Текст книги "Железная леди. Тайны Маргарет Тэтчер"

Пирог лорда Вултона

Небольшая заметка, относящаяся к периоду Второй мировой войны. Она хорошо характеризует подход Робертсов к жизни и к окружающим.

 
If the war you want to win,
Eat potatoes in their skin.
Because you know the sight of peelings
Deeply hurts Lord Woolton’s feelings.
 

 
Если войну хочешь выиграть,
Ешь картошку в мундире.
Потому что вид очисток
Глубоко ранит чувства лорда Вултона.
 

Это не куплеты и не насмешка, напротив, домохозяйки этого самого лорда Вултона обожали и многим ему обязаны.

Потомственный аристократ лорд Вултон был назначен министром продовольствия в 1940 году. Вообще-то он занимал много министерских постов, но запомнился именно этим.

Во время войны в Англии были введены продовольственные карточки в основном на мясомолочные продукты, а овощи и крупы имелись в достаточном количестве. По карточкам все получали одинаковое количество продуктов, независимо от положения. Рацион скромный, но от голода не пухли.

Главная заслуга лорда Вултона в том, что он сумел объединить большинство домохозяек в стремлении готовить из скромного набора продуктов разнообразно. В этом лорду помогла его помощница Маргерит Пэттен, даже выпустившая книгу подходящих рецептов. Весьма забавная книга, одни названия блюд чего стоят: Mock Goose – «Фальшивый Гусь» (пародийный гусь)… Он был из красной чечевицы, но зато в гусятнице. А еще заяц из круп, пирожные без сахара, воздушные кремы без яиц и сливок и прочее. Кстати, все съедобное и даже вкусное, можете удостовериться, некоторые рецепты приведены в книге Джейми Оливера «Министерство питания», а уж Оливеру можно верить…

Чтобы убедить домохозяек не вешать нос при виде скудного пайка, лорд раз в неделю лично выступал по радио и, обладая блестящим ораторским талантом, вдохновлял соотечественниц на кулинарные подвиги. Сам он питался только тем, что рекомендовал другим.

Хозяйкам особенно пришелся по душе пирог лорда Вултона, рецепты которого множились и претерпевали изменения в зависимости от наличия или отсутствия продуктов на кухне. Лорд не протестовал. Основной рецепт придумал сам шеф-повар лондонского ресторана «Савой» Франсуа Лэтри.

Хотите приготовить? Пожалуйста.

Полкило картошки и столько же моркови почистить (все-таки!), мелко порезать и обжарить, хорошо бы с добавлением мягкого жира вроде куриного, но если нет, то сойдет и растительное масло. Также обжарить большую горсть резаных шампиньонов, стебель лука-порея и немного зеленого или репчатого лука. Все сложить в сотейник, посолить, поперчить, добавить щепотку мускатного ореха и пряной травы, полить бульоном или просто водой, накрыть слоем картофельного пюре или тонко порезанным сырым картофелем и запекать при средней температуре примерно полтора часа. Картофельное пюре можно заменить тестом, а в некоторых рецептах и вовсе молотыми овсяными хлопьями (куда же Англия без овсянки!).

С тех пор много десятилетий английские домохозяйки считают своим долгом хоть раз в году подать на стол пирог лорда Вултона. На вкус и цвет, как известно…

К чему так подробно об этом кушанье?

Его упоминает в своей «Автобиографии» Маргарет Тэтчер, мол, мы, конечно, слушали лорда и даже записывали его советы, но сами с усами и умели готовить экономно и вкусно без чьей-либо подсказки.

В такой мелочи, как в фокусе увеличивающего зеркала, отразился подход ко всему в жизни: Робертсы лучше всех знают, как надо: как экономно и сытно готовить, правильно гладить вышитые вещи, делать уборку в доме, даже заниматься благотворительностью.

Благотворительности своих родителей Тэтчер посвятила в воспоминаниях немало слов, подробно рассказав, что входило в состав обязательных пакетов с продуктами для малоимущих, которые Беатрис собирала к празднику, а дочери потом разносили по домам. О собственной благотворительности ни в качестве начинающего политика Маргарет Робертс, ни в качестве супруги Дэниса Тэтчера и матерого политика она почему-то не упоминала. Премьер-министру Великобритании не до раздачи праздничных пакетов нуждающимся, но ведь и вполне состоятельная миссис Маргарет Тэтчер, будучи после рождения детей просто домохозяйкой, этим тоже не занималась. Родительский опыт не пошел впрок?

Мы будем сражаться!

