Текст книги "#DUO"

Глава 3. Эпиграф

Эпиграф – это изречение, краткая цитата перед книгой или её частью, характеризующая основную идею произведения.

«Википедия»

20 мая 2016 года, пятница – 21 мая 2016 года, суббота.

1.

«В пятницу вечером, окончательно одурев от объяснений с тупым модератором, нанятом ещё Германом, втолковал первому, что если он не придёт в себя, то я его просто уволю. После чего дело пошло на лад: появились и требуемый мной шаблон, и служебное рвение, а я получил список неактивных авторов, который до этого просил полчаса. Ещё через час вычленил тех, кто не представлял свою жизнь без «ЛитСам» и скопом направил этой группе письмо с предложением заплатить мне регистрационный взнос (искомые сто баксов). Ответы (как и денежный ручеёк) полились рекой. Письма я перепулил в модератора (пускай кувыркается), а сам сложил «процентовку» тех, кто обещал заплатить. Просчитав, что уже в следующую среду у меня на кармане будет сорок тысяч «зелёных», поздравил себя с тем, что нюх снова меня не подвёл, и с неохотой взялся за то, от чего полдня бегал.

Мне предстояло просмотреть книги новых авторов. Для начала разложил «проды» по жанрам. Тех, кто писал детективы или современную прозу, сразу поставил на ленту. По тем, кто работал в жанре «приключения» и «фэнтези», сделал отметку «подумать». Сочинения тех, кто «катал» любовные романы, решил почитать завтра.

Потерев воспалённые глаза, собираюсь пристроить планшетник на подзарядку, когда замечаю письмо, направленное мне некой Катей DUO.

«Господи, ну и фамилия… Это ещё кто?»

Но ник меня зацепил, и я, чисто из спортивного интереса, открыл имейл. Читаю: «Уважаемый Герман, спасибо за ответ. Мне искренне жаль, что моя книга Вам не понравилась. Не могли бы Вы пояснить мне, что я должна исправить в ней с тем, чтобы моё произведение было опубликовано?»

«Ну ничего себе… Однако, самоуверенная девушка…»

Так, а мне-то что делать? Послать её, или попросить заплатить мне? Или сначала всё-таки взглянуть на то, что она написала? К последнему меня склоняет тот факт, что современные любовные романы сейчас на пике востребованности. Вздохнул и с ногами завалился на диван. Пристроил планшетник к колену, и, готовясь «насладиться шедевром», открыл первую страницу произведения. Мой взгляд тут же падает на эпиграф: «Дмитрию Бергеру, герою на все времена».

Зажмуриваюсь. Через секунду тряхнул головой и перечитал посвящение. Нет, я не ошибся: действительно, книга посвящена именно Дмитрию Бергеру. На сетчатке моих глаз немедленно встаёт изображение той женщины. Впиваясь ногтями в зелёную обивку дивана, я резко сажусь. Замечаю, что мои руки начинают мелко дрожать, а костяшки пальцев – белеть. Отбрасываю планшетник, как ядовитую гадину, в сторону. Запустил пальцы в волосы, стиснул зубы, закрыл глаза…

Когда и как мужчина выбирает себе женщину?

– Мама, с днём рождения! – Прижимая к груди корзину роз, я взлетаю на крыльцо аккуратного двухэтажного домика из красного кирпича, где живут мои родители.

– Тёмочка, мальчик мой, приехал! Здравствуй… О, какие цветы! Спасибо за то, что помнишь, как мне нравятся розы. – Мама потянулась за цветами и за моей головой, чтобы поцеловать меня в щёку.

– Жаль, вы не сказали мне, что у вас день рождения, – услышал я позади низкий чувственный голос. – Я бы не стала бы вам мешать и зашла со своим вопросом попозже.

Оборачиваюсь. Сначала увидел огромные блестящие серые глаза, потом хищный алый рот и чёрные волосы, струящиеся по плечам. Она была немногим старше меня. Зовущая, манящая. Прекрасная.

– Артём, познакомься, это наша соседка, Алла Викторовна Бергер. – Мама, явно гордясь мной, торжественно водрузила розы на стол. – Зашла поинтересоваться, к кому лучше обратиться по электросчётчикам.

– Здравствуйте, Алла, – глядя в призывные чёрные зрачки, медленно произнёс я.

