Текст книги "Отель «Персефона»"

Коридор, скупо освещенный указателями аварийного выхода, тянулся влево на пару десятков метров, а потом резко сворачивал направо. Лестница, ведущая на второй этаж, находилась почти перед самым поворотом. Добраться до нее можно было, только пройдя по длинному темному коридору, мимо закрытых дверей, за которыми таилась неизвестность.

Повинуясь инстинкту, Эрика вернулась в спальню, повернула в замке ключ и прислонилась спиной к двери, чувствуя неприятную слабость в ногах.

Она попыталась рассуждать здраво, отбросив мысли о привидениях и прочей чепухе, в которую не верила. Плач либо послышался ей, либо нет. Если послышался – значит, нужно лечь в постель и постараться уснуть. Если нет (а Эрика склонялась именно к этому варианту), значит, внизу кто-то есть.

Это не казалось таким уж невероятным. В отель мог проникнуть кто угодно, ведь ни ворота, ни центральный вход не были заперты. Другой вопрос, кому и зачем понадобилось делать это в кромешной темноте, рискуя свалиться в лестничный пролет и сломать себе шею.

Если только…

Ну конечно! Доведя цепочку рассуждений до логического завершения, Эрика почувствовала некоторое облегчение. Она знала, что на острове много беженцев из охваченных локальными войнами ближневосточных стран. Наверняка целая семья (а может, не одна) самовольно заняла номера в пустующем отеле. Разумеется, утром им придется уйти. Как ни было Эрике жаль этих людей, оставаться здесь дольше они не могли. Завтра приедет новая бригада (во всяком случае, ей хотелось в это верить), и ремонтные работы возобновятся.

Странно, что кирие Заробалас не знал о незваных жильцах. Как бы тихо они себя ни вели, рано или поздно кто-то выдал бы себя неосторожным звуком. Или знал, но предпочел не выгонять беженцев из их временного пристанища?

Чувствуя ломоту в висках, грозившую перейти в мигрень, Эрика вернулась в кровать. В какой-то момент она преисполнилась решимости разбудить мужа и рассказать ему о неприятном открытии, но потом передумала. Это потерпит до утра. Всё равно сейчас они ничего не смогут сделать.

И кроме того…

Существовала вероятность – небольшая, но ее нельзя было сбрасывать со счетов, – что Эрика ошибалась. Она не хотела думать, кто еще, кроме беженцев, мог прятаться на втором этаже. Тот, кто мог подняться по лестнице, пройти по коридору и отомкнуть с той стороны дверной замок, который был скорее формальностью, нежели реальным средством защиты от непрошеных гостей.

Эрика закрыла глаза, но даже не пыталась заснуть. Она напряженно прислушивалась, однако ничего не нарушало тишины. Даже птицы, утомленные ночными бдениями, наконец-то умолкли.

За окнами постепенно светало. Спустя два часа, показавшиеся Эрике нестерпимо долгими, проснулся Роберт. Он требовательно притянул Эрику к себе, но она выскользнула из его объятий и отправилась в душ, где долго стояла под слабыми струями чуть теплой воды, раздумывая – говорить или нет. И в конце концов решила, что не стоит.

Роберту и без того хватало забот. Возможно, с наступлением утра чужаки покинули отель; возможно, плач ей и вовсе послышался. Так или иначе, осматривая номера, они непременно обнаружат следы чужого присутствия – если оно, конечно, имело место.

– Я бы сейчас не отказался от кофе, – сказал Роберт, когда Эрика вышла из ванной.

– Я тоже. Но пока придется довольствоваться водой.

Эрика вынула из дорожной сумки бутылку и протянула мужу.

– Осмотрим корпуса, потом я немного поплаваю, и поедем завтракать.

– Как тебе спалось?

– Отлично, – не моргнув глазом солгала она.

– Вот, возьми второй фонарик. И на всякий случай не уходи от меня далеко.

Эрика пристально взглянула на Роберта. Неужели он тоже что-то слышал?

– Думаешь, здесь опасно? – осторожно уточнила она.

– Вряд ли. Но я предпочитаю быть готовым к любым неожиданностям.

