Текст книги "Знак бесконечности"

Глава 4

Я за Энни Лори

Готов жизнь отдать.

Шотландская песня

1

– Ты увидишь лицо своего возлюбленного во сне, – говорит ведьма, и Фея не может пошевелиться.

Взгляд старухи обездвижил ее, лишил воли, и Фее кажется, что она плывет. Остается только закрыть глаза и отдаться на волю баюкающих волн. Это волны озера или моря? Какая разница… Они ласкают, и Фея представляет себя маленькой легкой лодочкой, которая несется по воле ветра, но даже с закрытыми глазами видит много всего красивого вокруг. Замок на берегу, самая высокая башня которого украшена знаменем со львом, а под раскидистым деревом сидит ведьма с седыми волосами, она что-то плетет из ниток, тихо напевая красивую балладу. Фея не понимает ни слова, но точно знает, что женщина поет о любви и приманивает своей песней тюленя. Тюлень подплывает к женщине, чтобы через мгновенье обернуться девушкой. Седовласая женщина протягивает ей свои нитки, ставшие вдруг узором, и говорит:

– Подари этот узел тому, кого полюбишь.

Фея наблюдает, как девушка берет дар и уходит в сторону замка, а потом спрашивает колдунью:

– Почему ты отдала узел селки, а не мне?

– Ты еще не увидела лицо своего жениха, – звучит ответ.

– А если я его никогда не увижу?

Колдунья ничего не отвечает, и Фея плывет дальше. Или летит? Теперь она видит землю сверху. Она видит, как по дороге идет он, тот, которого она любит. Она узнает его всегда, со спины, по очертаниям фигуры, по походке, по звуку шагов. Это он. И он поднимает голову, а у Феи останавливается сердце. От восторга, от счастья, от того, что это – именно Он. Он ее не видит, он смотрит чуть в сторону. Его надо окликнуть, надо сбросить вниз узел. Но узла нет! И голоса нет. Фея хочет закричать, позвать, она открывает рот, но не может издать ни звука.

А он уходит все дальше и дальше, и она за ним уже не успевает. Только в ушах стоит смех колдуньи.

– Ты не умеешь сбрасывать шкуру, – говорит она. – Ты не умеешь меняться. Ты не дитя моря. Тебе придется потрудиться. Может, он и вернется… А может, найдет себе другую…

И снова смеется. А перед глазами Феи все крутится, вертится: замок, море, тюлень, нитки. Раздается звон.

Фея резко открыла глаза. Потребовалось время, чтобы понять, что это не звон, а будильник. И нет ни колдуньи, ни тюленя, ни ниток. Это был сон, просто сон.

Нагулялась вчера по экскурсиям, наслушалась легенд, вот они ей и приснились, все разом. И самое главное, приснился он. Снова приснился.

Фея закрыла глаза. Он снился ей с завидной периодичностью и всегда был настолько реален, что пробуждение причиняло боль. Самое ужасное после этого было просыпаться рядом с Владом и осознавать, что мужчина под боком – чужой, он – не тот, лежать и отчаянно желать вернуться в сон, но вместо этого улыбаться человеку на соседней подушке, позволять себя целовать и изображать радость. Врать.

Врать, врать, врать. Заталкивать свое прошлое и свои сны глубоко, замуровывать их, продолжать жить, убеждая себя: «Все еще будет, и будет лучше прежнего». А потом, сбежав в ванную, закрыть глаза и слышать в голове шепот: «…Фия-Фея.»

* * *

Это было в седьмом классе. В школе устраивалась рождественская ярмарка, каждый ученик должен был принести что-то из дома, какую-нибудь поделку или сладость, которая потом продавалась на переменах в актовом зале. Это могли быть печенья в виде елочек, рождественские венки, самодельные елочные игрушки, открытки, украшения. Она нарисовала три акварели с зимним лесом и забавными зайцами в разноцветных одеждах. На первой зайцы искали коробки с подарками под большой снежной елью, на второй наряжали эту елку красными и желтыми шарами, на третьей – пили чай в своей маленькой гостиной, а в окно была видна наряженная елка. Он купил все три акварели. Сказал, что одну подарит маме, вторую сестре, а третью оставит себе. А еще он купил большую хлопушку с пожеланием внутри и подарил ей.

