Текст книги "Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо"

– Лариса Платоновна!

Судья Лобова остановилась, но обернуться не решилась до тех пор, пока Герман не подошел к ней вплотную.

– Лариса! Всего пять минут!

Ее словно парализовало.

– Лара, мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно для меня.

– Знаю, иначе бы ты не пришел. – Она оглянулась по сторонам, в коридоре никого не было. – Я никому ничего не расскажу, можешь быть спокоен.

– Лара, ты не знаешь, как я потом мучился… ведь виноват во всем.

– Это к священнику, – холодно заявила Лариса этому высокому красивому мужчине. – Что еще?

– Что мне сделать, чтобы ты поверила?

– Оставь нас в покое!

Герман схватил ее за холодную ладонь, выдохнул:

– Зачем ты так…

– А как? – Лариса выдернула ладонь, по щеке скатилась слеза. – Откуда ты вынырнул, господи! Оставь нас, забудь. Мы не знакомы и никогда не были.

– Ты меня не обвиняешь?

На его ухоженном бодром лице глаза были почему-то печальными и уставшими. Лариса больше не верила его взглядам. Она должна была сказать единственное слово – то, которое хотела произнести в подобном случае: «Предатель» – и уйти. Но тянулся какой-то мучительный диалог.

– Без суда я никого не обвиняю. Да и в чем тебя обвинить: в черствости, в подлости? Ты даже не спросил, как чувствует себя твой сын, здоров ли?

– Лара, благоразумие диктует подумать об интересах Глеба…

– Да, ты всегда был благоразумным, особенно когда отказался от него. Пошел ты… – она вдруг побежала по коридору.

Герман догонять не стал.

Вечером он предпринял очередную попытку: пришел к ним домой. Лариса думала, что звонит соседка, и открыла дверь.

– Как ты смел сюда явиться, – понизив голос, выговорила она и попыталась закрыть дверь. Но Конев, конечно же, был сильнее и сумел переступить порог.

– Лара, всего секунда, и я уйду.

– Я не могу сейчас с тобой разговаривать, – она беспокойно оглянулась на дверь ванной, где плескался Глеб.

Герман достал из кармана плаща толстый пакет и протянул Ларисе:

– Прошу тебя, не отказывайся! Это скромная компенсация. Небольшая сумма, на лечение или учебу…

– Выметайся! – она не взяла пакет с деньгами. – И забудь сюда дорогу!

Лицо Германа стало злым… Но тут он увидел сына – Глеб вышел из ванны – весь розовый, такой симпатичный мальчик с мокрыми вихрами, в ночной пижаме.

– Здравствуй, – удивленно воскликнул Конев. – Познакомь меня с сыном.

– Здравствуйте… – растерялся Глеб. – Мама, я посмотрю чуть-чуть про Кинг-Конга?

– Чуть-чуть! Иди, Глеб, простудишься. Я сейчас… – улыбнулась сыну Лариса, а Герману строго сказала: – Поговорим в суде. Прощайте! – и вытолкнула его за дверь.

На следующий день Лариса была сама не своя. В обеденный перерыв она пошла в буфет выпить кофе – в надежде встретить Олега. Он уже ждал.

– Ваша честь, что опять нос повесили? – улыбнулся он.

– Приходил Герман, – тяжелым голосом сказала Лариса.

– Герман? Хотел узнать три карты?

– Это отец Глеба, – сообщила она и замолчала. Мимо столика, внимательно глядя на них, шел Градов.

– Приветствую, Виктор Севастьяныч! – поздоровался Олег с адвокатом. – Зря не поехал ко мне на дачу. Березовый сок кончился, теперь до следующего года.

Надеюсь, доживем! – ответил тот. – Здравствуйте, Лариса Платоновна! – Градов остановился. – Если Олег Юрьевич вас пригласит к себе на дачу – не отказывайтесь, там такая красота…

– Хотела бы в рай, да грехи не пускают, – вымученно улыбнулась Лариса. – Работу на дом беру.

– Ай-яй-яй-яй! – посочувствовал Градов. – Ну не буду мешать.

– Только попробуй! – тихо проговорил Олег. – Так зачем этому Герману Глеб понадобился?

– Он теперь замминистра стал, а у меня на него компромат – заявление: отказ от Глеба. Полагаю, что хочет забрать.

– Да в наше время это разве компромат? Особенно для замминистра.

