Текст книги "Второй шанс"

– Я разберусь сам. Не вмешивайся.

– Нельзя же все время спускать хулиганам. Я принесла тебе соки и фрукты.

Саша достала из пакета покупки и сложила их в тумбочку. Снова присела рядом. Коснулась повязки на груди.

– Очень больно?

Кожа Ивана покрылась мурашками.

– Терпимо, если не двигаться. Саш, иди домой. Никита обещал принести свой старый телефон. Я буду звонить тебе. Иди, пожалуйста, – голос его дрогнул. Он сглотнул комок в горле и сказал твёрже: – Иди.

Она вышла в коридор. У столика дежурной разговаривали две медсестры.

– К Стасову девушка пришла, а до этого только один парнишка и появлялся. Интересно, где его родители? Милиции он ничего не сказал. Объяснил, что напали неизвестные хулиганы, лиц в темноте не разглядел.

Саше словно кипяток плеснули в лицо. Оно загорелось от негодования.

«Что за родители, которым всё равно, где их сын?

Она кашлянула. Девушки замолчали.

– Извините, мне нужно заехать к Стасову домой и кое-что передать его родителям. Но я забыла адрес, а Ваня заснул, не хочется его будить.

Медсестра открыла журнал.

– У него легко запоминающийся адрес. Улица Лесная, дом шесть, квартира двадцать шесть.

Саша вышла из больницы. Хотелось плакать, сводило скулы. Душа болела. Она решила после школы съездить к Стасовым. Пора во всём разобраться.

Ночью ей приснился кошмар.

Саша бродила по лесу и не могла выйти на дорогу. Понимала, что заблудилась. Со всех сторон раздавались звуки, она металась между деревьев, а между тем становилось всё темнее и темнее. Близилась ночь. Откуда-то издалека её позвал Иван и стал успокаивающе разговаривать с ней. Саша пошла на голос, уже показался просвет между деревьями и вдруг из темноты выступил кто-то большой и чёрный. Она взвизгнула и побежала назад в чащу. Забилась под густую ель и замерла под ней. Иголки кололи ей ноги. Но под елью было тепло, сухо и безопасно. Ваня звал ещё несколько раз. Саша не откликнулась, боясь навести на себя чудовище. Голос Стасова начал отдаляться и скоро исчез совсем. Проснулась она с ощущением непоправимой утраты. Весь день не могла прийти в себя. После школы позвонила отцу, сказала, что немного задержится в школе.

Саша исколесила полгорода в поисках улицы Лесной, и уже отчаялась найти её, когда одна из женщин в маршрутке объяснила, как туда добраться.

– Это район Разгуляевки. Там находился большой шарикоподшипниковый завод. В этом районе давали рабочим квартиры. Завод закрылся, многие остались без работы, устроились кто где смог, – пояснила словоохотливая пожилая женщина.

Саша вышла на остановке. Здесь она не была ни разу, просто не пришлось. Даже не подозревала, до какой степени разрухи могут дойти здания без ремонта. Превращенный в развалины остов завода преобладал над этой окраиной города. Огромные цеха разбитыми окнами, как слепые, смотрели на такие же обшарпанные дома и разрушенную в ямах дорогу. В голову полезли кадры военной кинохроники. Стена, когда-то огораживающая территорию завода, осыпалась в нескольких местах. Сквозь дыры виднелся заводской двор, заросший бурьяном. Чуть в стороне от предприятия стояли штук шесть пятиэтажных домов с облупившейся краской и отвалившейся от стен штукатуркой. По улице обогнав Сашу, проковылял, а не проехал автомобиль. Из-за угла дома вылетела ватага мальчишек. «Лесная 6» увидела она табличку на здании. Двор возле дома на удивление оказался уютным. Вокруг пятиэтажки росло много высоких старых деревьев, преимущественно платанов и тополей. Под их тенью располагались качели, детская горка и песочница с грибком. За деревянным столом на лавочках сидели мужики, и пили пиво. Возле самого дома на некрашеных скамейках восседали старушки. Плачевно смотрелись клумбы с чахлыми кустами роз. Волейбольная площадка с порванной сеткой и ржавый автомобиль, брошенный у подъезда, тоже не украшали двор.

Саша остановилась возле бабулек.

