Текст книги "Море на Рождество"

– Верю! И у меня к вам есть деловое предложение, – серьёзно и совсем по-взрослому заявила Дафна. – Я дам вам 50 бумажных. А вы проводите меня до аптеки. А следом до берега Лана. Дальше не нужно. Идёт?

– День поторговала, и теперь богатенькая! Думаешь, что всё вокруг можешь купить? И меня, и моё время? – нахмурился бородач. – Идёт! Я согласен. А за 60 таких бумажных я тебя и на своих скакунах довезу!

– За 55… – шепнула Дафна.

– Ах ты лисица, хитрая девица! – рассмеялся он. – По рукам. 55! Деньги вперёд.

– Половину в начале пути! Половину у берега Лана, – твёрдо сказала Дафна и, не дождавшись ответа, запрыгнула в повозку.

Так они отправились в путь. Дафна ещё пряников себе и своему охраннику прикупила. Имбирных и с мёдом.

– И куда тебе столько денег? – вдруг спросили бородач. – Авось и сама не знаешь?

– Почему же? Очень даже знаю, – доедая пряник, ответила Дафна. – Я, может быть, ёлку у вас куплю. Книг навыбираю, пряжу мягкую, чтоб себе, маме и Сальвадору тёплые свитера связать… Или сразу тёплые свитера купить?

– А Сальвадор – это кто?

– Это мой друг! Ростом он невысок, и пряжи на него уйдёт немного… – прикинула Дафна. – А главное-то: лекарство маме нужно. А оно самое дорогое… Я бутыльков пять сразу возьму, а то и десять…

– Куда столько?

– В самый раз! – ответила Дафна. – Вот мы и приехали.

С чувством собственной важности Дафна отворила дверцу аптеки. Сделала три ударных приветственных шага, стряхнула с плеч снежную крупу, и, прокашлявшись, продекламировала:

– Господин Гольфингер, мне незамедлительно нужна противопростудная микстура из цветов благородной липы и яда годовалой гадюки. Незамедлительно! Десяток бутылёчков. Или сколько у вас там есть?

– Дафна Илиади? Вот беда, а я-то думал серьёзный покупатель пожаловал, – с усмешкой произнёс Гольфингер, натягивая на свой изящно крысиный нос хрупкие аптекарские очки. – А деньги-то у тебя есть на десяток бутылёчков?

– Обойдёмся без лишних вопросов! Я спешу, – тут Дафна драматично закатила глаза и снисходительно вздохнула. – Я вам деньги, вы мне лекарство.

– Что ж… Надеюсь, ты никого не ограбила? – Гольфингер с подозрением взглянул на тёпленькие помятые купюры и трижды пересчитал их. – Всё ровно, – наконец заключил он. – А зачем тебе десяток? Весь Марбург лечить собралась?

– Ну что вы! – всплеснула руками Дафна. – Это чтобы к вам больше не ходить! Всё? Все до единого? – недоверчиво посмотрела она на бутылёчки и трижды на трижды пересчитала их. – Кажется… всё! Ну не хворайте, господин Гольфингер, – бросила на прощание Дафна и вильнула за дверь.

До берега Лана ехали молча. Дафна мечтала. Она уже представила, как Мирра поправится и снова начнёт рисовать, как они встретят Рождество и назагадывают желаний. А ещё Дафна мечтала вновь увидеть Теоса Кима и море. Ни на минуту она не переставала думать о резвых волнах, о Жемчужном саде, смеющихся дельфинах и о том, каким же чудом у неё выросли плавники и огромный хвост? И почему этого не случилось в путешествии на морское дно?

Дафну захватила странная, дикая тоска. Точно зверя, оказавшегося в клетке или на чуждой ему арене среди цирковых огней.

– Эта река? – услышала Дафна голос своего извозчика. И мысли о море быстро развеялись пресным марбургским ветром.

– Эта, – кивнула девочка. – Благодарю вас, господин… Ой! Я даже не знаю, как вас зовут…

– Гельдъегер, моя фамилия – Гельдъегер, – ответил бородатый.

– А я – Дафна. Ну, спасибо за помощь. Ваши деньги, – сказала Дафна и поспешила к Лану.

– Ты в реке живёшь, что ли? – усмехнулся господин Гельдъегер. – Не прощаюсь. Быть может, на ярмарке свидимся! Хотя ты мне там не нужна, снова всех клиентов переманишь, – погрозил ей пальцем бородач.

– Не приду я больше! Не волнуйтесь! – рассмеялась Дафна и пропала за седым холмом. Бородач пожурил коней и, напевая во весь голос песню о нахальном хомяке под ёлкой в сундуке, унёсся прочь.

