Текст книги "Сокровища Призрачных островов. Карта и компас"

Глава 5

Заговорщики

Степь. Раздольная степь трав, шелестящих под ногами, роняющих семена на иссушенную землю, их стебли с шелестом ломаются под ногами. Сухой степной ветер сильно отличался от соленого морского.

Ярош шел по степи, понимая, что все это ему снится. Но этот сон не от чар, где соединяются огонь и мрак, – его создало иное воображение. Далекие расстояния сокращались до минут, и вот пират уже поднимался на холм, где из черной земли пробивалась новая трава. Зеленый цвет радовал глаз. А на верхушке холма стоял идол.

Пират обошел резной камень. В одной руке идола меч, в другой посох, на голове шапка, опущенная до бровей, а на спине дерево рисованное. Ярош раньше видел такое дерево.

– Я думаю, колдун приехал ко мне, – на холме стояла Зорин, вышивка на ее одежде искрилась: зеленые нити струились родниками, а красные придавали сиянию мерцающий фон. – Он тоже искал. Наследников погибших народов. Мой народ продал Империи тайну яда, которым теперь казнят преступников, и за это его одарили расправой, а не золотом. Нас осталось всего четверо во всем мире. Что знает один, то знают и другие, что знали предки, то ведомо и потомкам. Мы чувствуем друг друга на любом расстоянии.

– Так колдун приехал к тебе? – Ярош не договорил: закончить дело, но Зорин словно услышала его мысль.

– Нет, – засмеялась женщина. – Он хотел договориться со мной. Как с потомком исчезнувшего народа. Но мы не успели встретиться.

– Рассказывать долго. Он меня нанял, но я мало что знаю о его делах, – из предвечерней мглы вышла Киш.

– Лучше показать, – Марен, стоящая с третьей стороны холма, повела рукой. – Мы восстановили происходившее той ночью. Из воспоминаний.

Степь исчезала, ее по лоскуту уносил ветер. Пред взором появился приморский городок, дом на горе, бедная комната.

В дверь постучали, и сестра Киш пошла открывать. Сама Киш точила меч. На ходу расстегивая плащ и кланяясь, в комнату вошел Хедин. Русоволосый немолодой колдун при его появлении встал из-за стола, оставив поздний ужин, и тоже кивнул парню, здороваясь.

– Я был уверен, что ты услышишь зов. Ты был одним из лучших моих учеников.

– Я приехал, – холодный голос Хедина поражал непривычной властностью. – Но почему здесь? В этом городе?

– А ты разве не чувствуешь, что их власть в Элигере слабее всего? Здесь властвуют иные силы. Куда же еще звать беглецов?

– Я ехал слишком быстро, не почувствовал. Потом осмотрюсь, – не спрашивая разрешения, Хедин налил себе из кувшина воды. Напившись, он внимательно посмотрел на колдуна. – А звезда?

– Все готово. Все заклятья раскрылись, словно почки. Звезда ждет того, кто снимет ее.

– Я ее сниму, – высокомерно заверил парень. – Я знаю, как это сделать. И какой вопрос задать, тоже знаю.

– Не сомневаюсь. Но звезду сниму я. Тебе известно, что будет, когда кровь звезды коснется твоей кожи? – Хедин молчал. – Звезды – это судьбы людские. Погасив одну, погасишь и судьбу человека. Чем ярче судьба, тем ярче звезда, тем на более сложный вопрос может ответить.

– Да, да, – немного насмешливо продолжил Хедин. – А есть много маленьких звездочек, которых и глазом не увидишь, на них желания загадывают, когда люди, чьим жизням они светили, умирают. И это правильно, ведь если бы все судьбы были яркие, небо стало бы похоже на раскаленное солнце. Я все это слышал десятки раз.

– Слышал, но плохо слушал, Хедин, – серо-зеленые глаза колдуна полыхнули недовольством, но лишь на мгновение. – Когда ты отберешь жизнь звезды, то отдашь и часть своей. Никогда не задумывался, почему звезды обычно снимают не для себя?

– Я не знал, – кажется, Хедин немного испугался. – Прости меня, учитель, – он снова поклонился, но не низко.

– Пойдем. Мне будет нужна твоя помощь, чтобы завершить чародейство. Помощь другого колдуна.