Оба корпуса, к их немалому удивлению, оказались в гораздо лучшем состоянии, чем можно было ожидать. Стены и потолки были заново оштукатурены, полы выложены терракотовой плиткой, в окна вставлены стеклопакеты; на стенах висели указатели и информационные таблички. Правда, на балконах большинства номеров был свален строительный мусор, но эту проблему можно было решить за несколько часов – при наличии достаточного количества рук, разумеется.

Когда они осматривали второй этаж основного корпуса, Эрика призвала на помощь всё свое хладнокровие, чтобы не выдать охватившего ее волнения. То странное событие произошло всего три часа назад. Что, если эти люди по-прежнему здесь? Что, если в эту минуту они наблюдают за новыми хозяевами отеля, сами оставаясь невидимыми?

Ни о чем не подозревавший Роберт заходил в каждый номер, проверял наличие сантехники, положенное количество розеток и отсутствие косметических дефектов, делая пометки в своем наладоннике.

Все номера выглядели одинаково необжитыми, без следов чьего-либо присутствия: ни забытого на полу одеяла, ни остатков еды, ни пластиковой посуды, которой обычно пользуются неимущие… Убедив себя, что женский плач был лишь плодом ее воображения, Эрика перестала вздрагивать от каждого шороха и немного расслабилась.

Проверив номера, Роберт и Эрика перешли к осмотру подсобных помещений, расположенных в цокольном этаже основного корпуса: кухни, медпункта, прачечной и прочих. С лица Роберта, поначалу настроенного весьма скептически, не сходило удивленно-недоверчивое выражение.

– Ты знаешь, – сказал он, – всё совсем не так плохо, как казалось вначале.

– Заробалас не солгал: осталось только завезти мебель и оборудование.

– Не выгораживай его! Замечаний у меня достаточно. – Роберт потряс наладонником. – Я уж не говорю про территорию, которая выглядит как зона отчуждения вокруг Чернобыля.

– Я его не выгораживаю. Я просто говорю, что…

– Этот прохиндей заслуживает хорошей взбучки. Если через час здесь не будет рабочих, я разорву с Заробалосом контракт и выставлю ему неустойку, превышающую его годовой заработок.

Они стояли посреди огромного пустого зала, отведенного под ресторан, где должны были проходить завтраки, включенные в стоимость проживания, а также ужины a la carte.

По периметру зала обрамляли колонны в древнегреческом стиле, в нишах стояли массивные глиняные амфоры. Стены, облицованные мрамором с кракелюром под старину, украшали барельефы и фрески. Высокие французские окна вдоль фронтальной стены выходили на просторную террасу, где планировалось расставить столы для тех, кто предпочитал принимать пищу на свежем воздухе.

Для обедов, которые многие постояльцы обычно игнорировали, предназначался маленький боковой зал. Уязвленная резким тоном мужа, Эрика направилась туда, но, не дойдя пары шагов до распахнутых двустворчатых дверей, внезапно остановилась.

В полумраке обеденного зала мелькнула тень: стройная фигура, окутанная полупрозрачным газовым облаком.

А потом раздался смех: тихий, исполненный горечи, внезапно оборвавшийся. Женский смех.

Эрика резко обернулась. Роберт стоял спиной к ней. Подняв голову, он с интересом рассматривал фреску на потолке и явно не слышал того, что слышала она.

Она колебалась всего мгновение, а потом решительно направилась к дверям.

Обеденный зал оказался гораздо меньше, чем основной ресторан, и скромнее по оформлению: ни колонн, ни барельефов, ни античных ваз. Окна здесь были обычные, не французские, и выходили на заросший парк, деревья которого вплотную подступали к зданию, образуя почти такой же сумрак, какой царил на внутренней лестнице. Дальняя часть помещения тонула во тьме, не позволяя рассмотреть, есть ли в противоположной стене еще одна дверь.

Эрика остановилась на пороге, не решаясь пересечь невидимую черту. Минуту назад здесь была женщина. Она видела ее, слышала ее печальный смех. Эта женщина не могла просто раствориться в воздухе – значит, помимо входа, возле которого стояла Эрика, в зале был и выход.

