Текст книги "Позднее счастье Вероники"

Глава 5
На грани нервного срыва

– Ненавижу эти ваши элитные салоны, – шипела Ника всю дорогу, пока сестра везла ее в один из самых модных и дорогих центров красоты столицы. – Зачем мне нужна эта дурацкая новая прическа? И зачем, вообще, я собралась на эту пафосную вечеринку?..

Вероника только посмеивалась, не вступая в споры.

Сегодня вечером она решила устроить Валере романтическое свидание – ресторан, вино, номер в отеле и… Ради такого события записалась на окрашивание и укладку к лучшему мастеру, какого только знала. Как раз в это время позвонила Ника и позвала ее на какое-то ужасно крутое богемное мероприятие, куда пригласил ее этот липучка Альберт, от которого уже давно пора отделаться! Но он старался вести себя мило и не давал повода послать его куда подальше.

Вероника от вечеринки отказалась, но уговорила сестру сходить в салон – почистить перышки, чтобы чувствовать себя увереннее среди незнакомых людей. Ника согласилась, а теперь ныла и злилась!

Впрочем, настроение Вероники испортить было невозможно: оно лучилось как бриллиант и пенилось как шампанское. На то имелись основания. Последние несколько месяцев ее жизни были сплошным раем! Валера открыл свой магазин и пропадал в нем круглые сутки – кажется, дело спорилось. А Вероника из деловой женщины разом превратилась в счастливую домохозяйку, сосредоточенную исключительно на благополучии семьи. Дети, рецепты, йога, уборка в квартире, массаж и снова дети. И Валера – трезвый, спокойный, даже немного похудевший от активной деловой жизни.

«И почему это женщины так бегут из дома, придумывая для себя какие угодно занятия и отказываясь от того, ради чего они родились? – удивлялась Вероника. – Как хорошо быть просто мамой, женой, хозяйкой своей красивой квартиры!»

Вообще-то, новая, «одомашненная» Вероника с грустью вспоминала прежние деньки и свою работу. Правда, она неожиданно осознала, что родной уже туристический бизнес ей как-то разонравился и, если бы она решила снова выйти в люди, то, пожалуй, поискала бы для себя что-то другое. Хотя о чем речь? Дома, при любимом муже и детях, ей так хорошо, что не о чем и мечтать!

Ожидая сестру, над волосами которой трудился мастер, Вероника мечтала о поездке с мужем на Борнео. Все-таки надо это сделать! Валера так много работает, что она даже скучает по нему! Его преданность работе была вполне понятна – на собственном опыте Вероника знала, что бизнес требует не меньше внимания, чем новорожденный ребенок. Но как было бы чудесно, если бы они смогли отправиться в путешествие.

Появление в вестибюле сестры отвлекло Веронику от мечтаний. Салонные процедуры пошли Нике на пользу во всех смыслах. Во-первых, она успокоилась, попав в руки хорошего мастера. А во-вторых, волшебно преобразилась.

– Я даже не ожидала, что из тебя сделают такую красотку… – ошарашено пробормотала Вероника, разглядывая сестру с новым, темно-каштановым цветом волос и какой-то невероятной, стильной до совершенства стрижкой.

– Правда? – Ника пощупала волосы и заглянула в зеркало. – Знаешь, в этом образе я уже не так боюсь всех этих богемных знаменитостей! На той вечеринке будут и артисты, и писатели, и продюсеры, и литературные агенты, а тут – бац и я! Вся такая офигенная!

Ника приняла позу томной светской львицы, принимающей комплименты. Сестры рассмеялись.

– Альберт хочет познакомить меня с Конем…

– С кем? – переспросила Вероника, – на вечеринке будут и знаменитые лошади?!..

Прозвучал новый взрыв смеха, посетители салона закрутили головами в своих креслах.

– Ох, тёмная ты домохозяйка! Андрей Конь – знаменитый литагент! Он продвигает писателей, делает их знаменитыми. Если бы он взялся за меня, то я публиковалась бы тиражами в сотни тысяч экземпляров, давала интервью Esquire и GQ!..

– И снималась голой для Maxim, – не без сарказма ввернула Вероника.

