Текст книги "Приметы Времени"

Наталья Лайдинен
Приметы Времени

© Лайдинен Н., текст, 2016

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2016

* * *

В привычном трехмерном мире, который нас окружает, таится бездна удивительного, непознанного, того, что только предстоит открыть и осмыслить вдумчивому исследователю. Поэтическое познание – это смелое проникновение в неведомое пространство, предвосхищение, поиск, полет, взаимодействие с новыми темами и образами.

В сборнике стихотворений «Приметы Времени», который я представляю читателю, собраны лирические размышления о прошлом и будущем, многомерности и поливариантности развития Вселенной, которая нас окружает, истоках и формах жизни на Земле. Заглядывая в символическую историю рода и человечества, душа поэта чутко отзывается на голоса глобального информационного потока, настраиваясь на созвучные, близкие волны.

В стихах происходит переживание и осознание любви, рождения и развития чувств, эмоциональной близости с происходящим вокруг, красоты природы, различных душевных проявлений и метаморфоз. Единство человека и мироздания в текущем моменте бытия и без донности тысячелетий, резонанс и созидательная работа с родственными сознаниями, близость к вибрациям космоса, ощущение неразрывной связи со всеми проявлениями бытия наполняют книгу «Приметы Времени». В ней современность отражается вехами свершившихся событий и созревает бутоном грядущей реальности, выражая абсолютную нелинейность движения мгновений и тысячелетий для жизненного цикла Вселенной и отдельной личности. В душе поэта творческий микрокосм соединяется с глобальными процессами деятельности Создателя, и сам человек получает возможность осмысленного влияния на собственную судьбу и окружающее пространство.

Выход за горизонт привычного иллюзорного видения мира, взгляд сверху и изнутри, стремление к первоначальной глубине чувства, бессмертным ценностям, главным задачам воплощения, возвращение к разумности, Любви и гармонии – сокровенный импульс автора, обращенный к читателю.

Желаю вдохновенного чтения и образного сотворчества!

Ваша Наталья Лайдинен

Цветы пустыни

«Скалы – нерукотворные стены…»

 
Скалы – нерукотворные стены
В пограничных просторах стоят.
Сколько слез и страданий смиренных
О стране, что столетья назад
 
 
Здесь цвела! Плачет, плещется море,
Еле слышно поют тростники
О снегах, что надвинутся вскоре,
О безмолвии давней тоски.
 

«От близости моря душа еще странно хмелеет…»

 
От близости моря душа еще странно хмелеет,
Но пульс перемен изнутри пробуждает мне грудь.
Никто не помыслит о встрече грядущей смелее,
Сплетая маршруты в далекий, изменчивый путь.
 
 
О жизни поет, провожая, обветренный камень,
И стражи времен на другие зовут рубежи.
За прошлые волны пытаюсь держаться руками,
Но смутная память ручьями сквозь пальцы бежит.
 
 
Себя нахожу, где кончается чувства текучесть,
И зрелость мужает, как в дальних краях исполин.
Молчанье глубин пусть тебя растворит и измучит,
А я ухожу за серебряным зовом вершин.
 

«В твоем дыханье под водой…»

 
В твоем дыханье под водой
Вместилась тьма тысячелетий.
От шахт, рыдающих рудой,
До вечного спасенья в свете.
 
 
Всю память сокровенных рыб
Хранили гены голубые:
Звезды сиянье, царский нимб,
Потопа волны роковые.
 
 
Божественный сверкает след
В змеиных очертаньях Нила.
Земной истории секрет
Я в подсознанье приоткрыла.
 
 
И, прикасаясь к волшебству,
Почуяла свои истоки,
Причастность древнему родству,
В котором – вестники, пророки…
 
 
Единства зная полноту,
Блаженно покидаю тело,
Припав к незримому кусту,
Покуда кровь не закипела.
 

«Весна моя, подруга странная…»

 
Весна моя, подруга странная,
Дает монашеский обет.
Заката розовость туманная —
Седая память о тебе.
 
 
Как времени бесстрастный маятник,
Она безмолвна и строга.
Плывут из обморока памяти
Чужого моря берега.
 
 
Здесь столько судеб похоронено,
Что стала горькою вода!
В кипящих волнах снова тонем мы,
В снах возвращаемся сюда.
 
 
Все бездны прошлого раскрыли нам,
Чтоб в песнях рассказать могли
О тех, кто расставался с крыльями,
Запутавшись в сетях Земли.
 

