Текст книги "Елена Прекрасная. Красота губит мир"

Клитемнестра бросилась в сад. Она легко скользила между деревьями, стараясь не шуметь. Тихо… никого… только закричала какая-то ночная птица. Закричала довольно громко, что могло ее спугнуть? Или кто?

Молодая женщина почти бегом бросилась на крик птицы, там, несомненно, люди! Птица резко прокричала еще раз. Выскочив из-за куста, Клитемнестра наткнулась на… служанку Елены!

– Ты… ты что здесь делаешь?!

– Хозяйку ищу… – залепетала та, потом повторила уже громко: – Ищу хозяйку, госпожа!

– Тише, – зажала ей рот Клитемнестра, – не кричи.

И почти сразу ее саму схватила крепкая рука:

– А что ты делаешь ночью в саду?!

Муж шипел, как рассерженный гусак, но Клитемнестра тоже разозлилась:

– Тебя ищу!

– Меня?! Меня надо искать в спальне, а не в саду! – Агамемнон поспешно тащил ее по дорожке в сторону входа во дворец, явно подальше от зарослей, где слышался шорох.

– Тебя не было в спальне. – И тут Клитемнестра не выдержала, резко выдернув руку, она тоже зашипела: – Я знаю, ты был с ней! Она там!

Еще мгновение, и Агамемнон спасовал бы, но как раз этого мгновения Клитемнестре и не хватило, почувствовав ее слабину, муж фыркнул прямо в лицо:

– Если ты и дальше будешь следить за каждым моим шагом, то тебе лучше остаться в Спарте, а не ехать в Микены! Мне не нужна злая фурия в качестве жены!

Клитемнестра бросилась вслед за удалявшимся широким шагом мужем:

– Агамемнон, прости, я не хотела тебя обидеть, прости!

Она с ужасом думала о том, что царь действительно может отказаться от супруги, найдя какой-то повод, даже то, что она расхаживала по саду ночью одна. Как доказать, что следила за ним же?! Клитемнестра вцепилась в руку:

– Прости меня, не бросай! Я буду послушной женой, я слова против не скажу!

Агамемнон с изумлением смотрел на жену, у него и в мыслях не было отказываться от Клитемнестры, одно дело заниматься любовью с ее младшей и такой ранней сестрой и совсем другое разорвать только что заключенный брак! Царь просто торопился увести бушующую супругу от кустов, в которых осталась сладострастная Елена, узнай Тиндарей о том, что Агамемнон забавлялся с обеими его дочерьми, хорошего не жди, может, сам царь Спарты и простил бы, но у него очень горячие сыновья диоскуры (близнецы) Кастор и Полидевк. Если вспомнить, что про них говорили, мол, дети Зевса, то и вовсе связываться не стоило…

На следующее утро Агамемнон поспешил объявить, что им пора ехать. Правда, в тот день уехать не удалось, нашлись настоящие дела, пришлось отложить еще на день.

Елена смотрела на сестру насмешливо и почти с вызовом, и Клитемнестру взяло зло! Кроме того, она услышала, как Агамемнон завел разговор о женитьбе своего младшего брата Менелая, мол, у Тиндарея есть еще одна дочь, почему бы не породниться еще раз? Этого только не хватало, чтобы Елена вышла замуж за младшего брата ее мужа и тоже переехала в Микены! Клитемнестра почувствовала, как ее охватывает отчаяние, неужели она будет принуждена терпеть сестрицу и в новом доме? Но что она могла поделать?

Клитемнестра метнулась в храм Афродиты. Богатые дары легли к статуе богини.

– Чего ты хочешь?

– Помоги одолеть сестру! Я хочу, чтобы муж был только со мной.

Богиня вздохнула:

– Проказник Эрот поторопился, и золотая стрела поразила Агамемнона, когда царь увидел вас обеих. Мало того, он послал две стрелы – любви и вожделения, вторая досталась на долю Елены. Тебя он будет любить, как супругу, но всегда страстно желать твою сестру.

– Так пусть пошлет свинцовую, чтобы убить любовь!

– Только по отношению к обеим сразу. Ты согласна, чтобы муж не хотел Елену, но и тебя тоже?

– Не знаю… – прошептала Клитемнестра. Какая страшная судьба – знать, что муж всегда будет любить и твою сестру тоже, либо лишиться его любви вместе с ней!

