Текст книги "Горькая брусника"

– Ты не знаешь, с кем связалась. Я могу наслать такие болезни, что никто тебе не сможет помочь.

К моему великому удивлению цыганка перекрестилась и пустилась наутёк. Она оказалась шарлатанкой, иначе бы увидела: я не способна и муху обидеть.

Я добрела до кладбища. Высокие, покрытые ржавчиной и облупившейся краской железные ворота были гостеприимно распахнуты. Постояв немного на входе, я направилась к ближним могилам. Среди могильных крестов порхали бабочки, умиротворённо жужжали пчелы, на деревьях пели птицы. Я походила меж памятников и крестов, читая надписи на табличках, и остановилась у холмика, засыпанного выцветшими искусственными цветами. С фотографии на меня смотрела симпатичная девушка. Пушистые волосы, уложенные короной вокруг головы, придавали её лицу загадочность. Под фото стояла дата смерти «пятнадцатое июля». У меня мороз пробежал по коже. А вдруг это не совпадение и я нашла могилу девушки, погибшей от рук маньяка? Решив узнать, а не похоронены ли на этом погосте и другие жертвы, стала целенаправленно обследовать могилы, глядя на нужную дату. Вскоре обнаружила ещё одну могилу – на табличке была выбита та же дата смерти. На меня с чуть выгоревшего снимка смотрела милая девушка со старомодной прической. Гладко зачёсанные волосы, толстая коса переброшена на грудь. Три девушки погибли в один и тот же день с разницей в год. Могилы двух несчастных я обнаружила, а третью жертву маньяка родственники видимо увезли домой и похоронили там. Значит, правда, в таком красивом селе орудует маньяк. Тогда до следующего убийства несколько дней, и пока я в безопасности. Что же получается: моя сестра просто утонула? Или он выкрал её и выжидает время? От этих мыслей на душу легла тяжесть. Я поспешила уйти с кладбища.

После одного неприятного происшествия я стала вместо платьев предпочитать брюки или джинсы. Как-то вечером во дворе дома, где я снимала квартиру, на меня напал пьяный парень. До сих пор помню то неприятное чувство беспомощности и злости. Он заломил мне руки за спину и разорвал тонкое платье в клочья одним рывком. Я отбилась от насильника, применив всё, что могла: зубы, ногти, каблуки. С того вечера на поясе в удобном чехле, похожем на сумочку для мобильника, я ношу электрошокер. Иногда прикрепляю его под брюки на щиколотку. Электрошокер мне подарил Димка на день рождения. После случая с нападением он несколько раз провожал меня до подъезда, пока мне это не надоело. Напарник придумал, как меня обезопасить. Он заявился на скромную вечеринку, в честь моего появления на свет, с коробкой в руках.

– Вот, Настя, носи его всегда с собой. Наконец-то я больше не буду переживать за твою шкуру, – сказал он, вручая подарок.

Я открыла коробку, осторожно вынула что-то похожее на фонарик или большую батарейку. Дмитрий заулыбался и пояснил:

– Восемь тысяч вольт, трещит, как бешеный. Высшая группа эффективности. Первый класс. При мощном разряде в течение трех-пяти секунд вырубает человека на полчаса.

– Ага. А если я нечаянно этой штукой убью человека. Ты мне будешь носить в тюрьму передачки? Забери. Не надо мне такую защиту, – возмутилась я и всучила ему коробку обратно.

– Спокойно. «Катран» официально разрешен для самообороны. Надеюсь, ты не садистка? – ехидно осведомился Димка

Я посмотрела в нахальные глаза напарника и хмыкнула:

– А при чем здесь мои личные наклонности.

– А при том, если человек упал от первого удара электрошокером и находится без сознания. Ты же не станешь его ещё раз бить током, чтобы добить?

– Я похожа на больную?

Дмитрий ухмыльнулся:

– Самую малость. На. – Он вручил мне подарок назад. – Бери и не выпендривайся. Пригодится.

Так я оказалась обладательницей «Катранчика», такое имя теперь носил мой электрический спаситель.

Отправляясь на прогулку по Вереево, электрошокер я, конечно, прихватила с собой, в общем, экипировалась, как сумела.

