Текст книги "Неделя странного лета…"

Глава 1

Анна никак не ожидала, что Ленинградский вокзал в два часа ночи будет переполнен людьми с рюкзаками. Она была уверена, что чудиков, кто в разгар лета попрётся на Север, а не куда-нибудь в Ялту или Сочи, только на их группу и наберётся. Она даже чуть было не кинулась здороваться и знакомиться с парой ребят с рюкзаками, зашедших в вагон метро на Чистых прудах и доехавших вместе с ней до Комсомольской. Подумала – они из её попутчиков. Но не кинулась, и правильно сделала: те хоть и спешили к тому же поезду, но остановились у девятого вагона. Впрочем, и возле нужного ей тринадцатого уже толпился народ. «Эти – точно наши», – узнала Анна Арсения. Этого кудлатого блондина с белёсыми бровями, организатора и предводителя вылазки на Синь-озеро, она запомнила хорошо. Остальной народ за две предшествующих поездке встречи запомнился не очень, и теперь Анна смотрела на всех – на девушку с роскошными густыми волосами и ровным, без эмоций лицом, на невысокого худого курчавого блондина, на ещё одну девушку, смуглую и совсем молоденькую, державшуюся поближе к Арсению – как в первый раз.

– Здравствуйте, – кивнула она, подойдя, – не ожидала, что здесь окажется столько людей с рюкзаками.

– Путешествует народ, – отозвался Арсений, переведя на неё взгляд бледно-серых глаз. И Анна в очередной раз поразилась, насколько блёклое и невыразительное у него лицо, насколько сдержана мимика.

– Всем привет! – подошёл к их компании ещё один турист. Его Анна узнала: на второй встрече он сидел на соседнем стуле и напористо выяснял, можно ли будет обратно в Москву улететь самолётом. Вслед за ним подошли рыжеватая женщина и девчушка лет семи. Обе – с огромными рюкзаками за спиной.

– Знакомьтесь, это Римма и Дина, – кивнул турист сначала на женщину, потом – на девчушку.

– Ох, а не тяжело будет вашей девочке? – не сдержалась Анна. Такую кроху тащат в поход с рюкзаком, не дойдёт ведь!

– Нормально, она у нас ходящая, – сделал успокаивающий жест глава семейства, – с семи лет в походы ходит.

– А сколько ей? – удивилась Анна. На вид девчушке и было лет семь, не больше. По крайней мере, её Данька-Данилка в свои девять был гораздо выше и крупнее этой крохи.

– Мне десять, – глянула девочка серьёзными серыми глазищами. И Анна заставила себя успокоиться. Дойдёт– не дойдёт… В конце-концов, родителям виднее!

– Народ, салют! Кого ждём, меня? Я вот она, я уже здесь! – заорали слева.

Анна оглянулась, – к ним приближалась крепкая щекастая девушка. Подошла, скинула с плеча рюкзак в середину круга и гаркнула:

– Степаныч, привет! Чего стоим, кого ждём?

– Здравствуй, Яна, – невозмутимо посмотрел Арсений. – Мы посадки ждём…

– А она уже началась! – весело возвестила Яна и махнула рукой в сторону вагона. – Дождались! Идём, что ли, садиться? Хотя нет, постойте минутку. Андрюха, сфотографируй нас всех!

На Янин призыв отозвался парень, такой же крепкий, черноволосый, щекастый и курносый, – видимо, брат, – и начал щёлкать камерой в мобильнике.

– И кучу рюкзаков сфотографируй! И меня одну! И Степаныча крупно! – вошла во вкус Яна, но Арсений спокойно вытащил свой рюкзак из круга и прервал фотосессию:

– Садимся.

Место Анне досталось аховое – верхняя боковая плацкарта.

– И как мне здесь две ночи ехать?

Она растерянно посмотрела на курчавого блондина-попутчика, и тот понял её правильно:

– Хочешь, поменяемся? На верхнюю небоковую пойдешь?

– Пойду, – благодарно кивнула Анна.

