Книга: Стать огнем - Наталья Нестерова

Не так привлекательны любовные линии, как бытописание, но его становится всё меньше.

Заканчивается книга на высокой ноте, впереди больше перемены, а сильных мужчин, на которых можно опереться, не осталось, придется "грешницам" выкручиваться самим.

Читая Стать огнем, каждый, мне кажется, абсолютно каждый, узнает и вспомнит что то свое, что было именно в его семье, потому что не найдется в России ни одной семьи которую не прошел этот каток истории под названием "коммунизм"

#булочки_дамблдора для Пуффендуй

Во второй части цикла автор рассказывает не только о мужестве и стойкости женщин Медведевых, верности и преданности Степана Медведева гнилой системе, но ещё и о судьбах других семей. В этой части живо противопоставлена жизнь города и деревни, интеллигенции и крестьянства. Скажу сразу, сравнение это не в пользу горожан :)

Медведевы старшие погибают. Марфа озабочена необходимостью завести ещё одного ребенка, естественно, не от своего тронутого умом мужа. Степан изо всех сил сражается за свои идеалы, но в гниль его все же втоптали. Его жена Параська во всем ему помогает, а в итоге ищет спасенья для детей. Нюраня бежит от преследований и попадает в далёкий Курск... Разбросало семью по стране, в общем. И сильно подкосило. Свидятся ли когда-нибудь оставшиеся в живых члены семьи?

Ничего нового в этом романе нет. Про ужасы советской системы, подгребающей и уничтожающей всех без исключения, читали мы уже много раз. Но как-то за душу берет, как будто о знакомых своих читаешь. А хэппи энд... Он в жизни не всех нас встречает, к сожалению. Так и тут - счастье в мелочах бывает, а не в любви до гроба.

Третьи сутки люди находились на улице, на морозе, под снегопадом. Дрова для костров подвозили, но охранники жарко топили железную печку в своей караулке – дощатом, продуваемом домишке, а «кулацкой сволочи» выдавали дрова и сено лошадям в обмен на продукты и вещи.....Первыми умирали младенцы. Как ни берегли, ни укутывали их матери, а у сосунков дыхательные пути короткие, плачут – рты не склеишь, застужаются и возносят свои невинные души к Богу. Кормящие матери давали грудь детишкам постарше, годовалым и двухлетним. Те быстро поняли, где есть источник тепленького молочка, и постоянно тыкали в материнские груди: «Дай! Дай!» Но все равно ослабевали – скудное молоко измученных женщин не спасало. Дети плакали, пока не умирали. Матери и отцы, хоронившие в сугробах детей, уже не плакали. Для них это был конец света, а перед концом света слезы неуместны.

Они не роптали, не бунтовали, не проклинали судьбу. Принимали выпавшие на их долю испытания с христианской покорностью. Делай, что в твоих силах, и не ропщи. Разве что иногда женщина после смерти ребенка забьется в падучей. Скрутят ее, ноги-руки зажмут, пока истерика не отпустит. И дальше в путь. Путь, движение, дорога казались спасением, как библейское спасение народа Моисеева. Хотя в конце пути, как они уже знали, их не ждет ничего благостного."