– Здравствуйте. Подскажите, в каком подъезде живут Стасовы?

Бабушки встрепенулись, как стая испуганных ворон, одна, видимо, самая бойкая ответила:

– В этом. А на чой они тебе? Алкаши треклятые!

– Нужно, – коротко ответила она и поблагодарила старушек: – Спасибо.

Подъезд поразил убогостью. На первом этаже резало глаза от аммиачного запаха мочи. Мусор валялся на ступеньках и лестничных площадках: окурки, пивные банки, бутылки, фантики от конфет, обрывки газет. Стены давно не красили, серая краска облупилась и висела лохмотьями. Лестничный пролет на втором этаже был почему-то закопчен, ступеньки выщерблены. Саша, зажав нос, быстро поднялась на четвертый этаж. Нажала на кнопку звонка у обычной деревянной двери в квартиру № 26. На её звонок никто не вышел. Тогда она постучала рукой, потом ногой – безрезультатно. Подождала немного и снова надавила на звонок. Дверь наконец открылась. На лестничную площадку, шатаясь, вышла совершенно пьяная женщина. Она оглядела гостью и прошипела:

– Что тебе б…. надо? Головой постучи!

Оторопевшая Саша, молча, взирала на худое, грязное, отвратительно пахнущее существо, в котором с трудом угадывался женский пол. На девушку, пытаясь сфокусировать взгляд, уставились два мутных глаза. Жуткое создание запустило руку в грязные седые волосы и стало яростно чесать голову.

– Стасовы здесь живут? – выдавила из себя Саша, боясь нечаянно прикоснуться к чему-нибудь.

Женщина прекратила чесать немытую голову и перешла на тело.

– Здеся, а тебе чего надо?

– Я насчет Вани…, – тихо сказала гостья, уже понимая: глупо спрашивать, почему никто не посещает Ивана в больнице?

– Погодь! Ты его девка. Твои фотки висят у него в комнате. Вот скажи, почему он не уважает своих родителей?

Подобие женщины икнуло. На Сашу дохнуло перегаром. Существо ответило на свой вопрос.

– Обнаглел сынок. В комнату замок врезал. И младшенького тому же учит: не почитать мамку, их родившую, – она всхлипнула и размазала слёзы по лицу. – Спасибо старшенький Захарка, кровиночка моя, поучил чуток Ваньку, – женщина захихикала, видимо вспоминая это учение. – Захарушка эту дверку-то враз выбил. Дал родителям полечиться.

– Ваня не давал вам лекарство, – изумилась Саша.

– Вот и ты поняла! Нечего жмотничать. Родной мамке и отцу денег пожалел. А кто его кормил, поил, ночей не спал? У него даже на пиво не выпросишь! Скряга! И в кого такой уродился? – женщина задумалась. На лбу собрались глубокие морщины.

Одна гримаса на её одутловатом лице сменяла другую. Она переступила с ноги на ногу. Пошатнулась. Ухватилась за дверной косяк. Беззубый рот раскрылся, хозяйка квартиры попыталась изобразить улыбку. Сашу передернуло от омерзения: жуткая ухмылка мало походила на человеческую улыбку.

Она наконец догадалась, что Иван не дал родителям денег на выпивку, старший брат выбил дверь в его комнату и забрал деньги. Вряд ли Ваня отдал их добровольно, поэтому Захар избил его.

– Слышь, девонька, у тебя не будет стольника. Дай. Здоровье надо поправить. Надеюсь, ты не жадюга, как Ванька. И это… – она прилагала все усилия, пытаясь вспомнить, – может, невестушкой будешь. А со свекровкой отношения лучше не портить. Правда, же?

Саша открыла сумку и достала из кошелька все, что у неё было, оставив только на проезд в маршрутке. Она протянула собеседнице двести рублей.

Та жадно схватила и отступила в сторону.

– Проходи. Глянь в Ванькиной комнате одежку, может ему в больничку что-то нужно. Я бы сама свезла, но болею.

Саша нерешительно перешагнула через порог.

– Зови меня тётей Светой. Да не трясись ты. Проходи.

Она направилась к мужчине, похожему на бомжа. Тот сидел на стуле, положив голову на замызганный стол. На этом предмете мебели красовалась целая батарея пустых бутылок из-под пива и водки.