Хедин довольно улыбался, ведь его признавал учитель, в его помощи нуждался.

Они вышли во двор, где их уже ждал молодой мужчина, тоже бывший в эскорте учителя Хедина. Вышли и сестры…

Рисунок сдувало ветром, теперь они видели глазами других людей.

…Двое ребят прятались в кустах.

– Глянь, они вышли. Странные, – Ян хотел подняться, но Дэниэл стукнул его по спине, чтоб тот лежал. – Куда они идут?

– Давай залезем сейчас. Не все же золото они на себе носят. Только тихо.

В доме никого не было. В потемках ребята вошли внутрь.

– Едой пахнет… Дэниэл, ищи быстрее, – подгонял Ян. – Ой, что это?

Ян зацепил сумку, из которой выпала книга, раскрывшись, словно только и ждала, что кто-то коснется ее.

– Гляди. Это заклинания, – Ян зачарованно засмотрелся на сияющие строки.

– Закрой! Дурак! – Дэниэл толкнул книгу, чтобы она закрылась, и в комнате снова стало темно. – Они колдуны, убираемся отсюда! Они нас и из-под земли достанут!

Напуганные ребята выскочили из дома. Дэниэл побежал вниз, но Ян не спешил. Друг остановился.

– Ты чего, Ян?!

– Чары. Они колдовать будут. Я посмотреть хочу, – Ян быстренько направился в ту сторону, куда ушли чужеземцы.

– Ян… – растерялся Дэниэл. – Вернись. Что я твоему отчиму скажу?

Но Ян его не слушал.

Все чары Ян и Дэниэл пропустили, но, стоя за деревом с могучим стволом, ребята видели, как к колдуну в руки плывет яркая звезда. Он взял ее вместе с Хедином. Звездное мерцающее сияние освещало их полумертвые от усталости лица, звезда молила о милосердии, о свободе, но сегодня ее плач никто не слушал.

– Глянь! – шепотом испугался Ян, указывая на тени, окружившие двор.

– На землю, – Дэниэл вовремя потянул товарища вниз.

Вспыхнули огни выстрелов. Но только две пули попали: одна в плечо сестры Киш, держащей обнаженный меч, другая – в колдуна. Тот упал, и звезда осталась в руках Хедина.

– Убейте мальчишку! – приказал безжалостный голос из темноты, и через мгновение прозвучал второй залп.

Но Хедин умирать не собирался. Он махнул рукой, за которой потянулся шлейф искр, отбивая пули, и бросился прочь со двора. Сверкнуло. Солдат, ставший перед ним, упал мертвый от одного прикосновения.

– За ним!

Воспользовавшись замешательством врагов, колдун встал. Часть солдат кинулась к нему, но сестры заступили им путь. Выбить незаряженное ружье легко.

Колдун добрался до дерева, за которым прятались Ян и Дэниэл. Ребята все еще сидели на корточках, но подняться не могли: страх происходящего в их тихом городке сковал ноги. Ступив за дерево, обессиленный колдун упал на одно колено. И увидел ребят.

– Дети, что вы здесь делаете?

От боли закричала женщина. Зазвенел о камни меч.

– Он должен быть там, – руководил уже знакомый голос.

Это говорили о колдуне.

– Руку! – приказал он, и у Дэниэла не было воли ослушаться.

Колдун схватился за парня, и вместе они поднялись.

– Сохрани мою тайну, – Дэниэл вскрикнул, будто его огнем обожгло.

– Туда! – это их услышали солдаты.

Колдун с облегчением отпустил парня.

– Бегите, дети. Ночь вас утешет и спрячет, а я вас благословляю…

Или это страх прошел, или слова колдуна имели такую силу, но друзья побежали сломя голову…

Повеял ветер, сдувая чужой взгляд, ночь блекла, как воля борющегося с головокружением. Только голоса остались от этого воспоминания.

– Предатель. Тебя долго искали, – голос приказывающего солдатам.

– Я не предатель. Я просто хотел видеть мир немного иным. Я говорил об этом, но во дворце Императора меня не слушали, – голос колдуна.

– Ты учил и меня, потому я не повезу тебя никуда, не стану пытать. Я казню тебя и твоих защитников в этом городке. У тебя нет приемника и сторонников, о чем же тебя спрашивать?..