Богиня сжалилась над бедной женщиной:

– Я постараюсь, чтобы Елена оказалась подальше от Агамемнона и в надежных руках. А ты мне поможешь.

– Конечно, помогу!

Клитемнестра выполнила все, что ей велела Афродита, чтобы разлучить мужа с сестрой, она была готова и не на такое…

Герои Аттики друзья Тесей и Пирифой к началу пира опоздали, но само празднество еще застали. Они успели поздравить царя царей с прекрасным выбором и помахать руками ему вслед. Но перед этим…

Клитемнестра заметила, как герои глазеют на ее стремительно хорошеющую сестру, но на сей раз не приревновала, напротив, оказавшись с ней рядом, словно случайно задела плечо, сбросив ткань с красивой упругой груди юной девушки. Когда Елена поспешно потянула ткань обратно, сестра, улыбнувшись, остановила ее руку:

– Не стесняйся, твоя грудь стала очень красивой и вполне достойна восхищения. – Клитемнестра заслонила Елену от всех, девушку было видно только Тесею и Пирифою (что и требовалось!). Проводя пальцами по груди сестры, Клитемнестра глазом косила в сторону приятелей, едва успевавших подбирать слюнки. Дело было сделано, оба героя растаяли и готовы сотворить любые глупости, только бы заполучить Елену себе!

Но главное, Клитемнестра успела заметить маленького Эрота с его луком за ближайшей колонной. Выразительно показав мальчишке глазами именно на Тесея, она сурово нахмурила брови, мол, попробуй ошибись! Тот лукаво улыбнулся.

Однако Тиндарей не торопился отдавать и младшую дочь тоже, тем более, весьма немолодым Тесею или Пирифою.

Елена ликовала – жрицы выбрали ее среди тех, кто будет ткать покрывало для богини Аотис – Артемиды. Дочери царя Спарты славились своими умениями ткачих, но старшая Клитемнестра замужем второй раз, ей нельзя доверить столь важное дело. Но когда Елена попыталась похвастать перед сестрой, та сверкнула глазами:

– Молчи, не то кое о чем расскажу жрицам!

Младшая сестра осталась с открытым ртом, однако ее тут же взяло зло: неужели Агамемнон проболтался своей жене об их связи?! Вот болтун, а еще говорят, что женщины не умеют хранить секреты! Елену просто распирало от желания расспросить Клитемнестру, о чем та знает и кто сказал, но все же хватило ума промолчать.

Ткать покрывало поручили двоюродным сестрам – Елене и Пенелопе, дочери младшего брата Тиндарея Икария. Для этого в самой большой комнате гинекея (женской половины дворца) был поставлен двухметровый ткацкий стан, его заправили, принесли рисунок и девушки уселись за работу. Надо торопиться, до праздника не так много времени…

Работали в четыре руки, быстро и ловко, у Пенелопы и Елены примерно одинаковая скорость и сила прибивания узлов, потому перекосов не бывало, это хорошо, рисунок не съезжал в стороны. Клитемнестра пришла посмотреть, как трудятся сестры, постояла, притворно вздохнула:

– Дольше не могу, пора собираться с мужем в Микены… Вам-то что, а я ежеминутно под присмотром, Агамемнон глаз не спускает…

Елена не сдержалась, чтобы не фыркнуть ей вслед:

– Угу, так и смотрит, как бы удрать!

Клитемнестра резко обернулась, но сестра сидела, как ни в чем не бывало, и вязала узелок за узелком, что-то напевая…

– Как жаль, что вами никто из женихов не заинтересовался… Не пришлось бы сидеть перед станом и работать…

Ответить Клитемнестра не позволила, удалилась раньше, чем Елена раскрыла рот. У той все бурлило внутри, но что она могла сказать?

Какое-то время работали молча. Потом Пенелопа завела разговор о молодых людях, зачастивших в Спарту.

– Я боюсь выходить замуж. Попадется такой, как Агамемнон, как с ним ложиться в постель и вообще ему подчиняться?

У Елены скулы сводило от желания сказать, что как раз с Агамемноном и хорошо. Пенелопа продолжала:

– Страшно даже подумать, что нужно обнажаться перед мужчиной. Это так стыдно…

– Стыдно? Просто нужно встретить мужчину, руки и глаза которого тебе будут приятны, тогда не стыдно.

