Текст книги "Неделя странного лета…"
Автор книги: Наталья Баклина
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 4
Кирилл с Сергеем ставили палатку, стыкуя дюралевые трубки и жёлто-зелёные полотнища стенок. Анна наблюдала за процессом, убеждая себя, что ничего особенного не происходит. Ну, предстоит ей ночевать в одной палатке с двумя чужими мужиками, ну и что такого? В конце-концов, каждый спит по отдельности в своём спальнике и никто из них, кажется, не храпит. И всё-таки ситуация несколько выбивала её из равновесия. Про то, что может так сложиться, она не подумала. Почему-то представлялось, что мальчики поселятся с мальчиками, девочки – с девочками. А к тому, что народ ловко и вперемешку распределится по другим палаткам, и ей в соседи достанутся только мужчины (и один из них – Кирилл, чей взгляд она нет-нет, да и ловит на своём лице, и тут же вспоминает свои фантазии об измене мужу, и от этого ей становится неловко, будто парень считывает эти её фантазии)Анна готова не была.
– Слушай, а сколько в вашей палатке человек?
На этот раз Янка не кричала. Спрашивала вполне нормальным человеческим голосом и смотрела так, будто боялась, что Анна её прогонит.
– Трое. Я и ребята.
– А можно я с вами поселюсь? А то в других палатках уже всё занято.
– Селись, конечно, – разрешила Анна, отгоняя возникшее вдруг желание сказать, что и у них места нет. В конце-концов, палатка из тех, что Арсений взял в расчёте, чтобы всем места хватило, так что у Янки ровно столько же прав жить в ней, что и у Анны. Но что же такое с девчонкой? Откуда робость? Все палатки, что ли обошла, никуда не пустили?
– Да и мне лучше, что не одна я буду с мужиками ночевать.
– С мужиками будет всё отлично, это я тебе гарантирую! – завопила Янка и подтащила свой рюкзак поближе к их месту. Анна вздохнула, уже сожалея о своей мягкотелости, и пошла смотреть на озеро.
К озеру пришлось спускаться вниз по крутому склону. Лагерь скрылся за ёлками, а озеро заплескалось у обрывистого берега и скользких камней, ведущих к воде. Анна пошла по тропке параллельно берегу и вскоре вышла к песчаному пляжику. Спрыгнула на него с обрывчика, повернулась к озеру и залюбовалась перламутрово-серой водой.
Озеро длинным языком тянулось вдаль. Правый и левый берега были видны хорошо – по низу густая зелень тёмного леса, по верху изгибы высоких тёмных холмов – а вот противоположного края озера отсюда было не видно. И оттого Анне показалось, что перед ней не озеро, а бухта. И что стоит проплыть мимо этих берегов, и откроется бескрайняя ширь какого-нибудь моря. Судя по серебру воды и строгости береговых линий – моря холодного и сурового, лишь на время смягчённого лучами наконец-то прорвавшегося сквозь облачность солнышка.
– Динка, подожди, давай я тебе косичку заколю, чтобы не намокла!
Иллюзия холодной бухты сурового моря исчезла. Анна оглянулась. На пляжик спустилась Дина с мамой Риммой и девушка, похожая на женщину племени майя. Девчушка уже скинула с себя все одёжки и нетерпеливо переминалась на песке, пока мать закрепляла на затылке её толстенькую косичку.
– Вы что, купаться будете? – помахала им рукой Анна.
– Ага, – кивнула Римма и тоже принялась стягивать с себя футболку и штаны. Анна поёжилась. Хоть и выглянуло солнышко, а всё равно температура градусов шестнадцать, не больше.
Тем временем вся троица освободилась от одежды и нагими нимфами замерла у кромки озера, трогая ногами воду.
– Нормальная, – сказала Римма. – Куда бы полотенца пристроить, чтобы не испачкать и потом сразу найти?
– Давай подержу! – протянула руки Анна, принимая большие махровые полотенца. Тяжёлые. Это ж надо такой вес почём зря за спиной таскать! И как потом такие полотенца высушивать? Всё-таки не зря она вместо махрушки вафельную тряпочку взяла. И завернуться в неё можно, и сохнуть будет быстрей.
– Ой, а моё полотенце вам не трудно будет подержать? – попросила «женщина майя».