М-да, всё опять не так, как ей представлялось. Ей представлялось, что у них будут места сплошняком, сразу на несколько отсеков. И поедут они большой дружной компанией… А Арсений, похоже, остатки билетов выкупал, места по вагону разбросаны. Хорошо, хоть не возле туалета. Возле туалета места достались самому Арсению и смуглянке, которая так и держалась к нему поближе.

– Посторонись! – рявкнули у Анны за спиной, и она поспешно втиснулась за столик у окна. Два коренастых бородача протащили мимо нечто увесисто-продолговатое. Внесли в соседний отсек и начали искать багажу место. Нечто продолговатое умостилось на третьих полках, образовав перемычку у потолка вагона.

– Катамараны везут ребята, сплавляться собрались, – сказали у Анны за спиной, и она перевела взгляд на голос. Со второй стороны столика сидел парень и наблюдал за вознёй катамаранщиков с неопределённой улыбкой.

– Да, только в плацкарте такое и возить. Ели бы взяли купе, фиг бы они свой катамаран втиснули, – подал реплику блондин, уступивший Анне полку.

– Посторонись! – опять рявкнули в проходе. Теперь по проходу тащили огромный увесистый рюкзак и рявкали на Арсения, пытавшегося пройти к началу вагона.

– Слушайте, ребята, как вы такие тюки вообще поднимаете? – невольно вырвалось у Анны. Её плечи уже ныли от собственного, пустякового на фоне этих тюков, рюкзака, хотя она и несла-то его от дома до метро, да от метро до вагона.

– А это у нас лёгкий рюкзак, женский, – хмыкнул в ответ парень.

– А какие же тогда у вас женщины? – изумилась Анна. – Где они, покажите их нам!

– А женщины у них в этом рюкзаке. Надувные, – сказал Арсений, выбираясь в наконец освобождённый проход.

И в ту же минуту на нём повисла молодая блондинка:

– Сенечка, милый, здравствуй! Я так спешила, чуть не опоздала! – выдохнула она томным голосом, обвила его шею и впилась в губы долгим поцелуем. Арсений на поцелуй отвечал с явным удовольствием, оглаживая девушку широкой ладонью по худой спине. Две дамы в возрасте, лежавшие на нижних полках как раз напротив, наблюдали за поцелуем, осуждающе поджав губы.

«Ого! – удивилась Анна. – Ничего не понимаю! У него, получается, с этой томной блонди роман? А как же тихая смугляночка? Просто так к нему жмётся?».

За спиной блондинки возникла шумная Яна:

– Степаныч, дай пройти, хорош обжиматься на проходе!

Поцелуй прервался, и Арсений повёл блондинку к полкам возле туалета. Яна двинулась следом и зачарованно застыла, увидев тюки соседей:

– Мужики! Я горжусь, что еду с вами! Только настоящие мужики могут утащить столько груза! Что там у вас, если не секрет?

– Рюкзак спиртяги, рюкзак закуски, и так, по мелочи, – растаял от похвалы самый молодой из мужиков и постучал по массивному тюку на третьей полке. Рюкзак стеклянно звякнул.

– Во, слышишь?

– Ну, вы – мужики! Ну, вы – сила! – восхитилась Янка, пошла дальше и уже через минуту опять шумела на весь вагон:

– Ненавижу нижние полки! Кто со мной поменяется? Рядом со Степанычем нижняя полка, меняю на верхнюю!

– Во, атаманша, а?

Это сказал парень, сидевший с Анной за столиком, и она отвлеклась от Янкиных криков.

– Не дай бог такой в руки попасть, нагрузит по полной программе! – продолжал он.

– Точно, ещё и свой рюкзак сверху навесит, скомандует нести, и понесёшь как миленький! – согласно покряхтел блондин.

«Ага, боитесь сильных женщин», – мысленно усмехнулась Анна. Лично ей Янка понравилась: девушка без комплексов, что на уме, то и на языке. Было всё интереснее наблюдать, как разворачиваются события, – она будто спектакль какой-то смотрела. Тем временем в их отсеке появились ещё двое – мужчина явно за сорок и парень лет семнадцати.

– Так, Павлик, вот твоё место, – хлопнул мужчина по свободной верхней полке. – Располагайся. Всем привет! Мы едем в одной группе!

– Здравствуйте, – кивнула Анна.