– А как узнать, что это он?

– Почувствуешь.

– А… у тебя есть такой человек, про которого ты можешь помыслить, что…

– Есть, – вздохнула Елена, подумав, что не сможет стать женой этого человека.

– А он… красивый?

Девушка вдруг подумала, что царь Микен внешней красотой вовсе не отличается, скорее наоборот, но в нем мужская сила, подчиняться которой удовольствие. Только как это объяснить Пенелопе, которая и за руку себя взять никому не позволяет?

Хорошо что пришла жрица с новыми мотками нитей, иначе Елена попросту не знала бы что отвечать. Она боялась выдать себя неосторожным словом или взглядом, уже желая, чтобы Агамемнон с Клитемнестрой поскорее уехали.

Старшая сестра была не права, как раз женихи на Елену уже вовсю заглядывались, как и на Пенелопу. Большинство неженатых гостей желало бы взять одну из сестриц в жены. Особенно облизывались на все хорошевшую Елену.

Агамемнон увез свою ревнивую супругу в Микены, следом за ним уехали и большинство гостей, чтобы вернуться с дарами за младшей из дочерей Тиндарея, но Тесей и Пирифой не спешили…

Елена была в отчаянии, она уже привыкла к тайным встречам с мужем сестры, Агамемнон был ее первым мужчиной (охрана не рискнула заходить дальше простого тисканья), он разбудил в Елене и тайные желания. Женихов хоть отбавляй, но отец, почувствовав нешуточный интерес к младшей дочери, принялся перебирать… А замуж нужно выходить срочно, она уже поняла, что понесла от Агамемнона и последствия скоро будут видны всем!

Девушка метнулась к той же бывшей жрице Афродиты:

– Что делать?

Старуха пожала плечами:

– Рожать, что ты еще можешь?

– Но это будет позором! – в отчаянии прошептала Елена.

– Конечно. Я тебя предупреждала, чтобы не отдавалась. Удовольствие хоть получила?

– А как же?!

– Ладно, – вздохнула старуха, – попробую помочь.

Праздник в честь богини Артемиды был в разгаре, обнаженные девушки танцевали ритуальный танец у алтаря, в отблесках костра их фигурки смотрелись особенно эффектно. Один из двух наблюдавших из кустов за действом мужчин кивнул другому:

– Вон она.

– Угу, и охраны не видно.

Девушки были в экстазе, когда на них вдруг вихрем налетели два всадника, раздался девичий визг, тотчас Елена почувствовала, как сильные мужские руки подхватывают ее и бросают на коня. Мужчина крепко держал юную красотку, и она вовсе не желала, чтобы эти руки отпускали… Крика Елены никто не услышал, его не было…

Меня похитили! – эта мысль добавляла восторга ночному происшествию. Похищение не было чем-то необычным для Спарты, напротив, именно так спартанцы добывали себе жен. Елена обрадовалась, что кто-то из женихов проявил больше прыти, чем все остальные… И ей нравились объятия похитителя! Девушка сама прижалась к крепкому телу, обнимая за пояс.

Охрана, которую на праздник не допустили, спокойно ожидала свою хозяйку дома.

Только когда храм уже скрылся из вида и стало ясно, что погони за ними нет, Елена наконец глянула, кто же ее похитил, и обомлела – это был Тесей! Но герой немолод, скорее наоборот, годился ей в отцы. Однако руки, обнимающие ее обнаженное тело, столь горячи, что она быстро отбросила все сомнения, Тесей так Тесей! Все же Агамемнон разбудил в Елене не лучшие желания…

Выбравшись подальше от Спарты, они наконец остановились, скоро утро, а ехать днем опасно. Было решено до вечера переждать в одной из пещер в горах… Уже светало, солнечные лучи чуть позолотили край неба.

Тесей с Пирифоем украли девушку во время ритуального танца, который та исполняла нагой, а потому на ней не было даже коротенького хитона. Мужчины дали плащ, чтобы прикрыть наготу, но в нем жарко, потому Елена устроилась поспать поверх плаща обнаженной. Но заснуть не удавалось, девушка пыталась понять, нравится ей это похищение или нет.

А приятели устроились рядышком, искоса поглядывая на свою немыслимо красивую добычу. Неожиданно Пирифой возмутился:

– Крали мы Елену оба, почему она должна доставаться именно тебе?

