Текст книги "Фиолетовые заплатки. Разнокалиберные стихи"

Фиолетовые заплатки
Разнокалиберные стихи
Наталья Метелица

© Наталья Метелица, 2016

ISBN 978-5-4474-9542-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Своего рода индульгенция…

Перед вами, дорогие читатели, четвертая моя книга. Первые три («Задыхаясь от тысячи вьюг» (или «Отравленная совесть»), «Нет мне жизни в чуть-чуть и по капле…», «Любовь: нежность и провокация» (или «Мокрый свет»)) изданы и «живут» уже не только в интернете, но и у меня дома и моих друзей. Для меня было огромной радостью и определенным рубежом жизни наконец подержать свои книги в руках и передать их со временем сыну, внукам как часть моей души, личности, судьбы. Тем более, что первое свое стихотворение я написала в 9 лет. О том, как девочка Ира обиделась на мою сестру, тогда еще тоже 7-летнюю девочку. Даже помню его до сих пор наизусть. И уж простите за детский слог.

 
Прибежала Ира к Любе,
А у Любушки дела:
Села Люба к себе в кресло,
Посмотрела, всё ль на месте,
Принялась лепить слона.
«Что за диво! Как красиво!» —
Закричала Ира вмиг.
Любушка, услышав крик,
Голос Ирочкин узнала.
«Правду ль ты сейчас сказала?
Правда, слоник мой хорош?
Неужели он пригож?!»
«Правда, правда! Я не вру.
Но сейчас уже в саду
Продается эскимо,
И давно пора в кино,
Ведь уже четвертый час!»
«Да, но я ведь занялась…
Ты пойдешь в кино одна —
У меня сейчас дела!
«Да бросай ты всё, Любаша!»
«Ой, на плите у меня каша!»
Люба встала, всё убрАла
И бегом скорей из зала!
 
 
Любу Ира не взлюбила
И немного загрустила,
Что пойдет в кино одна…
Вот пока и все дела.
 

Мораль, как говорится, налицо. Как и огрехи.

Конечно, ни в одной из трех книг я его не публиковала, как и основные стихи этого сборника. Но, когда обнаружила, что огромное количество черновиков и стихотворений затерялось в моих папках и тетрадях, как-то по-матерински их пожалела и решила дать им право жить, как и изданным. Некоторые стихи из 4-ой книги уже появлялись в предыдущих, но не в полном объеме или в другой версии.

Это не самые лучшие мои стихи; написаны они в основном в очень трудные и болезненные для меня периоды. Разорванность души, разлом всего мира, потеря родных людей, самой логики жизни – и, можно сказать, возвращение с того света. Поэтому предлагаемое вам в этой книге не дотягивает до художественного совершенства и, может быть, останется по-прежнему понятной лишь мне…

…

Посмотреть на себя со стороны и сделать выводы могут лишь умные, сильные, да и с чувством самоиронии, люди.

А я то среди них, то в сторонке.

 
Приглашаю на свою литературную страничку https://www.stihi.ru/avtor/89525871689
 

«Как глупо быть понятной всем —…»

 
Как глупо быть понятной всем —
Как будто спица в колесе.
 
 
Пускай меня поймет лишь тот,
Кто спотыкался о фокстрот!
 

«Я б могла средь закатов бежать…»

 
Я б могла средь закатов бежать
Босиком до рассветов с улыбкой!
Но на свете так трудно понять
ЧЕЛОВЕКА средь праздного крика…
 

«А мне нипочем ни мороз, ни проклятия…»

 
А мне нипочем ни мороз, ни проклятия,
Ни чей-то напыщенный взгляд!
Я была уже в смертном платье —
И меня отпустили назад.
 

«Так хочется вечнозеленых лап…»

 
Так хочется вечнозеленых лап
Пушистой ели за стеклом у дома
Средь разноцветья осени и грома,
И ранам сердца вряд ли эскулап
Поможет, когда сердце рифмой – в рану,
Когда тоской осеннею избит
И строишь мир из букв, как будто плит,
Чтоб больше никогда никто не ранил.
 

Вчерашнее

 
Вчера не в счет. Сегодня новый выстрел,
И шов, и бинт, и выстиранный мир.
Я не актер – и даже не актриса,
Которой ты поклонник и сатир.…
 
 
Забыть вчера?
Как будто не ломалось,
Не разбивалась вдребезги заря…
И вместе с кожей стянута усталость,
Вчерашнее свое благодаря.
 