Будущая литературная звезда махнула на сестру рукой:

– Ой, ну тебя… Ничего не понимаешь в жизни селебрити! Ладно, ты права: я замечталась. Но с такой прической – ничего странного! Знаешь, я сама до дома доберусь, некогда мне тут ждать, пока из тебя человека сделают!

Выдав эту финальную шпильку, Ника удалилась, а ее старшая сестра села в кресло к своему мастеру.

Следующий эпизод, буквально перевернувший жизнь Вероники с ног на голову, пролетел, казалось, всего за несколько минут.

После салона Вероника направила свой мерсик к магазину Валеры. Предвкушая вечер, который они проведут вместе, Вероника улыбнулась и бросила взгляд в зеркало заднего вида.

Не только Ника сегодня похорошела! Она тоже выглядела так, что закачаешься!

«Валера стоит этого», – подумала Вероника, паркуясь.

Спустя несколько секунд она замерла в оцепенении на пороге кабинета мужа, потрясенная увиденной сценой. Молча развернулась на месте и, не обращая внимания на пытавшегося догнать ее Валеру, натягивавшего штаны и произносившего на ходу какие-то оправдания, вышла из магазина. Сев в машину, она отключила мобильник.

Оказавшись дома, Вероника не потеряла ни секунды. Достала большой чемодан, сложила в него детские вещи, объявила Маше и Севе, что они немного поживут у тёти Ники, и вместе с ними покинула свою еще недавно обожаемую квартиру навсегда.

Оказавшись в квартире бабушки, где прошли ее детство и юность, Вероника немного оттаяла и смогла связно рассказать сестре обо всем, что случилось.

– Нет… – сказала Ника, медленно качая головой. – Нет, этого не может быть!

– Ты всегда говорила, что Валера мне не пара, – напомнила ей Вероника. – Почему же нет?

– Ну, я думала, что он бездельник и размазня, но не предатель. А изменять тебе с какой-то двадцатилетней курицей, своей секретуткой – это подлость чистой воды!

Вероника сидела на любимом бабушкином стуле с высокой спинкой, обняв колени, и ритмично раскачивалась на месте, словно пытаясь унять боль.

– Не пойду я на эту вечеринку, – решила Ника. – Посидим дома, поговорим…

– Нет. Сделаем наоборот – будем веселиться сегодня вместе с этой твоей богемой. Не пропадать же таким роскошным прическам! – ее голос звучал тускло, но решительно. – Понимаешь, не могу я сейчас сидеть тут и хныкать. Я на грани нервного срыва! Подумаю обо всем завтра!

Ника не решилась спорить. Договорившись с соседкой, чтобы та присмотрела за Машей и Севой, она вызвала такси.

Обе Вероники вошли в зал, наполненный изысканно одетыми людьми. В толпе мелькало немало знакомых лиц: актеров театра и кино, известных музыкантов, блогеров и, конечно, писателей. Младшая сестра была взволнована, а старшая смотрела по сторонам с одной только целью – найти бар. Она никогда не считала, что алкоголь может быть хоть в чем-то полезен, но сейчас требовалось как-то унять это черное цунами чувств. Нехороших, невыносимых, ранящих.

Подскочил Альберт, защебетал, полез целоваться. Отстранившись от него, Вероника отправилась на поиски спиртного.

– Мне надо поговорить с Конем, хорошо? – шепнула ей Ника.

Кивнув, старшая сестра вошла в нарядную и веселую толпу. Нашлась и барная стойка. Пара коктейлей оказали какое-то странное, оглушающее действие. Решив прогуляться, чтобы не заклевать носом, Вероника направилась в сторону вестибюля, чтобы заглянуть по дороге в туалет.

Выходя из уборной комнаты, она задержалась на секунду, чтобы поправить ремешок на туфле, и вдруг услышала знакомый голос:

– Иришка, не ревнуй! Нику я пригласил, чтобы, наконец, сквитаться с ней.

Это был голос Альберта. Выпрямившись, Вероника заметила его рядом с высокой тощей блондинкой лет двадцати пяти. Они сидели на маленьком диванчике в закутке вестибюля и со своего места видеть ее не могли.

– Каким образом? – спросила блондинка.

