Текст книги "Нога судьбы, или Истории, рассказанные за чашечкой кофе"

История вторая, кладбищенская. Очень страшная

Исключений из правил, увы, не бывает. И ведьм совершенно точно боятся все. Я-то это точно уж знаю.

Сколько я сменила в своей жизни съемных квартир – так и не сосчитать, пожалуй. И так сложилось, что одна из них располагалась в доме на окраине города – прямо над кладбищем.

А что? Экологичненько, между прочим, вид из окна на реку, деревья, могилки, воздух опять же свежий, чистый, благодать, одним словом. Вот из-за этого самого вида из окна цена совершенно отдельной замечательной квартиры была ниже раза в три, чем за любое другое жилье по городу. А мне могилки под окном совсем не мешают, я-то знаю, что уж если бояться кого – так живых надо.

Словом, квартирка меня совершенно всем устраивала. Опять же и погулять есть где в тишине и спокойствии.

Собственно, в тот раз я и направлялась погулять вечерком. Хотелось посидеть немного у реки, посмотреть на воду – такое было настроение. Городская набережная заканчивалась задолго до моего дома. Зато совсем неподалеку от него был очень удобный спуск к воде и замечательная лужайка на берегу. Правда, дорога к спуску шла через кладбище, ну да меня, как сказано, это мало смущало. Вечером там было совершенно тихо и пустынно, так что встретить кого бы то ни было я вовсе не ожидала.

Тем более – встретить кого-нибудь настолько… особенного.

Сначала, заметив юношу, сидевшего на старой могиле и картинно вздыхавшего, я решила, что это кто-то, хм… из наших. Из тех, кто ходит через Врата и принадлежит двум мирам. Уж очень был у него необычный вид. Однако присмотревшись повнимательнее, я поняла, что это просто представитель какой-то из субкультур – то ли гот, то ли сатанист… кто их там разберет.

Словом, выглядел юноша до крайности занятно. Одет он был во все черное, худ был и бледен до чрезвычайности, а иссиня-черные, явно крашеные волосы лежали в таком беспорядке, что даже мое воронье гнездо на голове могло бы позавидовать. Глаза его были густо подведены черным же карандашом, что придавало лицу некую театральную трагичность. На шее у него болталась масса побрякушек, сплошь на вид серебряных – я заметила перевернутую пентаграмму в круге, египетский анх и пару каких-то иероглифов.

А еще паренек, сидевший на могильном камне, заметно дрожал, и я резонно предположила, что ему попросту холодно. Здесь, над рекой, ветер по вечерам бывал прохладным порой даже летом, а сейчас была только середина весны. Между тем короткая кожаная куртка на молодом человеке была распахнута, а под ней виднелась тонкая футболка.

– Эй, – окликнула я его. Парень крупно вздрогнул и поднял на меня глаза. Впрочем, осмотрев меня с ног до головы, он как-то хмыкнул про себя, как будто успокоился и потерял ко мне всякий интерес. – Вы замерзли?

– Н-нет, – хрипло ответил парень и вопреки своему заявлению поежился, плотнее запахивая куртку. – Вам лучше уйти.

– Почему? – удивилась я.

– Ну… – юноша покрутил рукой в воздухе, потом оглянулся вокруг. – Вечереет… а сегодня пятница, тринадцатое. И вот… кладбище же! Сегодня что угодно может случиться.

– Да? – я изумилась еще больше и подумала, что, пожалуй, прогулку к реке можно пока немного отложить. Меня всегда забавляли человеческие суеверия, связанные со сверхъестественным и с созданиями, подобными мне. – А вас самого это не смущает?

– Нет! – он гордо поднял голову и с невыразимым пафосом сообщил: – Я готов к встрече с неведомым! Я жду его!

Ой-ой, подумала я. Кажется, здесь будет интересно.

– А хочешь, я составлю тебе компанию? – обращаться на «вы» к парню, с трепетом ждущему неведомого, показалось не слишком уместным. Впрочем, он, кажется, и не заметил моей фамильярности. Не дожидаясь приглашения, я присела на соседний могильный камень.