Вечные ошибки

 
     И завтра – будет
бунт и ересь!
И послезавтра – под пятой!
И снова телом вся разделась,
 
 
Чтобы запрятаться душой.
Жизнь – как великая игрушка.
Играет нами. Мы – в нее.
То плотник, то лишь завитушка
Отходной стружки «громадьё».
И всё одно – в гробы уходим
Недоигравши. Не поняв,
ЧТО есть такое Свет Господен
И человек —
халтурный сплав.
 

Сыну

 
А если оглянуться – только рвань
От сцен, от букв, от неуемных «дай мне»,
И только маленький, смешной пацан
Дает весь смысл прожившей век свой даме.
 

«Когда ты сможешь видеть тишину…»

 
Когда ты сможешь видеть тишину
И слышать радугу, вспорхнув под небо,
То приходи ко мне, чтобы ко сну
Благословить – но о любви не требуй!
 
 
Пока та радуга себя плела
Из лент вчерашних девушек беспечных,
Я сотни раз тебя с дождем звала —
И сотни раз ты забывал о встрече.
 
 
Потом мир онемел. И тишина
Искала среди слов себе спасенье.
И я привыкла, что порой струна
МОЛЧАНЬЕМ обличает преступление!
 
 
Когда же я привыкла к тишине
И отдала все радости на небо,
Ты вспомнил, глядя в небо, обо мне
И вновь вернулся – но любви не требуй!
 
 
Не потому, что стала я как лед,
Которым удобряет кто-то вИски,
А потому, что только идиот
Захочет участь вечной одалиски!
 

Мечтай!

 
Мечтай!.. Какая шалость и забава!
Там, за чертой, глобальный рой гудит,
Но неприкосновенно наше право
Нести себя как мудрость —
или стыд.
 
 
Не бойся быть кому-то в осмеянье,
Не бойся ошибаться на пути
И не одалживай звонкогремящих званий,
Когда честней без звания идти.
 
 
Зовись собой – без скверны злых пророков,
Без лести, чтобы миф любви создать.
Это лишь КАЖЕТСЯ, что одиноко,
Когда другому недосуг понять.
 

О любви?

 
     Нет. Об этом писать я не буду…
Как о том, что вчера говорила с собакой чужой, Но с такими родными глазами!..
 
 
     казалось, минуту
ты собакой той был —
 
 
     меж чужими
                     на шумном вокзале…
 
 
Я не буду писать, как вчера в
                           нашем маленьком
                                доме
Почему-то сломались все краны… и я на полу – Опустив руки скорбно…  Напротив – в роддоме —
 
 
     Свет горел.. Кто-то прибыл – ко злу
Иль добру… И я даже спросила себя – неуместно, ей-богу, —
 
 
     Для чего тот несчастный узнАет любовь
                                             на земле?!
И себя возле сердца и… дальше…
                               тобою я трогаю…
Не печалься, родная моя…  Не грусти. Не болей…
 
 
И ты думаешь, я напишу, КАК мне тут
   и какая
Я по счету, – другую себя, что вчера умерла, Глупым утром собою – живою – сменяя…
 
 
О, не льсти так себе!.. – каждой строчкой молчала…
 Лгала!..
 
 
     Я тебе напишу лишь о том, как слипаются листья,
     потому что всё время дожди в нашем городе N…
будто время течет – нескончаемо,
 
 
     но как-то быстро…
а в витринах стоит в распродажном тряпье
манекен…
 

Ненарочно

 
Снова пачкала черным на белом.
Каждый шаг разговаривал вслух.
Я не плачу… Я просто хотела
Рассказать тебе слёзы подруг.…
 
 
Снова вечер на жердочке черной.
Разговор обрывается в сон.
А рассвет шел виной обреченной,
Что в меня ты ничуть не влюблен.
 

Шепотом

 
Тебя я берегу от всех.
Нас нет для зрителей и прочих.
И я сама уже короче
Тобой любуюсь средь утех.
 