«На линии, где пляж превращается в берег…»

 
На линии, где пляж превращается в берег,
Каким сотворила его природа задолго до нашей эры,
Ветер бродит устало, можжевельником бредит,
Нет конца вдохновенью, печаль океана безмерна.
 
 
Вечер темный, блестящий, как плавник у акулы,
Горько плачет о прошлом, вернуть прежний облик стремится.
Я ищу полнолунья, на дремлющих дюнах колдую,
Небо нас обнимает крылами – большая синяя птица.
 

«Кого люблю – того здесь нет…»

 
Кого люблю – того здесь нет,
Но с памятью прощаться рано.
И свет любви – горячий след
Звезд на хребте у океана.
 
 
Лелеять каждую деталь,
Рассудок не терять – искусство.
Судьбы высокая спираль
В веках оттачивает чувство.
 
 
Мытарства путь и мастерства
Бессмертной верностью зовется.
Лишь в запредельности родства
Осознаваемо сиротство.
 

«Все это вправду волшебство…»

 
Все это вправду волшебство:
От песни пробудился камень,
Ты, вспомнив прошлое родство,
До лба дотронулся руками.
 
 
Виденья вырвались на свет
Из оболочки минерала.
На нашу близость снят запрет:
Над миром радость прозвучала.
 
 
Хоралы враждовавших царств,
Летящие к слиянью фуги,
Единство музы и творца —
Как много мы нашли друг в друге!
 

«Лик, прорисованный на скалах…»

 
Лик, прорисованный на скалах
Создателем, – непостижим.
Я долго образ твой искала
В явленьях огненной души.
 
 
Каньоны, горы и вулканы
Меня могуществом влекли,
Как элементы древней каны,
Забытой азбуки земли.
 
 
Твое сознанье дышит тайной
Среди безмолвных древних плит.
Движенья путь фундаментальный
В скрижалях каменных сокрыт.
 
 
Геоглиф или пиктограмма —
В кристалле каждом различим,
Ты раскрываешь в сердце прямо
К истокам творчества ключи.
 

«Я думала, здесь горы, море…»

 
Я думала, здесь горы, море,
Застывший в хаосе огонь,
Огромный шар, объятый тьмою,
А это все – твоя ладонь.
 
 
И я на ней – чешуйка пепла,
Молекулярный лепесток…
Озарена любовью светлой
И памятью, где мой исток.
 

«В твоих стихах обманчивая ртуть…»

 
В твоих стихах обманчивая ртуть
Посеребрилась петербургским снегом.
Превозмогая мира немоту,
Луна мерцает отраженным светом,
 
 
Обозначая тусклый переход
Чужих страстей, скитаний одиноких
С неведомых сознания высот,
Из областей, холодных и далеких.
 

«На крыльях уходящих конниц…»

 
На крыльях уходящих конниц,
Сквозь ветер и холодный дождь,
За горизонт моих бессонниц,
К высотам вечности несешь.
 
 
Я слышу дальние раскаты,
Волненье туч предгрозовых,
Лиловым сумраком объяты
Метанья вспышек огневых.
 
 
Свободы жгучее прозренье:
Разрыв путей и пуповин.
Мы оба покидаем Землю,
Оставив зарево любви.
 

«Сирень в бутонах сожжена…»

 
Сирень в бутонах сожжена
Любви невыносимым зноем,
Как та безумная жена —
Костра высоким аналоем.
 
 
Ей вместо трепета фаты,
Кипенья белоснежных кружев —
Взгляд благосклонный с высоты
И огненная ласка мужа.
 

«Тебя тягуче обняла…»

 
Тебя тягуче обняла,
Ныряя в вихри огневые,
И полыхнули факела,
Сомкнулись тучи грозовые.
Упали души в зеркала,
Тенета жизни роковые.
Твой мир увидела впервые
Таким, – и я не умерла.
 

«В подземелье проходы закрыты…»

 
В подземелье проходы закрыты,
Но случается, на полчаса
Размыкаются древние плиты,
И оттуда звучат голоса.
 
 
Я их слышу и, кажется, даже
Зов один среди всех различу.
Разрешают незримые стражи
Рассказать о смятении чувств.
 
 
Лишь того и отпустят из бездны,
Кто проклятьем судьбы не гневил,
Наполнял все посланья и песни
Покаянной мольбой о любви.
 

«Я в молитве, ты в древней опале…»

 
Я в молитве, ты в древней опале,
Дольше века трудные сутки.
Наши сны опять не совпали,
Пробужденье кажется жутким.
 