Выйдя из ворот кладбища, я углубилась в лес, стараясь держаться одного направления. И так увлеклась наблюдением за странно ведущей себя стрелкой часов-компаса на руке, что чуть не врезалась в каменную стену носом. Стрелка вела себя странно: она дергалась то влево, то вправо.

На живописной поляне, заросшей крупной лесной ромашкой, синеголовником и высокими кустами чёрной бузины стояли два огромных сооружения. Я обошла постройки и обнаружила небольшие отверстия входы.

Это же дольмены! О них я слышала в телепередаче, читала пару статей в журнале. Несколько тропок от дольменов веером расходились по поляне. В дальнем углу этого замечательного лесного уголка я нашла сложенный из камней очаг, вокруг которого лежали отполированные до блеска седалищами туристов брёвна. Походив вокруг, решила залезть внутрь дольмена, все-таки о них ходила слава, как о загадочных и мистических сооружениях. Почему бы не проверить самой? В отверстие залезла, согнувшись в три погибели, внутри оказалось просторно, пусто и кроме сухой земли больше ничего не было. Я уселась в центре каменного дома, закрыла глаза. Минут пять прислушивалась к себе, но никаких изменений ни в настроении, ни в самочувствии не ощутила. Снаружи на поляне послышались голоса нескольких женщин и мужчин. Я замешкалась и вовремя не вылезла наружу. Они стали фотографироваться на фоне дольменов, громко разговаривать – на поляне стало шумно. К каменной постройке, в которой я сидела, подошли девушки и мужчина.

– Ах, Ангел, скажите, мы доберемся до лагеря к ночи, – послышался воркующий девичий голос.

– Надеюсь, в палатке нас будут охранять. Я, например, не отказалась бы от вашей охраны. Говорят, тут маньяк завелся, – не менее игриво произнесла вторая незнакомка.

«Они тут надолго, – сообразила я. – Придётся вылезать. Интересно, как выглядит мужчина, которого называют ангелом».

Представила себе белокурого жеманного херувима с глазами-блюдцами. Кряхтя, полезла к выходу, щурясь от заходящего солнца. Послышался дикий визг: у меня даже уши заложило. Я отряхнула джинсы от налипшей земли и подняла голову. Метрах в пяти от дольмена рослый парень закрывал своим телом перепуганных девиц.

– Что за чёрт, – выругался незнакомец, произнося букву р слегка рычаще.

– Сожалею, но я не рогатый, – усмехнулась я, рассматривая живописную троицу. – Что-то вы на ангела не больно похожи, скорее на дьявола, – вырвалось у меня, когда я разглядела мужчину.

Это был давешний знакомый конник с зелёными глазами, действительно, способными свести с ума некоторых слишком романтичных особ.

– Это вы? Что вы там делали? – расслабившись и отстраняясь от девушек, спросил «дьявол», никак не комментируя мои слова.

– Осматривала дольмен изнутри, разве неясно, – удивилась я, досадуя за свой неряшливый вид. Не везет мне. По шее прополз муравей или паук. Я отряхнула голову и шею. К пальцам прилипла паутина. Понятно: собрала в дольмене.

Девушки вышли из-за спины своего защитника и скептически осмотрели меня, а я их. Обе оказались высокими и очень симпатичными девушками с роскошными длинными волосами. Блондинка небрежно откинула волосы за спину и презрительно посмотрела на меня. Я понимала, о чём она думает. До их модельного роста мне не хватает сантиметров двадцать, а короткая стрижка и грудь второго размера не впечатляли.

– Не боитесь клещей? – заинтересовалась я и кивнула на голые ноги девушек. Обе дамы щеголяли короткими шортами.

– Не боимся, сейчас репелленты от них выпускают. Не знала? – небрежно ответила мне шатенка и сморщила, к моему полному расстройству, замечательный носик.

– Ну, ну, – хмыкнула я и пошла прочь от этой троицы.

– Вы бы не ходили одна по лесу, – сказал мне в след тот, кого называли ангелом.

Я не оборачиваясь, помахала ему рукой.

«Глупое у тебя прозвище! Охраняй своих девиц дальше», – подумала я, признавая, что парень мне очень понравился.

Твёрдый четкий подбородок, красивая линия рта, высокие скулы Хорошая спортивная фигура: не накачанная излишне, а сухая, гибкая, как у танцора, уж в этом я разбираюсь. Немного, правда, плечи широковаты и мышцы на руках чуть больше, чем нужно.