– Давайте знакомиться, – предложил мужчина и первым сунул ей неожиданно горячую ладонь, – Андрей! А это – Павел.

– Анна, – кивнула Анна сразу обоим, и мужчине и пареньку.

– Сергей, – представился блондин.

– Кирилл, – сверкнул улыбкой парень за столиком, и Анна словно споткнулась.

Отстранённость, с которой она наблюдала за попутчиками, дала трещину… «Что такое? В чём дело? Ну, Кирилл, ну зовут парня так же, как этого… Ну и что с того? Ты зачем, матушка, в этот поход сорвалась? Чтобы отвлечься и забыть? Вот и забывай, и нечего за имя цепляться. Наблюдай лучше за народом, вон, забавные какие собрались. И не смей страдать!»

Поезд тронулся плавно, без рывков, почти незаметно. Соседи-катамаранщики накрыли столик и, несмотря на полуночное время, раскупорили литровую бутыль водки. Проводник проверил билеты, Анна забралась к себе наверх. Думала, что уснёт не скоро, будет ворочаться, как ворочалась дома вот уже две недели. Но нет, стоило только коснуться подушки, и стук колёс слился в сонный гул, баюкавший её до самого утра.

Первое, что Анна увидела утром – серые глаза Кирилла. Он лежал на нижней боковой, смотрел в её сторону и, поймав её взгляд, улыбнулся:

– С добрым утром!

– С добрым, – холодно кивнула Анна, лихорадочно прикидывая, насколько сильно помято её лицо. М-да, давненько её не разглядывали по утрам чужие мужики. А если честно, то и вообще никогда. И как-то не хочется выглядеть лохудрой…

Она сползла вниз, стараясь быть максимально грациозной, и поспешила в туалет. На местах перед туалетом, где ехал Аресний, на одной из нижних полок спали двое: из-под простынки, натянутой на головы, выглядывали широкие мужские ступни и узкие девичьи. Вторая нижняя полка оставалась пустой. На одной из верхних полок спала девчушка, что вчера влюблённо жалась к Арсению («Так и есть, у него роман с блондинкой, это она с ним под простынёй» – догадалась Анна), вторая верхняя тоже пустовала. («Интересно, куда Яна делась? Ага, вон, на третьей полке лежит, альпинистка»). Впрочем, все эти рокировки с полками её интересовали постольку-поскольку. Главное было понять, какое у неё спросонья лицо.

Лицо, отразившееся в мутноватом туалетном зеркале, было не таким уж и мятым. Глаза только припухли. А так – ничего. Гораздо лучшая картинка, чем она видела в домашнем зеркале последние две недели. Так что зря она, наверное, отворачивалась от Кирилла. На такую физиономию пусть смотрит. Это даже приятно. И вообще, а не закрутить ли ей лёгкий романчик? Не развеяться ли? Парень-то и вчера на неё поглядывал – когда за столиком сидела, щекой его взгляд чувствовала, – и сегодня её, спящую, похоже, разглядывал… «А что, натяну нос Кирюхе с его тёзкой, будем квиты… Он думает, только ему можно… А вот и я не лыком шита, не пальцем делана! И на меня смотрят… молодые». Анна хмыкнула, показала себе в зеркале язык и пошла в вагон. Поход ей перестал казаться авантюрой и обещал превратиться в интересное приключение. Интересно, сколько ему? Лет тридцать пять, наверное. А ей сорок, подумаешь, пять лет разницы.

Мысль, что она нравится этому, другому, Кириллу, грела Анну до обеда. Тем более, что он то ли вежливость проявлял, то ли взялся ухаживать… За чаем сбегал, картошку от мундира для неё очистил, помидоры нарезал, придвинул. Правда, и картошка, и помидоры из пакета Сергея-блондина были, ему жена в дорогу собрала. Но Анна отмахнулась от этой мелочи – хлопоты Кирилла ей были приятны. Хотя неопределённость (Вежливый? Или ухаживает?)всё портила. Ей хотелось развития отношений, но она не представляла, каким образом. Легко сказать: закручу романчик. А с чего начать? Пококетничать, что ли? Знать бы ещё, как! Да и не было у неё полной уверенности, что Кирилл ухаживает. Может, он просто воспитанный такой, а тут она, дура-дурой со своим кокетством.

