Текст книги "Подвижницы. Святые женщины нашего времени"

III. Подвижницы-монахини второй половины XX века

Купола Новодевичьего монастыря.

На саночках в метель

Спасо-Прилуцкий монастырь. Вологда. Автор снимка Evgeny Shaparin.

Легкое тело лежало в снегу, метель укрывала его новыми покрывалами. Монастырские сани давно скрылись из виду, а кудлатое небо безучастно смотрело на тело. Кажется, ни признака жизни не было в этом живом свертке. Но девушка, занесенная снегом, была жива. Ее молитвы поднимались в самое небо, к Богу, тонкой струйкой почти невидимого пара. Наконец в снежном мареве показались темные точки: это монахини возвратились, чтобы найти сестру. Они не чаяли найти ее живой. Но София все же была жива. Многое предстояло пережить монахине Софии, в схиме – Серафиме. Но этот день отразил в себе всю ее судьбу. Без документов, без работы, инвалид – мать Серафима оказалась сокровищем спасения, которое многие люди со слезами и стонами искали долгие годы.

В поселок Коммунарка добраться можно от станции Бутово. Это уже Московская область, но очень близко от МКАД. Долгое время в этом поселке жила замечательная подвижница, схимонахиня Серафима (Ушакова). Период ее служения людям пришелся на тяжелое для Церкви время. Будучи монахиней и инвалидом, матушка Серафима заботилась о людях действительно как родная мать. Он нянчила детей своей келейницы Марии, раздавала принесенные ей «подарки» в виде одежды и пищи, утешала словом. Главным ее делом была молитва. Эту замечательную подвижницу знали и клирики патриархии, и значительная часть населения многонациональной страны. Поселковый совет не раз ополчался на лежачую старицу, но Бог отводил угрозу от дома, где она жила. Невидимая сила покрывала и тех, за кого подвижница молилась.

Родилась София Ушакова в 1875 году в благочестивой состоятельной семье. Родители Софии видели в дочери светскую девушку, достойную невесту. Они дали ей лучшее образование, какое могли, в надежде, что дочь удачно выйдет замуж. Или, как говорили в то время, – составит блестящую партию.

С. И. Грибков. Перед свадьбой.

В романах Льва Толстого есть персонажи, отчасти похожие на родителей Софии: утонченные, доброжелательные. София на героиню романа совсем не походила. Это была строгая, чистая душа, не любящая светских условностей и тяготящаяся ими. Но слово родителей было для Софии законом. Наконец нашлась подходящая партия и началась подготовка к пышной свадьбе.

Одному Богу ведомо, какая борьба шла в сердце Его избранницы Софии. Наверное, она думала, что отвращение от светской жизни – глупость, что это обычная для людей ее круга жизнь и что терзания не стоят выеденного яйца. Но чистое сердце, исполненное Духа Святого, звало к Богу и только к Нему.

– Нет, для меня есть только монашеский путь. Мне предстоит вынести много трудностей, но иначе я погибну. Господи, спаси меня!

Для нежной светской девушки вопрос о монашестве оказался вопросом жизни и смерти. София выбрала жизнь со Христом. Накануне свадьбы София тайно покинула отчий дом и ушла в Филимоновский монастырь во имя святого князя Владимира. Она раз и навсегда сказала себе: обратной дороги в мир нет.

Игуменья и сестры приветливо встретили новенькую. София обладала уживчивым, спокойным нравом, умела расположить к себе. Так ей пригодились навыки, полученные в ее кругу еще в миру. Однако сразу же начался необходимый монастырский искус. Даже в женских обителях девушек, желающих стать монахинями, долго испытывают, прежде чем принять в монастырь. Если после долгих и трудных испытаний девушка не запросится домой, не разочаруется в выбранном пути – она настоящая монахиня.

И. Я. Репин. Монахиня. 1878. Москва. Государственная Третьяковская галерея.

Софии дали мужское послушание: носить воду. Пять лет, в мороз и в зной, София носила ведра с водою для обители. Монастырь был расположен на холме, довольно крутом. А колодец расположен был под холмом, так что с полными ведрами Софии приходилось идти в гору.

