Текст книги "По каналам времени плыву"

Ель искусственная

Во времена моего детства искусственные ёлки спросом не пользовались. Появление настоящей лесной красавицы в доме было своего рода квестом, особенно в нашем маленьком городишке – у нас ёлочных базаров не было. Опять-таки ёлку нужно было для устойчивости водрузить на специальную подставку – деревянную крестовину, что для нас с мамой тоже проблема, плюс выделить в маленькой комнате место, чтобы не мешала, – морока, поэтому на живое чудо я любовалась, бывая в гостях. У моей озорной подружки детства ёлка всегда была настоящая. Игрушки на прищепках напоминали стойких оловянных солдатиков: они крепились на ветки и стояли в гордой позе. Макушку венчала большая красная звезда, на ветки была «накинута» гирлянда, подмигивающая озорными огоньками. Лесную чаровницу «охраняли» внушительный Дед Мороз и Снегурочка – их место было под ёлкой. Там же очень любил возлежать живой котейка.

Прародительницей новогодней ёлки в нашем доме стала маленькая, сантиметров тридцать высотой, настольная ёлочка на серой подставке. Веточки с миниатюрными иголочками были колючими-колючими – уменьшенная копия настоящей ели, только не пахнущая густым характерным запахом, который в сочетании с мандаринами под ёлкой и создавал ощущение новогоднего праздника.

«Ель искусственная» – так она именовалась на этикетке – была приобретена в магазине «Культтовары» в канун 1986 года. Высота её – один метр, тип 3. Состоит из трёх ярусов разного диаметра. Вообще, судя по иголкам, это всё-таки сосна. Материал ничем не пахнет и никогда ничем посторонним не пах, несмотря на искусственное происхождение.

Коробка из плотного, похожего на тонкую фанеру картона, просторная, чтобы изделие не пострадало. На этикетке можно прочитать: «ОСТ 17-296-75. ТО 17-296-7. Артикул 4Б-085-01-45. Цена 6 рублей 50 копеек. 1985».

Вскоре в комплект к ёлке была приобретена звезда – из узорного красного пластика, внутри впаяна малюсенькая лампочка, и если к контактам подключить батарейку (вот она, главная засада того времени – батарейки днём с огнём не купишь!), то звезда будет почти точной копией кремлёвской.

Ныне всё какое-то синтетическое – и игрушки из неизвестного пластика, бездушные, наспех сляпанные, с зазубринами и толстыми швами, с бесконечно осыпающимися блёстками. Не люблю их, хотя, конечно, они появились в доме и пыжатся, как нувориши, впервые попавшие на бал к королю. Нет в них таинственности, загадки, предвкушения самого настоящего волшебства и чуда. А вот что дарило то самое непередаваемое чувство, я поведаю ниже.

Ёлочные игрушки

 
В коробке тёмной, в недрах шкафа
Нет лупоглазого жирафа.
В декабрьский час – под Новый год —
Игрушки встанут в хоровод.
 
 
Свинки, попугаи, мишки,
Шарики, сосулька, шишки,
Охотник, санитарка, гном —
На месте каждый на своём.
 

Наивный стишок, предваряющий повествование, очень трогательный и хрупкий, будто лепечущий, как всё, что касается золотой поры каждого человека – детства. Я хорошо помню общественные новогодние ёлки: тёмный большой зал Дома культуры, в центре которого установлена мохнатая красавица, упирающаяся макушкой в потолок, красиво украшенная, буквально залитая массой дождя, призывно сверкающая. Конечно, хотелось чуда и дома. Вспомним о ёлочных игрушках – это они делают ПРАЗДНИК.

Для хранения атрибутов новогоднего праздника у меня приспособлена большущая коробка из толстого картона и место на антресоли. С огромным сожалением констатирую, что самые красивые игрушки, увы, разбились: восточные кувшинчики – синий и зелёный, узкогорлые, с ручкой, украшенные узором, разноцветные шары и шишки, попугаи… да много чего. У нас была традиция – покупать к каждому Новому году ёлочную игрушку – непременно необычную и радующую глаз. Что же сохранилось?

