Электронная библиотека » Наталья Нестерова » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 9 ноября 2013, 23:32


Автор книги: Наталья Нестерова


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 4

С Крафтами Самойловы подружились в Лиме. Однажды Юра в качестве представителя «Аэрофлота» и Сергей как дежурный дипломат вызволяли из перуанской кутузки экипаж российского рыболовного судна. Эти сменные экипажи были сущей головной болью. Они летели до Лимы самолетом «Аэрофлота» и двадцать часов полета отчаянно пьянствовали. Хотя по договоренности с рыбфлотом матросов обыскивали перед посадкой в самолет, они все равно умудрялись протащить спиртное, надирались и устраивали дебоши. Рыбаки, попавшие в перуанскую полицию, раскачивали самолет. Натурально раскачивали: стали в две шеренги и по очереди дружно прыгали. Им морской качки захотелось. Самолет как раз пересекал океан. Летчики и стюардессы изрядно помучились, пока утихомиривали дебоширов. Некоторых даже связали. Напуганные пассажиры в аэропорту заявили о бесчинствах террористической группы. Рыбаков арестовали. Юра, Сергей и капитан судна улаживали конфликт.

Юра предложил Сергею отметить конец суматошного дня, они заехали за женами и провели вечер в ресторане.

Анна знала Веру в лицо. Видела на приемах в посольстве. Похожа на картинку лошади. Есть такие – рамочка, в рамочке рисунок. Изображена лошадь знаменитой породы. Холодная, совершенная красота.

И вдруг эта небожительница оказалась мягким и приветливым человеком. Анна ошибалась, принимая Верину сдержанность и немногословность за холодный светский снобизм. При близком рассмотрении Верина красота если не меркла, то приземлялась – благодаря самоиронии и легкому юмору. По запасам доброты и готовности помогать людям Вера могла сравниться только с Ирой Гуревич. Правда, Ирино участие всеми принималось с потребительской небрежностью, а Верино – как монаршая милость.

Анна буквально влюбилась в Веру. Вера отвечала взаимностью, но дистанцию сохраняла долго, почти год. Боялась потерять подругу, обладавшую качествами, которые у самой Веры отсутствовали, – заразительная смешливость, энергичность, хозяйственная сметка, упорство в достижении цели. Вера боялась потерять Анну, потому что хорошо помнила предостережения мамы и слова, в которые облекла свекровь Анна Рудольфовна ту же мысль: ни с кем не дружи за границей взасос. Теперь Вера и сама видела: оторванный от родины человек стремится найти среди соотечественников близкую душу и набрасывается на нее с пылом и трепетом. Дружба, не разбавленная общением с оставшимися дома родными, соседями, приятелями, сослуживцами, походит на лихорадочное питание концентратами. Обжорство, как правило, быстро вызывает отвращение. Посольство дымится от взаимных обид, разочарований, сплетен и наветов. Инициаторами как страстной дружбы, так и бурной вражды чаще всего оказываются женщины, потому что именно они изнывают от барского безделья.

Мужская дружба, не предполагающая интимных откровений и долгих задушевных разговоров, бывает проще и долговечнее. Юре и Сергею было достаточно двух взаимных увлечений – рыбалки и преферанса, чтобы с удовольствием проводить вместе время.

Вначале Анне не понравился Верин муж. Она за глаза называла Сергея чванливым энциклопедическим словарем. Именно словарем – обо всем он знал, но не глубоко, обо всем имел мнение, но совершенно неоригинальное, а как из учебника или передовой статьи в газете. Но со временем Анна перестала замечать недостатки Сергея, вернее, воспринимала их как слабости близкого человека, которому многое прощается, потому что он свой.