Все эти мысли шли параллельно болтовне за столом с блондином Сергеем.

– А ты чем в Москве занимаешься? Где работаешь?

– Да нигде сейчас не работаю. Вообще-то я бухгалтер, но после того как у Арсения тренинг по построению целей прошёл, понял, что работа эта у меня во где, – он попилил у горла ребром ладони.

– Построению целей? Как это? – встрепенулась Анна.

– Ну, чётко выстраивать цели, понимать, зачем тебе нужно то, чем ты занимаешься… Короче, умение задавать себе вопрос «Зачем?», – объяснил Сергей. – Я вот задал, и послал работу к ядрёной бабушке.

– И на что теперь живёшь? – спросила Анна после паузы, переждав взрыв веселья за своей спиной. В соседнем купе Янка играла в преферанс с «катамаранщиками» и отчаянно матюгалась на «непруху».

– Да пока есть на что. Я фирму открывать собрался. Консалтинговую, по организации бухучёта на предприятии. Ну там, знаешь, программы бухгалтерские, складской учёт, – Сергей покрутил в воздухе бутербродом с колбасой, откусил и придвинул к Анне пакет с нарезкой сервелата – Бери, вкусная колбаса.

– Нет, спасибо, я уже на жизнь без мяса перешла, – отказалась Анна. – Раз в походе без мясного живём, то я и здесь лучше картошки с помидоркой поем.

– Зря! – ещё раз откусил от бутерброда Сергей. – Больше недели ведь без мяса будем, надо подготовиться! Кирилл, а ты чего колбасу не берёшь, тоже на вегетарианский режим перешёл?

– Да я из него и не выходил, – улыбнулся Кирилл, посмотрев на Анну. – Я ведь сюда прямо из Жизниграда поехал. Неделю там провёл, тоже без мяса, привык уже.

– А где этот Жизниград? – сосредоточилась Анна, перебирая в памяти названия подмосковных городков.

– В этом году в Луховицах сделали, – Кирилл постучал по углу столика сваренным вкрутую яйцом.

– Так это не город! – догадалась Анна.

– А ты что, не слышала о нём? – удивился Сергей. – Это же культовое место московской эзотерической тусовки!

Анна неопределённо повела плечом – не слышала.

– Его летом проводят, обычно в июле, – начал объяснять Кирилл, перебив Сергея, который хотел о чём-то спросить Анну. – Собирают палаточный городок в каком-нибудь месте, и приехать туда могут все желающие. И московские ребята, которые ведут свои тренинги по всяким духовным практикам, там устраивают бесплатные семинары, знаешь, вроде презентаций.

– Духовные практики? Ты имеешь в виду йогу, цигун, холотропное дыхание и тому подобное? – сообразила Анна. Про эти штуки она наслышана, спасибо подруге Жанке, просвещает время от времени. Да и на сайтах почитала, пока бродила в тоске по Интернету.

– Ну да, и это, и ещё много чего. Там много интересного. От Арсения девушка была, Вета, показывала его метод работы с голосом. Я с ними и попел душевно, и подвигался.

Кирилл прикрыл глаза и повёл плечами, сохраняя на лице свою неопределённую полуулыбку. Анна отметила пластику: ей вдруг представилось, как гибко и свободно будет двигаться этот человек, дай ему место.

– Ты танцор?

– Я? Нет, – снова улыбнулся Кирилл, открыв глаза и опять поймав взгляд Анны. – Я строитель.

– Дома строишь?

Анна перевела взгляд на кружку с чаем. Что же происходит такое? Почему он так на неё смотрит, и почему она не может долго выдерживать его взгляд?

– Нет, не дома. Мы пустые заводские корпуса в бизнес-центры переделываем. Недавно бизнес-парк «Парус» закончили.

– Так это вы его делали? – встрепенулась Анна. Я знаю это место, там редакция «Зоны влияния» находится!

– А ты там работаешь? – отчего-то обрадовался Кирилл.

– Нет, уже не работаю, – потухла Анна. – Так, пишу им иногда.