Самые первые игрушки-малютки из моего детства: заснеженные хатки, шарики разной формы, рыбка и баклажан.

Среди игрушек размером побольше – самые любимые: серебряный бочонок, очаровательный гномик, шары, сосулька, тропические жёлто-зелёные попугаи, шишки, фигурки животных (два кабанчика, медведи, лисица, белка), есть даже санитарка военной поры – в тулупчике с белой оторочкой, с санитарной сумкой с красным крестом через плечо, Дед Мороз, корзиночки. Игрушки были куплены в разные годы в разных местах. Давно уже в «Культтоварах» разместился мебельный магазин. В середине 1980-х он сменил своё месторасположение и разместился в квартале новостроек среди пятиэтажек. В предновогодний период отдел игрушек сиял, переливался и сверкал, являя самое настоящее волшебство.

Погрузившись в эту сказочную тему, припоминаю, что у Жени новогодние игрушки были периода 1960-х, оно и понятно, она была младшей в семье. Мне запомнились стеклянные бусы, игрушки на прищепке, из цветного матового стекла и плоские – из прессованной фольги, вогнутые шары и колокольчики.

Сейчас даже лазерным шоу обывателя не удивишь – нет у него ни вкуса, ни радости жизни, ни любви. Что скажешь, приоритеты и акценты совсем иного свойства.

Журналы

 
Мы все читали (было время)
Журналы, вестники, газеты
Про моду, чудные мгновенья,
Кулинарию и кометы.
 
 
Их за год набирались горы —
Тут Джомолунгма с Эверестом.
Велись нешуточные споры
Поборников мечты с прогрессом.
 

Вне всякого сомнения, мы были самой читающей страной. Практически каждая семья выписывала по несколько наименований газет и журналов, исходя из предпочтений членов семьи и объёма семейного бюджета. Выхода нового журнала, особенно детского, ожидали с огромнейшим нетерпением. Какая настольная игра будет в «Мурзилке»? Какие песни будут на голубом вкладыше «Кругозора»? Какого автора опубликуют в «Роман-газете»? Приятные ожидания нового открытия стимулировали воображение, настраивали на позитив. Это было по-настоящему здорово.

Детские журналы были наичудеснейшими, и встреча с ними была большой радостью. В журналах печатались самые известные детские писатели и прославленные поэты.

Надо заметить, что репертуар выписываемых изданий различался. Тётя Нина, жившая в селе, выписывала журналы «Здоровье», «Сельская жизнь» и «Крестьянка». А тётя Люба тяготела к интеллектуальному чтению, поэтому выписывала «Науку и жизнь» и «Новый мир», который публиковал исключительно новинки и был пропитан в конце 1980-х бунтарским духом. Помню, меня просто-таки покорил роман Леонида Габышева «Одлян, или Воздух свободы». В библиотеки за толстыми журналами выстраивались очереди. Нашумевшие романы нужно было прочитать за ночь. Знакомство с новой литературой проникло и на наши школьные уроки литературы. Распутин, Рыбаков, Айтматов, Астафьев – этот ряд можно продолжить. Знакомясь с такой литературой, мы учились не только думать – мы учились ответственности, учились делать нравственный выбор.

Из женских журналов я брала самые лучшие рецепты, создавая свою собственную кулинарную книгу. Сколько всяких экспериментов проводилось на моей маленькой кухне – сногсшибательных и, увы, провальных! Недавно был период, когда я многие из рецептов, собранных тётей Любой, воплотила в жизнь. Это было очень-очень вкусно!

А когда появилась «Бурда», это стало настоящим спасением не только для модниц, но и для обычных людей – дефицит одежды ощущался воочию. Как же помогли мне выкройки из «Бурды»! Мама шила по ним почти всё: рубашки, платья, брюки, юбки, куртки. На белом полотне дорожек и салфеток «оживали» виноград и лилии, звёзды и снежинки – завораживающая уникальная красота – вышитые мамой сюжеты по мотивам рисунков «Бурды».

