Текст книги "Вызов принят"

– А я знаю, где спрятан клад.

– Что такое клад?

– Ну, это сокровища! Конфеты, шоколадки, море игрушек.

– Это разве клад?

– А что для тебя клад, Петя?

– Моя бабушка говорит, что самое важное для детей – это родители. Значит, мой клад – это мама с папой!

– И правда. А я об этом не знал.

– Как не знал? Ты же такой большой дяденька! Я ещё тебе кое-что скажу.

– Давай!

– Я совсем не боюсь уколов, просто боюсь, что ненароком заплачу, и это увидит мама.

В этот момент медсестра тихо поставила ему снотворный укол. Наш маленький герой уснул через пару минут. Я взял его на руки и отнес на операционный стол. Он прижался ко мне и обнял. На пару секунд я почувствовал сердцебиение Пети. Мне так захотелось защитить его, такого смешного и смышленого мальчишку.

14.02.2019

Недавно скорая привезла больную с острой болью в животе из кожно-венерологического диспансера. Оказалось, у неё перфоративная язва желудка. Днём её прооперировали. Всё бы ничего, но сопутствующий диагноз – распространенный псориаз. Вся в высыпаниях, в КВД кожу обрабатывали раствором метиленового синего. Выглядела она весьма впечатляюще. Наши медсестры прозвали её Аватаром. Айталина ничуть не обижалась, даже смеялась, когда к ней так обращались.

Вечером персонал не смог найти раствор «синьки», поэтому её обработали раствором марганцовки. С утра я пришёл на смену и не узнал её. Она была вся розовая, в прямом смысле слова. К обеду старшая сестра выпросила в больничной аптеке метиленовый синий. Ну и, соответственно, её перекрасили обратно в Аватар. Конечно, не нарочно, не ради забавы. Она у нас пролежала три дня. Как только анализы пришли в норму, мы её перевели в профильное отделение.

Так вот, сегодня, когда стоял на остановке, неожиданно кто-то со мной поздоровался:

– Здравствуйте, Георгий Иванович!

Передо мной стоит симпатичная девушка и улыбается. Я рефлекторно ответил: «Здравствуйте!» А сам не могу вспомнить, кто она.

– Вы меня не помните? Я Айталина Сидорова. Лежала у вас в реанимации. С язвой и псориазом.

Тут меня как током ударило: «Неужели! Такая красавица», – невольно подумал я.

– Да, конечно, помню. Как ваше здоровье?

– Всё хорошо! Спасибо вам и всем медсестрам! Передайте, пожалуйста, привет от Аватара! Всем спасибо!

– Конечно, передам, Айталина!

Подъехал автобус. Она махнула рукой, улыбнулась и исчезла в толпе. Бывает же такое. Вечером рассказал жене, она засмеялась и предложила посмотреть одноименный фильм. Моей жене всегда была присуща ирония.

16.02.2019

Рабочий процесс сближает коллег. Особенно когда работаешь вместе много лет. Так случилось со мной и моей медсестрой Аллой. Нас всё время ставили в пару. Поэтому сейчас понимаем друг друга с полуслова. Она знает все мои привычки, как провожу анестезии, как лечу больных. Заходя в операционную, Алла спрашивает: «Всё как обычно?» Я ей отвечаю: «Да».

Историю Аллы о том, как она рожала, без смеха не вспомнишь. Когда она была беременна сыном, у неё прогрессировала преэклампсия. В то время эта патология называлась гестоз. При данной патологии повышается артериальное давление, появляются сильные отеки и т. д. Иногда преэклампсия может закончиться весьма печально. Соответственно, состояние у неё было тяжёлым.

Во время беременности Аллочку несколько раз пытались госпитализировать. При первом поступлении в роддом она спрятала у себя под грудью сигареты и зажигалку. Благо, её комплекция позволяла такой манёвр. Всё было хорошо, пока дежурный врач не обнаружил её «схрон». Во второй раз Аллу госпитализировали уже в более тяжёлом состоянии. Поэтому сразу положили в реанимацию. Но Алла не собиралась сдаваться и ночью благополучно сбежала из больницы. Утром за ней выслали карету скорой помощи.