«Кому нужно? И как только успела всё заметить», – выговаривала я своему влюбчивому несерьёзному сердцу. Скорее всего, этот представитель мужского племени так избалован женским вниманием, что на такую, как я, второй раз и не взглянет.

Проходя мимо привязанных к деревьям лошадей, я не удержалась и погладила каурую кобылку. Она доверчиво потянулась к моей руке. Я достала из кармана джинсов завалявшуюся там конфету. Как хорошо, что я сладкоежка. Теперь смогу угостить эту красавицу. Лошадь аккуратно взяла лакомство с ладони.

– Любишь лошадей? – услышала я позади себя уже знакомый грассирующий голос.

Мужчина подошел ко мне совершенно бесшумно. Я обернулась.

– С детства. Когда-то даже просила родителей купить мне лошадь.

– Ангел! Мы тебя ждем, – позвали его спутницы.

На пару секунд мне показалось: досада отразилась на его лице. Но он тут же улыбнулся и крикнул девушкам:

– Сейчас иду.

Потом снова повернулся ко мне.

– Вы отдыхающая?

Я кивнула.

– Извините, что напугали вас. Тогда на дороге.

– Извиняю, – улыбка растягивала мой рот до ушей. – Ну ладно, вам нужно идти, мне тоже.

Я возвращалась в Вереево, досадуя на себя. Приехала заниматься серьёзным делом, а сама занимаюсь чёрте чем. Неужели боль от потери сестры не мешает мне заглядываться на мужчин. Дорога к дому бабы Поли заняла немного времени. Как-то я прочитала в книге выражение «Синие сумерки опускались на притихшую землю». Прочитала и решила: выдумки. Я сельский житель и сто раз наблюдала, как наступает вечер. Постепенно всё вокруг теряет яркость. Темнота сначала поглощает дальние дома, деревья, предметы, подступая ближе и ближе к любому источнику света. А в этом селе воочию увидела: не успело солнце скрыться за горизонтом, как вокруг всё стало сине-фиолетовым. Я шла по улице и любовалась светящимся синим воздухом. Приятно пахло маттиолой и душистым табаком, видимо, пряные растения были посажены во многих дворах сельчан. У нас в семье тоже любили эти цветы – мы с мамой сажали табак и ночную фиалку не только в палисаднике, но и на огороде в нескольких местах.

Я открыла калитку хозяйского дома. Ага, у бабы Поли тоже имеется маттиола. Днём я не обратила внимания на невзрачные кустики, растущие вдоль дорожки от калитки и до крыльца. Во дворе дома за столом сидела Полина Андреевна и незнакомая мне старушка. Лампочка в круглом матовом плафоне, висящая над их головами, светила тускло, поэтому я не могла разглядеть собеседницу хозяйки.

– Настенька, чайку хочешь? – окликнула меня Полина Андреевна.

Я подошла к бабулькам ближе. Обе женщины, несмотря на тёплый вечер, были одеты в байковые халаты с длинными рукавами. Расцветка халатов удручала: мелкие невзрачные цветочки на тёмном фоне. В отличие от хозяйки, новая знакомая мне не понравилась. Её морщинистое лицо с обвисшими брылами щек, нос сливой, опущенные уголки губ – всё вместе создавали образ вечно недовольного человека.

– Добрый вечер. Спасибо за приглашение, но нет. Сейчас приму душ и спать.

– Познакомься, это моя соседка и подруга Зоя Ивановна.

Старушка ехидно посмотрела на меня. Я попыталась изобразить радушную мину на лице.

– Приятно познакомиться.

Я потопталась у стола, не зная, что сказать.

– Пойду купаться. Хорошего вам чаепития.

Я не успела отойти на достаточное расстояние, поэтому услышала:

– Ещё одну вертихвостку приветила. Не надоело за ними прибирать?

– Зря ты так говоришь, Зоя. С девочками мне не так одиноко. Ты вот не одна живешь, можешь с Колей перекинуться парой слов, а я с кем?

Соседка проворчала:

– Со мной. Почитай, кажный день видимся.

«Противная старушка, – решила я. – То-то она мне сразу не понравилась».