Воспоминание таяло, верно, Киш больше ничего не слышала…

…По улице шел Дэниэл, он очень плохо себя чувствовал, шатался, чуть ли не падая в обморок. Ян поддерживал его, помогая идти.

– Что с тобой, друг?

– Не знаю, – даже язык едва шевелился, перед глазами плыли темные пятна, наверное, тайна колдуна была слишком тяжелой ношей для человека.

Луну, уже спрятавшуюся для берега, с горы было видно. Призрачное светило очерчивало корабль с черными парусами…

В ветре таяли воспоминания. Киш, Зорин, Марен и Ярош сидели возле идола на траве, успевшей разлиться зеленым морем по всей степи.

– Вы говорили с Дэниэлом? – спросил Ярош.

– Нет, мы говорили с Яном, – ответила Зорин. – Дэниэл на товарища волком смотрит за то, что утром Ян вернулся в тот дом и забрал книгу. Двор был залит кровью, это его испугало, но парень направился к площади, где готовили казнь. А Дэниэла лихорадило еще сутки, и после этого он изменился. Таким ты его и увидел.

– И что же за тайну передал колдун Дэниэлу? Свои чары?

Ярошу вспомнилось, как Дэниэл угадал, что Сокол сам говорил другому пиратскому капитану.

– Не думаю, чары не так просто передать, – ответила Марен. – Какие-то свои знания. Но мы считаем, что это были воспоминания о том вечере. Колдун же не знал, что его ученику удастся спастись. Поэтому Хедин любой ценой старался попасть на "Диаманту". В городе его ждала бы казнь.

Но оставался еще один важный вопрос, и Ярош на него таки решился.

– Марен, кто ранил твою названную сестру, которую люди называют Матерью?

– А ты сам еще не понял, Сокол? – в темных глазах притаилась усмешка, было видно, что давняя ждала этого вопроса. – Ее ранил тот, кто и тебе лютый враг. Это его чары разбудили ночь, а еще зов, подкрепленный чародейством и печалью снятой с неба звезды. Имперский колдун сзывал потомков древних народов, и все давние слышали его голос. Твой враг не мог не ответить на такую дерзость. Колдун рискнул своей жизнью и проиграл, ведь ему никто не поверил и никто не пришел. А проигравших казнят, – она встала. – Спи, капитан, отдыхай, до рассвета совсем немного осталось. Хотя вряд ли после таких разговоров сны сладкие и безмятежные…

Степь исчезала, превращаясь в сон без сновидений.

Ярош Сокол покинул корабль, когда начало светать, но предутренняя мгла пока могла спрятать одинокую шлюпку, причалившую к берегу.

Если завтра ночью он не вернется, команда вспомнит пиратские обычаи и продолжит путь без него. Но у Яроша были дела в этом порту: он должен был найти ту, в чьих глазах волнуется море не меньше, чем в его собственных. Пират знал наверняка: если она откажется следовать за ним, карта не осветится призрачным зачарованным светом.

Город еще спал, только на песке девочка забавлялась соломенными куклами. Ребенок сбежал от родных, чтобы поиграть в одиночестве и, вероятно, так убегать для нее было привычным. Ярош невольно залюбовался, с какой нежностью девочка относится к своим простым игрушкам.

Голубоглазая светловолосая девочка тоже посмотрела на него. Сама похожа на куклу, дорогую, королевскую… Глубокий взгляд не скрывал печали. Он просил, но не унижался, он мечтал, но не безумно, – девочка решала, что сделать, чтобы исполнилось желание.

– Твои куклы такие… страшные, – Ярош сам не знал, зачем сказал это, но ему показалось, что на игрушках запеклась кровь, чужая, словно воспоминания. – Как тебя зовут?

– Эвелина, – ответила она и, почему-то испугавшись, оглянулась, будто боялась чьего-то присутствия. – Полина. Я – Полина.

– Чего ты боишься, Полина? – девочка была странной, но тьма, овеявшая ее крылом, очаровывала.

– А чего боишься ты, капитан? – вернула вопрос она, но словно спрашивала не Полина, а та другая, Эвелина, властная и темная.

– Я не твой капитан… пока что. Пока ты не бросишь своих кукол, – не в ней, а в этих игрушках притаился мрак.

