Текст книги "Переделке не поддаётся"

Пока Тина купалась, Лада приглядывалась к печке под навесом, крытым позеленевшим от времени шифером. Рядом с небольшой печью стоял древний посудный шкаф, стол с парой табуретов, скамейка и рукомойник. Грецкий орех, росший неподалёку, давал живительную прохладу. Лада убрала железную заслонку и увидела в печи дрова. В одном из ящичков шкафа отыскались спички. Воодушевлённая находкой, она подожгла бумагу под дровами. Бумага прогорела, а дрова не загорелись. Лада набрала воздуха в лёгкие и подула на ещё тлеющие остатки бумаги. В лицо пахнуло сажей и пеплом.

– Ты не открыла поддувало, – засмеялась Тина, глядя на чумазую рожицу подруги.

Лада попыталась стряхнуть золу с одежды и только больше размазала её по светлой ткани.

– Чёрт! Какое ещё поддувало?

Тина открыла железную дверку внизу печи, набрала в чайник воды, водрузила его на чугунные кружки.

– Можно готовить пищу сверху, как на газовой печке, а можно ставить внутрь печи, когда останется только жар.

Лада только вздохнула, рассмотрев в потускневшем зеркале над умывальником грязное лицо.

– Золушка, как есть золушка. За тобой обещанный самовар, а я опять на закаливание в «летний» душ.

Через полчаса Лада, изображая из себя купчиху, шумно прихлёбывала чай из блюдечка. На столе стояла вазочка с клубничным вареньем, найденным в шкафу, блюдо с бутербродами, остатки колбасы с сыром, недоеденные в дороге.

– Управимся с хозяйством и сходим по грибы. На вечер я сделаю картошку с грибами. В печи всё вкуснее получается – язык проглотишь.

Лада сладко до хруста в костях потянулась.

– Слушай, а здесь здорово. Помнишь, как мы в лесополосе пикники устраивали, а тут каждый день пикник на природе. Птички поют, пчёлки жужжат.

– Комары кусают, – хмыкнула Тина, прихлопывая на руке надоедливого кровопийцу.

Наблюдая, как подруга доила козу, кормила кур, резала серпом траву для гусей и кроликов, Лада только удивлялась: откуда у Тины все эти житейские умения?

– Я видела, как это делала бабушка, – пояснила Тина, догадавшись, по задумчивому виду подруги, о чём та думает.

– Ты сюда приезжала сто лет назад, неужели до сих пор помнишь.

– Не у одной тебя хорошая память. Да и что тут можно забыть, – удивилась Тина и скомандовала: – Переодеваемся и по грибы.

Как-то так получилось, что уже в первом классе Тина могла приготовить суп и борщ, овощи резала ножом так же уверенно как мать. Она рано научилась делать уборку в доме, разбиралась в тонкостях стирки и глажки, словно губка впитывала и запоминала мелочи и секреты, а главное, всё делала с удовольствием. Специально Тину никто не учил. Ладе иногда казалось: умение вести домашнее хозяйство заложено в подруге изначально. Она же, в первый раз сварив нормальные, не слипшиеся макароны, страшно гордилась этим, каждое её достижение было результатом проб и ошибок. Лада сначала не подозревала: неумелость вызвана тем, что собственная мать не прилагала никаких усилий к порядку в доме и отличалась большой безалаберностью. До семи лет Лада не замечала бардака в квартире. Долго считала: вся полезная еда, кроме лакомств, малосъедобная. Подружившись с Тиной, попала в ухоженную, идеально чистую квартиру Лавровых и невольно сравнила её с собственной. А когда после долгих уговоров попробовала борщ тёти Маруси, удивилась необыкновенному вкусу этого повседневного блюда. Постепенно ей стало доходить, что любимая, весёлая мама не очень-то хорошая хозяйка. Именно от тёти Маруси и Тины Лада хоть как-то научилась готовить и ухаживать за своими вещами. Она боролась с беспорядком в квартире, прибирая за матерью, как за ребёнком. Вечно занятый на стройке отец давно махнул на жену рукой. Спустя годы Лада поняла, отец очень любил мать и ценил её за лёгкий, весёлый характер. После его смерти, мать утратила живость характера, прежде в заразительном смехе появились истеричные нотки.