 
Патриарх, сошедший с экрана,
Разделяет близость и дальность.
За обманной сенью тумана
Одиночество – тоже реальность.
 
 
Здесь бредут по смутному кругу
И не знают срок изменений.
Только ты тяни ко мне руку
Через плен чужих измерений.
 

«Луна качается во мгле…»

 
Луна качается во мгле
На волнах облачных и сонных.
Зародыш чувства на Земле
Заветною пропитан солью.
 
 
Незримый плен других планет:
Зачатья двойственность, духовность.
Здесь – воскресать и пламенеть,
Там – отражать судьбы условность.
 
 
Дано постигнуть смысл времен,
Исправить будущее в прошлом.
Мост к возвращенью разведен,
Любимый в запредельность брошен…
 
 
Смиренье с мудростью твоей —
Лишь свет мерцающий, латунный,
Как перелив миров, морей,
Где дремлют в эмбрионах луны.
 

«Я прижимаюсь к боку валуна…»

 
Я прижимаюсь к боку валуна
Замшелого, к твоей щеке небритой,
От векового пробуждая сна
Сынов земли пропавшей, позабытой.
 
 
Отогревает каменные лбы
Живых молитв горячее теченье,
И постигают узники судьбы
Высокое любви предназначенье.
 

«Не знаю, кто вручил ключи…»

 
Не знаю, кто вручил ключи
От разума сынов всесильных.
Душа страдает и кричит
В провалах памяти могильных.
 
 
Тревожен, труден и глубок
Незримый путь проникновенья:
Сознаний спутанный клубок
Ждет очищенья и прощенья.
 
 
Над переходами времен
Свидетелем – в огне и дыме —
Встает единственный Закон
Любви над судьями земными.
 

«Следы неведомой войны…»

 
Следы неведомой войны —
Застывших кактусов трезубцы.
Тяжелый вздох, смешавший сны,
Меня призвал сюда вернуться.
 
 
Я помню: гневались моря,
Дно дыбилось, вставая кверху!
Судьба далекая моя,
Предтеча каменного века.
 
 
Горючий плач из-под земли:
–  Зарница дальнего свеченья,
Печали павших утоли,
Дух отпусти из заточенья.
 
 
Здесь в поисках любви бродил,
Всесильный воин беспризорный…
Луна рыдает на груди
Каньона в спящей Аризоне.
 

«На перевале новых испытаний…»

 
На перевале новых испытаний
Разъединенья давнего следы:
Мои шторма трагедий и скитаний,
Твоих вершин незыблемые льды.
 
 
Заложники земных противоречий,
Мы распадались в пламени борьбы,
Но я рыдаю на твоем предплечье,
И боль, сближая, обнажает лбы.
 
 
К слиянью устремленные отныне,
Мы вспоминаем наш исток и сад.
Печальным хором в каменной пустыне
Измученные души голосят.
 

«Кровавый рыцарь в пламенных доспехах…»

 
Кровавый рыцарь в пламенных доспехах
Застыл на гребне вздыбленной скалы.
Судьбы вождя немеркнущая веха —
Седой Седоны скорбные валы.
 
 
Вираж судьбы, трагический и властный,
Вакханский вихрь отгрохотавших лет.
На коже отблеск, беспокойный, красный —
Твой марсианский обожженный цвет.
 

«Бродит, устало шумя в ушах…»

 
Бродит, устало шумя в ушах,
Влажный, колючий ветер.
Точно рыдает твоя душа
О невозможной смерти.
 
 
Вдруг возвращаясь в земную быль,
Мысли и сны тревожит.
Горько вздыхает в ночи ковыль,
Звезды восходят позже.
 
 
Предков усталые голоса
Так же, скорбя, молили…
Все мы в неведомые леса
Вышли из звездной пыли.
 
 
Ты заблудился в чужих мирах,
Рухнул во мглу темницы,
Первоначальный пепел и прах
Тысячелетья мнится.
 
 
Слышу твой вопль из-под земли,
Мученик! – многократно.
Сердцем мечтаю, чтоб все смогли
С миром уйти обратно.
 

«Мне не стать холодней и покорней…»

 
Мне не стать холодней и покорней:
Память духа – на все времена.
Живы общей прародины корни,
Правда силы и страсти вина.
 
 
В наши руки спускались светила,
Открывая небесный покров,
По веленью смирялись стихии,
Шли медведи и волки на зов.
 
