Текст книги "Тайные знаки судьбы"

Наталья Аверкиева
Тайные знаки судьбы
Про Варю

Жизнь, любовь и безделушки

Глава 1

Солнце светит ярко. Это означает, что вы ощущаете себя сейчас особенно свободным; кроме того, вы вполне богаты – как с материальной, так и с духовной точки зрения. Хотя данный период благоприятен для вас, старайтесь не перегружать себя, постоянно держите в поле зрения главную цель.

Книга перемен. Гексаграмма 14. ДА Ю. Обладание великим

Кир подал мне руку, когда я выходила из автобуса. В тонких митенках пальцы были красными и холодными, а ладонь – неприятно шершавой из-за задубевшей от мороза кожи перчатки. Я достала из рюкзачка варежки и протянула ему – пусть хоть немного погреется.

– Не надо, – улыбнулся он и сунул руки в карманы пуховика.

– А кто меня будет держать? – тут же с наигранной обидой выпятила я нижнюю губу.

Он рассмеялся и оттопырил локоть: мол, так и быть, висни на мне. Я нагло забралась рукой ему в карман. Он сжал мои пальцы и снова улыбнулся так, как умеет только он – легко и немножко влюбленно.

Мы спешили за нашей группой по березовой аллее. Ранним утром прошел снегопад, поэтому тонкие ветви сгибались под тяжестью налипшего снега. На пригорке стоял лес, укутанный в серебряное одеяло. Под ногами снег такой белый, что глазам больно. Поэт щурился, вглядываясь в даль, а я любовалась его профилем – сморщенный нос, изогнутые брови и ехидно приподнятый уголок губ – смешной такой. Кир заметил мой взгляд и опять улыбнулся. На душе стало легко и тепло. Он у меня самый лучший.

Аллея оказалась бесконечно длинной, я даже притомилась месить снег, то поскальзываясь, то спотыкаясь на разбитой тропинке. Кир стойко держал меня за руку, не позволяя упасть. Чем ближе мы подходили к озеру, тем больше я волновалась. Многое про него слышала и даже слегка боялась – ведь здесь намоленные места, здесь чудеса, здесь хранится Сила. Поэт выпустил мою руку, прикурил и зашагал вперед. Я же остановилась и закрыла глаза, прислушиваясь к себе. Вдали слышались голоса и смех. Ветер нежно коснулся лица, словно погладил. Потом на макушку рухнул снег с ветки. Я потрогала его рукой и улыбнулась. Мурашки пробежали по спине, а в груди словно бабочки запорхали. Сквозь меня как будто пропустили слабый разряд тока – место приняло меня. Я это чувствовала.

– Варька, ну что ты там? – позвал Кир.

– Ха-ха-ха, да она свою родню почуяла, – рассмеялась его однокурсница Оксана.

Я покраснела и бегом припустила к Поэту. С ним безопаснее.

– Легенда озера Светлояр уходит корнями в глубокую древность, – поставленным голосом сообщил наш гид Сережа, когда мы вышли на берег. Вид у мужчины был скучающий и даже какой-то отстраненный, словно мыслями он очень далек и от Светлояра, и от Китежа, и вообще от этого места. – Местные жители считают это озеро святым и даже не смеют купаться здесь знойным летом. Хотя, конечно, глупости все это… – сам себе буркнул он. Я покосилась на него с укоризной. Сергей сделал вид, что не заметил, смешно причмокнул и пошел прочь, громко рассказывая дальше: – По легенде, в этих холмах спрятан город Китеж. Во времена татарского нашествия в тысяча двести тридцать седьмом году город исчез, унося с собой все святыни православной Руси. Случилось это во время правления хана Батыя, который разорял села, грабил города, сжигал церкви. Против него собрал войско князь Георгий Всеволодович. Не на жизнь, а на смерть сражались войска, но в итоге наши битву проиграли. Тогда князь Георгий бежал к Большому Китежу, который стоял вон на том берегу, и спрятался за его стенами. Как вы понимаете, это сослужило городу крайне дурную службу. Батый кинулся за князем в погоню. Да не рассчитал, бедняжка, что леса здесь дремучие, дороги узкие, кругом топи. Но если бы только это! – Сергей взмахнул рукой, словно фокусник, намеревающийся достать из рукава кролика. – Вы думаете, что только во время Великой Отечественной наши добивали тыл противника своими партизанскими вылазками? Копайте глубже! Как только несчастный Батый приближался к какому-нибудь населенному пункту, на него кроме комаров и мошек нападали… Кто бы вы думали?