Резюмируя вышенаписанное, замечу: журналы играли огромнейшую роль в жизни советского человека. Они были путеводителем, советчиком, учителем и просто душевным собеседником. И ещё с исчезновением журналов из нашей жизни ушла целая эпоха, которую называют «прекрасной».

 
«Журнал „Бурда“ мы смотрим каждый месяц», —
Вещала героиня из кино.
И повествую я без околесиц
О жизни, что ушла давным-давно.
 
 
В ней были самосшитые костюмы,
Плевалка-тушь и торт «Наполеон»,
Советы стать любимицей фортуны
И в «Спортлото» сорвать куш в миллион.
 
 
Но я шучу, и всё намного проще.
Журнал «Работница» – вернейший женский друг.
Как гладить брюки, стрелки не наморщив?!
Как скоротать за книгою досуг?
 
 
Страна Советов, что ни говорите.
И жизнь текла обычным чередом.
И вот в шевьоте[3]3
  Шевиот (англ. cheviot) – плотная, тонкая, ворсистая ткань, производимая из шерстяной или смешанной пряжи, получаемой камвольным способом. Ткань вырабатывается саржевым переплетением. Традиционный шевиот изготавливается из шерсти шевиотских овец.


[Закрыть] ходят нефертити,
Но чистотой сияет скромный дом.
 

Записные книжки

 
Пытаюсь записать про жизнь,
Рукою рисовать пространство.
Среди написанных страниц
Мне в утешенье – постоянство.
 
 
Неважно, в линию иль нет
Бегут неровностями строки.
И чёток, строен ли сюжет.
Я там – как путник одинокий.
 

Для меня, как человека пишущего, записные книжки – они же блокноты, они же ежедневники – неотъемлемый атрибут. Мне важно записать строки в книжку, по моему мнению, так их легко сохранить, всегда есть возможность исправить, изменить, восстановить. Да и сам процесс написания текста ручкой здорово стимулирует мысль. Она трансформируется, преображается, создаётся совершенно новая реальность.

Записных книжек у меня несколько. Если кто-то подумает, что именно в них моё полное собрание сочинений, то ошибётся. Конечно, нет, в записных книжках не всё. Кроме того, я позволяю себе использовать их ещё и по прямому назначению – записываю контакты, рецепты, цитаты. Мой творческий архив – это шесть полностью заполненных книжек и на выходе седьмая.

Интересно проследить «эволюцию» записных книжек: они разного формата, в обложке и в твёрдом переплёте, на пружинке, клеёные, со страницами в клетку и линию – разные, как сама жизнь.

Содержание книжек – это отражение человека, его философия жизни.

Почему я уделяю столь пристальное внимание утилитарному, казалось бы, предмету? У меня сохранился блокнот студенческих времён. Иногда мне кажется: не с него ли началось написание стихов? А тогда я записывала в блокнот красивые стихи, понравившиеся песни, имена исполнителей любимых фильмов – всякую мечтательно-девичью чепуху.

С 2010 года на просторах записных книжек наступила эра стихов. Творческий хаос – с зачёркиваниями, наложением строчек, с правками, пометками, датами, с цитатами – наглядная иллюстрация биения мысли и стенограмма творческого процесса как он есть у конкретного человека. Приоткрою маленький секрет: не все записанные в книжки стихи вошли в сборники. Но именно на страницах блокнотов можно найти первоначальный вариант и проследить неожиданную трансформацию замысла.

А давайте перелистаем странички. Окунёмся в мир чувств, ощущений, образов… (См. главу «Я».)

Зеркала

 
В них отражаются эпохи,
И лица, лица – без конца.
Судеб изменчивых всполохи.
От «ах» до чёрного гонца.
 
 
На потускневшей амальгаме
Написан жизненный сюжет
В оправе, в золочёной раме,
В осколке – всё считал брегет.
 