Ссориться с другом совсем не хотелось и Тесей предложил бросить жребий. Услышав это, Елена возмутилась, почему это мужчины решают за нее?! Девушка вскочила на ноги и теперь стояла перед ними во всей своей юной красе.

– Эй, не мешало бы спросить меня!

У друзей перехватило дыхание, Тесей с трудом смог выдавить хрипловатым голосом:

– А кого ты сама хочешь?

Девушка растерянно смотрела на двух сильных мужчин… Вообще-то, она хотела Агамемнона, но того здесь не было, а потому Елена чуть пожала плечами.

Нимфетка не просто не стеснялась наготы, она воспринимала ее как нечто само собой разумеющееся и удивилась неприкрытому интересу к своему телу со стороны мужчин:

– Чего вы уставились, разве у афинянок не такие груди или бедра?

Тесея с Пирифоем кидало в жар, приятели бормотали себе под нос что-то вроде «не совсем такие…».

Скорей бы уж добраться до дома, чтобы сыграть свадьбу и больше не скрипеть зубами от вожделения!

Удивительно, но нагота девушки, а может, именно то, что она ее не стеснялась, защищала Елену лучше любых плотных плащей.

Позже друзья втайне жребий все же бросили, удача была на стороне Тесея.

Тесей увез красавицу к себе в Аттику, но спрятал у матери в деревне Афинда, чтобы не сразу нашли, надеясь, что потом будет поздно…

Эфра, увидев добычу сына, ахнула, правда, при самой девушке промолчала. А вот наедине Тесею и Пирифою высказала: украсть дочь Зевса, да еще и не дошедшую до брачного возраста!

– Она не девственница, – буркнул Тесей.

– Ага, – согласился с ним приятель, – совсем не девственница.

– Вы уже проверили?!

Два друга изумленно уставились на Эфру, она что, думает, что двое сильных мужиков могут несколько дней видеть перед собой этакую обнаженную красотку и молча грызть орехи?!

– И кто теперь поверит, что это не ваших… не ваша вина?!

Но сделанного не вернуть, Эфра попыталась уберечь Елену от любви своего беспокойного сына и его приятеля, хотя это редко удавалось. Оставалось надеяться, что Тиндарей, перебесившись, согласится на брак младшей дочери с Тесеем.

Вечером мать попыталась расспросить, как это приятелям пришло в голову выкрасть Елену. Тесей пожал плечами:

– Подсказала какая-то старуха. Это обычное дело для Спарты, там будущую жену крадут, помещают у подруги, посещают по ночам и лишь потом женятся.

– Но не царскую дочь, – вздохнула Эфра, – и не такую молодую.

– Она не сопротивлялась…

– Может, обойдется…

Но дома приятелям спокойно не сиделось. В первый же вечер Пирифой позавидовал другу, мол, у тебя жена вон какая, а мне что?

– Мне своя дочь Зевса нужна. Добуду себе.

Подвыпивший Тесей согласно кивнул:

– Кого хочешь?

– Персефону!

– Кого?!

– Персефону! – упрямо замотал головой пьяный Пирифой.

– Жену Аида?!

– Да! Тебе одна дочь Зевса, мне другая! – заартачился друг Тесея.

Елена прислушалась:

– Кто дочь Зевса?

Тесей махнул на нее рукой:

– Ты дочь Зевса.

– Я?!

У юной женщины даже дыхание перехватило. Она знала, что ее мать Леда была соблазнена Зевсом, и знала, что у Леды двое божественных детей, но считала сыновьями Громовержца своих братьев Кастора и Полидевка, а никак не себя или Клитемнестру.

Тесей вытаращил на юную супругу глаза:

– Ты что, не знала?!

Хотелось закричать: что же вы раньше молчали?! Потом Елена подумала, что это ничего не изменило бы. Впрочем, ей вполне нравилась ее жизнь, разве что афиняне косились… Но на остальных красавице наплевать. Да вот еще: начал выпирать живот, сказались тайные встречи с Агамемноном. Но и это мало беспокоило, мать Тесея Эфра относилась к ней хорошо, в крайнем случае Эфре можно будет оставить ребенка.