– Ну, и как тебе дизайн интерьера редакции? – не унимался парень. Ему явно хотелось похвалы.

– Интересно получилось, стильно. Я ведь с нуля наблюдала, как всё меняется.

Анна вспомнила пустые цеха с проёмами вместо окон и крутую щербатую лестницу.

– Вы там мощно всё переделали, из руин такую штуку собрали. Только не люблю я этот «хай-тэк», у меня от него мороз по коже. И когда людей всей кучей собирают в комнатах с перегородками, как в курятнике, тоже не люблю.

– Ну, заказчик так захотел, – пожал плечами Кирилл, и Анна согласно кивнула. Ей ли не знать, чего хотел заказчик.

Она по этому поводу с Виктором, владельцем-издателем, спорила до хрипоты, доказывала, что людям нужны комфортные условия, особенно творческим. А сидение в одном загоне, пусть и разгороженном, это издевательство над персоналом. Но потом, когда Анна ушла из журнала, Виктор всё-таки сделал по-своему. И девчонки, когда она к ним забегала по старой памяти, жаловались, что в этих бывших цехах, среди голого кирпичного пространства, сдобренного стеклом, стальным профилем и блестящими алюминиевыми воздуховодами, змеящимися под высоченным потолком, они чувствуют себя мелкими шестерёнками какого-то бездушного механизма. И журнал, изданный в этом цеху, явно стал хуже, безжизненнее, что ли. Или это ей хотелось, чтобы таким стал?

Сергей, пока они обсуждали плюсы и минусы «хай-тэка», сбегал выбросить мусор и вернулся, крутя курчавой головой.

– Ну, народ даёт! Там у Арсения ладят друг друга вкруговую, человек шесть собралось, куча-мала!

– Что там делают? – не поняла Анна.

– Ладят! Это массаж такой, славянский,– объяснил Кирилл. – Хочешь, ноги тебе полажу? Поправлю, к походу подготовлю.

«Ага, всё-таки ухаживает!» – смекнула Анна и огляделась, не смотрит ли кто. Тётки на нижних полках читали газеты.

– А где поправлять будешь?

– Да здесь. Сейчас столик уберём, сядем на полке, я тебе ножки и промну. Хочешь?

– Давай, – кивнула Анна, слегка волнуясь. Вот оно, начинается роман!

Кирилл собрал полку, уселся сам и усадил Анну ногами к себе. Осторожно помял стопу, прошёлся медленными бережными движениям по икре, будто лепил её заново. Поначалу было приятно, а потом лёгкое надавливание в середине икры оказалось болезненным.

– Больно!

Кирилл посмотрел внимательно:

– Я совсем легко касаюсь. Что-то у тебя тут сидит. Ты знаешь, что в ногах законсервированы все наши плохие эмоции и стрессы?

– Да? Ну, тогда у меня тут полно консервов, – пошутила Анна и опять зашипела от боли.

Однако после нескольких надавливаний болезненность из икры ушла, и нога будто наполнилась лёгкими прохладными пузырьками.

– Отпустили твои зажимы, – улыбнулся Кирилл, не сводя глаз с её лица. – У тебя даже правая сторона лица изменилась, расслабилась. Давай, левую ногу поправим.

Он опять размял ей стопу, теперь левую, покрутил ногу в голеностопе, начал проминать икру лёгкими чуткими пальцами. И вдруг очередное надавливание отозвалось болью, от которой защемило сердце. Точно так же сердце щемило тогда, после того ужасного, невозможного телефонного звонка.

– Кирилл! – глухо сказала Анна вставшему перед глазами лицу мужа и шумно задышала, стараясь не разреветься на потеху соседкам, подглядывающим из-за газет на их массажное действо.

Другой Кирилл взглянул вопросительно, но Анна уже закрыла глаза и тихо постанывала, пытаясь справиться с валом нахлынувших вдруг эмоций. Она еле дождалась, пока он закончит со второй ногой, благодарно кивнула и полезла на свою полку. Сдерживать слёзы уже не было никакой возможности.