Перед сном позвонила родителям. Трубку взял отец. Я успокоила его, рассказала о замечательном доме Полины Андреевны, о доброй хозяйке. Пообещала быть осторожной и внимательной. Спросила о маме. Новости были неутешительные.

***

Проснулась я от оглушительного гомона птиц за окном.

«Они что, собрались сюда со всего леса?» – рассердилась я и накрыла голову подушкой.

– Настенька, я чай согрела, – послышался голос Полины Андреевны за дверью. – Ты уже встала?

Терпеть не могу, когда меня называют Настенькой. На ум сразу приходит фильм-сказка «Морозко» и нежная слабенькая героиня, дочь старика, Настенька. Видимо, не суждено мне сегодня понежиться в постели. Я вытащила голову из-под подушки, откашлялась и громко сказала:

– Минут через десять приду.

Окно в моей комнате выходило в небольшой сад. Сквозь деревья просматривались огородные грядки. Я открыла окно настежь и перегнулась через подоконник. Невысоко. Вполне можно вылезти и забраться вновь. Густой спорыш рос сразу возле отмостки дома. Прекрасно, он заглушит шаги. Травы не было только под деревьями, а так она густым ковром укрывала землю в саду. Я накинула лёгкий сарафан, и отправилась на кухню.

– Давай быстренько умывайся и за стол, – заявила баба Поля.

Я сглотнула слюну. Стол радовал глаз горкой кружевных поджаристых блинов, золотистым медом и блюдцем густой сметаны.

После водных процедур, сделанных столь молниеносно, что солдаты бы обзавидовались, я сбегала в свою комнату и вернулась на кухню с палкой сухой колбасы и баночкой моего любимого варенья из брусники.

– От нашего стола вашему столу.

Баба Поля молодец, не стала отнекиваться.

– Будем резать колбаску или этого хватит? – обвела она рукой завтрак.

– Мне хватит. – Я уселась на древний, но очень удобный стул с закругленной спинкой.

– Тогда отправим колбаску в холодильник. – Старушка покрутила в руках баночку с вареньем. – Давно не пробовала брусники. Лет двадцать назад одна приезжая из Сибири угощала меня им.

– А у нас дома ни одно чаепитие без этого варенья не обходится. Нам тоже бабушка ягоду присылает из Сибири, – сообщила я, отправляя первый блин в рот. – Божественно. Вы, Полина Андреевна, повар от бога.

Старушка улыбнулась – её круглое полное лицо, словно, осветилось изнутри.

– Рада, что тебе понравилось. А варенье твое вкусное, – похвалила она.

– И полезное. Знаете, как в старину называли бруснику? Ягодой бессмертия. В ней куча витаминов, полезных кислот и минералов. Я с детства люблю пить чай с брусничным вареньем. И папа, и дедушка его обожают, а вот мама и бабушка к нему равнодушны. Но больше всего мне нравится свежая ягода, такая у неё приятная кислинка и неповторимый вкус.

После шести блинов с разной начинкой и пары чашек чая я откинулась на спинку стула. Мой осоловелый взгляд уперся в пожелтевшую фотографию молодой женщины, стоящую на холодильнике в затейливой рамочке. Свежий утренний ветерок колыхал короткую кружевную занавеску, по снимку скользили тени и солнечные блики, от этого казалось, что незнакомка на фото движется.

«Наверно, это Полина Андреевна в молодости», – решила я. Уж больно женщина походила на мою хозяйку.

– Хороший снимок и красивая рамочка. Белые ромашки делают её нарядной, – сказала я, показывая на фото.

– Красивая, – согласилась старушка. – Света больше других цветов любила ромашки и называла их по-старинному – Нивяника. Она рассказывала: в древности ромашку именовали «Романов цветок» и считали её зонтиком для садовых гномов.

– Как интересно, – воскликнула я, понимая, что промахнулась с догадками, и на фото вовсе не Полина Андреевна.

Хозяйка загрустила, на её глаза навернулись слезы. Я уже была не рада, что фото попалось мне на глаза.

– Это Света – моя дочь, – пояснила баба Поля. – Она умерла…

– Извините, Полина Андреевна, не хотела вас расстраивать.

– Ничего. Ты ни при чем. Сколько бы ни прошло с того дня… Время не лечит… – Старушка промокнула глаза салфеткой и стала убирать посуду.

– Давайте помогу вам. – Я вымыла чашки, тарелки и поставила их в сушилку.