– Илюха, вставай! Живем. Будущая невестушка подлечиться дала.

Услышав волшебные слова о лечении, бомж поднял голову и Саша вздрогнула. Мужчина, несмотря на беспробудную пьянку, сохранил благородные черты лица. У него оказались красивой лепки губы, густые волосы, высокий лоб, прямой нос и подбородок с ямочкой. Ваня являлся копией этого алкоголика. Бомж поднялся на ноги, и стало ясно, что он высокого роста. Мужчина молча забрал деньги у жены. Шатаясь, побрел к выходу.

Саша оглядела квартиру. Почерневшие обои в мутных потеках делали помещение тёмным. Серые от пыли занавески на окнах не помнили стирки. Два засаленных дивана и стол с бутылками довершали обстановку. На полу лежал ковер, ставший от грязи непонятного цвета. Всюду валялись заплесневелые остатки еды, окурки и осколки разбитого стекла. Заметив потрясённый взгляд гостьи, женщина попыталась оправдаться:

– Никто не помогает, а я одна не успеваю.

Они стояли в большой комнате, две двери, видимо, вели в следующие.

– Иди сюда, – позвала её тётя Света, показывая на дверной проем. Сама дверь висела на одной петле.

«Господи, как он живет здесь с этими вечно пьяными людьми?» – ужаснулась Саша.

Её мутило от застарелого запаха вони. Она вошла в комнату Ивана. Даже разоренное помещение выглядело чистым и опрятным. На окне висела белоснежная тюлевая занавеска. Две узкие кровати, заправленные по-солдатски, стояли вдоль стен. У окна большой письменный стол. В углу компьютерный на нем лежал разбитый ноутбук. Широкий трёхстворчатый шкаф открыт, часть вещей вывалена на пол. Все ящики столов и шкафа выдвинуты.

«Деньги искали, – поняла она. – Вот почему он всё время работал. Кто ещё жил в этой комнате?»

– Тут две кровати…

– Младшенького Ромки. Ванька и его против родителей настроил, – пожаловалась тетя Света. Только Захар, – в её голосе послышалось тёплые горделивые нотки, – не даст папку с мамкой в обиду.

– Ваню он избил? – уточнила Саша.

– Так уж и избил… Поучил маленько, – её голос стал визгливым, а взгляд недобрым.

– Немного, – возмутилась гостья. – Перелом рёбер, сотрясение мозга, ушибы – это, по-вашему, поучил немного. – Она чувствовала к этой опустившейся мамаше такую сильную ненависть, что она, словно кислота, обжигала горло. – Вам не жалко своего сына?

Женщина ощутила эту ненависть, отступила от Саши и зло прошипела:

– Бери, что надо и вали отсюда! Умная нашлась. Родители, небось, начальнички? А нас работяг в нищету толкнули. Илюха передовым считался, а когда завод закрыли, полторы тыщи человек на улицу выбросили. Где такие, как ты, были? Осуждает она! А ты поживи, как мы, тогда поглядим, во что превратишься!

Она напирала на Сашу, дыша перегаром. Гостью замутило от запаха немытого тела и гнилостной вони изо рта женщины. Саша отступила и быстро оглядела вещи. Положила в пакет футболку, спортивные брюки, носки, чуть покраснев, добавила пару выглаженных трусов. На подоконнике заметила свою фотографию. Улыбка тронула губы.

– Мать! – послышался чей-то грубый прокуренный голос.

– Тут я, – с готовностью ответила женщина.

– Мать, трубы горят, дай чего-нибудь!

– Сейчас, сынок, батя в магазин пошёл, – она облизнула синие губы.

Раздался грохот, будто что-то упало. Послышался отборный мат. В большую комнату из коридора ввалился мужчина, одетый только в спортивные штаны. Его грудь и руки покрывали татуировки. Он отдаленно походил на мать. Крупная голова, большой нос, квадратная челюсть и близко посаженные маленькие глазки, которые сейчас с любопытством рассматривали незнакомую девушку.

Саша не знала, как поступить. Очень хотелось покинуть ужасную квартиру, но незнакомец стоял на пути.

– Мать, почему не предупредила, что у нас гости? – улыбка, похожая на оскал зверя появилась на его лице.

– Я уже ухожу.