– Пепе… Ты слышишь, Пепе? – прошептала Дафна, наклонившись к воде так, что случайно намочила кончик носа. – Пф… Вода-то какая холодная… Пепе! Пепе!

– Чего тебе? – забурлило в ответ.

– Да ничего… То есть поблагодарить хотела… И про хвост спросить, и про плавники, – затараторила Дафна.

– Домой! Домой! – взволновалась река.

 
– Хворь измотала, лежит без рассудка!
Микстура, микстура! Змея с ядом жутким!
Домой! Быстрей мыслей, назад – быстрей хвори.
Прочь! Пропади! Избавь мать от боли…
 

Дафна побледнела и в страхе бросилась к дому.

На пороге она встретила незнакомца в чёрном котелке [9]9
  Котелок – фетровая шляпа, сделанная в форме полусферы. Стала популярной в Европе благодаря фирме Томаса и Уильяма Боулеров. Изначально котелок считался шляпой лесничих.


[Закрыть], в таком же чёрном пальто и с кипой бумаг в руках. Тот, не обращая внимания на девочку, быстро зашагал к своему экипажу, запряжённому белыми лошадьми с остриженными по моде квадратными чёлками.

– Мама! – позвала Дафна. – Мама, я здесь!

Навстречу Дафне выскочили Сальвадор и Марлен. Мышонок встревоженно пищал, муха сбивчиво ему поддакивала. Мирра неподвижно лежала в кровати, и лишь слёзы еле заметно плели на её щеках солёное кружево.

– Мамочка! Я достала лекарство. Вот, смотри! – Дафна в спешке открыла бутылёк, плеснула зеленоватую жидкость в крышку и протянула её Мирре. Та прошептала:

– Что это, милая? Какое лекарство?

– Расскажу, всё расскажу! Но сначала выпей! – взмолилась Дафна.

– Где ты его взяла, Дафна? У нас совсем нет денег… – продолжала Мирра.

– Пей, говорю! – настояла девочка и поднесла к губам матери пахучую настойку. – Один глоток!

Мирра повиновалась. Сжав пальцами нос, она сглотнула вязкую жидкость и как закашлялась! Глаза её покраснели, зачесались, как от свежего лука, щёки стали пунцовыми, губы порозовели. И уже смелее она сделала второй глоток. И третий.

– О Боже! Я, кажется, жива, – сделав глубокий вдох, прошептала она, глядя на Дафну, Сальвадора и Марлен уже ясными глазами. – Доченька, как тебе это удалось? Если ты…

– Нет-нет-нет! – остановила её Дафна. – Я никого не грабила! Никого! Хотя все в этом городе только и думают, что если у одного человека есть деньги, значит, он непременно ограбил другого человека… Интересно, а как-то иначе взрослым деньги достаются?

– Ты это о чём? – усмехнулась Мирра. – Я лишь спросила…

– Про лекарство… Как я достала лекарство… Да всё очень просто! Случилось чудо, – призналась Дафна, но тут же и осеклась. Говорить об ожившей картине, о море, дельфинах и морских сокровищах не хотелось. Вдруг Мирра подумает, что её дочь спятила!

И Дафна придумала такую историю:

– Я возвращалась из школы и вдруг увидела на снегу деньги. И даже ветер их не касался. Сначала не взяла, вдруг, думаю, хозяин объявится. Потом гляжу, старичок нищий ко мне идёт, хромой. Остановился и спрашивает: «Коли тебе они не нужны, так я заберу! Мне нужнее будут. А если нужны, так давай делиться!» Я сразу поняла, что он про деньги. Говорю ему, вдруг хозяин их спохватится, а мы забрали. А нищий мне в ответ: «Так я и есть хозяин! Только вот их в карты выиграл. Первый раз такая удача! Думал, колбасы да вина куплю, но карманы-то у меня дырявые! Вот и выпали деньги! А раз ты нашла – давай делиться…» Вот так и поделились. Случайными деньгами-то.

– Хорошо, видно, он в карты играет… – сказала Мирра, поглядывая на карманы Дафны, откуда вываливались бумажные немецкие «короли» и «замки». – Если так и дальше пойдёт – вмиг из нищего в богача превратится, – рассмеялась она.

– Не веришь мне? – нахмурилась Дафна.

– Очень хочу верить, – призналась Мирра, – но разве такие чудеса случаются?

– И не такие случаются! – уверила Дафна. – Особенно перед Рождеством. Я точно знаю…

– Неужели? Ты у меня главное чудо, волшебница, – улыбнулась Мирра. – Мне уже лучше! Ох, если б ещё не этот занудный господин Шверпахт, пропади он пропадом…

– Кто это? Тот бледный человек, с которым я столкнулась в дверях?