Настал срок родов, но у Аллы час пик всё не наступал. После долгих переговоров с ней роды попытались стимулировать. Наша Аллочка и тут не растерялась. Она тайком от всех пронесла в родзал томатный сок с печеньем и хрустела в своё удовольствие, что категорически запрещается. Пока ей не объявили: «Трофимова, идём на операцию. Будем рожать».

Операционная бригада попалась опытная, поэтому операция быстро закончилась. Ей провели общую анестезию. Проснулась Алла с интубационной трубкой в горле. Несмотря на кашель и нехватку воздуха, она через туман в глазах разглядела анестезиолога и про себя подумала: «Какой красивый мужчина! А я голая лежу. Стыд-то какой». Через несколько минут её удачно экстубировали и перевели в реанимационное отделение для дальнейшего наблюдения. Думаете, история на этом закончилась? Ошибаетесь! Наутро Аллу активизировали. Она встала и пошла в туалет, где заперлась на ключ и потеряла сознание. К счастью, медперсонал вовремя заметил её отсутствие. В итоге выломали дверь туалета и вновь вытащили её с того света. Оказалось, что у неё начался отёк лёгких на фоне тяжёлой преэклампсии. С тех пор двери в душ и туалет закрывать перестали. Она благополучно выписалась из роддома через месяц.

Мне с Аллой работается легко и комфортно. Хотя характер у неё не сахар. Да и у меня не лучше. Но почему-то мы вполне ладим и искренне радуемся, когда работаем вместе.

18.02.2019

«Уважаемый Георгий Иванович, спасибо! Ваня Григорьев» – такую записку с коробкой шоколадных конфет я нашёл у себя на рабочем столе. Странное чувство, будто выписался родной человек. Я искренне рад. В первый день, когда увидел его, всего перебинтованного, без сознания и, казалось, без шансов на будущее, и предположить не мог, что получу от него такую записку. Каждый день смотрел на него и пытался уловить малейшие перемены в положительную сторону. Однозначно, вера в нашей работе необходима.

11.03.2019

Сегодня ко мне приставили молодых врачей – ординаторов. Вроде сам недавно был студентом, а теперь уже учу их. Хочется передать всё самое лучшее в профессии, чему меня научили мои первые кураторы и преподаватели. Они всегда говорили: «Можно и обезьяну научить интубировать, важно другое». Другое – это умение продумывать каждый следующий шаг и предвидеть возможный результат. Клиническое мышление. Оно приходит со временем. С опытом, который «сын ошибок трудных».

Моих ординаторов зовут Илья Тихонов и Володя Николаев. С утра до вечера ходили за мной хвостом, спрашивали, просились выполнить интубацию, канюляцию центральных вен. Надо сказать, им сегодня очень повезло, и мне тоже.

Звонок в ординаторскую:

– Алло, реанимация! Срочно в приёмное! Больной потерял сознание и не дышит!

– Ясно, бежим, – ответил я.

Уже через пару минут мы с медсестрой были в приёмном отделении. Я даже забыл о своих ординаторах. Но они сами прибежали за нами. Смотрю, на каталке лежит больной, лицо синее, во рту рвотные массы. Сознания нет, глаза закатились, ни на что не реагирует. Дыхание резко ослабленное. Артериального давления почти нет. Я своей медсестре: «Нужен отсос! Быстро готовь на интубацию трахеи!». «Всё готово», – ответила Аллочка, протягивая мне отсосную трубку и ларингоскоп.

В это время Илья с Володей подключили больного к монитору, поставили систему и начали капать. В какой-то момент больной дал остановку сердца. Володя вскочил и без указаний начал проводить непрямой массаж сердца. Я лишь успел сказать: «Давай, давай, молодец. Держи ритм». Тем временем медсестра набрала и поставила адреналин. Илья дышал в больного через мешок «Амбу». Таким образом, мы довезли больного до реанимации, где сдали палатному врачу.