– Я познакомил ее с Конем, а он, ты знаешь, всегда ищет талантливую молодежь. Только не для того, чтобы помогать, а чтобы наживаться. Знаешь, как он работает? Находит такую вот Нику – она ведь и правда талантище! – потом начинает ездить ей по мозгам, убеждая, что она никуда не годится, писать не умеет и вообще – ноль без палочки! Затем подсовывает контракт, по которому бедняга будет работать на него за гроши до скончания лет. А потом Ника начнет создавать шедевры, а Конь – греть руки! Так ей и надо, стерве!

Он подленько хихикнул, а его подружка радостно расхохоталась, будто услышала лучшую новость в мире.

На долю секунды Вероника замерла на месте. Неужели Альберт оказался таким гадом? Только что лебезил! Хотя… если Валера способен одновременно корчить из себя хорошего мужа и ублажать свою молоденькую любовницу, то, видимо, у двуличия нет пределов!

Еще пару секунд она терзалась выбором – вцепиться в волосы Альберту или бежать спасать Нику? Выбрала второе, представив себе, что сестра уже подписывает губительный для своего писательского будущего контракт, сидя, как кролик перед удавом, перед этим страшным Конем. Боже, что там за чудовище?..

Но даже если она ничего не подписывает, то все равно находится в опасности – если кровопийца-литагент начнет говорить Нике гадости, то дело кончится скандалом! А ведь здесь собрались избранные представители творческой профессии и все, чье мнение важно для успеха Ники как писателя. Если она оскандалится, то кто будет работать с ней, публиковать ее книги, продвигать? О, нет, надо удержать Нику от скандала во что бы то ни стало!

Вероника поторопилась в зал.

Оглядев полутемное людное помещение, мерцающее огнями, тонущее в звуках модной ныне в кругах утонченных эстетов тантрической музыки, она заметила хорошенькую головку Ники, выглядывавшую из-за спинки дивана в лаундж-зоне. Там стояли столики для VIP-гостей, лучших из избранных. Вот в какие сферы занесло ее младшую сестричку!

Прокладывая в толпе путь к цели, Вероника еще ощущала туманящее воздействие алкоголя, но в то же время чувствовала и воспринимала все происходящее так обостренно и ясно, как никогда в жизни. Боль, которую причинил ей Валера, словно бы обнажила чувства…

Приближаясь к столику, возле которого сидела Ника, она постепенно разглядела сидящего напротив сестры мужчину лет пятидесяти пяти. На первый взгляд, он выглядел весьма респектабельно: породистое лицо с римским профилем, зачесанные надо лбом седеющие густые волосы, грозные брови, умный взгляд и уверенно вздернутый упрямый подбородок. На нем был темно-красный пуловер и брендовые джинсы.

Догадываясь, что это и есть тот самый Конь, Вероника всматривалась в него настороженно и с некоторым предубеждением, поэтому не могла не заметить скрытого высокомерия в складках, идущих от крыльев носа к углам рта. Более того, Вероника ощутила недобрые вибрации, исходящие от этого человека.

Может быть, она видела то, чего не замечали другие, из-за своего странного состояния. А может быть, Андрей Конь был слишком значимой в этом мире фигурой, чтобы богемная публика могла позволить себе видеть его таким как он есть, а не каким хочет казаться.

Все это Веронику не волновало. Она хотела только защитить сестру, и, кажется, сейчас это было как раз вовремя!

Через заунывные распевы восточной музыки, до Вероники долетали обрывки фраз литературного агента:

– В вашей прозе ощущается вторичность… характеры нелогичны… слабость стиля… – и, когда Вероника была уже рядом со столиком, за которым сидели Ника и Конь, она услышала: – Знаете, как говорят: можешь не писать – не пиши!

Бросив только один взгляд на лицо сестры, Вероника моментально ощутила, как потрясена и растеряна она в это мгновение! Но тот, кто знал Нику так, как она, не стал бы обманываться: эта девушка не умела покорно сносить обиды. Несправедливость была для нее как красная тряпка для быка, а критиканский выпад Коня явно был незаслуженным.

Еще немного – и Ника взорвется!

Вероника вдруг ощутила такое острое желание схватить сестру на руки и унести ее прочь от этого злого и жадного Коня с его хитрыми штучками, что даже вскрикнула:

– Нет!

Ника обернулась. Ее глаза яростно сверкали, а брови нахмурились.

«Я не могу позволить ей выставить себя скандалисткой и погубить свою карьеру!» – подумала Ника и решительно подошла к столику.