– Да, господин Шверпахт – судебный пристав! Он хочет нас выселить… В последние месяцы мы и правда не платили по счетам… Я обещала найти достойную работу, но сейчас в Марбурге это непросто. Никому не нужны картины, портреты. А желающих учиться рисовать ещё меньше. Говорят, всех интересует фотография…

– И много мы должны? – спросила Дафна.

– Раз в десять больше, чем стоят все эти бутыльки с лекарством, – дрожащим голосом ответила Мирра. – Может быть, что-то продам. Если нет, то как поправлюсь, снова пойду мести улицы.

– Но нас же не выгонят посреди зимы? – рассердилась Дафна и вытряхнула из своих карманов и колготок все-все заработанные деньги. Сальвадор принялся ловить и бережно складывать разлетевшиеся купюры. – Под кровать угодили… пять марок! – заметила Дафна. – Мама, пересчитай. Если этого не хватит…

Мирра внимательно пересчитала деньги. И с досадой резюмировала:

– Чтобы выплатить долг, нам нужно ровно столько же… Купюра в купюру…

– Когда платить? – спросила Дафна.

– До Рождества… Не так уж много времени, правда?

– Правда! У тебя же ещё остались краски? Нарисуй, как ты любишь, рождественские открытки! Я их на ярмарке продам! Сможешь? – попросила Дафна, а сама-то совсем о другом подумала.

– Смогу… Да кому же они нужны? И много ль ты о ярмарках-то знаешь? Там сплошной обман, – покачала головой Мирра.

– Там главное – уметь продавать, – заявила Дафна и унеслась на кухню ставить чайник. Чаю она на ярмарке всякого накупила. И с малиной, и ромашковый, и даже с жасмином.

А ближе к ночи Дафна сочинила новый план. И вывела его на бумаге каллиграфическим почерком:

1. Встретиться с Теосом Кима и попросить у него ещё немного сокровищ в обмен на любую дружескую помощь;

2. Спросить, почему стоило мне оказаться в морской воде, как у меня выросли хвост и плавники?

3. Сделать ещё больше праздничных украшений и продать их на ярмарке по высокой цене;

4. Деньги потратить на: оплату долга, на самую пушистую рождественскую ёлку, на фрукты для фотиков, на церковные свечи, на пряники и жирную индейку, на пряжу, на вкусный сахар для Пепе… и десятую часть раздать нищим.

Дафна взглянула на часы. Те только-только пробили полночь. Мирра, набросав на новых салфетках несколько эскизов рождественских открыток, крепко уснула. И тут Дафна шепнула своим друзьям:

– Вяжите верёвку. В прошлый раз вы так здорово меня выручили! Но мне придётся вернуться в море…

Сначала Сальвадор и Марлен воспротивились. Мышонку вся эта история с ночными купаниями не нравилась с самого начала. Он совершенно не умел плавать, но в конце концов, несмотря на это, настоятельно потребовал у Дафны взять и его, и Марлен с собой.

– Хорошо, хорошо! – смягчилась Дафна. – Пойдёте, а вернее… окунётесь со мной. Только это опасно, и не говорите потом, что я вас не предупреждала. Эх, но лучше б вам остаться дома. Я ума не приложу, как море относится к мухам и мышатам…

И вот они снова привязали спасательную верёвку к скрипучему столу и, прильнув своими носами к волшебной стене, стали ждать. Картина молчала. Морские волны смиренно дремали в своей бирюзе. И тут Дафна сказала:

– Теос Кима! Я знаю, ты слышишь меня. Я знаю, ты помнишь моё имя. Помоги же мне ещё раз! Позволь мне снова увидеть море и прикоснуться к дарам Жемчужного сада. Мы с мамой так ждём Рождества. И боимся остаться без дома… Помоги же, великий дельфин, а если я однажды понадоблюсь морю, то никогда не откажу в своей помощи!

Море вспыхнуло красками, ветер стремительно протянул к девочке свои невидимые руки. И, схватив Дафну, как младенца, окунул её в ночную воду. А вместе с ней и муху с мышонком.

V

– Держитесь крепче! – скомандовала Дафна Сальвадору и Марлен, затаившимся в её кармане. – Не тонем – ждём! Плавники и хвост вырастут! И мы выплывем!

Но Дафна ошиблась. Волны хлестали её по щекам, брызги кололи глаза. А превращения так и не было. Дафна отчаялась и давай звать Теоса Кима. И дельфин чудом примчался. Будто только и ждал приглашения.

Он ловко подхватил утопающую троицу и мгновенно вынес на берег.

– Теос Кима! Как же я испугалась… О, Теос Кима! Ты спас нас, – лихорадочно повторяла Дафна. – Спасибо, Теос!

– Дитя, что привело тебя к морю на сей раз? – спросил дельфин. – Я слышал, твоя мать выздоравливает. Но тебя что-то тревожит. Или ты звала меня понапрасну?

