Текст книги "За миг до удара"

– Накину, накину, не волнуйся, – проскрипел начальник. – В общем, ты все понял. Я скоро буду. И осторожно положил трубку на аппарат.

– Вот такие дела, – он растерянно посмотрел на босса. – Что скажете?

– Скажу, что все идёт даже лучше, чем я предполагал, – нахмурился тот.

– Судя по всему, они действительно похитили вашу Ольгу. Значит, играют вполне серьёзно. Похищение – это не шантаж, за него гораздо больше светит. И они об этом знают. Однако все равно похитили. Ладно, – он бросил карандаш на стол и откинулся в кресле, сунув руки в карманы брюк, – начинаем действовать. Кстати, у вас есть определитель номера?

– Есть, – кивнул тот, – вчера поставили. Но они из автомата звонят – глухой номер.

– Ясно. Тогда собирайтесь и езжайте в офис с новой секретаршей.

– С какой ещё секретаршей? – опешил тот. – Мне другая не нужна…

– С моей секретаршей, – невозмутимо продолжал босс. – Всем скажете, что нашли замену на время. Мне нужна точная информация о происходящем. Мария сама будет разговаривать с бандитами. Она знает, как это делается, и будет держать меня в курсе. Если, как вы говорите, у вас там охрана, значит, с ней ничего не случится. После работы ваши люди должны будут доставить её обратно в целости и сохранности. Все понятно?

– По-моему, да, – совсем неуверенно проговорил скрепочник. – Но когда же вы начнёте искать Ольгу?

– Я не буду её искать, – отрезал босс. – Найдём бандитов – отыщется и она. И вообще, делайте, что вам говорят, и не спорьте. Кстати, вы и сейчас не хотите им платить?

Комов не думал ни мгновения.

– Платить?! – взвизгнул он. – Пошли они в задницу!!! Воруют у меня секретарш, понимаешь, а я им ещё и платить должен?! Ну уж нет! И потом, за что тогда я вас бумагой буду обеспечивать, если…

– Все, успокойтесь, я просто спросил на всякий случай, – со вздохом утихомирил его Родион. – Нам платят за то, что мы избавляем людей от проблем.

Поэтому не нервничайте – теперь это будем делать мы. А вы отдыхайте и наслаждайтесь жизнью.

Клиент вытаращил глаза и так и держал их широко раскрытыми, пока мы сочиняли контракт и когда потом вышли из офиса, сели в его «жигуль» седьмой модели и поехали к нему на край света. Перед этим босс дал мне краткие «цэу», заключавшиеся в основном в строгом запрете влезать куда бы то ни было без его начальственного ведома и ни в коем случае не грубить клиенту. Я торжественно поклялась, взяла сумочку и, с тоской взглянув на свой осиротевший стол, вышла вслед за расстроенным Алексеем.

Фирма со странным названием «КАПО», видимо, имеющим отношение к инициалам господина президента, располагалась в старом четырехэтажном кирпичном доме, в котором раньше находилось заводское общежитие. Теперь этажи немного подремонтировали, закрасили нехорошие слова на стенах, вставили стекла в окна, выгребли из всех углов пустые бутылки и сдали помещение в аренду. Не исключено, что на вырученные от аренды деньги администрация рассчитывала поднять давно захиревший родной завод. «КАПО» занимала почти весь второй этаж. Никакой охраны или даже простой бабушки-вахтёрши внизу не было, и каждый свободно мог войти сюда. Зато при входе на этаж за столом сидел плечистый молодой человек с бульдожьим лицом, одетый в камуфляжную форму, и смотрел на входящих так, что хотелось сразу оттуда убежать. В просторной приёмной, отделанной в европейском стиле, нас встретили такие же плечистые мальчики, только уже одетые в чистые белые рубашки с галстуками. Их было четверо, и все они вытянулись по стойке «смирно», завидев входящего в комнату решительным шагом президента.

– Ну? – важно бросил он, расстёгивая плащ. – Докладывайте.

Трое отступили, посмотрев на четвёртого, самого крупного, и тот пробубнил:

– Пока ничего.

