все в порядке?

– Да, абсолютно. Слушай, мы с Женькой хотели к тебе приехать.

– Приехать? Когда приехать? – заволновался Николай Петрович.

– Да прямо сейчас и выезжаем. Чего тянуть?

– Аркаша, господи, что случилось?!

– Да почему обязательно случилось? Просто соскучился. Вчера обмыли с Женькой диплом и поняли, что в Москве нам делать нечего. Жарища, духотища.

– Ты же вроде не собирался приезжать, – растерянно сказал Николай Петрович. – Сказал, что, может, за границу…

– А зачем мне заграница, если у меня дача в самом красивом месте РСФСР? – слегка подольстился к отцу Аркадий. – Помнится, ты сам так говорил. И я с тобой согласен. Озеро, сосны… Рыбку половлю.

– Ты?! Рыбку?!

– В общем, мы выезжаем, – Аркадий решил прекратить этот скользкий разговор. – Жди.

– Но…

– Да, кстати, дядя с вами? – как можно небрежнее спросил Аркадий.

– Тут он. Отдыхает.

– Вот и отлично. То есть, я хотел сказать, давно не виделись.

– Так надо ж теперь в райцентр, в магазин, – заволновался Николай Петрович.

– Не беспокойся, мы ко всему привычные. Все, до встречи.

Базаров стоял в дверях и внимательно прислушивался к разговору.

– Ну что? – напряженно спросил Женька, когда Аркадий положил мобильник на стол.

– Едем! Давай собирайся.

– А долго нам ехать?

– Километров шестьсот-семьсот.

– Ого! А чего это вас, гламурятину московскую, занесло в такую даль?

– Модное место. Дома там очень дорогие. А нам от деда это поместье досталось. Там на пяти сотках все ютятся, застроено под завязку, для туристов. А у нас аж двадцать соток и свой кусок берега. И никаких постояльцев.

– Да вы буржуи! – присвистнул Базаров.

– А то!

– Что ж, чем дальше от Москвы, тем для нас теперь лучше, – Женька невольно вздохнул.

– Авось рассосется, – поддержал его Аркадий.

После неожиданного звонка сына Николай Петрович отчего-то разнервничался.

– Кто звонил? – внимательно посмотрел на него старший брат.

Если располневший и заметно постаревший к своим сорока четырем годам Николай Петрович выглядел как дачник, то есть носил старые вылинявшие трико и растянутую футболку, то Павел Петрович мало чем отличался от столичного жителя. Чисто выбрит, одет в светлые, по случаю жары, брюки и светло-голубую рубашку из тонкого хлопка. Фигура у отставника была подтянутая, по утрам Павел Петрович по-прежнему делал гимнастику, а потом совершал пробежку в любую погоду. У него было удивительно молодое лицо с правильными чертами, красивые темные глаза и холеные руки с отполированными ногтями. На него заглядывались все дачницы, что уж говорить о местных жительницах! Для этих Павел Петрович Кирсанов был сродни марсианину. Хорош собой, богат и еще не стар. И почему-то один. Ни жены, ни детей. Завидный жених, жаль, что ни на кого не смотрит.

– Тут нужна такая… – и женщины тоскливо вздыхали.

Но «такая» все никак не находилась.

– Аркаша звонил. Сюда едет, – растерянно ответил брату Кирсанов.

– Случилось что?

– Ничего не случилось. Он с другом едет.

– Вот я и спрашиваю: что случилось? – несколько раздраженно спросил Павел Петрович.

– Он сказал: все в порядке.

– Он сказал! А мозги тебе, Коля, на что? Рассуди сам, ты же детективы пишешь. Двое парней, один из которых гламурный красавчик, другой пошляк и авантюрист, насколько я понял по твоим рассказам, вдруг решили наведаться в провинцию. Потому что, как ни крути, здесь – провинция. Девок знакомых у них здесь нет, твоя Фенечка не в счет, она кормящая мать. У нее на руках полугодовалый ребенок, не до романов. А для таких парней, как Аркаша и его наставник, смазливые девицы – это главное. Возраст такой. Когда твой сын в последний раз здесь был?

– Дай-ка припомнить… – наморщил лоб Николай Петрович.

– Не трудись, – насмешливо сказал ему брат. – Плевать ему на дачу, как и всей нынешней молодежи. На все эти грядки и клумбы. На природу и прочие прелести сельского быта. И вот он едет сюда. Прежде калачом не заманишь.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Приедут – поглядим, – пожал плечами Павел Петрович. – Очень мне хочется взглянуть на этого Базарова. Сдается мне, занятный он парень…