Пациент поступил с болями в животе в состоянии глубокого алкогольного опьянения, из-за которого возникло нарушение сознания, затем аспирация рвотных масс в дыхательные пути. Благодаря моим помощникам мы спасли больного. Окажись я один, потерял бы много времени, что, конечно, могло отразиться на конечном результате лечения. Я был горд своими ординаторами. Они сделали всё технически правильно. Ещё увидел в них рвение и желание помочь больному – эти чувства, конечно, подделать нельзя.

12.03.2019

На следующий день к моим ординаторам Илье и Володе присоединилась Наталья. Скромная белокожая девушка с длинной косой – настоящая якутская красавица.

Сегодня меня направили проводить наркозы в травматологию. Основной врач улетел по заданию санитарной авиации в далекий улус, так что я со своими «детьми» пошёл в операционную.

Первый больной – из северного улуса. Молодой человек, повредивший колено во время охоты. Мы провели ему спинномозговую анестезию. При данном виде анестезии сохраняется сознание, поэтому мы вдоволь наговорились с пациентом. В середине разговора пациент вдруг ошарашил нас, заявив, что ему нужна жена. «Молодой человек, вам ли горевать? Найдёте ещё», – ответил я.

Илья с Володей посмеивались и посматривали на Наталью. Больной продолжил: «У меня есть стадо оленей, около трех тысяч голов. Дом в прошлом году построил. В нашей деревне есть детский сад и школа». А сам всё смотрел в сторону Наташи: «Как вас зовут, девушка? Вы очень красивая, я прямо влюбился».

От смущения Наталья опустила глаза и покраснела. Пациент не собирался сдаваться: «Выходите за меня замуж!». Бедная Наталья выскочила из операционной. Все громко расхохотались, хотя, думаю, особых причин для смеха не было. Просто человек пытался устроить свою жизнь, правда, довольно радикальным способом. Да, больные бывают разные.

25.03.2019

Временами я подрабатываю в родильном отделении. Акушерство – это отдельная история. Речь идет о жизни матери и ребёнка. Риски осложнений весьма высоки.

Звонок в ординаторскую:

– Алло, реанимация? Срочно в операционную, у нас отслойка плаценты, кровотечение!

– Принято, бежим!

Быстро позвал медсестру и побежал в операционную. В экстренной операционной обычно всё наготове на случай подобных ситуаций. Доставили беременную. Контактна, правда, немного возбуждена.

– Здравствуйте, я ваш анестезиолог, зовут Георгий Иванович. Сейчас сделаю вам общую анестезию. Это значит, наркоз. Будете спать. Хорошо?

– Да, я поняла, – ответила больная.

На расспросы и детальный осмотр времени не было. Одновременно со всеми нашими действиями подготовились акушеры-гинекологи. Через пару минут я начал вводить больную в состояние наркоза. После того, как больная уснула, интубировал – это необходимый этап общей анестезии для обеспечения адекватного дыхания во время анестезии и операции. Подключил больную к аппарату искусственной вентиляции легких.

Операция началась. В этот момент медсестра метнулась ко мне и сказала шёпотом: «Георгий Иванович, посмотрите, у неё изо рта что-то торчит». Немедленно начал осматривать ротовую полость больной. А у неё, как мне тогда показалось, как-то неестественно торчали передние зубы. В голове промелькнула мысль: «Я сломал ей зубы, вывихнул челюсть!» Взял рукой торчащие зубы – не представляете, что это было! Так сказать, народное творчество: самодельные передние зубы, сделанные из обычных восковых свечей. Бывают и такие курьезы в нашей работе.

Операция быстро закончилась, кровопотеря была небольшая. Разбудил больную. Она хорошо проснулась. Спрашиваю у неё:

– Скажите, что у вас с передними зубами?

– У нас в деревне нет стоматолога. Денег тоже нет. Поэтому я сама делаю их из свечей.

– Они у вас выпали во время наркоза, – объясняю я пациентке.

– Ничего страшного, новые сделаю.

Конечно, всякое у нас бывает, но с самодельными зубами встретился впервые.

30.03.2019

К восьми часам вечера звонок:

– Алло, это дежурный акушер-гинеколог Людмила Ионовна. К нам поступила тяжёлая беременная. Похоже, тотальная отслойка плаценты. Срочно берём на операцию.