София выдержала эти пять лет. Она когда-то сказала себе, что пути назад нет. И повторяла это, как только подступали сомнения. То были, возможно, самые трудные годы в жизни подвижницы. Она приобрела подлинно монашеские качества: смирение и кротость – благодаря тому, что не роптала. На шестой год Софии дали другое послушание: заготавливать на зиму соленья. Летом она собирала ягоды и грибы, сортировала, чистила, мыла собранное, сушила и потом приступала к заготовкам. За время жизни в монастыре София прошла все основные монастырские послушания.

Нет сведений, когда Софию постригли в рясофор, а потом – в мантию. Но вполне возможно, что постриг она приняла после сильной болезни, от которой едва не умерла. Заболела София внезапно и очень сильно. Сестры решили, что ее нужно отвезти к доктору. В монастыре не было своего врача. Время было сложное: сразу после революции. Дело было зимою. Сестры закутали болящую в тулуп, уложили на санки и повезли. В дороге путниц застигла метель. Сестры не заметили, как София соскользнула с санок. А когда хватились, что санки пустые – бросились искать. Они не верили, что София останется живой, однако молились. И нашли болящую живой. К врачу Софию все же довезли, и ей была оказана помощь. Но с тех пор болезнь стала прогрессировать. Руки и ноги Софии стали скрюченными, она уже не смогла выполнять послушания.

В 1928 году монастырь был закрыт. Часть сестер была выслана, кому-то удалось скрыться в ближайших селах. К этому времени София уже приняла схиму с именем Серафима. В стылый ноябрьский день мать Серафиму подняли с железной койки, на которой она лежала, вынесли в березовую рощицу возле монастыря и положили на землю, чтобы умерла от сырости и холода.

Монахиню нашла девочка Маруся.

– Матушка! Матушка!

Маруся бежала по рощице и звала. И вдруг увидела матушку, как будто дремлющую. Может быть, замерзла насмерть? Но она была жива!

Маруся очень была привязана к старице Серафиме. Когда-то у Маруси заболел палец, да так, что доктор велел ампутировать его, чтобы опухоль не пошла дальше. Маруся очень расстроилась и побежала к монахине, которая всегда ласково ее принимала. Это была матушка Серафима. Маруся расплакалась, прижалась к болящей и рассказала про свою беду. Матушка начала утешать:

– Все будет хорошо. Вылечим твой пальчик. И сделала лекарство, в котором были свечные огарки, еловые шишки и освященное масло. И помазала им больное место. Маруся широко распахнутыми глазами смотрела на это чудесное Божье снадобье. А потом, с неменьшим изумлением, обнаружила, что опухоль прошла!

С тех пор Мария неразлучна была с матушкой Серафимой и заботилась о ней, как о своей родной матери. Вместе с монахиней Мария пережила и нападения властей, и прочие искушения.

Когда Мария подросла, матушка Серафима мягко, но настойчиво ей сказала:

– Нужно замуж выходить.

Как «замуж»? При матушке так легко и хорошо. И никто не нужен. Маруся захотела возразить, но вдруг осеклась. Видимо, так Богу нужно. Подвижница, как когда-то ей самой – ее мать, сказала, не повышая голоса:

– Надо, девонька.

Подвижница очень беспокоилась, чтобы семейная жизнь преданной ей Маруси, которую она любила как родную дочку, устроилась бы по Богу, чтобы семья была крепкой. Сколько матушка переговорила с Богом о будущей судьбе своей Маруси, неизвестно. Однако вскоре после того самого решающего разговора к Марусе посватался Кузьма Кузнецов, и Маруся ответила ему, поставив, однако, условие:

– Матушка Серафима будет жить с нами. Кузьма согласился. И с тех пор, где бы ни жила чета Кузнецовых, с ними жила и матушка Серафима. Она вынянчила их двоих детей. Хотя руки плохо слушались матушку, она качала детские колыбельки. При этом сердце и ум подвижницы были обращены к Богу. Над обоими колыбельками звучали стихи Псалтири и Евангелия. Дети впитывали музыку этих стихов.