 
Нас нет для сплетен, где улыбка
Чужих людей – позор гнилой.
Я вышиваю стих иглой —
И красной нитью
по ошибкам,
 
 
Но о тебе молчу, как мим.
(Словами убивают чаще.
А мудрость делает нас старше
И осторожней…)
Кто ЛЮБИМ,
Бросает вызов провиденью,
Святое жертвуя толпе,
Что жаждет к торжеству успеть
Да заодно – и к погребенью.
Кто ЛЮБИТ – тот страшится взгляд
Привлечь нечаянно завИстный
Или глазливый и нечистый —
И в той потере
умирать……
 
 
Когда нас любят, мы роняем
Бездарно пёрышки крыла
Чужого… с чуждого стола
Надеясь вновь вернуться в стаи.
 
 
Но если потерять того,
Кто МНОЙ любим – тепло и горько,
И эта горечь – сто осколков
для сердца, мира
МОЕГО, —
 
 
То не готова!
Эта тайна
Меня спасает от себя:
Взрывать,
взрываться,
пить тебя —
И ЖИТЬ истоком обручальным…
 

«Будто ветер воеводил…»

 
Будто ветер воеводил.
Будто дождь не знал конца.
Лето осторожно ходит
Без достойного венца.
 
 
Кто-то перепутал даты —
Обещали лету быть,
А июнь другого брата
Просит месяц подменить.
 
 
Хмуро небо. Лист дрожащий.
Снова дождику ша-
лить.
Вот такое лето наше,
Где отвыкли жизнь любить.
 
 
Зазвенело вновь по крышам.
Солнце спит под мокрый звон.
Я его дыханье слышу —
И сама желаю сон.
 
 
Только тут звонок внезапный.
Значит, все-таки скучал!
Что мне месяц безымянный,
Если солнышком назвал!
 

Найди меня!

 
     Играюсь.
     И дразню,
     и умолкаю…
В распоротой ночи гудит струна
сорвавшейся мелодии… Без дна
та пропасть —
 
 
     разбиваюсь,
     пропадаю…
 
 
Найди меня!..
 
 
     по следу той потери,
     по каждой пОре, что болит тобой.
     И объясни, где нужная мне мера —
     любить,
     желать
     и – не сгореть душой,
     которую раздеть – нет рук достойных
среди охотников до форм тугих,
 
 
     да и вообще – каких-нибудь,
     любых,
     но криворуких в страсти утомленной
моей души искать нагую суть…
Играюсь.
 
 
     И дразню – твой ум любимый.
     Найди меня!.. люби!
Потом забудь…
Ладони нашей исповеди —
 
 
     мимо…
 

Всё вновь

 
Всё было вновь. Тоска дворами
Ходила, сердце потеряв.
Октябрь глумился над страстями —
И руки прятались в рукав.
 
 
А ты и я – ладонь в ладони.
Объятьям мало теплых зорь,
И удочки – в речном затоне,
И ночи – усмирить костер!
 
 
Нам мало и весны, и лета,
И паутинок, и листвы.
А рыжий клоун бродит где-то,
Зажав свой стон – чтоб ветру
ВЫТЬ!
 
 
А ты и я не замечали
Ревущей рядом нищеты.
И грелись чайки на причале,
И солнцу вторили цветы!
 
 
Но остужал октябрь горенье,
Сжигал холодною листвой —
И застывали чьи-то тени
Над голой и пустой землей.
 

А душа горит…

 
Не причалил южный ветер.
Грустно луч гулял один.
Листья, вспыхнув, догорели.
Улетел последний клин.
А душа горит, как звезды
в горизонте летних зорь,
И, влюбленная в морозы,
окунает светлый взор
в эту голую корявость,
в эту голую любовь —
одиночество без масок…
торжество свободы!.. Слов
не нужно там осенних,
слов не нужно там любых.
Паутинки свились в звенья.
Ветер взвился – да затих…
Сбросил мир наряд игривый.
Сбросил молодость к ногам.
Беззащитно – и красиво.
Своевольна?
ДорогА!
 
 
Хорошо, когда притворства
нет в природе и душе.
 
 
     Приноси хоть трижды солнце —
     что мне ложь из дележей?!
 

«По этому полю идти бы зимой…»

 
По этому полю идти бы зимой:
Всё белое – даже разлука,
И хор многоцветный не мАнит собой,
Когда нет мне близкого друга.
 
 
И так тяжело обнимать нежный цвет,
Когда ты дарил бы охапки!
И в травах кровящим закатом реветь,
Забыв, что бывает он сладким…
 
 
Срываю цветы! Одеваю себя!
Плету бестолковое счастье.
И только ветра, тот наряд теребя,
Спешат раздевать мое платье.
 