– Зачем? – растерялся парень.

– Ну, знаешь… Вдвоем с неведомым всяко веселее встречаться. Я, кстати, Славка. Ярослава.

– Вася, – поморгав, ответил молодой человек. – Вообще-то я тут один должен быть… а тебе что, совсем не страшно?

– Ну, с таким-то защитником… – я пожала плечами. – А зачем ты тут должен быть один?

– Посвящение у меня, – буркнул он. – Если узнают, что я в компании был, могут вообще не засчитать. Вдруг еще духи испугаются и не придут?

Ага, подумала я. Духи.

– Ну откуда же они узнают? – мягко спросила я.

– У них… свои методы, – туманно пояснил юноша.

Впрочем, судя по всему, парень испытывал и некоторое облегчение оттого, что ему не придется встречать загадочное «неведомое» в одиночестве.

Как я узнала в течение следующего получаса, Вася с детства увлекался эзотерикой, а также телесериалами про сверхъестественное и всяческих охотников за призраками. Ему нравилось одеваться во все черное, вычерчивать загадочные знаки и пугать окружающих, бормоча себе под нос нечто зловещее на ломаной латыни. Разумеется, со временем он нашел и единомышленников. Тайное общество «Некрономикон» занималось именно тем, что всегда так манило Васю – контактами с загадочным неведомым и вызовом духов.

– Вот Катька – она настоящая ведьма, – горячо рассказывал он. – По ней сразу видно. От нее, ну, знаешь… сила идет. Такие, как я, это чувствуют. Очень мощная аура. Как зыркнет глазищами – так все.

– Красивая? Катька-то? – полюбопытствовала я.

Несмотря на сгущающиеся сумерки, было заметно, что Вася покраснел.

– Еще бы… ведьма же! Ведьмы все красивые.

Я вздохнула про себя. Мало ты ведьм знаешь, дружок. Меня бы точно уж красавицей не назвал.

Ночь, проведенная на кладбище в пятницу, тринадцатого, была обязательным условием некоего посвящения, после которого Вася будет считаться то ли магом высшей категории, то ли еще каким крутым масоном.

– Ты, главное, не пугайся, если что, – покровительственно говорил он мне, практически перестав даже дрожать и расправив тощие плечи. – Ну, понимаешь, всякое может случиться…

– Ну, пока я ничего странного не наблюдаю.

– Ничего удивительного, – снисходительно сообщил Вася. – Ты же не чувствуешь вибраций тонкого мира… На самом деле духи этого места уже собрались вокруг… – он понизил голос до зловещего шепота. – Они здесь!

Ого, подумала я. И ведь каких только не бывает тараканов в головах у людей.

– Но со мной тебе все равно нечего бояться, – заключил Вася уже нормальным голосом и сжал в руке какую-то из побрякушек, висевших на его шее. – У меня второй уровень посвящения, почти третий. Я наверняка сумею подчинить их.

…А с другой стороны, может быть, это моя судьба? Василий, по крайней мере, уже верит в сверхъестественное, так что его ни в чем не придется долго убеждать. И не боится «неведомого» – вон, даже жаждет с ним встретиться. Ну так вот она я. Со мной очень даже можно встречаться. Да что там – на мне даже можно жениться! Более того – нужно.

Приняв для себя решение, я как-то внутренне успокоилась и собралась.

– А я – Баба Яга, – сообщила как бы между прочим.

– Чего?

– Ну сказки-то помнишь? Там, знаешь, мол, покатаюся, поваляюся, ивашкиного мяса поевши…

– Ясно, – Вася насупился, оскорбленный в лучших чувствах. – Имей в виду, жители тонкого мира не любят, когда над ними прикалываются. Ты можешь в них не верить…

– Да что за глупости! Я как раз очень даже верю, – отмахнулась я. – Я даже не верю, а знаю. Это ты в меня не хочешь верить…

Взглянув на своего собеседника, я решила резко сменить тему. Пожалуй, все-таки проще будет показать, чем долго рассказывать.

– Замерз все-таки?

Вася повел плечами.