Скрыть страх не удалось, голос Саши испуганно дрогнул. Она по стеночке двинулась к выходу.

Мужчина чуть переместился в сторону и перекрыл выход из зала.

– Стоять! От Захара без разрешения ещё никто не уходил!

– Пожалуйста, пропустите меня, – попросила Саша. Она уже поняла, что этот урод избил Ивана. Ненависть и злость душили её так, что было больно дышать.

– Уйдёшь, когда я скажу. Кто такая?

– Девушка Ваньки, – вставила тётя Света, подобострастно глядя на сына.

– Гляди-ка, наш пострел везде поспел, – присвистнул Захар. – Чего явилась?

Саша замялась. Сердце жалко трепыхалось. Она зажмурила глаза и выпалила:

– Посмотреть в глаза тому, кто его избил!

– Посмотрела? Да я поучил мальца, как надо уважать старшего брата и родителей. Этот скунс зажал деньги, хотя просили его по-хорошему.

– Вы просили деньги у школьника! Сами зарабатывать не пробовали.

– Ты гляди, мать, и эту надо учить! Обнаглела молодежь, совсем старших не уважает!

Он двинулся к ней. Саша попыталась проскочить в коридор. Захар схватил за плечо и толкнул в сторону дивана. Саша, не долетев до этого спального места, ударилась головой о ножку стола. Сквозь боль и звон в ушах услышала мерзкое хихиканье тёти Светы. Девушку охватил панический ужас, парализовавший тело. С трудом приподнявшись на колени, она потрогала висок. Рука окрасилась кровью.

– Поумнела или ещё добавить?

Сашу за всю её небольшую жизнь ни разу никто не ударил. Теперь ощущая беспомощность, просто не соображала, что делать. Мужчина присел перед ней на корточки и протянул руку к её лицу.

– Язык проглотила?

Саша отшатнулась.

– Захар, оставь её в покое! – крикнул вернувшийся домой отец Ивана.

– А то, что? – угрожающе произнёс сын.

– Снова в тюрьму хочешь? Это тебе не Ваньку безнаказанно лупить! За девчонку сядешь и надолго!

Илья Петрович достал из сумки три бутылки без этикетки.

– Опять технический спирт припёр. Сдохнем же, – сказала жена, однако взяла стакан и протянула руку к бутылке.

Захар нехотя поднялся, присел к столу. Саша взяла пакет с сумкой и побрела из комнаты. На пороге остановилась и посмотрела на дружную семейку. Три подобия человека в отвратительных условиях уселись пить ядовитую жидкость. Волосы встали дыбом от этой сюрреалистической картины.

Саша долго шла по улице пешком, пытаясь отойти от увиденного кошмара. Набрала номер Никиты.

– Я ездила к Ване домой.

В трубке стояла тишина. Только через минуту раздался голос Игнатова.

– Не надо было туда ходить. Иван не хотел, чтобы ты узнала, в каких условиях он живет. Саша, зачем ты сделала это?

– Ники! Ты даже не представляешь, что это за люди? У меня вещи Ивана можешь передать ему? Я сожалею, что поехала к Стасовым.

– Он не желал твоего знакомства с ними.

– Они чудовища! Никита, может, Ване нужны лекарства?

– Иван хранил деньги у своего бригадира Егора Климовича. Так что я купил нужные ему медикаменты. Давай встретимся в центре, я заберу вещи.

Саша сидела на лавочке, ожидая Игнатова. Она причесалась, носовым платком вытерла кровь. Половина лица опухла, на виске красовался синий кровоподтек.

– Кто это сделал?

Никита встревожено разглядывал Сашу.

– Захар. Старший брат Вани – полный псих.

Никита откинул волосы Саши со лба. Внимательно осмотрел ушиб. Он почувствовал гнев и ненависть к мужчине, посмевшему поднять руку на эту хрупкую девушку.

– Ещё что-нибудь пострадало?

– Нет. Только моя гордость. Отец Вани остановил его.

– Хорошо. Тебе лучше пока не ходить в больницу – это доконает Ивана.

При виде дочери, вернувшейся домой, Ольга Вадимовна прервала молчание.

– Объяснись, что произошло?

Сергей Данилович оказался менее выдержанным. Он кинулся к Саше, нервно ощупал опухшую щеку.

– Что случилось?