Окна кухни выходили во двор, и отсюда прекрасно просматривалась дорожка до калитки и часть улицы.

– Спасибо вам за завтрак. Я пойду в сад, позагораю и заодно поработаю.

Баба Поля кивнула.

– Отдыхай, конечно. Я с Ивановной на рынок собралась. Может, тебе чего купить?

– Не надо. Если что-то понадобиться, я сама в магазин схожу.

В саду между деревьями я расстелила покрывало, положила на него ноутбук, блокнот и ручку. Рабочая обстановка создана. Ночью я собиралась сделать вылазку по селу. Для этого мне нужно днём хорошо исследовать пути-дорожки. Мне очень не хотелось, чтобы хозяйка узнала о моих будущих путешествиях по ночам. Повалявшись на покрывале минут десять, я влезла в окно своей комнаты, переоделась в джинсы и футболку. К щиколотке пристегнула электрошокер, мало ли кто может встретиться мне по дороге. Вдруг маньяк?

Ну что ж, начнем с обследования сада. Забор из сетки рабицы оплетал дикий виноград. Возле забора я набрела на кусты красной смородины. У нас дома эта ягода не растет. Мы с мамой сажали её несколько раз, но кусты почему-то засыхали. Я срывала кислые упругие ягодки и отправляла их в рот. Они лопались на языке, как крупные икринки, орошая небо вяжущим соком.

– Ягода ещё кислая, не стоит её есть, – услышала я чей-то голос совсем рядом.

За невысокой сеткой стоял мужчина чуть за тридцать. Его по-совиному круглые глаза за элегантными очками выглядели немного трогательно. Очки увеличивали не только глаза, но и ресницы, и они-то пушистые и густые придавали взрослому мужчине некоторую детскость. Чуть капризные полные губы и гладко выбритые щеки тоже не добавляли ему взрослости.

– Вы Николай, – догадалась я. Он чем-то неуловимо походил на подругу Полины Андреевны. Носом и глазами что ли? И уверенно добавила: – Внук бабы Зои.

По лицу мужчины пробежала тень досады.

«Бабка, кажется, конкретно достала своего внучка», – подумала я, глядя на его гримасы.

– Угадали. Давайте познакомимся, соседка. Меня вы уже знаете, – произнёс мужчина и протянул ко мне руку над низкой оградой. На его ладони лежала крупная желтая малина. – Попробуйте. Это будет получше кислятины, которую вы ели.

Я подставила обе ладошки. Он высыпал на них янтарные ягоды.

– Меня зовут Настя, – представилась я. – Спасибо за малину.

– Ешьте на здоровье. Мне пора. Всего хорошего. – Николай помахал мне рукой.

Сквозь плети винограда я увидела: он нагнулся, сорвал несколько веточек укропа с грядки и пошел к дому.

Я посмотрела ему вслед на его крупную, чуть сутуловатую фигуру и решила: иногда яблочко от яблоньки далеко падает. Приятный и обходительный мужчина, хоть и родственник бабы Зои. На первый взгляд он производил впечатление доброго, интеллигентного и умного человека.

В саду под краном я вымыла ягоду и с удовольствием съела, наслаждаясь её медовым вкусом. Широкая дорожка делила огород бабы Поли пополам. Мне показалось, что если по ней пройти до конца, а потом свернуть на узкую полосу травы между следующими участками земли, можно попасть на улицу параллельную Озерной. Я прошла по дорожке до конца огорода и совершенно случайно обнаружила неприметную калитку, скрытую вездесущим диким виноградом. Сначала мне показалось, что калитку я не смогу открыть, так сильно её оплела лоза. К моему удивлению, она распахнулась сразу. Пройдя по полосе травы метров сто, я выбралась на небольшую детскую площадку между домами и оказалась на другой улице. Замечательно. Теперь я знаю, что дом бабы Поли можно покинуть двумя путями. Через огород и обычной дорогой. Пригодится.