– Артём? Здравствуйте…

Когда я влюбился в неё? Тогда, с первого взгляда? Или чуть позже, когда после ужина, на который пригласила её моя мама, я проводил Аллу до ворот её коттеджа и узнал, что завтра она возвращается в Москву? Или – когда она мне сказала, что мы вряд ли ещё раз увидимся, потому что свой дом она продаёт, чтобы вложить деньги в дело?

– Я могу завтра подбросить вас до Москвы, – боясь услышать в ответ «нет», предложил я. Взмах ресниц, лукавый взгляд и улыбающийся уголок алого рта. Алла всё поняла про меня. Впрочем, она всегда меня понимала – она с первой секунды «прочитала» меня – нет, даже не как раскрытую книгу, а как школьный блокнот, исписанный моим крупным почерком.

– Вам очень хочется меня подвезти? – засмеялась она.

– Да.

– Ну что ж, если удобно, то подвезите…

В двадцать пять у мужчины понятия «похоть» и «любовь», как правило, разделимы, но, глядя на Аллу, уютно устроившуюся рядом со мной, на заднем сидении автомобиля, чувствуя аромат её кожи и тепло её тела, я чётко осознавал, что в этот раз всё будет по-другому. Она влекла меня своей отстранённостью и тем, что сразу дала мне понять: в любых отношениях она всегда будет главной. А ещё я подумал, каково это засыпать и просыпаться рядом с ней? И как это, каждое утро вставать и видеть её улыбку?

Мы остановились у её дома, я открыл ей дверцу машины, проводил до подъезда.

– Прощайте, Артём.

– Я бы хотел с вами встретиться.

Алла изогнула бровь.

– Артём, вам сколько лет? – усмехнулась она.

– Двадцать пять, а что? – обиделся я.

– А мне почти тридцать.

– Мне это всё равно. Или у вас кто-то есть?

Алла долго рассматривала меня.

– Какой смешной мальчик. Красивый… И, главное, какие потрясающие и открытые всему миру глаза. – Алла наклонилась, чтобы на прощание поцеловать меня в щёку. Я успел перехватить её руку и дерзко впился ей в рот.

Через месяц мы стали любовниками.

Желание – вот худшее из зеркал: на себя просто невозможно взглянуть со стороны, когда ты хочешь по-настоящему. И чем запутаннее отношения, тем сильнее влечение. Алле нравилось заниматься любовью со мной, но она почти ничего о себе не рассказывала.

– Скажи, а что с твоим бизнесом? – В одну из наших коротких встреч спросил у неё я.

– Ничего не получается. – Обнажённая Алла устало отвела глаза. – Знаешь, я так хочу построить автомобильный сервисный центр, но ничего не получается. Ни-че-го.

– Женщина, что ты смыслишь в машинах? – усевшись на корточках напротив неё, усмехнулся я.

– Мальчишка, а что ты понимаешь в бизнесе? Ты же даже не водишь! – Алла изогнулась и шутливо щёлкнула меня по носу. Задетый за живое, я в первый раз откровенно ей рассказал, на что я способен.

Надо ли говорить о том, что ровно через два месяца сервисный центр Аллы заработал?

Какие токи идут от женщины к мужчине? И почему частота ударов сердца женщины превращает в раба одного, когда другой просто женится на ней и руководит всеми её устремлениями?

– Алла, ты знаешь, какой сегодня день? – 7 июля 2015 года я сидел на диване, прижимая к себе ещё свою женщину.

– Знаю, – Алла потерлась щекой о мою ладонь. У неё была привычка забавно морщить нос, отчего от внешних уголков её длинных глаз разбегались смешные лучики.

– Нет, не знаешь. У нас сегодня не просто годовщина. – Я аккуратно перенес её, ещё смеющуюся, на стол, раздвинул ей колени и встал между ними. Опустил руку вниз и, глядя в её обточившееся от желания лицо, дразня её, выдвинул верхний ящик письменного стола. Достал обитую красным бархатом коробочку и поставил её на колено Аллы.

– Что это? – изумилась она.

– А ты открой. – Я игриво подтолкнул футляр вверх по её бедру.

– Артём, а это случайно… случайно не то, о чём я подумала?

Алла отвернулась, но я успел разглядеть в её глазах страх и неуверенность.

– Да, это именно то. Я люблю тебя.