– Они не мои. Они моей старшей сестры. Эвелина мне их подарила…

Полина смотрела ему в глаза, решая, чего ей больше хочется, с чем она способна попрощаться.

– Я брошу…

Куклы подняли бунт. Соломенная лисица вцепилась лапами ей в ногу, не отпуская, а коровка, собака, кошка и девчушка маленькими шажками быстро приближались к пирату. Солома отливала металлом, как иголки. Отравленные золотые иголки животворного солнца.

– Не трогайте его! – крикнула Полина, только куклы не слушались. – Нет!

Но Ярош уже видел такие игрушки и знал, как их одолеть. Ветер от сабли сбил в полете золотые иглы. Клочья соломы упали на песок, а обрывки платьица соломенной девчушки отлетели под ноги Полины. Перерубленные лезвием, они расплескали свою жизнь, и колдовство ушло в землю.

– Я вернусь сюда вечером. Проживи день без своих кукол, Полина.

Глубокие глаза девочки оправдывали его поступок, но слезы по уничтоженной живой памяти были солонее моря.

Ярош сверился с компасом, прежде чем выбрать, в какую часть города идти. Но стрелка долго колебалась, не сразу указав путь.

Улица привела его в один из самых бедных кварталов. Иногда в гнилых халупах селится счастье, обходя десятой дорогой роскошные особняки. Но не здесь. В этом торговом порту улицы патрулировали солдаты из города со звериной душой, и потому на хмурых узких улочках царствовали грязь и разбой. И вместо сказок здесь рассказывали страшные истории о гибели, унижениях и предательстве. Люди соревновались в искусстве сказителей, словно певцы, словно древние сказочники, упиваясь жестокостью своих выдумок и воспоминаний.

Разве мог здесь остаться кто-то, чье сердце еще не зачерствело от ужасов и равнодушия? На кого указал компас?..

– Вернись, дочь моя, вернись, – тихо причитала нищенка, забившаяся в просвет между домами. – Дочь моя, ты самая смелая из всех дочерей Моря, ты самая любимая из всех дочерей Моря. Дочь моя…

– Что с тобой случилось? Каково твое горе, что ты выплакать его не можешь?

Ярош склонился над ней, убрал грязные волосы со лба, прорезанного глубокими морщинами, и увидел ее глаза, странные, изменчивые: женщина, кутающаяся в лохмотья, не всегда просила милостыню, она была из давнего народа, да только забыла себя.

– Твоя дочь любила море. Тогда она мне сестра.

– Ты знаешь, где моя дочь? Когда она вернется? – женщина слегка поднялась, надежда выплеснулась из ее взгляда, раскрашивая серый мир бедного квартала в бледные, но все же цвета.

– Я не знаю. Твое сердце знает. И Море… Оно ответит, если ты у него спросишь.

– Я боюсь Моря, – испуганно призналась она, отодвигаясь от пирата, словно он сам был воплощением Моря.

– Не нужно бояться, – рядом с ними стоял мужчина с темно-каштановыми волосами, блестели золотом четыре звезды на кожаной сумке почтальона, и на синей одежде в пуговицах тоже были выдавлены звездочки.

– Я видел тебя во сне, – Ярош встал между ним и женщиной.

– Меня друзья Айланом называют. Да, ты меня видел, когда тебя звали на площадь в столице, где…

– Достаточно. Я верю, что это ты, – оборвал Айлана пират. – Так что с ней?

В действительности Айлан был немного старше, чем в сновидении, где-то одного возраста с учителем Константином. Мужчина присел подле женщины.

– Звезды возвращаются на утраченные пути, – тихо молвил Айлан, словно заклятье. – Вернется твой путь и к тебе, давней, как Море. Если ты вспомнишь, кем была, когда твоя дочь еще не видела чужие корабли.

…Дым и огонь, и люди в серой форме, бьющие без разбора всех, кто еще может двигаться. Люди без души. И стрела, попадающая в грудь девушки… Другую, бездыханную, тянут в лодку…

Словно сама судьба сошла к ним, предлагая помощь. Судьба часто говорит с Морем, и время стало для них общим, как и цвет глаз.

Женщина испуганно смотрела на почтальона, но она вспоминала, тяжело вспоминала задушенную боль.