В Лиме Крафты и Самойловы редкий выходной проводили отдельно, да и среди недели виделись. В Москве вот уже месяц только перезванивались. Погрязли в ремонтах и переездах. Все соглашались – безобразие, но встретиться без повода не удавалось. Наконец, повод собраться у Крафтов нашелся. Сергей уезжал в короткую командировку в Мексику, Вера со свекровью перебиралась на дачу. Она предложила хотя бы на неделю взять с собой Дарью. Самойловы не любили расставаться с дочерью, но с Вериными доводами согласились: погода отличная, а девочка путается под ногами в пыльной квартире…

Они не могли наговориться: вспоминали житье в Лиме, пересказывали московские события, обсуждали положение в стране и карьерные планы Юры и Сергея, дружно сокрушались, что следующая длительная командировка вряд ли состоится в одну и ту же страну, Сергея планировали в Мексику, а Юре обещали Испанию.

Вера подарила Дашеньке красиво иллюстрированный том детской биологической энциклопедии, и та не расставалась с книгой весь вечер. Произвела на Анну Рудольфовну впечатление положительной тихой девочки. Сережина мама даже мысленно простила Вере своеволие с приглашением чужого ребенка на дачу. Как оказалось, более всего Дашу заинтересовала глава «Размножение». Вера и Анна мыли посуду на кухне, с вопросом Дарья обратилась к папе и дяде Сереже.

– Мне все ясно про клетки, – объявила она. – Женщинская клетка и мужнинская соединяются и растут. Мне не ясно про мероприятие, когда они соединяются.

Юра сразу понял ход мысли дочери и расхохотался.

– Что? – удивился Сергей. – Какое мероприятие?

– Это я спрашиваю про мероприятие. Как клетки одна в другую влезают? Там ничего не написано.

– Ну, это… это, – растерялся Сергей, – это только мама знает.

– Правильно, – поддержал его Юра, – отправляйся на кухню и спроси у мамы и тети Веры.

На кухне Дашин вопрос вызвал такую же реакцию. Вера от смеха склонилась над раковиной.

– Обыкновенное мероприятие, например, например… – Анна расхохоталась.

– Какое-то веселое дело. – Дарья в раздражении топнула ножкой. – Все смеются, а мне ничего не говорят.

– Вот я закончу мыть посуду, – пообещала Вера, – приду в комнату и все тебе объясню, даже книжку покажу с картинками. Если, конечно, твой интерес сохранится. А пока, может быть, ты посмотришь свои любимые мультики?

Во время чаепития внимание Дарьи переключилось на политику. После мультфильмов по телевизору показывали выступление известного публициста. Он ругал прошлые времена и часто повторял слово «застой». Дарья никак не могла понять, как народ двигался во время застоя, ведь это приказ замереть, как в детской игре.

– Жухлили, – пояснил ей Юра.

Анна Рудольфовна, которая весь вечер не могла протиснуться в оживленную беседу молодежи, наконец взяла реванш. Она десять минут держала речь о Горбачеве, о Ельцине, о перестройке, о принципах, которыми нельзя поступаться, – и было совершенно непонятно, что она хочет сказать. Хвалебные слова в устах Анны Рудольфовны почему-то воспринимались как оскорбление, а критика наводила на мысль о достоинствах критикуемого. Самойловы восприняли монолог Сережиной мамы как сигнал к прощанию.


То, что случилось потом, походило на вязкий, невымываемый из памяти кошмарный сон. Он поселил чувство мучительной вины: за беспомощность и за тайную радость – это произошло не со мной.

Юра хотел, чтобы Дарья проводила их с Анной до такси. Они спускались по широкой лестнице старинного генеральского дома Крафтов. Сергей шел впереди, Юра нес на руках дочь и весело припрыгивал на ступеньках, Анна и Вера замыкали группу. Ни Сергей, ни Юра не заметили арбузной корки. Сергей благополучно миновал ее, а Юра наступил, поскользнулся. Он не мог взмахнуть руками, чтобы смягчить падение, потому что держал Дарью. Падая, только успел сбросить Дашу к груди и защитить ее своим телом от удара. Его голова с громадной высоты летела прямо на живот Анне. Она успела отшатнуться и развернуться к перилам.

