Текст книги "Этническая толерантность сотрудников организации г. Москвы"

Итак, социальная реальность событийна. Наш мир пульсирует от действия к действию, и каждое событие – это новый непредсказуемый заранее смысл. При этом существует смысловая преемственность событий, ткущая ткань наших миров. Мир каждого человека состоит из событий, в которых он участвует своими действиями, совместные миры взаимодействий и коммуникаций состоит из событий, общих для той или иной группы людей. Как такое истолкование реальности должно отразиться в понимании толерантности? Она может быть понятна не просто как условие совместного бытия с другими, но и как укорененность в событии, готовность к событию, открытость принципиально новому смыслу, способность к смыслообразованию и взаимодействию.

Толерантность, таким образом, обеспечивает целостность мира и преемственность взаимодействий. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с событием, за которым стоит неизвестный нам мир другого, мы переживаем кризис нашего мира и стремимся преодолеть его, подобно тому, как шизофреники пытаются удержать в единстве свое собственное тело. Начиная действие, мы исходим из единого мира, который не сохраняется в качестве такового, но дробится на множество миров и поэтому требует сборки, склеивания. Непрерывно происходящее в процессе взаимодействия согласование описаний мира обеспечивают онтологическую уверенность, компенсируя ужас перед небытием. Толерантность – это способность согласовывать различные описания мира, способность к порождению совместного с другими людьми смысла.

Понимая таким образом толерантность – это не моральный или религиозный принцип, не императив терпимости. Это умение говорить с другим человеком на его языке, опят исполнения различных ситуаций, умение играть в различные социальные игры. С этой точки зрения, более толерантный человек практически владеет смыслами, недоступными менее толерантному. Поэтому он в большей мере готов к событиям, выражаемым действиями других, к тому, чтобы последующие события были выражены уже взаимодействием.

Проблемы, имеющие определенное отношение к толерантности, содержатся в работах П. Бурдье, посвященных исследованию и анализу стилей жизни и суждений о вкусе различных социальных групп. Наиболее полно данная проблематика представлена в одной из главных и наиболее цитируемых его работ «Различия. Социальная критика суждения»[30]30
  Бурдье П. Различение: социальная критика суждения //Экономическая социология. 2005. Т. 6. № 3 С. 25–48.


[Закрыть]. В книге представлены результаты масштабного исследования, которое затронуло все основные области культурного потребления: живопись, литературу, музыку, кино, а также кулинарные предпочтения и политические пристрастия.

П. Бурдье утверждает, что боязни чужестранцев, племенная воинственность и политика исключения – все это проистекает из сохраняющейся поляризации представления о свободном и безопасном существовании. При этом, по его мнению, соответствующие представления и вкусы не являются чем-то «данным от бога или результатом свободного выбора индивида, но вытекают из его социальных условий социализации и наличного положения в обществе». Для большинства людей такая поляризация означает возрастание их бессилия и незащищенности, препятствует практическому воплощению того, что новый индивидуализм провозглашает в теории и обещает, но не может обеспечить подлинной и радикальной свободы самоопределения и самоутверждения. Поляризуются не только доходы и богатство, продолжительность и условия жизни, но и – причем, возможно, в наибольшей степени – право на индивидуальность. И пока сохраняется такое положение вещей шанс снять наложенное на чужестранцев клеймо остается небольшим, а возможности для этнических чисток и «балканизации» человеческого сосуществования – значительными.

II. Полипарадигмальный подход к рассмотрению категории «этнос»

Изучением этноса, его появления и развития занимались многие как западные, так и отечественные социологи. В рамках дипломной работы я остановлюсь на трудах Т. Парсонса, М. Вебера, К. Маркса, У. Самнера, П. Сорокина, Гумилев Л. Н. и др. ученых.

Т. Парсонс характеризует этнос как «связанный с генетическим родством культурный феномен». При этом речь идет не только о проблеме происхождения этничности из кровного родства, но и о существовании реального (хотя порой и весьма расширенного, почти условного) популяционного единства внутри этнической общности. Эндогамия служит необходимым условием существования этноса – «общность крови является связкой, закрепляющей естественную прочность нации [в смысле «этноса»][31]31
  Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1997. С. 61.