Лес начинался сразу за полуразрушенными домами. Лада, обожающая всякие тайны и загадки, заявила, что обязательно исследует развалины, вдруг отыщет что-нибудь интересное. Тина только пожала плечами, ей очень не хотелось бродить по заброшенным жилищам.

– Если там что-то и оставалось, то местная ребятня давно растащила. Бабушка говорила, что один дом опустел давно. В другом ещё несколько лет назад жили люди, когда я здесь гостила, то видела старуху и противного дядьку.

– Ой, я гриб нашла, – обрадовалась Лада – посмотри, съедобный?

Тина срезала ножом крепкий подосиновик. Рядом заметила ещё несколько.

– Съедобный. Вон ещё. Повезло нам.

Лада подняла голову. Тонкие, гибкие ветви деревьев с изящными листочками перешёптывались, навевая грусть.

– Странные деревья, будто на них трясучка напала.

– Точно. Недаром говорят: в берёзовом лесу жениться, в осиновом удавиться.

– Так это осины? В общем-то, симпатичные деревья, но всё-таки символично, что неподалёку от осиновой рощи люди забросили дома. Мы обязательно туда сходим.

Тина с досадой произнесла:

– Дались тебе эти развалюхи.

– Интересно же.

За осиновой рощицей лес посветлел, всё чаще стали попадаться берёзы.

– Красота-то какая. Вот где надо жить, а мы с тобой в пыльном Дмитрове душимся, – восхитилась Лада. – У нас вокруг города одни поля, ни тебе речки или леса.

Дмитров походил на множество других провинциальных степных городков. Окраины сплошь частные дома, в центре здание администрации, парк с фонтаном, площадь, окружённая большими и маленькими магазинчиками. Чуть в стороне от центра кинотеатры, дом культуры, библиотека и бассейн.

Тина не разделяла восторга.

– Белозёрск меньше нашего Дмитрова, где мы работать будем? Здесь своих бухгалтеров, как собак нерезаных. На сорок тысяч жителей семенной завод, крахмальный и мебельная фабрика. Всё. Остальное так по мелочи.

Лада развеселилась.

– Меркантильная ты, Тинка. Найдём местных принцев, выйдем замуж, коз заведём, детей.

– Так-так сначала коз, а потом детей, – хмыкнула Тина. – Ты уже подзабыла Филиппа?

Лада помрачнела.

– Зачем напоминаешь!

– Извини.

– Надо же, какие удачливые девушки, – услышали подруги чей-то голос.

Лада обернулась. Из-за кустов боярышника вышел мужчина лет шестидесяти с пустой корзинкой в руках. В такую жару он был наряжен в тёплые брюки и клетчатую рубаху, поверх которой красовалась шерстяная жилетка ручной вязки, на ногах старые потрескавшиеся калоши. Взгляд у незнакомца показался девушкам недобрым и даже злым.

– Грибы говорю, отыскали, а я вот не смог. Вы не местные?

Тина поёжилась от колючего взгляда собеседника, но постаралась улыбнуться.

– Да нам повезло, вот собрали немного грибов. И вы угадали, мы не местные.

– Я сразу это понял. К кому приехали?

Лада хмыкнула: интересно, все пожилые люди такие любопытные? Тина, стараясь не обращать внимания на неприятное выражение на лице мужчины, дружелюбно ответила:

– К тёте Саломее с улицы Вишнёвой. Может, знаете такую?

– Знаю, – прошелестел его голос. – А вы ей кто?

– Она никто. – Тина показала на Ладу. – А я её племянница.

Глаза незнакомца буквально полезли на лоб от удивления, он, не стесняясь девушек, громко выругался и поспешил от них прочь. Подруги ошеломлённо посмотрели вслед быстро удаляющейся фигуры грибника.

Лада покрутила у виска.

– Странный дед, но ему ваша семейка явно не по нраву.

Дома, перебрав лесные трофеи, растопили печь. Пока Тина копала картошку в огороде, Лада отправилась кормить кур и гусей.

– Ой, мамочки! – послышался душераздирающий крик из хозяйственного двора.

Тина, бросив ведро с картошкой, помчалась на помощь. Лада, закрыв голову руками, кругами бегала по двору от крупного петуха с роскошным трёхцветным хвостом. Тот наскакивал на неё, яростно бил крыльями, пытаясь клюнуть в спину, ноги, плечи. Тине удалось схватить и чуть придушить злющую птицу.