– Он хочет увидеться с Глебом, – жалобно сказала Лариса.

– Нормальное человеческое желание…

– А как я объясню это сыну? Твой папа воскрес? Герман говорит, что его ничто не остановит. Хочет увидеть и увидит.

– Слепой сказал: посмотрим. Надо выиграть время, а пока успокоишься и сориентируешься, можно отвезти Глеба к родителям. Накажем папеньку за плохое поведение.

Лариса протянула руку и слегка коснулась его ладони…

Глава 6
ЗЕМЛЯ И ВОЛЯ

Быть бы Насте артисткой на сцене, могла бы деньги немалые получать… А она играла в жизни. Натура у нее такая была. Может, и не сознавая разыгрывала целые спектакли – ради достижения своей цели. И так убедительно играла, что этой игрой завораживала людей.

После того случайного семейного обеда Леня затаился, с Настей не встречался, чувствуя, что она клонит к браку. А он не хотел никакой ответственности: не нагулялся еще!.. Настя поняла, что пора надавить на родителей. Дней через пять в обеденный перерыв она запросто вошла в роль, вспомнив про свою ненависть к старшим Лобовым. Когда, жалея себя, заплакала перед зеркалом, набрала номер…

– Алло, слушаю, – отозвалась мама Таня. – Алло…

– Татьяна Андреевна?

– Да. Настя, это ты? Здравствуй, милая. Леню позвать?

– Нет, спасибо. Леню звать не надо, – всхлипнула Настя. – Зря я вам позвонила, извините, тетя Таня…

– Настенька, что случилось? Это из-за Лени?.. Ясно, из-за него. Успокойся… Расскажи, что случилось, дочка…

– Я хотела вас поблагодарить. Вы так ко мне отнеслись… Ко мне никто никогда так не относился… Вы хорошая.

– Настенька, приезжай к нам. Сядем, спокойно поговорим. Что случилось?

– Нет. Я не могу больше к вам приходить, – заплакала Настя. – Спасибо вам за все, – и положила трубку, оставив Татьяну Лобову в полной растерянности.

Она побежала бы разыскивать Настю, если бы был готов обед… Оставить семью без еды – такое только в страшном сне могло присниться. За час с Настей, верно, ничего не случится, подумала Татьяна. А тут как раз пришел Леня. Мать молча налила ему тарелку супа.

– Ммм… Ум отъешь, – Настиными словами выразил восхищение Леня. – Мам, нюх у меня гениальный, я еще в комнате подумал, что будет суп с фрикадельками!

– Нюх у тебя правда ничего… – недовольно ответила мама Таня. – А вот язык твой, сын… Что ты им всем головы дуришь? Почему девушки от тебя плачут?

– Мам… Ма-ма! Они все с цепи сорвались. Замуж хотят!

– Для девушек это нормальное желание.

– А мне еще рано, – с аппетитом ел Леня. – И потом… Не нашлась пока такая, которая готовила бы, как ты!

– Не подлизывайся. Наука нехитрая, любая справится. А вот мне не нравится, что мой сын обижает девушек. Тем более Настя этого не заслуживает…

– Мама! Настя просто знакомая… Или мне теперь с ними не общаться? – раздраженно сказал Леня.

– Не «с ними», а с одной-единственной. Неужели ты этого не понимаешь?

– Я сам знаю, как мне быть с моими девушками. А жениться не собираюсь.

– Леня…

– Что Леня? Опять Леня! – швырнул он на стол ложку.

– Ты как с матерью разговариваешь?

– Поесть спокойно не дадут! – разозлился Леня и выбежал из-за стола.

Воспитание продолжилось вечером в бане. Лобов специально так устроил, чтобы сначала им вместе с Леней новые камни в парилку принести, а потом – испытать, какой от них пар. Они уже два раза заходили в парилку, расхвалили друг другу эти самые камни-голыши, а Лобов все не мог приступить. Только после третьего захода, когда, распаренные, они вышли и сели в пахнущем травами предбаннике, Лобов приступил:

– Я обещал твоей матери с тобой поговорить…

– Да ну, пап! Все ясно, – ответил Леня, открывая бутылку пива.

– Я обещал поговорить спокойно. Поэтому не заводи меня, – Лобов принял из рук сына бутылку.

– Все, молчу…

– Так настоящий мужчина не поступает; обнадежил, елки-палки, девчонку. И поджал хвост, как шавка.