[Закрыть]».

Каким бы путем ни возникал новый народ, он всегда становится эндогамной группой с брачными ограничениями, формирующими этнопопуляцию. Кровное родство оказывается также решающим индикатором индивидуальной этнической принадлежности: даже при полном усвоении чужого языка и всесторонней адаптации к культурному фону инкорпорировавшийся индивид никогда не сможет обрести полное этническое самосознание, если он знает об иной принадлежности своих родителей. Инкорпоранты полноценными этнофорами не признаются, а их дети ассимилируются только после «карантина», когда происхождение уже забывается (обычно после третьего поколения).

М. Вебер определил этническую группу как «группу людей (отличающуюся от родственных групп), которые сохраняют веру в свое общее происхождение таким образом, что это обеспечивает основу для создания общности»[32]32
  Вебер М. Этнические общности: пер. с нем. // Личность. Культура. Общество. – 2004. – № 2(22). С. 10.


[Закрыть]. В этом определении он выделил в качестве фундаментальной характеристики этнической группы систему верований, разделяемых ее членами, а не какие-либо иные, так называемые «объективные» черты группового членства – общий язык, религию, территорию, биологические особенности и т. п., – с которыми часто ассоциируется повседневное понимание этничности.

Значение веры в общее происхождение жизненно важно для этнических сообществ, хотя такая форма идентификации по большей части строится на фиктивном родстве. Фактически в определении Вебера подчеркнуто, что главное различие между родственной и этнической группами состоит в предполагаемой идентичности, а не реальном родстве. Осознание индивидами единого этнического членства не предполагает с необходимостью образование особой – этнической – группы. Но оно обеспечивает основу для тех ресурсов, которые могут быть мобилизованы посредством действия для создания такой группы или движения, когда для этого сложатся определенные условия.

Такое представление об этничности предполагает взгляд на нее как социальный конструкт, используемый в политических или экономических целях. Внимание исследователей сконцентрировано не столько на «объективных» элементах этничности, сколько на тех процессах и механизмах, которые превращают этнические характеристики в сформировавшиеся сообщества и организации. Следует отметить, что эта перспектива анализа приложима ко всему спектру групп, определяются ли они как этнические или расовые: независимо от того, какие характеристики выбираются в качестве основных – цвет кожи или культура и язык – важнейшим для социологического анализа является социальное содержание и значение группы или сообщества.

Перспективной с точки зрения дальнейших исследований оказалась и трактовка М. Вебером феномена национализма. М. Вебер рассматривал национализм как политическое «продолжение» этнического сообщества, поскольку его члены и лидеры пытаются найти для этого сообщества единственно подходящую политическую структуру путем образования независимого национального государства[33]33
  Вебер М. Этнические общности: пер. с нем. // Личность. Культура. Общество. – 2004. – № 2(22). – С. 24.


[Закрыть]. Хотя М. Вебер специально не занимался изучением развития западного национализма, тем не менее именно он первым начал обсуждать важную проблему соотношения этничности и национализма, которая стала ключевой для многих современных концепций.

«Общество, – следуя известному определению К. Маркса, – а не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу»[34]34
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. С. 214.


[Закрыть]. Эти связи и отношения именно сознательные и не какие иные: «Здесь ничто не делается без сознательного намерения, желаемой цели»[35]35
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. С. 305–306.


[Закрыть]. В отличие от природы, где нигде нет сознательной желаемой цели. Поэтому одни и те же люди с их организмами подвергаются действию, как общественных закономерностей, так и природных, в том числе этнических. Причем одни не подменяют и не заменяют другие, ибо «законы природы вообще не могут быть уничтожены». Иными словами, общественное развитие идет не только на фоне демографической эволюции, т. е. рождения и смерти человеческих организмов, но и на фоне рождения и смерти этносов в биосфере Земли.