Это было очень приятно. Конечно, ей хотелось узнать, какое пожелание спрятано в хлопушке. Как всегда, нетерпеливая, она не могла дождаться, пока доберется до дома, и решила дернуть за нитку во дворе школы. Только ничего не получилось.

– Давай я, – он уже не заикался и давно забросил хор, а вместо очков часто носил линзы, потому что на секции в очках бегать не будешь.

И у него, как всегда, все получилось с первого раза. Раздался характерный хлопок, яркие разноцветные звездочки из фольги посыпались на декабрьский снег. Несколько звездочек попало на ее пуховик и шапку и на выглядывающие из-под шапки волосы. День был морозный и ясный. На школьном дворе уже установили новогоднюю елку.

Она замерла, разглядывая блестящую фольгу на своих темных волосах.

– Ты как фея, – сказал он, тоже рассматривая ее волосы, усыпанные звездочками.

С тех пор она стала Феей. Вообще, у нее было нормальное человеческое имя, а это придумал ей он. Только он звал ее так. С седьмого класса.

А она его чуть позже – Чеховым. Дразнила.

Но это было потом, а в тот день они искали предсказание, которое вместе со звездочками упало на снег. Он первым увидел свернутую бумажную трубочку, спрятавшуюся под нарядной елкой, поднял и протянул ей. И она вдруг заметила, какие темные у него ресницы. И голубые глаза, прямо как небо. Никогда не замечала, а тут… Наверное, именно в тот день она впервые почувствовала что-то такое… такое… новое, волнующее… что очень сложно объяснить словами. Стоящий около новогодней елки мальчик с протянутым пожеланием показался ей не просто одноклассником и не просто другом. Он вдруг показался мальчиком, который нравится.

Фее никто никогда до этого не нравился. Как и большинство девочек, к седьмому классу она уже начала терять девчачью угловатость и приобретать формы. Мальчики постарше все чаще заговаривали с ней в школьном буфете, а на странице в соцсети подавали заявки в друзья. Фея знала, что нравится им, ей это было приятно, и она любила порой сказать в школе что-то колкое или отказать в дружбе в Сети, с удовольствием играя роль красавицы, самоутверждаясь и совершенно не думая о том, что кого-то этим сильно обижает. Подростки вообще жестоки. Ей нравилось нравиться. И только. Сама она при этом ничего не чувствовала, но в тот день все вдруг изменилось.

Все стало совсем иначе: сидеть рядом, переписываться на уроках, обмениваться вечерами сообщениями с забавными мемами. У нее каждый раз замирало сердце от случайных прикосновений, и было так сладко просто украдкой смотреть на него, когда он сосредоточенно решал самостоятельную по физике, а потом поднимал голову и шептал:

– Ты чего не решаешь?

– Не могу.

И он привычно писал ей решение ее задачи на своем черновике, а она оттуда списывала.

Пожелание из хлопушки до сих пор сохранилось, оно лежало между страницами блокнота, куда записывались всякие девчачьи секреты.

«Пусть в небе хлопушки взрываются,

И ваши желанья сбываются!»

Тогда она загадала себе сидеть с ним за одной партой до конца школы. И это желание сбылось.

* * *

Пора было вставать. Но совершенно не хотелось. К тому же сон такой приснился – дурацкий, что после него вот совсем не до развалин аббатства.

А еще она вчера наговорила лишнего. Зачем?

А затем, что эта Лана… эта Лана слишком красива, самоуверенна и довольна жизнью. И от этой ее красоты, самоуверенности и довольства захотелось что-то такое выкинуть, что-то такое сделать, чтобы щелкнуть по носу холеную блондинку и уменьшить собственную боль. В итоге щелчок по носу не получился, лишь себя выставила дурой. В общем-то пора привыкнуть. Жизненный девиз «Слабоумие и отвага» пока никогда не подводил.

Когда Бог распределял мозги, то щедро отсыпал их Чехову, а про нее забыл. Зато смелостью наградил от души, да. Компенсировал, можно сказать.