Ее инстинкты обострились до предела, сигнализируя опасность. От страха стало трудно дышать. Эрика хотела позвать Роберта, но не смогла выдавить ни звука. Она кожей ощущала чье-то присутствие.

Опасно, кричало подсознание. Уходи, опасно!

Развернувшись, Эрика бросилась бежать.

– Милая, что с тобой? – удивился Роберт. – У тебя такой вид, словно за тобой приведение гонится.

Эрика пыталась сформулировать ответ, который не выставил бы ее сумасшедшей в глазах собственного мужа, но, окончательно растерявшись под его пристальным взглядом, пробормотала:

– Мне показалось…

– Что тебе показалось?

– В том зале есть другая дверь?

– Нет.

– Ты уверен?

– Разумеется! Я сам составлял план помещений.

– Может, всё-таки проверишь?

– Мне не нравится твой вид. Ты до смерти напугана. Пойдем-ка на свежий воздух.

– Сначала проверь, – упрямо повторила Эрика.

Испустив страдальческий вздох, Роберт направился к дверям. Замерев от напряжения, Эрика наблюдала за мужем. Он вошел в обеденный зал и спустя минуту вернулся.

– Там никого нет. Ладно, хватит этих глупостей. Заробалас прислал сообщение. Он нашел людей, но я должен уладить все формальности, в том числе с расценками. Они требуют столько, что на эти деньги можно построить Диснейленд.

– Можно мне поехать с тобой?

– Плохая идея. Ты ведь, кажется, хотела искупаться? Если всё сложится удачно, через час я привезу сюда бригаду, и работа закипит полным ходом. Так что надевай купальник и ступай на пляж.

– А как же завтрак?

– На обратном пути я заеду в закусочную и куплю навынос кофе и сэндвичи.

– Хорошо.

– Проводить тебя в нашу комнату?

Эрика колебалась. Искушение было слишком велико. Она не может идти туда одна. Нужно подняться по тёмной лестнице, пройти по коридору, а потом проделать весь обратный путь…

Роберт нетерпеливо переминался с ноги на ногу и посматривал на часы.

– Я справлюсь, – сказала Эрика.

– Отлично. Тогда я поехал. Если что – звони.

Несколько минут после ухода Роберта Эрика постояла в пустынном вестибюле, собираясь с силами, потом вынула из кармана фонарик и медленно направилась к внутренней лестнице.

Ключ подошел: калитка со скрипом открылась. Эрика окинула восхищенным взглядом раскинувшуюся перед ней панораму.

Она стояла на скалистом пригорке, высушенном солнцем и выбеленном морскими ветрами. У ее ног начиналась, змейкой спускаясь вниз, узкая тропинка, исчезавшая далеко внизу, среди массивных валунов. Дальше начинался пляж – небольшой островок белого песка – и море.

Этим утром оно было зеленовато-лазурным, как на картинах маринистов. Мелкие барашки пенились у кромки прибоя, слабые волны набегали на песок и лениво отступали обратно. Несмотря на ранний час, солнце уже начинало припекать, и прохладная чистая вода так и манила окунуться.

Камешки с тихим шорохом выпрыгивали из-под сандалий и скатывались вниз. В одном месте, где тропинка делала особо крутой изгиб, Эрика едва не сорвалась с приличной высоты. Выровняв равновесие, она возобновила спуск, внимательно глядя под ноги.

Спустившись с пригорка, Эрика сняла сандалии и дальше пошла босиком, по щиколотку утопая в прохладном мелком песке бледно-бежевого, почти белого цвета.

Возле самой кромки Эрика разделась и вошла в воду. Она была холодная, но не слишком: бодрила, но не вызывала желания немедленно выскочить обратно. Когда вода достигла груди, Эрика оттолкнулась от дна и поплыла.

Вскоре она уже не чувствовала холода: разогретая движением кровь быстрее побежала по жилам. Перевернувшись на спину, Эрика отдала себя на милость волн; они мягко покачивали ее, словно в гамаке. Плеск воды убаюкивал, гипнотизировал… ей хотелось, чтобы время замерло, остановилось навечно, оставив ее в этом состоянии безмятежности.