Алла медленно, словно нехотя, протянула руку к футляру. Я, поглаживая её ноги, внимательно наблюдал, как она достаёт выбранное мной обручальное кольцо: белое золото в два обруча.

– Какое красивое, – прошептала она.

– Выходи за меня замуж, – прислонившись лбом к её лбу, попросил я.

– Всё не так просто, – Алла высвободилась из моих рук и аккуратно вернула кольцо в коробочку.

– Скажи «да», – настаивал я.

– Подожди.

Пытаясь уговорить её на свой лад, я начал укладывать её на стол:

– Скажи «да».

– Артём…

– Скажи «да»!

– Да хватит! – Оттолкнув меня, Алла спрыгнула со стола.

– Что не так?

– Всё не так. Просто… я уже замужем.

В тот день она прикончила меня в первый раз. Но мёртвым меня сделал именно Дмитрий Бергер. Потому что я, дурак, с неделю промучившись от безысходности, тоски и ревности, сам к нему поехал. Отправился в тот самый сервисный центр, созданный мной для Аллы.

– Я хочу, чтобы вы дали вашей жене развод. За это я обещаю забыть, что в этот бизнес вложены мои деньги и время, – прямо с порога заявил я.

– Ты думаешь, это я держу Аллу? – Тридцатилетний, харизматичный мужчина насмешливо смотрел на меня.

– Да, – кивнул я. – Она боялась вас обидеть, она думала…

– Ты знаешь, что такое хороший брак? – Дмитрий Бергер поднялся с кресла и теперь стоял передо мной, покачиваясь с пятки на носок. – Брак – это прежде всего, партнёрство.

– Я разорю ваш бизнес, если вы не отпустите Аллу, – ещё не понимая, что я услышал сейчас, пригрозил я.

– Ты ничего мне не сделаешь. – Бергер отвернулся и подошёл к окну. – Ты ничего мне не сделаешь, – лениво повторил он, рассматривая парковку, полную машин страждущих автовладельцев. – Алла говорила, что ты не сторонник теневых игр и всегда играешь в открытую. Но ты ничего не знаешь о моей, теперь уже бывшей, жене. Наш с Аллой развод состоялся ещё полгода назад. Я бы и раньше отпустил её, но она так цеплялась за меня… подарила мне эту фирму… Видишь, как получается? – Бергер холодно усмехнулся. – Ты отписал свою долю Алле, а она всё отдала мне… Я с самого начала знал о тебе, но меня ваши отношения устраивали.

– Почему? – Я, как утопающий, схватился за косяк двери.

– Почему? – Бергер обернулся и неприятно осклабился. – Ну, наверное, потому что ничто так не лечит самолюбие брошенной женщины, как влюблённый в неё мальчишка. Я тебе не соперник, Артём, – это ты был всегда третьим лишним…

Чуть позже я высчитал, что эта сцена заняла ровно три минуты.

За это время меня расчленили, выпотрошили и вышвырнули на помойку. Но я собрал себя по частям и даже научился дышать. Правда, я не мог больше работать. Вычеркнув из телефонного списка почти всех своих друзей, знавших про меня и про Аллу, я с месяц провалялся на диване. Глядел в потолок и без конца представлял, как Алла раскаялась и вернулась ко мне. И как говорит, что она любит только меня. И как только мне подставляет губы для поцелуев.

Потом пришёл день, которого я боялся больше всего: Алла не просто продолжила жить, а снова вышла замуж и переехала в Санкт-Петербург. Она так ни разу не позвонила мне, ни разу не написала. А я? А я стал объяснять себе, что вся эта love-story совсем не конец света и что так случается почти со всеми моими ровесниками. Я утешал себя тем, что миллион раз читал про это в социальных сетях, препарируя чужую жизнь и чувства таких, как я, третьих лишних, и при этом отчётливо понимал, что я снова вру себе, потому что «со всеми» – это совсем не «с тобой».

Дальше были загулы, попытка работать и новые поиски забвения. В конце концов, я смог убедить себя, что я никогда не любил Аллу. И вот сейчас, когда прошёл почти год, как я потерял её, я не хочу себе лгать. Я очень любил её. Любил любой, хотя это она мной командовала и вечно мной помыкала. Я любил её, и именно поэтому мой счётчик написанных ей смс зашкалил за нереальную цифру в восемьсот семьдесят три отправленных сообщения.