– Партизаны! – хором ответили мы.

– Ай молодцы! – обрадовался Сергей. – Да, огромная армия Батыя растянулась на многие мили и была изрядно потрепана нашими партизанскими соединениями.

Нет, война мне не интересна. Я рассматривала противоположный берег. Озеро было похоже на гигантскую тарелку с мороженым. Снег искрился и переливался. Я заметила каких-то людей вдалеке. Наверное, паломники. Одинокий рыбак сидит на льду. Склонился, как усушенный водяной, над лункой и не шевелится.

– Интересно, а здесь русалки водятся? – Ой, какие же глупости лезут мне в голову!

– Водятся, – серьезно ответил Кир.

Потом рассмеялся, слепил снежок и кинул в меня. Загреб еще немного снега. Я видела, как за его спиной один из его сокурсников – Костя – метится Кириллу в спину. Опля! Снежок угодил в затылок. Поэт чертыхнулся и отправил предназначенный мне комок снега в друга. Тот увернулся, слепил новый. Кинул. Промахнулся. Кир бросился ему наперерез, намереваясь уронить в снег. Костик радостно вскрикнул и понесся вперед. Вроде взрослые парни, а скачут, как молодые сайгаки. «Правду говорят, что мужчины – вечные дети», – подумала я и хихикнула. Сама-то когда стала такой старой и мудрой?

– Итак, Батый осадил город и готовился утром на него напасть и сжечь…

Я отошла от гида и аккуратно спустилась по скользкому настилу к воде. Потрогала ногой лед, проверяя его крепость. Потом осторожно сделала несколько шагов. Держит.

– Барышня, не отставайте, – окликнул меня преподаватель Кирилла по литературному мастерству Владимир Владимирович.

Это была его идея провести выездной семинар. И вот разношерстая компания, где были и взрослые дяди и тети, и школьники-вольнослушатели из литературного лицея в количестве двадцати человек, разбредалась по берегу кто куда.

Сергей не без удовольствия переплетал исторические факты с народными легендами, объяснял, какие исследования проводились в этих краях, как спорят ученые о происхождении озера и его котловине в форме правильного круга, о том, что, возможно, сюда упал метеорит, и еще о чем-то, о чем я почти ничего не поняла. Ребята задавали вопросы, девушки ахали и охали. Те, кому надоело слушать гида, носились вокруг и играли в снежки, валялись в снегу и всячески дурачились. Владимир Владимирович не ругался. Он добрый. Я бы очень хотела, чтобы у меня был такой отец. Потом мы что-то обсуждали по литературе. Приводили сравнения, искали параллели, вспоминали легенды о спрятанных городах и странах. Это все было так занимательно, что я не заметила, как мы обошли вокруг озера.

– Однажды паломница Параскева три раза на коленях проползла вокруг озера, беспрестанно молясь, и тогда возникли перед ней ворота, встретили ее три старца и пригласили в город, сказав, что услышаны ее молитвы и это – награда за ее духовный подвиг. Но Параскева испугалась и отказалась.

– Я бы не отказалась, – излишне громко вздохнула я в тот момент, когда все неожиданно замолчали. Над озером разразился громкий хохот.

Поэт обнял меня за плечи и прижал к себе.

– А это легендарный камень Алатырь, – указал Сергей на какой-то кусок гранита с небольшой впадиной в самой середине.