Выйдя из воды, Эрика растянулась на полотенце, подставив солнцу истосковавшееся по загару тело. Закрыв глаза, она слушала размеренный шепот волн и думала о том, что все, в сущности, не так уж плохо. Они с Робертом будут здесь счастливы. Иного просто не дано.

Она с детства мечтала вернуться к своим истокам – в страну, откуда были родом ее дед и мать. Пусть не на Родос, а на любой из многочисленных островов, разбросанных в Эгейском архипелаге. Ведь не зря Эрика в совершенстве знала греческий, на котором после смерти Персефоны ей не с кем стало разговаривать, так что отдельные слова даже стали забываться, подчиняясь неумолимому натиску лондонского английского.

Персефона… Гордая черноволосая красавица с оливковой кожей и миндалевидными глазами, передавшая единственной дочери яркую внешность, ум и чувство собственного достоинства.

Она ушла из жизни шесть лет назад – сгорела как свечка, хотя ей едва исполнилось пятьдесят. Персефону не мучили болезни, и даже рак, этот вездесущий бич современности, обошел ее стороной. Доктора не могли поставить сколько-нибудь достоверный диагноз, который объяснил бы и ее затяжную апатию, и отсутствие аппетита, а главное – упорное нежелание жить, хотя Эрика делала все возможное, чтобы вдохнуть в мать искорку, дававшую надежду на выздоровление.

Но ее усилия оказались тщетными. После того, что пережила Персефона много лет назад, надеяться на лучшее было просто глупо. Она еще долго продержалась. Будь Эрика на месте матери, воспоминания давно свели бы ее с ума.

Крепкая психика и здоровье позволили Персефоне прожить достаточно, чтобы убедиться, что ее дочь способна сама о себе позаботиться. Единственное, о чем жалела Персефона – о том, что Эрика не замужем. Ей было бы легче покинуть этот мир, будь у ее дочери любящий муж и дети.

Когда неумолимая судьба отсчитывала последние минуты Персефоны, Эрика, держа мать за руку, пообещала, что обязательно встретит достойного мужчину и соединит с ним судьбу.

До ее знакомства с Робертом оставалось меньше года.

Эрика открыла глаза. Должно быть, она задремала, убаюканная плеском волн, и теперь проснулась, дрожа от холода. На солнце набежала туча и подул резкий ветер – в этом проявлялось коварное непостоянство майской островной погоды.

Подниматься по каменистой тропе было проще, чем спускаться, и вскоре Эрика уже входила в калитку, за которой начиналась территория отеля. Она не знала, сколько прошло времени, и привез ли Роберт рабочих. Ей очень хотелось есть, а еще больше – выпить кофе, без которого не начиналось ни одно утро.

Эрику в очередной раз неприятно удивил вид неухоженных лужаек, растрескавшихся асфальтовых дорожек, через прорехи в которых прорастали молодые побеги кустарников, разрушенных детских площадок. «Персефона» наполовину принадлежала ей, поэтому Эрика смотрела на всё глазами рачительной хозяйки, жаждущей как можно скорее навести здесь порядок.

Она не понимала, почему отель, так близко расположенный к морю, имеющий такую обширную территорию, столько лет простоял заброшенным; еще год-другой – и здание пришло бы в окончательный упадок. Говорили, будто прежний владелец разорился, и новых желающих купить отель не нашлось. Потом случился экономический кризис, растянувшийся почти на два десятилетия; местным бизнесменам такая покупка была не по карману, а иностранные инвесторы не спешили вкладываться в греческую недвижимость, несмотря на то, что туризм снова был на подъеме.

Только Роберт не побоялся рискнуть. Он все вложил свободные средства, оставшиеся от продажи корнуолльской гостиницы, в отель, который был выставлен на продажу по смехотворной, особенно по английским меркам, цене (даже с учетом последующего ремонта).