Но я больше не тот герой, которым я был когда-то. Я перестал воевать за женщин, бросаться за них в огонь, в воду и на амбразуры. В мире, в котором отныне существую я, больше не берут пленных. Да, я сумел покинуть все миры, в которых жила Алла, но вокруг меня по-прежнему вращаются созданные ею планеты. И одной из этих планет является её бывший муж, Дмитрий Бергер.

Быть может, мелочная месть – это плохое лекарство от растоптанной любви и попранного самолюбия, но – почему бы мне не восстановить статус кво и хоть на миг не показать Бергеру, как чувствует себя униженный человек? И каково это, быть лишним, третьим?

С этой мыслью я и возвращаюсь на диван. Беру ноутбук и подключаю авторскую страницу DUO. Для начала я хочу знать, кто эта женщина и как она выглядит. И если она похожа на Аллу, то ей не поздоровится. Google «вращает» мышку. Я всё ещё жду. И наконец, на мониторе возникает изображение, заставившее меня замереть на месте.

«Мать твою, поверить не могу: передо мной – блондинка, которая в „Меге“ нахально и самоуверенно промаршировала мимо меня!» Стервозная девчонка с ногами от ушей и лицом зеленоглазой мадонны даст фору не то, что Алле – самой Даутцен Крёз33
  Нидерландка фризского происхождения, блондинка Даутцен Крёз (иногда пишут Крус) на 2016 год являлась одной из самых высокооплачиваемых моделей мира.


[Закрыть]! Воистину, этот мир просто полон красивых женщин. Вот только женщины в нём давно не красивы сердцем. Наученный горьким опытом, я прекрасно выучил, что под маской красоты женщины часто делают гадости. И если бы я сразу взял Аллу в оборот, то всё было бы по-другому.

Но с этой Катей DUO у нас получится неплохой дуэт. Я бы даже сказал, особый. Вот только он её вряд ли обрадует. Впрочем, мне-то какая разница?»

2.

«В субботу утром Димка, на прощание чмокнув меня в нос, опять убежал в свой офис. В последнее время в его сервисном центре что-то не заладилось, и он пропадал на работе все выходные. Вопрос со свадьбой тоже подвис, но я принимала Димку таким, какой он есть, и не доставала его расспросами. Правда, однажды я предложила ему помочь, на что он самолюбиво ответил, что в моей помощи он не нуждается и решит все вопросы сам. И я отступила – никогда не любила навязываться. К тому же, все свои проблемы я тоже привыкла улаживать сама, и именно по этой причине не стала говорить Димке, во что мне обошёлся вчерашний день и общение с модератором «Звёзд самиздата». Я не хотела лишний раз расстраивать своего жениха.

Слоняюсь по квартире и думаю, чем бы заняться? Мои размышления прерывает звук почты. Беру телефон. В отправителях значится Герман. Похоже, моё письмо и ставка на фотографию всё-таки сработали? Улыбаюсь, открываю «входящие», ищу письмо.

«Добрый день, Катя…»

«Добрый день, Катя. Я получил Ваше письмо и прочитал Вашу книгу. И я скажу Вам честно: я не уверен, что Ваш роман будет хорошо воспринят читателями. Вы, как я понял, автор молодой? И хотя в мои задачи не входит поддержка начинающих писателей, но я готов рискнуть и поставить Вашу книгу на ленту, если Вы докажете мне серьёзность своих намерений».

«Не поняла… Что он хочет вымутить с меня? Деньги за публикацию?»

Внутри меня поднимается волна праведного возмущения. Продолжаю читать дальше: «Я предлагаю Вам очень простое пари. Напишите то, что у Вас получается лучше всего. Удивите меня чем-нибудь. С уважением, Герман».

«Ну ничего себе…»

«Добрый день, Герман! – быстро печатаю я. – Лучше всего у меня получается писать о природе. О чем бы Вы хотели прочитать? О зайцах, о погоде? С уважением, Катя».

«Вот тебе…» Отправляю письмо. Проходит две секунды.

«Мне нравится Ваш юмор, Катя, но роман у Вас не про „заек“, а про чувства. Ведь Ваша книга про любовь? Вот и удивите меня описанием какой-нибудь чувственной сцены».

Теперь у меня вообще нет слов. Подумав, пишу:

«Герман, простите, а те четыре чувственные сцены в романе Вас не вдохновили?»