«Мы будем стоять до конца, мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах. Мы будем защищать наш остров любой ценой; мы будем сражаться на побережьях; мы будем сражаться на аэродромах; мы будем сражаться в полях и на улицах; мы будем сражаться в горах. Мы не сдадимся никогда».

Эту речь Уинстона Черчилля знают все, даже те, кто историей Великобритании не интересуется совсем.

Хрипловатый голос премьера вселял надежду в сердца англичан, измученных сначала ожиданием грядущей войны (это очень тяжело – ждать беду без надежды ее избежать), а потом военными невзгодами и беспокойством о судьбах близких.

Для Мэгги война началась несколько раньше, чем Англия в нее вступила…

В марте 1938 года письмо из Вены пришло не на имя Мюриел, которая, выполняя школьное задание, переписывалась с австрийской девушкой, а на имя самого Альфреда Робертса. У Мюриел испуганно сжалось сердце. Девушка принялась судорожно вспоминать, не написала ли своей приятельнице по переписке Эдит чего-то обидного настолько, чтобы отреагировали ее родители.

Беатрис тоже смотрела на конверт с тревогой. Им не пришло в голову вскрыть послание, адресованное главе семейства.

– Мюриел, почему отцу? – шепотом поинтересовалась мать. Она всегда шептала, когда чего-то опасалась.

– Не знаю, – также шепотом ответила дочь.

Они переживали до самого вечера, пока Альфред Робертс вернулся домой, вымыл руки, переоделся и наконец вскрыл конверт.

Да, писали родители Эдит. Эта еврейская семья банкиров опасалась за судьбу своей семнадцатилетней дочери, а потому глава семьи просил Альфреда Робертса официально пригласить девушку в Англию и на время приютить ее в своем доме. Тэтчер вспоминала, что Робертсы не нашли ни времени, ни денег, чтобы принять австрийскую приятельницу старшей дочери, но Альфред договорился с методистской общиной Грантема, и девушка жила в нескольких семьях по очереди до своего отъезда к родственникам в Южную Америку.

От Эдит грантемцы услышали о нацистских приемах «исправления» евреев в гетто. Так они заочно познакомились с возможной судьбой неугодных на оккупированных территориях. Конечно, Британия – остров, но Ла-Манш не так уж широк, чтобы не опасаться воинственного соседа. В глубине души жила надежда, что Гитлер не справится с Францией и Англии удастся обойтись без больших жертв.

Европейская политика замирения Гитлера вызывала в стране неоднозначную реакцию, даже те, кто не верил нацистской пропаганде, не могли занять твердую позицию по этому поводу. К тому же были сильны пацифистские настроения…

– Там снова митинг против призыва в армию, – вздохнул Альфред Робертс, закрывая двери лавки раньше положенного. – Сейчас пойдут маршем по нашей улице.

– Папа, что плохого в том, что люди выступают против войны? – осторожно поинтересовалась Мэгги. – Ведь Чемберлен подписал Мюнхенское соглашение…

Она хотела добавить, что большинство методистов Грантема тоже пацифисты.

– Боюсь, что война неизбежна, Гитлера уступками не остановить, он потребует большего. Из этого следует, что к войне лучше быть готовыми. Еще лучше, если энергию Гитлера удастся направить против Сталина.

О Сталине Маргарет не знала практически ничего, кроме страшного слова «коммунизм».

Коммунизм – это когда все общее и можно не работать. Как же так? Ведь люди не одинаковы, почему те, кто усердно трудится и копит каждый шиллинг, отказывая себе во многом, должны получать благ столько же, сколько бездельники и транжиры? К тому же пропаганда рисовала Сталина куда большим зверем, чем Гитлера.

Но Мэгги мало интересовала далекая непонятная Россия, Тэтчер начнет крестовый поход против СССР, уже став премьер-министром, причем поход очень успешный! А тогда война приближалась. Нет, не к границам Англии, напротив, казалось, что Гитлер избрал направлением восток – сначала был аншлюс Австрии, потом раздел Чехии (с благословения в том числе Англии), и только когда Германия вторглась в Польшу, в Британии немного опомнились. Но вовсе не потому, что пожалели Польшу. Просто поставив себе на службу ресурсы всей Европы, Гитлер становился во сто крат сильней, а значит, опасней для Англии.

Англия формально вступила в войну с Германией.

– Официально заявляю вам, что никакого ответа не последовало. С этого момента наша страна находится в состоянии войны с Германией.

Эти слова тогдашний премьер Англии Невилл Чемберлен произнес в 11:15 3 сентября 1939 года.

