Текст книги "Гости полуночные. Русское фэнтези"

Глава 3

Александр Михайлович проснулся среди ночи. Было тихо, прохладно, пахло пылью и сеном, которым был наполнен тюфяк, служащий ему постелью. Доктор сел и огляделся, не понимая, где он. Голова была тяжелой, как после угара, мысли путались… Почему так темно? Лишь в какое-то маленькое окошечко льется слабый свет, похожий на свет месяца… Он напряг память и с большим трудом вспомнил, где он. Обед у старосты, радушная хозяйка, все подливавшая и подливавшая медовуху… Глаза постепенно адаптировались к темноте. Он стал различать низенькую дверь, бревенчатую стену, лавку вдоль нее со стоящими на ней круглыми деревянными бадьями или туесами, какие-то лари и сундуки… На одном из них сонно посапывал на расстеленном одеяле урядник.

«Ничего себе! – подумал доктор. – Намедовушились!»

Ему приходилось слышать о коварном нраве этого напитка, но чтобы вот так?

Он встал, пошатываясь, направился к двери и толкнул ее. Дверь не подалась. Он толкнул сильнее…

«Заперли, – вяло шевельнулась мысль. – Но зачем?»

Он постучал, сначала тихо, потом сильнее. За дверью раздались шаги, и она отворилась. Староста с керосиновой лампой в руке стоял перед ним.

– Сильнее толкать надо! Тугая! – шепотом сказал он, отводя глаза. Было заметно, что он тоже хмелен. – Если вам до ветру, господин доктор, то вон ведро в углу. Ночью лучше не выходите из избы, неспокойно у нас!

– Что, мужички разбойничают? – спросил Александр Михайлович машинально.

– Какое! Толковал же вам: упыри завелись, спасу от них нет. Михайлу-соседа заели, и сына его, видно, тоже они сгубили, больше некому.

– Чушь! – сказал доктор, но все-таки воспользовался предложением хозяина.

Тот терпеливо ждал.

– До утра еще далеко? – спросил доктор.

– Самый дурной час – заполночь!

– Так я еще посплю…

– Поспите, поспите… Утром разбужу…

Староста ушел. Доктор притворил дверь чулана и улегся. Урядник по соседству захрапел, потом повернулся и притих. Доктор не спал.

«Насколько темен народ! – думал он. – Просвещение и просвещение – вот что необходимо! Тогда лет через сто, может, что-то изменится».

Стало очень тихо… Глаза Александра Михайловича закрывались, мысли понемногу начинали путаться.

«А что ж следователь? – думал он. – Приехал или нет? Неудобно как-то получилось! Как там в больнице? Больных принимать завтра надо, а я…»

Перед ним замелькали деревья, мелькнула какая-то трава, лицо умершего крестьянина, дорога… Он засыпал…

Резкий звон бьющегося стекла внезапно разогнал его сон. Доктор кразом проснулся, и неожиданное чувство тоски и тревоги охватило его со страшной силой… Рядом застонал и заворочался урядник. Александр Михайлович с трудом открыл глаза и увидел, как нечто темное, страшное, похожее на чудовищную руку, тянется к ним от узкого окошка, заслоняя свет месяца. Необъяснимый ужас охватил его. Он хотел вскочить, но тело не слушалось, и тогда он дико завопил на весь дом…

Разбуженный воплем доктора, урядник бросился к нему. В тот же момент то темное, гибкое, обвилось вокруг его плеч, как щупальца спрута, и потащило к окошку. Урядник не успел даже закричать. Голова его оказалась прижатой к отверстию в стене. В лунном свете перед ним мелькнуло чудовищное, словно порождение бреда, лицо, и будто какая-то ледяная рука сдавила сердце. Урядник дернулся раз, другой и потерял сознание. Александр Михайлович подбежал и попытался оттащить его от оконца, однако тело несчастного, безжизненно повиснув, не двигалось, удерживаемое какой-то непонятной силой. Доктор, молодой, крепкий человек, ничего не мог с этим поделать.

– Да помогите же! Хозяин! Кто-нибудь! – в отчаянии закричал он громко, как только мог. В сенях послышались поспешные шаги босых ног, – его наконец-то услыхали. Дверь распахнулась: в дверном проеме показался староста, встрепанный, с горящей свечой в одной руке и топором в другой. За ним белела рубахой жена, перепуганная, с распущенными косами.

– Чегой-то тут у вас, господа? – начал староста растерянно…

– Чего-чего! – завопила его более догадливая жена. – Упыри припожаловали! Гости полуночные! Не видишь, что-ли?