Я как завороженная подошла к глыбе. Дрожащей рукой провела по холодной поверхности. Алатырь… Я наконец-то тебя увидела. Столько всего слышать, столько всего прочитать, и вот вижу собственными глазами, трогаю собственными руками, дышу одним воздухом с тобой… Почувствовала, как спина тут же взмокла и водолазка прилипла к ней. Не верю. Я закусила губу от восторженного страха, боясь моргнуть, – вдруг проснусь, и ничего этого не будет. Алатырь – камень всех камней.

– На море, на океане, на острове Буяне, лежит бел-горюч камень Алатырь – всем камням отец. На том камне Алатыре сидит красная девица… – зашептал Кир таинственным голосом.

– Откуда ты знаешь этот заговор? – изумленно уставилась я на Поэта. Он лишь усмехнулся.

– Можно загадать желание и оставить тут монетку, – сказал он, присаживаясь со мной рядом на корточки перед камнем.

– Так откуда? – не унималась я.

– Варька, да это же детский стишок, ну что ты в самом деле? Желание давай загадывай.

Угу, стишок… Как бы не так! Я достала пять рублей, сжала их в ладони и загадала, чтобы Кирилл меня всегда любил. Ой, только, наверное, это очень смело, да? Я покраснела и положила монету в выемку.

– А что ты задумал? – спросила, когда Поэт избавился от горсти мелочи.

– У меня столько желаний, что мелочь придется занимать, – хихикнул он.

– А самое главное какое?

Он закатил глаза, тяжко вздыхая, сжал губы, потом закусил их и выдал, лукаво прищурившись:

– Мир во всем мире. – И заржал.

Я несильно пихнула его в плечо. Кир не удержался, рухнул на бок и закатился пуще прежнего. Дурак такой.

Нам разрешили погулять по окрестностям. По плану у нас еще было посещение историко-художественного музея в селе Владимирское и какие-то местные ночные развлечения. Честно говоря, мне бы хотелось побыть у Алатыря и поговорить с ним. У меня столько вопросов, но так мало ответов. Например, почему отец ушел, или сможет ли Кирилл помириться со своим папой, будет ли он со мной, как он вообще ко мне относится. Нет, понятно, что хорошо, защищает и нежничает, но я все равно боюсь, что не значу для него столько же, сколько значила прошлая девушка, которую он очень любил. Да, он посвящает мне свои стихи и даже в одном из последних рассказов наградил героиню моим именем, но вдруг это все ничего не значит?

После прогулки и сытного ужина, когда мы все согрелись, Владимир Владимирович предложил почитать стихи и рассказы, которые студенты специально готовили к поездке. Я уже привыкла к этой процедуре и спокойно реагировала на критику в адрес Поэта. А первое время, конечно, очень дергалась и злилась. Мне казалось, что он так гениален, что критиковать его нельзя. Потом я поняла, что занятия помогают лучше ориентироваться в собственных мыслях. Это очень важно – уметь понимать самого себя и делать так, чтобы тебя понимали окружающие. Я сначала слушала выступающих внимательно и даже что-то критиковала. Со мной спорили, не соглашались, доказывали обратное. Но, поддерживаемая одобрительным взглядом Поэта, я все равно не отступала. Потом я садилась к нему под бок на диванчик и чувствовала, как он слегка приобнимает меня, – значит, доволен и уверен во мне. От этого меня распирала такая гордость, а улыбка становилась такой широкой, что я невольно прикрывала ее рукой – вдруг они подумают, что я какая-нибудь дурочка, раз постоянно лыблюсь. Женька бы уж обязательно что-нибудь сказала по этому поводу. Женька – это моя подружка и одноклассница. Она очень умная и всегда говорит колкости.

Ближе к полуночи меня начало клонить в сон. Рядом с Поэтом было так хорошо и уютно, рассказ какой-то женщины про вересковый мед и весну навевал тоску и делал веки тяжелыми. Я еще краем уха слышала, как Кирилл что-то ей говорит, слышала, как Оксана, которая сидела по другую сторону от меня, защищает унылое творение. Я пыталась бороться с собой и даже старалась не зевать, но…

Мне снилось, что я лечу. Вот так широко расправила крылья и лечу. Внизу хлопья облаков, похожие на клочки ваты, вверху все такое ярко-синее, а внизу прозрачно-фиолетовое. Красотища! Потом я аккуратно приземлилась на одну из мягких перин, подсвеченную розово-золотыми лучами заходящего солнца. Сверху на плечи легло что-то волшебно пушистое, пахнущее летом.