А раз так, то нечего прятаться от всех под одеялом. Надо выйти на завтрак с гордо поднятой головой, будто вчера не было никакой слезливой истории о неудавшейся великой любви.

К тому же, может, все уже позавтракали. А на экскурсии главное – слушать Василия. А после экскурсии приедет катер, и больше никого из этих людей она никогда не увидит.

Только если во сне.

Через двадцать минут Фея спустилась вниз, тщательно одетая и с легким макияжем, скрывшим следы вчерашнего вечера. Цветная прядь была спрятана в туго заплетенную косу. Если на улице ветер – нечего ходить с распущенными волосами.

Страхи ее были напрасными. Никто на появление Феи внимания не обратил. Все были заняты обсуждением новости – на море штормовое предупреждение, поэтому с острова сегодня никто не уплывет. Сообщение по воде отменили до тех пор, пока природа не успокоится.

2

– Как это так? – возмущалась Лана. – Остаться в этой дыре еще на сутки?

– Почему в дыре? – обиделся Василий. – Это красивый, самобытный остров со своими легендами и нетронутой природой.

– Да-да, конечно, – поспешила согласиться Лана, поняв, что сказала бестактность, – но приличного ресторана здесь нет. Да и кроме гостиницы и бара сходить некуда. Что нам тут делать целые сутки? А если и завтра будет штормить? Тони… – повернулась она к своему молодому человеку, ожидая поддержки.

– По-моему, Василий все объяснил более чем доходчиво, – пожал Тони плечами. – Выходить сейчас в море на небольшом туристическом судне – значит подвергать свою жизнь опасности. Я согласен с тем, что надо подождать. Да, планы придется изменить, но ведь никому завтра в аэропорт не требуется, правда?

– В аэропорт не требуется, – вздохнул Лёня, – а вот на языковые курсы попасть желательно.

– Да, мы теряем день оплаченной учебы, – Маша выглядела расстроенной, – но я надеюсь, что если завтра погода позволит и мы отплывем утром, то успеем к послеобеденным урокам.

– Если верить прогнозу, то к завтрашнему утру все должно стихнуть, – сказал Василий. – Мне тоже очень жаль, что так получилось, но здешний климат – вещь непредсказуемая. Погода ухудшается, думаю, сегодня будет дождливо и с учетом шторма – очень ветрено. В любом случае экскурсия в аббатство остается в силе. Если желание не пропало – через полчаса выдвигаемся.

– Желание не пропало, – тут же отозвалась Ксюша, которая сегодня была в ярких розовых джинсах.

– Ну не знаю, – проворчал Миша. Он еще не отошел от вчерашнего восхождения на гору и явно не собирался сегодня попасть под дождь и ветер. – Погода не фонтан, я бы остался в гостинице.

– Давай все обсудим за завтраком, – предложила Ксюша. – Вы нас извините, мы еще не завтракали.

Схватив Михаила за руку, она повела его в зал со шведским столом. Фея не стала слушать окончания обсуждений и последовала за парой. Она-то в любом случае пойдет, хоть в дождь, хоть в шторм. Оставаться здесь Фея не могла.

Завтраки в гостинице были скромные, но все необходимое имелось – молоко, хлопья, яйца, ветчина, сыр, хлеб, масло, чай-кофе. Без изысков, но голодной не уйдешь.

Взяв яйцо, ветчину, хлеб, масло и налив в чашку кофе, Фея присела за столик и начала утреннюю трапезу. Перед экскурсией надо хорошо подкрепиться. Неизвестно, сколько она продлится, а бродить голодной по холмам не хотелось.

– Не помешаю? – спросил Стас, который набрал в свою тарелку гораздо большую порцию еды.

– Нет.

Он сел напротив и приступил к завтраку. Спортивный мужчина, хороший аппетит. И, наверное, здоровая психика.

– Ты идешь или остаешься здесь? – спросил Стас.

– Иду, конечно, – ответила Фея, намазывая масло на хлеб. – Жалко терять день впустую.

Стас посмотрел на нее с любопытством.

– А что значит не впустую?

– Не впустую – получить новое впечатление. Мы же все сюда приехали за впечатлениями, не правда ли?