– Будешь ещё нападать, башку отрежу, а из тушки лапшу сварю.

Петух сипел и косил налитым кровью глазом на мучительницу.

– Смотри мне, – пригрозила Тина, отбрасывая полузадушенного пернатого террориста.

Лада, скрывшись за забором, оглядела себя.

– Сволочь! Ноги, руки поклевал и поцарапал своими клешнями.

– Шпорами, – поправила Тина. – Надо было сразу ему показать, кто главный в доме.

– Да он неожиданно напал. Я лишь хотела симпатичную курочку с руки покормить. Вот скотина! – ужаснулась Лада, обнаружив разорванную штанину, и виднеющуюся в прорехе длинную царапину с каплями крови. – Гуси тоже ненормальные. Орали как оглашенные. Только коза отнеслась ко мне по-человечески.

Тина еле сдерживала смех, боясь разозлить вспыльчивую подругу.

– Бедная ты, бедная. Прямо звери, а не птицы.

Пока поверженная Лада приводила себя в порядок и смазывала царапины зелёнкой, Тина успела поставить чугунную сковороду в печь. На столе закипал самовар, источая пар, пахнущий мятой и малиной. Вечерний душ принимали в приятной тёплой воде, нагретой солнцем за день.

Чистые и благодушные подруги в четыре руки быстро накрыли стол.

– А картошечки там достаточно? – поинтересовалась Лада, плотоядно посматривая на сковороду, вытащенную Тиной из печи.

Тина, водрузив сковороду на железную подставку, подняла крышку. Необыкновенно вкусный аромат поплыл в прохладном вечернем воздухе.

– Какой запах! Божественно, – восхитилась Лада, вооружаясь вилкой.

После ужина и неспешного чаепития под разговоры ни о чём, идти в душный дом совершенно не хотелось.

– Тин, спасибо, что привезла меня сюда. Во-первых, я никогда ещё не ела такой вкуснятины, во-вторых, отказалась от мысли пристрелить Филиппа, пусть сволочь живёт и радуется. В-третьих, тут так здорово. Соловьи поют.

– Это синицы.

– Откуда знаешь?

Тина с грустью пояснила:

– Во второй раз я приезжала сюда на два дня с папой, а он любил слушать птиц и много о них знал.

Отец Лады умер, когда ей исполнилось пятнадцать, боль успела притупиться, а Тина потеряла отца лишь три года назад и ещё не смирилась с утратой.

Зазвенели колокольчики, раздался зычный голос от калитки.

– Саломеюшка, молочко готово?

Тина подхватила банку с козьим молоком.

– Тёткин покупатель пришёл.

Пока подруга относила молоко, Лада вымыла кружки из-под чая, навела порядок на столе.

– Фу, бывают же неприятные люди, – заявила вернувшаяся Тина. – Старик, а такой масляный, липкий взгляд, аж, на душе гадко стало. Пока не расспросил обо всём, не успокоился. На грудь так пялился, что прикрыться хотелось.

Лада засмеялась.

– Мужчины и в преклонном возрасте остаются ценителями женской красоты. А такую грудь, как у тебя, ещё поискать надо.

– Преклонным возрастом я бы не назвала, покупателю где-то за пятьдесят. Но в тёмном месте я бы с ним побоялась встретиться. Очень несимпатичный клиент у тётки Саломеи.

– Может, тебе показалось?

– Посмотришь сама, когда заявится за молоком в следующий раз.

***

Лада проснулась от жуткого крика, медленно затухающего в ночной тиши. С гулко бьющимся от страха сердцем села на кровати.

– Не надо! Пожалуйста, не надо! – снова раздался крик. Лада не сразу узнал голос подруги, так незнакомо, по-детски он звучал.

Двери в спальни оставались открытыми по просьбе Лады, хотя любые не затворенные двери и дверцы шкафов раздражали Тину, но тут ей пришлось смириться.

Лада примчалась в комнату подруги, сквозь плотно задёрнутые шторы едва пробивался лунный свет. Тёмный силуэт неподвижно лежащей Тины озадачил. Лада наклонилась и вздрогнула: глаза подруги широко открыты.

«Наверно, ей снился кошмар, и она кричала во сне?»