– Дай ей оружие, лишь тогда она станет такой, какой была, – предложил Айлан, поднимаясь, и в знак памяти о благодарности за помощь в ужасном сновидении Ярош подчинился.

Как только пальцы женщины обхватили рукоять, ее глаза вспыхнули, а пыль слетела с одежды, уже не рваной и совсем не серой. Она стала собой, но не человеком. Обличье непокоренной воительницы или давней богини приняла она, почти бессмертного существа, которому хочется взлететь в небо, чтобы разыскать обидчиков, а все остальное безразлично.

– Теперь Море ее примет, – успел сказать Ярош и отскочить: спасла реакция.

– Мертвой примет! – рассмеялся седой колдун с безумными глазами, занося для нового удара крючковатую палку с головой чудовища.

За ним стояла бездушная толпа, чье единственное общее желание – убийство, а единственное чувство – ненависть ко всему живому и свободному. Ярош давно не видел одновременно стольких людей с пустыми глазами.

Седой колдун, чье лицо казалось очень знакомым, усмехнулся.

– И вы не уйдете отсюда. Министр Феофан заплатит золотом за каждого пойманного пирата. И вдвойне за каждого мертвого!

Ярош уклонился от удара крючковатой палки и поймал на лету саблю, брошенную ему давней воительницей. Метал против мертвого дерева. Дерево отбивало удары лучше лезвия: в дерево верили больше.

Но только пират мог драться с колдуном на равных, а Ярош был настоящим пиратским капитаном. Сокол изловчился и перерубил палку, едва не вывернув запястье. Седой колдун попятился, в толпе вспыхнули глаза. Недавно уже виденное лицо – один из имперцев, которых они отпустили, когда помогли Герде…

– Бегите, сюда идут солдаты! – крикнул мужчина.

Побежденный седой колдун шмыгнул между людьми, обломки его палки уползли в тень домов, превратившись в змей. Солнце зашло за тучу, и мир еще больше посерел.

– Поздно, – на крышу хлипкого строения опустилось белокрылое существо с человеческим лицом. – Министр Феофан желает говорить с вами. Он предложит вам выбор. Выберете правильный путь – будете жить.

Ярош нацелил пистолет на белокрылого врага.

– В этом обличии ты настоящий, советник Императора? Или Химера? Любишь, чтобы тебя так называли? Спускайся, я убью тебя, – в голосе Яроша клокотала ненависть. – Ваши обещания лживы. Только кровь говорит сейчас правду. Спускайся!

– Поздно, – довольно повторила Химера, глядя сквозь толпу на улицу.

Люди расступились, пропуская группу солдат в серой форме во главе с тем, кто имел право носить многолучевую рубиновую звезду.

– Пиратам запрещено находиться в любом из городов Империи, – начал Феофан, но пиратский капитан не дал ему договорить.

– Империи принадлежит лишь один город! Не этот…

– Империи принадлежит все города и земли, где ходят ее деньги, – усмехнулся министр. – Арестовать пиратов.

– Убей его, Феофан, – тихо попросил советник Императора: его глазами на пиратского капитана смотрела сама Смерть. – Зачем ждать? Убей его здесь.

– Только кровь говорит сейчас правду, – передразнил Яроша министр, не приняв во внимание слова белокрылого советника. – Пусть его судит Суд Империи. Чтобы было неповадно пиратам будить от покоя мирные города нашей страны.

Сопротивляться бессмысленно. Их трое против десятков. И если бы он был один… Ярош бросил саблю и пистолет на брусчатку.

– Здесь только один пират. Капитан Ярош Сокол, – гордо и свободно ответил он, хотя на запястьях сомкнулись кандалы.

– Отберите у пирата компас и карту, – напомнила Химера.

Солдаты не медлили с выполнением приказа, компас и карта достались Феофану.

Но пока все смотрели на пиратского капитана, давняя воительница закрыла мерцающим крылом Айлана, и они оба исчезли.

Ярош Сокол не вернется на свой корабль до рассвета…

Глава 6

Воля министра и советника

Феофан не спустился в подземелье, у него были дела поважнее, чем издеваться над плененным пиратским капитаном. Кабинет заперт, но порыв ветра толкнул министра, когда двери распахнулись. Ветер качал тонкие занавески и перебирал белые перья Химеры.