– Не смейте оскорблять мою сестру! – заявила Вероника, пытаясь поймать взгляд Андрея Коня и понимая, что он не желает ни слышать, ни видеть ее.

– Извините, – бросил он небрежно, – я не с вами разговариваю.

– А я с вами!

Он по-прежнему ее игнорировал. Какой-то неудержимый внутренний импульс заставил Веронику совершить безумное: едва удержавшись на высоких каблуках, она вскочила на столик между диванами, отпихнув ногой чашки и бокалы. Оказавшись выше всех окружающих, по крайней мере, на полметра, она почувствовала мощный всплеск адреналина и громко сказала, наконец-то поймав взгляд изумленного литагента:

– Не смейте оскорблять мою сестру! Вы просто жулик и рабовладелец! Все знают, что вы заманиваете талантливых молодых писателей, убеждаете их в том, что они бездарности, а потом подсовываете контракты, по которым бедняги работают на вас как негры в поле! И сейчас вы пытались провернуть то же самое с моей сестрой. Так вот. Я этого не допущу! Идем, Ника, не нужен тебе этот мерзавец!..

Вероника сама удивилась тому, что ухитрилась не свалиться со столика во время своего спича, да еще и успешно соскочить с него, несмотря на узковатую юбку. Едва ощутив под ногами пол, она схватила Нику за руку и потащила ее прочь из зала.

Разгоряченная собственной выходкой, Вероника не заметила, что весь зал провожал глазами их обеих. Кто-то удивлялся, кто-то возмущался, но донеслось и несколько одобрительных реплик.

Не услышала она и слов Коня, чей взгляд застрял в пустом пространстве чуть повыше стола, где еще несколько секунд назад стояла Вероника:

– Гори оно синим пламенем! Невероятная женщина…

Часть 2
Сильная женщина

Глава 1
Беглецы

Просто удивительно, как много может измениться всего за один день! Еще вчера ты просыпалась рядом с мужем, готовила ему завтрак, волновалась о том, чтобы он не опоздал на встречу, застряв в пробке. Долго бродила между полок супермаркета, выбирая тот сорт сыра, который он любит. Покупала белье, прикидывая, что впечатлит его больше – розовый кружевной комплект или черный с сетчатыми вставками. И он все время словно бы находился рядом, даже если ты не видела его с утра и до позднего вечера.

Но даже теперь, когда Вероника рассталась с мужем, та область памяти, где хранилось все, с ним связанное, продолжала посылать сигналы, и Веронике постоянно приходилось напоминать себе, что четвертая тарелка на столе – это для Ники, а не для Валеры.

Несмотря на все перемены, кое-что осталось по-прежнему: Маша возражала против приготовленных мамой полезностей громко, а Сева саботировал морковку и кашу молча.

Во время завтрака Вероника объяснила им, что пока они поживут у Ники, а потом переедут в новую красивую квартиру. Маше вполне хватило этой отговорки. В свои четыре года, какой бы сознательной девочкой она ни была, дочь относилась к делам взрослых как к погоде – она есть, и ничего тут не поделать.

А вот Сева, хоть он и не задал ни единого лишнего вопроса, о чем-то крепко задумался. В этом сын походил на отца – в новых условиях предпочитал сначала осмотреться, а уже потом делал выводы. Вероника надеялась, что к тому времени, когда Сева начнет спрашивать, что же произошло на самом деле, она уже сможет говорить о разводе спокойно, разумно и оптимистично. Она сможет, безусловно…

Бабушка всегда говорила: «Все решится, надо только время!» Отправив детей собираться, Вероника налила себе чашку чая и села напротив сестры, которой пришлось проснуться из-за гостей гораздо раньше обычного.

– Ты простишь его? – спросила Ника, наблюдая за ней с чисто кошачьим, осторожным, но любопытным вниманием. Она пила черный кофе без сахара, уныло тыча вилкой уже остывший оладик.

– А я не обиделась, – горько усмехнулась Вероника. – Обида – это желание кого-то наказать, а я просто хочу уйти.

– И не передумаешь? Лично я считаю, что лучше порвать с ним раз и навсегда. Во-первых, скорее всего, Валера изменил тебе не впервые. Просто на этот раз попался! А во-вторых, если ты его простишь, он совсем обнаглеет.