Пока Лада раздумывала, тело подруги изогнулось, снова послышался тот же необычный голос.

– Где я? Здесь темно и страшно. Не трогайте меня!

Глупая, но жутковатая мысль промелькнула в голове Лады: «А вдруг в Тину вселился призрак ребёнка? Этой самой Варюшки, пропавшей на лугу».

Собравшись с духом, она потрясла Тину за плечо.

– Проснись. Ты меня здорово напугала.

– Ой! Что случилось?

– Ты орала голосом маленькой девочки, просила не трогать тебя. Я признаться перетрусила, – Лада уселась на краешек кровати.

– Серьёзно? Снилось что-то неприятное. Может, переела на ночь? – предположила Тина.

– А я уже страшную теорию подвела под твой детский голосок, – хмыкнула Лада смущённо. – Решила, что Варюшка в тебя вселилась. Ты уверена, что раньше не кричала по ночам, может, тётя Маруся скрывала?

– Успокойся. Не кричала. Точно грибов переела. Всё, давай спать, – Тина укрылась по самую шею и отвернулась к стене.

– Ты спишь как рыба с открытыми глазами.

Тина глухо пробормотала:

– Не выдумывай.

Лада вернулась в свою спальню. Через тонкую тюль в комнату проник лунный свет, сделав её необычной и чуточку сказочной. Она посмотрела на освещённый луной сад и похолодела: силуэты кустов походили на чудищ с уродливыми телами, корявыми лапами и жуткими мордами. Отругав себя за слишком богатое воображение, Лада улеглась в кровать.

Утром, доев разогретую картошку, подруги решили выполнить первое поручение тётки Саломеи: собрать чёрную смородину. Лада отправилась в домик без крыши и только присела на корточки, как ей на спину свалилась крупная слива. Подняв голову, сквозь ветви и листву узрела незнакомца, сидящего на дереве. Лицо охватило жаром стыда, едва успев надеть штаны, Лада рванула к дому.

– Представляешь, там, на дереве, кто-то сидит. И он, наверно, видел мою голую задницу. Кошмар!

Тина засмеялась.

– Слива принадлежит соседям. Видимо, она так разрослась, что туалет оказался под её ветвями. Дядя Антон вряд ли на дерево полезет, раньше он толстый был, а вот Клим мог. Я его подростком помню, ох и жутко вредный.

Лада прижала ладони к горящим щекам.

– Хватит ржать. Как я теперь на глаза покажусь?

– Да брось,– махнула рукой Тина, снова засмеявшись, – дело-то житейское. К тому же можно и не знакомиться. Клим, скорее всего, женат, он старше нас года на три.

– Тебе смешно, а я в непотребном виде перед мужчиной оказалась. А всё твоя тётка виновата, не могла туалет в другом месте поставить.

Тина обняла бушующую подругу.

– Успокойся. Ну что он мог увидеть? Так чуток сверкнула пятой точкой.

Лада возмущённо засопела и вывернулась из объятий.

– Издеваешься?

– Всё-всё. Больше не буду.

***

– Тётка Саломея эксплуататор, зачем столько ягодных кустов насадила. Куда ей столько припасов? – проворчала Лада, наливая готовое варенье в банку.

– Друзей, знакомых угощает, родственникам передаёт. Ты сама его у нас ела, ещё восхищалась, мол, самое вкусное на свете варенье.

Закрутив крышку на банке, Лада подала подруге.

– Теперь знаю, это оттого, что ягоды томятся в печи. Такое варенье без живого огня не приготовишь.

– К вам можно? – Клим, заметив новых соседок под навесом, постучал в калитку, в унисон его стуку зазвенели колокольчики.

– Ой, нет, – заметалась Лада. – Не хочу его видеть. Отнесу банки в подпол.

Тина едва сдержала смех: смущённая подруга выглядела очень потешно.

– Нечего метаться, как ошпаренная, он уже и думать забыл про туалет. Чего ты раздуваешь из мухи слона?