Следуя К. Марксу, этнос должен считаться не следствием, а предпосылкой социального развития, поэтому он не может быть выведен как частный случай социальных форм человеческого общежития. К. Маркс различал коллективное и социальное у человека, ибо коллективы есть и у животных. В отождествлении этих двух понятий: общества и общности состоит второе коренное заблуждение теоретической этнографии. Такие социальные, природные коллективы К. Маркс называл «естественно-сложившимися общностями» (дословно Gemeinwesen – общность происхождения, судьбы) в отличие от социальных организаций (Gesellschaft). Он относил к ним семью, общину, племя и даже сословия[36]36
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 13. С. 37.


[Закрыть]. Естественно поэтому и этнос считать наиболее крупной человеческой естественно-сложившейся общностью.

Исследуя жизнь так называемых «примитивных» обществ, У. Самнер пришел к выводу о том, что отношения внутри этноса всегда строятся на основе согласия и сотрудничества, взаимной поддержки и приязни, подчинения внутригрупповым нормам и авторитетам, а взаимоотношения между этносами отличаются конкуренцией и враждебностью. Он полагал, что внутриэтнический конформизм основан на этноцентризме, то есть взгляде, согласно которому «собственная группа является центром всего, а все другие шкалируются и оцениваются в сопоставлении с ней»[37]37
  Le Vine R.A., Campbell D. T. Ethnocentrism: theories of confl ict, ethnic attitudes and group behavior. – N. Y. 1972. P. 10.


[Закрыть]. Такая позиция, когда собственная этническая группа рассматривается как бесспорный эталон, в соответствии с которым оцениваются другие этнические группы, создает условия для формирования сверхпозитивной оценки собственной группы и ее культуры и негативной оценки аутгруппы. Анализируя народные обычаи и нравы, Самнер отмечал, что этноцентризм проявляется в чувстве превосходства своего народа над чужим, когда свои обычаи считаются единственно «правильными», «достойными», «добродетельными», «высшими», а чужие вызывают презрение. Эти представления сопровождаются переживанием чувств доверия к собственной группе, гордости за нее, стремлением сохранить ингрупповое членство, соответствовать ее нормам и требованиям, вплоть до готовности жертвовать собой ради интересов группы. Одновременно в отношении аутгруппы, рассматриваемой как «недостойная», «ущербная», «низшая», испытываются чувства неприязни, презрения, недоверия, страха, а в поведении наблюдается изоляция или враждебные действия. Данные атрибуты внутриэтнических и межэтнических отношений У. Самнер рассматривает как рядоположенные проявления, неразрывно связанные в целостный комплекс – «синдром этноцентризма». Таким образом, с точки зрения У. Самнера, этноцентризм как психологическое явление представляет собой особое состояние сознания этнической группы, связанное с гипертрофией позитивных этнокультурных характеристик ингруппы и утверждением превосходства ее культуры над культурой аутгруппы, будучи одновременно неотделим от проявлений неприязни, враждебности в отношении последней. При этом внутриэтническая солидарность и лояльность, с одной стороны, и межэтнический негативизм, с другой, связаны между собой важной функциональной зависимостью: поддержание такого инаутгруппового баланса необходимо для усиления интеграции внутри этнической группы, упорядоченности ее внутригрушювых отношений в целях выживания этноса. Таким образом, для концепции У. Самнера базовыми являются 2 следующих положения: 1) о взаимосвязи внутриэтнической сплоченности и межэтнического негативизма (чем сильнее ненависть и соперничество этноса с его иноэтническим окружением, тем больше его внутренняя организованность и сплоченность, и наоборот); 2) межэтнические (этнокультурные) различия неизбежно ведут к ненависти и отчуждению в межгрупповых отношениях. Рассматривая лишь один из возможных ракурсов взаимоотношений этно-контактных групп, Самнер не только придал ему универсальный, неизбежный характер, но и констатировал его необходимость. Указанные положения оказали определяющее влияние на развитие теоретических и конкретно-эмпирических исследований в области межэтнических, и шире, межгрупповых отношений. На протяжении долгого периода развития науки (30–60—е годы XX столетия) внимание исследователей почти исключительно было сосредоточено на негативных сторонах межэтнических отношений. Это способствовало гипертрофии негативизма в отношениях этносов, недооценке позитивных сторон межэтнических контактов, приводило к упрощенному пониманию природы данного феномена и межэтнических отношений в целом. В этой связи Д. Т. Кэмпбелл отмечает: «Постулаты Самнера чаще повторяют, чем исследуют с разных сторон. Будучи обескуражены самнеровскими формулировками, утверждающими, что любое групповое членство проявляет характеристики ингруппового, мы принимаем как нечто само собой разумеющееся, что солидарность внутри ингруппы неизбежно вызывает ненависть к аутгруппе. Множество исследований распространяют и обосновывают эту точку зрения… Следует чаще проверять, чем принимать априори это положение. Антитеза «ин-групповая лояльность – аутгрупповое отвержение и ненависть» есть упрощение достаточно очевидное в современной науке»[38]38
  Le Vine R.A., Campbell D. T. Ethnocentrism: theories of confl ict, ethnic attitudes and group behavior. – N. Y. 1972. P. 61.