– Давай, – согласилась Анна, приняв и её полотенчико, такое маленькое, что только лицо вытирать и хватит.
Освободившись от последних тряпок, нагие нимфы взялись за руки и с визгом кинулись в воду. Пробежали метров десять и, устав ждать, когда доставшая всего по пояс вода поднимется высоко, плюхнулись в озеро, поднимая тучи брызг. Девчушка в этой ситуации чувствовала себя лучше всех – нырнула в воду с головой и тут же вынырнула с восторженными воплями. Под них нимфы и вернулись бодрой пробежкой обратно на берег.
– Динка, ну что же ты голову намочила! Зачем я тебе, спрашивается, косу закалывала! – сокрушенно говорила Римма, вытирая дочке волосы одним из своих роскошных махровых полотенец.
– Высохнет, мам, – счастливо жмурилась девчонка, закутавшись во второе полотенце.
– Сейчас оденешься и беги к костру, а то до утра не высохнут!
– А вы почему не купаетесь? – спросила у Анны «майя». Она наскоро промокала длинное бронзово-загорелое тело своей маленькой тряпочкой.
– Да холодновато, по-моему, – неуверенно предположила Анна. Судя по абсолютно счастливой троице, которая балдела, будто находилась не у северного озера, а где-нибудь на крымском пляже, температура для купания была самая подходящая.
– Нет, что вы, очень хорошая вода!
Теперь «майя» абсолютно сырой тряпочкой пыталась подсушить намокшие волосы. Её чопорное «вы» царапало Анну своей неуместностью.
– Слушай, мы ведь договорились, что все в группе на «ты». Давай на «ты», а? – попросила она.
– Да как-то не очень удобно незнакомому человеку «ты» говорить, – задумалась девушка.
– Наташка, ну ты даешь! – захохотала мама Римма. – Стоит на берегу голышом и политес разводит! Раздеваться ей удобно, а «тыкать» – нет!
– Я Анна, так что я уже знакомый человек! – тоже засмеялась Анна. – Пойду, попробую вашу воду! Если тёплая, так и быть, окунусь!
Она подошла поближе к воде, скинула ботинки, носки и вошла в озеро. И тут же выскочила обратно. Вода показалась ледяной.
– Слушайте, да вы моржихи какие-то! Холодная вода!
– Ну что ты, если сразу прыгнуть – очень хорошо! Плохо, что отмель у берега, – улыбнулась Римма. Она уже почти оделась. Её дочка тоже натянула футболку и расправляла по спине влажные пряди волос.
– Вы уже оделись? Подождите меня! – спохватилась и «майя» Наташа, поспешно натягивая трусики.
Бывшие нимфы уже уходили по тропе к лагерю, когда со стороны скользких камней послышался визг и плеск. Оттуда ныряли в озеро. Анна выглянула из-за близких к воде деревьев. Видимо, в том месте было поглубже, и Арсений плыл от берега мощными гребками. Отплыв, он встал – плечи и голова над водой – и с хохотом принял двух гребущих в его сторону женщин. Одна из них была блондинка, вторая – темноволосая, обе они, белея плечами, спинами и грудями, с визгом повисли у него на руках.
«Да, похоже, он не шутил, когда говорил, что купальники в походе не понадобятся. Я-то думала, от того, что вода холодная. А оказывается от того, что народ предпочитает нырять в натуральном виде. Это я что, к нудистам, что ли угодила? И как это меня угораздило?» Анна присела на камень и опять посмотрела на озеро. Теперь солнце светило как-то так, что вода в нём поменяла цвет и стала абсолютно голубой. От озера веяло таким покоем и величием, что Анна отмахнулась от всех своих мыслей. К нудистам, так к нудистам. Подумаешь. Они ребята смирные, силой никого не раздевают. Главное, вот оно, озеро. И она за весь день ни разу не вспомнила о Кирилле.
***
– Слушай, по-моему, всё это хрень абсолютная!
Кирилл с раздражением оттолкнул от себя исписанные листки и потянулся в кресле.
– Целый день сидим, идиотничаем!