«Почему я сразу не заметила, что он так похож на Кирюху? – думала Анна, накрывшись одеялом с головой и сглатывая солёные слёзы. – И повадки те же, и вкрадчивость эта располагающая. И даже подходы всё те же, массажные, как у Кирюхи». Она глухо всхлипнула под одеялом и перестала сопротивляться воспоминаниям. Да, массаж. Именно с этого у них всё и началось.

***

Анне тогда было почти тридцать, и она считала себя верной женой. Правда, в последние пару лет Дмитрий Ильич что-то совсем перестал её радовать. Но ведь физиология же не главное, что может быть между мужчиной и женщиной? Ведь душевная близость гораздо важнее какого-то там пошлого секса, разве нет? Про близость и физиологию Анна себе твердила, начиная, наверное, с третьего года их брака. Именно тогда у Дмитрия Ильича начали случаться в постели осечки, и Анна, напоминая себе, что зато у них полная духовная близость, как бы замазывала этими напоминаниями проблемы близости физической. А что делать? Разница в возрасте даёт о себе знать. Это когда она замуж выходила двадцатилетней студенткой, он был красавцем мужчиной сорока шести лет, а теперь уже за пятьдесят ему…

Дмитрий Ильич читал у них на факультете журналистики теорию и практику тогда ещё советской печати и приносил на занятия по стилистике кипы районных газет. Они, студенты, на этих газетах учились, как не надо писать. Разбирали бесконечные перлы районных акул пера – там были и «налитые золотистым солнцем тугие колосья», и «неутомимые стальные труженики полей», и «горящие трудовым задором светлые лица колхозников» и даже, Анна до сих пор помнила, «повышенные обязательства крупного рогатого скота удвоить надои вдвое».

Все эти перлы Дмитрий Ильич разбирал с таким виртуозным остроумием, что студенты чуть ли под столы не сползали от смеха. Коровы, взявшие на себя повышенные обязательства по удвоению надоев, рассмешили настолько, что Анна даже лбом о крышку стола тюкнулась – сложилась от хохота пополам. Тюкнулась, быстро выпрямилась, встретилась с весёлым взглядом Дмитрия Ильича. И поняла, что влюбилась.

С месяц она млела, поедая глазами своего кумира и ни на что не надеясь. Да и на что тут было надеяться? Кто она? Невзрачная замухрышка в немодной юбке и пёстром свитере, связанном мамой из ниток, добытых из старых распущенных кофт. Робкая девственница, которой всегда нравились яркие мужчины, не обращавшие на неё никакого внимания. И кто он! Уверенный в себе профессор, блестящий, остроумный, неотразимый! А потом Дмитрий Ильич пришёл к ней домой с букетом цветов и попросил у мамы руки её дочери. Аниной руки. «Ань, ты-то как, согласна?» – повернулась ошеломлённая мама в её сторону, но, увидев глупо-счастливое лицо дочери, застывшей с недопитой чашкой чая в руках, не стала дожидаться ответа. «Если Анюта согласна, то я-то что. Женитесь. Вы человек взрослый, серьёзный, за поступки свои отвечаете».

Так Анна стала женой профессора Костина. И, в общем-то, почти все десять лет их совместной жизни она ни разу об этом не пожалела. Или почти ни разу. Не считать же случаи невольной досады, когда Дмитрий Ильич отваливался от неё, разгорячённой, и бубнил: «Прости, девочка моя, что-то я сегодня не в форме. Иди на плечико, я тебе спинку почешу». Анна подставляла спинку и вспоминала, какой он у неё умный, какой талантливый, сколькому он её научил. Это ведь только благодаря ему она узнала, что такое жизнь в достатке, когда не надо считать рубли до получки, штопать колготки и маскировать аппликацией поеденное молью пальто. Это ведь благодаря его школе она стала таким классным журналистом. И редактором городского еженедельника она стала с его подачи. И собеседник он потрясающий, столько всего знает. И человек хороший, уважает её. И любит. А секс… Да бог с ним, с сексом. Правда, ребёночек у них никак не получается, это жаль. Ну да ладно, им пока и вдвоём хорошо, без ребёночка.