– Немножко, – буркнул, почти не разжимая губ. Я внутренне усмехнулась. И тут же накинула ему на плечи теплый плед, а следом протянула чашку с горячим чаем, исходящим ароматным паром.

– Как ты это сделала? – Вася выпучил глаза. – Ты что, фокусница? У тебя термос с собой, да? – он обвел меня взглядом, ища, куда я могла запрятать свой гипотетический термос.

– Тьфу ты! Не фокусница. Обыкновенная Баба Яга. Вот, смотри.

Решив, что такая демонстрация будет более убедительной, я снова скосила глаза и очутилась на месте парня, а он, в свою очередь, оказался на моем.

Вася вскочил с плиты, выпучив глаза и приоткрыв рот. Чашка выпала из его рук, расплескивая горячий чай на брюки, однако парень этого, похоже, даже не заметил.

– Ну или вот, – не обращая внимание на его состояние, я повела рукой вокруг. Ближайшее надгробие – то самое, на котором только что сидел Василий – превратилось в диванную подушку. Оранжевую в цветочек, с плюшевой обивкой. Ой, черт, да это ж не моя подушка, меньше надо было торопиться… кому-то сейчас было очень… неожиданно. Надеюсь, на том диване все-таки никто не лежал. Я быстренько вернула могильную плиту на место. В конце концов, я вовсе не собиралась заниматься вандализмом, просто надо было убедить этого недоверчивого.

– Тыыыы… – как-то пискнул Вася, отшатываясь от меня. Губы его заметно дрожали.

– Ну я же сказала – обыкновенная Баба Яга.

– Ииииив-вашкиного мяяяяса?.. – совсем уж тоненько выдавил из себя парень, глядя на меня побелевшими от ужаса глазами и пятясь.

– Ой, ну ты же понимаешь, что это все происки переписчиков. На самом деле я человечиной никогда не питалась. И никто в моем роду не питался.

Вася перебирал трясущимися руками свои побрякушки, затем сжал их все в кулаке и выставил перед собой, насколько позволяла длина цепочек и веревочек.

– П-повелеваю тебе силой своего ордена… – запинаясь, заунывно начал он. – Абланатанабла, бланатаналб, ланатанал… ээээкзорцизо теееее, иммундисиме спиритус, омнис…

Я пожала плечами. Парень замолчал, зажмурился, выпустил из руки цацки и размашисто перекрестился.

– Сссгинь, нечистая! – незамысловато выкрикнул он наконец.

– Чего это я нечистая? – оскорбилась я. – Я сегодня душ с утра принимала, между прочим.

Похоже, информация о том, что нечисть принимает душ, стала для несчастного последней каплей.

– Ииииииии! – вовсе уже невразумительно замычал Вася, а затем резко развернулся и кинулся прочь со всех ног. Кажется, пару раз он спотыкался о могильные плиты и падал, но это не могло его остановить.

«Эх, – вздохнула я про себя, – а ведь так все хорошо начиналось…».

*

– Да что ты все время пригибаешься! – не выдержала наконец Арису. – От кого ты прячешься?

– Брюнет. Прямо за твоей спиной, – сообщила я. – Да не оглядывайтесь вы!

Вопреки моим увещеваниям, разумеется, обе мои подруги синхронно обернулись и уставились на черноволосого молодого мужчину за соседним столиком. К счастью, тот был слишком занят напряженным, судя по всему, разговором со своим соседом по столу – квадратных очертаний лысеющим дядькой, недовольно жевавшим губами и усердно прикладывавшимся к стакану с коньяком.

– Симпатичный, – резюмировала Жюли, снова поворачиваясь ко мне. – Ты его знаешь?

– Еще как, – вздохнула я. – Лучше бы не знала.

– Кто-то из твоих бывших? – предположила Арису.

– Хуже, – я ковырнула вилкой салат, который, оказывается, стоял передо мной уже некоторое время, и мрачно скривилась. – Бывший препод. Он сегодня из-за меня в аварию попал. Я под колеса выскочила. А еще раньше… в общем, прежнее наше знакомство тоже получилось так себе. Он теперь, наверное, вообще думает, что я – его злой рок. Или что пытаюсь его убить.