Не слушая её, Лада, подхватив корзинку с банками, помчалась в дом. Клим, проводив взглядом незнакомку, с которой познакомился весьма необычным способом, с трудом удержал серьёзную мину на лице. Тину он узнал сразу, хотя не видел пятнадцать лет. Она и тогда выглядела маленькой женщиной: округлые плечи, тонкая талия, крутые бедра. Среди слабого пола иногда попадаются особи, проходящие этап взросления безболезненно: у них не бывает нескладной фигуры, худобы, и той особой цыплячьей неуклюжей внешности, отличающей многих девочек подростков. Из симпатичной девочки Тина сразу превратилась в роскошную взрослую женщину. Может, на придирчивый взгляд некоторым мужчинам она показалась бы слегка крупноватой, Клим же с нескрываемым восхищением смотрел на красивую большую грудь, округлый маленький аппетитный животик, пышные бедра, стройные ноги с тонкими щиколотками и скрипичную талию. Глядя на Тину, отчего-то понимаешь, она станет хорошей женой. Сразу представляется: ухоженный дом, вкусная еда и целый выводок детей.

– Привет, Лаврушка. С приездом. Рад тебя видеть. Чаем угостишь? – Клим звонко чмокнул в зарумянившуюся от жара печи щёку Тины, с удовольствием пожал крепкую ладошку девушки.

Тина положила большую коробку конфет, принесённую гостем, на деревянный стол, покрытый клеёнкой в цветной горошек.

– Привет. Я тебя только по глазам узнала.

И немудрено. Из вихрастого мальчишки-забияки, с вечно не стрижеными волосами, Ким превратился в сильного, крепкого мужчину. Светлые волосы потемнели, узкий подбородок стал почти квадратным, выделились скулы, и лишь серо-зелёные глаза под прямыми густыми бровями остались по-прежнему насмешливыми.

– А кто это так поспешно убежал с корзинкой в дом? – хмыкнул Ким, вспомнив заполошные метания щуплой девицы по двору.

Тина поставила чайник на печь.

– Моя лучшая и, в общем-то, единственная подруга Ладислава. Ты обязательно познакомишься с ней, как только она забудет о неловкой ситуации.

– А я уже забыл. Пусть не переживает, с радостью поразглядывал бы её попку, но, к сожалению, ничего не видел… так один силуэт. Слишком густая листва у сливы. Надо будет проредить немного, – засмеялся он.

Тина шлёпнула его полотенцем по руке.

– Я тебе прорежу.

Лада, притаившись за приоткрытой дверью веранды, прислушивалась к их разговору. Она с облегчением узнала о густой кроне дерева, но выйти к гостю после своего поспешного бегства так и не решилась.

– Тётка Саломея говорила, что за хозяйством приглядит твоя мама. А оказалось, ты приехала да ещё с подругой. – Клим отхлёбнул глоток чая, поданного хозяйкой. – Вкуснотища. Жаль, что мы у себя развалили печи и во дворе, и в доме. Теперь такое варенье можно только у твоей тётки попробовать. На газе, конечно проще готовить, но вкус не тот. – Он подвинул вазочку с ещё горячим вареньем ближе. – Не жалко, если я всё съем?

Тина, приглядевшись, всё больше находила в лице гостя знакомые черты мальчишки из далёкого детства. Тогда после окончания второго класса родители на месяц отправили её к тётке Саломее. Двенадцатилетний Ким сначала не принимал «мелкую» Тину, которую дразнил Лаврушкой, в свою команду, но потом смилостивился и иногда позволял принимать участие в играх.

– Ешь на здоровье. Мы почти всю смородину оборвали, сварили достаточно. Мама собиралась приехать, но я её опередила. Решили с подругой провести лето на свежем воздухе. Белозёрск хоть и считается городом, больше похож на большую деревню. А тёткин дом так и вообще у самого леса. Как тётя Аня? Дядя Антон всё ещё таксует?

На лицо Клима легла тень.

– Отец попал в аварию и теперь передвигается в инвалидной коляске, а мама еле отошла после инсульта. Говорит ещё плохо, но уже может себя обслуживать.

– Ой! – Тина закрыла рот руками, на глаза навернулись слёзы. Вспомнился погибший под колесами машины отец. – Как жалко. Тётя Аня такая шустрая была, бабушка Калерия её семиделкой называла. А дядя Антон меня всегда конфетами угощал. – Тина чуть покраснела. – И будущей невесткой называл.

Клим улыбнулся.

– Точно. Он и мне сказал: вот посмотришь, Лаврушка вырастет красавицей – женись на ней.

Лицо Тины порозовело сильнее.