– Я ей ничего не обещал, – хмуро сказал Леня. – И я не шавка.

– При чем здесь обещания! – завелся Лобов. – Женщины судят по поступкам, а не по вот этим ля-ля… Ты ушел от Оксаны. Настя решила, что это для того, чтобы жениться на ней.

– Пап, ну что вы все заладили: жениться, жениться… Надоело!

– А ты мне не хами… – Лобов взял веник. – Выдеру!

– С этими бабами голову сломаешь. Сначала все хорошо, а потом раз – и летаешь, как веник! Ну, вот скажи, что это? Мастер и Маргарита, – чувствуя, что отцу хотелось поскорее прекратить разговор, Леня пошел в наступление: – Чо они вцепились-то в меня!

– Значит, так, – подвел итог Лобов. – Тебя никто ни к чему не принуждает. Но если не думаешь всерьез с человеком связываться, нечего и обнадеживать. В нашем роду такого никогда не было. Лобовы за свои дела не краснели.

– Ну да, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, – процитировал Леня.

Ты дурака-то передо мной не валяй, юродивый нашелся… – вышел из терпения Лобов. – Мужик, он не только за себя, он за всех отвечает. Любишь женщину – женись. Не любишь – нечего ей голову дурить, фрица мне тут не строй! Знаешь, что с фрицем под Москвой сделали в сорок первом?.. Ну вот, не доводи!

***

Трудно определить, что подвигло Леню сделать назавтра то, что он много раз категорически отвергал… Свою роль, несомненно, сыграл нажим родителей. А может, надоело ему бесцельное и неприкаянное существование… Ну, и наверно он все-таки влюбился в Настю. Чем-то эта девушка отличалась от остальных. Только чем – непонятно. Скорее всего тем, чего у Лени практически не было, – волей, трудолюбием и целеустремленностью.

Младший Лобов поехал на фабрику в Любавино, захватив огромный букет тюльпанов – их мама Таня выращивала на отдельной клумбе перед домом. Только-только начали цвести ценные сорта – махровые, разноцветные, малорослые и гиганты… В общем, такого букета в магазине не купишь. Около часа Леня прождал в своей машине, пока в дверях фабрики показалась Настя – хмурая, задумчивая. Она дошла до остановки автобуса. Тут-то Леня и подъехал, открыл дверцу, предложил:

– Садитесь, пожалуйста!

– Мне не до шуток. Мы уже все выяснили, – отвернулась девушка.

Леня схватил ее за руку, затащил в машину и нажал на газ.

– Я не шучу… – сказал он. – Я хочу тебе сделать предложение.

– Останови сейчас же! Что ты можешь предложить, трус?

– А вот и ошибаешься… – правой рукой он достал с заднего сиденья свой букет и вручил Насте.

– Ой, какой красивый… – искренне удивилась она. – Откуда? И по какому поводу?

Внимательно слушай… – загадочно произнес Леня и съехал на обочину. – Я хочу, чтобы девушка по имени Настя вышла за меня замуж. Пойдешь за меня?

Настя поначалу опешила, но когда до нее дошел смысл этих слов, бросилась ему на шею:

– Ой, Ленчик! Ты меня любишь?

– Ну, если замуж зову…

– Лень, но тогда ведь надо деньги зарабатывать, не на шее же у твоих родителей сидеть…

То же самое, только другими словами, сказал и Лобов перед тем, как Леня объявил им важную новость. Они втроем были на кухне: Леня смотрел в окно, мама Таня чистила картошку, Лобов, стоя около нее, читал передовицу районной газеты о каком-то Веселове И.О., который в двадцать пять лет стал «самым крупным землевладельцем Починковского района».

– Лень, вон люди в твои годы каких дел понаделали. А ты? – вопросил Лобов у сына. – Хоть чем-то похвастать можешь? Время-то, оно как песок между пальцами. Вот ты, сколько уже дома, а что сделать успел?

– Я, пап, предложение Насте сделал. Предложил ей стать вашей невесткой…

Супруги Лобовы удивленно переглянулись.

– Ну что вы застыли, как статуи, – занервничал Леня. – Вы же сами хотели… чтобы я стал, как все.

– Ну ты даешь… стране угля, – произнес Лобов.

– Ленечка, ты не шутишь? – бросив свою картошку, подошла к нему мама Таня. – Ну да, Настя хорошая девушка, – она обняла и поцеловала сына.