Она кинулась обратно в горницу и мигом вернулась с большим серебряным распятием и склянкой воды в руках. Оттолкнув мужа, она плеснула из склянки в окошко, там что-то ухнуло, застонало… Тело урядника скользнуло на пол, словно некая доселе державшая рука выпустила его… Женщина прижала распятие к окошку. Губы ее шевелились, она быстро читала молитву…

Доктор наклонился над урядником. Тот был жив и медленно приходил в себя. На его шее чернели пятна, из порезов на лице и небольшой ранки под ухом сочилась кровь.

– Что это было, черт побери? – начал он, озираясь. – Где я?

Он приподнялся. Доктор и хозяин помогли ему встать, но он был слаб, как ребенок, его шатало.

– Тащите его в горницу, – сказала жена старосты. – На бабкину постелю положи, – приказала она мужу, – там белье чистое, я сегодня стелила. Старая у соседки ночует, та рожать собралась, – пояснила она доктору, который еще днем показался ей более располагающим к себе.

Урядника уложили, доктор занялся им, а староста вернулся в чулан и стал доской забивать окошко. Женщина к тому времени закончила читать молитву и собрала с пола разбитое стекло. На осколках густо чернела запекшаяся кровь…

***

Только за полдень следующего дня урядник немного пришел в себя и подозвал к себе старосту:

– В город посылали?

– А как же! Парень вчера еще уехал и доселе не вернулся. Боюсь, сгинул в лесу, так же, как Михайла и Серега, его сынок. Сами ведь видели, что у нас деется! – промолвил староста, снова отводя глаза.

– Покойник где?

– Так похоронили уже! Доктор вот бумагу написал, – староста протянул уряднику лист. – Не можно ждать было, уж дух пошел…

Урядник пробежал бумагу глазами и взглянул на Александра Михайловича:

– Что это за «действие непреодолимой силы», послужившее причиной смерти?

Тот сердито вздернул подбородок:

– А что же я должен был написать, по-вашему? Нападение оборотня? Смертельный укус вампира? Я осматривал тело, – ни зверь, ни человек не могли такое сотворить. Не понятно, как он смог прожить еще несколько часов с такими травмами…

– А тело парня искали? – помолчав, спросил исправник у старосты.

– Искали! Лес весь кругом облазили, – отвечал тот. – Нашли место, где с Михайлой беда случилась, – это верстах в девяти от деревни. Он мужик был могутный, не сразу дался. Тамо все кусты у дороги изломаны, трава кровью забрызгана. На пути в город можете посмотреть, господин урядник. Только я уж никого из мужиков с вами посылать не буду. Хватит с нас троих!

– Мне в город надо возвращаться, – сказал доктор. – Если вы в состоянии ехать, Иван Иванович, нам, пожалуй, стоит поторопиться.

– Лошадка ваша отдохнула, овса ей с утра задали. Да если надо, я и свою могу дать в пристяжные, быстрее довезут. Отправите назад с оказией, – поспешно сказал староста. – Вот только мою родственницу не подвезете ли до города?

Александр Михайлович быстро взглянул на него. Он понимал, что хитрый мужик торопится спровадить их поскорее, пока урядник не узнал, что похоронили беднягу Михаила вовсе без разрешения, еще накануне, пока городские гости спали в чулане, одурманенные медовухой. Что касается заключения о смерти, то оно было написано по слезному прошению старосты и других мужиков ранним утречком, после сытного, вкусного завтрака, которым радушно угощала его милая и красивая девушка Анюта, молоденькая родственница хозяев, та самая, о которой шел теперь разговор.

Доктор вспомнил о ней, и его строгие глаза потеплели. Просьба старосты несказанно обрадовала его. Эта девушка произвела на него необычайно сильное впечатление. Он никак не ожидал встретить в деревне такую. Мало того, что она была удивительно красива, – в ней чувствовался незаурядный ум, держалась она свободно и в то же время с достоинством. Не было в ней ни кокетства и жеманности провинциальных барышень, ни развязности или чрезмерной скромности деревенских красавиц. А взгляд ее светлых, русалочьих глаз… Короче, молодой доктор влюбился, хотя до конца еще не сознавал это. Ах, если бы он только знал, что его ждет!