Я напечатала это и прикусила губу. Кажется, мы разругаемся. Но моя книга держит меня, и я начинаю молиться, чтобы хозяин сайта не оказался чересчур обидчивым. Впрочем, у Германа, видимо, хорошее чувство юмора, потому что ко мне приходит моментальный ответ:

«А что, там было про чувственность? Простите, но мне показалось, что все эти сцены взяты из Камасутры».

«Даже в жизни половой надо думать головой», – вот что мне хочется написать ему. Но я – девушка воспитанная, к тому же Дьячков явно меня провоцирует. И я начинаю размышлять, как перевести диалог в то русло, которое станет неудобным ему. Обдумав коварной план чисто женской мести, печатаю Дьячкову:

«Герман, поскольку Вы по роду своих занятий читаете больше меня, то, безусловно, можете показать мне хороший пример, как писать правильно. Поэтому предлагаю поступить следующим образом: я присылаю Вам два небольших этюда собственного сочинения, а вы мне – два своих. Сравним, что получится. Оценивать все четыре композиции будем мы с Вами».

«А если я Вас обману и скажу Вам, что Ваши этюды мне не понравились?» – приходит ответ Дьячкова.

«В таком случае, я выложу всю нашу переписку в Интернет или на Вашем сайте, и предложу читателям высказать своё мнение. Уж от этого-то Вы точно не отвертитесь!»

Да, я пустилась на мелкий шантаж и откровенно рискую, но мне почему-то кажется, что этот человек заглотит мою наживку.

«Ладно, Катя».

«Вот ты и попался!»

«Отлично, – быстро, пока Герман не сообразил, что к чему, печатаю я, – тогда Вам и карты в руки. Жду от Вас первый этюд. Две тысячи знаков, срок – два часа. Время пошло. Катя».

Посмеиваясь, жду, что он мне ответит. Письмо Германа приходит только через десять минут. Недовольство сквозит в каждой букве:

«Ладно. Хорошо. Я согласен».

Глава 4. Переплёт

Переплёт – плотная оболочка книги, состоящая из передней и задней сторон, соединённых в корешке.

«Википедия»

21 мая 2016 года, суббота.

1.

«Вы думаете, я хороший бизнесмен? Я – идиот! Попал в переплёт хитрой стерве, с которой решил чуть-чуть поиграть. Я-то рассчитывал, что она соскочит с пари и предложит мне денег, которые я, псевдо-Герман, попрошу её передать через своего друга. Ну, а дальше включается банальный съём: «Здравствуйте, Катя, меня зовут Артём… И мне тоже очень приятно… Ой, а не вас ли я как-то видел в «Меге»? Надо же, как забавно, что нас снова свела судьба… Да-да, Герман – мой хороший приятель. Он мне всё рассказал и попросил меня встретиться с вами только с одной целью: он просит искренне извинить его за ту глупую шутку с этюдами… Почему он сам с извинениями не пришёл? Ну, ему это не к лицу, он, знаете ли, всё-таки владелец портала… Нет-нет, какие взносы, что вы, что вы… Я, кстати, тоже пробую писать. Вы не могли бы дать мне совет, как начинающему автору?»

Дальше обмениваешься с девочкой телефонами, ведёшь себя по-дружески. Потом включаешь прикосновения и лёгкий шёпот на ухо. Затем следуют объятия, поцелуй и – опля! – вы уже спите вместе. Дальнейшее – по обстоятельствам. Например, ты можешь намекнуть Кате DUO, кто такой Дмитрий Бергер. Или – с её помощью найти на него такой компромат, который прельстит налоговую и прикончит созданный мной сервисный центр. Или же – ты отправляешься к Бергеру и объясняешь ему, что его девушка у тебя в любовницах.

В общем, у меня была целая куча вариантов, как наставить этому козлу рога. Вместо этого я, самоуверенный осёл, сам угодил в историю. Правильно говорят, что если мужчина приобретает хитрость, то женщина с ней рождается.

Ну, и что же мне делать теперь? Нанять за пару сотен баксов какого-нибудь писателя-графомана, который за пару часов состряпает мне две тысячи знаков о чувственности? Но, во-первых, за это время никого приличного я не найду, а во-вторых, хоть я и не большой спец в литературе, у меня пока ещё хватает мозгов, чтобы понять: невозможно подделать оригинальный стиль автора.