– Ника, сейчас я просто не могу все это обсуждать. Мне больно, понимаешь? Валера – отец моих детей, мы связаны навсегда, этого не изменить. А что если бросив его, я испорчу жизнь Севе и Маше? Они обожают папу. Я не знаю…

Ника поджала губы, и если бы ее сестра не была так сосредоточена на собственных чувствах, то поняла бы: в этой голове с модной стрижкой зреет нечто весьма чреватое последствиями.

– А почему мы не обсуждаем вчерашний вечер? – спросила Вероника.

– Да что тут говорить? Альберт – козел, Конь – сволочь. А ты была великолепна.

– А ты?..

Ника хмыкнула:

– Со мной все будет в порядке! Напишу новую хорошую книгу, найду издательство, добьюсь своего. Куда больше меня волнует твоя ситуация. Я действительно считаю…

Она замолчала. Вероника обернулась, чтобы спросить, что Ника хотела сказать, но тут Сева известил, что опаздывает на занятия, и она побежала одеваться – пора отвозить детей в школу и садик.

Сама Вероника собиралась заскочить в пару турагентств, чтобы поговорить о возможных вакансиях. Пришла пора заботиться о хлебе насущном, а она заработала отличную репутацию среди коллег. Проблема заключалась только в том, что на данный момент туристический бизнес едва ли процветал, а потому и поиск работы не обещал слишком много.

Чмокнув сестру в нос, Вероника, сопровождаемая топотом двух пар детских ног, выскочила на лестничную клетку.

Проводив сестру с детьми, Ника моментально преобразилась. Выражение ее лица приобрело особое, решительное выражение, которое появлялось в тех случаях, когда она «выходила на тропу войны», сражаясь за справедливость и защищая обиженных.

Вероника обзвонила пять туристических фирм, прежде чем ее пригласили на встречу с директором. Она как раз направлялась к офису фирмы, когда ее телефон разразился трелью.

Из разговора с собеседником, кажется, это был дежурный из отделения полиции, Вероника поняла только три вещи: ее сестра сидит в камере предварительного заключения в полиции, магазин Валеры разгромлен, а собеседование… сорвалось.

Освобождение будущей великой писательницы из узилища оказалось делом непростым.

Веронику поставили в известность, что Валера написал заявление в полицию, обвиняя свояченицу в хулиганстве и причинении ущерба на приличную сумму. Уйти из КПЗ просто так Ника не могла, ведь теперь она считалась подозреваемой – о, ужас! – в преступлении, за которое можно, при очень неудачном стечении обстоятельств, даже лишиться свободы.

Начались разбирательства, Вероника пригласила адвоката, Нике пришлось давать показания. Адвокат посоветовал договориться с истцом, чтобы он забрал заявление, поэтому Веронике пришлось ехать к Валере, на место Никиного злодеяния.

В магазине, над интерьером которого трудился модный в Москве дизайнер, теперь царил разгром. Сотрудники сметали битые стекла и выносили товары на склад. Валера сидел в своем кабинете, изучая прайсы на новые витрины.

Жену он встретил неприветливо.

– Эту сумасшедшую лечить надо! – за тринадцать лет совместной жизни Вероника никогда не видела Валеру в такой ярости. Он не кричал, но его голос вибрировал, как слишком туго натянутая струна. В какой-то момент ей стало страшно. – Она расколотила все стекла в моем магазине, ты не представляешь, во сколько мне это обойдется! Я же в кредитах, блин… Вы обе заплатите мне, поняла?

Вероника, собравшись с духом, начала защищаться:

– Ника не права, я понимаю. Но ведь в этот магазин вложены и деньги от продажи моей доли турагентства, помнишь? Учитывая, что натворила Ника, при разводе я не потребую их вернуть…

– Они уже в деле! – заявил Валера. – А мне надо покупать новые витрины, но денег нет!

– Ты же работал несколько месяцев и – что же, ничего не накопил? – резонно спросила она. – Или потратил деньги на свою любовницу?

– Я тебя с детьми содержал, пока ты баловала себя йогой и массажами!

Началось. Выяснение отношений ожидаемо перешло в скандал….