Глава 4

Солнце было еще высоко, когда доктор и урядник выехали восвояси. Родственница старосты должна была присоединиться к ним по дороге, у отворота к старой лесной заимке, куда она отправилась еще поутру. День распогодился, по-осеннему ярко синело небо. Лес, сверкающий остатками недавнего великолепия, замелькал по сторонам дороги. Отдохнувшие лошади бежали спорой рысью. Вороная лошадка старосты, молодая и, по всей видимости, плохо выезженная, доставляла беспокойство уряднику, он время от времени стегал ее плетью. Александр Михайлович неодобрительно косился на него, но ничего не говорил. Он волновался, как бы не проехать мимо отворота, и то и дело оглядывался по сторонам. Но его беспокойство оказалось напрасным. На третьей версте лошади неожиданно сами остановились, как вкопанные, – у обочины стояла красавица. Доктор не сразу узнал в ней Анюту, – одета она была по-городскому и выглядела настоящей дамой. В руках у нее был небольшой саквояж. Урядник, не видевший девушку утром, в изумлении уставился на нее: вовсе не такой представлял он себе родственницу хозяев. Доктор опомнился первым, выскочил из пролетки, взял саквояж и, подав девушке руку, помог ей усесться. Он хотел перебраться на козлы, но урядник запротестовал и сам перебрался туда, утверждая, что так ему будет удобнее управляться с лошадьми. Доктор не стал возражать.

После обычных приветствий Анна замолчала и стала смотреть на мелькающие деревья. Она казалась чем-то опечаленной. Густые темные ресница затеняли ее глаза, уголки губ время от времени подрагивали, словно она пыталась сдержать слезы. Прядка волнистых волос, выбившись из-под шляпы, вилась по ветру, и она не поправляла ее. Черты ее лица были тонки и нежны. Маленький, с легкой горбинкой нос и большие, широко поставленные глаза под красивыми темными бровями придавали ей удивительную прелесть. Она была выше среднего роста, тоненькая, гибкая и стройная. Доктор еще утром обратил внимание, как легко, с каким изяществом она держится и двигается.

«Вряд ли кто-то обучал ее, – думал он теперь, украдкой любуясь ею. – Скорее, это врожденное. Но что такая красавица могла делать в Черногузовке?»

Наконец, он решился прервать молчание:

– Вы, наверное, едете к родственникам, Анна?

Не решаясь назвать ее уменьшительным именем, он спросил первое, что пришло ему в голову, смешался и покраснел. Девушка вздрогнула, словно очнувшись от своих мыслей, повернулась и взглянула на Алексея Михайловича. Темные ресницы поднялись, и доктор увидел ее глаза, таинственные, похожие на лесные озера… На миг ему показалось, что сердце его останавливается…

Видя смущение молодого человека, Анна улыбнулась:

– Нет, я еду к приятельнице, – просто сказала она. – Вернее, к хозяйке. Я у нее в компаньонках, но она велит мне называть ее приятельницей. Она очень милая и добрая женщина. Да вы, верно, знакомы с ней. Это госпожа Стахова, Нина Сергеевна.

– Увы! Я с недавних пор в городе и еще со многими не знаком.

– Она в городе нечасто бывает. Почти безвыездно живет в своем имении, в Семеринках.

– На днях я слышал что-то об имении некоей Стаховой, нечто странное, связанное с мистикой. Это имеет отношение к вашей приятельнице?

– Да самое прямое, Александр Михайлович! – повернулся с козел урядник, неожиданно вмешиваясь в разговор. – Как раз там призрак покойного хозяина, Загорского, чуть не угробил немца-управляющего! Мне Петр Васильевич, тамошний урядник, рассказывал, как все было. Он тогда еще выезжал туда… Жуткие дела, скажу я вам, творились в этом имении в старые времена! Не страшно вам там, барышня?

– Я не из пугливых! – улыбнулась Анна. Улыбка у нее была легкая и капризная, схожая со всем ее обликом, но в глазах девушки мелькнуло что-то странное, насмешливое и недоброе… Казалось, урядник почувствовал это. Он отвернулся и замолчал, сделав вид, что всецело занят лошадьми.

Анна заговорила с доктором. Узнав, что он учился в Петербурге, она принялась расспрашивать о городе. По ее словам, госпожа Стахова собиралась ехать туда и хотела взять ее с собой.

Доктор оживился, заулыбался и принялся рассказывать о столичных красотах и развлечениях. Впрочем, о последних он был, скорее, только наслышан. За разговором время пролетело быстро, и они не заметили, как доехали до той самой десятой версты, где неизвестные напали на беднягу Михаила. Урядник остановил лошадей и спрыгнул на дорогу, за ним последовали доктор и девушка.

Место на первый взгляд ничем не отличалось от обычных лесных зарослей, вдоль которых они ехали сегодня, но доктору, не успел он пройти и нескольких шагов, почему-то стало там неуютно и жутко. Похоже, урядник, шедший впереди, тоже что-то такое почувствовал, потому что остановился и стал поджидать спутников. Анна обогнала Александра Михайловича и быстро подошла к нему.