 
Все пред Судом в свой срок предстанут:
Бродяга, дама, царь, мудрец —
О них расскажет амальгама.
И Бог затушит душ светец.
 

Зеркало – самый магический, таинственный, сакральный предмет дома. С ним связано много поверий и примет. Вы когда-нибудь замечали, каким потрясением оборачивается для маленького человечка увиденное в первый раз в жизни собственное отражение в зеркале? Если не задумывались, попробуйте быть внимательнее и подготовьте своё ненаглядное чадо к встрече с собой. Если взглянуть глубже, то душа каждый раз проходит это «испытание», только с годами мы словно обрастаем жёстким панцирем и не замечаем внутренних импульсов. Есть версия, что присущая всем людям асимметрия лица перед кончиной исчезает – оно становится идеальных пропорций. И ещё зеркало – величайший обманщик. Отпечаток нашего лица на амальгаме, иначе говоря, отражение, другие люди видят совершенно иначе. И только для любящего по-настоящему мы всегда прекрасны.

Я хорошо помню первое зеркало нашего дома: средних размеров, с полированным деревянным задником, оно было повешено в простенке между двумя окнами под углом – в нём не отражались наши спальные места, и этот факт примечателен. Вешать зеркало именно в таком месте – посередине – было скорее устоявшейся традицией. Точно так же было в домах всех моих ближайших деревенских родственников. Единственное – зеркала различались формой. Заметьте: большие, объединяющие семью столы и большие зеркала. Ещё были популярны трюмо и престижны трельяжи (их купить было непросто). Я бы назвала трельяж царём зеркал. В нём рассмотреть себя можно было даже со спины, что очень-очень важно. Но ни тогда, ни даже теперь этот предмет не вписывался в габариты нашего дома. Иное дело – у подруг. В узкой, как пенал, комнатушке моей подружки Женьки трельяж занимал свободный угол, а у школьной подруги Наташи он стоял тоже в углу, но в большой комнате. Нужно заметить: трельяжи были и в учреждениях, например библиотеках, Домах культуры. В школьном коридоре возле раздевалки было огромное зеркало, протолкнуться к которому перед началом уроков было весьма проблематично – модницы его осаждали надолго.

Вспоминаю набор с зеркальцем и щёткой-массажкой в тёмно-голубом пластиковом корпусе, оба предмета с ручками, как сейчас сказали бы, эргономичной формы. Зеркало было с белой окантовкой по овалу и украшено растительным орнаментом. Памятный подарок, получив который, мама огорчилась – потому что дарить зеркало – к разлуке.

Что и случилось – даритель умер преждевременно достаточно молодым.

Став чуть старше, мы, девочки, стали носить в школьных портфелях маленькие зеркальца, чтобы при случае посмотреть, всё ли в порядке с внешним видом. А вот пацаны использовали зеркальца в коварных целях – ослепить, подглядеть и даже прожечь бумагу. У меня было круглое маленькое зеркальце в пластмассовом нежно-салатовом корпусе с ободком кофейного цвета.

Чуть позже в ходу появились трансформеры, сочетающие функции зеркала и расчёски. Конструкция была гибкой, состояла из двух частей – собственно зеркальца и маленькой щёточки с гибким основанием, которое очень удобно складывалось и раскладывалось. Такой предмет был компактным и занимал мало места. Единственное – от постоянных нагрузок в итоге «распадался» на две части.

Как-то получилось так, что я всё же тяготею к очень простым формам, т. е. никакого барокко и сказочности. Сейчас я пользуюсь косметическим двойным зеркалом на прозрачном пластиковом основании. А в дамской сумочке – самое обыкновенное зеркало советских времён, чудом уцелевший осколок времени.

Весьма досадно, когда зеркало разбивается – это считается дурной приметой. Нельзя смотреться в треснувшее зеркало, дабы не навлечь на себя беду.

Зеркало обязательно драпируют тканью, когда в доме покойник, чтобы душа не скорбела о бренном теле и готовилась предстать перед Судом Божьим.