– Не люблю, когда ты приходишь без приглашения, – пробурчал Феофан. – Я выполнил приказ Императора. Странно, но оказалось, что в Элигере действительно живет слишком много тех, над кем у нас нет власти. Будто что-то влекло их к этому берегу на протяжении многих лет… Они бы поддержали бунт, если бы мы не вмешались. Но теперь те, кто сопротивлялся, – мертвы, других казнят в ближайшие дни, а некоторых я заберу с собой в столицу, где их будут публично судить.

Химера, внимательно слушавшая министра, слезла со стола, уронив перо.

– Ты выполнил приказ не полностью. Отдай мне компас и карту.

Феофан, сощурившись, пристально посмотрел на гостя.

– Карта? Это тряпка без рисунка. А компас сломан – стрелка не движется. Зачем они тебе?

Оба молчали, но даже ветер знал, насколько советник Императора и министр не доверяют друг другу.

– Если прошу, значит нужно. Отдай их, Феофан, и очень долго меня не увидишь, – под убранством из перьев прятались длинные острые когти, но и за поясом министра был пистолет.

– Это моя добыча, – отрезал Феофан. – Если ты просишь, то эти вещи очень ценные и должны принадлежать Империи. Разговор окончен.

Надменные взгляды скрестились, осветившись завистью, презрением и ненавистью.

– Забываешься, Феофан. Ты не так давно стал министром. Если ошибешься или еще кого-нибудь пожалеешь, разделишь судьбу заговорщиков.

Химера вылетела в окно, зацепив цветы, стоящие на подоконнике. Ваза упала, расплескавшись волной осколков.

"Если ошибешься или еще кого-нибудь пожалеешь…" – Феофан криво усмехнулся, он слишком хорошо понимал, кто ответственен за происходящее в Элигере, хотя советник Императора и это обернет в свою пользу.

Феофан положил компас и карту в тайник за картиной с изображением бушующего моря.

Министр не видел, что один из имперских прислужников, его помощник Олег, подслушал весь разговор.

Кованая решетка закрылась за Ярошем, даже не заскрипев. Эхо проклятий замучили еще в подземельях имперской столицы, но не страх…

Ярош зло ударил кулаком по решетке. Так попасться… Все было напрасно: и карта с сокровищами, и сбор новой команды, и давние, пришедшие к нему… Враги наверняка уже созывают Суд Империи. Нет сомнения, какое решение он вынесет. И ядом здесь не отделаешься… Неужели ему суждено вернуться за красные стены императорского дворца и умереть там?.. Уж лучше уйти на дно вместе со своим кораблем…

Сокол глубоко вдохнул, чтобы контролировать свои чувства: хватит ныть, никто не заставлял его идти в этот город. Хотя странно, что он совсем не почувствовал опасность, и блеклость окружающего мира не настораживала, будто весь город превратился в ловушку для до сих пор верных Морю и его безграничной свободе. Это бы объяснило такое количество имперцев на улицах Элигерского порта. Если предположение правильное, то самая лучшая компания должна собраться не в графском особняке, а именно здесь, в тюрьме.

Опираясь на решетку, Ярош посмотрел на соседей.

В камере напротив синеглазая брюнетка рисовала на грязном полу волны, наверное, представляя себя на морском берегу.

– Синее море, как днем, зеленое море, когда солнце всходит… – напевала Ирина.

– Замолчи! – гаркнул на нее стражник, стоящий неподалеку.

Ирина перепугано забилась в угол.

– Не трогай женщину! – вмешался Ярош. – За что она здесь?

– Слишком много о море болтает, – огрызнулся стражник. – Ты здесь ненадолго, пират.

Стражник ушел в другой конец коридора, где его друзья играли в карты.

– Эй, – Ярош присел, чтобы его глаза и глаза заключенной оказались на одном уровне. – Ты море рисуешь? Какое оно?

– Спокойное, – несмело ответила Ирина, и ее глаза осветились настоящим морем.