– Не понапрасну… Теос, нас хотят выгнать из дому. На улицу, в зиму! – прослезилась Дафна.

– Неужто накануне Рождества? Превеликая странность! – воскликнул дельфин. – Даже море не выбрасывает тину накануне Рождества… Скажи, в твоей беде вновь замешаны те самые деньги?

Дафна кивнула.

– Много денег.

– И тебе снова нужно что-то продать? Деньги – могучая стихия, порой хлеще ветра она сносит деревни и города, хлеще огня сжигает человеческие души, сильнее земли тащит в Тартар [10]10
  Согласно древнегреческой мифологии, Тартар – это тёмная, громадная бездна, находящаяся под царством бога Аида (бога подземного мира). После битвы богов с титанами (титаномахии) последних Зевс-громовержец заключил в Тартар.


[Закрыть]. Порой деньги нужны человеку больше воды… Больше жизни? Столько моряков погибали в море, пытаясь разыскать сокровища! Одних растерзали акулы, других задавили киты, третьи заблудились в коралловых лесах. И всё равно! Каждый год, каждый день, человек отправляется в море, чтобы найти желанные монеты, жемчуга, золото! Но я по-прежнему верю, что вода куда величественнее денег. Вода – главная стихия Вселенной… – тут Теос нырнул. Смочил уставшие от воздуха глаза, и они вновь заблестели лунным светом. И дельфин сказал: – Дафна, как тебе повезло! Ты не пират и не жадный моряк. Ведь ты не ищешь наживы. Но просишь помощи. И море тебе поможет. Нужно попасть в Жемчужный сад. Только там добрый землянин может взять морские дары для белого дела. И только с разрешения всех братьев ордена Дельты. То есть нас, синих дельфинов. То, что человек уносит из морских глубин силой или обманом, считается кражей! Запомни, море за это карает.

– Я всё поняла. Мне нужно разрешение братьев ордена Дельты?

– Не так просто… Однажды ты уже получила разрешение. От меня. Другие дельфины не возражали. Вспомни, в каком дивном вальсе они кружили, посылая тебе тёплое течение! Но будут ли они рады, узнав, что тех сокровищ тебе было мало? Запомни ещё кое-что: землянину запрещено появляться в гроте дважды.

– Что же делать? – огорчилась Дафна. – А если бы у меня вдруг выросли плавники и хвост, как у тебя? Я бы смогла сойти за дельфина ордена Дельты и неузнанной отправиться в грот?

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся Теос Кима, чем ещё больше напугал Сальвадора и Марлен. – Плавники и хвост, значит? Ты такая забавная, девочка, что говорит с водой! Могут ли вырасти плавники у человека? Они или есть, или их нет, – засвистел на весь берег дельфин.

– Это не смешно! – нахмурилась Дафна. – Могут, Теос Кима. Могут они вырасти! Я точно знаю. Я видела…

– Достаточно! – сделавшись нарочито серьёзным, сказал Теос Кима. – Если ты что-то и видела, то, скорее всего, тебе это что-то показалось. Лишь у наяд да сирен бывают плавники, хвосты, жабры… что там ещё? У человека – нет! Это всё сказки, выдумки, галлюцинации, возможно, – объяснил дельфин и добавил: – Тебе ещё нужна помощь?

– Нужна… – растерянно ответила Дафна.

– Пусть кто-нибудь плывёт за тебя! Вон, – Теос бросил взгляд на неровный бугорок в кармане Дафны, – мышонок твой или муха. Я их давно заметил, пусть не прячутся. Вылезайте, сухопутные!

Сальвадор и Марлен с опаской высунулись из укрытия. При виде дельфина Сальвадор в знак приветствия что-то учтиво пропищал, а Марлен смущённо прикрыла крылом глаза и промолчала.

– Пусть мышонок плывёт, он покрепче, – сказал Теос Кима.

– Но он не умеет плавать! – возразила Дафна. – Что если он утонет от страха?

– Возможно, – почти безразлично предположил дельфин, – но, признаюсь тебе, милая Дафна, со мной ещё ни одна живая душа не утонула. В воде. Про сушу – не знаю, – рассмеялся Теос. – Готов рискнуть? – спросил он Сальвадора. В ответ мышонок свалился без памяти в песок и притворился мёртвым. – Кажется, твой друг против.

– Я тоже против. Против, чтобы он плыл! – сказала Дафна и, вскочив на беспощадно затёкшие ноги, в которые тут же вонзились тысячи мелких иголок, бросила: – Берег большой! Поищу помощи здесь! Но Сальвадора и Марлен топить не позволю.