Пока она размышляла над тем, что ей дает новое знание, приятели договаривались о своем, разгоряченные вином, они твердо решили добыть у Аида его супругу Персефону и привезти в этот же дом! Когда Елена поняла, что они задумали, покачала головой: сумасшедшие. Ясно, что из Подземного мира эти двое ненормальных не вернутся, но переубеждать их не было никакого желания, в конце концов, дочь Зевса могла достаться и более молодому и красивому герою или царю. Конечно, Тесей весьма знаменит, но он немолод…

Елена сделала вид, что вместе с Эфрой отговаривает двух приятелей от опрометчивого поступка, но тех уже понесло: Аид, так Аид! Как ни умоляла Эфра своего неугомонного сына, герои отправились в Царство мрака, словно нельзя было подождать, когда Персефона выйдет на полгода жить на землю. Причина была простой, Тесею страшно не терпелось вступить в свои мужские права на Елену по-настоящему, а не украдкой, значит, скорее сыграть свадьбу, но сделать это он не мог, пока у Пирифоя не было супруги…

Забегая вперед можно сказать, что Аид жестоко пошутил над претендентами на его жену, приклеив обоих задами к камням у входа в Царство мертвых. Тесея через несколько лет сумел вызволить Геркулес, правда, оторвав ему часть седалища (а как иначе?), а вот Пирифой так и остался сидеть… Сердобольная Персефона приносила незадачливому ухажеру еду и питье, жалела бедолагу, но помочь ничем не могла…

ЯБЛОКО РАЗДОРА

На Крите горы совсем иные, чем в Аркадии. У Аркадии бесплодны не только верхушки, часто безжизненно и то, что не скрыто за облаками. Скалы громоздятся друг на дружку, кажутся неприступными, но в действительности они легко крошатся под ударами молотка. В этих сморщенных, искореженных, серых скалах множество пещер, где издревле находили прибежище люди. На этих же спрятавшихся за облаками вершинах живут бессмертные боги.

На Крите между гор прячутся от ветров изумительные ущелья и долины, покрытые пшеничными полями, склоны усеяны виноградниками, оливковыми рощами, зарослями сладкой смоковницы… Даже сами горы здесь кажутся разноцветными. Он везде разный и такой прекрасный, этот Крит. Сития и Ласити, хотя и безлесные, в сплошном ковре трав, Ида заросла дубами, бальзаминами и кипарисами, Амари ладанником, каменным и греческим дубом, на юге аллепские сосны спорят с мастиковыми деревьями, в Белых горах сосны с гигантскими кипарисами, на западе Семон и Касамос покрыты ковром вереска и каштана… И всюду луга, а где луга, там и пастухи со своими стадами.

Добравшись до Крита с материка (или наоборот?), люди поспешили назвать привычными именами похожие на домашние места – реки, ручьи, горные вершины. На Крите тоже есть Олимп и Ида, Дикта, Гиппокоронейон…

Эти же названия путешественники понесли и дальше в Азию, в Троаде тоже своя Ида. И на Иде свои пастухи…

Нимфа Энона с тихим смехом наблюдала, как во сне пытается отмахнуться от несуществующей мухи ее муж Парис. Просто это сама Энона тоненькой травинкой проводила под носом у возлюбленного, дразня его.

Но Париса разбудила не травинка, а голос их сынишки. Кориф восторженно кричал, поймав какого-то жука. Жуку в ладошке малыша было не слишком уютно, тот вовсю ерзал, пытаясь выбраться, щекоча руку мальчика лапками. Прибежав к матери и отцу, Кориф поторопился показать пойманное сокровище, раскрыл пальчики и, конечно, выпустил жука, который тут же раскрыл крылья и полетел прочь, сердито жужжа. Кориф заревел во весь голос.

Энона подхватила мальчика и понесла к реке умываться. Лучше бы осталась рядом с мужем, потому что произошедшее в следующую минуту изменило жизнь не только их с Парисом, но и очень многих людей…

Боги сидели вокруг стола и веселились, празднуя свадьбу. Очередное увлечение Зевса Фетида выходила замуж за простого смертного Пелея. Что заставило Громовержца на радость Гере своими руками отдавать другому понравившуюся ему красотку? Пророчество, что родившийся у Фетиды сын будет много сильнее отца и станет причиной его гибели. Зевс, прекрасно помнивший, как сам же скинул своего папашу Крона, не рискнул продолжать ухаживание за Фетидой, но никто другой тоже, пришлось бедолаге выходить замуж за смертного.