– Хорошо, бегу, – ответил я.

Пока добежал, больная была уже на операционном столе. Довольно крупная женщина. Пациентка была в сознании.

– Здравствуйте! Я врач анестезиолог. Скажите, какой у вас вес и рост?

– Вешу 165 килограмм, рост примерно 160 сантиметров.

При этом её состояние начало ухудшаться на глазах. Резко побледнела, перестала отвечать на вопросы. Уровень артериального давления 70/30 мм рт. ст., ЧСС 120 в минуту.

Сказал медсестре: «Готовь на общую анестезию, пойдём на кетамине». Быстро ввели наркоз и начали операцию. Стабилизировали показатели гемодинамики, восполнили кровопотерю. Общая кровопотеря составила два литра. Ребёнок родился живым, его жизненные параметры были удовлетворительными.

Утром она проснулась, даже встала, походила. Зашёл к ней, чтобы убедиться, всё ли хорошо. Ненароком услышал её разговор с соседкой по палате:

– Вчера во время наркоза я всё чувствовала и даже слышала, что врачи говорят. Представляешь? Ничего не умеют, ещё и врачами работают!

– Ничего себе. А у меня всё прошло хорошо, – ответила ей собеседница.

Я поздоровался, спросил, как она себя чувствует. Она ответила, что всё хорошо. Не стал усугублять ситуацию, вряд ли она поймет всю сложность проведённой работы. Ведь она не знает, что жизни её и ребёнка висели на волоске.

12.05.2019

С коллегой Александром Петровским по воле судьбы оказались соседями по даче. Втроём с ещё одним соседом, Колькой Сидоровым, любим рыбачить и сидеть у костра.

Жена Александра – медсестра, видимо, поэтому у них полное взаимопонимание. Недавно был случай. Сын нашего Кольки повесился в сарае. К счастью, родные вовремя заметили и сняли с петли. В это время Александр работал у себя в огороде. Увидев, как кого-то на руках выносят из сарая, прокричал жене: «Людка, скорей неси ларингоскоп и интубационную трубку!» Александр быстро интубировал пострадавшего и восстановил дыхание. Затем приехала скорая помощь и увезла в больницу. Сына Кольки спасли.

Я знал, что у Александра дома есть интубационный набор. Правда, не думал, что он ему когда-нибудь понадобится. Кстати, у меня в сумке пару лет валяется старый воздуховод. Мне его дала наша старшая медсестра. И я почему-то отказываюсь его выбросить. Мало ли? Как говорится, береженого Бог бережет.

21.05.2019

Трудное дежурство. Было много больных. Запомнился парень, который поступил с ножевым ранением в брюшную полость. У него была задета печень, массивное кровотечение. К тому же четвёртая группа крови и отрицательный резус. Это редкая группа, поэтому запасов в отделении переливания крови не было, восполнить кровопотерю оказалось нечем.

Спросил у операционной бригады: «У кого-нибудь есть четвёртая отрицательная?» Ответили, что нет. Мой ординатор Илья сказал, что мать парня сидит в приёмном отделении. Я его попросил, чтобы сбегал, узнал её группу крови. Илья вернулся с женщиной. У неё тоже оказалась четвёртая группа крови. Мы решили провести прямое переливание крови – от матери к сыну. Пациент на глазах порозовел, уровень артериального давления поднялся. Утром наш больной очнулся, начал сам дышать. Я передал ему привет от матери. Правда, умолчал, что её госпитализировали. После переливания крови пожилой женщине стало плохо. Мы её положили под наблюдение в терапевтическое отделение.

Илья спросил:

– Георгий Иванович, а если бы не было матери, что могло произойти с этим пациентом?

– Думаю, он умер бы у нас на операционном столе. Сейчас по приказу переливать другую кровь нельзя. Я имею в виду первую группу, как, например, раньше делали. По крайней мере, он вышел бы очень тяжело, с большими потерями для организма.

– Значит, новое – не всегда хорошо?