– Выходила из маршрутки и зацепилась каблуком. Ударилась о железный угол остановки, – соврала Саша.

– Больше нигде не болит? Может на рентген в больницу? – заволновался отец.

Мать окинула дочь презрительным взглядом.

– Как ты собираешься учиться и работать, если не можешь нормально выйти из машины?

Саша с трудом сдерживала слезы.

– У меня болит голова. Пойду прилягу.

Но сначала отправилась в ванную и долго пыталась смыть с себя ощущение липкой грязи и запаха, пропитавшего кожу. Она тёрла и тёрла мочалкой тело, но грязь будто проникла сквозь поры. Горячая вода сделала своё дело, наконец, ей стало легче. Мягкая махровая простыня пахла ромашкой, закутавшись в неё с головой, Саша легла на кровать.

– Между прочим, только шесть часов вечера, а ты уже валяешься в постели. Нам нужно поговорить. Я хочу знать, что ты решила?

Саша подняла голову. На пороге комнаты стояла мать.

– Мама, оставь меня сегодня в покое! – простонала Саша.

Следом за женой в комнату дочери зашёл отец.

– Оленька, пойдём. Не трогай её.

Он крепко взял супругу за плечи и подтолкнул к выходу.

У Саши перед глазами стояло разъяренное лицо Захара и гнусная ухмылка тёти Светы. Всю жизнь она сторонилась конфликтов и неловких ситуаций. Даже представить не могла, что попадет в такую ситуацию. Будучи ребенком, не жалея отдавала игрушки, не желала драться. Подрастая, видела, как безобразно выглядят любые разборки подростков, особенно девочек, решила: никогда не будет участвовать в них. Всей душой ненавидела скандалы. Дома не удавалось избегать ссор с властной матерью и это всегда угнетающе действовало на неё. В школе же не допускала столкновений. Она просто не могла оскорбить кого-либо, а всяких сплетен и пересудов не любила. К восьмому классу у тоненькой Саши неожиданно сформировалась очень женственная фигура. Грудь была даже великовата. На уроке физкультуры девушка отметила, как некрасиво прыгают груди её одноклассниц при беге и как при этом от напряжения искажаются черты лица. Она получала двойки, но бегать отказалась на отрез. Саша не объясняла причины отказа даже подругам. Иван тоже не понимал, почему она с удовольствием ходит по бревну, но упрямиться пройти гусиным шагом или перепрыгнуть через козла. Ему даже в голову не приходило, что подруга считает это неэстетичным. Так она и дожила до семнадцати лет, ни разу не столкнувшись с тёмной стороной жизни. Побывав в семье Стасовых, Саша испытала шок. Сейчас лежа в своей уютной чистой спальне, внезапно осознала: работать и одновременно учиться не сможет. Не готова жить на дешевой съёмной квартире, питаться, чем попало, а главное, ничего не умеет делать. Страх перед трудностями захватил её душу в плен.