 
Мы играли ветрами на струнах,
Подчиняя желаньям шальным
Дев прекрасных и воинов юных,
Что в просторах земных рождены.
 
 
Человеческих чувств не ценили,
Чародейства растратили дар.
И, закляты страданьем в могиле,
Валунами упали сюда,
 
 
Где одна остается надежда,
Что Господь неразумных простит,
И мы будем, свободны как прежде,
Поднимать милосердье на щит.
 

«Узнай мой след во всех застывших зеркалах…»

 
Узнай мой след во всех застывших зеркалах
И различи пути: здесь бился павший воин.
Пусть разум тихо спит и зреет в жемчугах,
А ты храни любовь во тьме глубоководной.
 
 
Пережидая ночь, в веках молчит гранит,
В пещерах шелестят подземные потоки.
Мир – только образ твой, случайный лабиринт,
Его осуществят пророки и потомки.
 
 
Рыдай, звезда моя, во мгле не обо мне,
Молись за тех, кто заплутал в сфиротах.
Прольется голос твой блаженней и нежней
Целительных дождей на выжженных широтах.
 
 
Сознанье соберу, сирот соединив,
Границы разомкну, восстав в небесных сводах.
Творенья первый день, новорожденья взрыв!
…Я обниму тебя и оживлю. – Свобода!
 

«…И последний из сильных, умевший творить…»

 
…И последний из сильных, умевший творить,
Надо мною раскрыл в час рассветный крыла.
– Да, я слышу все гимны и песни твои,
Но другую судьбу на себя приняла.
 
 
Жизнь рождает глубинный поток, водопад,
Не нужны мне мелодии, лиры ничьи.
Рядом стой, но молчи, а иначе распад,
Век в потерянный рай не отыщешь ключи.
 
 
Я от горных вершин до кипящих морей
Пронесла свою нежность и сказ о Любви.
Ритмом сложным меня не тревожь, Ариэль,
Я сама сочиню все легенды мои.
 

«Тюрьма для неземных созданий…»

 
Тюрьма для неземных созданий —
В мирах обрушенных гора.
Переплетение сознаний —
Твоя реальность и игра.
 
 
Ловец моих желаний женских,
В очарованье знаешь толк.
Нанизываешь сны, как жемчуг,
Завесы поднимая шелк.
 
 
Из бездны, где давно томишься,
Наверх дороги нет иной:
Шлифуешь мысли, движешь мышцы,
Живешь и чувствуешь со мной.
 

«Уже не зовешь, безмятежно струишься в песок…»

 
Уже не зовешь, безмятежно струишься в песок
Сквозь пальцы мои, озарив многотрудное время.
Гудят отголоски, предчувствий дрожит волосок,
Ты мне оставляешь невидимый ключ к теореме.
 
 
Из холода зим в одиночество выжженных лет
Однажды нырнул, чтобы вычеркнуть имя из книги.
Забыть не случилось. Из прошлого огненный след —
Как вечная боль, отреченья тугие вериги.
 
 
А я средь снегов и затерянных в сопках могил
Бреду наугад, умываясь метельною солью.
Почудится: ангел столпом бессловесным застыл,
И только стихи на губах оживают росою.
 
 
В слезах захлебнусь – это горький и долгий урок
От мертвых, живых, всех, прошедших насквозь через сердце…
О, как же, безумец, меня ты хранил и берег,
Что мог черный камень от искры любви разгореться.
 

«Ты вновь выбираешь паденье во тьму…»

 
Ты вновь выбираешь паденье во тьму,
Рулетку времен, поединки, агоны.
Игрой создавая иллюзий тюрьму,
В сердцах разбиваешься на легионы.
 
 
Что делать? Спускаюсь с небес за тобой,
Нам вместе с трудом подниматься обратно.
Являюсь тебе путеводной звездой, —
Сознанье бужу, проявляясь стократно.
 
 
Мы снова должны по законам земным
Друг друга узнать в каждой встреченной маске.
Похожий актер будет дублем вторым,
Чужая судьба устремится к развязке.
 
 
Ты – вечный герой, безграничен, един
И в тысяче лиц на дороге высокой
Стремишься к любви средь пустынь и руин…
…А мне собирать твои искры и строки.
 

«Вечный разум, вмещающий всех мудрецов…»

 
Вечный разум, вмещающий всех мудрецов,
Ты моя тишина и мое вдохновенье без края.
Каждый миг, отражая десятки чужих голосов,
Я стою пред лицом и с тобой говорю, не сгорая.
 