Подруги дружно заинтригованно уставились на меня, однако в этот момент нас самым наглым образом прервали. Компания из четверых весьма нетрезвых мужчин, сидевших в дальнем углу зала, давно заинтересованно поглядывала на нас, и вот теперь один из них решился наконец подойти.

– Привет, девчонки, – развязно объявил он и облокотился о стул Жюли. – А я смотрю – вы тут скучаете. Я к вам присоединюсь, вы ж не против?

Его рука переместилась на обнаженное плечо Жюли и принялась его недвусмысленно поглаживать.

– Да нет, merdeux⁴4
  Merdeux (фр.) – засранец.


[Закрыть], мы как раз очень даже против, – процедила моя французская подружка, пытаясь скинуть руку непрошенного гостя.

– Да ладно тебе, – еще более развязно и весело оборвал ее мужчина и с грохотом водрузил рядом стул, который до сих пор держал под мышкой. – Ну че ты стесняешься?

Он собирался еще что-то сказать, но тут вмешалась Арису.

– Посмотри на меня, – негромко сказала она, и тот немедленно подчинился. – Сейчас ты встанешь и выйдешь из кафе. Отправишься домой. И больше никогда не будешь в пьяном виде приставать к незнакомым девушкам.

– Не буду, – послушно кивнул мужчина. – Я пойду?

– Иди, – царственно кивнула японка, и наш неожиданный собеседник медленно встал, снова громыхнув стулом, и направился к выходу. Его собутыльники изумленно проследили за ним взглядом из-за своего столика, но вслед ему никто не кинулся. Возможно, они просто решили, что он решил выйти покурить.

Я ведь говорила, что внешность обманчива, правда? Жюли, при всем своем легкомысленном виде, много столетий хранит верность любимому супругу. И она каждый раз теряется и страшно возмущается, когда ее принимают за девицу не слишком тяжелого поведения. Просто она творческая личность, и это проявляется даже в ее внешнем виде.

Вообще-то Жюли – не совсем обычная ведьма. На свет она когда-то появилась музой. Музы – удивительные создания, странные даже для меня. Цель их жизни – дарить вдохновение художникам, писателям и музыкантам. Они никогда не становятся ничьими постоянными спутницами и не выходят замуж. Они лишь мелькают в жизни поэтов, подталкивая их к тем или иным событиям и действиям, которые смогут раскрыть их таланты. Иногда музы являются и в снах, и ненадолго проводят своих подопечных в наш мир – мир неведомого, и тем самым заставляют пробудиться дремлющее воображение.

Но Жюли не повезло. Или, наоборот, повезло, это как посмотреть. Словом, она ухитрилась влюбиться в первого же своего подопечного – поэта по имени Франсуа. В итоге она отказалась от собственного предназначения и по доброй воле из загадочного высшего существа – музы – стала самой обыкновенной ведьмой. Зато она вышла за своего любимого замуж и по сей день счастливо с ним живет. Франсуа тоже многим ради нее пожертвовал – ему пришлось буквально пропасть из собственной жизни, и тайну его исчезновения никто не раскрыл до сих пор. Теперь его новыми стихами наслаждаются только обитатели сумеречного мира. Да, человек, которого ведьма признала своей судьбой, живет столько же, сколько она.

А вот Арису, выглядящая так невинно и строго в своем безупречном бежевом костюме, на самом деле – кицунэ, лиса-оборотень. Таких, как она, в старину считали непревзойденными соблазнительницами – и не напрасно. У девушки-кицунэ есть особая власть над мужчинами. Такая может влюбить в себя буквально любого. И любого без труда заставит себя слушать и делать то, что ей надо. Мужчина никогда даже не поймет, что действует не по своей воле, и с радостью выполнит любое приказание оборотницы. Возможно, именно поэтому большинство женщин-лисиц весьма пренебрежительно относятся к идее семьи и брака, хотя брачные предложения им делают постоянно. Впрочем, известны и случаи, когда кицунэ по-настоящему влюблялись. Говорят, на истинную судьбу кицунэ ее чары не распространяются. Но Арису уверяет, что все это сказки. И сама уж точно не планирует выходить замуж по крайней мере в ближайшие два-три столетия. На свете столько неизведанного, говорит она, что просто жалко тратить свое время на семью. И столько все еще не соблазненных ею интересных мужчин!