Кузьма был родом из подмосковной Коммунарки. По его предложению Мария с матушкой перебрались туда. Вскоре о благодатной матушке Серафиме узнали не только местные жители, но и – по сарафанному радио – жители всего Советского Союза. С приходящими старица была приветлива. Раздавала подарки: кому маслице, кому святую воду, кому просфорку. В Коммунарку наведывались и монашествующие, и даже известный протоиерей, которому нужно было ехать через всю Москву. Поток людей раздражал власти. Чтобы не подвергать старицу большой опасности, решено было найти другое место проживания. В селе Жабкино, которое теперь вошло в район Бирюлево, нашлось подходящее жилище. Вместе с матушкой Серафимой там жила ее помощница, монахиня Гавриила.

Однако слава шла впереди старицы. Верующим Николо-Бирюлевского храма было известно о матушке Серафиме. Оттуда в Жабкино потек поток людей, ждущих спасения и помощи. Переезд в Жабкино был последним для матушки. Она уже чувствовала, что скоро ее кончина, и все же продолжала принимать людей, утешая, наставляя и укрепляя в вере.

Скончалась матушка Серафима в 1950 году, на Прощеное воскресенье. По кончине, свидетельствуют очевидцы, у старицы расправились ручки и ножки. Лик стал светлым и спокойным. Когда выносили гроб, все увидели в небе огромный сияющий крест. Отпевали старицу по монашескому чину. На сороковой день после кончины Марии Кузнецовой было видение, что матушка Серафима стоит в алтаре Никольского храма, озаренная светом, и Мария – рядом с нею. Строгий голос спрашивает:

– Что здесь делает Мария?

– Она служила со мною 22 года, – ответила старица.

Это была поистине добрая весть для Марии, потерявшей свою духовную мать.

В 1977 году кладбище, на котором похоронена схимонахиня Серафима, должны были уничтожить. Отец Василий Мосеев добился разрешения на перезахоронение останков старицы. В июле 1979 года, через 29 лет после кончины, гроб с телом схимонахини Серафимы был поднят. Облачение и тело усопшей праведницы были целы и невредимы. Только кипарисовый крест выпал из рук. Отец Алексей Байков, которому было положено отпевать, не на шутку испугался. Ведь это были настоящие мощи! Это была святыня! Но вместе с испугом пришли радость и утешение о новой угоднице. Отец Алексей отпел старицу, а потом спросил ее благословения – как у живой.

Есть множество свидетельств, что по молитвам матушки Серафимы совершаются чудеса и исцеления. Отец Алексей Байков рассказывает, что в усталости и унынии всегда обращается к матушке Серафиме и чувствует новый приток сил, как будто молодеет. Истинная угодница Божия не оставляет и всякого, бывающего на ее могиле или молитвенно обращающегося к ней.

Лестница

Нижний Новгород. Авторы снимка В. Титов и М. Сидельникова.

Высокая плотная женщина с резной тростью, закутанная в дорожную шаль, велела спутнице подождать, а сама прошла в келью настоятельницы. Лучики заката небесным золотом лежали на полу приемной, как ступени лестницы. Было так сладко тихо, что трудно было даже представить, что в мире есть тревога. Келейница настоятельницы, уже немолодая молчаливая монахиня, движениями напоминающая старую пчелку, закрыла двери.

Мать настоятельница, моложавая, с улыбчивыми глазами, приветливо заговорила:

– Да, ваша Лида у нас. Я послала за ней. Вы сейчас увидите ее.

– Благодарю, – ответила гостья и села, точным жестом поставив рядом с собой тросточку. Это была потомственная дворянка Александрова.

Франсуа Фламенг. Портрет госпожи Аделин Нобль. 1903.

В тихую женскую обитель она приехала в поисках беглянки – внучки Лидии. Бабушка очень любила свою внучку, хотя была с ней строга. Лидия получила прекрасное образование, была добродушна и рассудительна. Словом, достойная невеста. Бабушка очень надеялась на то, что Лида рано и удачно выйдет замуж. Мать Лиды и ее брата скончалась, когда рожала Лидию. Отец был сломлен этой утратой, и с тех пор главой дома была именно бабушка. Это была властная, но благочестивая женщина. Ей всегда удавалось то, что она задумывала, с Божьей помощью. Но как случилось, что любимая внучка, которую бабушка видела лучшей в Москве невестой, сбежала в монастырь? В чем же ошибка? Что сделано было не так? Бабушка не могла понять и была расстроена.