– Трудно сказать, – призадумался я. – Мне рассказывали, что раньше таким пациентам переливали их собственную кровь. Черпали из брюшной полости излившуюся кровь, пропускали через марлю и капали больному. Что делать, если донорской крови нет? Это, конечно, не всегда хорошо заканчивалось. Сейчас в подобных случаях используем специальные аппараты. Например, Cell Saver. Думаю, этот метод берёт начало из той кружки с марлей, куда собирали кровь.

25.05.2019

Сегодня я со своим ординатором Ильей ходили на вызов в отдел лучевой диагностики. А случай был такой. Раздался звонок:

– Алло, это реанимация?

– Да, слушаю.

– Это из рентген-отделения. У нас бабушка упала без сознания. Пожалуйста, быстрей к нам!

– Хорошо.

Илья стоял рядышком, без слов понял, что нужно бежать. По дороге мы захватили лекарства и реанимационный набор. Через пару минут мы уже были на месте. Бабушка лежала на полу рентген кабинета без признаков жизни. Дыхания и пульса не было. Я начал непрямой массаж сердца, Илья дышал через мешок «Амбу». Случай был необратимым. Видимо, у бабушки случилась массивная тромбоэмболия легочной артерии. Констатировали смерть. По дороге обратно в отделение Илья признался, что это его первая неудачная реанимация.

– А как это у вас было? – спросил меня Илья.

– Это было во время ординатуры в Москве. Нас с моим куратором позвали экстренно в приёмную. Привезли молодого парня после ДТП на мотоцикле. На нём не было живого места. Быстро развернули операционную. Но спасти не смогли. Я помню, у него был огромный крест на цепочке. Мне тогда так хотелось, чтобы Господь ему помог, но в зале были только мы – медицинские работники, которые среди ночи пытались вернуть его к жизни. Может, судьба у него была такая…

28.05.2019

Сегодня дежурю анестезиологом в паре со старшим коллегой Алексеем Ивановичем Петровым. С ним чувствую себя, как за каменной стеной. Он прекрасный рассказчик, время пролетает незаметно.

Между наркозами рассказал мне следующий случай: «Я тогда работал медбратом во врачебной амбулатории в одном из северных улусов. Однажды ночью к нам привезли пьяного молодого человека с ножевыми ранениями в области шеи. Обильное кровотечение. Сразу позвонили в улусный центр, к нам тут же выехала скорая помощь. Ехать минимум часа два. У больного было сильное возбуждение. На наши попытки помочь он пинался и ругался. Мы перевязали раны, поставили систему. Через полчаса наш пациент резко встал и не смог удержаться на ногах. Упал без сознания. Врач пыталась провести реанимацию, но он умер. Скорая помощь приехала только через три часа.

На следующий день к нам в амбулаторию пришли родственники больного и стали обвинять в том, что мы не оказали должной медицинской помощи. Оказалось, дело обстояло следующим образом: двое мужчин не поделили женщину. На фоне ревности один ранил другого ножом. Так сказать, семейная драма. Мужчины были близкими родственниками. Оба были пьяны. Но у нас виноватых всегда ищут не там, где должно, и винят посторонних людей. Вместо того, чтобы разобраться в своих семейных проблемах, подали жалобу на нас. Спасти молодого человека мы не смогли. Во-первых, потому что посёлок находился далеко от центра. Во-вторых, наша амбулатория не была оснащена для оказания хирургической помощи. В-третьих, ситуация была фатальной. Не было бы ревности и выпивки, трагедии бы не произошло».

Алексей Иванович вздохнул и продолжил: «Та женщина-врач проработала там ещё год и переехала в город. Посёлок остался без врача. До неё в этом посёлке врача не было лет пять, и после неё столько же».

14.06.2019

Сегодня утром привезли молодую женщину с циррозом печени и выраженным асцитом. Состояние тяжёлое, нарастает почечная и печеночная недостаточность. Прогнозы неутешительные. Всё время жалуется на слабость и схваткообразные боли в животе. Глядя на неё, вспомнил свою первую больную с таким же диагнозом. Тогда я только начал подрабатывать в родильном отделении.