Теперь оставалось довести начатое до конца и принять первых постояльцев, купивших путевки за половину стоимости – распространенный маркетинговый ход, позволяющий заполнить отель сразу после открытия, ведь люди обычно неохотно едут в новые мечта, предпочитая проверенные отели с положительными отзывами.

Услышав мужские голоса со стороны основного корпуса, по-прежнему скрытого деревьями, Эрика прибавила шаг, но внезапно остановилась и подняла с асфальта порванную золотую цепочку с крестиком, потемневшую от времени.

Вещь определенно принадлежала ребенку – об этом свидетельствовал размер цепочки. В том, что мальчик, бегая по парку, потерял крестик, не было ничего необычного. Но почему мать или другой родственник не хватились пропажи и не стали ее искать? Почему никто из постояльцев, возвращавшихся с моря этим путем, не увидел цепочку и не отнес ее дежурному администратору?

Опустив находку в карман, Эрика пошла дальше, но вскоре опять нагнулась – на этот раз, чтобы поднять женские солнцезащитные очки. Пластик выцвел, но это не помешало Эрике узнать известный бренд, популярный лет двадцать назад. Такие очки когда-то были у Персефоны, Эрике нравилось примерять их перед зеркалом и воображать себя взрослой важной дамой.

Конечно, очки могли выкинуть за ненадобностью, если бы не одно обстоятельство. Стекла в них были целыми, дужки – не погнутыми, все детали остались на месте. Значит, хозяйка их обронила. Но по какой-то причине не стала затрудняться поисками. Как и в случае с цепочкой, очки никто не поднял, хотя они лежали на видном месте.

Еще через несколько метров Эрика наткнулась на несессер с косметикой, давно пришедшей в негодность. Чуть дальше, среди разросшихся кустов акации, стоял пластмассовый лежак с накинутым на него истлевшим пляжным полотенцем.

Создавалось впечатление, что люди покидали парк в спешке, словно на отель внезапно обрушился ураган, заставивший постояльцев кинуться в укрытие.

Но после непогоды постояльцы обычно возвращаются за своими вещами.

Нахмурившись, Эрика с минуту задумчиво созерцала лежак, а потом пошла дальше.

На подъездной дороге стоял микроавтобус, возле него толпились мужчины в рабочих комбинезонах. Обступив кирие Заробаласа, они с хмурым видом слушали его распоряжения, периодически поглядывая в сторону Роберта, и их взгляды нельзя было назвать дружелюбными.

Роберт периодически перебивал бригадира, вставляя свои замечания, и тот с готовностью соглашался, вызывая у слушателей еще большее недовольство.

Один из рабочих что-то сказал, сплюнув под ноги; Роберт вспыхнул и резко ответил. Эрика стояла слишком далеко, чтобы их услышать, но по лицу мужа она поняла, что замечание рабочего его разозлило. Благодаря Эрике Роберт немного знал греческий – во всяком случае, понимал простые фразы, хотя изъяснялся с трудом. Парень, не ожидавший, что его слова будут поняты нанимателем-англичанином, угрюмо взглянул на него и отступил за спины товарищей.

Чтобы предотвратить неприятную сцену, Эрика еще издали крикнула по-гречески:

– Доброе утро! Спасибо, что согласились нам помочь.

Все взгляды, как по команде, обратились на нее. Эрика натянуто улыбнулась и добавила:

– С вашей помощью отель станет таким же, каким был много лет назад.

Мужчины переглянулись. Один из них, по виду самый старший, уточнил подчеркнуто вежливо:

– Вы уверены, кирия, что хотите именно этого?

Пока Эрика пыталась понять, что означают его слова и как ей реагировать, кирие Заробалас поспешно повел бригаду к отелю, на ходу продолжая что-то объяснять.

– Они, похоже, не особо рады своей подработке, – растерянно заметила Эрика, глядя вслед замыкавшему шествие рабочему; прежде чем протиснуться в раздвижной проем центрального входа, тот с минуту стоял в нерешительности, словно какая-то сила не пускала его внутрь.