– Пожалуй, – он лихо расправлялся с омлетом и ветчиной. – И что тебе понравилось здесь больше всего?

– Озеро, – не задумываясь ответила Фея. – Замки, думаю, в Шотландии не редкость. А вот озеро у подножия гор – это очень красиво. Природа вообще создает очень красивые вещи. А что понравилось тебе?

– Все интересно, – ответил Стас. – Я как-то и замки сильно не видел. Первый – здесь.

– А что посмотрел до острова?

Он пил чай, она кофе и ждала ответа.

– Да я, собственно, только пару дней в Эдинбурге провел, а потом сюда.

– Понравилось? – спросила Фея.

– В Эдинбурге?

Она кивнула.

– Да, красиво.

– Приятного аппетита, – сказала Фея, закончив завтрак и поднимаясь. – Мне еще в номер нужно подняться, взять теплую одежду. Встретимся в холле.

– Надеюсь, погода не испортит нам экскурсию.

Фея ушла. Стас проводил ее взглядом. Как же это он сразу не разглядел такую красотку? Может, потому, что до этого она была без косметики, да еще и одежда не самая привлекательная, плюс нелепая цветная прядь. А сегодня Фея как будто немного другая. Или это ему просто так кажется после вчерашнего вечера? Как бы то ни было, но девушка – огонь. Жаль, что его пребывание здесь не предусматривает общение с противоположным полом. Хотя кто знает…

За соседним столиком толстяк со своей мышкой закончили завтрак и, махнув Стасу рукой, тоже пожелали приятного аппетита. Он отсалютовал им чашкой с чаем.

В назначенное время желающие посетить аббатство в дождь собрались в холле. Оказалось, что на экскурсию пойдут все, кроме Миши.

– Он решил остаться, – мило улыбнулась Ксюша.

3

Аббатство идеально подходило острову. Фея бродила по развалинам и думала о том, что когда-то здесь была христианская святыня, а весь остров – одно большое скопление языческих легенд. Как же все это уживалось на одной земле?

Низкие облака нависали над холмами тяжелым покровом, день был пасмурным, оттого старый камень, потемневший от времени, казался еще более темным.

От некогда процветающего аббатства осталось немного – фундамент главного храма, сквозь который пробивалась трава, фрагменты кое-где мощеного пола, кусок древней стены из грубого камня, сохранившей стрельчатый проем. Разрозненные части некогда единого целого, а вместе с тем легко было вообразить себе, что когда-то здесь стоял высокий собор, и звуки шагов отражались от его плит гулким эхом, а окна были украшены витражами, и их готические очертания стремились вверх, к небу. Собор был строг, красив и суров, без декоративных излишеств. Когда-то здесь жили монахи, они каждый день смотрели на тяжелые облака над холмами и чувствовали запах моря. А море частенько штормило. Да, все это очень легко было себе представить. Аббатство идеально подходило острову.

Фея подошла к фрагменту стены и дотронулась до камня рукой. Камень был холодный и влажный. Она не слушала, что говорил Василий, собравший группу у большого валуна. Фее не нужна была информация, ей важны были собственные ощущения от места, его энергетика. То, что потом она сможет передать глине. А для этого необходимо увидеть, услышать, прочувствовать.

К тому же ей совсем не хотелось сейчас находиться рядом со всеми ними. Слишком больно. Лучше ощущать под ладонью шершавый камень и думать о том, сколько исповедей он услышал, сколько признаний в горестях и грехах. И так ли много камень слышал про счастье?

Заморосил мелкий дождик. Фея оглянулась в поисках укрытия. Но укрыться было негде и нечем, оставалось только накинуть на голову капюшон.

Группа у валуна дружно раскрыла зонты. Лана, стоя под большим черным, жалась к «своему мужчине».

* * *

Четырнадцать ему исполнилось в январе на новогодних каникулах. Свой день рождения он отпраздновал с родителями на горнолыжном курорте, вернулся загорелый и взрослый. Первый из всего класса получил паспорт.