Последние два года вспоминать про таланты мужа ей приходилось постоянно – Дмитрий Ильич всё чаще приглашал её на плечико, иной раз даже и не делая попыток приласкать как-то ещё. Анне уже и сны стали сниться эротические, совершенно дикие, где она отдавалась каким-то грубым чужим мужикам в каких-то странных и непотребных местах. Ситуации в снах были неправдоподобными, а вот оргазмы от них – самыми настоящими, такими, что тело корчилось в сладких судорогах и требовало своего…

Кирилл будто услышал эти призывы. Он был аспирантом Дмитрия Ильича и пришёл как-то к ним в дом обсудить с профессором какие-то моменты своей диссертации. Дверь ему открыла Анна и с первого взгляда на мускулистый торс, обтянутый тонким джемпером, почувствовала томление, схожее с тем, что накатывало на неё в душных снах.

Анна тогда накрыла мужчинам чай в большой комнате, а сама ушла, отговорившись, что у неё срочный материал в газету. Находиться в одной комнате с Кириллом она не могла – низ живота начинал ныть от одного его взгляда в её сторону.

– Анечка, может быть, ты посидишь с нами хотя бы пять минуточек? – окликнул её муж через полчаса.

– Дмитрий Ильич, не могу, у меня жутко разболелась голова! – почти не соврала Анна. Голова и вправду стала тяжёлой от пульсации в висках и усилий прогнать видение мужского лица, крепких рук, поджарой широкоплечей фигуры, так и стоявших перед глазами и заслонявших листы с редактурой. Да, а у Дмитрия Ильича руки тонкие стали совсем. А живот вырос и округлился.

– Головные боли у вас от перенапряжения мышц плечевого пояса и воротниковой зоны! – Кирилл вошёл в её кабинет, и Анна почувствовала, что не может дышать. – Вам нужен массаж, а то так и до остеохондроза недалеко.

– Да где же взять массажиста? – пробормотала Анна, слегка повернув голову в сторону Кирилла.

– Ну, хотите, я вам плечи помну? Я умею!

Не дожидаясь ответа, Кирилл шагнул к Анне и начал быстрыми точными движениями проминать мышцы где-то на загривке. Анну от его рук будто током пробило, и она не сдержала стона – все силы ушли на борьбу со сладкими конвульсиями, которые были на подходе.

– Больно? Это потому что мышцы забиты. Вам бы таких сеансов десять, и сами расслабитесь, и головные боли прекратятся.

Кирилл быстро продавил мышцы на её шее и отступил.

– В общем, советую вам найти себе опытного массажиста.

– А и вправду, Анечка, что-то ты со своей работой совсем заскорузла. И сутулиться начала, – сказал от дверей комнаты Дмитрий Ильич. – Надо позвонить в поликлинику, договориться, чтобы тебя на массаж записали.

Ночью ей опять снился эротический сон, только в этот раз главным действующим лицом (и не только лицом) был Кирилл. А утром, когда она сидела дома, заканчивая редакторскую правку, а Дмитрий Ильич читал лекции на факультете, в дверь позвонили.

– Ты? – отшатнулась Анна, увидев в дверях Кирилла.

– Я. Тебе ведь нужен опытный массажист? – шагнул он через порог. И Анна забыла, что она верная жена и вообще перестала понимать, проснулась ли она, или Кирилл ей всё ещё снится.

Конспиративные массажные процедуры они продолжали примерно с месяц, выискивая способы встретиться то у неё в квартире, то у него в аспирантском общежитии, то в квартирке у мамы, так кстати уехавшей к сестре в деревню. Потом Анна поняла, что беременна, Кирилл понял, что им нужно жить вместе. Дмитрий Ильич тоже всё понял – развод он дал без лишних осложнений и даже поднял кое-какие свои связи, когда узнал, что Кирилл с Анной собираются уехать в Москву. Благодаря его хлопотам Кирилла взяли парламентским журналистом в одно из центральных изданий. Анна, пока не родила Даньку, тоже пописывала в эту газету внештатно, за гонорары. И все десять лет, не считая последних нескольких месяцев, Анна ни разу не пожалела, что рассталась с Дмитрием Ильичом. Их отношения с Кириллом она считала душевными, доверительными и сексуальными. Такими, какой и должна быть, по её убеждению, настоящая любовь.