– Это их личные трудности! – отрезал Роберт. – Главное, что мне удалось заручиться их согласием закончить ремонт. За немалые деньги, разумеется. Эти греки – сплошные бездельники, хотят, чтобы манна небесная падала им на головы, а они бы и пальцем не шевелили. Прости, – спохватившись, добавил он. – Разумеется, не все твои соотечественники такие.

– Я не обиделась. К тому же ты прав. Их нежелание работать объясняется именно ленью. Ведь других причин не существует, правда?

– Ты с пляжа? – спросил Роберт, проигнорировав вопрос. – Как вода?

– Довольно прохладная.

– Поехали завтракать. Я не успел ничего купить по дороге – торопился привезти бригаду.

– Я должна принять душ и переодеться.

– Только не задерживайся. Я пока прикину, во что нам обойдется ремонт бассейна. Вся плитка в чаше растрескалась, и я почти уверен, что система слива воды вышла из строя.

Роберт подошел к краю бассейна и спрыгнул в глубокую чашу, облицованную кафелем.

– Чёрт! – почти сразу послышался его удивленный голос. – А это что такое?

Эрика, не успевшая отойти далеко, остановилась и обернулась. Над краем бассейна показалась голова Роберта. Он выпрямился, держа в руках нечто бесформенное и недоуменно разглядывая находку.

– Что ты нашел? – спросила Эрика.

Роберт не ответил. На его побледневшем лице застыло удивленно-брезгливое выражение.

– Дай посмотреть.

Эрика направилась к бассейну, но Роберт остановил ее резким окриком:

– Не подходи!

– Но…

– Я, кажется, велел тебе не вмешиваться.

– Милый, позволь мне взглянуть. Я тоже нашла кое-что странное. – Эрика вынула из кармана цепочку и очки в подтверждение своих слов. – Вот, посмотри. Это валялось в парке.

– Всего лишь очки.

– Да, но…

– Эрика, пожалуйста. Мы собирались позавтракать. Иди в отель и переоденься.

Роберт вновь разговаривал прежним тоном – уверенным, не допускающим возражений. Его замешательство, вызванное находкой, прошло. Только лицо оставалось бледным.

Эрика не понимала, что мог найти Роберт среди мусора. Этот бассейн не использовался двадцать лет. Возможно, его облюбовала для своих игр местная детвора. Или наркоманы. Наверное, Роберт нашел использованный шприц или что-то подобное. Может, поэтому у въезда поставили шлагбаум, а на ворота навесили толстую цепь?

Так или иначе, их находки меркли по сравнению с тем фактом, что в отеле обитала женщина, имевшая обыкновение то плакать, то смеяться. Эрика решила найти незнакомку и поговорить с ней. Если несчастной негде жить, можно предложить ей работу. Хотя штат был уже набран, существовала вероятность, что кто-то из персонала в последний момент передумает. Горничные нужны всегда, особенно в высокий сезон, который наступит в «Персефоне» совсем скоро.

Если, конечно, рабочие вовремя закончат ремонт. Эрика вспомнила их недовольные лица и явное нежелание заходить в здание, и по ее спине пробежал холодок.

Возможно ли, что о незнакомке знает не только она? Не об этом ли пыталась предупредить Эрику официантка в таверне «Золотая Олива»?

Ни на один из этих вопросов у Эрики не было ответа. Пока не было. Она решила, что непременно докопается до правды, хотя бы потому, что не приемлет необъяснимых событий, которые заставляют ее съеживаться от страха и озираться по сторонам на своей собственной территории.

Эрика знала, что не сможет почувствовать себя в полной мере хозяйкой отеля, пока в нём обитает некто с предположительно недобрыми намерениями.

В следующий раз Эрика увидела незнакомку только через пять дней. В тот момент она находилась на террасе ресторана, наблюдая за тем, как грузчики заносят и расставляют по периметру террасы столы и стулья.

Стоял безветренный теплый вечер. Эрика уже успела привыкнуть к тому, что с безоблачного неба не капает нудный дождь, а очередное утро обещает быть таким же погожим, как предыдущее. Она не могла поверить, что прожила в холодной дождливой стране бо́льшую часть своей жизни, вместо того чтобы еще в юности перебраться в солнечную Грецию. С другой стороны, в этом случае она не встретила бы Роберта. Пожалуй, это было единственное, что примиряло ее с Англией.