– Спи, – кто-то прошептал тихо и провел рукой по голове.

Я сонно улыбнулась.

– Кир, это безумие! – зашипел женский голос сбоку.

– Все будет хорошо.

– Ты понимаешь, что это опасно? Ты сошел с ума? – злился голос.

– Не каркай, – ухмыльнулся Поэт, и я окончательно проснулась.

– Кирилл? – села на постели.

– Ну что? – застыл он в дверях. – Даже не вздумай меня отговаривать!

– А ты куда? – На душе сразу же стало как-то тревожно.

– Куда? – недовольно взмахнула Оксана руками. – Он с ребятами поспорил, что обойдет озеро три раза! Нормальный человек? Кто прется не пойми куда среди ночи? Вот зачем все это? А если…

– Ксюх, я большой мальчик, – строго посмотрел он на однокурсницу.

– Кира, но она права, – влезла я на правах его девушки.

Поэт посмотрел на нас удивленно-осуждающе.

– Вы меня перед мужиками опозорить, что ли, хотите? – спокойно спросил он голосом, не терпящим возражений.

Оксана фыркнула и отвернулась. Я недоуменно смотрела, как он вышел из комнаты, а через секунду его тень скользнула вниз по противоположной стене.

– Кирилл! – закричала я, бросаясь за ним вдогонку.

– Не торопись, он уже ушел, – мрачно буркнула Оксана. – Ой, какой идиот!

– Но зачем?! – воскликнула я, подбегая к окну и вглядываясь в вязкую черноту. – Что это за глупый спор?

– Это все Сергей. Он сказал, что тот, кто после полуночи в полнолуние обойдет Светлояр, увидит Китеж.

– Так полнолуние было два дня назад, – дернула я плечами.

– Вот иди и скажи им! Кира сказал, что, типа, он смелый, он обойдет. Вот нормальный?

– И что теперь делать? – охнула я, ухватив ее за руку.

– Что-что? – проворчала Оксана. – Ждать… Мы же не хотим опозорить его перед всеми. – Она недовольно поджала губы и нахмурилась.

Я бессильно опустилась в кресло рядом с окном, обняла колени и уткнулась в них носом. Ну почему он у меня такой… смелый?

Глава 2

Вы станете участником ряда перемен и преобразований в личной жизни других. Тщательно анализируйте, оценивайте события. Вы можете потерять друга. Скоро вы совершите нечто такое, что ошеломит ваших знакомых, а быть может, и вас самих.

Отношения с окружающими у вас не в порядке, возникающие отсюда проблемы способны помешать исполнению ваших желаний, так что отношения необходимо прояснить. Будьте предусмотрительны!

Книга перемен. Гексаграмма 18. ГУ. Исправление (порчи)

– Варя… Варвара, просыпайся, – теребила меня за плечо Оксана.

Я зевнула, натянула одеяло повыше и решила, что пять минут можно еще полежать – в комнате прохладно, а вылезать из-под теплого одеяла не хочется.

– Варька, вставай! – дернула она одеяло на себя. – Нам выходить через пятнадцать минут. Автобус уже пришел.

– А завтрак? – кое-как разлепила я единственный проснувшийся глаз. Второй в знак протеста закрылся особенно плотно.

– А завтрак ты проспала. Я тебя уже час не могу добудиться.

– То есть я теперь должна отощать и умереть? – попыталась я состроить трагичное лицо, все так же взирая на мир не до конца разлепленным глазом.

Оксана окинула мою безвольно раскинувшуюся на кровати тушку заинтересованным взглядом, а потом кивнула в сторону прикроватной тумбочки:

– Яйцо, пирожок с капустой и пакетик сока должны спасти твой род от вымирания.