Среди ночи звонок в ординаторскую:

– К нам только что поступила тяжёлая беременная с сердечной патологией. Надо быстро её прокрутить по анализам. Примите, пожалуйста.

– Хорошо, поднимайте, осмотрим.

Привезли больную. Она была крайне возбуждена, артериальное давление низкое – 80/40 мм рт. ст., пульс 115 в минуту. Больная жаловалась на схватки. Просила позвонить мужу. Мы набрали номер и дали возможность поговорить. Она говорит: «Андрюшка, я в роддоме, уже рожаю. Не переживай!» Повесила трубку. Тем временем взяли у неё анализы. Позвали врача УЗИ, я хотел посмотреть ребёнка и внутренние органы. Она лежит, стонет, рядом стоит врач акушер-гинеколог. Врач УЗИ пришел и начал проводить исследование. Вдруг говорит:

– Коллеги, тут беременности нет. Это цирроз печени с асцитом.

– Как так? Посмотрите матку повнимательнее, – просит гинеколог.

– Да вот же она, маленькая совсем. Посмотрите на печень – это явный цирроз!

Тут больная от неожиданности спрашивает:

– Доктор, что вы сказали? Беременности нет? Как? У меня ведь живот рос по месяцам. А сейчас вот схватки!

– Уважаемая, у вас патология печени, может, вам ставили ранее диагноз хронический вирусный гепатит?

– Да, давно, лет пятнадцать назад, наверное. Но меня ничего не беспокоило!

– И вы не лечились и обследование не проходили?

– Нет. Я вам говорю, у меня никогда ничего не болело.

– И по беременности, видимо, на учёте не состояли?

– Нет.

Больная плачет, в истерике. Что делать? Перевели её в специализированную больницу. Во время следующего дежурства в реанимации я узнал, что она умерла от полиорганной недостаточности.

19.06.2019

Работа врача анестезиолога-реаниматолога крайне стрессовая. По физической и психологической нагрузке, по степени ответственности не сравнить ни с одной из существующих профессий.

К примеру, вызывают ночью на срочную операцию, отслойка плаценты у беременной или ножевое ранение. Врач сломя голову бежит в операционную. При этом никого не волнует, как он себя чувствует. Главное – успеть, главное – спасти. Конечно, в молодости усталости особо не ощущаешь. Но по статистике, уже после пяти-шести лет работы с суточными дежурствами через день, у каждого второго врача в нашей стране наступает профессиональное выгорание. В то время как в других профессиях столько лет опыта – период расцвета.

Это не шутки. Условия труда и защита врачей оставляют желать лучшего. Сколько раз мы нуждались в поддержке государства, а взамен получали только дополнительную нагрузку.

Во время ординатуры в Москве я учился на кафедре у доктора медицинских наук, профессора Игоря Владимировича Молчанова. Кафедра располагалась в стенах Боткинской больницы. Коллектив, в основном, был дружный, по крайней мере, мне так казалось. Все работали хорошо. Ординаторов было много, со всей России. Мне очень нравилось учиться у лучших врачей.

Запомнился один случай, связанный с профессиональным выгоранием и чрезмерной нагрузкой врачей анестезиологов. Был один врач, его звали Юрий Сергеевич. Ординаторы его любили, он всегда шел на контакт с молодежью и охотно делился опытом.

Однажды утром, когда я пришел на работу, меня встретила Лия Ооржак:

– Гоша, у нас такое произошло! Тут все на ушах стоят!

– Что случилось? Я могу чем-то помочь?

– Юрия Сергеевича увезли в психиатрическую больницу! Представляешь? Ужас!

Потом мне в подробностях рассказали, как Юрий Сергеевич ни с того ни с сего начал разбирать аппараты искусственной вентиляции лёгких. Его еле остановили, пытались успокоить. Но он был в выраженном психомоторном возбуждении, пришлось вызвать скорую и отвезти в психиатрическую больницу. После этого случая я никогда его больше не видел. Говорили, что он ушел из медицины, устроился консультантом в какую-то фирму.