Звук разбивающегося о камень человеческого черепа, хруст ломающейся кости был ужасен. На несколько секунд все застыли в шоке, даже женщины не вскрикнули. Только Даша копошилась на теле отца, пытаясь освободиться от его рук. Лужа крови, густой и темной в тусклом освещении подъезда, медленно выползала из-под головы Юры. Пятно быстро увеличивалось и приближалось к валявшемуся рядом окурку.

Первым пришел в себя Сергей. Он подхватил Дарью, передал ее жене и велел бежать домой, вызывать «скорую».

– Звони хоть в «кремлевку», быстро звони, – почему-то угрожающе кричал он, – пусть мчатся, немедленно! Что делать? Что делать, я тебя спрашиваю? – тормошил он Анну. – Он без сознания? Его можно трогать, переносить?

Анна не понимала, о чем он говорит. Она обеими руками крепко держалась за перила и с удивлением смотрела на лежащего мужа. Искала в мыслях, вдруг ставших резиново тугими и замедленными, спасительный рычажок. Нужно вернуть все назад, это можно сделать, только надо найти правильную мысль. Как в магнитофоне, нажал кнопку – и лента побежала обратно. Где же эта кнопка? Где?!

До сознания дошло, что Сергей матерится. Надо же, Крафт, оказывается, умеет грубо ругаться. А в подъезде у них тоже грязно. Окурки. Арбузная корка. Арбуз в Москве в мае? Это было в каком-то фильме. Не хватает фразы «Черт побьери!». Почему Юра ее не сказал? Было бы остроумно. О чем Сергей меня спрашивает? О травме.

С языка вдруг сорвались когда-то зазубренные, но давно забытые слова из учебника по травматологии:

– При открытых черепно-мозговых травмах мирного времени наблюдаются рвано-ушибленные раны мягких покровов черепа с образованием загрязненных карманов, отслойкой ткани, размозжением краев раны, обнажением кости, сочетающиеся с переломом костей черепа и повреждением головного мозга.

– Что ты несешь?! – Сергей метался на ступенях и не знал, что делать. – Если ты рехнулась, то не вовремя. Возьми себя в руки. Смотри, сколько уже крови. Его надо перевязать, слышишь?

– Да, – Анна видела перед собой строчки учебника, – наложить асептическую повязку, но осторожно, потому что костные отломки могут внедриться в оболочку мозга. Предупредить попадание рвотных масс в дыхательные пути, расстегнуть воротник и пояс.

– Какая рвота, ты видишь, он без сознания.

Прибежала Вера с бинтами, руки у нее дрожали. Сергей забрал бинты, поднял Юрину голову и положил их на рану, Анна отстраненно наблюдала за его действиями. Она чувствовала, что ответ близок. Еще немного – и все будет хорошо. Рядом с ней будет Юра. А этот неподвижный человек – нет, не он. Юра не может так с ней поступить. Пальцы затекли. Отпустила перила. Посмотрела на руки – вот досада, ногти сломала.

Ни в Сережиной машине, когда они ехали за пронзительно гудящей «скорой», ни в больнице Анна не выходила из транса. Сергей пытался отвлечь ее разговором, но Анна не отвечала на его вопросы. Вера осталась опекать плачущую Дарью и Анну Рудольфовну, которая требовала и ей вызвать «скорую», боялась, как бы не случился инфаркт на нервной почве.

В час ночи у Сергея улетал самолет в Мехико, но он не ушел из больницы, пока не прибыла Луиза Ивановна. Свекровь принялась плакать и расспрашивать невестку. Анна тихонько рассмеялась ее глупости – все-таки нелепый человек Луиза Ивановна. Как только она способна допустить, что с Юрой может случиться несчастье? Она просто не любит его. Да, точно, она его не любит. Всегда такой была. Слабая, трепетная. Муж ее баловал, потом сын заботился. А у него, между прочим, своя семья.