Табличка на доме из белого кирпича гласила: улица Цветочная. Красивое название, но вот дорога на этой улочке ни в дугу – гравийка. Идти очень неудобно. Однако по улице Цветочной я добралась до реки быстрее: не пришлось делать круг. Постояв немного у воды, решила проведать дольмены. Я не стала спорить со своим внутренним, а потому более благоразумным голосом. Просто посоветовала ему заткнуться. Мне очень хотелось увидеть Ангела. Я шагала по щебёночной дороге, углубившись в лес, и радовалась прохладе. Стук копыт расслышала задолго и, не соображая, что делаю, юркнула в кусты. Мне пришлось вытерпеть десяток комариных укусов, прежде чем всадники показались на лесной дороге. К моему разочарованию и одновременно облегчению группу туристов сопровождал незнакомый мне мужчина. Коротко стриженые волосы незнакомца поблескивали сединой, немного угрюмое лицо с крепко сжатыми губами промелькнуло перед моим взором. Я выбралась из кустов и повернула назад в Вереево. Надежда увидеть сегодня Ангела угасла. Не доходя до улицы Озёрной, заприметила великолепную поляну, сплошь усеянную крупными лесными ромашками. Я нарвала охапку цветов, сплела себе венок, полежала, глядя в небо. Поплакала, вспомнив о сестре, позвонила родителям. Высоко в небе надо мной звонко пела какая-то птица, тревожа сердце.

«Нужно возвращаться, а то баба Зоя начнет искать», – подумала я и тут обнаружила, что не знаю в какую сторону идти. На поляну выходило несколько тропинок. Метрах в шестидесяти от меня я вдруг заметила девушку в ярко-синем платье в белый горошек. Как она здесь оказалась и почему я не увидела её раньше? Я обрадованно закричала:

– Подскажите, пожалуйста, в какой стороне село?

Незнакомка смотрела на меня и молчала. Я направилась к ней, решив, что она не слышит. Взгляд от девушки отвела только на секунду, а она исчезла из моего поля зрения. Я растерянно смотрела по сторонам, но нигде никого не было.

«Пригрезилось. Голову, наверно, напекло, – решила я, – пойду, как в сказке, куда глаза глядят.

Мне повезло, проплутала недолго. Задумавшись, обнаружила себя на окраине села у калитки старого дома. Покосившаяся от старости лавочка примостилась у ветхого забора. Я присела на неё и расшнуровала кроссовок. Камешек попал внутрь и натёр ногу. Он оказался крохотным, но мешал идти.

– Это не поможет тебе, – проскрипел чей-то голос за спиной.

Я оглянулась. За низким забором стояла старуха – вылитая ведьма, как их изображают на картинках. Нос крючком, длинный подбородок загнут вверх, вместо губ узкая щель, седые космы торчат из-под черного платка. И только ясные глаза смотрят цепко, колюче и серьёзно.

Я проследила за её взглядом и вспыхнула: штанина задралась, электрошокер выглядывал наружу.

«Вряд ли она знает, что это такое», – вздохнула я облегченно и поправила джинсы.

– Простите, что вы сказали? – Нового персонажа села Вереево я рассматривала с удовольствием.

– Ничего не поможет, когда он схватит тебя. Лучше просто уезжай отсюда, пока не поздно, – ошарашила меня старуха.

– Вы, Феодора, – догадалась я. – А откуда вы знаете про электрошокер? Скажите, вы, правда, видите сквозь одежду?

Лицо бабки перекосилось, став ещё непригляднее.

– Что, уже слышала обо мне?

– Ага. От одного пьяного дурака в автобусе, – буркнула я и поёжилась от пронзительного взгляда светло-голубых глаз.

– Гришка, – поняла она, о ком я говорю, – вечно мне дули в карманах крутил. – Феодора улыбнулась.

Я с удивлением увидела у неё во рту вместо ожидаемых жёлтых клыков – ряд ровных белых зубов.

– Извините. Вы и впрямь ведьма? – спросила я с запинкой, чувствуя себя даже не круглой, а квадратной идиоткой.

– А ты как считаешь? – уставилась на меня бабка.

– Не знаю. Впечатлили, но… нет…не верю, – твёрдо решила я.

Старуха распахнула хлипкую калитку.

– Зайдёшь на чай, не побоишься?

– Конечно, зайду, честно говоря, очень хочу пить.

Бабка усмехнулась, сверкнув льдистыми глазами.

– Эта жажда у тебя не от жары, а от любовного томления.

Я вспыхнула от её слов и обидчиво поджала губы.

– Какого ещё томления?