Мы все однажды можем слететь с катушек. Система такова, что в этом будем виноваты только мы сами. Десятки лет преданной работы в медицине, а в итоге уходим из профессии совсем не так, как нам хочется. Дожить до пенсии для нас, поверьте, роскошь. Чтобы как-то избежать столь печального финала, молодежь пытается уйти из профессии пораньше.

27.06.2019

Вчера поступил больной в коме вследствие ишемического инсульта. Быстро перевели на ИВЛ, назначили лечение. Всю ночь звонили его родственники. Более того, они посменно дежурили у дверей реанимации. Разумеется, каждые десять минут вызывали лечащего врача, чтобы узнать состояние родственника.

– Расскажите, как состояние нашего дедушки?

– Состояние крайне тяжёлое. Он находится в медикаментозном сне, за него дышит аппарат искусственной вентиляции легких. Мы наблюдаем за ним, посмотрим, что будет дальше.

– Ему нужно что-нибудь принести?

– Нет, у нас всё есть.

– Может, лекарства или средства ухода?

– Я, конечно, понимаю ваше волнение за больного. Но не думаю, что он выздоровеет, если вы будете вызывать меня каждые пять минут. Ему сейчас нужен врач, а я к вам выхожу уже в шестой раз. Трачу время, которое мог бы посвятить его лечению. Вы поймите, больных много.

– Что же вы здесь стоите? Идите работать!

– Так вы же не даёте работать.

– Если не спасёте нашего дедушку, мы пойдём жаловаться! У нас родственники в правительстве!

– Хорошо. До свидания.

Родственники больных – отдельная тема. Бывают крайне деликатные и, наоборот, очень агрессивные родственники. К сожалению, последних – большинство. Это Россия. К тому же сейчас всё завязано на деньгах. Многие пациенты после лечения подают различные жалобы, чтобы получить финансовую компенсацию. В конечном счёте, трудно разобрать, где правда, а где ложь. В российской медицине, как ни крути, главным остаётся пациент.

05.07.2019

Медицинский работник должен всё время учиться. Идти в ногу со временем. Раньше, когда не было интернета, наши старшие коллеги носили с собой учебники. И это помогало на практике.

Мой близкий друг и коллега по роддому Руслан Потапович рассказывал довольно забавную историю: «Меня после медицинского училища отправили работать фельдшером в отдаленный наслег Сунтарского улуса. В первый же день работы с утра ко мне поочередно поступили на роды две молодые женщины. Никогда до этого роды не принимал. Во время учебы в училище мы проходили только теорию. Так что я был крайне взволнован.

Одна из рожениц, увидев мое смятение, сказала, что в посёлке есть старушка-повитуха. Я тут же побежал за ней. По дороге обнаружил, что в спешке даже забыл снять халат. Несмотря на все мои уговоры, она наотрез отказалась идти со мной. К моему возвращению у рожениц поочередно начались потуги. В моём распоряжении был только один стол для родов. Что делать? Вторую положил на свой рабочий стол. Открыл свои конспекты, учебник по акушерству и начал принимать роды. С перерывом в 30 минут родились двое здоровых малышей. Так прошёл мой первый рабочий день.

Я сильно устал, но был безумно счастлив, что всё прошло хорошо. Наверное, это и есть счастье от работы. Когда изредка приезжаю в то село, меня до сих пор зовут «фельдшер Руслан». Мне рассказывали, что эти детишки сами уже стали родителями.

Жизнь – интересная штука. Свою практическую деятельность начал с акушерства и заканчиваю им же. Хотя любил работать в общей реанимации, которой посвятил большую часть своей жизни».

08.07.2019

Раньше мы читали многотомные медицинские книги. Таскали их с собой и в больницу, и в учебные корпуса. Сейчас у студентов учёба куда комфортнее. И нам, врачам, стало удобнее получать знания, не покидая рабочего места.

Недавно во время дежурства в роддоме одна беременная постоянно просилась на оперативные роды. Знакомый акушер-гинеколог достал телефон и говорит: «Окей, гугл. Как сделать кесарево?» Роженица выпучила глаза: «Серьёзно? Вы студент? А кто-нибудь из докторов есть?» В итоге быстро и без осложнений родила сама. Конечно, потом была нам за это благодарна.