Все шло хорошо, веселые голоса богов и богинь славили будущую семью и желали скорейшего рождения сына, Пелей обещал вырастить малыша действительно крепким и сильным, а что до собственной гибели, так на земле смертных больше, чем бессмертных… Ахилл, родившийся после этой свадьбы, действительно превзошел отца силой.

И вдруг Гера заметила на столе невесть откуда взявшееся красивое яблоко. На его боку сияла надпись: «Прекраснейшей».

– Это для меня, – улыбнулась супруга Громовержца.

– Почему это?! – возмутилась Афродита. – Всем известно, что Прекраснейшая я!

Не осталась в долгу и Афина:

– Кому это «всем»?! Может, для своих любовников ты и прекраснейшая, но для меня так… фи!

– Для тебя?! Да кто ты такая, чтобы вообще о красоте судить?! Коза с оружием!

– Я?!

– Обвешалась доспехами, чтобы не было видно, что больше похожа на колонну, чем на женщину!

– А ты свой пояс сними, сразу все увидят, чего ты стоишь!

– Да я и без пояса во сто крат краше тебя в твоих побрякушках!

– Девочки, девочки, не ссорьтесь! Яблоко мое, – Гера протянула руку за красивым плодом. Ей наперерез метнулась Афродита:

– Сама себя Прекрасной назвала?!

Чуть со стороны раздался тихий голос богини раздора Эриды, которую попросту не пригласили на свадьбу, но которая это яблочко и подкинула:

– Пусть Зевс рассудит.

Зевс сверкнул глазами на Эриду, богиня раздора есть богиня раздора, чего от нее ждать? Но как рассудить, если требуется выбрать между тремя богинями? Отдать Гере, тогда про стрелы Эрота можно забыть и сидеть привязанным к супруге, а Зевсу очень нравились любовные похождения. Отдать Афродите, значит, навлечь на себя гнев Геры, отдать Афине (тоже ведь хороша!) – обидятся первые две. Громовержец с тоской оглянулся. И тут его взгляд сквозь просвет в облаках упал на сладко потягивающегося после сна Париса.

– Вон он рассудит. Простой смертный, так честней будет.

– Он?.. – разочарованно протянула Афродита. – А кто это?

Зевс подозвал Гермеса и что-то спросил. Тот объяснил, Громовержец кивнул и хмыкнул, подзывая теперь богинь:

– Это пастушок Парис. Пусть он отдаст яблоко той, которую сочтет Прекраснейшей.

– Вечно ты норовишь уйти от ответственности, – проворчала Гера. – Во всем так. – И вдруг подозрительно поинтересовалась: – Это тоже твой сын?

– Нет! – быстро отказался Зевс. – Мамой клянусь!

Возможно, Гера и продолжила бы допрос супруга с пристрастием, но две другие богини уже поспешили за Гермесом вниз, пришлось и ей поторопиться.

Парис действительно сладко потягивался, как вдруг перед ним возник Гермес. Узрев порхающие золотые крылышки на сандалиях, парень икнул с перепугу и поспешил пригладить растрепавшиеся после сна волосы. Тем более вслед за Гермесом вдруг появились три богини! Торопливо выбирая из кудрей сено, Парис пожелал красавицам здоровья.

Гермес усмехнулся: знал бы ты, парень, что тебя ждет! Зевс сверху с интересом наблюдал.

– Парис, волей Зевса Громовержца ты должен отдать вот это яблоко той из богинь, которую сочтешь Прекраснейшей. Вот они все три – Гера, Афина и Афродита, выбирай.

– А кого? – поинтересовался Парис у Гермеса. Бог изумленно уставился на пастушка:

– Это ты сам должен выбрать!

– Я понимаю, что сам, а какую?

– Тут же написано: «Прекраснейшую». Посмотри на богинь и отдай Прекраснейшей.

Видя, что Парис так и не понял, что от него требуется, Гермес поскорей сунул ему в руку яблоко и поспешил в сторону.

Парис внимательно посмотрел на яблоко, надпись на котором ему совершенно ничего не говорила, потому что был неграмотен, чуть подумал, а потом вдруг замотал головой:

– Как же я их разберу, они все в пеплосы замотаны!

Зевс хмыкнул: а парень не дурак, если заставит богинь оголиться!