ГЛАВА 5

Первое детское воспоминание: Ване четыре года, он объелся конфет, и весь день первого января его тошнило. Добрые родители купили на Новый год детям конфеты. Голодный мальчик съел почти килограмм, старший брат отдал ему и свою долю. Захар уже тогда начал пить на равных с родителями. Двенадцатилетний мальчишка быстро научился воровать и всегда добавлял свои деньги в общую пьянку. В четырнадцать Захар вместе с друзьями ограбил продуктовые ларьки в заводском районе. Получил условное наказание. Но уже в пятнадцать сел в тюрьму для малолеток. Его банда обокрала магазин и убила сторожа. Ивану исполнилось восемь лет, когда старший брат надолго исчез из его жизни. Захар замечал младшего брата, только когда надо было что-то сделать или послать в ларек за бутылкой. Тычки, подзатыльники мальчик получал одинаково и от матери, и от брата. Иногда отец защищал его и не позволял Захару устраивать в доме дедовщину. Сколько Иван помнил себя, он был вечно голоден и напуган. Со временем научился прятаться от злой с похмелья матери и неуравновешенного истеричного брата. В школу начал ходить только в восемь лет, после того, как в семью пришла комиссия. Родителей предупредили, если не изменят образ жизни, то Ваню отправят в детский дом. Услышав это, мальчик обрадовался, всё лучше, чем дома. Осенью он отправился в школу рядом с заводским районом. Почти полгода родители продержались без выпивки, но весной Захара посадили в тюрьму, и всё началось снова. Трезвыми отца с матерью Иван больше не видел. Илья Петрович с собутыльниками сдавал металлолом, воруя его под носом охранников, оставшихся на разрушенном предприятии. Мать ходила на оптовые склада перебирать овощи. Их трудовой день обычно длился до двух часов дня, а потом начиналась гулянка. В их большой трёхкомнатной квартире собиралось человек по десять. Пили, разговаривали, спорили, ругались, вспоминали прошлую жизнь. Гости дрались, доказывая правоту кулаками. Ваня научился улавливать момент, когда взрослые уже выпили, подобрели, но ещё не стали агрессивными. Он выходил в зал, садился к столу и пытался поесть, пока не прогоняли. Иногда ему везло, попадался сердобольный человек, он совал ребенку в руки колбасу, хлеб, консервы. Мальчик относил еду в комнату, в которой раньше жил с братом. Как сорока прятал продукты в шкаф, сумел сделать запас круп и консервов. Быстро научился обслуживать себя сам: стирал школьную форму, гладил бельё, готовил суп и кашу в крохотной кастрюльке. Привык не обращать внимания на шум и крики, когда делал уроки. Он научился выживать. Чтобы не мешали пьяные гости, уговорил отца вставить замок в дверь его комнаты. Остатками разума, не замутненного водкой, Илья Петрович понял сына и запретил собутыльникам заходить в комнату ребёнка. Теперь Ваня чувствовал себя в безопасности. В третьем классе мальчик, не имея телевизора, увлёкся чтением. Он мысленно уносился от жестокой действительности в волшебные миры Беляева и был счастлив там. Мечтал о других родителях и брате, пока не понял, как несбыточны эти мечты. Тогда же он, рано увидевший всю изнанку жизни и разучившийся удивляться, был потрясён. Мать родила малыша и оставила его у сестры. Так Ваня узнал, что на свет появился Стасов Роман. Родная сестра матери Екатерина жила с мужем-инвалидом в поселке за городом. Они не имели детей и приняли ребенка, ненужного родной матери, в свою семью. Иван изредка приезжал к тётке поиграть с братом и испытывал восторг и нежность к малышу. Тётя Катя не привечала племянника, он сильно походил на отца, которого она винила во всём. Женщина забыла, что сестра, работая продавцом в заводском буфете, начала пить раньше мужа. Ваня привык полагаться только на себя. С третьего класса он начал подрабатывать на мойке машин. Вещи покупал в секонд-хенде и старался не выделяться среди ровесников. Это не всегда удавалось. В школе многие знали его семью и зло подшучивали. Дети из нормальных семей с ним не дружили, общался он только с Кирюхой, сыном таких же, как и его родители, алкашей. Киря был недалеким, забитым мальчишкой, Ваня с ним безумно скучал. Их не приглашали на дни рождения, ими откровенно пренебрегали и учителя, и одноклассники. Иван болезненно воспринимал это отчуждение.

На весенних каникулах класс поехал в Пятигорск на экскурсию. Он и Кирюха остались дома. Оказалось, некому заплатить за поездку. И так получалось всегда, ни в поход, ни в цирк, ни на концерт мальчишки не ходили. На баловство (так говорила мать) деньги не находились.

«А на бутылку есть всегда!» – злился Иван.

Как-то он долго сидел на лавочке во дворе. Домой идти не хотелось. Тихий, тёплый вечер опускался на землю. Ваня заканчивал пятый класс, для своих двенадцати лет выглядел крупным, рослым мальчиком. Настроение у него было отвратительным. На скамью присел дед Клим из соседнего подъезда.

– Чего хмуришься в такой хороший вечер? – поинтересовался старик.

– А чему радоваться!

Подросток рассказал о своей обиде на родителей.

Дед выкурил папиросу. Затушил окурок.

– Да, парень… Родителей не переделать, тут ты ничего не поделаешь. А вот свою жизнь можешь!

– Как! – зло сказал мальчик. – Что я могу?

– Многое. У тебя есть руки, ноги, голова на месте, здоровье и сила – уже немало. Ты ведь редко болеешь? Я прав?

Ваня кивнул.