Игрушки

 
Ах, как играли мы, бывало,
Как было весело подчас.
Стол накрывали одеялом
И вот вигвам, ну, просто класс!
 
 
И кукла – лучшая подружка,
А мишка – охранитель снов.
И радовала погремушка,
Лото, посудка, хулахуп.
 

У старых вещей – особое очарование. Они – как портал в прошлое. Есть теория, что прошлое и настоящее существуют параллельно, но не буду разводить философию, лучше поговорим об игрушках. До сего времени я сохранила своего любимого, правда, не плюшевого, но мягкого мишку моего детства. Он небольшой, высотой сантиметров тридцать, с оранжевым туловищем, ушки и подошвы лап – белые. Как же я его любила! Мама вспоминает: невозможно было забрать его у меня из постели, я просыпалась мгновенно. Чёрный носик за давностью времени утрачен, в середине морды – небольшая проплешина, но он буквально пахнет детством.

Ещё сохранилась лисичка – её из-за позы животного (упор на четыре лапы, имитирующий движение по поверхности) я не любила. Кроме того, мешал тяжёлый роскошный хвост (игрушка была плотно набита ватой). Окрас – ярко-жёлтый с белым. Как полагается хитрой хищнице – раскосые чёрные глаза из пластмассы и выдающийся нос.

Из богатств – небольшая, плоской формы совушка – мохнатенькая, рыже-бежевая, с яркими зелёными глазами и коричневым деревянным клювом. Был период, когда совушка обитала на ковре, благо они хорошо монтировались по цвету.

И, наконец, заграничный сиамский кот, присланный из ГДР. Вполне себе красавец – вечно сидящий. Глядя на которого, я вспоминаю день получения небольшой посылки: там были мармеладки – «апельсиновые» и «лимонные» дольки, жвачки, пазл и открытки.

Куклы – всегда особая гордость настоящей девочки. Всех своих пупсиков и малышек я благополучно передала в дар Лениногорскому краеведческому музею вместе с кукольной мебелью. А вот кукол пока оставила.

Кукла Катя, пожалуй, единственный подарок отца. Эта «девочка» выпускалась в разных нарядах: в платье в клетку и тонких зелёных туфельках (они очень быстро порвались); в школьной форме и даже в брючках. Маленькая ремарка – у советских кукол всегда присутствовало нижнее бельё.

Миля – нетипично краснокожая блондинка, которую я очень любила и выделяла из всех. Наверное, из-за необычности. Она была наряжена в яркое платье из ацетатного шёлка, которое очень гармонировало с её внешностью.

Дама Виктория – с роскошными коричневыми волосами, в длинном платье из шёлка и в шляпке с длинными лентами, которые завязывались в кокетливый бант. Наряд был украшен кружевами. Из белья – длинная белая нижняя юбка и трусики.

Сохранился ещё один подарок – немецкая кукла Нина. Двухцветный комбинезон и удлинённая блуза – всё на прочных кнопках. Туфли белые, не пластмассовые, как у советских, а из мягкой резины. Очень удачно в сочетании с коричневыми волосами смотрелись глаза малахитового цвета.

Вот, написала про куклы – и припомнились другие: подаренные разными людьми, случайные, с которыми пришлось играть, оставленные и даже украденные. Одно воспоминание наложилось на другое, и стало так уютно, как в детстве, когда делаешь первые открытия и кажется, что впереди – самое волшебное и всегда солнечное время.

Для пытливого детского ума интересна была и юла. Моя – жестяная, с разноцветными полосками, которые при верчении сливались в одну сплошную линию. И так хотелось, чтобы это движение было нескончаемым. И вновь приходилось заводить, изо всей детской силёнки погружая витой поршень внутрь, и тогда юла, покачиваясь из стороны в сторону, набирая обороты, начинала вращаться вокруг своей оси. Но завод заканчивался, и она рывками, переваливаясь с боку на бок, останавливалась.