Старушка, похожая на бабу ягу почему-то вызывала у меня сильный интерес.

– Скажу вам по секрету: я ещё девушка, – призналась я, шагая к покосившейся избушке.

– Что девушка и без твоих слов знаю, а томление в тебе Ангел зажёг, – хмыкнула Феодора и ловко обогнала меня у порога. Она что-то пробормотала и распахнула скрипучую дверь.

От старухи пахло травой и прелыми листьями.

– Какой он ангел, больше на змея искусителя похож! – возмутилась я. – Нашли ангела…

– Тут ты права: хороший мужской кадр, – согласилась со мной бабка, показывая рукой на стул у окна.

Она двигалась легко и бесшумно, совсем не по-стариковски.

– Помочь? – вызвалась я, видя, что она ставит на стол вазочку с вареньем, блюдечко с мёдом и сухарницу.

– Сиди, пока ещё двигаюсь, – сердито отмахнулась Феодора.

Сколько же ей лет? Бабка была похожа на ворону: в тёмном платке, длинной юбке и чёрно-фиолетовой кофте. Я осмотрела комнату. Обычная старушечья обстановка: старенькая мебель, древний телевизор в углу, узкая кровать с горкой подушек. Только огромный шкаф со стеклянными узорчатыми дверками выбивался из общей обстановки. На полках рядами стояли старинные склянки, десятки, нет сотни фигурных баночек. В хате приятно пахло сушёными травами и яблоками. Феодора поставила на стол чашки с горячим чаем и уселась напротив меня. Я отхлебнула терпкий напиток.

– Мята, чабрец, листья малины и черной смородины и что-то ещё не знаю, – похвасталась я знаниями трав.

– Точно, а что-то ещё, просто душица, – кивнула бабка. – Сама чай делаешь?

– Маме помогаю. Я же в станице живу. Травы растут у нас на участке. Бабушка Ванда чабрец кладет даже в пироги. Она говорит: чабрец или тимьян, как его называют по-научному, происходит от греческого слова thymos – дыхание жизни.

Феодора усмехнулась.

– Ишь, ты. А в древней Руси чабрец называли богородичной травой, дикой мятой или фимиамником, – проявила свои познания старуха.

– Как интересно! – воскликнула я, отхлебывая травяной чай.

– Душа её давно умерла, а оболочка бродит. Только ты не ищи её, иначе попадешь в беду, – неожиданно глуховатым голосом сказала Феодора.

Я поперхнулась чаем.

– Вы о моей сестре?

– О ней. – Старуха посмотрела в маленькое мутное оконце и помрачнела. – Он снова вышел на охоту. Будь осторожна.

– Начинаю верить, что вы и впрямь ведьма. – Я попробовала странное зелёное варенье из вазочки и зажмурилась от удовольствия. – Царское.

– Верно. Царское варенье из крыжовника с орехами. Только ты неправильно говоришь, я не ведьма, а ведунья, – поправила меня Феодора.

– А есть разница?

– Конечно. Я ведаю, какие травы, от каких болезней лечат, и немного вижу, – она замялась, – так кое-что… Но лет пятьдесят назад была ведьмой. Теперь нет. Бросила это дело. Почти…

– А что делают ведьмы? – полюбопытствовала я. Бабуля сумела меня поразить, сказав об Ангеле и сестре. Неужели мне повезло столкнуться с самой настоящей пусть и бывшей ведьмой?

В комнату вошел огромный чёрный кот. Ага, ещё один атрибут колдуний. Он остановился посреди комнаты, оглядел меня янтарными глазами и направился в мою сторону. Потом нагло запрыгнул мне на колени и замурлыкал. Старуха молча наблюдала за действиями кота.

– Ведьмы привораживают и отвораживают, насылают болезни и страхи, делают яды, вытравливают младенцев, – спокойно перечислила Феодора.

– И вы это делали!? – ужаснулась я, не особо веря страшноватой бабке. «Она сумасшедшая», – промелькнуло у меня в голове.

– Хотела бы я быть сумасшедшей и не помнить, что творила полвека назад. – Уголки губ старухи дрогнули в горькой усмешке.

«Она читает мои мысли?» – испугалась я.