– Есть здоровье, сможешь работать и учиться. Своими руками построишь своё будущее. Мнение о себе и твоей семье трудно переломить. Лучше перевестись в другую школу, начать с чистого листа, там, где о тебе никто ничего не знает. Я попрошу сына взять в свою бригаду подсобником. Учти, работать придется всерьёз, а потом вечером учить уроки. Выдержишь? А ещё каждое лето уезжать с ними на шабашку. Зато будешь одет, обут и сыт. Тебе нужно окончить школу, тогда сможешь получить профессию и уйти от родителей. А пока учись с ними сосуществовать. Создай свой уголок, а всё остальное отбрасывай.

– Уже, – хмыкнул подросток.

– Что уже?

– Создал свой уголок.

– Молодец. Уговори отца отнести документы в школу подальше отсюда. Лучше сделать это в июне. В шестой класс пойдешь в новую школу. Считай, тебе повезло.

Иван удивился:

– Мне повезло?

Дед Клим кивнул.

– С такой жизнью тебе ничего не страшно. Ты не сломаешься, как отец. А он передовик был, золотые руки, лучший мастер. Хорошая зарплата, квартиру дали. Почет и уважение. И что? Завод закрыли. Куда всё делось? Сломался человек. Не все же спились. Нашли другую работу. Борются. А он предпочёл топить горе в бутылке и ныть о прошлых заслугах. Слабак, тьфу!

Старик презрительно сплюнул.

– Никак Илья не поймёт: уважали работника, а алкоголика уважать не за что. И мамка твоя не выдержала испытания. Ей всего тридцать три, а выглядит старухой. Правда Ольга попивать ещё в буфете начала, думаю, это она подсобила Илюхе с пьянкой.

С этого разговора с дедом Климом и начались перемены в жизни Ивана.

Егор Климович взял мальчишку в свою бригаду, несмотря на возражения других работников. По-настоящему Ваня стал работать в тринадцать лет. Первые дни валился с ног от усталости. Но потом окреп, втянулся, за лето заработал денег. В свою комнату приобрел шкаф, кровать, стол и маленький холодильник. Поймать отца трезвым, удалось только в конце июля. Иван уговорил его отнести документы в выбранную им школу с математическим уклоном. Илья Петрович впервые за полгода выкупался, надел приготовленную сыном одежду и отправился к директору школы.

В шестой класс Ваня пришёл в новой одежде, заработанной им самим. Сердце гулко стучало, но он не показывал своего волнения. Учиться и работать до семи вечера оказалось трудно, но оно того стоило. Никто не сторонился новенького и не шептал в след: «Сын алкашей».

В седьмом классе к нему пришла первая любовь. Он перестал нормально спать ночами. Нежная девочка с ямочками на щеках, чудесными серо-зелеными глазами покорила его. Иван не надеялся, что она обратит на него внимания, но всё же рискнул – положил в её портфель валентинку. На следующий день Саша улыбнулась ему. Сердце Вани, покрывшееся коркой цинизма и равнодушия, дрогнуло и забилось быстрее.

А потом он увидел неприкрытый ужас и брезгливость на лице одноклассницы. Самсон Долидян узнал в новеньком, парнишку, работавшего у них на даче летом с бригадой взрослых мужиков. Самсон неосторожно пошутил:

– Тебя выгнали из бригады или пропил с алкашами все деньги?

Стасов угрюмо посмотрел и велел сынку торгашей заткнуться. Долидян вскипел, как чайник, и предложил новенькому разобраться на улице. Самсон обожал разборки и всегда побеждал в драках.

За школой Иван попросил его придержать язык. Не отвечая, Долидян попытался ударить нахального парня. Удар пришёлся по карману, в котором лежал телефон, тот разлетелся вдребезги. Стасов от досады грязно выругался. Самсон повторил попытку. Удар прошел мимо. Через минуту Долидян растерянно прижимал к расквашенному носу платок. Ваня поднял голову и увидел потрясённую Сашу и толпу вокруг. Брезгливость на лице девочки больно ранила его и он поклялся: «Больше никогда не допустит, чтобы она так смотрела на него».

Целых два месяца Кручинина избегала Ивана. Эти дни стали для него уроком. Он понял, одноклассница никогда не примет его таким, какой он есть: мальчик из плохой семьи. Ночами ему снилась улыбка Саши, а сердце разрывалось от обиды и боли.