В очередной раз обозвав DUO «хитроумной гадюкой», как приговорённый к смертной казни, ползу к столу и сажусь за ноутбук. Настраиваюсь на «творчество». Господи, как люди вообще пишут книги, романы, истории? Ведь в голове – масса мыслей, куча образов, горы сюжетов, а попробуешь переложить их в слова – и всё, ты не у дел. Или у авторов есть тот особый секрет, который зовётся Музой? Но Муз в наше время фимиамом не призовёшь. А может быть, авторы – как те пылесосы? Втягивают в себя всё, что видят, читают, чувствуют и слышат, после чего перетряхивают полученный сбор и выуживают самое ценное? И если это так, то у меня есть шанс написать свой этюд.

Откидываюсь в кресле, открываю фотографию DUO и представляю, каким могло бы быть наше знакомство, если бы Аллы и Бергера никогда бы не существовало на свете. Наверное, я сидел бы в каком-нибудь маленьком кафе, но, увидев Катю, подошёл бы к ней и сделал всё, чтобы она от меня не сбежала. Рассмешил бы её какой-нибудь шуткой, а она бы мне улыбнулась. Пригласил бы её в кино или на чашку кофе, а она бы согласилась. И, сидя в тёмном зрительном зале – или же рядом с ней на мягком и низком диване в маленьком кафетерии – я бы в первый раз взял её за руку. И если б она не отдёрнула ладонь, то я переплёл бы с ней пальцы. Проводил бы её до дома, и, устроившись рядом с ней в такси, всю дорогу смотрел на неё, замирая от аромата её духов, прикосновений, взглядов. И там, у её подъезда, я бы обязательно попытался её поцеловать…

«Ты не знаешь ни моего лица, ни тела, ни запаха. Я никогда не касался тебя. Я не приходил к тебе даже во снах. Но ты мне очень нравишься, и я точно знаю, чего я хочу от тебя. Помнишь, ты описывала в своих книгах, как целуются влюбленные? Но ощущала ли ты настоящий поцелуй, сама? Я расскажу тебе, как это могло быть.

Представь себе свой дом, подъезд и двор, лишённый прохожих. В темноте нет звуков, шорохов и голосов – здесь сейчас только ты и я. Я отпускаю такси и, когда оно отъезжает, я делаю шаг к тебе. Ты отступаешь, но я подхожу к тебе ближе. Теперь мы стоим вплотную. Моё лицо – над тобой. В протесте или испуге ты вскидываешь вверх руки. Я перехватываю твои ладони и кладу их себе на шею. Ты в первый раз прикасаешься ко мне. Пока ты узнаёшь меня, я наклоняюсь и легко целую тебя в губы. Вот так я забираю твоё смущение и жду твоё первое «да». Ты не ожидала, что я проявлю столько нежности, ласки и доброты?

Пока ты размышляешь, что у меня на уме, я быстро кусаю тебя в губы. Набрав воздух в лёгкие, ты учишься ровно дышать, а я закидываю назад твою голову. Твой первый полувздох-полустон даёт мне понять, что я к тебе очень близко. Ты упираешься мне в грудь и изгибаешь спину. Обхватив твой затылок одной рукой, второй я провожу под твоей грудью. Твоё сердце срывается в быстрый такт. Выгибая тебя на руке, я осторожно прикусываю мочку твоего уха. Чтоб приглушить твой стон, я шепчу тебе, как сильно ты мне нравишься, Катя. И это действует на тебя возбуждающе, а близкое расположение моего рта усиливает звук шёпота.

И всё равно ты по-прежнему не торопишься мне отвечать, поэтому у меня есть право решать, как мне целовать тебя. И я завожу ладонь тебе на талию. Моё дыхание обжигает твой рот, и я касаюсь пальцами твоих губ, пробуя приоткрыть тебя. Ты отворачиваешься. Но я упрям, поэтому обязательно повторю это позже. А пока я опускаю лицо к изгибу твоей груди. Мой Бог, как сладко ты пахнешь…

Твои ладони становятся влажными, а сердце ускоряет ритм. И я возвращаюсь к твоим, теперь уже приоткрытым, губам. Я чувствую твоё дыхание и проникаю в твой рот. Я знаю, как творить с тобой чудеса, ведь мой талант – изобретательность. Сила, с которой я впиваюсь в тебя, решает всё. Я беру тебя за подбородок и поднимаю твоё лицо в направлении нашего поцелуя. Я помню, как тебе нравилось, когда я тебя трогал. Но теперь я хочу, чтобы ты сама прижалась ко мне. И ты мне поддаёшься. Твоё дыхание становится рваным и перемешивается с моим. Казалось бы, всего одно движение – и ты уже моя, и…»