– Хм… – покосилась я на провиант и похлопала себя по впалому животу. – Маловато будет для моего молодого, растущего организма.

– Молодой организм сейчас останется в этой деревне. Вставай, соня! – громким голосом приказала Оксана и стащила меня за ногу с кровати.

Я хотела было возмутиться, что со мной обращаются столь неуважительно, типа, если я маленькая, то все можно, но передумала – слишком холодно. Накинув на плечи свитер и завязав рукава, чтобы тот не свалился, я, как была в трусах и майке, потопала умываться. Мама родная, что за квазимодина смотрит на меня из зеркала? И не говорите, что это я! Чур! Чур меня! Я включила воду и принялась отмывать лицо от последствий бессонной ночи. Нельзя, чтобы Кирилл увидел меня такой безобразной! Кирилл! О боже! Я забыла о Поэте!

– Оксан, а Поэт не спрашивал обо мне за завтраком? – выйдя из ванной, спросила я как бы между прочим, изо всех сил делая вид, что ее ответ меня вообще не волнует.

– Нет, – чуть помедлив, кинула она через плечо, складывая вещи в сумку.

В груди неприятно екнуло. Ах, вот как! Ну и пожалуйста, ну и не надо и не очень-то хотелось.

– Ты сопишь, как ежик, – улыбнулась девушка, оборачиваясь.

– Да хоть как, – обиженно хмыкнула я и принялась собирать по номеру разбросанные вещи.

Он про меня не спрашивал, представляете? Кирилл даже не озадачился вопросом, где я! То есть я ему не нужна. Вместо того чтобы зайти после завтрака и разбудить, он даже не удосужился узнать, все ли со мной в порядке. Я, значит, из-за него переживала, ночь не спала, а ему до меня нет никакого дела. Ну и ладно! Я, может быть, тоже теперь обиделась.

К автобусу мы – я, Оксана и еще три девушки – подошли ровно в девять. Я забросила вещи в багажное отделение и уселась на свое место у окошка, вставив в уши капельки наушников. Надо сделать музыку погромче, чтобы не слышать его оправданий. Если вообще он станет оправдываться. А может быть, он даже не станет со мной общаться? Нет, это я не буду с ним общаться! Это я на него обиделась. Я ведь просила его вчера остаться, и что? Разве он меня послушал? Парни всегда такие! Они никого не уважают, делают что хотят…

– Варь, а тебе Кирилл не звонил? – перевесился через спинку сиденья один из однокурсников Поэта. Я, к сожалению, не всех знаю по именам.

– Нет, – рявкнула я и демонстративно отвернулась.

Парень чертыхнулся и куда-то унесся.

Если бы он хотя бы позвонил, мне было бы не так обидно. С другой стороны, а зачем ему звонить?

– А чего мы стоим? Кого ждем? – спросила я у девчонок, выглянув из автобуса. Мороз тут же ущипнул меня за щеки и нос. Что же так холодно, ведь еще только ноябрь?

– А ты разве не знаешь? – хмыкнула высоченная блондинка, которая даже по лесу вчера лазила на шпильках.

– Кир пропал, – нервно дернула плечом ее соседка и глубоко затянулась.

– ЧТО?! – Горло сжало, а сердце остановилось.

– Ты не знала, что ли? – снова ухмыльнулась блондинка.

Нет, черт побери! Я тут сдаю экзамены в театральный вуз!

– Варь, да вернется он, куда тут деться можно? – участливо посмотрела на меня Оксана.

– Когда? – выдавила я кое-как.

– Ну… ребята поспорили…

– Наши на озеро пошли…

– Почему ты мне не сказала? – повернулась я к Оксане.

– Надеялась, что его найдут… – виновато отвернулась она.

Я растерянно перевела взгляд с одной девушки на другую, потом на третью, сползла на автобусную ступеньку и закрыла лицо.

– Курить будешь? – спросил кто-то тихо.

Я мотнула головой. Не курю я. И даже не пробовала никогда. Я же просила его вчера. Я умоляла его не уходить. Вот куда он потащился в незнакомом месте один-одинешенек?

– А милицию вызвали?