– Ну почему идиотничаем, – обиделся Вовка Умницкий. – По-моему, создать передачу на областном телевидении типа «Фитиля» и рассказывать про всякие бяки антинародные – очень хорошая идея. Ты ведь знаешь, как наши тётушки-бабульки любят журналистам на несправедливость пожаловаться. А тут ты, на коне и весь в белом, клеймишь, срамишь, защищаешь сирых и убогих. Представляешь, какие у тебя будут рейтинги?
– Представляю. Только, чтобы передача сыграла, она должна быть еженедельной. И материалы такие, чтобы каждый – навылет. Чтобы потом весь город гудел. Как ты думаешь, мы сможем в течение… – Кирилл сделал паузу, подсчитывая и поигрывая авторучкой, – двадцати недель выдавать суперсюжеты на местном материале?
– Ну сможем, наверное, если захотим, – убавил запала в голосе Умницкий. – Если собрать толковую съёмочную бригаду…
– Вот именно, – поднял Кирилл авторучку. – Собрать толковую съёмочную бригаду и заплатить ей толковые съёмочные бабки. Местные архаровцы путного ничего не снимут, сам знаешь, какие они тут шедевры выдают, ни картинки, ни текстов вменяемых. Это надо ребят из Москвы приглашать, прикинь, в какую копеечку это нам влетит. Да и Кривцов просто так областной эфир не даёт, денег требует.
– Ну, мы можем пустить твою программу на моём канале, – опять воодушевился Умницкий. – Опять же у меня корреспондентка есть, Олеся Лужина. Девка – огонь, везде пролезет, всё узнает. Можно её привлечь. Ну, ты, наверное, видел, она передачу делает «Под прицелом».
– Твой канал только в городе целится, всю область не покрывает. А мне весь электорат нужен, полностью, понимаешь?
– Понимаю, – поник Умницкий и замолчал.
Анна, не особо прислушиваясь к спорам мужчин, опять перебирала в уме варианты. Шефство над детским домом и организация концерта со сбором средств в пользу сирот… Хорошо, но хлопотно – местные артисты большого резонанса не дадут, а если московских приглашать, именитых, то те денег потребуют. Открыть столовую для малоимущих… Можно, конечно, но опять не то. Опять куча хлопот, денег и согласований, а на выходе – облопавшиеся на дармовщину бомжи, которым всякие выборы до лампочки. Устроить какой-нибудь городской фестиваль? Это уже лучше, народ любит праздники, рекламодателей можно подтянуть, Умницкий берётся задействовать свои связи. Но тут может получиться палка о двух концах. Если не оплатить статьи, местные СМИ, прикормленные Гришаковым, вторым кандидатом в сенаторы, могут не особо расписывать роль Кирилла Землянова в организации этого праздника. А могут и вовсе завернуть что-то вроде «пира во время чумы». Лично она на месте Гришакова такую возможность пощипать противника в своём журнале не упустила бы. Тем более, что «чумы» в области было предостаточно – и ветхие аварийные дома с фекальными разливами на первых этажах, и многочасовые очереди в поликлиниках, не укомплектованных ни врачами, ни оборудованием, и абсолютно раздолбанные, до ям и провалов, дороги, и парочка кинувших граждан строительных компаний, пообещавших построить квартиры, собравших денег и уже третий год не продвинувшихся далее вырытых на пустырях котлованов.
А то, что Кирилла воспринимают противником, становилось всё очевиднее. На областное телевидение на интервью не зовут. Передачу, которую он собирался с ними делать (не «Фитиль», а другую, обзорно-аналитическую) Кривцов, председатель телерадиокомпании и приятель Гришакова, завернул. Вернее, денег потребовал за производство и эфир. Мол, в бюджете канала эти расходы не предусмотрены, сам деньги ищи. Непонятно, как и где просочилась информация. Может, Кирилл не удержался, трепанул кому, может быть, проболтался кто-нибудь из несостоявшихся инвесторов, которые чего-то испугались: из трёх желающих денег на предвыборную компанию дал только один, остальные решили пока повременить.
А может, кто-то умный и осторожный сопоставил факты и вероятности. Ведь позвонил же в конце января им в Москву Вовка Умницкий, сокурсник и приятель Кирилла, ныне владелец городского коммерческого телеканала, и попросился в предвыборную команду. Сказал, что слухи ходят по городу, что Кирилл будет баллотироваться в губернаторы. И что он, Вовка, предлагает свою помощь и посильное участие.