Уловив в парке какое-то движение, Эрика повернула голову и замерла.

Она была там – стояла в просвете между деревьями и смотрела на отель.

На незнакомке, молодой девушке, было платье из воздушного белого шифона, окутывавшее ее полупрозрачным облаком. Длинные темные волосы почти сливались с фоном кустов за ее спиной, отчего казалось, будто бледное лицо девушки парит отдельно от хрупкой фигуры.

– Скорее, посмотрите! – напряженным голосом позвала Эрика рабочего, сгружавшего на пол очередную партию стульев.

– Что, кирия Трейси? – парень непонимающе уставился на нее.

– Посмотрите направо. Только не спугните ее.

– Кого?

– Ту девушку в белом платье.

– Но там никого нет.

Эрика перевела взгляд обратно на парк. Незнакомка никуда не делась, только теперь смотрела на ярко освещенные окна второго корпуса, где рабочие расставляли доставленную этим утром мебель.

– Вы слепой? – раздраженно спросила Эрика. – Вот же она, в десяти метрах от нас!

– Простите, – пробормотал парень, пятясь к выходу. – Я вспомнил, меня там звали помочь…

Он выскочил в зал ресторана и принялся что-то сбивчиво рассказывать остальным, то и дело озираясь назад. Эрика ждала, что сейчас парень покрутит пальцем у виска: хозяйка, мол, свихнулась. Через панорамные окна ей было отлично видно выражение его лица: изумленное, напуганное.

Она спустилась по ступенькам террасы в вымощенный плиткой двор, удерживая глазами фигуру в белом. Незнакомка метнулась в сторону и исчезла в темных зарослях.

– Постойте! – крикнула Эрика. – Я хочу с вами поговорить.

Она перешла на бег и вскоре оказалась на том месте, где недавно стояла девушка. Вокруг Эрики полукругом смыкались деревья, за ними начинался густой кустарник, где, судя по всему, и укрылась незнакомка. Эрика пристально, до рези в глазах, вглядывалась в плотно сомкнутые ветви, но не видела и намека на белое платье. Тем не менее, она сказала со всем дружелюбием, на какое была способна, стараясь не подавать вида, что напугана:

– Послушайте, я не причиню вам вреда. Как вас зовут? Если вам нужна помощь…

Раздался тихий хруст, словно кто-то осторожно уходил по сухому валежнику прочь от кустов.

Эрика внезапно осознала, что стоит одна в сгустившейся темноте, вдали от Роберта и остальных, кто мог бы прийти ей на помощь.

Она побежала обратно через двор, по ступенькам террасы, в ярко освещенный зал. Ее не волновало, в каком виде она предстанет перед рабочими и что они подумают о ней.

Эрика чувствовала… нет, знала наверняка, что минуту назад избежала смертельной опасности.

– А этот повар умеет готовить, – сказал Роберт, отправляя в рот очередную оладью, политую черничным джемом.

Эрика и Роберт завтракали на террасе второго этажа. Аромат свежезаваренного кофе смешивался с запахами кипарисов и цветущей акации, создавая иллюзию праздности, словно они проводили здесь очередной отпуск, а не готовились к открытию отеля, сопряженному со множеством трудностей.

– Меня это не удивляет. Ты отсмотрел не меньше полусотни резюме, прежде чем отобрал десять кандидатов, один из которых тебя полностью устроил.

– А как ты хотела? К вопросу питания нужно подходить не менее ответственно, чем к обустройству номеров или уборке помещений. Если мы станем кормить гостей посредственными обедами, к нам перестанут ездить. В век информационных технологий информацию о ненадлежащем сервисе утаить невозможно.

– С нашим сервисом всё будет в порядке. Во всяком случае, с едой уж точно. Этот пожилой грек знает множество рецептов. Кстати, он обещал приготовить на ужин рыбное ассорти на гриле.

– Когда вы успели пообщаться? – удивился Роберт. – Он ведь приступил к работе только вчера.