– Что, больше не звонили? – Алексей повесил плащ на плечики и сунул его в стенной шкаф в углу. Оказывается, он был одет в довольно приличный костюм, который сидел на нем, впрочем, слегка мешковато. Но стоил, судя по материалу и покрою, немало.

– Нет. Как отрезало, – буркнул парень, поведя мощными плечами.

– Сволочи, – констатировал Алексей и наконец вспомнил обо мне, стоящей у порога в позе новенькой ученицы пятого класса. – Знакомьтесь, это Мария, моя новая секретарша. Мария, это моя служба безопасности. Имена тебе не понадобятся, – он посмотрел на них. – Пока Ольги нет, Мария будет выполнять её функции. Вы обязаны стеречь её как зеницу ока. Ясно?

– Ясно.

Они все уставились на меня и начали приосаниваться, выгибая грудь и напрягая бугристые мышцы под рубашками. Кобели несчастные. Не обращая на них никакого внимания, я сняла плащ, повесила в шкаф, прошла к столу, вокруг которого ещё витал запах Ольгиных духов, и уселась в кресло. Окинув меня оценивающим взглядом, Алексей довольно пропищал:

– Как тут и была. А теперь начинаем работать. Все по местам. Володя, вызови ко мне главного менеджера…

Самый здоровый, с сожалением отведя взгляд от моей обнажённой груди под полупрозрачной блузкой, вздохнул и вышел в коридор. Остальные потянулись за ним.

– Значит, так, – Алексей присел на край стола, – меня ни для кого нет.

Говори, что хочешь. Бумага здесь в столе. Ольгины личные вещи желательно не трогать…

Мне захотелось встать и дать ему пощёчину, но сейчас было не до этого.

Я лишь спросила:

– А что, мы разве перешли на «ты»? Он слегка смутился.

– Ну, это так, для проформы, как говорится. Не могу же я тебя величать по батюшке, правильно? Ты ведь всего-навсего секретарша. Но ты меня называй по имени-отчеству, как положено. – Он снизил голос. – И очень прошу, не разговаривай со мной, как в своей конторе. Я все же президент здесь…

– Договорились.

Он скрылся за дверью кабинета. Через минуту вошёл какой-то высокий парень, опять же в белой рубашке с красным галстуком, и, бросив на меня недоуменный взгляд, нырнул в кабинет. Это, наверное, и был главный менеджер.

Пододвинув поближе к себе телефон с определителем, я достала из сумочки косметичку и начала накрашиваться, чтобы уж в точности соответствовать образу секретарши. Вообще-то я почти никогда не красилась, а если и делала это, то лишь для того, чтобы умерить броскость своей внешности. Косметичка всегда лежала в сумочке – на всякий случай.

В течение нескольких последующих скучных часов ничего особенного не произошло. Телефон звонил, я брала трубку и вежливо сообщала всем подряд, что Алексей Петрович срочно отбыли на деловые переговоры в Париж и вернутся неизвестно когда. Меня при этом никто не материл и о деньгах не заикался.

Бандиты почему-то не звонили. Сам президент безвылазно сидел в своём кабинете.

К нему то и дело забегали сотрудники, в основном мужского пола, все в белых рубашках, и, бледные и испуганные, вскоре выбегали обратно. Некоторые заходили в приёмную просто чтобы посмотреть на меня. Мне это было приятно, я всем мило улыбалась и даже попыталась кокетничать с одним более-менее симпатичным пареньком с умными глазами, но тот лишь виновато пожал плечами, показал глазами на дверь и прошептал, что начальник всем строго запретил не то что приставать – разговаривать с новой секретаршей. Самое удивительное, что его до сих пор никто не послал подальше, как это давно сделала бы я на их месте. Было видно, что он никого и в грош не ставил, кроме собственной персоны, но они все терпели, чтобы не потерять работу и не остаться в наше трудное время без денег.

Наконец, когда я уже дважды позвонила боссу, сообщая, что на поле боя пока затишье, телефон опять затрещал, я сняла трубку и, как всегда, вежливо проговорила придуманную мной фразу:

– Приёмная господина Комова.

– Что? – в трубке послышался ехидный мужской смех. – Господина Комова, ха-ха! Да вы там в своём уме? Или спятили с перепугу? Ха-ха!

– Кто говорит? – ледяным тоном спросила я.