[Закрыть]. Предложенное У. Самнером понимание феномена этноцентризма как единственно возможного способа межэтнического взаимодействия, предопределяющего ингрупповое сотрудничество и аут-групповой негативизм, вступает в противоречие с эмпирическими данными, накопленными в этнографии, истории, социологии. Согласно данным современной науки отношения конкуренции, враждебности или изоляции не являются универсальными характеристиками межэтнических контактов. В этнографии и социологии накоплены многочисленные факты о взаимодействии этносов, которое основано на взаимной терпимости и характеризуется сотрудничеством и межкультурными заимствованиями. Обретя значительную популярность, понятие этноцентризма подверглось расширительному толкованию. Сегодня в работах зарубежных авторов, как европейских, так и американских, термин «этноцентризм» используется не только для характеристики меж этнического взаимодействия, но вводится во внеэтнический контекст и служит для обозначения негативизма в отношениях любых социальных групп.

Несмотря на то, что этноцентризм имеет довольно длительную историю изучения, связанную с теоретическими и эмпирическими исследованиями этого явления, многие проблемы касающиеся его природы, структуры, социальных и психологических функций, не получили до сих пор удовлетворительного ответа. Они требуют дальнейших исследований, с целью выявления действительного места данного феномена в межэтнических отношениях.

Особый подход к «национальному вопросу» находим в работах П. Сорокина. По его мнению, «в национальности следует видеть не метафизический принцип, не какую-то таинственную «вне и сверхразумную сущность», а группу или союз людей, обладающих теми или иными признаками, иначе говоря, объединенных той или иной связью».

Сорокин подвергает критическому анализу все распространенные признаки нации, такие как единство крови, общий язык, религия, общность экономических интересов, «единство исторических судеб», культура и нравы народа, логически приходя к выводу, что «национальности как единого социального элемента нет, как нет и специально национальной связи… Наши «национальные вопросы» составляют одну из глав общего учения о правовом неравенстве членов одного и того же государства… Выкиньте из национальных причин причины религиозные, сословные, имущественные, профессиональные, «бытовые» – и из «национальных» ограничений не останется ничего».

Сорокин утверждает, что «нет национальных проблем и национального неравенства, а есть общая проблема неравенства, выступающая в различных видах и производимая различным сочетанием общих социальных факторов, среди которых нельзя отыскать специального национального фактора…»[39]39
  Сорокин П. «Национальный вопрос как проблема социального равенства// Психология национальной нетерпимости». Минск, 1998. С. 174.


[Закрыть].

Таким образом, ученый делает вывод о сугубо социально-экономическом и политическом характере происхождения национального вопроса. Подобная точка зрения может показаться крайней, но она вполне закономерна при рассмотрении этнической проблемы не с позиций психолога, а под углом зрения политолога, социолога, гражданина.

С точки зрения современной этносоциологии и этнопсихологии все указанные теории можно отнести к группе так называемых примордиалистских концепций этноса. Их сторонники рассматривают этничность как объективную данность, изначальную характеристику человечества. Этносы понимаются как реально существующие социальные или биологические сообщества с присущими им чертами и глубинно связанные с социально-историческим контекстом. Наряду с этим направлением существуют инструменталистские и конструктивистские подходы к пониманию этнического феномена[40]40
  Там же, С. 175.