– Я хотела вам сказать… – опустив глаза, мягко начала настоятельница.

– Да, слушаю вас, – ответила бабушка рассеянно.

– По моему разумению, Бог определил для Лидии монашеский путь. Я наблюдала за нею. Рано или поздно она станет монахиней.

– На все Божья воля, – ответила бабушка приветливо, но с холодком. Ей совсем не хотелось видеть Лиду монахиней.

Келейница подошла к двери, открыла ее, на пол упали солнечные лучи, в которых возникла хрупкая фигурка девушки.

– Ах, Лида! – так и взвилась бабушка. – Какая ты стала бледная!

Лидия поклонилась и подошла к бабушке.

– Нет, нет, я сейчас же тебя забираю! – воскликнула та, как будто Лидия уже сказала, что хочет остаться.

Однако Бог рассудил так, что Лидия стала монахиней. И не просто монахиней, а старицей, к которой днями и ночами шел нескончаемый людской поток в поиске наставления и утешения. Где и когда схимонахиня Гавриила приняла монашеский постриг, неизвестно. Старица даже самым близким людям не рассказывала о себе почти ничего. Предположительно, постриг она приняла в Киево-Печерской лавре, в годы революции. После кончины старицы в так называемом смертном узелке обнаружено было схимническое облачение. Можно предположить, что старица так ни разу его и не надела. Она была монахиней в миру, всю жизнь, и служила людям, как если бы находилась в монастыре. У этого монастыря были невидимые – небесные – стены.

Удалось ли строгой бабушке выдать замуж свою любимицу или же старушка смирилась с тягой внучки к монашеству, неизвестно. Известно только, что Лидия, по совету знакомых, однажды пришла в храм святителя Николая в Кленниках, на Маросейку, чтобы увидеть замечательного батюшку, отца Алексия Мечева. Его так и называли: московский батюшка. Лидия пришла к вечерне. После окончания службы многие остались на акафист. Читал его сам батюшка. Лидия поразилась. Отец Алексий не читал, даже не молился. Он разговаривал с Царицей Небесной, плакал, умолял Ее. Лидия и забыла, что дома ее ждут.

Церковь святителя Николая Чудотворца в Кленниках. Фотография 1883 г.

Вскоре она стала духовной дочерью старца и начала выполнять его поручения. Возможно, тогда она и приняла монашеский постриг. Послушания Лидии были разные: она помогала убирать в алтаре, заботилась о детях из приюта, устроенного при храме, дежурила за свечным ящиком. Она была одним из первых кирпичиков «монастыря в миру», созданного старцем.

Кончина отца Алексия Мечева в 1923 году стала невосполнимой утратой. Однако монастырь, лишившийся своего старца, не прекратил существования. У святителя Николая теперь служил его сын, отец Сергий, многое перенявший от своего отца – по духу и по плоти. Отец Сергий продолжал строительство монастыря в миру. Он несколько раз был арестован, сослан. Из ссылки писал своим духовным чадам письма, в которых те черпали силы для дальнейшей жизни – снова идти в ополчившийся на Христа мир.

Матушка Гавриила стала как бы преемницей отца Алексия и отца Сергия. Она жила по-видимому обычной мирской жизнью, трудилась. Но это была жизнь подвижницы. Ей были открыты и прошлое, и будущее людей.

Жизнь схимонахини Гавриилы тесно связана с храмом святителя Николая на Маросейке. Долгие годы она жила недалеко от храма, в полуподвальном помещении, где принимала людей. Поскольку храм был закрыт, матушка Гавриила ходила молиться в храм Тихвинской иконы, на ВДНХ. Вообще она очень любила московские храмы и старалась посещать все престольные праздники.

Надежда Чертуллина вспоминает, что мужу ее, военному инженеру, должны были дать назначение, но пока не было известно – куда. Времена были тревожные. Надежда пришла к старице и попросила помолиться о муже и о себе. Старица утешила женщину, а на прощание дала ей акафист святителю Митрофанию Воронежскому и благословила образком Донской Пресвятой Богородицы. Вскоре муж получил распределение в Воронеж, что женщине показалось чудом.