По улице шел молодой темноволосый мужчина, его звали Михаилом. Он был счастлив и радовался, что решился переехать на Элигерское побережье: здесь его никто не контролировал, не заставлял выполнять задания, он никому не был должен, все родственники и те, кто называли себя его друзьями, а на деле могли только пьянствовать и сплетничать о чужих женах, остались далеко-далеко… А он так больше тратить попусту жизнь не мог, потому и переехал в чужой город, чтобы отбросить все, накопившееся за прожитые годы. Михаил был свободным сейчас: виделось будущее, легко дышалось, вот только черный щенок приблудился, признав в нем нового хозяина.

– Где ты была, я тебя спрашиваю?! – донеслось из открытого окна. – Вернись, маленькая дрянь!

Из дома, размазывая слезы по грязному личику, выбежала светло-русая девочка лет четырнадцати.

– Рита, вернись! Вернись, тебе говорю!

Девочка, ослепленная слезами, споткнулась, упала и разбила колено. От обиды на несправедливый мир она разревелась еще сильнее.

Щенок подбежал к ней, лизнул в щеку. Все еще всхлипывая, Рита погладила его. Обратила внимание и на разбитое колено.

– Больно? – спросил Михаил, подув на рану. – А так? Меньше?

Он ничего не сделал, но нужно, чтобы ребенок поверил, так и его мама делала, когда он приходил домой заплаканный. Девочка прислушалась к ощущениям.

– Меньше… – обрадовалась она. – Я – Рита. А ты кто?

– Михаил.

Из окна вылетел обрывок ругани.

– Твои родители?

Рита кивнула.

– Они напьются и дерутся, а мне от обоих достается. Можно, я к ним не вернусь? Можно, Михаил?

– Конечно, можно, – позволил мужчина, помогая ей подняться.

– А это твой щенок? – Рита успокоилась, словно его разрешение действительно для нее много значило. – Как зовут?

– Кажется, мой, – почесал затылок Михаил. – А я его еще и не назвал, если честно.

По улице шел почтальон – синяя форма, кожаная сумка со звездами… Рядом с ним красивая темноволосая женщина в простой одежде, которая ей явно не к лицу. На перекрестке они попрощались, и мужчина низко поклонился женщине, а она коснулась его плеча, словно прикосновением благословляла.

Но казалось, только Михаил и Рита видят этих двоих. Почтальон задумчиво посмотрел вслед темноволосой женщине, а тогда направился к соседнему дому.

Привели еще одного задержанного. Заперли в соседней камере. Помятое черное оперение ангела было грязным, на некоторых перьях запеклась кровь. Ирина подняла на него взгляд, улыбка разлилась по ее лицу.

– Светлое, зеленое, как на рассвете, – заверила она, глядя на ангела. – Море…

И словно изменилась после этих слов, куда и делся ее испуг.

– В Элигере устроили охоту? – хмыкнул Ярош. – И сколько ж золота отсыплет министр тем, кто поймал крылатого?

Сокол не видел глаз ангела, но глубины его сердца и непокорная воля отражались во взгляде Ирины: это дар – видеть глубины чужих сердец, и, как всякие подарки Моря, в землях Империи он под запретом.

– Не меньше, чем за голову пиратского капитана, – откликнулся новый узник. – Многих сегодня заманят и поймают. Вот увидишь…

– Молчать! – прикрикнул стражник.

Михаил видел, как почтальон постучал в дверь старого покошенного дома. Но открыла не толстая, склоненная жизнью горожанка, а стройная черноволосая красавица. В темных глазах жили всплески огня. Невероятно, как она с такой красотой попала в бедный квартал.

– Вам письмо, – сказал Айлан, входя за ней в дом. – Вы Феникс?

Женщина обернулась, длинные черные прямые волосы взметнулись, как крылья, едва укрыв ее нежные соблазнительные плечи, не скрытые строгим багрово-черным платьем до пола.

– Что вам нужно? – было видно, что вопрос ее испугал.

– Вам письмо от Яроша Сокола, – почтальон протягивал синий конверт.

Женщина взяла конверт из руки Айлана, но не спешила сломать печать. Темные глаза вспыхнули недоверием и погасли от страха: она тоже чувствовала тенета ловушки, сплетенной невидимым пауком, который заплел серостью весь город.

– Ярош не пишет писем… – но лгать проникновенным глазам незнакомца она не осмелилась, сказав это, не могла не объяснить: – Не пишет после того, как одно его письмо перехватили… В городе с глазами зверя…

– И поэтому его выслали оттуда, – закончил вместо женщины почтальон.