– Будете заказывать что-то еще? – спросил официант, подходя к нашему столику. Я скользнула взглядом по столу. Оказывается, пока я разглагольствовала, мои подруги успели умять свои порции салата.

Арису открыла было рот, чтобы, как обычно, решить за всех, но на сей раз заговорить первой успела Жюли.

– Мохито, пожалуйста. Алкогольный, конечно.

Официант окинул ее взглядом.

– Простите… а можно взглянуть на ваш паспорт?

– Да, конечно, – чуточку растерянно ответила моя подруга и полезла в сумку за документами. – А в чем дело?

– Я должен убедиться, что вам есть восемнадцать, – развел руками сотрудник кафе.

Арису усмехнулась про себя, я только хмыкнула. Действительно, на вид Жюли можно было дать лет эдак 17-20, навряд ли больше.

Жюли уже протягивала официанту развернутую книжицу. Тот, внимательно изучив ее содержимое, принял очень задумчивый вид и перевел взгляд снова на Жюли.

– Эээээ… вы уверены, что это ваши документы?

– Разумеется, – подруга пожала плечами. – А что не так?

– Все так, – с некоторым усилием проговорил официант. – Вы прекрасно выглядите. Я принесу мохито.

– Три! – крикнула ему вслед Арису, после чего обернулась к Жюли и подозрительно спросила:

– Ты когда документы меняла в последний раз?

Та ненадолго задумалась, а затем беспечно махнула рукой. Я спрятала улыбку. Думаю, по документам выходило, что моей подруге – лет 40, а то и все 50.

В этот момент черноволосый мужчина за соседним столиком поднял голову, видимо, выискивая взглядом официанта. И на сей раз пригнуться я не успела – его взгляд сначала вскользь мазнул по мне, а затем вернулся и остановился. Глаза мужчины расширились.

«Вы!» – возмущенный возглас я, конечно, снова не услышала, а прочитала по губам. Какую-то секунду казалось, он готов вскочить со своего места и наброситься на меня с кулаками, однако мужчина тут же взял себя в руки, глубоко вздохнул и снова повернулся к своему собеседнику. Сдается, он пытается произвести на этого квадратного дядьку хорошее впечатление.

– Так, – Арису, наблюдавшая за этим обменом взглядами очень внимательно, наклонилась ко мне. – А ну-ка рассказывай. Что это за мужик и что у тебя с ним за отношения?

– Да нет никаких отношений… – тоскливо вздохнула я. – Ладно. В общем, его зовут Константин. Это было еще до истории с Володей – на первом курсе универа…

История третья, археологическая

Вообще-то работаю я переводчиком. Но на иняз я так и не поступила тогда.

Тут дело в чем. Мы, Привратницы, знаем все языки, сколько их есть. Ну то есть как – знаем… Попросите меня сказать что-нибудь, например, по-казахски, ни одного слова я вам не скажу. Но если ко мне подойдет казах и заговорит по-своему – я его не только пойму, но и отвечу на чистейшем казахском и безо всяких там акцентов. Говорить или читать я могу вообще на любом существующем языке, и учить мне для этого ничего не надо.

Но на экзамене в лингвистический вуз надо было знать английскую грамматику – причем так, как понимают ее экзаменаторы. Попробуй они просто пообщаться со мной по-английски – я говорила бы с ними как коренной житель Нью-Йорка или оксфордский профессор, на выбор. Но вот неправильных глаголов я, убейте меня, не назову больше пяти, и то со скрипом. И правила ни одного не вспомню. В общем, подвела меня собственная самоуверенность – думала, что уж к экзамену по специальности мне можно не готовиться… эх, чего уж теперь.