– У вас есть какое-нибудь оружие, кроме вашей шашки? – шепотом спросила она, касаясь его руки.

Урядник вздрогнул, словно сквозь его пальцы пропустили электрический ток, и повернулся к ней всем корпусом.

– Револьвер всегда при мне, барышня! – ответил он, почему-то тоже шепотом. – Он заряжен. Не бойтесь!

– Я не боюсь! А вы не боитесь? – спросила Анна. Глаза ее сверкнули, яркие губы искривились в насмешливой улыбке.

Урядник возмущенно фыркнул.

– В коляске оставайтесь, барышня, а мы с доктором посмотрим, что тут и как, – решительным тоном произнес он. – Вы идете, Александр Михайлович?

– Конечно! Вы, Анна, в пролетке подождите, пожалуйста, мы скоро, – доктор нагнал урядника, и они медленно двинулся вперед, поминутно останавливаясь и осматривая почву.

– Вот ведь чертовы бабы! Туда же – оружие! Вечно выделываются! Каждой хочется, чтобы мы, мужской пол, кровь за них проливали. Так уж они устроены,.. – бурчал на ходу урядник. – О! Глядите-ка! Вот тут все и случилось! Ох ты, Боже ты мой!

Они вышли на небольшой пятачок среди сосен и невысокого подлеска. Молодые деревца и кусты на нем были поломаны и измяты, мох, покрывающий землю, местами содран до белесого песка, словно его терзали когти какого-то чудовища. Жухлую траву, мох и листву густо пятнили темные потеки и капли. В одном месте их было особенно много.

Урядник, склонившись, принялся разглядывать их, коснулся пальцем и понюхал.

– Кровь, человеческая! Уж я-то не ошибусь, приходилось мне ее много видеть. А следы вроде медвежьих, вон когтищи-то на песке! Медведь, поди? А вы что скажете, Александр Михайлович?

Доктор пожал плечами:

– Я не следователь и не охотник. Что ж я могу сказать?

– А в деревне-то ночью, доктор? Что это было? Нешто взаправду? Иль почудилось? Вдруг в самом деле упырь? – зашептал урядник. – Ить он меня вроде как ранил!

– Ну, что вы, Иван Иванович! Вурдалаки, упыри, вампиры, прочие живые покойники, – это все сказки, легенды! Нет их в природе и быть не может, уж вы поверьте мне, я в анатомическом театре на мертвых предостаточно нагляделся. Ничего в них страшного нет. Перепили мы с вами вчера, не иначе, вот и почудилось всякое! Может, хозяйка для крепости травку какую-то не ту в настоечку добавила… О, смотрите-ка: следы! Может, и впрямь медведь? Больной, возможно, бешеный, потому и осмелился на человека напасть!..

Они нагнулись над следами и рассматривали их со вниманием, когда справа внезапно раздался оглушительный треск ветвей, словно кто-то большой, грузный и тяжелый ломился через заросли напрямик. Доктор и урядник настороженно замерли… Шум приближался. Урядник схватился за кобуру револьвера, пальцы его дрожали – расстегнул не сразу… За стволами деревьев мелькнуло что-то… На дороге испуганно ржанула, взвизгнула лошадь, донесся громкий крик Анны, затем перестук копыт, мгновенно перешедший в галоп, сумасшедший стук и скрип колес…

– Стой, стрелять буду! – закричал урядник, поднимая револьвер и прицеливаясь в приближавшееся нечто, огромное, лохматое, темное… Оно не остановилось. Щелкнул выстрел, другой… Очевидно, вторая пуля попала в цель, послышался рев и рычание зверя, продолжающего, тем не менее, идти на людей…

– Стреляйте, стреляйте же, ради Бога! – кричал доктор, подпрыгивая на месте от возбуждения…

Урядник быстро расстрелял всю обойму и полез за новой.

– Ну, что вы копаетесь! Быстрее, быстрее! Дайте мне шашку!

Шашка словно сама собой очутилась в руках у Александра Михайловича. Он встал в воинственную позу и принялся размахивать ею…

***

– Да ладно вам, доктор! Остановитесь, а то вы меня прибьете! Ушел зверь! – урядник опустил дымящийся револьвер. В самом деле, вдали уже затихал треск веток и шелест сухой травы. – Надо будет отрядом сюда наведаться. Стражники наши рады будут проветриться. Засиделись на государевых харчах! Пойдемте к дороге.

Они вышли на дорогу. Повозки и лошадей не было.