Как бы человек ни готовился к беде, она всегда приходит неожиданно. Вот так страшно и одновременно прозаично англичане узнали, что беда уже не на пороге, а в самом их доме. И надеяться на заслон в виде других европейских стран не стоит, давно наступил век авиации, а значит, территория Англии доступна для атак немецких бомбардировщиков, немецких подводных лодок и кораблей.

Убедиться в этом пришлось довольно скоро.

Дюнкерк. Это слово стало обозначением ужаса не только из-за больших военных потерь, гибели многих солдат, но и от понимания, что заслона в виде Франции больше нет. Немцы по ту сторону Ла-Манша, а их самолеты в небе над самой Англией.

Затемнение, вой сирен воздушной тревоги, ограничения в распределении продуктов, и вот самое страшное – бомбы, падающие прямо на головы горожан Грантема!

– Я могу предложить вам только кровь, труд, слезы и пот. Какова, спрашиваете вы, наша политика? Я отвечу: воевать… изо всех сил, которые нам дал Бог. Вот какова наша политика.

Уинстон Черчилль сумел подобрать нужные слова в столь тяжелое для Британии время. Он не обещал быструю победу, не пугал, не пророчествовал, напротив, честно предупредил о трудностях и призвал с ними бороться. После многих лет ерзанья политиков из стороны в сторону англичане услышали твердую и правдивую речь. Черчилль мгновенно стал героем нации.

У Робертсов не было ни садика, ни чего-то, где можно укрыться во время бомбежек, потому прятались просто под столом, который мог уберечь лишь от разбитого стекла или падения мелких вещей. Маргарет «ныряла» под стол с учебниками и тетрадями. Вряд ли под столом можно было писать, но читать-то можно, а зубрежка прекрасно отвлекала от воя снарядов и звуков близких взрывов. К счастью, их дом, находившийся неподалеку от станции, не пострадал, даже стекла ни разу не вылетели (иначе Тэтчер непременно упомянула бы об этом в своих воспоминаниях). Она вообще описала войну очень скупо, хотя была уже достаточно взрослой, чтобы многое осознать и запомнить.

Тем более что маленький провинциальный Грантем бомбили сильно. Были периоды, когда на него в пересчете на одного живущего падало больше бомб, чем на любой другой город Англии. Дело в том, что в Грантеме возродили военное производство, до войны заглохшее. Однажды, уходя от огня зениток, немецкий бомбардировщик сбросил бомбы просто на улицу. Они цепочкой легли на спортивной площадке школы, а последняя и вовсе разорвалась рядом со стеной здания, но сама школа не пострадала. Зато пострадало бомбоубежище, организованное на той самой спортивной площадке.

– Да, прятаться надежней под нашим столом! – заявила Мэгги.

Торговля в магазине Альфреда Робертса если не встала, то сильно сократилась, товары перестали поступать в нужном количестве и ассортименте, к тому же людям не до печенья и конфет, если средств не хватает на самое необходимое.

Старшая сестра Мюриел уже работала в Бирмингеме, в Грантеме войну Робертсы переживали втроем, им было не до пирогов, даже лорда Вултона. Маргарет училась, штудируя к тому же латынь, которую не преподавали в школе, но которая была необходима для поступления в Оксфорд. Конечно, Робертсы – лучшие, если получать образование, то только в Оксфорде!

Одна загвоздка – для этого требовалась стипендия. Запасы Альфреда и Беатрис Робертс, сделанные на черный день, в такие черные дни войны и были потрачены. Маргарет даже в школе училась, получая стипендию, об оплате обучения в колледже Оксфорда не могло идти речи.

В колледж Леди Маргарет в Оксфорде в 1941 году уже поступила подруга Мэгги ее тезка Маргарет Гудрич. Это старейший Оксфордский колледж для девушек, но у него религиозная основа. Робертс решила, что будет заниматься наукой! Сначала вообще объявила, что поедет миссионеркой в далекую Индию. Неизвестно, что по этому поводу думал Альфред Робертс, которому спорить было бы тяжело, ведь дочь намеревалась посвятить себя в Индии тем идеалам, за которые он ратовал в своих проповедях.

Отец выдохнул свободней, когда Маргарет передумала и собралась в Оксфорд. Этому способствовала директриса Кестевенской школы Дороти Гиллис, попытавшаяся убедить строптивую ученицу, что та слишком юна для миссионерской деятельности.

На сей раз перед Маргарет встало новое препятствие, а препятствия она любила, – для поступления нужна латынь, но этот язык в школе не преподавали.

– А как же Маргарет Гудрич? – осторожно поинтересовалась у дочери Беатрис.

– С ней занималась мисс Гиллис!