[Закрыть].

III. Полипарадигмальный подход к рассмотрению категории «организация»

Согласно самому общему определению, организация – «это объединение людей, совместно реализующих некоторую программу или цель и действующих на основе определённых процедур и правил»[41]41
  Большая Советская Энциклопедия // http://slovari.yandex.ru.


[Закрыть].

Среди представителей различных парадигм в социологии не так уж много ученых специализирующихся в области рассмотрения организации. Для написания данной работы мы используем идеи Т. Парсонса, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Ф. Тейлора.

Т. Парсонс определил организацию как комплексную социальную систему (совокупные действия и взаимосвязанное поведение субъектов), которая сфокусирована на достижении целей и содействует, в свою очередь, осуществлению целей более крупных организаций.

Подсистемами организации являются: формальная и неформальная структуры, статусы, роли, физическое окружение. Ядром здесь является формальная структура. Связывают эти элементы коммуникации, равновесие и принятие решений.

Т. Парсонс выявил четыре основных условия выживания организации во внешнем окружении, которые тесным образом связаны с функциями ее отдельных подсистем[42]42
  Парсонс Т. О социальных системах. – М.: Академический проспект. 2002. С. 250.


[Закрыть].

1. Подсистема адаптации. Эта подсистема управляет поступлением необходимых ресурсов из внешнего окружения в организацию и организует сбыт и получение прибыли, должна ориентировать организацию по отношению к внешней среде и способствовать активному положительному обмену между отдельными единицами внешнего окружения и организацией. Парсонс полагает, что подсистема адаптации – это экономическая подсистема, так как основой выполняемой ею функции являются экономические контакты, действия и взаимодействия. Если подсистема не выполняет свою функцию, организация не может существовать вследствие нарушения баланса между входом и выходом ресурсов из системы.

2. Подсистема достижения целей — важнейшая системная единица организации, поскольку она мобилизует организационные ресурсы, активно воздействует на различные части внешней среды, ориентируя их на достижение основных организационных целей, путем координирующего воздействия соединяет все части организации в единое целое.

Данная подсистема действует в процессе входов в организацию, производимых внешним окружением, и переносит влияние на выходы. Здесь под входами понимаются внешние требования (к распределению благ, услуг, к регулированию поведения системных единиц) и поддержка (если внешней среде выгодна деятельность организации). Чтобы дефекты и конфликты в требованиях не привели к распаду организации из-за возникающей перегрузки, внедряются культурные нормы (кодексы, правила и т. д.) и система сторожей (регуляторов) в подразделениях организации. Поддержки фокусируются на двух аспектах деятельности подсистемы: 1) поддержка целостности организации; 2) поддержка авторитетной власти руководства внутри организации. В соответствии с теорией Парсонса подсистема достижения целей является политической, или властной, подсистемой, основная функция которой внутри организации – это авторитетное (т. е. общепринятое или законное) распределение ценностей, под которыми понимаются все блага и ресурсы, имеющие значение для членов организации или связанных с ней элементов внешней среды.

Подсистемы на нижней стороне прямоугольника Парсонса ориентированы на внутреннюю деятельность организации.

3—4. Подсистемы интеграции и латентности (поддержания образцов) целесообразно рассматривать вместе, так как процессы формирования этих подсистем схожи и на многих этапах характеризуются неразрывным единством. Эти подсистемы должны обеспечивать не только внутреннюю целостность организации как системы, но, что еще более важно, распределение функций между отдельными системными единицами, т. е. создание и поддержание в рабочем состоянии системы социальных ролей, а также сопряженности отдельных функций. Кроме того, подсистема поддержания образцов цементирует лояльность членов организации по отношению к организационным нормам и требованиям. На рис. 8 показаны основные компоненты процесса интеграции в системе и процесса формирования подсистемы поддержания образцов. Наиболее полная интеграция в организации, рассматриваемой как система, включает в себя: 1) идеологическую интеграцию, т. е. интеграцию в системе идеологических норм, составляющей неотъемлемый атрибут социального порядка в конкретной социальной группе; 2) интеграцию в системе социальных ролей, которые выражают функциональные требования в данной организации; 3) интеграцию в системе культурных норм, узаконенных в ходе их применения в процессе организационной деятельности. При реализации полной интеграции каждое подразделение и каждый член организации органично входят в систему на правах системной единицы для выполнения определенной функции. Результатом успешной интеграции является сплоченная, устойчивая, эффективная организация, где усилия каждой системной единицы осуществляются строго в рамках их функций, а каждая функция оптимально соответствует целям не только отдельных системных единиц, но и организации как системы.