– Да уж, шутник дядя Антон.

Клим посерьёзнел.

– Да нет. Он оказался прав. Ты и, правда, замечательно выглядишь. Думаю, надо отца послушать.

Тина замахала руками.

– Балабол. – Постаралась сменить тему. – Тётка говорила: ты работал на Севере.

– Работал. Даже квартиру купил в Нижневартовске. Но когда с отцом произошла беда, вернулся домой, и вовремя… От переживания у мамы случился инсульт. – Клим, заметив расстроенное лицо Тины, успокоил: – Сейчас полегче. Жизнь наладилась, но о работе на буровой пришлось забыть. Продал квартиру и открыл здесь своё дело: автомойку и ремонтную мастерскую. На пару с Ильёй Рунгелия трудимся. Помнишь его?

– Ещё бы! – буркнула Тина. – Он меня толстухой и тормозом обзывал. Из-за него меня никогда не принимали играть в выбивалу, а сам-то мяч не мог разглядеть, вечно щурился.

Клим засмеялся.

– Кое в чём он прав, тебя быстро выбивали, слишком степенно уворачивалась.

– Да уж, в подвижных играх я не мастер, вот Ладка та, как ртуть. С ней замучаешься, пока выбьешь, загоняет на смерть – её тоже не очень-то звали играть.

– Может, кликнешь подругу, познакомишь.

Лада отпрянула от двери, задела пустое цинковое ведро, и оно с грохотом покатилось по веранде.

Клим хмыкнул.

– Она там дом не разнесёт?

Красная и злая от смущения Лада выглянула наружу.

– Нечего подсматривать.

Клим засмеялся.

– Заметьте, невольно. Выходите, Слава, не прячьтесь.

– Никогда не называйте меня Славой, терпеть этого не могу, – пробурчала Лада, мелкими шажками приближаясь к навесу.

Тина пояснила:

– У нас во дворе жил мальчишка, вечно сопливый, большой кляузник и брехун. Ладка постоянно с ним дралась: именно ей от его вранья доставалось больше всех. Родители дали ему претензионное имечко Святослав, а все звали его Славой.

– Ладно, – поднял ладони Клим. – Лада, так Лада. Хорошее имя. И если можно, давай на ты. Я человек простой, поэтому лучше без политеса.

Лада, искоса глянув на гостя, уселась как можно дальше от него. Тина подвинула подруге тарелку с блинчиками, налила в большую кружку чай. Клим, прикрыв глаза тяжёлыми веками, исподтишка разглядывал новую знакомую. Несерьёзная современная стрижка рваными прядями, слегка вздёрнутый нос, капризный пухлый рот, но при этом упрямый подбородок, а взгляд тёмно-карих глаз остро-колючий. Если Тина мягкими округлыми формами, приветливой улыбкой сразу располагала к себе, то худощавая, порывистая Лада настораживала. Казалось: она может выкинуть, что угодно.

– Лучше запомнить сразу. Кстати, своё полное имя я тоже не люблю, – добавила Лада, уплетая очередной блин.

Клим, проследив за исчезновением в небольшом рту девушки целого блина, съязвил:

– Не в коня корм или глисты?

Лада демонстративно осмотрела массивную фигуру Клима.

– А вы я вижу, свои давно вывели.

Клим весело засмеялся, удивительно, но колючая девушка вызывала желание подтрунивать над ней.

– С детства квадратный. Рад познакомиться с сердитой соседкой, хотя больше покладистых люблю.

– Привет честной компании, – раздался с улицы чей-то голос.

Все дружно повернули головы в сторону калитки, которая тотчас отворилась. По двору разнёсся приятный звон колокольчиков. Во двор без приглашения шагнул молодой мужчина. Пока он несколько картинно шёл к навесу, девушки успели его разглядеть. Ладе в первую минуту показалось: незнакомец движется замедленно, словно плывёт, горделиво показывая себя во всей красе. А посмотреть было на что: высокий рост, атлетичная фигура, внешность кинозвезды, вдобавок ко всему потрясающие синие глаза. Лада сразу вспомнила, у кого она видела такой же самовлюблённый взгляд и непроизвольно разозлилась.

Незнакомец прекрасно знал, что красив, явно привык наслаждаться каждым восхищённым женским взглядом. Он сразу заметил очумелый взор Тины, поклонился ей.