Прочитав то, что я только что написал, захлопнул ноутбук, схватил сигареты и вылетел на балкон. Стою, курю, рассматриваю пустой двор и думаю, плакать мне или смеяться? С одной стороны, «проза» «удалась». С другой, я – взрослый «дяденька», хозяин крупного сайта, описываю свои чувства и поцелуи к девочке. Да тот же Дьячков будет ржать надо мной, как конь над овсом, если только узнает об этом! Так может, ну её к дьяволу, эту Катю? Поставлю на ленту её роман, и дело с концом. От меня не убудет. Правда, в этом случае мне также придётся авансом признать, что я ни черта не смыслю в деле, которым я занимаюсь. А значит, выхода у меня нет. Фак. Меня «сделали». Она меня сделала!

Я злюсь на себя, на Дьячкова. На Бергера. На эту Катю с немыслимым псевдонимом, так ловко навязавшую мне свою игру, и… так, стоп. Для этой Кати я кто? Герман Дьячков – или Артём Соболев? А раз для DUO я Герман, то с него и весь спрос. Конечно, рано или поздно, Катя узнает, кто я такой. Но ведь и я всегда могу сказать, что я не писал никакой «прозы»? Например, совру, что нанял автора, вот и весь сказ. И кстати, подобное «творчество» может сблизить нас с ней раньше, чем я себе представлял.

От этой мысли у меня повышается настроение. Щурясь на яркое солнце, с удовольствием докуриваю сигарету, возвращаюсь в комнату, сажусь за стол. Вычитываю текст и, ощущая себе Пелевиным, Остером и Николаем Глазковым, направляю Кате своё первое «произведение».

«Ловите, Катя, – пишу я, – с Вас продолжение. Две тысячи знаков, но теперь уже через полтора часа».

2.

«Да кто он такой, этот Дьячков? Нет, он, конечно, не мастер любовной лирики, но то, что я прочитала, меня, как ни странно, тронуло. И если откинуть романтику, чувственность и включить рассудок, то разум подсказывает мне: Дьячков знает, как управляться с женщинами. А ещё – он провокатор, каких поискать. Приняв пари, он обставил меня и моментально навязал мне новую ставку. И если бы я хорошо разбиралась в игральных картах, то я бы даже сказала, что Герман Дьячков затеял дьявольский покер. Откуда я знаю об этой игре? Ну, Димка как-то рассказывал мне, что это – единственная игра, в которой не лгут, но всё блеф и притворство. Именно поэтому «акула» (так в покере называют настоящего мастера) никогда не делает «бет» (ставку), если перспективы победить противника нет. Но все хорошие игроки умеют терпеливо ждать и всегда планируют свои действия. И, когда видят возможность выиграть, то ставят на кон сразу всё.

Димка любил играть в покер. «Скажи, влюблять в себя – это тоже игра?» – спросила я как-то у него. Бергер промолчал, отвёл в сторону глаза и закруглил разговор.

И тут в мою голову приходит мысль. Я пишу Герману: «Признаю, что этот раунд Вы выиграли. Но раз Вы подняли ставку, то мне нужна фора». Ответ приходит через пять минут: «Спасибо, что не солгали. В какой форе Вы нуждаетесь, Катя? Хотите больше времени на написание этюда, или мне уменьшить количество знаков?»

«Нет, я хотела бы, чтобы Вы мне кое-что рассказали».

«И что Вас интересует?» – забавляется он.

«Чтобы написать о Вас, мне нужно Вас представлять. Расскажите о себе, какой Вы?»

В этот раз ответ приходится ждать очень долго. Я нервничаю, потому что время, отпущенное мне на написание этюда, безвозвратно уходит. Когда я начинаю нетерпеливо грызть внутреннюю сторону щеки, приходит ответ: «Хотите в гости? Увидите всё сами». Причём, в конце письма Герман в первый раз ставит «смайлик».

Он что, ещё и заигрывает со мной? И, хотя предложение Германа после этюда о поцелуях может раздразнить «зайку», у меня пока ещё есть жених – и голова на плечах.