– Я заходила на кухню перед завтраком. Кирие Адамиди уже вполне там освоился. И знаешь, он невероятный чистюля. Все котлы надраил до блеска, хотя у него пока нет помощника. Помнишь, в каком состоянии мы нашли в подвале эти котлы? Хорошо, что не выбросили. Профессиональная посуда стоит недешево.

– Как и твоя идея кормить рабочих обедами. Ты прекрасно знаешь, что мы должны экономить, пока не начнем получать прибыль.

– Роберт, ты ведь хочешь, чтобы ремонт был закончен вовремя и качественно?

– Разумеется, что за вопрос?

– Если ты ждешь от рабочих высокого результата, то и сам должен приложить усилия. В жестком стиле управления есть свои плюсы, но, если ты проявишь немного доброты, это никому не повредит. Лишняя миска салата не так дорого стоит, зато рабочим не придется носить обеды из дома. Они организованно поедят в столовой для персонала и вернутся к работе с удвоенной энергией, зная, что мы не только оплачиваем их труд, но и проявляем о них заботу.

– Что ж, с этим трудно поспорить. К тому же работают они неплохо.

– Неплохо? – удивленно повторила Эрика. – По мне, они очень стараются. Столько всего успели сделать за эту неделю, оба корпуса просто не узнать. А бассейн? Стал как новенький, хоть сейчас запускай воду и плескайся по утрам. Хотя с морскими купаниями это, конечно, не сравнится.

– Сегодня они начнут разбирать старую ограду и устанавливать новую.

– Давно пора, – она передернула плечами. – Эти острые ржавые пики выглядят отвратительно.

Роберт взглянул на Эрику с беспокойством.

– Ты плохо спишь, – сказал он. – Вчера ночью кричала во сне, металась…

– Наверное, снился кошмар.

– Тебя что-то тревожит?

– Нет. Много забот, только и всего. Я, как и ты, хочу, чтобы открытие прошло безупречно. Завтра здесь соберется весь персонал на оформление и инструктаж. У меня еще никогда не было в подчинении столько людей. Дежурные администраторы, менеджеры по расселению, горничные, официанты, уборщицы и прачки, охранники… Как подумаю обо всём этом, голова идет кругом.

– Я буду тебе помогать. – Роберт ободряюще сжал ее руку. – Наш отель небольшой по сравнению с такими монстрами, как «Жемчужина Коса». Там персонал исчисляется десятками, если не сотнями.

– Но мы в любом случае не имеем права на ошибку! С самого начала всё должно функционировать четко, как механизм в швейцарских часах. У нас не будет второго шанса произвести первое впечатление.

– Рад, что ты относишься к семейному бизнесу с такой ответственностью. Я и сам такой же. Постоянно прокручиваю в голове то одно, то другое, пытаюсь не забыть о тысяче важных вещей, контролирую любые мелочи… А тут еще время работает против нас. Я сам виноват: нужно было реально рассчитать возможности и перенести открытие на середину июня, тогда бы мы точно всё успели.

– По крайней мере, бригада больше не отказывается от работы, как это случилось перед нашим приездом. Ты ведь именно этого боялся?

– И этого тоже, – кивнул Роберт. – Всё-таки твои соотечественники немного странные… Не могу понять, что у них в головах, что ими движет. Постоянно жду какого-то подвоха.

– Ты говоришь так, будто греки – инопланетяне.

– Для меня да, ведь мы говорим на разных языках. Ты способна понять их лучше, чем я.

– Какой прок от того, что я знаю греческий, если я не обладаю твоим влиянием на людей? Я никогда не смогу разговаривать с ними так жестко, добиваться того, что мне необходимо, и…

– И не нужно, – с улыбкой перебил Роберт. – Для этого есть я.

– Да. Есть ты, – задумчиво повторила Эрика. – И это самое замечательное, что случилось в моей сознательной жизни.

– Кое-что не менее замечательное еще может случиться.

Эрика мгновенно напряглась.

– Пожалуйста, не начинай, – сказала она глухим голосом, в котором звучало предостережение.