– Перепугались, понесли! Как бы барышню-то нашу не убили! Что ж, пешочком пойдем… Не так уж далеко до города – всего верст восемь…

Но им не пришлось долго идти. Вскоре из-за поворота показалась возвращающаяся пролетка. Взмыленные лошади шли, тяжело поводя боками. Анна, раскрасневшаяся и очень красивая, заулыбалась при виде своих спутников. На козлах, крепко сжимая вожжи, сидел молодой русоволосый парень. Доктор взглянул на него и обомлел: как две капли воды он был похож на того, что умер в больничном приемном покое позапрошлой ночью…

Доктор словно онемел. Молча, с остановившимся взглядом, забрался он в пролетку и так же молча сел рядом с Анной. Его трясло… Подошел урядник и заговорил с парнем:

– Ты кто такой? Откуда? Паспорт есть?

Парень взглянул на него, усмехнулся и ничего не ответил.

– Ну что вы, господин урядник? Да кто ж в лесу с паспортом ходит? Не беспокойтесь, я его знаю. Он из лесорубов, что на Горелой горке лес валят, – быстро заговорила Анна. – Если б не он, меня бы уж в живых не было! Не останови он коней, те пролетку вдребезги бы разбили! А паспорт его, верно, у старшего артельщика. Так я говорю? – обратилась она к парню. Тот чуть улыбнулся и кивнул головой.

– Слезай с козел! – скомандовал урядник. – Сам править буду! Старшому вашему передай, что наведаюсь на днях, все бумаги проверю. За то, что барышню спас, спасибо! Вот, держи! – и он протянул парню целковый.

– Мне это без надобностей! – сказал тот неожиданно низким голосом и спрыгнул на дорогу. – Благодарствуйте!

Он подошёл к сидящей справа Анне и улыбнулся ей, показав ровные, белые зубы:

– Будьте здоровы, барышня!

– Прощай! Спасибо тебе! – ласково и чуть смущенно улыбнулась она.

– Отчего ж «прощай»? Может, еще свидимся когда?

И он посмотрел на нее пристальным, долгим взглядом…

Лицо Анны посуровело, она нахмурилась и отодвинулась вглубь пролетки.

– Пошел, пошел! Я тебе поговорю – «свидимся!» – закричал урядник. – Не по Сеньке шапка!

– Так и не по вам, господин урядник! – дерзко засмеялся парень, повернулся и мигом исчез в лесных зарослях.

– Поехали! – сдавленным голосом проговорил доктор.

Ему невыносимо было оставаться здесь, где все происходящее казалось одним кошмарным сном.

– Что с вами, Александр Михайлович? Здоровы ли вы? – спросила с ласковым беспокойством Анна и взяла его руку в свои. – Посмотрите же на меня! Вы просто переволновались. Сейчас все пройдет. Все будет хорошо!

От тепла ее рук, от милого голоса, от взгляда светлых, таинственных глаз ему действительно стало лучше. Напряжение, в котором пребывал доктор, неожиданно спало. Он откинулся на спинку сидения и глубоко вздохнул.

Урядник забрался на козлы и принялся понукать лошадей…

Спустя пару часов они уже подъезжали к первым городским улочкам.

***

– Где вас высадить, барышня? – спросил урядник у Анны.

– Где господина доктора высадите, там и я сойду! – просто ответила она. – Нам с ним по пути!

«Вот ведьма! – ревниво и неприязненно подумал урядник, отворачиваясь. – Кто бы сомневался! Окрутит беднягу доктора, тот и опомниться не успеет!»

Только успело это мелькнуть в его уме, как острая боль в затылке, отдающая куда-то в нижнюю челюсть, во все зубы сразу, заставила его застонать.

– О, вот ведь больно-то как! Что это? Нешто застудил? – простонал урядник и обернулся к доктору. Но слова тотчас застыли на его губах: доктор сидел, не отрывая от девушки взгляда, и даже не взглянул на него. Зато Анна улыбнулась с явным злорадством в колдовских, русалочьих глазах…

«Ведьма! Ей-богу, ведьма!» – только и успело мелькнуть в голове урядника, как новый приступ острой боли перекривил его лицо.

Минут через двадцать они подъехали к дому, где квартировал доктор. Пролетка остановилась, спутники распрощалась с урядником. Доктор подхватил саквояж Анны, бережно, даже робко взял девушку под руку и повел в дом.

Но уряднику было уже не до них. Приехав к себе и отослав лошадей с хозяйским мальчишкой на больничный двор, он до рассвета маялся с зубами, пробуя снять невыносимую боль водкой с перцем и другими подобными снадобьями…