Понятие организации дает французский социолог Э. Дюркгейм в своей работе «О разделении общественного труда: этюд об организации высших обществ», которое мы полностью разделяем: «Одним только тем, что коллективное воздействие имеет посредником определенный орган, оно перестает быть диффузивным: оно организовано. Организация может стать более совершенной, но с этого момента она уже существует… Наказание, по существу, состоит в страстном, расположенном по степени интенсивности воздействии, проявляемом обществом через посредство установленного органа на тех из своих членов, которые нарушили известные правила поведения»[43]43
  Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Этюд об организации высших обществ / Пер. с франц. Одесса. 1900. С. 76.


[Закрыть]. Воздействие на людей посредством общественного органа означает поддержание порядка посредством властного принуждения, пришедшего на смену диффузивному, т. е. рассеянному, не сконцентрированному воздействию на индивида со стороны других индивидов.

Разделение труда рассматривалось Дюркгеймом как один из важнейших факторов перехода общества от аграрного к индустриальному, в котором, собственно, и зародились современные промышленные организации. Дюркгейм также исследовал понятия специализации и иерархии, связанные с разделением труда.

Дюркгейм предложил также разделять формальные и неформальные аспекты организации, и из этого подхода фактически выросло то, что позже назвали «школой человеческих отношений» и социотехническим подходом. Современная организационная теория также уделяет огромное внимание вопросам организационной культуры, основные компоненты которой (в нынешнем понимании) изучал Дюркгейм. Он ввел понятие «механической» солидарности, характерной для менее развитых обществ и предполагающей поглощение индивида группой, и «органической» солидарности, возникающей благодаря разделению труда. Человек в процессе разделения труда осознает свою зависимость от общества и поэтому обретает ряд моральных качеств, позволяющих ему трудиться не только на свое благо, но и на благо других людей. К этим качествам он относил то, что сейчас рассматривается как важнейшие компоненты корпоративной культуры: лояльность, идеалы, сознательность. Дюркгейм считал, что профессиональные корпорации и организации призваны выполнять не только производственные, но и морально-культурные функции, вырабатывать и внедрять в жизнь новые формы, которые регулировали бы отношения между людьми и способствовали развитию личности.

М. Вебер сформулировал представление об организации, которое стало традиционным для ученых, исследующих общественные отношения, но которое в меньшей степени поддерживается специалистами, рассматривающими все с точки зрения управления организацией. Вебер считал, что бюрократическая форма организации является наиболее эффективной в современном ему обществе. Он хотел создать основы идеальной организации, которая обеспечила бы максимум разумности поведения человека. Это его представление явно отличается от принятого понимания термина «бюрократическая организация», употребляемого нередко для обозначения больших и громоздких правительственных учреждений или частных предприятий, которые, как правило, в своей деятельности не учитывают индивидуальные запросы людей. Говоря о технических преимуществах бюрократической системы, Вебер писал: «Решающее преимущество бюрократической организации перед любым другим видом организации состоит в том, что она всегда обладает чисто техническим превосходством. Совершенный механизм бюрократической организации по сравнению со всеми другими видами организации дает такие же преимущества, как и машина по сравнению с немеханизированными способами производства.

Точность, скорость, отсутствие неопределенности, четкое делопроизводство, непрерывность, благоразумие, единство, строгая субординация, уменьшение трений между членами организаций и сокращение затрат труда и материалов – все это доведено до совершенства в чисто бюрократической организации, и особенно в той форме, где строго проводится единоначалие»[44]44
  Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 50


[Закрыть].