Или неваляшка – не одно поколение детей прилагало титанические усилия, чтобы уложить непокорную куклу спать! Уж какие только способы я не использовала в попытках «укротить» свою неваляшку – милейшее создание в цвете лимонного сияния. Даже маме жаловалась, что не слушается. Зато после её объяснения очень захотелось узнать, что у кукляшки внутри – секрет, позволяющий ей никогда не слушаться. Кажется, неваляшку я бабахнула тогда молотком, но только слегка погнула корпус, испортив товарный вид, а ей хоть бы хны. Вот это было качество!

Иконы

 
Я помню образ освященный —
То Чудотворец Николай.
И взор, на душу обращенный,
На веру Божию взалкай[4]4
  Взалкать (переносн., поэт.) – страстно захотеть чего-либо.


[Закрыть].
 

Образ Святителя Николая Чудотворца – образец медного литья с использованием лазоревой эмали. Подобные иконы были известны на Руси с XI века, т. е. с момента появления и распространения христианства. Естественно, что первоначально это были иконы, привезённые из Византии. Меднолитые иконы изготавливались прямоугольной формы, с несколько закруглёнными краями.

Скорее всего, наша иконка размером 10 на 10 см появилась в семье ещё в Фокине. Мама рассказывала, что много икон разорённой сельской церкви священнослужитель отдал моему деду – Артёмову Илье Васильевичу. Большая часть перешла потом его детям в качестве благословения, часть погибла при пожаре.

Этот образ появился в доме в начале 1990-х годов. Действительно удобно брать в дорогу, в любое время обращаться с молитвой. Позже тайным образом исчезла.

Похожий образец я видела в экспозиции Музея архитектуры и градостроительства Ульяновска.

Вот меднолитой наперсный именной крест с частично уцелевшей эмалью занимает центральное место на божнице (о нём в книге «Реестр памяти»).

Книги

Как-то раз возникла спонтанная мысль: если бы не книги и чтение, меня не было бы как автора. Именно книги сформировали и развили моё воображение, научили покорять время и пространство, остро чувствовать, мыслить и анализировать и созидать. Книги были моими постоянными спутниками – дома, на отдыхе, в больнице, в школе, в университете – всегда. Я – дитя своего читающего времени, мне всегда хотелось иметь свою библиотеку, основу которой я заложила ещё в школьные годы. Это же волшебство: взять с полки свою книгу, без отпечатков чужих рук, в любое время, не дожидаясь очереди в библиотеке. Трогательно вспоминать, что сначала это была единственная полка на этажерке, впоследствии разросшаяся до масштабов книжного шкафа. Состав моей библиотеки отражает мои профессиональные интересы, увлечения и финансовые возможности. На особой полке – любимые, зачитанные, слегка потрёпанные детские книги.

Не буду делать полный обзор своих книжных сокровищ, остановлюсь на самых памятных, во многом повлиявших на меня книгах. «Курлышку» Галины Черноголовиной – в ярко-голубой, цвета пронзительного осеннего неба с улетающим серым журавлём обложке – мне подарила мама. Так совпало, что я как раз была того же возраста, что и героиня повести девочка Даша, живущая на далёкой подстанции в необозримых целинных казахских степях. Удивительно, но непритязательная повесть об ином быте стала мне интересной и понятной – скрытая мудрость простых строк или же очарование нездешности происходящих в книге событий, но книгу эту я буквально зачитала до дыр.

«Я иду искать» Бориса Алмазова и «Костёр в сосновом бору» Ильи Дворкина скрасили моё длительное пребывание в больнице. Герои первой вызвали настоящее восхищение: превратиться из избалованного тёти-маменькиного сынка в настоящего искателя, стать достойным продолжателем подвига и в итоге найти не только себя, но и своего героического, как оказалось, деда – всё это произвело на меня неизгладимое впечатление. Вечный поиск – то, что всегда было нужно моей натуре! Вообще книга эта сродни «Двум капитанам» Каверина, но без романтики, потому что герой только рождается, только становится человеком. Была немало удивлена, когда в интернете обнаружила сведения о моих любимых книгах, и даже некоторые сайты предлагали их купить.