– Позвольте представиться, Станислав Мерабов.

– Тина.

Лада озадачилась внезапно изменившимся хриплым голосом подруги: «Тина взволнована? С чего бы это?»

Мерабов всё больше напоминал ей Филиппа.

Гость галантно приложился к руке Тины, многозначительно посмотрел в глаза.

– Какое чудесное имя у такой замечательной девушки.

На щеках Клима заиграли желваки.

– Ты меня искал?

– Тебя. Анна Сергеевна проинформировала: ты отправился в гости к соседям. Я бы не стал прерывать вашу беседу, но у меня возникла срочная нужда.

– Какая?

– Одну минуточку. Как невежливо. Я ещё не познакомился с другой дамой, – кивнул он на Ладу. – Простите моего торопливого друга. Как вас зовут, прелестнейшее создание?

Лада с кривой ухмылкой наблюдала за попыткой красавца обаять и её. Как же ей знакомо это выражение, и эта улыбочка самовлюблённого нарцисса и абсолютнейшая уверенность в своей неотразимости.

– Как и вас Слава.

Незваный гость недовольно нахмурился, глаза вмиг сделались колючими, но он тут же спохватился, растянул губы в белозубой улыбке.

– Предпочитаю полное имя или просто Стас по-дружески. Я очень надеюсь, мы подружимся, – он сделал попытку коснуться руки Лады.

Та резко отпрянула.

– Вряд ли. Лимит на друзей у меня полностью исчерпан.

Мерабов явно не привык к отпору со стороны девушек. Он озадаченно уставился на Ладу.

– Что ты хотел? – напомнил о себе Клим. У меня сегодня выходной.

– Извините, милые дамы, дела, – Станислав повернулся к нему. – Полетела подвеска сразу у обоих «Газелей», твои архаровцы заявили, что начнут ремонт только через день, как освободится бокс. Ты бы повлиял на них.

– Как? Все слесаря заняты. Подожди сутки и пригоняй машины.

Мерабов закусил губу.

– Машины нужно срочно. Пусть отложат заказы и сначала отремонтируют мои автомобили.

Клим положил руку на плечо Станислава.

– Не горячись. Возьми у Ильи напрокат «Сканию» с холодильной камерой, она заменит обе «Газели».

– О друге заботишься?

– О тебе тоже. Девочки, спасибо за чай и угощение, нам пора.

Станислав улыбнулся Тине.

– А я бы не отказался от чая, если конечно дамы не против.

В глазах Клима промелькнула досада. Ладе захотелось выпроводить нахального гостя.

– А у нас чай закончился. Представляете? – захлопала она ресницами.

– Тиночка, вы же не оставите меня без глотка живительной влаги? – Мерабов заглянул ей в глаза.

Лада зачерпнула кружку воды из ведра и протянула напористому гостю.

– Пейте. Захотите ещё, тут у нас целое ведро.

Клим захрюкал от сдавленного смеха. Тина покраснела.

– Извините мою подругу, она сегодня негостеприимна. Садитесь, я угощу вас своим фирменным чаем.

Клим в некоторой растерянности постоял немного и снова уселся за стол. Лада фыркнула:

– А я уже выхлебала целую кружку, пойду сосну часок, завяжу жирок.

– Слава не любит посторонних? – вежливо поинтересовался Станислав, принимая чашку чая от Тины.

– Я всё слышу, – откликнулась Лада, поднимаясь по ступенькам на крыльцо. – Просто некоторые личности жутко раздражают.

– И когда это я успел надоесть? – удивился он.

Лада дёрнула плечом, игнорируя вопрос, и громко хлопнула входной дверью.

– Моя подруга очень эмоциональна, – извиняющим тоном произнесла Тина. – У неё есть причина недолюбливать симпатичных мужчин.

Станислав накрыл ладонью руку Тины.

– Ваши слова звучат музыкой. – Попробовал блин, с блаженным видом прожевал. – Уверен, блинчики именно вы готовили. Просто божественный вкус.

– Спасибо.

– Нет, правда, блинчики – чудо! Дело в том, что я разбираюсь в хорошей еде. У меня свой ресторан, кафе бар…

– И пар-тройка забегаловок, – вклинился в светскую беседу Клим. – Ты же спешил или я ошибаюсь?