Ей было интересно взглянуть на его паспорт: какая фотография, какая подпись и вообще… У нее день рождения весной, еще ждать и ждать. Он вспомнил о том, что принес показать паспорт, на уроке литературы, когда Надежда Петровна упоенно рассказывала всем про Чехова. Произведения Антона Павловича не значились в школьной программе за седьмой класс, но планировался коллективный поход в театр – спектакль по рассказам Чехова, – поэтому классная руководительница решила всех подготовить. Она с вдохновением рассказывала биографию великого писателя, чьи пьесы ставят в театрах всего мира, а Фея, спрятавшись за подставкой, на которой стоял учебник по литературе, рассматривала паспорт. Фотография получилась очень серьезная, он был на ней одновременно похож на себя и не похож. А подпись слишком короткая, пара каких-то закорючек. Вот когда Фее выдадут паспорт, она уж постарается украсить собственную подпись красивыми завитками.

– Антон Павлович был знаком со многими известными людьми своего времени, он находился в переписке с Львом Николаевичем Толстым и Петром Ильичом Чайковским, – раздавался размеренный голос Надежды Петровны.

При этих словах Фея чуть не прыснула со смеху, даже закрыла ладонью рот, чтобы не выдать себя. Антон Павлович… ну надо же… и еще ниже наклонила голову, чтобы совсем спрятаться за учебником. А потом передвинула открытый паспорт соседу по парте и показала пальцем на значившееся там имя и отчество. Антон Павлович.

Он забрал паспорт с невозмутимым видом, лишь слегка покраснел.

– Мы с вами увидим спектакль по нескольким рассказам писателя, перед посещением театра настоятельно рекомендую их прочитать. Записываем названия: «Хирургия», «Хамелеон», «Лошадиная фамилия».

Фея еле дождалась перемены, чтобы от души подразнить своего соседа, называя его Чеховым, а на следующий день принесла в школу карандашный портрет.

– Нам в художке задали нарисовать портрет, я решила сделать твой, – сказала она, хитро поглядывая на Антона.

Портрет был и правда узнаваем, Фея срисовывала его с одной из фотографий. Но подошла к заданию творчески, добавив характерные бородку, усы и очки.

– Очки особенно удались, да? – невинно спросила она.

– Пенсне, – поправил он. – Эти очки называются пенсне.

– Самый умный, да?

Он не ответил, только уголки губ слегка приподнялись в чуть заметной улыбке.

Портрет в итоге она ему подарила, а в театр не попала – заболела и провела две недели дома. Зато он каждый день присылал ей по одной цитате Чехова, типа «Краткость – сестра таланта» и «Не стоит мешать людям сходить с ума».

А когда четырнадцать исполнилось ей и она пригласила всех своих друзей в боулинг, он единственный из всех мальчиков пришел с цветами. Принес три белые розы.

* * *

Хмурый день превратился в мокрый и дождливый. Группа, еще немного побродив по развалинам аббатства, повернула в обратный путь.

– Мы в гостиницу, – сказал Василий, подойдя к Фее. – Скоро разыграется непогода, я рекомендую присоединиться к нам.

– Я не задержусь, – пообещала она, – еще минут пять погуляю и последую за вами.

– Ой, – раздалось рядом. – О-о-ой…

Это Ксюша подвернула ногу и чуть не упала на камни.

– Какая я неуклюжая.

Девушка стояла, опираясь о стену, и беспомощно глядела на гида.

– Наступить сможешь? – спросил Василий, подойдя к ней.

– Наверное.

Пришлось ему поддерживать прихрамывающую Ксюшу.

Стас устремился было к Фее, решив составить ей компанию, но потом вдруг передумал и примкнул к остальным.

Зато, закончив разговор по телефону, к Фее повернулся Тони. Он смотрел не мигая и пристально, будто звал присоединиться к группе. Она не смогла выдержать этот взгляд – отвернулась, уставилась на камни. Ей хотелось побыть одной, снова сосредоточиться на аббатстве. Только сразу вспомнился вчерашний вечер в баре, где они находились вдвоем. Им ведь даже не потребовались слова. Достаточно было просто сидеть рядом. Сколько лет они вот так сидели рядом.