– Дед Пихто! Заткнись и слушай.

– Кто говорит? – повторила я, догадавшись, что это те самые шантажисты.

– А ты ещё кто такая, а? – в голосе послышалось удивление.

– Я – новая секретарша. Кто говорит?

– Кто-о?! Новая секретарша? Ни хрена себе! – Тут я услышала, как он, закрыв трубку, стал что-то быстро говорить. Доносились неразборчивые, приглушённые голоса, кто-то с кем-то спорил. Потом мой собеседник поднёс трубку ко рту и как-то не очень уверенно спросил:

– И давно ты у него работаешь?

– С сегодняшнего дня, – охотно пояснила я и добавила своё излюбленное:

– А кто это говорит?

– И где он тебя надыбал? – гнул своё бандит. – По объявлению, что ль?

– Ещё чего не хватало – по объявлению, – презрительно выдала я. – Я его давняя подруга, между прочим. Кто говорит?

– Подруга, говоришь… – задумался бандюга. – Это уже становится интересным.

Я испугалась, не сболтнула ли что лишнее, и уже хотела сказать, что пошутила, но он опередил меня:

– Скажи этому педику, чтобы сегодня к вечеру готовил бабки.

– Педику? Вы ошибаетесь, дорогой. У него совершенно нормальная сексуальная ориентация…

– А тебе это откуда известно? – ехидно спросил он. – Все с тобой ясно, милашка. Короче, передай своему трахарю, что шутки кончились. Или мы грохнем Ольгу, или он отдаст наши бабки. Через полчаса я перезвоню и сообщу место.

Он бросил трубку, а я ещё с минуту продолжала смотреть на неё, снедаемая мыслью, что натворила нечто непоправимое. Но долго раздумывать было некогда. Набрав номер босса, я выложила ему содержание беседы и получила указание уговорить клиента отдать шантажистам требуемую сумму. Мол, потом, когда мы их поймаем, деньги все равно к нему вернутся и все будут довольны и счастливы. В моем заявлении бандитам о старой интимной дружбе с президентом он не увидел ничего особенного, и я успокоилась. После этого зашла к Алексею.

Он сидел за огромным столом с компьютером, телефонами, факсом и кипой документов и задумчиво смотрел в окно, за которым уже начинало темнеть и накрапывал дождик. Круглое лицо его было бледным, сильно осунувшимся за последние часы, глаза поблекли, и даже костюм казался слегка помятым. Видать, испереживался бедняга.

– Ну? – Увидев меня, он встрепенулся, суетливо зализал остатки волос на лбу и кисло улыбнулся.

– Все нормально, – бодро доложила я. – Они звонили.

Губы его нервно дрогнули.

– И… что?

– Сказали, что ещё перезвонят и скажут, куда нужно принести деньги.

– Какие деньги?! – заверещал он своим противным голосом, ударив кулачком по столу. – Я же сказал, никаких денег они не получат!

– А что это вы на меня кричите? – спокойно спросила я. – Вот встретитесь с ними сегодня вечером, тогда и будете кричать.

Он остолбенел.

– Зачем это я с ними буду встречаться? Не собираюсь я этого делать.

– А придётся, – я уселась на стул и посмотрела ему в глаза. – Босс сказал, что вы должны для виду согласиться на их условия. Нужно собрать деньги и отвезти их, куда они скажут. Там мы их и поймаем.

– А вот это ты видела? – И он сосредоточенно начал скручивать свою неуклюжую фигу, намереваясь, очевидно, опять сунуть её мне под нос. Так оно и произошло. – Вот вам, а не мои денежки!

Естественно, что терпеть подобное, да ещё во второй раз, я была не намерена. Ловко ухватив его за кончик большого пальца с узким отполированным ногтем, я крутанула его по часовой стрелке. Что-то громко треснуло в суставе, и наш клиент взвыл. Отдёрнув руку, он начал дуть на неё и трясти, смешно повизгивая и подпрыгивая в кресле, а я с удовольствием улыбалась ему в лицо, уверенная, что дулю он больше никому показывать не будет. А то ишь, президент нашёлся…

– Ты что, спятила?! – сумел он проговорить наконец. – Ты же палец мне сломала!!! Мы же договаривались!