– Чего ты хочешь, чтобы мы обнажились?

– Вот еще! – возмутилась самая старшая из богинь Гера.

Афродита пожала плечами:

– Ты как хочешь, а я не боюсь, – и принялась развязывать свой знаменитый пояс.

Глядя на соперницу, и Афина стала снимать доспехи. Гере было проще, она не носила разные побрякушки, а две фибулы расстегнулись быстро. Супруга Зевса первой оказалась нагой. Сам Громовержец фыркнул:

– Так бы дома передо мной раздевалась!

Аполлон лениво заметил:

– А она еще очень ничего, Зевс…

– Я тебе покажу «ничего»!

– А я что, я же не претендую, всего лишь похвалил, – почти испугался красавец. С Зевсом шутки плохи во всем.

Шагнув к Парису, Гера пообещала:

– Если выберешь меня, я тебе отдам власть над всей Азией.

Ее тут же плечиком оттеснила Афина, плечико, конечно, было голым.

– А если меня, то я тебе дарую победу в любом бою!

– Ха! – возмутился на небе Арес, уже было решивший приударить за красоткой Афиной, – так я тебе и позволил! Не посмотрю, что ноги стройные и грудь высокая!

А перед обалдевшим Парисом уже стояла Афродита во всей своей нагой красе. Зазвучал ее прелестный воркующий голос:

– А если выберешь меня, то я подарю тебе любовь самой красивой женщины! И возможность стать ее мужем.

Парис хотел сказать, что жена у него уже есть, но Афродита подошла ближе других, перед его глазами так красиво колыхалась ее обнаженная грудь… и он, словно зачарованный, протянул яблоко богине любви.

Миг, и Гера с Афиной оказались одеты! А вот Афродита не торопилась. Она прекрасно понимала, что сверху смотрит не один Зевс, но и все остальные боги и богини. Пусть завидуют и умирают от вожделения! Покачивая крутыми бедрами, Афродита отошла от пастушка, остановилась, совершенно не стесняясь наготы, подняла руку с яблоком к небу и громко позвала:

– Зевс! Ты слышал? Он назвал Прекраснейшей меня!

Громовержцу надоела эта демонстрация божественной наготы, и тот просто напустил на нее ливневые потоки! Пришлось подхватить одежду и ретироваться на небо выше облаков. Но и там Афродита не спешила одеваться, сначала она убедилась в двух вещах – что все видели ее обнаженной и что все слышали о выборе Париса.

Свадьба Фетиды и Пелея продолжилась, и только муж Афродиты Гермес сидел в стороне, хмуро поглядывая на свою не особо стеснительную супругу. Это заметила мать Гермеса Гера, толкнула плечом Зевса:

– Нашел бы этой своей бесстыжей дочери другого супруга, что ли?

– Кто бесстыжая? А не ты ли первой скинула одежонку перед парнем? Ей хоть есть что показывать…

– А мне?! – у Геры даже дыхание перехватило от возмущения. Она тут же забыла о несчастном Гефесте, настолько ее задел намек на превосходство Афродиты. – Да этот пастушок ее выбрал потому, что обещала любовь красотки!

– Но ты же тоже обещала…

– Я власть, а вы, мужики, все кобели! И Парис этот тоже! Ему ни власти, ни боевой победы не нужно, дай только красотку потискать!

Гера говорила достаточно громко, чтобы ее услышали многие, боги тут же принялись обсуждать, что же нужно людям и богам – власть, победа или женщины. К единому мнению так и не пришли, правда, мужская половина Олимпа решила, что лучше бы все сразу.

Наверное, земные мужчины с ними были бы согласны, но их как-то не спрашивали. Боги всегда так – решают за людей сами…

Клитемнестра осваивалась в Микенах с трудом. Привыкшая к суровым требованиям Спарты и отношению к женщине, как к равной, она искренне не понимала, почему нужно кутаться в покрывало с головы до ног в жару и что страшного в том, что мужчина увидит бедро женщины через разрез туники. Спартанки были куда свободней в своем поведении.

В Микенах ей полагалось скрывать свое тело, знать свое место и молчать. Тем горячей молодая женщина была по ночам с мужем. Но Клитемнестру ни на минуту не оставляла мысль, что, обнимая ее, Агамемнон жаждет Елену. Понимание этого отравляло каждый миг, и Клитемнестра даже обрадовалась, когда царь собрался куда-то уезжать. Но на вопрос куда, Агамемнон пожал плечами:

– В Спарту.