– Знаешь, за что мать целует? – понял серьезность момента Лобов. – За то, что повзрослел наконец.

– Ну, наконец-то заметили, – обиженно заявил Леня.

– Сынок… – прослезилась мама Таня. – Я знала, что так будет, что ты остепенишься…

– Ну, я рад, что вы рады, – как-то невесело сказал Леня. – Вообще рано мне жениться…

– А ты не переживай! – Лобов хлопнул его по плечу. – От этого никто не умирал…

– Папа дай мне эту газету, почитаю про земельного вундеркинда…

С газетой и какой-то непонятной обидой на родителей Леня вышел из кухни.

– Вот увидишь, из Лени толк будет, он себя еще покажет, погоди! – уверила мама Таня.

– Свежо предание, а верится с трудом… Посмотрим, – скептически ответил Лобов.

– Да ну тебя, Платон! Это же твой сын, нельзя так крылья все время подрезать… – рассердилась она и ушла из кухни.

***

Татьяна радовалась тихой материнской радостью: она верила, что ее дети самые хорошие, добрые, умные. Каждое утро молила она за них Бога, с детства зная, что много может молитва матери… И то, что она не в силах была дать им, верила – пошлет Господь.

Ближе к вечеру она вошла в комнату Лени, который лежал на кровати и читал старые журналы «Наука и жизнь». Она села к нему поближе, потрепала по волосам:

– Ну что, жених, как настроение?

– Что ты хочешь от меня услышать? – неласково отозвался он.

– Все, что хотела, уже услышала. Сынок, я так рада…

– Я тоже.

– Лень… я тебе должна кое-что передать… – сказала мама Таня и достала из кармана маленькую коробочку, извлекла из нее кольцо и вложила в его ладонь. – Это кольцо мне мать Платона подарила, бабушка твоя. Оно волшебное. Приносит счастье. Подари его Насте.

– Серебро… – рассмотрел кольцо Леня. – Мам! Это все пережитки: свадьба, кольца, приданое. Я тебе скажу, в Германии у людей все просто. Гражданский брак и все счастливы.

Лень… Еще Лесков писал: «Что русскому хорошо, немцу смерть». Чему бы доброму там научился, в Германии твоей… Давай, сын, без немецких выкрутасов. Мы с отцом хотим, чтобы собралась вся семья – Лариса с Глебом, Люба со своими. А ты Настю пригласишь и объявите о помолвке, как нормальные люди.

– Мам, ну зачем из этого шоу делать, я не принц Чарльз – объявлять на весь мир… – заартачился Леня.

– Какой же это весь мир? Своим, семье… Ради нас с отцом можешь постараться? – умоляла мать. – Ты ведь у нас единственный сын. Вот когда свои пойдут, поймешь…

– Ну ладно… Только прошу тебя, без помпы!

– Да как обычно! – обрадовалась она. – Колечко береги… – сказала и вышла.

– Окольцевали называется, – вздохнул он.

Леня открыл ящик прикроватной тумбочки, небрежно бросил туда кольцо и снова занялся чтением.

Назавтра он с утра уехал из дома. Мама Таня торжественно сказала мужу:

– Видишь, Платон, будет цель, Леня наш проснется. Поехал, наверно, Любу с Ларисой приглашать…

– Ну-ну! – ответил Лобов.

Леня поехал с утра пораньше на рыбалку с другом – для клева было еще рано, а чтобы на природе пивка попить – самое то. Здесь Леня пары и выпустил, перемыли они вдвоем косточки всем – и родителям, и невесте, и «свадьбе с приданым», и немцам, и русским, и президенту Путину, и земельному вундеркинду, и многим-многим еще… И выпили друзья, и поспали, и позагорали, и родной природой налюбовались, и снова выпили. Еле жив, Леня вернулся с мальчишника за полночь. Мама Таня, лежа в кровати, с облегчением вздохнула, услышав родной шум в доме. Слава тебе господи! Вспомнила она Настю, искавшую весь день Леню, и разговор с невестой на кухне. Мама Таня пригласила ее на семейный обед, а Настя спросила про самое главное:

– Как это у вас, тетя Тань, семья такая дружная. Я, когда о семье мечтаю, именно так все и представляю…

– Деточка, все у тебя так и будет. Ты же теперь наша…

Лобов этого разговора не слышал, он вообще как лег в постель, сразу и захрапел. Татьяна знала, что это с ним бывает от стресса и усталости.