12.07.2019

Во время учёбы в ординатуре у нас был один молодой врач. Однажды на ночном дежурстве поступила больная на операцию. Его очередь идти на наркоз. Через полчаса после его ухода моего куратора экстренно вызвали в операционную. Я остался ждать поступления другого больного. Мой куратор вернулся примерно час спустя:

– Знаешь, Георгий, на что меня вызвали?

– Нет.

– Наш доктор не смог интубировать больную и вместо того, чтобы что-то предпринять, начал молиться Аллаху. Забегаю в операционную, а он стоит на коленях: «Аллах, помоги, Аллах, помоги!» А больная лежит на операционном столе вся синяя.

– Как так?

– Спроси у него. Вообще нет слов! Надо серьёзно поговорить с ним.

С тех пор я чётко понял: интубация – очень сложный этап работы врача анестезиолога-реаниматолога, если сам не справился и не можешь помочь больному, обязательно нужно звать коллег. Без взаимопомощи в экстренных ситуациях не обойтись. Иногда некоторые коллеги ввиду различных предубеждений пытаются справиться сами. К сожалению, теряя драгоценное время. Хотя бывает и так, что рядом никого нет, кроме тебя и больного. Тогда и вправду остаётся только молиться.

13.07.2019

Вчера был как раз случай, связанный со сложной интубацией. Вечером привезли двух пострадавших в результате крупного дорожно-транспортного происшествия. Мне достался больной с травмами грудной и брюшной полостей и лицевой части черепа. Лицо переломано вдоль и поперек. Пытаюсь открыть рот, чтобы вставить интубационную трубку, а больной сжал челюсть и никак не расслабляет. Несколько попыток спустя всё же удалось открыть ему рот, а там обильное кровотечение: зубы переломаны, язык откушен. Ничего не видно.

Сказал сестре: «Быстро отсосную трубу и позовите эндоскопистов». Пытался очистить ротовую полость и наконец интубировать. На мониторе сатурация кислорода всё ниже и ниже. Больной стал синеть, бледнеть. Я весь вспотел. Никакие приёмы не помогали. На моё счастье, мимо проходил коллега, врач-анестезиолог Александр Васильевич. Кричу ему:

– Помогите, не могу интубировать больного!

Он тут же подскочил, взял у меня ларингоскоп. Вместе со второй попытки поставили трубку и подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Операция прошла благополучно. Не знаю, чем закончилось бы дело, если бы не помощь коллеги.

26.07.2019

В восемь вечера привезли бабушку после ДТП. Она вместе с внучкой переходила дорогу на зеленый свет, и их сбил пьяный водитель. Бабушка успела оттолкнуть внучку, удар пришёлся по ней. С внучкой всё в порядке. Бабушка получила различного рода травмы.

Из-за большой рваной раны руки её взяли на ПХО раны в операционную. До этого в приёмном отделении успели сделать все анализы, рентген и УЗИ. Смотрю, результаты анализов и исследований в норме. Поэтому решил сделать проводниковую анестезию на руке. Это значит, локальная анестезия участка раны. Артериальное давление было в норме, больная разговаривала, всё переживала за внучку. Где-то в середине оперативного вмешательства бабушка резко потеряла сознание. Я сестре: «Лена, на интубацию!» Медсестра подала мне ларингоскоп и интубационную трубку.

После того, как подключили к аппарату искусственной вентиляции, Лена мне кричит: «Георгий Иванович, асистолия!» Я стал проводить непрямой массаж сердца: «Ставь адреналин, быстро!» Через пять минут сердечный ритм восстановился. После операции бабушку отвезли в реанимацию.

Что же могло произойти? Неужели это осложнение анестезии? Или что-то другое?

В реанимации бабушке провели компьютерную томографию головного мозга. Обнаружилась внутримозговая гематома. В результате травмы у больной лопнул сосуд в головном мозге. Гематома медленно нарастала, пока не наступила кома. Ее сразу взяли на нейрохирургическую операцию, но спасти не удалось.