– И это твой выбор, – улыбнулся дельфин. И свистнул ей вослед: – Так что ты там говорила про хвост и плавники?

– Это всё галлюцинации! – обиженно отозвалась Дафна.

– Смотри там! – предупредил дельфин. – Все ответы лежат лицом к западу, в городке, мирно спящем среди вечнозелёных бугенвиллий. Там, где женщины ткут пёстрые ковры, а мужчины уходят в море до рассвета. Где люди, там и ответы. Если не разберёшь слов иноземных – хлебни воды. Вкус воды острова и мысли его народа – едины. А как вспомнишь о море – возвращайся на север. Юг и восток молчаливы в ночи! Их ни о чём не спрашивай. А понадобится моя помощь – пошепчи на воду. И не забудь о Пепе. Она может призвать тебя в любую секунду, – добавил дельфин и скрылся в искрящейся воде.

Дафна жутко злилась на Теоса Кима за то, что тот не пустил её в морской грот во второй раз. Но и жертвовать друзьями, пусть и такими крошечными, как Сальвадор и Марлен, девочка не могла. Ей казалось, что все эти морские правила, истории о дельфинах ордена Дельты и моряках-воришках слишком уж преувеличены и не имеют к ней никакого отношения.

Ворча что-то себе под нос, Дафна всё же направилась на запад. Сальвадор с интересом принюхивался к новым запахам: то к приторно-сладкому мучному, к анисовому, к виноградному, то к солоноватому рыбно-чешуйчатому. Все эти ароматы гнездились в городе, но ночью непременно слетались к морскому берегу, чтобы смешаться здесь с ветром, закрасться в души путников и наполнить их новыми надеждами.

Жёлтый свет городских фонарей гостеприимно приветствовал Дафну. Он же и предложил ей войти. И пусть сам город дремал, его разнаряженные улочки, напротив, с вдохновением встречали ночь, щеголяя своими неоновыми гирляндами. Призрак печного дымка бережно собирал ароматы сдобных виноградных булочек, горячего мёда, дроблёного миндаля и укладывал их на невидимые сани. И те, по его велению, уносились высоко-высоко в небо, чтобы угостить и звёзды настроением великого праздника. Да, всё внутри городка трепетало в ожидании чуда. Вот и Дафна с первыми шагами по вековым улицам почувствовала истинную радость птичьей свободы.

Шёл первый час после полуночи. Деревянные ставни коренастых домов, раскрашенные хозяевами голубой, красной, зелёной и розовой красками, надёжно спрятали окна, впитавшие в себя весь сок дневного света. Дафна любила заглядывать в окна, гуляя по мостовым Марбурга. Хотя знала: неприлично совать свой любопытный нос на чужую кухню. И всё же ей нравилось выискивать забавные семейные этюды, когда фрау «такая-то» примеряла уценённую шляпку. А фрау «другая-то», перепутав кофейную ложечку с чайной, учила свою дочь безупречному поведению за обеденным столом. А неизвестный герр секретничал со своим волнистым попугаем. О чём? Дафна, конечно, не слышала.

Итак, первый раз в жизни девочка из Марбурга оказалась в неизвестном городке. И он ей нравился. Проходя мимо голубой дверцы, украшенной деревянным парусником работы первоклассного мастера, Дафна услышала голоса. Женский показался ей простуженным, мужской – мягким и юным:

– Σοφοκλή! Θέλω να ψήσω το χριστόψωμο [11]11
  Софоклос! Я хочу испечь христопсомо (греч.).


[Закрыть], – говорила по ту сторону двери незнакомка.

– Αύριο, Χρύση. Η νύχτα είναι τώρα [12]12
  Завтра, Хриса! Сейчас уже ночь (греч.).


[Закрыть], – отвечал мужчина.

– Ωχ, αύριο δεν θα προλάβω. Πριν τα Χριστούγεννα ο φούρνος έχει ουρά [13]13
  Ох, завтра я не успею. В пекарне будут очереди перед Рождеством! (греч.)


[Закрыть].

– Σταματά, βρε, Χρησα! Τώρα θα φτιάξω το φούρνο μας, και θα ψήσεις εκεί το καλύτερο χριστόψωμο. Το δικό σου είναι το καλύτερο στον κόσμο![14]14
  Уймись, Хриса! Вот-вот я починю нашу печь. В ней и испечёшь самый лучший христопсомо! Твой христопсомо всегда самый лучший (греч.).


[Закрыть]

Дафна только и разобрала: люди спорят из-за «христопсомо». Это слово она слышала раньше, только не помнила где: на школьных уроках, в церкви или от матери? Девочка решилась постучать. И дерево приветливо отозвалось шестью глухими «тум-тум-тум-тум-тум-тум».