– Не сломала, а только вывернула. Но в следующий раз обязательно сломаю. И прекратите истерику! Бандиты будут звонить через пятнадцать минут.

При упоминании о бандитах он сразу забыл про палец, успокоился, съёжился, поправил галстук, вытянув худую шею, и твёрдо сказал:

– Нет. Денег я не дам.

– Послушайте, Алексей, – я встала и подошла к окну, повернувшись к нему спиной, ибо смотреть на этого типа уже не могла, – речь ведь уже идёт не о ваших деньгах, а о человеческой жизни. Они сказали, что убьют Ольгу…

– Что? – его голос сорвался. – Так и сказали?

– Да, слово в слово. Так что выбора у вас нет. Он молчал. Я слышала, как он чем-то шуршит на столе, слышала его прерывистое дыхание и была уверена, что губы у него опять дрожат, а на лбу опять выступила испарина. Наверняка и руки у него тоже потные и сам он весь какой-то потный, липкий и противный.

Интересно, какой женщиной нужно быть, чтобы полюбить такого ублюдка и лечь с ним в постель?

– Извини, Мария, – послышался его сиплый голосок, – но денег я все-таки не дам. Ольга сама виновата, что попёрлась к вам или не знаю, куда там ещё. И не нужно было с ними ругаться. А так она нарвалась сама на неприятности, а я, получается, должен за это расплачиваться. Не вижу логики.

Мне захотелось прыгнуть к нему, перелететь через стол и влепить ему двумя пятками прямо по мерзкой круглой роже. Или по торчащим ушам, чтобы влипли в башку и больше не торчали. Но, помня грозные наставления босса, я сдержалась.

Только ровным голосом сказала, повернувшись:

– Логика здесь простая: человек страдает из-за вашей жадности и тупого упрямства. Причём Ольга старалась ради вас, а не ради своих интересов. Вы ей сколько платили?

– Неважно.

– Сколько? – повысила я голос.

– Двести баксов, – он отвёл глаза.

– Двести баксов?! – я просто ошалела от такой цифры. – Да уборщицы нынче больше получают! И остальным вы столько же платите?

– А что тут такого? Их устраивает…

– Господи, да как же эти несчастные на вас работают?! Вы же их ещё и оскорбляете постоянно. Я бы и минуты не выдержала за такие деньги!

– А я бы вас и не взял, – нагло парировал он. – А люди работают, потому что работа нужна. И будут работать, сколько бы я им ни платил. Между прочим, некоторые сотрудники сами мне должны – у меня система штрафов установлена: за курение, за приход не в белой рубашке и так далее…

– Ну вы и фрукт, – я устало опустилась на стул. – Я думала, что таких уже не бывает, что их ещё в гражданскую всех порешили. Вы же прямо рабовладелец какой-то, а не бизнесмен…

– А вот это уже не ваше дело, – сердито огрызнулся он. – Ваше дело, как обещал Родион Потапыч, избавить меня от неприятностей. Вот и избавляйте. А меня оставьте в покое. Между прочим, вы, по-моему, не заметили, но в контракт, который мы у вас составили, я внёс один пунктик.

– Да? И какой же? – удивилась я, ибо на самом деле не видела там никаких странных пунктиков.

– А то, что если вы не выполните свою работу, то есть не решите всех моих проблем, то обязаны будете выплатить мне неустойку в размере пятидесяти процентов от суммы выкупа, – он откинулся в кресле и с торжествующей ухмылкой посмотрел на меня. – То есть ровно семнадцать с половиной тысяч не облагаемых налогами долларов.

У меня что-то случилось с горлом, там сильно запершило, и вместо проклятий из него вырвались жалкие хрипы и кашель. Такого в нашей практике ещё не случалось! Надо же, и как это я просмотрела проклятый пунктик? А главное, когда он успел его вписать?! Все, теперь босс мне точно голову отвинтит. Сам ведь он терпеть не может всяких официальных бумаг и полностью полагается на меня. А я вот возьми да и пропусти… Хотя понятно, не до контрактов в тот момент было – нужно было сюда ехать…

– Так что, уважаемая, – проверещал Алексей, – оставьте меня в покое и занимайтесь делом. У меня своих забот хватает.