 
Те, кто не был и был, кто сегодня уже не молчит,
Шлют молитвы о нас, изменяется мир удивленно.
Золотого блаженства, лучей просиявших ручьи
Откровением жизни с высот обнимают влюбленных.
 

«Невидимая в темных скалах…»

 
Невидимая в темных скалах,
Кипит работа изнутри:
Природы скипетр… Нет – скальпель!
В пространстве чудеса творит.
 
 
С врожденной точностью хирурга
Вытачивает каждый пласт.
Живет гранит, гудит упруго,
Меняет формы, дышит карст.
 
 
В истоках вечного творенья
Путь единенья и родства,
Движенья, творчества, кипенья —
Познанья сути мастерства.
 

«Из века в век, меняя лики…»

 
Из века в век, меняя лики,
Взывали, пробуждали, жгли,
Свергали знаки царств, религий
Небесные сыны Земли.
 
 
Что властью их происходило,
Народам было невдомек.
В груди – огонь, во взгляде – сила,
В дыханье – северо-восток.
 
 
Просторы творчества, свобода,
Открытость миру – без границ!
Для человеческого рода
Вы распахнули крылья птиц,
 
 
Играли гранями в кристалле,
Но вдруг блаженный голос стих.
О, дети звезд! И вы узнали
Безумие путей своих:
 
 
Как люди стали сиры, слепы,
Железной властью пленены,
Проходят по чужому следу
К багровым алтарям войны.
 
 
Бесславный путь метеорита:
Метнулся – и во тьме исчез…
Очнулся скованным, забытым,
Застывшим пламенем с небес.
 

Кочевники

«Вы все у меня уместились внутри…»

 
Вы все у меня уместились внутри,
Спасенные, точно в Ноевой лодке,
Вне времени и телекамер, витрин,
Бесценные жизненные находки.
 
 
Один подарил мне шальную волну,
Разбитую об иерусалимские камни,
Другой – вечный воин, в незримом плену,
Мечтатель, за дерзость отпущенный кармой…
 
 
Все – россыпи звезд и божественных искр,
Упавшие на одинокую землю.
О каждом молюсь, шлю послания ввысь,
Осколки души, пусть любовь вас объемлет!
 

«Душа твоя – божественные снасти…»

 
Душа твоя – божественные снасти,
Рыбак с небес! Во сне была немою…
На расстоянье тихо дарит счастье
Седой старик, навек влюбленный в море.
 
 
Среди моллюсков, раковин, кораллов
Горит улов, подарок ночи южной, —
Забытый образ, женское начало,
Одна из звезд, растерянных жемчужин!
 
 
Снимаешь нежно водоросли, пену,
Распахиваешь своды перламутра…
Пробуждена, пою благословенно.
Ты вдохновляешь, медленно и мудро.
 

«Причала нет ни там, ни здесь…»

 
Причала нет ни там, ни здесь:
Кругом моря, ветра и бури.
Прошу тебя, пошли мне весть,
Что дальше с капитаном будет.
 
 
Где обрету покой и дом?
Уже недолго жить осталось.
Я на волнах держусь с трудом,
И время разорвало парус.
 
 
Тревожат штормовые дни,
Но сердцем продолжаю верить:
Раз нас Господь соединил,
Он даст мне шанс сойти на берег.
 

«Остров! Прямо в сердце остро…»

 
Остров! Прямо в сердце остро
Наконечниками стрелы.
Если перекинуть мостик,
Можно выйти за пределы
 
 
Ощущений и желаний,
Во Вселенной станет пусто —
Изощренность наказаний
За отвергнутое чувство.
 
 
В миге – сотни измерений,
Путь к восстанию из праха.
После тысячи падений —
Исцеление от страха.
 
 
Месяц перевернут лодкой,
К небу – сила тяготенья.
Устремись к своим истокам
От распада, от забвенья.
 
 
Среди волн и эволюций
Умудрись собой остаться,
Частью в целое вернуться
От земных скорбей и странствий.
 

«Страсть гнала через лимбы, ямбы…»

 
Страсть гнала через лимбы, ямбы,
Частоколы предательств, бед,
Разрушая границы, дамбы —
К роковому броску в судьбе.
 
 
Ни молвы, ни знаменья рядом,
Путь из бездн – по зарубкам жил.
Я устала сгорать и падать…
Не раскалывай – поддержи.
 