Голоса рассеялись. За дверью послышалось торопливое шарканье тяжёлых сандалий. Сонно промурлыкав, дверь приоткрылась, выпуская на улицу лучи тёплого вафельного света. В ореоле ламп Дафна увидела высокого седого мужчину. Даже не седого. Его волосы покрывала голубоватая пыль уходящего времени. Глаза у него были синими и глубокими от зимних дождей. На смуглом сухом лице кофейными кляксами лежали поцелуи солнца. Всюду гнездились морщины. Гордый нос выдавал в незнакомце орла-охотника или одинокого рыбака. Насколько он был стар, знали лишь солёная вода и южный ветер.

Хозяин улыбнулся Дафне и сказал:

– Γεια σας, μικρουλα! Αυτή η νύχτα σε ευλογει. Από πού είσαι [15]15
  Здравствуй, крошка! Ночь благословляет тебя. Откуда ты? (греч.)


[Закрыть];

Дафна не знала, что и ответить. Иностранец говорил красиво, но «ни слова не понятно». Тут ей вспомнилось напутствие дельфина о воде. И Дафна прислонила к горлу свою ладонь и, трижды похлопав по нему, произнесла:

– Воды. Можно мне воды?

Хозяин растерялся:

– Νερό; Θέλεις να πιείς; [16]16
  Воды? Ты хочешь пить? (греч.)


[Закрыть]

– Воды. Хочу пить, – на всякий случай кивнула Дафна.

– Αυτό το κορίτσι θέλει το νερό! [17]17
  Эта девочка хочет воды! (греч.)


[Закрыть] – всплеснул руками мужчина и, распахнув дверь, торжественно сказал: – Ελά! Ελά, παιδί. Χρύση! Ήρθε μια κυρία σε μας, στρώσε το τραπέζι, κυρία! Νερό! Ελαιόλαδο! Τυρί! Κουραφέδες! [18]18
  Проходи! Проходи, дитя. Хриса! Погляди, к нам пожаловала гостья. Приготовь стол, госпожа! Воды! Масла! Сыра! Курабьедес! (греч.)


[Закрыть]

«Хриса» и множество других слов были адресованы хозяйке дома, невысокой женщине с блестящими чёрными глазами, пепельными волосами, собранными на скорую руку в толстый пучок, заколотый перламутровой раковиной. Одета она была в чёрную хлопковую рубаху и такую же чёрную юбку. Своими повадками хозяйка напоминала прыткую ворону: туда-сюда, сюда-обратно, прыг-скок. При виде Дафны она не раздумывая воскликнула:

– Κοριτσάκι μου! Έγινες μούσκεμα, έλα στο σπίτι γρήγορα [19]19
  Деточка, ты же вся мокрая! Быстро в дом! (греч.)


[Закрыть], – и пригласила войти.

В ту же секунду хозяин протянул Дафне глиняный стакан, больше похожий на медовый бочонок, до краёв наполненный пресной водой. Она поспешно сделала глоток, другой, третий. «Какая вкусная вода. Дома не такая», – подумала Дафна. И выпила всё до дна.

– Чудная! Видно, замучила тебя жажда, деточка, – сказала хозяйка Хриса.

Дафна поняла. Поняла каждое её слово. Будто всю жизнь прожила она в этом доме, играла на здешних улицах и каждое утро с рассветом выпивала большой стакан чистой воды.

– Спасибо! Не сочтите за грубость, где я? – прошептала Дафна.

– Бедная девочка, бедная девочка, – забормотала Хриса, второпях выставляя на стол деревянные миски с пирамидками блестящих оливок, козьим сыром, изюмом и золотистым мёдом. – Ты точно как Одиссей [20]20
  Одиссей – древнегреческий герой Троянской войны, царь острова Итака. Десять лет Одиссей сражался под стенами Трои (территория современной Турции) и ещё десять лет, наказанный богом Посейдоном за свою дерзость, скитался по морю в поисках родного дома.


[Закрыть], выброшенный морем на родимый берег. Мокрая, холодная, бредишь! Тебе бы поспать, а там уж и задавай вопросы.

– Добрые хозяева, нет у меня времени на сон, – сказала Дафна.

– А для ужина время найдётся? Ты на Крите, деточка. А это большу-у-ущий остров. Вот такой: от Запада и до Востока, – отмерив руками по воздуху, сказал хозяин дома. – Я – Софоклос, а это супруга моя – Хриса. И мы тебе рады. Ешь мёд да печенье. Переведи дух с дороги!

– А я Дафна. Никогда не думала, что вот так раз – и окажусь на острове! – наконец-то улыбнулась путешественница.

– Дафна? – переспросила Хриса. – Дафна – это как лавр, что ли? Есть у нас тут такое священное деревце. Не слышала? Откуда ты, Дафна?