Станислав снова приложился к руке Тины.

– Действительно, пора. Если позволите, я заеду на днях, запишу рецепт ваших блинчиков. До-свидания, – произнёс он со значением в голосе.

Тина проводила мужчин до калитки.

– Тебе мало своих девок, – прошипел Клим, когда они отошли от двора тётки Саломеи на порядочное расстояние. – Чего ты к Тине клинья подбиваешь?

Станислав усмехнулся, глаза сделались ледяными.

– Можешь толстуху себе оставить, мне больше злючка приглянулась. Ещё не доводилось получать отпор от малявок.

Клим чуть повеселел, но тут же оскорбился за Тину.

– Она не толстая. Настоящая женщина должна быть при теле. Если тебе понравилась вторая девушка, называй её Славой, ей так больше нравится, – посоветовал он.

– Я понял. Ну что, поехали к Илье?

Тина мыла посуду с загадочной улыбкой моны Лизы на лице. Лада с минуту наблюдала за ней.

«Только не это! Неужели ей понравился Мерабов?»

Лада не помнила ни одного случая, чтобы Тина впадала в задумчивость. Милая, практичная подружка, всегда трезво оценивала сильную половину человечества и как-то заявила: « Я буду выбирать мужа головой, не сердцем. Сердце потом полюбит достойного, умного и хорошего человека, который станет отцом моих детей» Она осуждала влюбчивость Лады и её неразумное следование велениям сердца, а сама попала под обаяние сладкоголосого красавца.

– Тин, дырку в тарелке протрёшь.

Та вздрогнула.

– Извини, задумалась.

– Вижу.

– Он сказал, что мои блинчики самые вкусные. – Тина сполоснула чашку тёплой водой. – Глаза у него словно море синие-синие.

Лада застонала:

– Да очнись ты, этот Станислав такой же болван, как и Филипп. Только себя и любит.

Тина помотала головой.

– Ты его видела пару минут и не можешь знать, какой он. Твой Филипп заносчивый эгоист, а Станислав вежлив, мягок.

Лада фыркнула:

– Поняла это за двадцать минут общения?

– Иногда достаточно одного взгляда. Никогда не думала, что кто-то может поразить меня до самой глубины души.

– Я скажу тебе насчёт первого взгляда, лучше присмотрись к соседу. Вот кто надёжный человек, не оставил беспомощных родителей, следит за их здоровьем, а главное, ты ему очень понравилась. Он глаз с тебя не сводил, зрачки в бездонные ямы превратились: уровень окситоцина прямо зашкаливал.

Тина бесцельно водила рукой в тазу с водой.

– Клим память о детстве. Какой ещё окситоцин?

– А то ты не знаешь. Гормон такой. Желал он тебя так, что даже я заметила. Смотрел, как голодный на кусок хлеба.

– Не выдумывай. – Тина шевелила пальцами в мыльной воде. – А как Станислав смотрел?

Лада отобрала у неё эмалированную игрушку, вылила воду.

– Забудь о нём. Не повторяй мою историю.

– А вдруг ты ошибаешься? – Тина села на табурет и уставилась куда-то в небо.

Лада вздохнула, заложив руки за спину, побродила туда-сюда по дорожке.

– Помечтала и хватит. Ты обещала, как закончим с первыми ягодами, сходим в заброшенные дома. Я пахала, словно рабыня на плантации, хочу получить удовольствие от приключений. Вдруг клад отыщем.

– Какой клад в деревенском доме. Там жили обычные люди, – Тине ужасно не хотелось брести в развалины и пачкать одежду.

– А мне вот интересно, почему люди бросили свои жилища? Твоя тётя что-нибудь говорила об этом.

– Детям не разрешалось там играть. Мол, в старом доме до сих пор живёт призрак ведьмы.

Зря она это сказала: глаза Лады загорелись любопытством и азартом.

– Там ведьма жила?

– Думаю, просто детей пугали. Тётя как-то сказала: не было никакой ведьмы, жила несчастная одинокая старушка. Когда она умерла, дом оказался никому не нужным. Слишком старый. А из другого дома семья куда-то переехала. Может, им не нравилось жить возле леса.

– Получается, мы можем исследовать развалины спокойно, никто не будет возмущаться, – обрадовалась Лада, потирая руки.