Я молча поднялась и вышла из кабинета. Никогда я ещё не испытывала таких сильных чувств по отношению к нашим клиентам. Разное было, но чтобы такое… И надо же было Ольге подчеркнуть в газете именно наше объявление! Так бы жила я себе и даже не подозревала, что существует где-то подобное человеческое дерьмо, которое и само толком не живёт, и другим покоя не даёт. И как, интересно, он президентом фирмы стал… Ведь для этого деньги нужны, и деньги немалые. Где-то ведь он их достал или заработал, а может, папочка дал – все могло быть. Главное, что теперь это ничтожество на коне и может безнаказанно удовлетворять свои нездоровые потребности, унижая других. Хуже нет, когда ущербные люди получают власть над другими, нормальными…

Не успела я, вся кипя от негодования, сесть за стол, как зазвонил телефон. Глянув на часы, я поняла, что это бандиты, – прошло ровно тридцать минут. Не знаю, как так вышло, но я подняла трубку и машинально сказала то, о чем в тот момент думала:

– Приёмная ублюдка Комова. В трубке ошарашенно помолчали, потом послышался осторожный голос Родиона:

– Надеюсь, он там ещё жив?

– Ой, это вы! – с облегчением выдохнула я. – Извините, босс, но сил моих больше нет – он меня достал. Не знаю, как закончится это дело, но морду я ему расцарапаю в любом случае.

– Что, отказался?

– Не то слово. И ещё… – я стушевалась, – он там вписал в контракт пункт, согласно которому мы должны будем выплатить ему половину выкупа в случае неудачи. Вы извините, я просто не увидела…

Босс молчал. Я лишь услышала, как заскрипели его зубы, и мне стало совсем плохо.

– Вы расстроены, босс? – робко поинтересовалась я.

– Когда будешь потом царапать ему физиономию, не забудь и от моего имени пару хороших борозд добавить, – выдавил он.

– Обещаю, – у меня сразу поднялось настроение. – Что мне теперь делать?

– Жди звонка. Скажешь им, что деньги готовы. Нарви там бумажек, набей ими сумку какую-нибудь, возьми двоих охранников и отвези, куда потребуют.

Рисковать мы не можем, сама понимаешь – у них Ольга.

– Но…

– Об остальном я сам позабочусь. Твоё дело позвонить мне и сообщить место встречи. Охранникам скажи, чтобы ни во что не вмешивались, а только стояли рядом. Не думаю, что ты нужна этим шантажистам – для них главное деньги.

И потяни там время, заговори как-нибудь. Все поняла?

– Да, босс. А вы ничего не упустили?

– О чем ты?

– Ну, не знаю, вдруг что-то забыли, а девушка потом погибнет – неловко получится…

– Ничего я не упустил, – рассердился он. – Они уверены, что Комов не побежит в милицию, потому что у него рыло в пуху, а значит, будут не так осторожны. Все, не забудь сразу же позвонить.

Не успела я опустить трубку на рычаг, как аппарат снова задёргался. Я взяла трубку и сразу услышала знакомый голос бандита. На этот раз в нем уже не было насмешливых ноток, он был очень серьёзен:

– С кем это ты там треплешься, красавица?

– Кто это говорит? – завела я свою нудную песню.

– Ты сама прекрасно знаешь. Деньги готовы?

– Да. То есть не совсем – нужно ещё раз пересчитать и по пачкам разложить.

– Дрогнуло сердце Гобсека, значит? – голос потеплел. – Это хорошо. А теперь слушай меня внимательно. Сумка на «молнии»?

– Да.

– Тогда зашей её нитками. И никаких ментов. Через полтора часа ты лично привезёшь деньги на «Щёлковскую». Пусть тебя кто-нибудь из охраны подбросит до автовокзала на комовской машине и останется в ней. Ты поднимешься на второй этаж автовокзала, там найдёшь бар и тормознёшь у стойки. Сумку поставишь на пол и забудешь про неё. Когда мы их заберём и проверим, то отпустим Ольгу, она сядет в вашу тачку, и можете быть свободны. Все поняла?

– Нет. А где гарантия, что вы её отпустите?