Девочка смутилась:

– Из Марбурга. Это в Германии. Но мне кажется, я не оттуда. Все говорят, что я инопланетянка.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Софоклос. – Верно говорят! Никто не знает, откуда мы родом… Одних приносит небо, других – море. Я об этом Хрисе всегда говорил, а она мне: «Не философствуй, не придумывай, старый моряк!» Ха-ха-ха! Вот, Хриса! Слушай, что говорит ребёнок. А ты, Дафна, давай, чай пей! Свой, на горных травах.

– Вот вы, кажется, меня понимаете, – рассмеялась Дафна, прихлёбывая душистый напиток с лёгкой горчинкой.

– Да он всех понимает! Всех, кроме меня! Меня лет сорок уже понять не может, – нахохлилась Хриса. – Вот я ему говорю: «Ты мне печь почини!» А он «завтра» да «завтра»! Вот уже Рождество на носу! А у него всё «завтра». А мне как христопсомо печь?

– А ты тесто-то замеси и обдай его своим жаром! Лучше печки любой разгораешься, – ещё хлеще захохотал Софоклос.

– Давно я тебя таким весёлым не видела! Тоже мне, пан хвостатый! – вспыхнула Хриса.

– Давно гостей у нас не было! С кем шутить-то? С тобой, Хриса, опасно! – хмыкнул Софоклос. – Ох! Сложно с ними, с этим жёнами! Завтра починю твою печь. Завтра!

– А сейчас вы чем займётесь? – спросила Дафна.

– Мне, Дафна, нужно до утра корабль сделать! – признался хозяин. – С парусами непременно голубыми, со штурвалом, чтоб волны морские рассекал, точно барракуда…

– Настоящий? Всего за одну ночь? – присвистнула от удивления Дафна.

– Да слушай ты его больше! Вот, держи печенье, – вмешалась Хриса. – Он с тех пор, как в море перестал ходить, всякую ерунду и несёт! Кораблики свои мастерит и мастерит. Не настоящие, игрушечные! А мне надо печь! Натуральную, – неожиданно Хриса смягчилась и давай расхваливать мужа: – Вообще-то кораблики у него на острове самые лучшие. Море вокруг! Вот такие игрушки и в почёте, – вот развеселилась и она. – А перед Рождеством ребятишки их хорошо берут, сами наряжают. И вперёд колядовать! В двери стучат, песни поют! Наряженными корабликами хвастают. Их хоть на конкурс выставляй! А как поколядуют, так получат свою награду: сладости да монетки мелкие. А кто и крупных подбросит! Традиция такая… Сначала все детишки к нам бегут! Софоклосу его же кораблики продемонстрировать. Ох, по душе мне колядки! Пожалуй, только в это время и можем мы порадоваться!

– Только в это время? – взгрустнула Дафна.

– Ну да. Видишь ли, своих детей у нас нет, – признался Софоклос. И вдруг как ткнёт указательным пальцем Дафне в плечо: – Это что у тебя там? Горб вырос? Только что ничего не было!

– Напугали! – взвизгнула девочка, а вместе с ней взвизгнул и «горб». – Это мой друг – Сальвадор. Выползай, дружок! – скомандовала Дафна. – Ещё Марлен где-то там прячется. Марлен, вылетай!

– А Марлен – это кто? – спросила хозяйка Хриса.

– Муха домашняя! Она не вредная, вы не подумайте, – сказала Дафна, пытаясь найти Марлен, но в карманах и под свитером было пусто. – Ничего не пойму… Сальвадор, где Марлен? – испугалась Дафна. Мышонок растерянно пожал плечами и зевнул. Он чуть было не уснул от домашнего тепла и уюта.

– Да не волнуйся ты… – махнул рукою Софоклос. – Найдётся твоя муха. Здешние ароматы так манят всяких насекомых, что те часто в сумасшествии сбиваются с пути. Унюхала небось какой-нибудь базилик и свернула налево… Прилетит, не суетись. Хриса, поставь-ка мёду на окно, да побольше. Быстро Мурлена вернётся.

– А вместе с ней ещё армия таких же Мурлен? – заохала Хриса. – Ну хорошо, хорошо. Будет вам мёд! А ты, дитя, верно: не суетись. Лучше скажи, что ищешь в наших краях?

– Я пришла за ответами, – развела ладонями Дафна.

– За ответами? – вздёрнул брови Софоклос. – Да у нас тут веками одни вопросы! А ты ответы ищешь.

– Бедняжка… – протянула Хриса. – Из ума, видать, выжила по дороге… Отдохнуть бы тебе, отдохнуть. Оставайся у нас! Переночуешь, успокоишься… Может быть, мы и христопсомо с тобой испечём, если кто-то печь наладит… И поговорим. Ты спрашивай, не стесняйся. Вдруг наши ответы тебе чем-то помогут.