– Все будет хорошо, не плачьте, – буркнула Анна.

– Правда? – Луиза Ивановна не заметила грубого тона. – Анечка, солнышко, ты ведь медик, ты все видела, и врачи говорили, да?

Луиза Ивановна хотела присосаться к Анниной душе и облегчить свои переживания. Не выйдет. Не до нее сейчас.

Закрыв глаза и прислонившись головой к стене, Анна искала ответ на самый главный вопрос. Сосредоточиться мешала боль в спине и внизу живота. Очевидно, кресло неудобное. Луиза Ивановна еще некоторое время приставала с вопросами, но, не получив ответа от дремлющей невестки, тоже замолчала.

Около трех часов ночи вышел дежурный хирург, делавший операцию. Он сказал, что Юра жив, но состояние его крайне тяжелое. Еще что-то говорил о кровоизлиянии, кризисе в ближайшие дни – Анна не слушала и не понимала. Хирург внимательно посмотрел на нее и спросил:

– Вам сделать укол? Если держитесь, то в вашем положении лучше обойтись без инъекций, но если совсем худо…

– Спасибо, не надо, – проговорила Анна.

Ей хотелось пожелать ему приятного аппетита, ведь он сейчас пойдет в ординаторскую пить чай. Но она вовремя сообразила, что подобная фраза неуместна.

Луиза Ивановна предложила отправиться вместе в новую квартиру или к ней домой. Выслушивать стенания свекрови? Анна решительно отказалась. Частник на «Жигулях», которого они поймали у больницы, отвез сначала Луизу Ивановну, а потом Анну.

У нее не оказалось денег. С большим трудом она соображала: деньги были у Юры, одежда Юры у нее в руках, нужно поискать бумажник в карманах брюк. Чтобы выстроить эту цепочку мыслей, ей понадобилось несколько минут.

Поднимаясь по лестнице, она несколько раз останавливалась переждать боль в пояснице. Радикулита только не хватало. Дома Анна бесцельно ходила из комнаты в комнату, что-то искала. Уже начала злиться на себя, бестолковую, неспособную решить простую задачу.

«Надо выпить рюмку коньяку», – решила она. Достала початую бутылку, вспомнила, как разливали из нее Ольге и Ирине. Девочки приходили, как хорошо было.

Она налила коньяк в рюмку и замерла – по внутренней стороне бедер быстрыми струйками текла теплая жидкость. Что это еще? Задрав юбку, она растерянно смотрела на увеличивающуюся лужу между ступнями на полу. Роды, сообразила Анна. Воды отходят. «Я рожаю. Это были схватки, а не радикулит. Идиотка. Нет, хорошо, можно пока не думать о том рычажке. Роды преждевременные. Вспоминай. Так, ребенок может родиться нормальным после двадцати четырех недель беременности. У него уже что-то там, не помню что, закладывается в мозг. Сколько у меня недель? Не помню. Восемь месяцев. Восемь на четыре тридцать два. Это больше двадцати четырех? Точно, больше. Дура, – снова она обругала себя, – не о том думаю. Первые роды были быстрыми, значит, вторые могут быть стремительными. Стремительными – это сколько времени? Не помню. Опять не то. Надо посчитать время между схватками. Нет, сначала позвонить Ольге, она сказала, что устроит меня рожать к себе».

Тело скрутила пронзительная судорога. Анна закричала от боли. Поздно звонить в «Скорую». Не успеют приехать. Кирюшка родится через несколько минут. Сознание наконец прояснилось. Теперь Анна соображала четко и быстро. Справится она одна? Вряд ли, особенно если возникнут осложнения. Звонить в «Скорую»? Не успеют. Она дождалась конца схватки, стянула рывком клеенку с кухонного стола. На пол полетели бутылка, рюмка, хлебница, еще что-то. Поволокла клеенку за собой в комнату.