– Что, у Комова совесть заиграла? – усмехнулся шантажист. – Давно пора… Отпустим. Эта истеричка нам тут на фиг не нужна. И без шума, поняла?

– Да.

И я услышала короткие гудки…

Целый час я сидела в чужой приёмной и вырезала из старых бухгалтерских отчётов, которые нашла в шкафу, бумажные прямоугольники. Потом складывала их в пачки и обворачивала бумажной ленточкой. Получались как настоящие. Хорошо, что в моем кошельке нашлось несколько долларовых купюр разного достоинства и я сунула их сверху для вида. На две пачки не хватило, но Алексей, который время от времени высовывал свой нос из кабинета и молча наблюдал за моими приготовлениями, наотрез отказался выдать мне даже под расписку четыре бумажки по десять баксов, заявив, что этим грязным подонкам не желает отдавать ни цента. Это уже смахивало на маразм, но я промолчала. Слава богу, что он ещё согласился дать свою машину и двух Охранников выделил – Володю и ещё одного рослого парня по имени Костя. Наконец в начале седьмого мы сели в машину и тронулись в путь. Оба охранника были бледными и очень серьёзными. Костя сидел за рулём, Володя рядом с ним, а я сзади, держа на коленях небольшую спортивную сумку темно-синего цвета с зашитой «молнией».

Перед этим я два раза разговаривала с боссом. Он вытащил из меня все малейшие детали разговора с бандитом, по пять раз переспросил и в конце концов заявил, что волноваться мне абсолютно не о чем. Если похитители настаивали, чтобы я ехала на машине Алексея, значит, именно по ней рассчитывали узнать меня, а потом проследить до бара. В баре, по замыслу Родиона, уже будет находиться парочка его людей под видом обычных забулдыг. Они ничего не будут предпринимать, а лишь проследят за теми, кто возьмёт сумку с деньгами, а потом накроют всех остальных. Ольга скорее всего тоже должна будет находиться где-то в районе автовокзала, поэтому всю территорию на всякий случай будут держать под контролем. От меня требовалось лишь в точности выполнить все то, что говорил бандит. И никаких лишних движений и личных инициатив. Пусть думают, что Комов испугался за жизнь своей секретарши и пожертвовал своими драгоценными деньгами.

А его глупая подружка покорно притащила деньги.

Говоря все это, босс уже довольно посмеивался, предвкушая, видимо, скорую и лёгкую победу и беззаботное существование нашей фирмы с дармовыми скрепками и бумагой в течение ближайшего полугодия. Меня же глодали какие-то смутные сомнения, которые я никак не могла ухватить за кончик, чтобы вытащить на свет божий, рассмотреть и понять, что они конкретно собой представляют.

Скорее это были даже не сомнения, а дурные предчувствия. Но, послушав бодрые заверения Родиона, я решила, что это всего лишь мои вечные страхи перед неизвестностью. И теперь сидела на заднем сиденье, дрожа от волнения, и мужественно улыбалась. Охранники о наших с боссом планах ничего не знали и были уверены, что в сумке лежат настоящие деньги.

– Не страшно? – хмуро спросил меня Володя, поправляя пистолет под плащом.

– А чего бояться с такими орлами? – рассмеялась я. – Вы ведь меня в обиду не дадите?

– Ты, главное, не суетись там, г посоветовал Костя. – А то знаю я эту братию – чуть что, сразу пику в бок. Или свинцовую примочку на затылок.

– Ты сильно не гони, Костыль, – буркнул Володя. – Времени ещё полно, успеем.

Костя послушно сбросил газ, и машина едва поплелась вдоль бульвара мимо сменяющих друг друга Парковых улиц. Час «пик» был в самом разгаре. Уже совсем стемнело, на столбах загорелись неоновые лампы, движение было плотным, но нам, в первом ряду, почти никто не мешал, кроме редких троллейбусов и автобусов.

– Слушай, Вовчик, а ты уверен, что это не блатные? – нервно спросил Костя.

– Что я, блатных по голосу не различу, что ли? – насупился тот. – Ясно, не блатные. Блатные по фене базарят, у них уже акцент на этом деле – не выкорчуешь. Да с ними я и связываться бы не стал – на хрена мне эта крутизна?