 
Сквозь слёзы иду!.. Раздеваю поля!
Срываю цветы неродные!
И лишь колокольчик – хрустальное ля…
И тройка!.. Дороги седые.
 
 
И слепнут глаза от мороза и слёз,
И стыну в лукавом наряде.
Любила тебя!.. Как весной. На износ!
А нынче – метели не хватит —
 
 
Тебя наказать за разлучные сны,
За мертвое поле без ласки!
И мерзнут в снегах мои слёзы вины,
Смеясь над чужою оглаской!
 
 
Несу ту вину! Накажи средь людей
Мою непутевую душу.
А я – беззащитная – только сильней
И рвусь равнодушьем наружу!
 

«Мало вечера… Свежесть чистую…»

 
Мало вечера… Свежесть чистую
вдохом трогаю…
проливается…
Даже боль, что была, улыбается,
Да себе и самой же завидую.
 
 
Шла за вечером… в ночь высокую.
Ведра полные…
рассыпается…
Тело бренное в звездах купается!
А к себе возвращаться?!..
…дорогою
незнакомою… предрассветною.
Вышла… Звездная… одинокая.
Вечность. Молодость. Я
длинноногая.
А идти – и не знаю-не ведаю.
 
 
Там горит уже день – три пожарища..
Я себя собираю по остовам.
Та, что ночью высокая, звездная,
Бродит днем по земле, точно кладбищу.
 
 
Но сгорает и день, что пожертвован
Для вечерней зари.
Возвращается!
Даже боль, что была, улыбается!
Ночью худшая мысль мне —
блаженная…
 

«Ты думаешь, что я тебе судья?»

 
Ты думаешь, что я тебе судья?
Ушедшему без слова о прощеньи,
Когда я разбирала мир на звенья —
И не потеряна,
и не горда.
 
 
Тот мир придуман нами изначально —
Свободно, добровольно, как мечта,
Которая не ждет исход печальный,
Но и не ведает, где высота.
 
 
И что судить?.. Жестокие законы
Для страсти, именуемой любовь?!
О нет, не говори, что был влюбленный!
Возможно, ты влюбиться был готов.
 
 
Что о любви мы знаем у костра,
Где выгорают наши ночи плотью, —
Когда лишь в измозоленной заботе
Есть свет любви
и истина добра.
 

«Я хотела же стать иконой…»

 
Я хотела же стать иконой,
На которую б ты молился.
Только древнею, а не новою,
Где потресканы лица.
 
 
В твои руки бы реставратора
Я упала с веками бережно.
А я вся бы – как лунные кратеры,
Вся старинная —
да, ох, денежная.…
 
 
Но без нимба любимою стану ли?
Зря февраль в белоснежном фраке
Залатает иконе рану.
 
 
     Только снег от святости сладкий.
 
 
     Я хотела же быть иконой,
     На которую б ты молился.
     Только кто? – Персонаж влюбленный,
     Кому молодость снится…
 

Помнить будущее

 
Мне ОТ тебя две стороны-дороженьки.
Зима смела воспоминанья летние.
Я там была. Но вспомнить – и поверить?!
Ах, память зимняя,
зачем ты осторожная!
 
 
Осталось две:
жить с памятью о памяти,
что унесла ту радость позабытую, —
или
туда, где помнят до проклятия,
но не живут. Змеею ядовитою
тот путь, где помнят только речи черные,
обиды бес-/ и просто лже-
толковые,
и слабости, смешком разоблаченные,
и клятвы —
сиротинки или вдовьи.
 
 
Я выбираю путь, где помнят лучшие
слова, поступки, поцелуи, шалости,
и я готова помнить жизнь до старости,
когда в ней ты – живущий где-то в будущем.
 
 
Я помню всё, что будет,
когда кончится.
Я знаю ту, что на меня похожая
и что в стихах моих себя размножила,
когда по всем дорогам
К ТЕБЕ хочется…
 

Ты мой…

 
     Я женщина всегда тебе!
В разорванных стихах бессочных,
 
 
     В наряде белом – и порочных,
     И нараспашку – и в себе.
 
 
     Ты мой порог. Сюда дорога
Моя приходит собирать
Цветы, проросшие в тетрадь,
 
 
     И крошки – птицам пировать,
     Чтобы с ними ждать неодиноко.
 
 
     И я не знаю, чем полней
     Вселенная из птичьей выси:
     Кричащей глоткой жадной жизни —
     Иль шепотом ночных полей?..
 