Весь следующий день Леня проспал и вышел из своей комнаты в тот час, когда люди возвращаются с работы домой. Родителей дома не было. Он позавтракал, а заодно и пообедал. Отдохнувший, поехал к невесте, отработавшей положенные восемь часов…

Настя теперь не хмурилась и не сердилась, не спрашивала, где он пропадал вчера, согласилась зайти в кафе, выпить пивка. Пока ждали заказ, они сидели молча; Настина рука лежала на его руке на столе. Наконец она сказала:

– А у тебя мама хорошая… Я с ней вчера говорила. Она меня пригласила в воскресенье к вам домой. Познакомлюсь со всей твоей родней.

– Что еще за переговоры вы ведете у меня за спиной? – недовольный Леня резко убрал свою руку под стол.

– Ленечка, ну почему за спиной? Мы же с тобой все утрясли.

– Ну, утрясли. А чего ты с ней говоришь о таких вещах без меня?

– Лень, я должна у тебя каждый раз брать письменное разрешение, чтобы с будущей свекровью поговорить?

– Не, ну нормально. Без меня меня женили… – злился он.

– Ты что, пошутил насчет свадьбы?

– Да нет! Просто – ломает меня вся эта суета…

– Лень, ты не темни, – насторожилась Настя и строго добавила: – Не хочешь жениться, так и скажи!

– Хочу. Только не надо на меня давить.

– Давай тогда скажем твоим родственникам, когда будет свадьба. Например, через месяц, – блаженствовала Настя.

– Давай через два! – просил отступного Леня.

Ладно. Ровно через два месяца, – согласилась она, достала из сумочки календарик и обвела заветное число кружочком. – Ну что, а теперь отпразднуем?

– Знаешь что? Пива я не хочу. Поехали к тебе…

***

Далее земельный вопрос в пользу Насти и ее будущего мужа стал решаться как бы сам собой… Раньше Лобовы снисходительно относились к затее младшей дочери заняться в их имении агротуризмом. Однако после известия о предстоящем браке сына Платон и Татьяна дело приостановили и именно в тот момент, когда Лика сделала план перестройки хозяйства, профессиональный проект и смету. Раскладывая чертежи на кухонном столе, она увидела, как родители перекинулись обеспокоенными взглядами.

– Дочка, это не так просто… – сказал Лобов.

– Надо с этим подождать, – вздохнула мама Таня.

– Ты, доча, в своих планах Леньку учитываешь? Может, он захочет вместе с женой остаться на хозяйстве…

– С какой женой? – удивилась Лика.

– Он женится на Насте, – не без радости сказала мама Таня.

– И вы одобряете? – возмутилась Лика. – После того, что он сделал с Оксаной…

– Ну, тут что скажешь… – вздохнул Лобов. – Насильно мил не будешь…

– А у Лени с Настей любовь… Выслушай отца спокойно…

– Спокойно? – Лика готова была заплакать. – Столько труда в это вложено, – стала трясти она своими чертежами. – А вы хотите отдать все Леньке? Это несправедливо!

– А кто сказал, все отдать ему? Мы только хотим, чтобы ты с Леней договорилась.

– Нет, папа, – обида душила Лику. – С Ленькой договориться невозможно. Когда только у вас глаза откроются? Настя эта – змея подколодная…

Впервые Лика не получила поддержки у родителей.

Хорошо, что теперь у нее был Миша. Она попросила его немедленно приехать к месту их свиданий – кафе «У трассы». Здесь все в подробностях пересказала ему. Миша ответил, как отец, мол, с Леней можно договориться.

– С ним договариваться, как против ветра плевать, – воскликнула Лика.

А Миша улыбнулся и сказал:

– Лика… Люди меняются. Ты сильно не переживай. Из всего есть выход, правильно я сказал?

– Да! – всхлипнула Лика. – Как из окна десятого этажа.

Миша решил ее куда-нибудь свозить, чтобы развеять мрачное настроение, и зашел в офис взять ключи. В кабинете работал Прорва. От сына он сразу же и узнал, что творится в семействе Лобовых.

– Так кому же достанется земля? – насторожился Прорва.

– Пока неясно, папа. Почему тебя интересует?