Потом всю жизнь от них бегай.

– Да, – поддержал Костя, – у них порядки крутые. Я один раз видел живого вора в законе. Издалека, правда, дружбан в кабаке показывал. Вот это чувак так чувак, что ты! Только глянет, а к нему уже бегут, что-то несут, выслушивают, кивают, только что задницу не лижут. Бабок там – не мерено.

– Вот и я про то же, – тоскливо вздохнул Володя. – Если они за что берутся, то лучше на пути не оказываться – себе дороже обойдётся. Я вот, дурак, в своё время в тюрягу не сел, когда возможность была, а теперь у этого козла работаю. А ведь мог бы сейчас бригадиром быть, крутые бабки зашибать, бляха муха. – Он с горечью сплюнул себе под ноги и полез за сигаретами.

– А почему не сел-то? – изумился Костя. – Ты че, шизанутый был?

– Да не говори, – охранник тяжко вздохнул. – Молодой ещё совсем был, ума не хватало. Это теперь прозрел, когда уж поздно, а тогда боялся. Идиот! И родичи ещё тоже: не садись, тюрьма испортит, отмажем… Отмазали на свою голову. Сейчас бы в шелках ходили, за границей лечились, горя не знали…

– Да, не повезло тебе, Вовчик, – сочувственно проговорил Костя и уважительно посмотрел на мощную фигуру товарища. – С твоими габаритами ты бы точно в люди выбился, королём бы ходил. Сейчас бы уже казино держал или бордельчик…

– Не трави душу, братан, самому тошно…

Так, ведя столь незамысловатую, но весьма содержательную беседу, в которую я предпочла не вмешиваться, мы почти добрались до пересечения со Щёлковским шоссе. Отсюда до автовокзала было меньше километра. До встречи оставалось ещё пятнадцать минут. Впереди, метрах в пятидесяти, у светофора шумел нескончаемый поток мигающих фарами и сигналящих автомашин. Костя пристроился у самой кромки за переполненным троллейбусом и заглушил мотор.

– Все, теперь стоять будем, – сказал он. – Здесь вечно пробки в это время.

– А не опоздаем? – с тревогой спросила я, разглядывая остановившиеся рядом машины.

– Не боись – че здесь ехать-то? – успокоил меня Володя. – На крайняк, подождут немного, не подохнут.

– Это да, – согласился Костя. – Почитай, три дня доставали, а за пять минут теперь ничего им не сделается.

– И как это Ком им заплатить согласился? – удив-. ленно пробасил Володя. – Никогда бы не подумал, что он на такое способен.

– Из-за Ольги, не ясно разве, – сказал Костя. – Даром, что ли, трахал её в кабинете чуть не каждый вечер…

Меня словно громом ударило. Даже дыхание перехватило от возмущения. Так этот гад, оказывается, спал с Ольгой! И теперь так подло открестился от неё?!

Нет, в моей голове такое не укладывалось. Нужно было срочно на кого-то выплеснуть накопившуюся злость. Я открыла рот, чтобы изрыгнуть проклятья в адрес самого гнусного типа, каких мне только доводилось видеть, но тут дверь со стороны Володи открылась, и ему в висок упёрлось дуло пистолета. Затем послышался хриплый голос:

– Даже и не думай, фраер.

Но тот и без этих слов ни о чем не думал, потому что замер, остолбенев, и даже не попытался достать свой пистолет. Судя по характерным выговору и интонации, около машины стоял закоренелый урка, его силуэт был едва виден в темноте. Костя тоже это понял, и я, увидела, как задрожали его лежащие на руле руки. Следующее действие этой жуткой драмы, грозящей перерасти в трагедию, ознаменовалось тем, что дверца с моей стороны распахнулась и на сцене появился ещё один пистолет, заканчивающийся на улице другим силуэтом. Дуло прилипло к моей голове, и я услышала знакомый насмешливый голос:

– Выходи, подружка. И сумочку не забудь. Есть только одна вещь на свете, которой боится пантера, – она боится за жизнь тех, за кого отвечает. Но никак не за свою. Угроза смерти для неё не более чем угроза остаться без ужина, если вдруг она не отыщет спрятанную про запас недоеденную тушу антилопы. Если нужно, она будет драться до конца и ни на мгновение не задумается, что её может ждать смерть. А вот если в это время кто-то будет угрожать жизни ближнего и она не сможет достать врага в одном прыжке, тогда она становится слабой и беззащитной. Тогда с ней можно делать все, что угодно, даже убить – она и лапой не пошевельнёт, если это поможет спастись другому. Так говорил мой отец Акира.