– Подождите, подождите, – уговаривала Анна свое тело и сыночка. – Подо-о-о…

Новая схватка застала ее у шкафа, из которого она доставала чистые простыни и полотенца.

Что еще нужно? Пеленки сейчас не найти, они в какой-то коробке. Анна прихватила ножницы, бутылочку со спиртом и суровые нитки. Хорошо, что все оказалось рядом и на месте. Она по стенке поползла из квартиры.

Анна давила на кнопку звонка квартиры Славы и Марины и рычала от боли. Три минуты, ей еще нужно три минуты. Слава и Марина выскочили вместе, он в пестрых ситцевых трусах и майке, она в ночной рубашке со множеством оборок. Анна раздвинула их руками и бросилась в квартиру.

– Я рожаю, – крикнула на ходу, – помогите!

Большая комната, диван. Подойдет. Схватка.

– Разложи-и-и. – Анна застонала и показала Славе на диван.

Слава будет принимать ребенка, решила Анна, она почему-то доверяла ему больше, чем Марине. Пусть Марина звонит в «Скорую». Анна бросила на диван клеенку, сверху простыню. Пришла первая потуга. Все, началось.

– Гры-ы-ы, – по-звериному зарычала Анна, сдерживая потугу.

Ничего она толком не успеет объяснить Славе. Все равно он промежность ей не сумеет сдержать от разрывов. Располосуется она в клочья. Не важно, главное, чтобы ребенок правильно лежал. А если он идет ножками или попой? Не думать об этом. Остается только молиться. Кирочка, мальчик, ты же правильно идешь? Миленький, только правильно, только головкой вперед.

Анна сбросила и белье. Легла на диван. Неудобно, нет упора. Ничего, обхватит руками голени.

– Что делать-то, ешкин корень? – Голос Славы дрожал от волнения. – Ой, там у тебя что-то уже показалось!

– Головка? Головка? – в перерыве между потугами твердила Анна.

– Да, не бутылка же. Волосатая подкатывала.

– Слава, головка сама родится, ты не мешай, просто подставь руки. Не сдави ни в коем случае. Все остальное я сделаю сама. Ты ребенка как бы выкрути из меня-я-я!.. – Анна снова зарычала.

Потуги следовали одна за дугой. Но вытолкнуть ребенка было чрезвычайно трудно. Она покрылась испариной, волосы прилипли ко лбу. Отпустила руки – неудобно, уперлась ногами в боковую стенку дивана. Марина сзади держала ее за плечи. Вместе со Славой они уговаривали:

– Ну, давай же, давай! Сильнее, еще сильнее!

В последней потуге Анна собрала все силы, с ужасом думая, что еще раз так напрячься она не сможет. Но он родился!

Анна хотела сказать, чтобы опустили Кирюшку вниз головой, шлепнули по попке, если не закричит. Но только сипела, восстанавливая дыхание. Никакие советы, к счастью, не понадобились. Сын смешно чихнул и закричал.

Слава держал его, нелепо отставив руки, и смотрел с ужасом:

– Караул! Он весь в какой-то пене. У него кожа слезла!

– Глупости, – сказала Марина и отобрала у него ребенка, – это смазка такая. Каково насухую продираться? Ах ты лапочка, ах ты котик. – Она умиленно чмокала губами.

– Дайте его мне, – попросила Анна, – положите мне на грудь, подстелите полотенце.

Второй раз в жизни она испытывала оглушительное счастье рождения ее ребенка. Блаженство, легкость, радость…

– Нет, а почему он такой сморщенный и красный? – не унимался Слава. – И канаты эти. – Он кивнул на пуповину, которая связывала Анну с сыном. – Надо же, какие толстые и зеленые, никогда бы не подумал, как водопроводные шланги. И потом, из тебя кровь хлещет, гарнитур нам испортила, понимаешь.