Передача… Да, передача стала бы хорошей фишкой, не требуй она столько времени и сил. Еженедельно шнырять по области, выискивая ударные темы и подавать их так, чтобы за душу брало. А потом добиться, чтобы на сюжеты среагировали власти и чиновники… Сизифов труд. Эти бегемоты такую шкуру толстую отрастили, такой иммунитет к жалобам и уколам прессы приобрели, что если их и проймут сюжеты, так только те, что центральные каналы покажут. А откуда у них деньги центральным каналам платить? Тот же НТВ такую сумму заломит, целый фильм снять хватит! Стоп… Фильм!
– Вовка, а много уже твоя корреспондентка наснимала? Ну та, которая под прицелом? – спросила она Умницкого, стараясь не упустить забрезжившую мысль.
– Да порядочно. Год уже передача идёт. Между прочим, с хорошим рейтингом, после каждого эфира писем мешок и звонков куча. Благодарные телезрители сообщают очередные факты и зовут приехать к ним на съёмки.
– А эта твоя Люся Ложкина…
– Олеся Лужина.
– Ну да! Она действительно толковая девчонка?
– Да она репортёр от Бога! Нахальная, шустрая, никого не боится, везде пролезет, Когда в нашем роддоме старшую накрыли, которая младенцев заграницу продавала, Олеська умудрилась в родильное отделение пробраться и интервью взять у санитарки и одной из этих малолеток, что от младенцев отказывались! Эксклюзив, между прочим, получился, журналистов туда вообще-то не пускали!
– Скажи, а может твоя Лужина потрясти архив и проанализировать, что там до сих пор актуально и что в эфире прогремит, как следует?
– Сможет, конечно, – кивнул Вовка, всё ещё не понимая, к чему клонит Анна.
– Ань, ты что, хочешь таким образом снизить расходы на передачу? Но это всё равно геморрой страшенный! – Кирилл тоже не понимал.
– Нет, Кирюш. Я думаю, нам с тобой надо сделать фильм. Помнишь, у Говорухина был в конце восьмидесятых «Так жить нельзя»? Вот и нам нужно сделать нечто подобное. На местном материале. И проанонсировать его в центральной прессе. И не платить за эфир, а продать фильм кому-нибудь. Тому же НТВ. Или первой кнопке.
– Ань, но это должен быть очень хороший фильм, – Кирилл перестал поигрывать ручкой, сел прямо и внимательно смотрел на жену.
– Будет. Я вместе с Вовкиной Ложкиной…
– Лужиной!
– Не важно. Я вместе с этой твоей девочкой просмотрю материал, подумаю, напишу примерный сценарий. Кирюха выпишет хорошего оператора, например, того же Бориса Степанова, который прошлый фильм снимал, поездит с ним на съёмки, в кадре поработает. Кир, помнишь, как Парфенов в своём «Намедни» ходил? Вот что-то в этом роде, дашь эффект личного присутствия. Чиновников потрясёшь, надо будет, снимешь скрытой камерой. Представляешь, какая штука может получиться?
– Представляю! – Кирилл опять откинулся в кресле и смотрел на жену с ошеломлённой улыбкой. – Ань, по-моему, это потрясающая идея. И по деньгам вполне подъёмная.
– Да, – кивнула Анна. – Так что, Вовка, на следующей неделе я приезжаю в наш город, ты знакомишь меня с Лужиной, и мы начинаем с ней добывать изюм.
– Какой изюм? – опять не понял Умницкий.
– В передаче должна быть основная идея, изюминка, стержень, на который нанизывается сюжет. Вот я и посмотрю, что в материалах твоей репортёрши может стать такой изюминкой.
***
На обед Арсений вместе с тихой смуглянкой – как выяснилось, её звали Оленька – сварили гречку с соевым фаршем. Добавил в котёл приправы из пакетика, плеснул душистого масла из бутылки, и каша получилась на удивление вкусной. Анна положила немного на дно своей литровой кружки – жестяная и очень лвзята с собойза вес и была выбрана – съела пару ложек, оценила вкус и с удивлением обнаружила, что совершенно не голодна. Однако! Попить чайку в поезде, затем пройти по перевалу километров двадцать, за весь день съесть пару кружочков кураги и не чувствовать голода! Определённо, с ней что-то происходит. Может быть её организм, измученный затяжным обжорством, решил сделать паузу?