«Неужели я могу дружить только с дворовыми девочками, пьющими в подворотне и прошедшими огонь и воду».

Он поджидал Кручинину у школы каждый день, пытаясь застать одну, без подруг. Однажды это удалось, и они поговорили. Иван стал провожать её домой, а потом всю дорогу до остановки маршрутного такси бежал, боясь опоздать на работу. После седьмого класса их бригада осталась без летней шабашки. Ваня все каникулы проработал на поле у арендаторов вместе с другими мужчинами. В этом была своя польза, на деревенских продуктах он окреп и дочерна загорел на солнце.

В восьмом классе Иван впервые осмелился и поцеловал Сашу. Он с большим трудом заставлял себя отрываться от своей принцессы, с ней не хотелось расставаться. Тогда же в восьмом классе Иван познакомился с отцом Саши. Ваня вышел из маршрутки и направился к своему дому. Из белой «Ауди», стоящей на обочине, вышел мужчина и окликнул его.

– Стасов?

– Да, – ответил удивлённый Ваня. Он узнал отца Саши, потому что украдкой наблюдал за ней и видел её родителей.

– Садись в машину. Поговорим.

Иван подчинился и сел на переднее сиденье.

– Вот что, парень, дочь у меня одна, и я очень люблю её. Поэтому говорю прямо. Если хоть малейший вред нанесешь девочке, откручу голову. Ты понял меня?

– Да. Не волнуйтесь, я никогда ничего плохого не сделаю.

– Я говорил с твоим бригадиром. Он хвалил тебя. Ты тёртый калач. А Сашка не знает жизни. Она как оранжерейный цветок, к тому же ещё наивна и всему верит. Обещай, как отцу, что с моей дочкой всё будет в порядке!

– Обещаю, – твёрдо произнёс Иван. Он не обиделся на Сергея Даниловича. Будь он взрослым человеком, не разрешил бы своей дочери общаться с кем-то из семейки алкоголиков.

– И чтоб в одиннадцать Сашка являлась домой. В целостности и сохранности.

Иван кивнул.

– Ясно.

– Смотри, не подведи меня.

Мужчина протянул руку. Иван крепко пожал её.

«Не белоручка, вся ладонь в мозолях, – подумал Сергей Данилович. – Надеюсь, я правильно поступаю».

Стасов свято соблюдал слово, данное отцу Саши. Труднее приходилось с ней самой. Иногда девушка не хотела возвращаться домой рано, приходилось идти на уловки. Осенью бригада вернулась в город. Снова после школы он мчался на стройку. Иван уже многое умел. В будущем собирался поступать в Политехнический институт на строительный факультет. Ему нравилось ощущение своей полезности, нравился сам процесс возведение дома. С гордостью смотрел на «свои» квартиры, в которых зажигались окна и жили люди.

С Сашей он мог говорить обо всём. Единственное табу – его семья. Иван не представлял своей жизни без Саши. Она взрослела на его глазах, превращаясь из красивой девочки в обворожительную девушку. Женственная, мягкая, уступчивая одноклассница смотрела на мир слишком доверчиво. В начале учебы в одиннадцатом классе тётя Катя изредка стала оставлять с Иваном шестилетнего Ромку. Дядя попал в больницу, и ей приходилось ухаживать за ним. Ваня приобрел кровать для младшего брата. В строгой комнате появились детские игрушки. В ноябре из тюрьмы вышел Захар, ему исполнилось двадцать пять лет, но выглядел он намного старше. С первого дня пребывания дома Захар попытался установить тюремные порядки. Жизнь Ивана стала невыносимой. Если родители, пившие долгие годы, постепенно превратились в тихих алкоголиков, то брат сразу привнёс в их пьяное болото дух скандала и раздора. Между Захаром и отцом всё чаще вспыхивали ссоры и драки. Ваня не чаял, когда окончит школу и уйдёт в армию. В тот злополучный день он застал родителей и брата, взламывающих дверь в его комнату. Иван возмутился. Не ожидая нападения, спокойно повернулся к Захару спиной и получил сильный удар по голове. Очнулся от дикой боли. С трудом смог вдохнуть и подняться на ноги.