– Нет, Ярош убежал. Вы видели его? Что с Ярошем? – в голосе Феникс проклюнулась нежность, которую она сразу же вырвала с корнем. – Он жив?

– Значит, я не ошибся, и вы действительно Феникс. Но письма нет, – Айлан тоже не мог ей врать. – Иначе вы бы не впустили меня. Ярош в тюрьме. Его арестовали, когда Сокол искал вас. В Элигере со вчера многих задержали, но вам об этом, вероятно, лучше меня известно.

Темные глаза вспыхнули снова, теперь ненавистью. Огонь слизал конверт с ладони женщины, не опалив кожу.

– Когда его схватили?

– Вчера.

– Почему вы не пришли раньше?

– Вас нелегко найти, Феникс. Мне помог давний народ.

Она струсила пепел с ладони, горько усмехнувшись.

– Да, это правда, нелегко. А "Диаманта"?

– Ждет неподалеку. Еще ждет Яроша.

– Ждет…

Ее глаза зловеще смеялись, становясь глубже мрака, когда погасли все звезды.

На борту «Диаманты» царила грусть. Солнце поднималось все выше, начиная ослеплять, а капитан не вернулся, как обещал. На палубе собрались все члены команды, в основном новой, ведь от старой осталось только семеро. Даже Ангелочек и фея устроились на веревке, свисающей с мачты. Хмурая королева Герда сидела на бочке, не раздражаясь присутствием других, низших по происхождению. Улыбался только школьный учитель Константин, мечтавший о путешествиях. Неужели он еще надеется на прогулку с приключениями?..

– Лодки Яроша не видно, – сказал Юран, потому что никто другой не осмелился это высказать вслух. – Что будем делать?

– Следуя пиратскому закону, мы должны уходить отсюда под всеми парусами как можно скорее, – ответил на вопрос один из пиратов, чьего имени Юран не знал, Роксана дернулась, не соглашаясь, но отец крепко держал ее за плечи, а пират продолжал: – Мы бы так и сделали. Только вы другие, не такие, как мы. Вы не пираты. А Ярош выбрал вас для своей новой команды.

– Мне это не нравится, – прошептала Итана Зорин, подруга кивнула.

– Карта сокровищ пропала вместе с Ярошем. Он не вернулся, и ждать капитана дольше опасно, мы даже не знаем, жив ли он. Главный Элигерский порт расположен в низине, высоких холмов нет, мы достаточно далеко, чтобы нас не увидели с берега, но достаточно близко, чтобы не успеть спастись, когда Ярош укажет, где мы его ждем.

– Ярош нас не выдаст! – рассердилась Роксана.

Губы пирата искривила усмешка, ребенок отшатнулся.

– Ты так думаешь, девочка?

Стало тихо. Даже хорошее настроение Константина развеялось, как дым.

– Если капитан начал собирать новую команду, – пират умолк на миг, глядя на чужаков, его голос стал решительным: – Мы должны уйти. Мы так и сделаем. Мы научили вас всему необходимому, с управлением вы справитесь. Мы оставляем корабль вам.

– Это неправильно, несправедливо, – кажется, еще мгновение, и Роксана заплачет от обиды. – Вы не можете бросить нас. Не можете бросить Яроша, своего капитана. Это неправильно!

– Девочка, – голос пирата немного смягчился, хотя, вероятно, не из-за слез, желавших сорваться с ресниц Роксаны, – мы вместе с Ярошем прошли через такое, что вы даже представить не можете, но любое пиратское счастье исчерпывается. Сокол не вернется, а "Диаманта" принадлежит ему…

Он оглянулся на побратимов, будто советуясь в последний раз, но они и знаком не дали ему понять, соглашаются ли. Либо же, кроме настоящих пиратов, никто не знал пиратских знаков?..

– Вы не признаете капитаном никого из нас, а мы не признаем никого из вас. Двух капитанов на корабле не бывает.

– Вы не можете уйти, – голос принадлежал королеве Герде. – Возможно, "Диаманта" – последний пиратский корабль в этих водах.

– Это правда, – пират повернулся к королеве Аталя. – Мы давно не получали вестей от других капитанов, да и нас раньше было больше.