– Дядюшка Софоклос, – прошептала Дафна, – а разве сложно печь починить?

– Не сложно… Просто время надо найти, – ответил хозяин.

– А сейчас чем вам не время? – не отставала Дафна.

– Сейчас ночь! Время для сна, – буркнул Софоклос.

– Так вы всё равно не спите… И я не сплю, и тётушка Хриса…

Хриса с любопытством наблюдала, как юная Дафна уговаривает её супруга исполнить давнее обещание. В душе у хозяюшки словно что-то оттаяло. Сердце забилось совсем по-весеннему. Морщины на лице как разгладились. Хриса смахнула с бархатистых ресниц фианиты слезинок и, хохотнув, ловко достала из потаённого шкафа муку для рождественского хлеба. И, трижды перекрестившись, загадала желание. В ту секунду ей, как и прежде, хотелось, чтоб в доме чаще звучали детские голоса.

– А может, вы просто не умеете печи чинить? – продолжала Дафна.

– Я? Не умею? А ну-ка, отдай печенье! – фыркнул хозяин. – Иди и погляди, как я «не умею»! Видишь часы? Не успеет секундная стрелка перебежать за эту кривую семёрку, как я всё налажу! – заявил он.

Хриса чуть со смеху не покатилась.

– Ох, ты не за часами, за хозяином гляди, Дафна! А то вдруг опять нам ничего не починит… Зря только муку с розовой водичкой переведём, – кокетливо отмахнулась она.

Дафна набросила на плечи овечий платок тётушки Хрисы и поспешила за Софоклосом на задний двор. Туда, где в кругу оливы, строгого кипариса и хмурого лавра тосковала белобокая кудесница-печь. Но не успела девочка как следует разглядеть её, как Софоклос нараспев объявил:

– Оп-па-па! Вуаля! Нам бы теста да огня! Получайте дамочки печку на подарочки!

– Оп-па-па! Так быстро? – вытаращила глаза Дафна.

– О! Я быстрее мог… – вздёрнул и без того горделивый нос Софоклос.

– Да всё ему то некогда, то настроение не то! – бросила на ветер Хриса. И обняла вновь ожившую печь, как мать родную. – Почти год без печи жили! Ох, Дафна, что ж ты раньше не пожаловала! Ох, сейчас тесто замесим, ох, распечёмся!

– Вот видишь ты, Хриса, огонь в печи, радуешься! Так бы и мне видеть воду морскую с солнцем вприкуску, – вздохнул Софоклос и, опустив голову, снова по-стариковски зашаркал домой. Снова взялся за свои кораблики.

– Что это с ним? – спросила Дафна.

– Тоскует по морю, – ответила Хриса, – давненько они не виделись.

– Так вы же на море живёте! Утром просыпаешься – море! Засыпаешь – волны поют колыбельную. Мне бы так! Босиком пара улиц до моря.

– Ах, куколка! Софоклос был прекрасным моряком, – совсем по-кошачьи сощурилась от огня Хриса. – С детства в море. Как отец его, Минос, на корабль свой взял, так и сдружился мальчишка с солёной водой. До самого дна мог достать, ни акул, ни угрей не боялся. Рассказывал мне, будто один дельфин его плавать учил. А однажды Софоклос даже оседлал его и доплыл до морского царства, – она говорила не прерываясь, будто считывала воспоминания с языков пунцового пламени. – Ох, насочинял он это всё, наверное, чтоб я замуж за него выскочила, – рассмеялась Хриса. – Идём домой, ветер что-то разошёлся. Лишь бы шторма не было!

– Тётушка Хриса! – подпрыгнула на месте Дафна. – Значит, вы не верите в существование морского царства?

– Какое там царство? Кладбища кораблей да в лучшем случае сады жемчужные, – с безразличием сказала Хриса. – Кому это интересно? Я вот жемчуг терпеть не могу. Какой с него прок? Безделушки…

– А может, мне у дядюшки Софоклоса про море расспросить?

– Расспроси, – кивнула Хриса. – Только он может и не ответить. Не видит он больше моря. И корабль его уж с десяток лет как к берегу прирос. Говорит: «Всё на свете вижу, не слепой! Тебя, адреса домов, стёртые ценники на городском рынке, крапинки на спине божьих коровок, а стоит к кораблю подойти и на море глянуть, как пелена чёрная глаза застилает». Но как-то вышел он всё-таки в море, на слух, на память, на ощупь ли? Говорит, только чаек услышал, как шторм разыгрался и выбросил нашего Софоклоса с его кораблём на берег. А самого моря он так и не увидел, лишь брызги летели вокруг да ветер дурно присвистывал!