Утром, когда группа шла к развалинам аббатства, Стас развлекал Фею разговорами, рассказывал про тренировки и выносливость, а она делала вид, что это очень интересно. Она вообще была мастер изображать свой интерес к предмету разговора. С Владом делала это постоянно. И вот теперь со Стасом.

А самой хотелось вернуться в тот вчерашний бар и снова ощутить безмолвную близость тела. Каждой клеточкой ощутить.

Какие же мы с тобой далекие теперь, Антон… И какие близкие… Правда?

Она протянула руку и снова коснулась камня. Закрыла глаза. Стояла так минуту или две, а когда подняла веки – увидела перед собой женщину. Не молодую и не старую, про таких говорят – без возраста. Женщина была в куртке и резиновых сапогах, она совсем не пряталась от дождя, ее рыжие с проседью кудрявые волосы намокли, а на бледной коже блестели капли. Женщина разглядывала Фею светло-серыми, с вкраплениями рыжего, глазами. Этот взгляд завораживал, и хотя Фее очень хотелось отвернуться – она не могла. Женщина словно заглядывала ей в душу, считывала ее, а потом едва заметно кивнула, и только тогда Фея поняла, что все это время не дышала.

Незнакомка кивнула еще раз, что-то пробормотала себе под нос и, отвернувшись, ушла. В противоположную от группы сторону. Она направилась к холмам. Дождь усилился, он почти размыл ее удалявшуюся фигуру. Капюшон женщина так и не надела. Рыжие с проседью пряди почти достигали пояса.

4

Он совершенно не собирался делать этот звонок, не на экскурсии, где собралась почти вся группа, не под дождем. Можно было бы подождать, сделать все в номере, но, когда он увидел Фею, бродящую отдельно от всех, и вспомнил запись Ланы, выдержка изменила.

Вчера Антон долго сидел внизу, уже и бармен ушел, и наступила глубокая ночь, и давно пора было подняться к себе. Непогода за окном продолжалась. Такая же непогода была и на душе. Даже сильнее. Там, в душе, казалось, не осталось живого места.

«Глаза ведь не врут, правда? Вот по ним Фея и поняла, что он не смог ее простить. Она же не сумела и слова сказать в свое оправдание».

Да даже если бы и сумела… красноречивый след страсти на шее был громче любых слов. И его не забыть.

Когда Антон вернулся в номер, Лана уже спала, а утром дула губы и всячески демонстрировала обиду. В принципе, ее можно было понять. Девушка надеялась на романтическое путешествие, которым было бы не стыдно похвалиться перед подругами, а получила сомнительное удовольствие – переменчивую погоду, лазанье по горам и спутников, не соответствующих ее понятию о хорошей компании.

А Антон не мог сгладить ситуацию. Просто не мог. В голове намертво засели слова записи.

«Я стояла и смотрела, как он открывает перед ней дверь автомобиля, что-то отвечает, и она касается его руки и влюбленно смотрит. Они уехали, а я поняла, что мои слова уже ничего не изменят. Слишком поздно».

Она приезжала? Она так же мучилась, как и он? И все из-за чьей-то жестокой игры?

Лана была демонстративно холодна, и Антон не делал ничего, чтобы исправить ситуацию. Зато, когда они спустились вниз, поведение девушки резко изменилось. На людях Лана всегда показывала идеальные отношения. Порой его это забавляло, порой раздражало, сегодня же было все равно.

После того как Василий закончил свой рассказ об аббатстве, Антон отдал Лане раскрытый зонт, который держал над ее и своей головой, накинул на волосы капюшон куртки, чуть отошел в сторону и набрал номер.

– Привет, как у вас там дела? – тут же откликнулся Никита.

– Нормально. У меня к тебе есть одно дело.

– Даже не сомневаюсь, – хохотнул друг.

С Никитой Антон познакомился в университете. Оба были юными, амбициозными и желавшими доказать всем и каждому, что о них еще будут говорить в бизнес-кругах. Жизнь крылья немного обломала и спустила на землю. Тем не менее дружба устояла, а мечты немного трансформировались. Они открыли собственное дело и прекрасно работали в паре, продолжая верить, что главный успех у них еще впереди. А небольшая совместная компания однажды вырастет в крупную инвестиционную.