Е. К.

 
Как больно, что столько
болезней в мире
и столько жестоких смертей…
нелепых и ранних…
мне зря говорили,
что богу оттуда видней.
 

Нечестная осень

Я князь – коль мой сияет дух; Владелец – коль страстьми владею; Болярин – коль за всех болею…

Г. Державин

 
     Как же просто мне жить с тем незнанием…
Правда острым кнутом сожжет
всё, что вовремя, поздно, заранее,
 
 
     всё, что высший – и третий сорт;
     все ошибки мои и свершения,
     все спокойные ночи
и стыд —
 
 
     и прочтет некролог с выражением,
     потому что и незачем жить,
     если правда придет уродиной,
     за белилами пряча ложь —
     ту, что ты на попытке
двухсотенной
продавал мне за правду «вельмож».
 
 
     ……
Как же странно мне жить с этим знанием!
Вроде высечена, вроде – нет,
 
 
     и живая как будто – заранее,
     замерзая, как зимний рассвет.
 

«Холодно…»

 
Холодно.
Будто одно сердце —
на всех.
И одно —
без всех.
 

Несмотря…

 
Несмотря на всю ложь, что у слова хозяином
                                                              служит,
когда хочется лжи… или просто нужна – для
                                                             фасада
разрушенных зданий, —
ты мне нужен.
Я люблю.
Виновата…
 

«Люблю, когда меня ревнует кто-то…»

 
Люблю, когда меня ревнует кто-то.
Но более – когда ревную Я,
И даже в облаченье идиота
Согласна наряжаться – но любя!..
 
 
Мне говорят, что если место пусто,
Так легче что-то строить. Средь РУИН?!
И я, себя переломав до хруста
Страшуся пустоты. Бог. Мама. Сын.
 
 
Но, даже когда рядом бродят тени,
Заблудшие из преисподней вдруг,
Я думаю, что рядом со мной Гений —
Или хотя бы просто беглый друг…
 

Прозаическое «вкрапление» 1

Всё приходит тогда, когда человек готов это получить, отринув очарование иллюзий, но не изменяя своей мечте.

Хоть и банально, как все истины.

Прозаическое 2

Все научились писать, знают о метафорах, видах рифм и их богатстве, все читаем друг друга и используем всё новые слова, порой так редко употребляемые, вычурные или терминологичные, – «обогащая» тем лексику своей поэзии. И удивить уже может что-то очень простое – простые слова, родные, но собранные в какое-то обыкновенное чудо… и поэтому всё меньше удивления.

И от себя, в том числе.

И всё больше понимаешь, что простое и честное – и есть красота. И талант.

И есть человек.

Прозаическое 3

Твой человек – это когда ты молчишь, а он слышит… Чужому – можно три часа рассказывать, объяснять, даже вдруг доверить, но тот пропустит мимо ушей и забудет назавтра – или сделает вид, что забыл, потому что ему так удобнее, легче. Потом тебе не хочется уже говорить с этим человеком ни минуты, ты чаще молчишь, чем веришь в его понимание.

И наступает тишина. Та, которая его устраивает.

И которая одиночество для тебя.

Да, и чужой не значит плохой. Просто не твой. Наверняка такой же одинокий.

Впрочем, если эгоизм человека – это его выбор, пусть даже и защитный, спасающий его, вынужденный, то уместно ли слово «одиночество»…

Прозаическое 4

Люди, которые живут в ином измерении, нежели вы, не смеют не то чтобы рассуждать, а даже думать о том, как мало времени потребовалось вам, чтобы забыть о чем-то, и как долго вы что-то или кого-то помните. Они просто ничего не знают о времени, в котором живете вы.

Прозаическое 5

Если сомневаетесь в чьей-то верности вам и данному слову, то и не начинайте доверять. Не раскрывайте попусту свой рот и душу. Но если доверились – верьте в человека до конца. Это не означает, что он обязательно оправдает ваше доверие. Но и вас не украсит подозрительность в порядочности другого, что скажет вам о самих себе не очень хорошее.

Прозаическое 6

Одному судьба быть героем, другим – писать о герое, третьим – вообще несудьба…

Прозаическое 7

Лучший комплимент для девочки – это комплимент от отца. Лучший комплимент для женщины – от ее сына.

Прозаическое 8

Если человек говорит это так, что большинству нравится, значит, это не самая больная его боль.

Прозаическое 9

за Гармонию!