– Зачем?! – ахнула бедная Клитемнестра.

– Сватать твою сестру своему брату Менелаю. Тиндарей обещал. Если сдержит слово, то привезем ее сюда и будете жить рядом. Как там у вас в Спарте, разрешено братьям делиться женами? Развратницы вы, все же!

Клитемнестра, у которой от обещания привезти сестру-соперницу в Микены и поселить рядом, внутри взыграло ретивое, возмутилась:

– Мы не развратницы! Спартанки куда целомудренней эллинок!

– Чем?! – расхохотался муж. – Тем, что их туники короче колен и имеют разрез до талии?

– Открытое красивое тело девушки ставит любого мужчину на место, а вот это покрывало заставляет всех возжелать укрывшуюся за ним куда больше!

– Ого! – Агамемнон с изумлением смотрел на супругу. А ведь она права, когда видишь перед собой несколько обнаженных женщин, желание успокаивается, а вот если они укутаны до самых глаз… конечно, появляется соблазн сорвать покровы или хотя бы прикоснуться. Правда, вспомнив обнаженную Елену, он подумал, что это не всегда так…

Не возразить жене Агамемнон не мог, он хорошо знал правила поведения в Спарте.

– Однако эта целомудренность позволяет женам изменять мужьям… и довольно часто!

– Это не измена, потому что совершается открыто, и муж или знает о ней, или знает, что она может быть!

Агамемнон даже побелел, он схватил Клитемнестру за волосы и притянул к себе:

– Мы не в Спарте, и если я узнаю об измене, я тебя убью!

– И сам не будешь изменять?

Ответом был лишь бешеный взгляд. Клитемнестра прекрасно поняла, что, по крайней мере, с одной женщиной будет обязательно. Тряхнув головой, словно освобождаясь от его руки, она усмехнулась:

– А если сюда приедет Елена, здесь будет кусочек Спарты?

– Я готов уступать тебя Менелаю в обмен на Елену!

– Зато я не готова!

– Ого! Ты ревнуешь меня к ней?

– Я видела тебя с Еленой!

– Ревнуй, от этого ты только горячей. Менелай женится на ней, и мы станем славно жить вчетвером.

– Нет!

– Ты можешь мне запретить?

– Нет, ее украли!

– Кто?!

– Не знаю.

Агамемнон ничего не смог добиться от супруги, та отрицательно качала головой, богиня Афродита сказала, что это так. Но кто?..

Клитемнестра порадовалась, что царь не стал долго расспрашивать, умчался вместе с Менелаем в Спарту. Долго она допроса не выдержала бы. Хотя, какая теперь разница, ведь Елена уже давно у Тесея, и если герой не дурак, то женился на ней. Или, по крайней мере, обязан жениться.

В действительности Агамемнона в Спарту звало не только сватовство к Елене или вожделение, но и дела. Он уже знал, что к Тиндарею съедутся несколько царей. Ничего не решающая мелочь вроде двух Аяксов Агамемнону не была нужна, когда придет время биться, они будут делать это за того, на кого укажет он. Агамемнона интересовал сам Тиндарей и молодой царь крошечной Итаки Одиссей. Пусть островок мал, а царство нищее, то, что мальчишку выбрали царем при живом весьма уважаемом отце, о чем-то говорило. Конечно, тысячи людей могут быть глупы в своих предпочтениях, но царю Микен что-то подсказывало, что этот мальчишка действительно умен.

Немного подумав, Агамемнон хмыкнул: Одиссей тоже собрался свататься к Елене! Ну и где тут ум, если знает, кто ему противостоит? А, может, не знает? В любом случае посмотреть на молодого хитреца стоило. Почему бы не совместить приятное с полезным? Вспомнив горячее тело младшей дочери Тиндарея, Агамемнон даже тихонько застонал. Старшей далеко до этой девчонки, в Елене словно слились тысячи женщин сразу, и все жаждущие и ненасытные. Если она действительно станет женой Менелая, то у брата один выход – везти ее в Микены под крепкий замок… Ничего, – усмехнулся Агамемнон, – я помогу тебе, братишка, уберечь женушку от чужого вожделения.