 
Вновь почувствовав равновесье,
Брошу якорь в родном порту,
Принесу всем благие вести, —
Рваться больше невмоготу.
 

«Еще во власти облачного кайфа…»

 
Еще во власти облачного кайфа
Спускаюсь с гор и задыхаюсь тьмою.
На берегах, где сладостная Хайфа
Ласкает душу Средиземным морем,
 
 
Явилось мне счастливое виденье:
Нас отпускают силы преисподней.
Сошел огонь с небес во искупленье
И продолженье милости Господней.
 

«Такие видела закаты…»

 
Такие видела закаты,
Дотронься – руку обожгут!
Я, пламенем любви объята,
Сгорала в несколько минут.
 
 
Страсть в небо горной Гватемалы
Из жерла извергал вулкан,
А мне хотелось краской алой
Залить зеленый Атитлан.
 
 
И до сих пор в душе зарницы
Горят – на новом вираже.
В воспоминаньях живы лица
Всех тех, кто отсверкал уже.
 

«Врата к Ольхону – острая граница…»

 
Врата к Ольхону – острая граница
По линии обрывов и столбов.
И выбор твой: куда теперь стремиться,
К стихийным духам – или в дом богов.
 
 
Срединный мир – удел для человека,
Но равновесье трудно обрести,
Когда кругом распахнуты от века
Творения и таинства пути.
 

«Ты знал о распредмечиванье мира…»

 
Ты знал о распредмечиванье мира,
Искал истоки в космосе идей,
Не сотворил ни дома, ни кумира,
Мятежным словом пробуждал людей.
 
 
Взглянул в глаза – огнем с небес коснулся:
Пророк ветхозаветный – и чудак.
Спазм содроганий, оторопь конвульсий:
Ты говорил, писал и думал так.
 
 
Жизнь – только путь, но в ней сокрыто диво,
Твой дух избрал безвестных судеб рой…
Благодарю, что истово, ревниво
И за меня молился ты порой.
 

«Все могло совершиться иначе…»

 
Все могло совершиться иначе.
Ты на небо глядишь, уходя.
Дни, когда Пенсильвания плачет,
Отражаются в струях дождя.
 
 
Расставанье объятием влажным
К обретенью свободы зовет.
Боль скользит самолетом бумажным,
Исчезает за горизонт.
 
 
Карнавальные сброшены маски,
Театральная сцена пуста.
Расплываются осени краски
Акварелью на крыльях зонта.
 
 
Ты о прошлом взгрустнешь еле-еле
И о будущем вспомнишь легко.
Под окошком качаются ели,
На прощание машут рукой.
 
 
Пусть ветра пожелают удачи,
Старой жизни захлопнут планшет.
Дни, когда Пенсильвания плачет
О твоей отчужденной душе.
 

«Припомнишь ты еще не раз…»

 
Припомнишь ты еще не раз,
В другой неведомой вселенной,
Единственный закатный час,
Глоток любви самозабвенной.
 
 
Когда в пылающих горах
Творили чудеса, как боги,
И Млечный Путь вставал в стихах
Прологом огненной дороги.
 

«…Тебя придумал я в осенних снах…»

 
…Тебя придумал я в осенних снах,
Бессонный пленник серебристой лодки.
Дыханье жизни в нескольких мирах,
Знакомый взгляд, волшебный образкроткий.
 
 
…Я различила древние следы,
Подняв покров, на зов спустилась дальний
Сквозь звездный свет и глубину воды —
В земную нежность солнечных свиданий.
 

«Тебя я знаю с лучшей стороны…»

 
Тебя я знаю с лучшей стороны,
И нет мне дела до суда мирского,
Без горечи, без боли, без войны —
Веселого романтика морского.
 
 
И пусть в предсмертной маске из морщин
Совсем другим предстанешь перед всеми,
Тебя я вспомню лучшим из мужчин,
Лукаво улыбаясь через время.
 

«Я к тебе приеду скоро…»

 
Я к тебе приеду скоро
И нырну в объятья прямо.
Даже если скоро сорок,
Ближе всех на свете мама.
 
 
Связи тонкой и незримой
В сердце заплетаешь нити,
Купиной неопалимой
Позовешь назад в обитель,
 
 
Где для крыльев и короны
Есть любовь, прощенье, милость.
Помнишь высшие законы,
Возвращаешь справедливость.
 
 
Ждешь меня из бездны синей,
Обращаешь в нежность пламя.
К небу тысяча усилий,
Потому, что с Богом – мама.