– Да у тебя на лице написано – нет никакой необходимости читать твои мысли. Ты спросила, делала ли я всё, что назвала? Да делала и получила этот облик. В юности внешность дарует нам бог. То как мы выглядим в старости, зависит от нас. Человек, сделавший много зла, жадный, сварливый получает уродливую внешность, а весёлый, добрый, открытый, не помнящий обид – красив и в глубокой старости. Я поздно отвернулась от колдовства и долго не могла изжить обиду на весь мир. Вот и заполучила этот облик. Он мне в наказание. Правда, мои односельчане не дают мне позабыть мои прежние способности, то и дело просят «помочь».

Лицо бабки стало злым и отчуждённым. Мне почудилось, что в её глазах загорелись странные огоньки. По моей спине пробежал холодок, я невольно вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Мало ли что покажется сперепугу.

– Поняла: каждая эмоция нагружает определенную группу лицевых мышц. С возрастом те мышцы, что работали сильнее всего и формируют внешность. – Довольная своим выводом я гордо посмотрела на Феодору.

Женщина вздохнула:

– Ну, можно и так сказать, всё в науку переводишь. Только не получится перевести. – Ведунья принесла вазочку с вареньем изумрудного цвета. – Съешь хоть немного, – предложила она.

Я зачерпнула полную ложку странного варенья и положила в рот. Вкусовые рецепторы взбунтовались, не умея определить, что же такое коснулось языка.

– Понравилось?

– Очень.

– На запей, а то сейчас заснёшь, – пробормотала старуха, подавая мне стакан с жидкостью янтарного цвета.

Перед глазами у меня всё плыло. Кот, сидящий у меня на коленях, увеличился в размерах. Я с трудом ухватила стакан непослушной рукой и медленно выпила. Голос Феодоры звучал так, будто она находилась от меня далеко-далеко.

– Я дам тебе баночку этого зелья, а ты обещай каждое утро и вечер пить с ним чай. – Бабка достала из шкафа старинную матовую баночку граммов на триста с изумрудным содержимым внутри.

– Зачем мне это есть и что за варенье в банке? – Я показала глазами на подарок старухи. В онемевшем теле происходило какое-то бурление. Появилось ощущение, что меня подключили к розетке с током и я теперь, как батарейка, накапливаю энергию.

– Здесь взвар на меду из молодых веточек акации. Он усиливает реакцию, укрепляет мышцы. Скоро тебе пригодится и сила, и ловкость. Ты же упёртая, не уедешь, пока не разузнаешь о сестре. Я права? – Ведунья покосилась на кота, безмятежно спящего на моих коленях.

– Точно. Пока не узнаю, не уеду, – подтвердила я её слова. – Мне нужно идти, а то баба Поля волноваться будет. Спасибо за чай и варенье. – Я осторожно опустила тяжёлого кота на пол. Пошевелила руками. Покрутила головой. Хотелось подпрыгнуть и взлететь.

– Ладно-ладно иди уже. – Феодора положила баночку в пакет и подала его мне.

Котяра потянулся, выгнул спину, а потом в два прыжка добрался до хозяйки и взгромоздился к ней на колени.

– Не провожаю. Сама выйдешь. Только калитку прикрой. Я кивнула и направилась к выходу.

На улицу Озёрную добралась за пятнадцать минут и тут почувствовала дикий приступ голода. Мама моя, я как проглот стала, так и растолстеть недолго. Пришлось повернуть в магазин, благо он ещё работал. Я купила банку тушенки и пакет гречки. Дорога назад к дому хозяйки показалась в два раза короче.

Во дворе на скамейке сидели обе подруги баба Поля и баба Зоя.

– Вот, Зоя, моя новая квартирантка загуляла без обеда, – доложила баба Поля, увидев меня.

Я остановилась возле старушек.

– Стало скучно, решила пройтись по селу и к речке.

– А заодно поискать приключений на свою задницу, – довольно грубо отреагировала соседка и недовольно нахмурилась.

Если допустить, что Феодора права: и внешность к старости приобретается такая, какую заслуживаешь, то баба Зоя ещё та штучка. У старушки вместо рта образовалась сморщенная гузка, так сильно были сжаты губы. Три большие родинки с торчащими чёрными волосками прилепились возле крыльев носа. Морщинки на лице вырисовали облик брюзги, а глаза за толстыми стеклами очков, как и у внука, походили на совиные. Только волосы пышные и густые украшали пожилую женщину.