По мнению Вебера, другим преимуществом бюрократической организации является ее универсальность. Он считал, что такая организационная форма способствует увеличению эффективности самых разнообразных организаций – как промышленных предприятий, так и правительственных учреждений, воинских подразделений и профессиональных объединений. По Веберу, основными чертами “идеальной” бюрократической организации являются[45]45
  Там же, С. 53.


[Закрыть]: 1) разделение труда на основе функциональной специализации; 2) четкая иерархия власти; 3) система правил, определяющих права и обязанности каждого члена организации; 4) система процедур, определяющих порядок действия во всех ситуациях, встречающихся в процессе функционирования организации; 5) игнорирование личных качеств во взаимоотношениях между сотрудниками организации; 6) отбор и выдвижение работников по их квалификации.

По существу, Вебер считал, что поведение отдельной личности непредсказуемо, часто эмоционально, не всегда разумно и иногда препятствует эффективной деятельности организации. Поэтому он выбрал в качестве идеальной модели бюрократической машины такую форму организации, в которой можно было бы свести к минимуму влияние капризов отдельной личности.

Он укрепил модель своего бюрократического механизма с помощью введения особой установленной власти общества, т. е. какой-то силы, которая узаконена обществом и «заставляет человека иногда делать то, что он не хочет делать». Предложенная Вебером бюрократическая модель имеет много общего с рассмотренными ранее традиционными принципами организации. Такая механистичность и обезличенность организации резко противоречат концепциям, развитым впоследствии.

В соответствии с традиционной историей теории организаций начало этой деятельности было положено Ф. Тэйлором (перелом XIX и XX веков), хотя он и говорил прежде всего не об «организации», а о «производстве» и решал задачу повышения производительности труда. Важно, что свою деятельность он понимал как построение развиваемой по определенным правилам общей системы научной организации и управления производственным трудом, которая идет на смену фигуре надсмотрщика над рабочими. Эта система включает в себя стандартизацию, оптимизацию и нормирование трудовых операций исполнителя-рабочего (ленивого, жадного и тупого по натуре), отбор рабочих в соответствии с пригодностью к выполнению определенных операций и его обучения, выстраивание технологических цепочек из таких операций и, параллельно, улучшение орудий труда. В связи с тем, что введение такой системы может вызвать сопротивление рабочих, Ф. Тэйлор говорит об определенном сотрудничестве рабочих и администрации. «Только путем принудительной стандартизации методов, принудительного использования наилучших орудий и условий труда и принудительного сотрудничества можно обеспечить это общее ускорение темпа работы. Обязанность же принуждения к выработке стандартов и к обеспечению необходимого сотрудничества лежит исключительно на администрации предприятия»[46]46
  Тэйлор Ф. У. Научная организация труда: Пер. с англ. М.: НКПС Транспечать, 1924. С. 69.


[Закрыть].

Научная организация труда означала не только анализ огромной массы так называемого передового производственного опыта, и радикальную перестройку собственно управленческого труда за счет введения новых функций у тех, кто организует и управляет трудом рабочих, прежде всего у мастеров и бригадиров. Он отошел от линейной схемы, при которой работник подчинен непосредственно одному начальнику и «разработал систему разделения работы мастера и бригадира на восемь составных частей. При этом каждый рабочий ежедневно получает указания и необходимую помощь от восьми узко специализированных непосредственных руководителей. Из восьми функциональных мастеров непосредственно в цехе должны находиться только четверо: инспектор, мастер по ремонту, мастер, устанавливающий темп работы и бригадир, а остальные – в специально устроенной «плановой» комнате заниматься соответственно маршрутизацией, подготовкой карточек, инструкций, отчетами о затрачиваемом времени на производство продукции, вопросами себестоимости, производственной дисциплиной и т. д.»[47]47
  Там же, С. 248–249.


[Закрыть]. Особую роль Тэйлор отводил функции планирования: «Мастерская и вообще весь завод должен управляться не столько директором-распорядителем, управляющим или начальником мастерской, сколько плановым отделом»[48]48
  Там же, С. 209.


[Закрыть].

Таким образом, Ф. Тэйлор не только вводит систему, научную по его мнению, организации труда рабочего, элементом которой являются механизмы развития труда, но создает новую систему управления этим трудом.