– Жалко девочку, – пожал плечами Прорва. – Придумывала, столько сделала и на тебе! Ты ее поддержи. Скажи, чтобы просто так не сдавалась. Бороться нужно за свое место под солнцем!

О том же и в том же месте внушала Лене Настя. В обеденный перерыв жених заявился к невесте на работу с новой идеей, что после свадьбы надо в Москву перебираться, на работу устраиваться.

– И кому ты там, в Москве, нужен? Не смеши, – Настя страстно прижалась к Лене, он обнял ее. – В Москве давно все расхватали и поделили. Сейчас все решает Подмосковье. Здесь главная ценность – земля. Она тут дорожает с каждой секундой, только ставь счетчик. Кому ваша земля достанется – тебе или Лике?

– Лике, наверное… – Леня целовал Настину грудь.

– Лень, скоро обед кончится, люди пойдут, перестань, – вывернулась она из его объятий. – Ты сын, ты мужчина, и ты должен стать единственным наследником, понял?

– Оно мне надо? В земле копаться?

– Вот горе мое луковое. Я же тебе объяснила: земля дорожает. Вот-вот застройщики ломанутся. Глядишь, мы еще миллионерами станем. Бери свою землю!

– Бери… Как ее возьмешь-то? – сдавался Леня. – Насть, а ты учитываешь, что у отца еще трое детей. С какой стати он отдаст всю землю одному мне?

– Знаешь, как в деревнях говорят? «Сколько девку ни корми, а – чужая». Ты и единственный сын.

– И мне как раз отец меньше всего доверяет. У него Лика – свет в окошке.

– А ты у матери, это же видно… – подметила Настя.

– Но решать отцу…

– Эх, Леня, какой же ты балбес! Все тебя задвигают…

– Неправда! Я не балбес.

– Земля должна быть твоей! – заглянула ему в глаза Настя. – Это закон. Знаешь, у царей тоже любимые дочки были, а наследником становился сын! Понял?

– Отчасти…

Обед кончился, и деловые звонки прекратили беседу.

***

Настя решила эту мысль вдалбливать неотступно. Спустя несколько дней дождливым вечером заявилась она в дом Лобовых. Леня и сам ужинали, мама Таня мыла посуду… Лобов не удержался, спросил:

– На какие шиши ты собираешься кормиться и семью содержать?

– Будет день, будут и шиши, – со смешком ответил наследник.

– Слыхала, мать, юмориста? Собираешься сесть жене на шею?..

– У нас же такое хозяйство… Прокормит… – ответил Леня.

– Бона как… – удивился Лобов. – Нам с матерью на шею?

В этот момент и вошла Настя, несчастная и заплаканная, с большой дорожной сумкой через плечо.

– Здравствуйте, – обвела она всех взглядом и вдруг разрыдалась. – Не брала я ее шубу. Я не знаю, куда она подевалась…

– Какую шубу, Настя? Успокойся, – кинулась к ней Татьяна.

– Хозяйки, у которой я жила. У нее шуба пропала. На кого же еще подумать, как не на меня. Собирай, г-говорит, с-свои манатки и чеши отсюда! Куда я теперь пойду?

Мама Таня сняла с ее плеча дорожную сумку и сказала:

– Лень, достань из шкафа простыню, пододеяльник и наволочку, отнеси в ту спальню, наверху…

– Правда? – бросилась обнимать маму Таню Настя.

Когда супруги Лобовы улеглись, то долго вели еще разные разговоры…

– Думаю, Насте у нас будет хорошо. Комната просторная. Только когда девчонки с семьями приедут, будет тесновато. Ты что молчишь?

– Могла бы посоветоваться, когда в доме ее оставляла, – пробурчал Платон. – Люди начнут болтать…

– На каждый роток не накинешь платок… – отмахнулась она. – Бедная Настя. Столько лет одна, без родных…

– Я-то о другом… – повернулся к жене Лобов. – Как бы Ленька наш вниз ее не потянул… Вот уж не думал, что в моем доме когда-нибудь будет такое. Живут не расписавшись, родителей не спросили…

– Да они же в разных комнатах, – сказала мама Таня. – А Насте кого же спрашивать? Директора детдома?

– Эх, мать, наивная ты какая! В разных комнатах… Про Леньку тоже – что говорить: сами вырастили, – вздохнул Лобов.