В данном случае ближними для меня были Ольга и два совершенно непричастных к этому делу парня-охранника. Мне ничего не стоило разоружить человека, державшего у моей головы пистолет, и даже прикончить его. Но тогда от руки стоящего впереди урки мог пострадать Володя. Уже не говоря об Ольге, судьба которой теперь, когда выяснилось, что нас с боссом элементарно надули, вообще стояла под вопросом. Поэтому мне ничего не оставалось, как, мило улыбнувшись, подхватить сумку и выбраться из машины на тротуар, по которому сновали туда-сюда в темноте прохожие, не замечая, что происходит у них под носом. Впрочем, заметить что-либо было трудно, со стороны все выглядело вполне мирно и обыденно: двое парней подошли к машине и о чем-то разговаривают со своими знакомыми.

Вот и вся недолга.

Сунув руку с пистолетом в карман, мой «кавалер» придвинулся ко мне вплотную и прошипел:

– Дёрнешься – умрёшь.

Я и сама это уже поняла. Второй наклонился к Володе, что-то сказал и захлопнул дверцу. В тот же момент, словно по заказу, поток машин начал двигаться. Задрожал и медленно поехал вперёд троллейбус. Уж не знаю как, но Костя завёл мотор и рывком тронул машину Комова с места. Свет в салоне не горел, но я видела их недвижимые бритые затылки, возвышающиеся над спинками сидений. Они даже не оглянулись…

Я осталась стоять на тротуаре с двумя вооружёнными бандитами. Ничего хорошего в ближайшее время мне не светило. В руках у меня была сумка с долларовыми «куклами», и хорошо, что они об этом пока ещё не знали, а то бы пристрелили меня прямо там и скрылись, смешавшись с безликой толпой вечно куда-то спешащих прохожих.

Меня подтолкнули в спину и подвели к стоящей прямо за нашими «Жигулями» неизвестной породы иномарке с московскими номерами, которые я автоматически зафиксировала в памяти. Хотя что-то подсказывало, что в этом уже нет никакой необходимости – меня прикончат прямо в этой машине, едва только раскроют сумку.

Оказывается, эти мерзавцы все это время ехали за нами и лишь выжидали удобный момент, чтобы выскочить и перехватить заветную сумочку. Зачем им понадобилась я – оставалось пока загадкой.

Впихнув меня на заднее сиденье, мой «провожатый» сел рядом, а другой запрыгнул вперёд, на пассажирское сиденье. За рулём сидел ещё один, но в темноте я его не рассмотрела. Машина тут же плавно тронулась, бесцеремонно выехала на тротуар, пересекла его, распугивая пешеходов, и нырнула в проем между двумя домами. Поплутав минут десять в полном безмолвии по дворам, мы выехали на какую-то улицу, которую я не нашла бы потом, даже если бы меня начали пытать раскалённым железом, и помчались меж каких-то строек по безлюдной дороге куда-то в ночь, прочь от света и центра Москвы…

В машине было тихо и тепло, мерно гудел кондиционер, шума двигателя почти не было слышно, за плотно закрытыми окнами свистел ветер, и только выныривавшие время от времени из темноты встречные автомобили заносили внутрь салона громкий шум, тут же смолкавший где-то сзади. Трое моих похитителей упорно молчали. Лишь сидевший спереди урка негромко насвистывал что-то непонятное, напоминающее молдавские песни. По значку на красиво светящейся передней панели я определила, что это «Опель», но легче от этого мне не стало.

Сумка все так же лежала у меня на коленях, и никто даже не попытался в неё заглянуть. Примерно через полчаса, когда мы уже выехали за город и неумолимо приближались к неизвестному месту, где надо мной должны будут учинить расправу, мне даже стало обидно. Я столько сил положила, так старалась, делая эти чёртовы «куклы», а они даже посмотреть не хотят!