– Вероятно, отец мог бы оплатить и твои занятия, ведь ты уже не ходишь в клуб ораторов.

Альфред Робертс смог бы, но мисс Гиллис отказалась заниматься с его дочерью, хотя необходимые учебники дала и даже порекомендовала преподавателя. Маргарет разозлилась:

– Выучу сама!

Все объяснялось просто: Маргарет Гудрич занималась латынью несколько лет, вероятно, директриса предупредила, что не меньше потребуется и Робертс. Но Маргарет, которая оканчивала школу в следующем году, вовсе не собиралась ждать еще четыре года! И даже два не собиралась. Она вознамерилась выучить латынь за год!

Для Робертс не существовало невозможного, и чем трудней достижение какой-то цели, чем больше требовалось усилий, тем вероятней, что Маргарет все преодолеет и победит.

Она выучила латынь за год достаточно хорошо, чтобы получить на экзамене отличную оценку. Вероятно, Маргарет постаралась бы бросить это директрисе в лицо, но, к сожалению, Робертс не приняли в колледж – немного не дотянула до проходного балла. Вернее, дотянула бы, но без стипендии, а это невозможно.

Вынужденная вернуться в школу старшей ученицей еще на год, Маргарет рвала и метала, и утешения мисс Гиллис вроде «ничего страшного, через год или два попробуете еще» звучали для нее особенно обидно.

Маргарет навсегда запомнила это унижение и через много лет отомстила по-своему. Присутствуя на каком-то торжественном собрании в школе, премьер-министр Тэтчер демонстративно поправила неправильно произнесенную на латыни фразу мисс Гиллис, а в своей речи об учебе в школе вовсе не упомянула бывшую директрису, словно той и не существовало.

Но тогда Маргарет Робертс действительно недобрала совсем немного для поступления в колледж Саммервилл для обучения со стипендией. Такие пощечины от судьбы она получит несколько раз. Последнюю на самом взлете политической карьеры, когда будет решать судьбу не только Британии, но и всего мира, а собственные коллеги лишат ее права возглавлять партию и, следовательно, быть премьер-министром. Этот удар будет означать крах всего и переход в разряд «бывших».

Но в 1943 году до такого было далеко, а Маргарет получила первую оплеуху – не поступила в Оксфорд.

О выборе колледжа и профессии стоит сказать особо.

С одной стороны, Маргарет любила учительницу химии Кэтрин Кей и хорошо знала предмет, понимая, что научный диплом всегда обеспечит работой, что девушке легче пробиться в этой области, чем в любой другой, не считая сугубо женских профессий, которые ей не по душе. С другой стороны, Маргарет привлекала политика, выступления перед публикой, что скорее подошло бы юристу.

Но Робертсы люди практичные, и в свои семнадцать Маргарет хорошо сознавала, что на стипендию претендует во много раз больше будущих юристов, чем будущих химиков. Поступить в колледж, чтобы изучать право, она не надеялась. Адвокат Норман Уиннинг, приятель Альфреда Робертса, успокоил Маргарет:

– Я сам окончил физический факультет. Ничего страшного, получи сначала научное образование, потом добавишь юридическое. Так даже лучше.

Альфред Робертс не возражал, похоже, дочь уже все решала сама.

К тому же девушкам, которым еще не было восемнадцати, предоставлялась возможность пройти полный четырехлетний курс обучения, в отличие от двухлетнего для более взрослых. Маргарет Робертс восемнадцать исполнялось 13 октября 1943 года, потому она попадала в льготную категорию. Разве можно упустить такой шанс?

И вот такая обида – даже в Саммервиллский колледж на химию она не добрала баллов!

Пришлось вернуться в школу старшей ученицей, ведь в колледже обещали принять ее через год, учитывая экзамены этого.

Две недели Маргарет была мрачней грозовой тучи. Следить за младшими ученицами, в то время как другие уже сидят в Оксфорде на лекциях?!

Едва ли стоит завидовать находившимся вокруг нее в те дни: Маргарет всегда была резкой и не находила нужным сдерживаться.

На третьей неделе из Оксфорда пришло письмо с уведомлением, что одна из студенток отказалась от своего места, в связи с чем место предоставляется Маргарет Робертс!

Альфред Робертс не получил никакого образования, вынужденный зарабатывать на жизнь, пока другие учились. Но в 1943 году Робертс стал мэром Грантема, а его младшая дочь, его надежда, поступила в Оксфорд!

Маргарет Хильда Робертс уезжала в Оксфорд, не оглядываясь. На что оглядываться – на скучный маленький Грантем, на полную ограничений жизнь в доме над бакалейной лавкой, на школу?..