«Не в этот раз, – пишу я Дьячкову, стараясь оставаться вежливой. – Так Вы ответите мне на вопрос?»

«Хорошо, я попробую. Начнём с того, что я не люблю агрессивных женщин и сам никогда не добивался уважения силой, потому что быть мужчиной, на мой взгляд, это отвечать за свои слова и поступки. Я вспыльчивый и экспрессивный, но я умею ждать и никогда, ни к чему никого не принуждал. Но я и приверженец той мысли, что моя женщина никогда не одёрнет меня при посторонних, потому что в любых отношениях веду я. А я выбираю женщин толковых и разумных, со своей позицией. Ещё есть вопросы?»

И тут на меня снисходит озарение. Да ведь этот человек одинок! Одинок по-настоящему, потому что с таким характером не смирится ни одна нормальная женщина.

«Вы знаете, что у меня есть жених?» – уже в открытую пишу я.

«Догадываюсь. А Вы, задав этот вопрос, хотите сказать, что Вы от нашего спора отказываетесь? Тогда я выиграл, а Вы проиграли. А значит, по условиям нашего пари Вы теряете возможность разместить свою книгу на сайте».

«А если я выложу книгу на другом портале?» – начинаю злиться я.

«Тогда я выставлю в Интернет всю нашу переписку».

От этого ответа я вздрагиваю. Впрочем, а на что я надеялась, когда решила первой его шантажировать?

«Так что Вы надумали?» – между тем любезно осведомляется Дьячков.

«Я поднимаю ставки, – прикусив губу, отчаянно печатаю я. – И я пришлю Вам свой этюд в две тысячи знаков, но через полчаса».

Увы, то, что задумала я, небезопасно и грешно. Но это покажет Дьячкову, как я могу провоцировать его и что я его раскусила. Мысленно попросив прощение у Димки за то, что я собираюсь сделать, пишу Герману то, что не решилась бы написать никому другому…

«Никакого «и» нет. После нашего свидания ты в одиночестве возвращаешься к себе домой. Да, я тебе отказала, и ты так и не поднялся в мою квартиру, на что очень рассчитывал. Желание всё ещё мучает тебя, но ты садишься в машину и едешь в свой дом. Там пусто, холодно, неуютно. Скажи, в этом доме хоть раз была та женщина, кого ты по-настоящему любил? Как её звали? Кем она была для тебя? Скажи, мы с ней похожи?

Ты отпираешь дверь и входишь в прихожую. Включаешь свет в ванной комнате. Скидываешь одежду и встаешь под душ. Опираешься руками о гладкую стену и подставляешь лицо льющимся сверху струям. Ты мучаешься невозможным: ты хочешь хоть на минуту вернуть меня, чтобы забыть ту, другую. Но та женщина – совсем не я. И водяные струи, которые сейчас стекают вниз, по твоему лицу и телу, кажутся тебе уже не её, а моими руками. Они кружат по тебе, но в самый последний момент отступают. Пытаясь справиться с возбуждением, ты закрываешь глаза. Чьё лицо стоит сейчас перед твоим мысленным взглядом? Чьи руки ты помнишь – чьи пальцы, которые трогали тебя, дразнили и исчезали?

Твоя левая рука по-прежнему опирается о стену ванной. Другая опускается вниз, вдоль по твоей талии. Ты на секунду замираешь, ещё не решаясь сделать то, что ты так часто делал, когда думал о той женщине. Но та, что предала тебя, уже ушла, а мой запах рядом. И ты, не в силах побороть искушение, опускаешь руку ниже. Ты крепко сжимаешь себя. Возбуждению противостоять невозможно. И ты, в душе ненавидя меня и ту игру, которую мы затеяли, начинаешь ускорять темп и втягиваешь воздух в лёгкие. Холодная вода и жар внутри тебя затягивают тебя в центрифугу, где удовольствие и ненависть сплетаются в один клубок. Злость обостряет чувства, не так ли? Твоя рука не останавливается. Ещё и ещё раз, быстрей – и медленней. Последний такт приносит дрожь и стон опустошения. Спустя секунду ты приходишь в себя. Поднимаешь темноволосую голову, открываешь глаза и понимаешь, что ты по-прежнему один. Та женщина, которую ты любил, ушла. А меня с тобой рядом нет».