В общем, Вероника ничего не добилась, но позже адвокат убедил пострадавшего решить дело во внесудебном порядке. Валера согласился с аргументом, который посоветовала использовать Вероника: как объяснить Севе и Маше, что их любимую тётю Нику засадил в тюрьму их дорогой папа? Тем более, что сама она решительно заявила, что возьмет возмещение ущерба на себя.

– Я взрослый человек и могу отвечать за свои поступки! – заявила Ника.

Вся эта нервозная суета растянулась почти до вечера. Веронике даже пришлось просить Лешу, чтобы он привез Севу из школы и Машу из садика в квартиру Ники. Теперь дети сидели дома одни.

И вот, наконец-то, Вероника везла притихшую Нику домой, пытаясь отделаться от неприятного осадка, оставшегося после встречи с уже почти бывшим мужем.

«Почему он даже не попытался извиниться за то, что натворил? Откуда столько агрессии? Неужели я не заслужила больше уважения? – эти мысли мучили Веронику даже сильнее, чем боль от предательства мужа. Но она просто не умела долго страдать, поэтому вскоре нашла для Валеры оправдание: – Он как ребенок, который доказывает свою правоту, хоть знает, что поступил плохо. Просто чтобы не соглашаться с тем, что говорят взрослые…»

Сидевшая на заднем сидении Ника спросила:

– Ты злишься на меня?

Вероника вспомнила помещение магазина аксессуаров для авто премиум-класса с битыми витринами, стеклами на полу, а также вытянувшиеся лица менеджеров, созерцавших этот разгром. Что – не ожидали?..

Неожиданно ей стало смешно:

– Мощно оттянулась, дорогая! Вообще странно, что ты пишешь очень умные книги, но способна творить такие вещи.

– Ты защищала меня от Коня, и я не могла не вступиться…

– Ну, мы и сестрички! – подвела итог Вероника. – Что сказала бы бабушка?

– Что мы готовы друг для друга на все.

И это была правда.

Дома сестер ждал неприятный сюрприз – детей они в квартире не нашли, но обнаружили на кухонном столе записочку: «Мама, прости! Мы решили жить с папой. Маша ненавидит морковку, а я – кашу. Мы вызвали такси, папа заплатит».

– Надо же, – удивилась Вероника, – ни одной ошибки! А ведь пока Валера не работал и сидел с детьми, Сева почти разучился писать. Хорошо, что я с ним занималась последние месяцы, молодец я…

Она пыталась шутить, но бегство детей ее потрясло. Как же так, они выбрали папу, чтобы не есть кашу и морковку?..

– Поехали, заберем их! – решила Ника, направляясь к выходу.

– Нет-нет, я сама! – воскликнула сестра. Ей не улыбалось, чтобы Валера снова увидел погромщицу и закатил новый скандал, после того что случился в магазине.

У дверей своей квартиры Вероника засомневалась, может ли она открыть дверь ключом или лучше позвонить.

«Ушла – значит ушла!» – решила она и нажала на кнопку звонка.

Дверь ей открыла девушка чуть за двадцать пять, яркая шатенка с большими черными глазами и гибкой фигурой. Вероника догадалась, что это та самая, с которой был вчера ее муж.

– Я за детьми, – сказала Вероника.

– Валера! Тут твоя… – крикнула в глубь квартиры девушка и удалилась в сторону гостиной. Вероникиной гостиной. Оттуда доносились звуки какого-то шоу: аплодисменты, хохот, музыка.

Вероника вошла в коридор, ощущая, как рвется ее сердце. Из кухни с бутылкой пива в руках выплыл Валера.

– Тебе чего? Дети к тебе не вернутся. Я их, вообще, отсужу. Твою ненормальную сестру надо держать от них подальше!

В коридоре появился Сева. Он выглядел виноватым. Маша, видимо забыв о решении жить с папой, бросилась к Веронике:

– Мама!

– Маша, ты же хочешь завтра идти в парк? – спросил Валера.

– Да!

– Тогда иди, посмотри мультики. Нам надо поговорить.

Маша, растеряно потоптавшись на месте, убежала в детскую. Вряд ли она понимала, что в парк завтра они пойдут без мамы.

– Сева, одевайся, поедешь со мной! – сказала Вероника, направляясь следом за дочерью.

– Мам, я не поеду. Папа купил мне гироскутер, а ты запретишь на нем кататься!