По большому счету-то никто не смотрит особенно на специальность в дипломе. Было бы хоть какое-то высшее образование, а там – важнее всего практика и навыки. А навыков переводчика у меня хоть отбавляй. В общем, поразмыслила я немного – и поступила неожиданно для самой себя на истфак. Во-первых, мне показалось, что это романтично и интересно, а во-вторых… ну ладно, ладно, по-настоящему все дело было в том, что в день, когда я пришла в универ, именно на истфак подавал документы Максим Рогожкин. И я сразу догадалась, что это судьба.

Максим.... ооооо, Макс был мечтой девушек всех пяти курсов истфака, а также всех девиц из числа политологов и культурологов, которые учились в одном корпусе с нами, и даже некоторых преподавательниц. В него были влюблены действительно все поголовно. Конечно, я не стала исключением.

А вы бы стали? В школьные годы Максим занимался волейболом, чему способствовал высоченный рост, однако позднее предпочел любительский бодибилдинг, который очень скоро, видимо, принес свои плоды. У Макса были широкие плечи и рельефные мускулы. Кубики его пресса можно было пересчитать сквозь обтягивающую футболку. Я считала, кстати, – ровно восемь. Еще у него были серо-голубые выразительные глаза, волевой подбородок и светлые волнистые волосы чуть ниже плеч. Длинные волосы у мужчин – моя слабость, между прочим.

Казалось бы, при такой внешности Макс мог бы работать моделью в каком-нибудь журнале или там актером, играть всяких мачо и героев-любовников.

Но Рогожкин при всей своей сногсшибательности отнюдь не был «тупой блондинкой». Он был еще и неглуп, хоть и не хватал таких уж звезд с неба. Ну и амбициозен, чего уж. Однажды он признался мне, что собирается сделать большую политическую карьеру. Самым лучшим выбором для этого было бы поступить на политологию или на экономфак, но там был слишком большой конкурс, а Макс трезво оценивал свои силы. Каких-то очень богатых или влиятельных родственников у него не было, а потому он просто поднатужился – и поступил на бюджетное отделение истфака. И с самого первого курса уверенно шел к красному диплому.

К слову, красный диплом он действительно получил, но это было уже несколько лет спустя. А тогда мы были первокурсниками, только-только сдавшими первую переводную сессию и собирающимися на свою первую практику.

За несколько месяцев первого курса Макс встречался ни много ни мало с пятнадцатью девушками-сокурсницами. Не одновременно, конечно, а поочередно. Хотя слухи про него ходили разные, но это никого не останавливало. В конце концов, такой парень вполне мог себе позволить выбирать и присматриваться.

Собственно говоря, всего у нас на курсе было семнадцать девушек. Оставалась только я и Вика Касьянова, но та точно была аутсайдером в этом конкурсе со своими пятьюдесятью килограммами лишнего веса. Так что к началу летней практики у меня были все основания рассчитывать, что теперь-то очередь дойдет и до меня. Совершенно очевидно было, что на этот раз Макс изменит своим привычкам и останется со мной навсегда. Ясно, что он не мог подолгу встречаться со всеми этими пустоголовыми красотками. Просто ему была нужна настоящая женщина, его судьба. То есть я, разумеется.

Так что, когда я узнала, куда именно Макс собирается ехать на летнюю практику, я быстренько записалась в ту же группу. Археологическая практика, раскопки, костры, палатки – что может быть романтичнее? Несомненно, именно там и начнется наш судьбоносный роман, понимала я. И меня совершенно не смутило при этом, что практика намечалась в совершенно глухих краях, а ехала на нее крохотная группа из четверых студентов и руководителя – аспиранта.

Как я узнала позднее, руководитель нашей практики – Константин Евгеньевич (впрочем, «в поле» он практически сразу разрешил нам обращаться к нему просто по имени) буквально выбил в деканате эту поездку, узнав о новых необычных находках в районе старого городища. Находки необычайно удачно вписывались в тему его диссертации, так что остановить Константина, фанатично преданного науке и своей теме, не могло на этом пути практически ничто. Он занимался исследованием исторических корней русских фольклорных образов, и кое-какие признаки указывали на то, что новые раскопки позволят ему подвести практическую базу под свои теоретические выкладки.