– Послушай меня.

– Слушаю внимательно.

– Меня интересует Борис Берцов. Чем занимается, где живет, с кем общается. Я бы сам пробил, но здесь Сеть не тянет.

– Сделаем, – пообещал друг.

Вот чем хорош Никита – никогда не задает ненужных вопросов.

– Еще раз повтори имя, я запишу.

– Борис Берцов.

– Ага.

Кто-то подошел со спины, пришлось сворачивать разговор.

– Все, говорить больше не могу, позже наберу.

Отключился. Повернулся. Стас. Кто бы сомневался. Много полезного услышал, чувак?

– Впечатляет, – произнес Стас, показывая на уцелевшую стрельчатую арку.

– Очень, – согласился Антон.

– Коть, ну ты там что застрял, наши уже пошли обратно, – Лана стояла под зонтом в нетерпеливом ожидании.

Он ненавидел этого «котю», она это прекрасно знала и сказала сейчас специально, чтобы позлить его. Лана все еще дула губы за его вчерашние уходы.

«Вернемся в Глазго, куплю тебе сумку, успокойся», – хотелось сказать Антону. Но он промолчал.

Вместо этого повернулся и посмотрел на Фею. Дождь усиливался, и в целом погода не предвещала ничего хорошего. А она стояла в отдалении одна и не собиралась уходить. Дуреха.

Упрямица. Совсем не изменилась.

И он не мог подойти к ней, взять за руку и просто потащить за собой, несмотря на протесты и возмущения.

Не мог.

Поэтому стоял и смотрел. И она стояла и смотрела. И разделявшее их расстояние казалось пропастью, потому что…

«Слишком поздно…»

А вот ни фига. Никогда ничего не поздно. Просто сначала надо разобраться с одним делом, а потом.

– Тони, ну мы идем?

Идем-идем…

Антон резко отвернулся и пошел с Ланой, нагоняя группу.

Для этого им потребовалось минут пять, не больше.

– Все же удивительно, – сказал Лёня, поднимаясь по дороге, которая вела вдоль холма. – У них здесь такая погода – не подарок, а сельское хозяйство в прекрасном состоянии. У нас, кажется, с погодой все гораздо лучше, а процветания нет.

– Скоро будет, – пообещала Маша. – Вот построят в Нечаеве агрокомплекс, порвем всех.

Точно! Агрокомплекс.

Час спустя, вернувшись в номер и переодевшись, Антон нашел в телефонной книге абонента «Верховный» и написал ему сообщение.

«В Нечаеве строится новый агрокомплекс с большими перспективами».

Ответ пришел быстро.

«Любопытно. Посмотрю. Как дела?»

«Нормально. Но немного задерживаюсь. Нелетная погода».

5

Погода стремительно портилась, и, едва группа достигла гостиницы, начался настоящий ливень.

– Ну и погодка, – сказал Лёня, когда они всей компанией шумно вошли в небольшой холл.

– Да, здесь такое бывает, – согласился Василий, проводя ладонью по влажному лицу. – Как нога? – повернулся он к Ксюше.

– Уже лучше, спасибо, – нежно улыбнулась она.

На звук голосов вышла Хизер, хозяйка гостиницы. Она начала что-то быстро говорить Василию, а гид отвечать. Даже Маша в этой речи понимала не все, а через пару минут Василий повернулся к группе и объявил, что в связи с форс-мажором и разбушевавшейся непогодой всем присутствующим предлагается ланч в гостинице, правда, за него придется заплатить.

– Да не вопрос, – ответил Стас. – У нас все равно альтернативы нет. Ни до бара, ни до супермаркета под таким ливнем не дойдешь. А это надолго?

– Возможно, до вечера, – ответил Василий.

– Тогда, может, нам и на ужин что-нибудь предложат? – подала голос Маша.

– Я сейчас спрошу. – Василий снова обратился к Хизер, и они начали обсуждать возможность ужина.

Лана нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Она промокла, ей хотелось быстрее в номер, а лучше – вообще убраться отсюда поскорее. Тони же все время смотрел на входную дверь, словно кого-то ждал. Кого здесь можно ждать? В такую погоду? Только водяного или эту их национальную, как ее… селки!