Митя Огородников – герой повести Дворкина, почти как Дениска Драгунского. Ленинградский фантазёр, попадающий в самые нелепые ситуации и оттого обаятельный и непосредственный. Герой познаёт не только окружающий мир, но и себя.

Помню, я лежала в большой палате, как раз попала под Новый год и зимние каникулы. И несмотря на то что для детей была выделена просторная игровая комната с цветным телевизором, хорошими игрушками, ковром, а следила за нами самая настоящая воспитательница, эти книги помогли мне быть стойкой: наверное, тогда я узнала о преодолении – Илья Дворкин писал свою повесть, лёжа в больнице, борясь с тяжёлым заболеванием. Как оказалось, эта книга стала последней в литературном наследии писателя.

«Страна друзей» Льва Гаврилова и Вольта Суслова, как я сейчас понимаю, хорошая агитационная книга. О чём она? Выражаясь современным языком, она учила толерантности. А по мне, так была добротным путеводителем по пятнадцати республикам страны с гордым названием Союз Советских Социалистических Республик. И не нужно сразу усматривать ностальгию, это в корне неправильно – отказываться от прошлого, забывать о нём. Как ни крути, это наша колыбель, из которой мы вышли, как литература XIX века – из гоголевской шинели. Итак, «Страна друзей» – книга большого формата, в цветной суперобложке, под которой скрывается сама книга – в красном переплёте «под кожу», с золотыми буквами названия – почти памятник. Динамичный сюжет: московские пятиклассники демонстрируют туристу из-за границы этакий флешмоб о своей любимой родине. Удивительные иллюстрации, отличительные особенности каждой республики, достопримечательности, национальные костюмы, традиции и ремёсла, карта, – словом, всё, что работает на понятия уникальности и аутентичности. Написала и подумала: вот бы нынешним детям подобную книгу о России – лучше всякого учебника! И всё-таки «Страна друзей» – креатив нашего детства, потому что уместить на ста тридцати двух страницах стихи, иллюстрации, рисунки детей, текст, интерактивную карту выдаёт большую заботу о формировании гражданина страны.

Для меня же, человека взрослого и пожившего, эти книги являются одновременно и индикаторами времени – на них дети воспитывались и начинали осознавать цель и место в жизни. В отличие от многих современных книг, авторы которых внушают детям, что всё в мире происходит при помощи магии, а снять стресс (мы и слова такого не знали в детстве!) помогут ужастики.

Пускаясь в путь по воображаемым каналам времени, мысленно прикасаясь к вещам, которых уже нет в материальном виде, имея возможность взять в руки, рассмотреть, потрогать то, что ещё стоит и лежит на полках, без всякой машины времени становишься путешественником. Вот же… в тёмном углу комнаты – винтажная этажерка, на ней в строгом порядке стояли немногочисленные книги, девочка в любое время брала их в руки и с упоением читала. А вот уже настоящий книжный шкаф, отделанный шпоном из дуба, с полками и стеклянными дверцами, с антресолями – сколько же книг он может вместить! – и стоит он в квартире и постепенно пополняется и принимает в себя не только новые книги, но и другие вещи, о которых я непременно расскажу здесь. Такая своего рода эволюция одной домашней библиотеки.

И припомнилось, что, кроме вышеописанных книг, мне нравились пословицы восточных народов из тоненькой, коричневого цвета книжки с заглавием арабской вязью. Одна из них гласила: «Надеясь на обильный ужин, не говори „Обед не нужен“».

Несмотря на призывы, именуемые ныне лайфхаками, я оставила эти книги и не считаю их хламом. Ну, продам я «Страну друзей» за 240 рублей, что, стану богаче?.. Спору нет, предметы меняются с течением времени, одно поколение сменяет другое, но почему мы теряем временные связи?! Ещё и европейцев приводим в пример, при этом глубоко заблуждаясь: они хранят память о своих предках, они гордятся ими, не отрицают своё прошлое, не отрекаются.