Оставляйте больше места простоте, чтобы вам верили.

Если нарушить соразмерность образов и всё время бежать за новеньким, с целью удивить и запомниться, – не всегда эффект будет тот, который мы ожидаем.

В произведении важна гармония всех составляющих, а не выпячивание, претенциозное выпячивание, «вкусных» образов. Они, ох, как нужны. Чтобы – искусство!

Но неправильная дозировка – и яд.

Поэтому всегда была убеждена, что эрудиция и образование ничто без интуиции и чувства меры, чувства гармонии.

Но и примитив так жалок… НЕ человек, нет, а написанное нами порой!

Все мы, как все до нас, любили, ненавидели, страдали, радовались… Как все. Но при этом каждый из нас уникален, и здесь я банальна до тошноты. О любви писали и будут писать, но если не сказать о ней ПО-СВОЕМУ, то вряд ли вас и дочитают до конца. Знаю по себе, и никак не освобожусь от десятка таких рифмованных бородавок.

Интуитивное всегда ближе к Богу и Таланту, нежели рациональное.

Прозаическое 10

Писатель, который настолько далеко ушел от правды, что потерял веру читателя, – это не писатель.

Читатель, который всё понимает буквально, – это не читатель.

В обоих случаях – просто случайные прохожие.

Прозаическое 11

Задавая слишком много вопросов, не услышишь ни одного ответа.

Прозаическое 12

Есть Любовь, есть о любви, есть про любовь.

Но больнее и смешнее, когда ОКОЛО любви.

Прозаическое 13

Когда нет уже ничего, за что бы себя уважать, остается одно – уважать себя за силу. Вытерпеть, подняться и остаться человеком. Как бы избито и патетично это ни звучало.

Прозаическое 14

Иногда анализ произведения лучше самого произведения.

Это значит, что душа читающего богаче души автора.

Кто-то скажет:

– Может, лицемернее?

«А может, добрее и великодушнее?» – подумаю я.

Прозаическое 15

Только несчастные люди говорят, что счастье в деньгах.

Прозаическое 16

Людям, так похожим друг на друга, легче понимать его – другого себя – МОЛЧА. Иначе столько споров, ссор и обид! Мы всегда, видя и слыша себя со стороны, будем воевать с тем, что присуще нам самим, но от чего сами мы, внутри себя, избавиться не можем, как бы ни понимали необходимость этого. А вот другого – себя в другом – так легко поучать и ставить на место!..

Прозаическое 17

Уважать себя гораздо важнее и приятнее, нежели вызывать все время восхищение.

Поэтому за многое сделанное в жизни – или не сделанное – становится со временем стыдно.

Но не столько перед людьми, сколько перед собой.

Прозаическое 18

Никто не гуляет сам по себе. К счастью, все мы от чего-то зависим.

Для равновесия.

Прозаическое 19

Стихи должны говорить о нас как авторе и человеке так, чтобы нам не приходилось говорить о них.

Прозаическое 20

Почитаешь некоторые самовлюбленные таланты – еще больше хочешь простоты.

Почитаешь настоящее – хочется молчать.

Прозаическое 21

Где-то как-то прочитала: «Добрый человек никогда не попросит о помощи, пока вы сами ему ее не предложите».

Хорошая отговорка для пишущего, согласитесь. И разве доброта заключается в том, чтобы не обременять нас/вас/их просьбами? Это может быть – гордость на грани гордыни, стеснительность, а еще хуже – недоверие к доброте и участию другой души.

Прочитав такое утверждение в статусе человека, я бы точно уже не просила его ни о чем. Зачем же его разочаровывать, что одним добрым человеком на свете стало меньше?

Добрый человек поможет всегда. Если захочет понять как. И для этого не всегда нужны деньги. И необязательно инкогнито. Если на ваших глазах будет погибать другой человек, не имеющий возможности попросить или стыдящийся своего положения, вы умоете руки?

Конечно, я согласна, что помощь бывает не всегда корректной. Хотя бы те же самые советы. Вот лично я их не люблю. Надо – попрошу совета сама. А если советуешь – делай это действительно из лучших побуждений, а не ради демонстрации собственного ума, знаний, мудрости, таланта.

Добрый человек попросит о помощи! Если он увидит в нас/вас/… доброго человека. Кому можно довериться! Другое дело – нужна ли нам/вам такая ноша – отказать просящему или из кожи вон, но помочь?