Вероника остановилась на полпути.

– Сева, ты останешься с папой из-за гироскутера? – она заглянула сыну в глаза.

– Но мам… – он отвел взгляд, – когда папа сидел с нами дома, было весело! А ты все время давишь, заставляешь делать что-то. В школе учителя задолбали, дома – ты! Прости, но у меня детство кончается, а с тобой я только и делаю, что учусь, хожу на тренировки и давлюсь этой твоей кашей!

– Но ведь мы и в кино каждую неделю ходили, и пиццу заказывали. Ты стал пятерки получать. Помнишь, как радовался? А каша… Ну, ладно, давай заменим ее омлетом с сыром! Хочешь?

– Детство – это когда каждый день кино и пицца! А омлеты твои – девчачья еда!

Валера стал между ними:

– Все, хватит! Вероника, иди уже к своей сестрице. Оставь нас в покое!

Сева бочком, молча покинул прихожую.

Вероника ощущала одновременно и растерянность, и раздражение.

– Ты уже поселил здесь свою пассию?

– Милена тут не живет. Просто пришла в гости.

– Тогда я заберу кое-какие свои вещи. Не хочу, чтобы они пропали.

– Она не воровка, Вероника!

– Моего мужа к рукам прибрала, почему бы ей и золотишко не прихватить?

– Не волнуйся, я куплю ей лучше!

– У тебя же нет денег. Ты жаловался, что весь в кредитах.

– Не твое дело. Ты хотела уйти – так иди!

Некоторое время они оба молчали, глядя друг на друга как чужие люди.

Вчера, застигнутый врасплох, Валера никак не ожидал, что Вероника просто уйдет от него. Возвращаясь домой, он придумал целую речь, чтобы объяснить жене, каково это, когда в тебя, уже не юного молодца, а мужчину со всеми признаками среднего возраста влюбляется красивая девушка. Да, он не удержался, повелся, но ведь это нормально! Валера был уверен, что Вероника немного покричит, поплачет, затребует поездку на Борнео и простит его. Мужья изменяют – жены прощают, разве не так?..

Но жены дома не было. И детей. Удар ниже пояса!

Валера всегда гордился тем, что женат на красивой деловой женщине, очень любил сына и испытывал особое, непонятное ему самому, щемящее и радостное чувство к дочери. Дети и Вероника были сутью его жизни. И вот так просто, из-за какой-то дурацкой ошибки она лишает его всего, чем он жил?.. Это глупо, истерично, зло!

Валера был жестоко обижен и прощать жену не собирался. Пусть побегает за ним, попросит. Пусть суд отберет у нее детей. Пусть она окажется брошенкой и разведенкой, как все эти глупые тётки, которые не ценят своих мужей! И вот, когда ей будет очень плохо, он подумает, вернуть ли ей нормальную семейную жизнь.

А Вероника, глядя на него, ощущала нарастающее удивление. Валера выглядел чужим человеком, недобрым, темным, враждебным. Ей казалось странным то, как он изменился в тот период, когда потерял бизнес, но только сейчас она осознала, насколько глубокими оказались те перемены. Или сейчас она видит его истинное лицо, которое прежде скрывала маска?

– Валера, – прервала она паузу, – как так могло получиться, что ты изменил мне, но не чувствуешь себя виноватым?!..

Ей показалось, что в лице мужа мелькнуло какое-то знакомое выражение – нечто такое, что было свойственно тому, близкому и любимому Валере, с которым столько лет она делила радости и беды…

– Валер, тут у тебя что-то с телевизором – он отключается! – донесся из гостиной голосок шатенки. – Иди сюда!

– Да иду! – ответил он Милене. На его лицо вернулось упрямое выражение, и он сказал, глядя жене в глаза: – Дети будут со мной, без тебя обойдемся!

Может быть, следовало бороться: отпихнуть Валеру, забрать Севу и Машу, попутно закатив громкую сцену? Наверное, Вероника добилась бы чего хотела, но вместо этого повернулась спиной к Валере и ушла.

Сев в машину, она вдруг расплакалась, но не из жалости к себе, а просто потому, что теперь полностью осознала, что та, прежняя жизнь, в которой было столько счастья и покоя, кончилась навсегда. В реку не войти дважды…