После того ужасного звонка она вдруг стала много и часто есть. Просто запихивала в себя, как в топку, бесконечные конфеты, сырки, куриные крылышки, будто надеялась, что вместе с едой переварятся все те тоскливые и тёмные мысли, что донимали днями и не давали спать по ночам. И действительно, после приступов обжорства тоска ненадолго отступала. Но не переваривалась, а откладывалась складками на боках и животе – всего за две недели Анна прибавила четыре килограмма и не влезала в джинсы. Пришлось в поход старые Жанкины брать, а она, между прочим, носит пятидесятый размер.
Анна съела ещё ложку каши – вкусно, но не лезет! – и поискала, куда бы вывалить остаток.
– Народ, – сказал Арсений, накладывая себе добавки, – предлагаю подумать, кто с кем будет дежурить. Дежурим по двое, один отвечает за костёр, второй, а лучше – вторая, за кашу. И ещё нужно решить, кто отвечает за дрова.
– Чур, я, чур, – я за дрова! – Янка отвлеклась от своего горшочка (её пузатенька фаянсовая чашка-кружка именно на него и походила – на ночной горшок) и, словно школьница, затрясла поднятой вверх рукой. – Обожаю рубить дрова и ненавижу готовить!
– Ладно, отвечай, – согласно моргнул белёсыми ресницами Арсений. – Да, вот ещё что. У меня предложение устроить круг прямо сейчас.
– Что устроить? – переспросил Андрей, примеряясь доложить каши себе и сыну Павлику.
– Круг, круг, подведение итогов дня. Обычно мы такие вещи вечером перед сном устраиваем, но я предлагаю сделать это прямо сейчас. Во-первых, познакомимся, а во-вторых тот, кто устал, сможет лечь спать пораньше.
– Давайте, давайте устроим, – захлопала в ладоши блондинка. – У меня уже столько впечатлений!
– Тогда можем начинать. Кстати, если кто-то хочет на время похода назваться другим именем, хочет прожить этот кусочек жизни как другой человек, он может это сделать. Я, например, предпочитаю, чтобы в лесу меня звали Лесовик.
– А меня зовите Ида, я буду Ида, – мечтательно сказала блондинка. – Я буду идти по берегу этого замечательного озера, идти, идти, всё останется позади, и звать меня будут Ида…
– А я беру себе имя Медея, – сказала девушка с бесстрастным лицом и обвела всех спокойным холодным взглядом.
– Отличное имя, – кивнул Арсений-Лесовик. – Вась, а ты у нас теперь кто?
– А я теперь буду Климентий, – задумчиво сказал Вася-«испанец». – Что-то я тут подумал, подумал и решил, что пора мне побыть Климентием.
– Климентий! – попробовала новое имя Янка и развеселилась. – Слушай, а давай я тебя буду Ментиком звать!
– Не надо меня звать Ментиком, я Климентий, – не согласился бывший Вася.
– Янка, а ты у нас кто будешь? – прервал Янкино веселье Лесовик-Арсений.
– Янка и буду, меня моё имя устраивает, – пожала плечами та и вдруг заорала в сторону Анны: – Ой, ой, пока не знаю, как тебя зовут, оставь покурить, а?
Анна оглянулась – за её спиной попыхивал трубочкой отец семейства, муж Риммы.
– Женя меня зовут, Евгений Верещагин, – невозмутимо сказал он и протянул Янке трубку. Та сделала затяжку и, щекастая, приземистая, с «ночным горшком» в руках и трубкой в зубах стала похожа на атаманшу из какой-то сказки в стиле «сюр».
– Я Римма, это Дина, – остальные Верещагины тоже решили оставить себе родные имена.
– А я хочу поменять имя. – девушка, которая недавно купалась голышом в озере и стеснялась говорить Анне «ты», смотрела в огонь напряжённым взглядом. – Есть одно имя, с которым у меня связаны очень неприятные воспоминания и переживания. Я хочу избавиться от этой зависимости. И поэтому пока я здесь, пусть я буду Майя.
«Ого!» – внутренне охнула Анна. Надо же, как она с именем угадала! Майя из племени майя!
– Анна, а ты? – спросил Арсений. Пришла её очередь представляться.