Надежда трогательно вспоминает, как матушка вместе со своими гостями молилась перед Владимирской иконой, которую особенно почитала. Старица трижды прочитала «Песнь Богородице», и все гости – вместе с нею.

Владимирская икона Божией Матери. 1548–1549.

Однажды, наблюдая, как двоюродный брат Надежды Павел играет во дворе, матушка вдруг сказала:

– Придет время, к нему люди станут приходить на исповедь.

Павел Шишков нынче – схиигумен, насельник Донского монастыря отец Рафаил. Он вспоминает о матушке Гаврииле так:

– Лидия Александровна была примерно с 1917 года алтарницей в храме святителя Николая в Кленниках и жила в церковном доме, во дворе, до дня своей смерти.

Надежда вспоминает еще об одном чудесном случае. Матушка Гавриила дружила с одной благочестивой семьей, где подрастала девочка. К этой девочке матушка была особенно привязана. Малютка порой говорила: «Как я хочу быть с Богом!» В те времена это были опасные слова.

Однажды эту девочку сбила машина. Похоронили ее на Тихвинском кладбище. Как страдали родители – не описать. Матушка Гавриила тогда же завещала похоронить себя рядом со своей любимицей. И это было исполнено! Теперь две могилки кажутся одной, так близко они друг к другу: старица и дитя.

Скончалась схимонахиня Гавриила на Казанскую, 4 ноября 1952 года. В ее «смертном» узелке нашли схимническое облачение, о котором доселе никто не знал. Икону Владимирской Пресвятой Богородицы матушка завещала Тихвинскому храму, где любила молиться.

Во время паломничества в Саров матушка Гавриила заблудилась в лесу. Она взмолилась преподобному Серафиму, и вдруг, словно с неба, под ноги ей спустилась тропка. Матушка пошла по ней и вышла к обители. Она сама была такой тропкой для многих и многих людей, и лестницей спасения. «Спаси себя – и тысячи спасутся вокруг тебя!» – говорил преподобный Серафим. Эти слова исполнила матушка Гавриила. Она своим тихим подвигом монахини в миру сохраняла монастырь, невидимые стены которого выстроил московский батюшка, чьей ученицей и дочерью она была. В этом монастыре спаслось множество душ.

Ангел Срезневской церкви

Церковь Владимирской иконы Божией Матери в Быково. Автор снимка cartela.

В селе Заполье, в семье Столяровых, росла девочка Анисья. От остальных троих детей отличалась тем, что была особенно набожна и богомольна. Анисье не было еще десяти лет, а она уже пела на клиросе и порой, по благословению местного священника, служила чтицей.

– Божья душа, – говорили о ней.

Только не очень было понятно, как дальше такая душа жить будет. Семья Столяровых была небогата, хотя и все необходимое было, так что у родителей до определенного времени была надежды выдать Анисью замуж.

Однако, когда Анисье шел семнадцатый год, мать сказала:

– Может быть, ей в монастыре и вправду лучше будет. Она работящая, тихая, ласковая. А Бог присмотрит за Своим чадом.

Родители благословили Анисью идти в монастырь. Семнадцати лет Анисья стала послушницей Богородицкого Ольховского монастыря. Так будущая подвижница начала свой монашеский путь – под крылом Пресвятой Богородицы. Особенное благоволение Пречистой сопутствовало подвижнице всю жизнь.

Монастырская доля оказалась разнообразной и трудной. Анисья освоила многие послушания. Однако основным ее послушанием было – петь на клиросе, что она так любила. Через некоторое время, пройдя искус, Анисья пострижена была в монашество с именем Агния. В 1920 году монастырь был закрыт, сестры вынуждены были искать себе жилье. Мать Агния вернулась в родное Срезнево.

Примерно в то же время игуменом Филаретом (новомученик, в миру – Пряхин Иван Трофимович, а в схиме – Серафим), принесена была туда же чудотворная икона Пресвятой Богородицы «Споручница грешных». Игумен Филарет поселился возле храма Казанской Пресвятой Богородицы. Мать Агния стала его духовной дочерью. Настоятелем Казанского храма в то время был отец Василий. Мать Агния пела на клиросе, помогала игумену и настоятелю, вела тихую незаметную жизнь. Однако ее тепло и свет распространялись на всех, кто ее знал. Сельчане относились к ней с уважением.