Впереди ждало неведомое, но обязательно блестящее будущее!

Папина дочь? Как сказать…

В своих воспоминаниях и во всех многочисленных интервью Маргарет Тэтчер неустанно твердила о роли отца в ее жизни. А когда была еще Робертс, от нее то и дело слышали:

– А вот мой отец… Мой отец сделал… Мой отец добился…

«Создается впечатление, что Тэтчер была значительно меньше предана своему удивительному отцу при жизни, нежели его канонизированному образу после смерти». Это замечание историка Дж. Кэмпбелла верно.

Если внимательно прочитать то, что Тэтчер написала и наговорила по поводу своей семьи и особенно отца, складывается интересная картина.

Сначала Мэгги просто нечем было гордиться. Семья Робертс жила весьма скромно, никакими особыми талантами сама девочка не отличалась, любые высоты брала при помощи трудолюбия и упорства, ничем другим не блистала. Да, она завоевала несколько призов за исполнение музыкальных произведений на фортепиано (интересно, что Маргарет скромно не упоминает, что это за призы), но были ли конкурентки, многие ли в Грантеме играли на рояле в столь юном возрасте?

Зато отцом Мэгги гордиться могла сполна! Что она и делала, завоевав ближайшее к нему место в семье. Несомненно, Альфред Робертс был человеком незаурядным и достойным всяческих похвал, но дочернее восхищение карьерой отца несколько преувеличено. Робертс был мэром Грантема в 1943–1945 годах, когда не только из города, но и из самой страны уехали за океан все, кто мог себе это позволить, а многие другие ушли воевать. До того и после он довольно долго был олдерменом – дополнительно выбранным членом совета города. Основной состав выбирало население, а сами члены «добирали» несколько достойных человек себе в помощь. Едва ли это можно считать головокружительной политической карьерой даже в маленьком Грантеме, но, когда в очередной раз олдерменом выбрали кого-то другого, друзья семьи, сам Альфред Робертс и особенно его младшая дочь восприняли неизбрание как величайшую трагедию и несправедливость. Маргарет рыдала от обиды за отца, а папа Альфред произнес полную пафоса речь во время прощания с избирателями. Кажется, даже Уинстон Черчилль отнесся к своей отставке спокойней.

Маргарет утверждала, что все в своем характере получила от отца, как мантру повторяла слова о стопроцентной правильности его воспитания и жизненных установок. Но вот что странно: если человек уверен в правильности собственного воспитания, не должен ли он повторить эти принципы и в отношении своих детей? Тэтчер не просто не повторила, она поступала точно наоборот! И вообще, все отцовские заповеди были, мягко говоря, забыты. Скромность? Но в английском парламенте скромным место на задних скамейках в лучшем случае. Экономность? Только не в семейном бюджете. Совместные семейные завтраки, обеды и ужины? Отнюдь, няня для близнецов со дня их рождения и до школы, а совместные только крайне редкие выезды на отдых на каникулах. Строгость в воспитании? Тоже нет, сын Марк делал все что хотел, и его знаменитой маме не раз пришлось вытаскивать сына из неприятных ситуаций, в том числе из-под ареста.

Об отце Тэтчер пишет как о человеке с твердыми принципами, которые он всегда соблюдал сам, но умел делать это так, чтобы не ущемлять интересы других, то есть не был твердокаменным. По мнению дочери, яркий пример тому – решение о работе увеселительных заведений в субботу и воскресенье в Грантеме, мол, отец последовательно настаивал о том, что воскресенье должно быть посвящено церкви, но учел интересы расквартированных в городе военных и смягчил свою позицию, чтобы те могли развлечься в свободное время.

Жители Грантема отзывались об Альфреде Робертсе так же: он не только произносил пламенные проповеди, но жил по тем принципам, которые проповедовал, однако не был упертым. Упорством дочь удалась в отца и твердостью убеждений тоже, в чем Англия успела сполна убедиться за одиннадцать лет ее правления. Если Маргарет была в чем-то убеждена, то никакая сила не могла сдвинуть премьер-министра с намеченного пути.

Альфред Робертс не дожил до избрания своей дочери премьер-министром, но в качестве просто министра ее увидел, вернее, услышал. Он умер в 1970 году, слушая выступление Маргарет Тэтчер по радио. Кстати, в одиночестве, хотя уже был женат во второй раз.

Примечательна одна его фраза о дочери: «Маргарет совершенство на 99,5 %. Недостающие 0,5 % – это недостаток сердечности».

Сама Маргарет начала говорить об отце «был» еще до 1970 года…