– А я Анна. Я не хочу быть кем-то другим. Пусть всё, что здесь случится, случится со мной.
Арсений кивнул, а народ продолжал называться:
– Андрей.
– Павел
– Сергей
– Оля.
– Кирилл
«Ох, лучше б ты назвался Филимоном!»
Глава 5
– Мне нужна модель, – Лесовик огляделся и сделал жест, отказываясь от радостно подавшихся к нему Иды и Оленьки. – Нет, девчонки, не вы. Мне нужен мужик поздоровее. Вот, Андрей, например ты.
– Пожалуйста, – пожал плечами Андрей и вышел на середину.
После обеда прошло какое-то время и Арсений – Анна старательно себе напоминала, что он Лесовик, но новое имя в голове никак не укладывалось – теперь показывал, как работать с перегруженными мышцами спины и плеч.
– Вот, смотрите, – Лесовик положил Андрею между лопаток свой довольно увесистый на вид кулак и плотно прижал руку к спине. – От локтя до кулака у вас как бы рычаг, и вы им двигаете по спине, как бы раздвигая мышцы. Двигаете по окружности или по восьмёрке. Андрей, а ты не сопротивляешься моим движениям, а принимаешь их и пропускаешь, позволяя мне двигаться. Давай!
Лесовик задвигал кулачищем по спине Андрея, и тот начал поддаваться, покряхтывая от, по всей видимости –болезненных, – разминаний.
– Не терпи, звучи! – велел Лесовик, и Андрей закряхтел погромче, явно стесняясь орать в голос при всём честном народе. – Вот так мы стесняемся и консервируем в себе всяческие зажимы, – прокомментировал Лесовик. – А их надо выпускать, и если требуется – орать.
Он как-то особенно тщательно провёл локтем по пояснице Андрея, тот аж присел, поддаваясь траектории, и вдруг рявкнул во весь голос.
– Вот! – обрадовался Лесовик, прорываясь через общий смех и аплодисменты. – Наконец-то проняло. Ну, как ощущения?
– Ты знаешь, хорошие, – недоверчиво пошевелил плечами Андрей. – Вообще ничего не болит. Спасибо.
– На здоровье. А теперь разберитесь, кто с кем, и проделайте в парах то же самое.
Анна встала в пару с Оленькой – девочка оказалась толковой и с некоторым опытом. Она кулаком и локтем как-то так вымешивала Анне плечи и между лопатками, что мышцы, натруженные рюкзаком и обещавшие назавтра разболеться по полной программе, вдруг передумали. После непродолжительных Анниных стонов и покряхтываний они распустили все свои узелки и растекались в благодарной расслабленности. Потом попробовала Анна – рука, жёсткая от кулака до локтя, двигалась по чужой спине восьмёркой, и Оленькины косточки прогибались, будто резиновые. Девчонка вскрикивала, Анна боялась, что повредила что-нибудь с непривычки, но Оленька успокаивала, что всё идёт правильно.
Потом они растягивались друг у друга на спинах, но тут уже ни Анна, ни Оленька не решились поднимать одна другую. Тоненькую Оленьку, в итоге, потянул Андрей. Анна же, поглядев, как более хрупкий, чем Андрей, Кирилл уверенно растягивает Янку: взвалил спиной к себе на спину, стоит, согнувшись, за руки её тянет и слегка покачивается, чтобы та в пояснице потянулась (она лежит, ноги свесила, голову запрокинула, покряхтывает), решила, что её тело ну никак не тяжелее.
– Кирилл, меня потянешь?
– Давай! Поднимай руки.
Кирилл крепко обхватил её за кисти, согнулся, как-то ловко поддев поясницу, приподнял спину, и Анна почувствовала, как расправляются позвонки. И ещё почувствовала, как надежно ей лежится на его спине, как крепко он её держит. И отчего-то стало так хорошо, так благодарно, что захотелось погладить Кирилла по щеке. Она и погладила – мазнула легко пальцами, соскальзывая с его спины. И тут же испугалась, что зря она это сделала, напрасно, что он поймёт её как-нибудь не так. И когда они после занятий расселись у костра, Анна выбрала место подальше от Кирилла.
И тем не менее, вся эта работа с телом ей понравилась. А для многих – Иды, Медеи, Васи-Климентия, Оленьки, Кирилла – это занятие было не в новинку.