– Новый купим. – Анна блаженно улыбалась. – Вы молодцы, ребята. Спасибо! Много крови? Ну сколько много? Больше стакана? Раз меньше – значит, все нормально. Марина, принеси какую-нибудь мисочку, судочек, скоро послед будет отходить.

Пуповина уже не пульсировала. «Скорой» все не было. Будем сами обрезать пуповину, решила Анна. Она объясняла ребятам, что нужно делать, подбадривала их. У Славы и Марины дрожали руки – страшно резать ножницами человеческую плоть. Они роняли бинты на пол, сталкивались головами, но в целом для новичков-акушеров действовали замечательно.

Говорили все трое, вернее – четверо. Кирюшка хныкал, Анна отдавала распоряжения, Марина вслух их повторяла, Слава тихо поругивался. Отправлял далеко Кирюшу, своего Кольку и всех младенцев планеты, вслед за ними Анну и всех рожениц. Благодарил Провидение, что не родился женщиной и не стал врачом.

– Какой у нас славный мальчик! Ах ты мой котеночек! – Марина держала на руках младенца с перевязанным животиком и умилялась. – Ах ты моя лапочка! Ну, не плачь!

Анна почувствовала схватывающую боль в пояснице. Плацента отходит.

– Слава, – позвала она, – помоги.

Слава занял исходную позицию у роженицы в ногах. Ни он, ни Анна не испытывали смущения. Какое тут стеснение, когда страхов натерпелись.

– Кишки из тебя торчат, – сказал Слава. – Нет, ну сколько кровищи, прямо харакири, разбери тебя нелегкая. Давай овцу.

– Что?

– Особо важные ценные указания.

– Намотай на руку пуповину, мисочку подставь. Как куда? Под это самое место, откуда ребеночек появился.

– Вот именно, что место, – бурчал Слава. – Тут с вами импотентом станешь. Я привык, понимаешь, в обратную сторону…

– Перестань глупости болтать! – прикрикнула на него Марина. – Ишь разговорился. Делай, что тебе говорят.

– А я и делаю. Здорово мы все-таки парня родили. Теперь тянуть, что ли, из тебя эту кишку?

– Очень осторожно, – сказала Анна.

Она нажимала ребром ладони на низ живота, выдавливая плаценту.

Звонок в дверь раздался в тот момент, когда детское место плюхнулось в мисочку. От неожиданности все вздрогнули. Марина держала ребенка, завернутого в простыни. Слава заметался по комнате с мисочкой, в которой лежал кровавый студень плаценты со свешивающейся пуповиной. Так и пошел открывать с этим кошмарным месивом в руках.

На «Скорой» приехали врач и сестра.

– Это безобразие, – первое, что сказала врач, пожилая полная женщина, увидев картину только что принятых родов, – ведь не в деревне живете. Где документы матери?

Она обращалась к Славе. Трусы, майка, лицо и ноги его – все было забрызгано кровью. Марина выглядела не лучше. Она положила ребенка рядом с Анной, теребила оборочки на ночной рубашке и робела перед врачом, как школьница.

– Что вы молчите? Вы отец? – снова спросила врач Славу.

– Точно! – встрепенулся он. – Где отец? Аня, где Юрка-то?

Анна не отрывала взгляда от лежащего рядом сына. Услышав вопрос, она повернула голову и посмотрела на Славу. Глаза ее, радостные и счастливые, медленно-медленно округлись от страха и ужаса.

Она вспомнила. Вспомнила все, что случилось накануне. Нет никакого рычажка, никаких кнопок нет. Темное облако, маячившее до сих пор вдалеке, надвинулось, наползло на нее. Анна закричала, брызнули слезы, сразу перешедшие в судорожные рыдания. Тело сотрясала крупная дрожь.

– Всем выйти, – приказала врач, – свет пригасить, и ни звука. Шприц, быстро, – сказала она сестре.

Анна не помнила, как ее везли в роддом, как зашивали там многочисленные разрывы, – после уколов она проспала больше суток.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 3.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации