Текст книги "Тома. Мама, тебе всегда будет 16"

Наталья Касимцева
Тома. Мама, тебе всегда будет 16

Бог, я не знаю, доступна ли тебе любовь к женщине?

Но вот и пришла к тебе твоя главная невеста. Ты очаруешься ею с первого взгляда, с первой же ее фразы, ибо будет она тонкой, остроумной и неожиданной. Ты научишься смеяться с ней и станешь еще более справедливым с ней. Ее зовут Тома…

Ранят нюансы… Я не заплакала в момент, когда зазвонил телефон, и голос сказал в трубку: «У нас плохие новости… Ваша мама умерла». Я… я… я… я… я… в ответ только: «И что мне теперь делать?..»

«Запишите адрес, откуда забрать тело».

Я писала на каком-то клочке бумаги кривые страшные буквы, которые мне диктовали, положила трубку и молча встала в проеме двери, уткнувшись лбом в косяк, и смотрела в окно…

Потом уже, сидя на корточках, я била руками по кровати, по щекам себя, чтобы не потерять сознание.

Но только когда пришлось оформлять свидетельство о смерти, и мне выдали этот серо-бордовый лист, сказав: «Проверьте, все ли правильно», – я пробежала глазами слова «умерла», имя мамы, место рождения и наткнулась на графу, от которой, наконец, смертельно защемило. «Время смерти – 8 часов 23 минуты».

То самое «Ваша мама умерла» было тогда слишком огромным и не уместилось в моем сердце. Ранят нюансы… Эти «8 часов 23 минуты» как нож резанули все мое нутро – сердце, голову, грудь, руки, ноги, спину… Спала ли она в эти 8 утра? А в котором часу она проснулась в то утро?.. Было ли ей больно?.. Звала ли она меня?.. Искала ли?.. Плакала?.. Боялась?.. Прощалась?..

Теперь всегда, просыпаясь и видя на часах 8 утра, я думаю об этом. Нет, не думаю. Я страдаю об этом…

Я заполняла много бумаг с этим словом «смерть». «В связи со смертью…»

Потом сведения о себе. «Вы где-то работаете?» – «Я живу здесь, работаю в онлайне в Москве. Пишите «фрилансер»».

За неделю до этого я уезжала из нашего маленького городка в Москву, и мама впервые за 15 лет осталась дома без меня. Я звонила ей каждый час.

– Ты нормально?

– Нормально.

– Как ты, солнышко?

– Все нормально.

– Тебе не плохо?

– Нет.

– Я всего на пять дней, я скоро приеду. Да? Мы же решили сделать дело. Мне надо посмотреть нашу квартиру в Москве. Да?

– Да. Ты должна была поехать. Я хочу, чтобы ты увидела людей, с которыми работаешь. Я очень хочу.

– Ты знаешь, мама, – говорила я в телефон из столицы. – Я так стремилась съездить в эту Москву. Но она не принимает меня.

– Почему?

– Не знаю. Я стою в Москве, смотрю в окно и плачу. Я думала, здесь мои друзья, работа. Я встретилась с коллегами, ребятами, наделала фоток. Знаешь, как я подпишу их, когда вернусь и выложу в «Инстаграм»? «Я хочу домой… К маме…»

И вечером мамино в трубку: «Не волнуйся. Я уже сбила. У меня вчера ночью была температура 40. Но уже сбила. Все, 37. Я не стала вчера говорить. Зря сказала?»

– Как 40???

– Я сбила.

– Солнышко, я утром уже выезжаю. Сутки, и мы снова вдвоем. Жди меня.

Я ехала в поезде и считала часы. Вот еще три часа, два, полчаса, и я увижу маму.

Перед входом в дверь я остановилась. Мне стало страшно… Что я сейчас увижу? Что меня там ждет? Я приехала в 6 утра.

Открыла дверь. Бросила сумки: «Мама! Я здесь!»

Мама вышла из своей комнаты.

– Привет, я приехала! Как ты?

– Нормально…

Она подошла ко мне и вдруг уткнулась в плечо как маленький ребенок, заплакала: «Я хочу быть только с тобой».

– Солнышко, цветочек мой, я тоже. Мы всегда будем вдвоем. Я никогда тебя не брошу.

– Другие бросают.

Вечером я легла рядом с ней на кровать. Ей было плохо.

– Как нам хорошо вдвоем, – прошептала она. – Вот ты вошла сегодня в дверь, и как будто ты ангел.

– А знаешь, – сказала я, – это хорошо, что я съездила. Я поняла, что мне не нужна никакая Москва. Я хочу быть здесь, с тобой. Вот ты выздоровеешь, и мы заведем собаку. Или кота…

– Только не кота…

– Почему ты их не любишь?

– Предательская суть…

– Но это же животное.

– Я чувствую их. Когда я смотрела в глаза бабиной кошке, точно видела, что она думает, мыслит. Вот у нас был Чапа. Помнишь, когда мы втроем – ты, папа и я – поплыли на другой берег реки, и он, крошка, кинулся за нами, хотя ему никогда было бы не осилить это расстояние. Кот бы не бросился».

– Да, Чапа тогда гордо доплыл до другого берега у папы на плече.

Мама говорила с трудом, еле выговаривала слова, а когда вставала, то отходила от кровати шагов шесть и падала. Я кидалась поднимать ее, но моего веса не хватало поднять совершенно обмякшее беспомощное тело. Мама была совсем худенькой, но я еще – еще тоньше. Я подставляла под нее свое тело, и вместе мы ползли обратно до кровати. Мы обе задыхались. Я чувствовала себя словно после длинной дистанции по бегу в школе – на стадионе, помню, падала на траву, до выворачивания кишок сбивалось дыхание. Я криво сгружала с себя маму на кровать. Мы даже не могли рассчитать, чтобы голова попала на подушку. А потом на корточках на полу я минут пять пыталась отдышаться.

– Мамочка, я не справляюсь. Что же с нами будет?..

– А что это плывет? – показывала она рукой в пустоту.

– Где? Ничего нет… Ты бредишь.

Термометр. 39. Скорая. «Вызывайте утром врача…»

Упала… Снова мы ползли до кровати вдвоем, по коридору.

Один раз я позвонила соседке, чтобы пришла. В тот раз я так и не смогла поднять маму. Уже вдвоем донесли ее до кровати.

– Давай, миленькая, давай! – приговаривала соседка, держа маму подмышки.

– Давай, солнышко! – плакала я…

Я легла рядом и прижалась к маме.

– Знаешь, я утром заглянула к тебе в комнату, а ты лежала на боку, и мне показалось, что ты не дышишь… Я поняла, что не переживу… Мама, прости меня… прости…»

– За что???

– За все. Не знаю. Прости меня, не бросай меня…

– Если я умру, никогда себя ни в чем не вини, – сказала мама. – Запомни – я ничего не испытываю кроме огромной любви и благодарности тебе. Только благодаря тебе я еще жива, меня бы уже давно не было. Я должна освободить тебя. Я хочу, чтобы ты не один раз съездила в Москву, а жила полноценной жизнью, общалась с людьми. Я хочу, чтобы они узнали, какая ты добрая, какой ты хороший друг. У тебя талант. Ты должна жить нормальной жизнью.

– Мама, пойми, ты – моя жизнь. Без тебя все потеряет смысл. Все мои стихи, песни. Без тебя мною некому будет гордиться, за меня некому будет порадоваться… Зачем мне все это одной?!

– Ты не одна. Ты будешь среди людей. Друзей.

– Друзей? Мама! Кому я нужна? Друзья… Папы, бабушки нет. Ты – все, что осталось у меня в этой жизни. Да, я хочу жить, дружить, видеть людей! Но почему это должно быть ценой твоей жизни? Почему у других есть и мама, и папа, и любовь, и творчество? Почему мне это должно стоить твоей жизни?! Мне все станет не нужным без тебя. Все это – только приложение к тебе. Разве ты не понимаешь?

– Ничего… Потоскуешь полгодика и привыкнешь.

– Не говори так, ты мучаешь меня… Мы поедем в Москву вдвоем, ты выздоровеешь… Или мы останемся здесь, только вдвоем… Заведем собаку. Давай заведем собаку?

– Я знаю, как ее будут звать…

– Чапа?

– Конечно.

– Третий Чапа? А помнишь, как ты кинулась под колеса машины, когда белого Чапку чуть не задавили?

– Помню. Водитель тогда вылез из машины и спросил меня: «Оно того стоит?»

Вечером мама вдруг заплакала как ребенок.

– Ты плачешь?

– Не хочу болеть…

– Солнышко, цветочек мой, все пройдет, – я снова легла рядом и обняла ее.

Я гладила ее по голове и прижимала к себе.

– Я не боюсь умереть. Не хочется мучиться… – сказала мама. – Вот я все думаю – когда ты шла, а я лежала на боку, и тебе показалось, что не дышу… Почему это не случилось? Вот был же момент…

– Пожалуйста, не бросай меня! Я боюсь!..

– Не бойся. Если что, он сразу приедет.

– С чего ты взяла?

– Мне так кажется. Мне снилось… Он приедет и возьмет тебя за руку… А может… Может, просто напишет «Соболезную»…

– Вот это скорее…

– А может, он именно тот, кто протянет руку…»

– Мама, а ты знаешь, мои друзья обожают тебя. Они говорят: «Наташ, ты не обижайся, но самое интересное, что у тебя есть – это твоя мама». Когда ты опять отпустила шутку, подружка сказала: «Ната, я люблю тебя. Но Тому я люблю больше».

– Я помню.

– Я не обижаюсь. Я хвастаюсь тобой. Я горжусь тобой! Мне кажется, ты – лучший человек на свете, мам. Ты самая красивая, остроумная, я таких не видела ни в жизни, ни в телевизоре!

– Не смеши меня!

– Клянусь…

– Я когда была беременная тобой, то ходила и молила Бога: «Только бы не была похожа на меня!..»

– Почему???

– Я так намаялась в юности со своей нестандартной внешностью. Мне говорили, что я похожа на икону. И дразнили «Богиня».

– Как бы я хотела быть п

...

конец ознакомительного фрагмента