В. Л. Боровиковский. Богоматерь. 1814–1815. Москва. Государственная Третьяковская галерея.

В 1928 году отца Василия арестовали. На его место прибыл иеромонах Сергий (Сорокин), ныне прославленный в лике новомучеников и исповедников Российских. В 1931 году арестован был игумен Филарет, затем арестовали и мать Агнию. Приговор был – три года лагеря. Это была первая ссылка подвижницы, короткая. В 1931 году арестовали и иеромонаха Сергия. В 1934 году мать Агния вернулась в родное Срезнево, стала псаломщицей и чтицей в Казанском храме, снова пела на клиросе. Каковы были чувства подвижницы, когда она впервые пела после долгих лет разлуки на клиросе полуразрушенного родного храма, сложно сказать.

– Ангел поет, – сказала старушка, ведшая козу. Она остановилась послушать. Высокий чистый голос шел будто с неба.

– Это мать Агния вернулась, – ответила ей товарка, – она и есть ангел.

Мать Агния знала, где спрятана икона «Споручница грешных», теперь она была ее хранительницей. Она часто прибегала к ней, молилась, советовалась с Пречистой, как если бы Та была ее матерью.

Вскоре пришли хорошие вести: из ссылки возвращается иеромонах Сергий. Богослужения в Казанском храме возобновились, это была великая радость.

Икона Божией Матери «Споручница грешных» с преподобным Афанасием Афонским. Центральная Россия. Конец XIX в.

Три года относительно мирной жизни прошло, настал 1937 год. Иеромонаха Сергия и мать Агнию арестовали. Отца Сергия расстреляли, а матери Агнии дали десять лет лагеря. Подвижница была в лагерях Казахстана, Сибири и Дальнего Востока. В лагерях мать Агния теряла здоровье, но возрастала в терпении. Лагерная школа стала для нее не школой смерти, а школой любви.

Срок подходил к концу. Однако начальник лагеря решил оставить мать Агнию, чтобы она ухаживала за его детьми. Еще три года мать Агния провела в лагере. Днем она воспитывала детей, а по ночам молилась. Однажды во время молитвы ей явилась святая великомученица Варвара, окруженная сиянием. Святая благословила мать Агнию и сказала, что она вернется в Срезнево и снова будет петь в храме. Вскоре начальника лагеря арестовали, а мать Агния смогла вернуться домой. Шел 1950 год. Она снова увидела домик, затем поднялась на клирос. В каком состоянии был Казанский храм, неизвестно. Но для матери Агнии было великим утешением вновь увидеть его. Это был ее дом.

Поселилась она в той самой сторожке, в которой некогда жил ее духовный отец, игумен Филарет. Около Казанского храма, как оказалось, жили еще несколько монахинь. После войны это место оказалось по сути небольшим монашеским поселением. Так Царица Небесная Своим чудотворным образом освящала это место. Мать Агния стала настоятельницей этой тайной монашеской общины. Здесь царили доброта и взаимная любовь. Выработался даже особый устав. Сестры ходили крестным ходом, обходя храм, пели песнопения. Но главное их делание было ночью: сестры вставали на молитву.

Мать Агния удостоилась даров Святого Духа. К ней часто приезжали люди из других городов, просили совета и молитвы, искали духовного наставления. Мать Агния была прозорлива, она обладала подлинно духовным рассуждением. Ее советы были всегда конкретны, а нарушить ее слово значило – навредить себе. Старица редко кому отказывала в просьбе помолиться о возвращении здоровья. Есть сведения об исцелениях по ее молитвам. Особенно мать Агния любила детей, приходящих в храм, и всегда благословляла их.

В 1958 году мать Агния тяжело заболела. Предчувствуя кончину, стала просить постричь ее в схиму. Ее желание было исполнено, владыка совершил постриг, дав схимнице имя Анна. Скончалась схимонахиня Анна в декабре 1958 года.

Схимонахиня Анна прославлена в лике новомучеников и исповедников Российских в 2003 году, 7 мая. Дни памяти ее – Собор новомучеников и исповедников Российских и 28 декабря.