Он даже стал набирать телефонный номер. По памяти! Лана давно не встречала человека, который помнит чей-то телефонный номер. Главное – собственный не забыть. Но абонент оказался недоступен.

Лана вынула из кармана свой телефон и посмотрела на количество делений. Дело не в абоненте, здесь, по ходу, вообще сеть отрубили. Прекрасно! Как в детективной книге или в кино. Они оказались отрезаны от всего мира на маленьком острове.

– Ужин будет, – провозгласил Василий, и все оживленно захлопали, благодаря хозяйку.

Хизер заулыбалась и даже немного покраснела от удовольствия.

– Значит, сейчас у вас есть время подняться к себе, переодеться, высушиться, а минут через сорок спускайтесь вниз, туда, где проходят завтраки. Будем обедать. Правда, должен сразу предупредить, в меню только сэндвичи, отварные яйца, йогурты и фрукты. Гостиница не предполагает трехразовое питание, Хизер делает закупки только для завтраков. На ужин обещала сосиски и картошку фри.

– В принципе, жить можно, – заметил Лёня.

– Но вообще, если здесь частые шторма, следовало бы и предусмотреть питание для застрявших, – произнесла Лана недовольным голосом.

– Если честно, такое первый раз в моей практике, – признался Василий. – Не знаю, сталкивалась ли с подобным Хизер, но думаю, в любом случае нам следует ее поблагодарить.

Лана закусила губу. Кажется, только что Василий поставил ее на место.

– А, вот вы где! – по лестнице тяжело спускался Михаил. – Я уже думал, как вас искать. Связи нет, дозвониться невозможно. Я так понимаю, мы попали.

– Нас будут кормить обедом, – тут же подлетела к нему Ксюша, забыв о поврежденной ноге. – Василий договорился.

– Респект, – ответил Михаил и взял из рук Ксюши влажную ветровку. – Ты вся промокла. Пошли быстро в номер.

Эти слова послужили сигналом для других. Маша с Лёней и Стас тоже направились к лестнице. В холле остались только Василий, который продолжал что-то обсуждать с Хизер, присоединившийся к ним бармен и Тони.

Лана потянула Тони за руку:

– Ты идешь?

– Пока нет, – ответил он, продолжая смотреть на дверь. – Иди одна, я скоро.

Лана непонимающе уставилась на Тони, но спорить не стала. В номере ждал теплый душ и сухая одежда. Если Тони хочется стоять в мокром и слушать разговор бармена с Василием – это его право. Но все же было немного обидно, что он не поднимается вместе с ней, не спрашивает, не промочила ли она ноги?

А она промочила!

Вон Лёня радовался, как удачно они на всякий случай захватили с собой теплые носки. А Лана вот не захватила! Кто же знал, что здесь вместо модных босоножек с тоненькими ремешками принято носить теплые носки и резиновые сапоги.

Хлопнула входная дверь. Не иначе все-таки селки пожаловала.

– Фея, ты как? – послышался голос Василия.

– Нормально, – ответила прибывшая девушка.

Лана остановилась на середине лестницы и перегнулась через перила, чтобы посмотреть на эту не от мира сего любительницу виски.

Выглядела Фея неважно, куртка с капюшоном, кажется, ее не спасла. Джинсы девушки были абсолютно мокрые, кроссовки грязные – еще бы, столько шагать по земле и лужам.

– Тебе нужно срочно согреться, – произнес Тони.

Вы только посмотрите на него! Лане, значит, согреться не нужно, а этой – нужно.

Фея бросила взгляд на Тони, но ничего не ответила.

– И, кстати, несколько капель виски не повредит, – подтвердил Василий.

С ума сойти, какой хоровод образовался вокруг одной безмозглой дуры. Сначала отстала от всех по собственному желанию, а теперь устраивает спектакль – окручивает мужиков.

– Наверное, лучше чаю, – ответила Фея.

Правильно, виски ей противопоказан. Она вчера такие сказки после него рассказывала.

– С ложкой виски, – добавил Тони.