– Видишь, как сына хотели, и избаловали, – согласилась она. – А я, Платон, последнее время почему-то часто вспоминаю тех людей, что погибли в аварии… Девочку, которую ты спас, ей три годика было?.. Это сколько же ей теперь? Как Насте, наверно… Дай бог, чтобы она нашла свой дом… Я ведь, Платон, о ней с тех пор и молюсь. Об Анастасии…

– Ну, молись, молелка, а я спать хочу… – Лобов отвернулся от нее.

Ночь Настя провела в комнате у Лени. Лобов назвал супругу наивной, Леня выразился иначе:

– Классная у меня все-таки мама. Кто б еще оставил в своем доме такую темную личность, как ты, – сообщил он своей невесте.

Она засмеялась:

– Мама – отпад, и ты – ее слабость. Может, она на отца надавит?

– Ты о чем?

– О земле, – напомнила Настя.

– Сдалась тебе эта земля!.. – отмахнулся он. – Ну ты крутая, такое учудила… Чудила! – и стал, как это теперь называется, «заниматься любовью». Этой ночью Леня «перешагнул через себя»; еще утром он не мог бы представить, что в родном доме можно спать с не женой.

Со следующего утра Леня принялся чудить сам. Маме Тане наврал, что собирается снова в Германию «зарабатывать на семью», и просил, чтобы Настя осталась жить в его комнате. А почему в Германию – потому что отец собирается отдать землю Лике, у которой есть свой план, и Лика «не даст развернуться».

– Что ж мне, с собственной сестрой воевать? – подытожил Леня.

– Погоди, отец еще ничего не решил, – испугалась мама Таня. – Я поговорю с ним, попробую его убедить… Только обещай, что ты больше отсюда никуда не уедешь! Обещаешь?

– Ну если так, то да, – чмокнул ее в щеку Леня.

***

Случайно или нет, но с появлением Насти в доме Лобовых у всех членов семейства начались неприятности. Самое серьезное, конечно, было у Любы. Арест Гриши произошел именно в тот день, когда Настя поселилась у родителей. Татьяна и Платон так и не узнали, что старшая дочь лежала в больнице, потому что после известия об аресте Люба под расписку оттуда ушла. Аскольд рассказал ей то, что видел своими глазами. Гриша ждал на складе тех самых «шварцнегеров», которым собрался отдать требуемые ими проценты. Бандиты в назначенный срок не явились, но спустя некоторое время пришли милиционеры и задержали «гражданина Жилкина» по подозрению в убийстве «граждан Глушко и Адамова». Милиционеры надели на Гришу наручники и увезли в неизвестном направлении.

Люба подключила к защите мужа сестру. Лариса приехала в Ковригин и беседовала с прокурором, своим бывшим сокурсником, убеждая, что «Гриша и преднамеренное убийство вещи несовместимые»…

– Факты, дорогая Лариса Платоновна, факты против. Машину сожгли – раз. Двадцать тысяч долларов вымогали и он отдал – два. И еще шесть тысяч требовали – три. А вот и четыре: в день убийства у них была назначена встреча. Скажешь, случайное совпадение?

– Да кто сказал, что Гриша – их единственный клиент? У них наверняка в твоем районе таких пруд пруди.

– Повод у него был, а вот алиби – нет. А главное, он сам себе не помогает: «где был – не помню, с кем виделся – не знаю»! Детский сад… Не хотел говорить, да и права не имею. Ну, по старой дружбе: тех двоих убили с особой жестокостью, перед этим пытали…

– Значит, нашелся хищник покрупнее… Это не Гриша.

– Следствие покажет…

Лариса ничем не могла помочь делу. Как сказал прокурор, повод был, а алиби отсутствовало – с 17 до 18 часов пятницы, 20 апреля, когда были убиты Глушко и Адамов.

***

Лика, вынужденно живя с Настей под одной крышей, на дух ее не принимала, не разговаривала с невестой брата, а если разговаривала, то на повышенных тонах. Настя же была спокойна и терпелива и, конечно же, выигрывала раунды в борьбе за землю. Однажды Лика случайно подслушала разговор Насти с Леней: та вдалбливала ему, мол, Лика выскочит замуж, и лобовская земля чужому дяде достанется. «Нужно убедить родителей, что ты будешь лучшим хозяином, чем твоя сестра»… Лика к месту и не к месту пыталась доказать отцу, что Настя не та, за кого себя выдает, а хищница, позарившаяся на их землю… Отец, как и все Лобовы, не любил, чтобы на него давили, и стал даже покрикивать на младшую дочурку. Дескать, у нее был только журавль в небе с ее агротуризмом. А вот Леня якобы держал синицу в руках – зачатое Настей желание работать на собственной земле. Как раз то, о чем Лобов всю жизнь мечтал…

На самом деле Платон в душе очень переживал. Он боялся кого-нибудь из детей обидеть, уже и не знал, как поступить и зачем вообще затеял дележ земли. Всегда спокойная домашняя атмосфера все больше накалялась.