– Люди, на ком потоптаться? – спросила Ида, обводя всех своим слегка сонным взглядом.– Кто хочет, чтобы я ему помяла косточки, говорите, не стесняйтесь!
– Советую согласиться, – сказал Арсений, – у Иды очень хорошо получается ходить по спине. Время есть, до ужина ещё примерно час.
– Я, чур, меня! – подскочила Янка.
– Бери пенку, стели, ложись.
Янка вытащила коврик из палатки, улеглась, разувшись, Ида встала ей на ноги и начала медленно топтаться, будто выполняя некий ритмический ритуал. Ровный приглушённый свет, что посылало солнце, которое не закатилось, а лишь спряталось за облаками, придавал этому действу мистический оттенок.
Анна прислушалась к себе и поняла, что ей хорошо. И весь день было хорошо. Вот с тех пор, как Васька-Климентий спокойно ждал, пока она отдышится, и предложил укорениться, а Кирилл за ней вернулся, по-чукотски помахивая своим шестом, ей и «захорошело».
Она в тот момент остро почувствовала, что о ней помнят, заботятся, помогают. Ей очень давно, оказывается, никто не помогал. И очень давно никто о ней не заботился. Уже очень много лет считалось, что она всё может сама. Что она сильная женщина, решительная, и знает много, и мозги у неё мужские. А тут вдруг всё изменилось. Кто-нибудь из мужчин – чаще всего Кирилл – рюкзак подаёт, держит на весу, словно пальто, ждёт, пока она вставит себя в эту конструкцию из ремней и застёжек. Страхует, когда она через ручьи по камням перебирается. Присматривает, если вдруг отстала.
Впрочем, тогда днём, когда они после привала пошли дальше, Анна вдруг выбралась вперёд и шагала, сначала перетекая по камням и кайфуя от пойманного ритма, затем топая по тропе и сожалея, что игра с камнями закончилась. Держалась в первых рядах до самого лагеря, шла чуть ли ни след в след Арсению, и сама себе удивлялась. Единственное, что мешало – комары. Они начали атаковать чуть ли не на вершине перевала, неведомо как оказавшись на этом голом и продуваемом склоне. А уж когда группа спустилась в лес, кровососы и вовсе вообразили, что им дана команда «Угощайтесь!» Даже дорогущий реппелент, который обещал отгонять насекомых в течение восьми часов, на третьем часу сдался. И Анне пришлось повязать пониже на лоб бандану да застегнуть повыше ветровку, чтобы оставить комарам поменьше шансов насосаться.
Так или иначе от насекомых защищались все, кроме Арсения-Лесовика. Он шёл по лесу, да и после у костра сидел в какой-то несерьёзной безрукавке и, казалось, комары его просто игнорируют. Вася-Климентий даже версию выдвинул, что комары не жрут его в благодарность. Мол, раз ты к нам привёл четырнадцать свеженьких гавриков, тебя, так и быть, не тронем.
Когда Лесовик объявил отбой, в палатку Анна залезла самой первой. Села, сменила походные брюки на шерстяные «треники» – специально взяла для ночи – футболку тоже сменила, подумав, надела свитер. Затем забралась в спальник, умостила под головой пакет с полотенцем и футболками, укутав его в куртку-ветровку. Получилось вполне удобно.
– Как ты там, устроилась? Можно заходить? – спросил снаружи Сергей, и Анна разрешила:
– Можно!
– Слушай, ты зря с краю улеглась, – сказал Сергей, засунув голову в палатку. – Замерзнешь. Ложись посерёдке, девчонки обычно в середине спят. А я с краю лягу.
– Да? Ну, хорошо, – не стала спорить Анна. Посерёдке, значит, посерёдке. Вылезла из спальника, передвинула свою «пенку», освободив место у стенки. На это место нырнул Сергей и завозился, устраиваясь.
– О, какой у тебя спальник, с подголовником, – прокомментировала его возню Анна. Просто так сидеть и молчать было неловко. – А я простым мешком купила, он легче на килограмм.
– Да и нормально, летом можно и без подголовника, – Сергей вжикнул молнией, упаковываясь в мешок до самой макушки, и стал похож на мумию в саркофаге.