Следом за мной на практику записался Леша Иванкевич – неприметный невысокий юноша, имевший слегка оттопыренные уши, физиономию в следах подростковых угрей и склонность краснеть по всякому поводу или даже без оного. Кстати, за эту его особенность я, будучи рыжей и так же легко краснеющей, испытывала к Леше нечто вроде своеобразной нежности. С Лешей мы сдружились с первого дня обучения в универе, когда он попросил у меня переписать расписание. Кажется, он питал ко мне благодарность уже за то, что я его вообще замечаю и считаю человеком. Большинство девушек на курсе предпочитали обычно вести себя так, как будто Леши не существовало вовсе.

Помимо нас троих, на эту практику отправилась еще Лариса Мещерская – первая красавица нашего курса. Впрочем, это не вызывало у меня никакого беспокойства, поскольку, во-первых, Макс встречался с ней пару недель еще в начале учебного года. Кто уж из них кого бросил, я не знала, но ясно было, что отношения у них не срослись. А значит, опасаться ее как возможной соперницы не было смысла. А кроме того, по курсу ходили упорные слухи, что Лариса положила глаз на самого Константина – самого молодого и перспективного преподавателя на факультете. У нас он пока ничего не вел, но с третьего года начинались спецкурсы, и говорили, что сдать зачет у Константина – сложнее, чем большинство экзаменов на выпускном курсе. Лариса, девица исключительно прагматичная, рассчитывала, возможно, на какие-то поблажки.

Ну и, кроме того, стоило признать, что Константин, несмотря на свою вечную угрюмость, был и впрямь не лишен некоторого своеобразного шарма. Скуластое, остроносое лицо, тонкие губы, темные глаза, вечно встрепанные темные волосы, высокий рост и сухая худощавая фигура – таким был Константин Евгеньевич, которого, несмотря на его молодость, боялись все третьекурсники кафедры археологии. Правда, говорили зато, что именно его лекции и семинары – самые интересные на факультете, и послушать их приходили даже студенты с других курсов и кафедр. Позднее я и сама в этом могла убедиться, однако к тому времени мои отношения с Константином сложились таким образом, что я предпочитала лишний раз не открывать рот на его семинарах. А то мало ли.

Вот как раз во время той самой первой летней практики наши, хм, особые отношения и сложились. А дело было так.

Добирались мы поездом и добрались без всяких особенных приключений. На месте Константин о чем-то пообщался с местными археологами, и нам выделили небольшую полянку для лагеря и фронт предстоящих работ – пару курганов неподалеку, которые нам предстояло раскапывать.

Пока ставили палатки и разбирали скарб, Лариса всячески крутилась вокруг Константина, подтверждая догадки сплетников. Палаток было четыре: мы, студенты, расположились по двое, у нашего руководителя была своя палатка, и еще одна, отдельная и самая просторная и высокая, предназначалась для работы с будущими находками. Поляна нам досталась действительно удобная: отсюда было недалеко до первого «нашего» кургана, а еще ближе – до речки и впадавшего в нее ручья, где можно было умываться и мыть посуду.

На следующий день мы все взяли лопаты и отправились на курган.

Говоря «мы», я имею в виду всех нас, включая руководителя практики. Константин делал, кажется, больше всех студентов, вместе взятых, неутомимо размахивая лопатой в течение целого дня и подгоняя отлынивающих.

Собственно, отлынивающих по-настоящему был один человек. Все та же Лариса. Похоже, она до последнего не верила, что ее, с ее неземной красой, действительно заставят копать, и рассчитывала просто весело провести время в походе с палатками. В первый день раскопок она по обыкновению тщательно накрасилась (правда-правда, она делала это в палатке!). Больше всего она поразила меня, когда извлекла из своего изящного рюкзачка флакон с духами. Палатку мы с ней, как единственные девушки, делили на двоих. И должна сказать, что воздух внутри нашего обиталища с самого утра прогревался на солнце так, что лично я, едва проснувшись, предпочитала очень быстро натянуть на себя хоть что-нибудь и вылететь наружу, чтобы не задохнуться. Так вот, в этой немыслимой духоте Лариса на полном серьезе собиралась пользоваться духами! Я попыталась было ее остановить (в конце концов, мне еще спать в этой палатке), но она лишь снисходительно заметила, что мне, конечно, ее не понять – таким, как я, все равно не дано… разумеется, после этого я заткнулась.