А тут еще Вадим Прорва встретил у магазина Татьяну и завел какой-то странный разговор:

– Хотел поговорить о твоей дочке…

У мамы Тани сердце в пятки ушло, подумала – про Любу… Прорва же имел в виду исключительно коммерческий интерес, который подогревал его заместитель Калисяк. Образовался замкнутый круг: фабрика была готова к началу производства, но без документа о собственности на землю, в которой залегал пласт минеральной воды, долговременных кредитов никто не давал. Документ этот отсутствовал, потому что Лобов землю не продавал. Калисяк уши прожужжал, что «более пронырливые перехватят идею», к тому же – не начиная производства, Прорва уже терпел убытки. Короче говоря, Вадим встретил Татьяну у магазина не случайно, а подкараулил и завел с ней разговор заботливого отца:

– Хотел поговорить о твоей дочке и моем сыне…

У Татьяны отлегло от сердца. Поговорили они, мама Таня рассказала, что Лика собирается стать ландшафтным дизайнером и остаться в Бережках, работать на земле. Но и Леня хочет заняться хозяйством, потому интересы столкнулись, и они с Платоном плохо представляют, что делать. Вот тут Прорва кстати и сказал:

– Что тут придумывать? Продайте землю, а деньги поделите поровну. Чем плохо?

– Платон на это не пойдет, – ответила Татьяна.

Тем не менее, вернувшись домой, она сказала мужу:

– Платон, мы не должны допустить, чтобы наши дети перессорились… нужно продать землю и поделить деньги пополам – Лике и Лене.

– Сама додумалась или кто подсказал? – мрачно спросил Лобов.

– Скажи, что тебе дороже – земля или дети?

Лобов помолчал, потом негромко и внушительно ответил:

– Таня, об этом больше со мной не заговаривай. Никогда.

Подобных тупиков в супружеской жизни Лобовых было – по пальцам пересчитать. Татьяна знала, что спорить с мужем бесполезно. Она расстроилась, стала искать по ящикам корвалол, который где-то лежал «на всякий случай». Лобов оторвался от своей газеты и принялся мерить кухню быстрыми шагами. Казалось, что от нервного напряжения между ними вот-вот должна проскочить молния…

– Эта земля должна остаться моим внукам! – вдруг ударил он кулаком по столу. – Не для того я всю жизнь копался по локоть в грязи, чтобы теперь ее продавать!

– Где корвалол? – спросила она.

– Я спокоен, – отрезал Лобов.

– А я нет… – ответила Татьяна и без сил опустилась на стул.

– Хорошо… – сразу обмяк и Лобов. – С-соберем семейный совет. Поговорим… Только соберем всех.

– Хорошо, отец. Как раз в это воскресенье все и приедут на помолвку…

***

Семейный совет так и не состоялся, потому что никто из детей на него не явился. Утром в воскресенье позвонила Люба и отказалась приехать из-за того, что у Гриши якобы неотложные дела. Сказать родителям, что мужа арестовали, она не могла.

Лариса в субботу вечером обещала, что приедет. Но обстоятельства сложились не в пользу семейного свидания. В середине недели у нее испортилось настроение, а к воскресенью оно стало просто отвратительным. Однокурсница Ларисы Зина, столкнувшись в коридоре, намекнула, что о ее отношениях с Менделеевым многим известно.

– Лариска, поверь, я за тебя безумно рада, но остальные… Ты ведь знаешь людей…

– Да пусть болтают. Жалко, что в Уголовном кодексе нет статьи за сплетни.

– Выходные с Олегом – это сплетня? – в упор спросила подруга.

Застигнутая врасплох Лариса не нашлась что ответить.

– Только не забывай, что в таком случае вы не сможете вести в суде одни и те же дела. Как говорится, адвокат и судья, состоящие в интимных отношениях… – Зина решила произнести проповедь на эту тему.