– Приехали уже.

– Может, обойдется?

– Грушевский вечно найдет себе приключение. Ни единого раза не было, чтобы он какой-нибудь фортель не выкинул. Человек – несчастный случай.

– Сплюнь, дура, – переговаривались они между собой, пока я пыталась прийти в себя.

– А где все? – едва слышно спросила я.

– Кирюху ищут, – быстро отозвалась Оксана.

– Значит, найдут, – кинула я рассеянно и ушла на свое место в автобус. В рюкзачке карты.

Впервые в жизни я боялась вытащить аркан. Держала колоду между ладонями и согревала карты собственным теплом и невеселыми мыслями. Руки дрожали. Колени подгибались. В голове все так же звенит. А если… Если я сейчас вытащу какую-нибудь Смерть? Или Дьявола? Или Рухнувшую Башню? Пока я не знаю, что с Кириллом, то просто боюсь за него. А если выпадут эти арканы, то… Я буду знать.

Перетасовала колоду еще раз, молясь, чтобы какая-нибудь карта сама решила судьбу Поэта и выпала из общей массы. Такое чувство, что они специально жмутся друг к другу, лишь бы оттянуть момент приговора. Как холодно. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только живи. Ты так мне нужен, я так тебя люблю. Ты мне и за друга, и за брата, и за отца. Ты – мой мир, мое счастье, мои мысли…

Отложила колоду. Нет, я не готова к такому. Потерла глаза и помассировала виски, плюхнувшись на сиденье. Еще никогда в жизни я так не боялась собственных карт. Таро – это не шутки. Я не готова услышать приговор. Я боюсь.

Время тянулось мучительно медленно. Девчонки звонили однокурсникам и спрашивали, как дела. Судя по их лицам, дела у нас шли неважно. Водитель слонялся без дела по салону, читал газету и пытался смотреть телевизор. Половина одиннадцатого. Мы уже полтора часа должны были быть в пути! Он хочет моей смерти? Только вернись, я лично убью тебя, Поэт! Я снова взяла колоду.

Перетасовала ее.

Сдвинула.

Достала карту.

Осталось перевернуть.

Просто перевернуть.

Руки задрожали.

– Кирилл! – раздался радостный вопль с улицы.

– Кира! – взвизгнул кто-то.

– Грушевский! Урод! – зло закричали.

– Урод… – выдохнула я, как подкошенная падая на сиденье.

Ненавижу тебя, Поэт! Я протяжно всхлипнула и перевернула карту. Шут. В прямом положении – глупость, мания, сумасбродство, бред, безумие. Убью сейчас этого шута горохового!

Я выскочила из автобуса, словно за мной гналось стадо бешеных бизонов. Кирилл был в компании ребят, милиции, гида и Владимира Владимировича. Все возбуждены, раскрасневшиеся. Видно, что взрослые недовольны и психуют. Ребята на взводе. Девчонки радостно вешаются моему Поэту на шею. Тот улыбается виновато. Увидел меня. Наши взгляды встретились. Кирилл смотрел прямо, не отворачивался, даже не моргал. Я, наверное, тоже не моргала. Меня словно парализовало. Я не могла ни сдвинуться с места, ни что-то сказать. Мысленно я уже отвесила ему пощечину, обозвала всеми плохими словами, какие знала, и заявила, что между нами все кончено. Как он смеет так по ступать? Потом, опять-таки мысленно, я с разбегу подлетела к нему, обняла и спросила, где он был и…

– Ты… Ты… – беззвучно выдала я, чувствуя, как слезы с подбородка капают на пуховик, и, развернувшись, убежала в автобус.

Обратно я всю дорогу пялилась в окно и на все попытки Поэта заговорить или взять себя за руку отвечала стойким молчанием. Я даже тебя сейчас видеть не хочу. Хотя, если кому-то об этом сказать, мне не поверят.

В Москве я схватила свой рюкзачок и, пока никто не заметил, незаметно удрала. Не хочу сейчас общаться с ним. Не хочу слышать его оправданий. Ничего не хочу.