Как бы там ни было, Ларисе, аккуратно накрашенной, благоухающей терпко-цветочным ароматом и совершенно очаровательной в коротеньких джинсовых шортиках и минималистичной светлой маечке, вручили в точности такую же лопату, как и всем остальным.

– Это что – мне? Вы серьезно? – она смотрела на лопату так, как будто Константин сунул ей в руки ядовитую змею.

– А вы, простите, с какой целью сюда приехали? – насмешливо спросил руководитель. – Девушки, милые, – он обвел нас обеих взглядом, явно ожидая от меня такого же поведения, – мы приехали не отдыхать, если вы вдруг не догадались. Практиканты – рабочая сила и лишние руки. Если вас не устраивает что-то – можете смело возвращаться уже сейчас. Рук нам, конечно, будет не хватать, и практику я вам засчитать не смогу. Но это ваш выбор. Хотя стоило подумать о нем чуть раньше.

– Может, девушкам все-таки… – начал было Макс, косясь на Ларису, однако тут же осекся, поймав суровый взгляд Константина.

Лешка молча вскинул лопату на плечо и направился к «нашему» кургану. Все остальные потянулись следом. Шествие замыкала Лариса, что-то недовольно бормотавшая себе под нос. Константин еще рассказывал нам поначалу про культурные слои, стратиграфический профиль и какую-то сетку, но потом, внимательно посмотрев в наши пустые глаза, плюнул и просто ткнул каждому: копать здесь.

На самом деле полезными на этих раскопках были, пожалуй, только два человека – сам Константин и, конечно, Макс. Тот орудовал лопатой с такой легкостью, как будто занимался этим с утра до вечера всю свою жизнь. При этом Макс, завязавший волосы в тугой хвост и надевший по случаю жаркого дня шорты, с самого начала снял футболку и… в общем, это было то зрелище, на которое можно было смотреть совершенно бесконечно. Да. Он даже потел так эротично, что устоять могла бы только каменная женщина.

Впрочем, довольно скоро мне стало не до созерцания красот природы. Мы с Лешкой дружно начали помирать уже через полчаса работы. А через два часа руки и плечи болели уже немилосердно, и больше всего на свете хотелось просто лечь и умереть. Впрочем, жаловаться не позволяла гордость: я не хотела быть похожей на Ларису, а бедному Лешке вообще ничего другого не оставалось. Что до Ларисы, она вяло ковырялась лопатой в земле, кажется, даже не стараясь особенно делать вид, что действительно пытается работать. В этот день мы нашли только какие-то зубы и гнутую ложку.

Вообще-то ложку нашла я. Почувствовав, как лопата обо что-то ударилась – явно обо что-то твердое, металлическое – я радостно завопила:

– Я, кажется, что-то нашла!

Ребята тут же радостно отбросили лопаты и сгрудились вокруг меня.

– Что там? Что? – наперебой спрашивали они.

Я осторожно сняла лопатой слой земли, затем разгребла остатки руками и извлекла на свет ложку. Алюминиевую.

– Дай-ка! – Лешка выхватил находку у меня из рук, покрутил ее в пальцах и сдул с нее землю, чтобы прочитать выбитую надпись. – Цена 12 коп.

– Поздравляю, – насмешливо сказал Константин, который так и не подошел, чтобы взглянуть на мое открытие, и только чуть прищурился в сторону нашей живописной группы, опираясь на лопату. – Вы сделали практически уникальную находку. Ложка алюминиевая, датируется ориентировочно серединой двадцатого века. Принадлежала, очевидно, участникам первых экспедиций в этих краях. Но я бы не советовал вам почивать на лаврах. Вполне вероятно, если покопаться еще немного, вы сумеете найти еще и вилку. И – я даже не исключаю – нож!