– Ну, и чем вы тут занимаетесь? – теперь в палатку влезла Янка. – Улеглись уже? А почему по отдельности?
– А нам так интереснее, – Анна закинула руки за голову и улыбнулась, встретившись со взглядом Янкиных жгуче-чёрных глаз.
– Понятно, вам нужна прелюдия и долгая история взаимоотношений, – кивнула та и полезла в палатку.
– Мне-то где ложиться?
– Сергей говорит, что девочкам нужно в серединку, так теплее.
– Нужно, значит ляжем!
Янка раскатала свой, похожий на одеяло в мелкий синий цветочек, спальник, стянула штаны, оставшись в трусах, кофту, оставшись в футболке. Сняла заколку с волос, тряхнула головой, распуская пряди. Затем залезла в мешок и позвала томно-шкодливым голосом:
– Кирильчик, можешь вползать, я готова.
– Определились, кто где? – Кирилл окинул внутренности палатки быстрым взглядом, на пару секунд задерживая его на Анне .
– Да, я рядом с тобой. Ты рад? – поиграла голосом Янка.
– Безмерно, – согласился Кирилл, вполз в палатку и завозился, устраиваясь у второй стены.
Минут пять все лежали молча. Анна слышала ровное дыхание Сергея – уснул, вот счастливчик! – и пыталась расслабиться на непривычно твёрдом ложе. Тонюсенькая «пенка», которая защищала от холодной земли, особой мягкости не давала. Мешок на синтепоне – тоже, и тело все никак не могло найти удобного положения. Янка, видимо, тоже не могла умоститься – ёрзала и ворочалась. Потом вдруг резко села и принялась нервно заплетать волосы в косичку.
– Знаете что, это не палатка, а какая-то вонючая коммуналка, вот что я вам скажу! Двухкомнатная паршивая коммуналка. Пионерский лагерь «Василёк». Лесовик развел тут какую-то хрень, всем, блин, отбой, и мы лежим, как цуцики послушные!
– Ян, так устали же все. – Анна повернулась на бок и с удивлением глядела на девушку. И чего опять шумит, неугомонная?
– Лично я не устала нифига. Мне, чтобы устать, еще два раза по столько пройти нужно. Я еще всю ночь колбаситься могу. А мне, блин, «спать» и «отбой»!
– Ну, иди, дрова пособирай, – предложил Сергей. – Может, устанешь. Я уснул, уже сон какой-то видел!
– Уже насобирала, неделю можно костры разводить. И лифчик этот чёртов мешает! – Янка рывком сдёрнула через голову футболку, расстегнула лифчик и скинула его. Потом стала возиться с футболкой, выворачивая её на правильную сторону. Анна ошеломленно смотрела на мощную спину, на плечи с хорошо угадываемыми бицепсами – света полярной ночи, проникавшего сквозь стенки палатки хватало. Лёгкость, с которой эта девица разделась и теперь явно демонстрировала свои прелести, ставила в тупик. Ну ладно голышом в озере купаться – там нагота казалась уместной и вполне естественной. Но вот так сидеть полуголой в палатке, явно провоцируя мужчин на определённые эмоции… Янка наконец, вывернула футболку, оделась, улеглась, поправив мешок, помолчала ещё несколько минут и сказала:
– Блин, кажется, я маху дала с этим мешком. Говорила же, на Север еду, а они мне «До плюс трёх выдерживает, а больше и не надо!»
– Кому говорила? – уточнила Анна, чтобы разбить осязаемо-тягучую паузу.
– Да этим, у кого на прокат брала, Лесовик дал мне их телефон. А теперь вот лежу, мерзну. Кирилл, может, сцепим спальники?
– Ну, давай сцепим, – согласился из своего угла Кирилл.
Янка выбралась из мешка, уселась в ногах у Анны, а Кирилл, расстегнув оба спальника, отчего они окончательно превратились в цветные одеяла, поколдовал над замками, вжикнул «молниями» и сцепил оба «одеяла» в просторный мешок.
– О, вот так хорошо!
Хорошо Янке было с минуту.
– Блин, как жёстко на земле лежать. Особенно после того, как Ида по мне походила, вся спина болит. Нет, я так не засну, все косточки ноют. Кирилл, а ты не мог бы мне спину помассировать?
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
