Текст книги "Неужели всё так просто? (сборник)"

Наталья Пушкарёва
Неужели всё так просто?

Православные рассказы

Пушкарёва Наталья – писатель, в том числе пишет для детей. Член Союза писателей России. Окончила МИХМ (Московский институт Химического Машиностроения) по специальности – автоматизация и комплексная механизация химико-технологических процессов в химической промышленности. Второе образование: The Open University «The Professional Diploma in Management». Работала в бизнесе. Закончила ВЛК Литературного института им. А.М. Горького. Дипломант Четвёртого Международного конкурса детской и юношеской литературы им. А.Н.Толстого в номинации «Проза для детей». Публиковалась в альманахах «Истоки», «Литературная Республика», «Русский переплёт» и многих других. Автор пьес «Отставка», «Больные души», «Друзья», мини-пьесы. Номинант конкурса «Лучшие поэты и писатели России 2013».

© Пушкарёва Н. 2013

© Московская городская организация Союза писателей России

© НП «Литературная Республика»

1. Первая исповедь

Весна. Тепло. Сердце радуется. Заканчивается страстная неделя. Вечером будет Пасхальная служба. Наконец-то я смогла выдержать. Наконец! Постилась целую неделю – умирала без мяса, не знаю, как удержалась?! В семье никто не постится. Тяжело…

Все вечером пошли спать. А я дождалась праздничной службы и, посмотрев её по телевизору, с гордостью, что в этом году сделала всё, как надо, отправилась отдыхать. Да! Вот в этом году у меня Пасха!

С утра съела яйца, колбасу… отвела дочку в школу и начала звонить, поздравлять подруг с праздником. Звоню Софе, моему удивлению и радости нет предела – Софа была на ночной службе и смогла причаститься! Оказывается всю неделю в храмах будет одинаковая служба и в этот самый главный праздник христиан любой крещёный человек не уйдёт не причащённый, обнадёжила меня Софа и посоветовала завтра бежать в Донскую церковь – исповедь общая, ничего не спрашивают, подходишь и тебе отпускают все грехи.

На следующее утро быстро собираюсь. Пью кофе. Отвожу доченьку в школу. Бегу в Донской. Безумно рада – в этом году у меня настоящая Пасха. Я смогу даже исповедаться и причаститься!

Забегаю на службу. На мой вопрос к прихожанке «Где здесь исповедуют?» она указывает на батюшку и очередь из двух человек. Радостно присоединяюсь. Жду. На сердце легко оттого, что сейчас все грехи покинут меня, забрав тяжесть и грязь прошлой жизни, а я свободно пойду дальше, стараясь не повторять старых ошибок. Вот моя очередь, подхожу, молчу, жду… отпущения всех грехов, радостно хлопая накрашенными ресницами, смотрю на священника.

Батюшка спрашивает:

– В чём каетесь?… Говорите.

Я застываю от недоумения… «Ничего не понимаю! Почему другая служба? Ведь пасхальная неделя! У других ничего не спрашивали, имея в виду Софу, чем же я хуже?» Но не могу задать вопрос, мозг уже ответил: – «Значит, я что-то сделала не так. Может, поздно пришла, и такое отношение к опоздавшим, а может, действительно – хуже…»

Всё это вихрем пролетает в голове, понимаю, нужно говорить о своих грехах. Еле-еле заставляю себя вымолвить пару и застываю в ужасе. Как такое – можно простить?!

Больше ничего не могу сказать, онемение и страх сковали меня. После ожидания продолжения моей исповеди священник объясняет, что грехи, о которых я рассказала, мне прощаются, а о других я должна покаяться на следующей службе, потому что эта уже заканчивается. Он горячо говорит, что к исповеди надо относиться серьёзно, готовиться, и что он ждёт меня завтра.

Прихожу домой, чувство справедливого негодования бурлит во мне. Сдерживаюсь. Решаю пока претензий Софе не высказывать, всё-таки друзья… Может, ошибся человек. Правда, зная такую развязку, я бы не пошла сегодня исповедаться. Ясно, это надо делать… Но для этого надо собраться с силами, измениться и тогда будет уже не так стыдно рассказывать о своих грехах, потому что я буду уже другая. Если бы не Софин совет – бежать в храм на этой неделе, я бы подождала и может быть, на следующую Пасху смогла бы пойти на исповедь, потому что за год я постаралась бы измениться, очиститься. А может быть, мне удалось бы попасть на ночную службу! Вот это да… Вот это здорово! Общая исповедь! Надо только знать, в каком храме общая исповедь, ничего не говори – наклони голову, раскаивайся и всё прощается!

Звоню подругам, делюсь проблемой, завтра опять позор. Надо идти на исповедь. Священник будет ждать. Отступить не могу. Девчонок мой рассказ захватывает, но вместо того, чтобы посочувствовать, они решают идти со мной на службу и тоже исповедаться…

Надо сказать, девчонки в храм ходили ещё реже, чем я. Правда, мне часто и службу-то не удавалось достоять до конца. Начинала болеть спина. Да так… боль была сильная и проходила только через минут тридцать и то лишь тогда, когда я выходила за территорию Донского монастыря, поэтому на службу ходила редко. А ещё желание пойти в храм мне всё время отбивали какие-то бабули, которые не всегда разрешали ставить свечки и говорили что-нибудь обидное в спину. Впрочем, понятно почему: я вечно ходила в джинсах, была сильно накрашена, вдобавок от меня пахло табаком… Да и потом я почти всегда была без платка, физически ощущала себя в нём плохо…

А ещё не могла заставить себя поклониться… Хотя на службе стояла с трепетом, боялась пройти к подсвечнику – а вдруг сейчас нельзя. И только в храме могла обратиться к Господу и почувствовать любовь, любовь родного отца, которую не знала в жизни. Но замечания бабуль в храме я принимала, как неприятие меня церковью и надолго прекращала появляться там.

Правда после сегодняшнего испытания я чувствовала себя «зубром» и советовала девчонкам, что лучше одеть и как себя вести. Собрались идти втроём, договорились, где и когда встречаемся.

Утром одна из них опаздывает, и я с грустью понимаю, что повторяется вчерашняя история… Бежим на службу. Заходим в храм. Я нахожу очередь на исповедь. Она длиннее, чем вчера, я – шестая, девчонки пристраиваются за мной… Смотрю, а священник-то сегодня другой. С грустью понимаю, опять перепутала, опять опоздала, опять всё напрасно… но частичка надежды ещё теплится во мне – вдруг священник соберёт нас всех вместе… возьмёт и отпустит все грехи. Невольно начинаю присматриваться к действиям исповедующихся, каждый подходит, что-то говорит батюшке, и только после этого он отпускает грехи. Что же это такое?! Значит, опять нет общей исповеди?!.. Может, и вчера дело не в опоздании было? Вдруг понимаю, что сейчас должна буду рассказывать о всех своих согрешениях! Ужас!

Батюшка, отпускает кающегося и говорит, что принять исповедь сможет только у одного. Внезапно на смену тяжёлому состоянию души ко мне потихоньку приходит лёгкость

– передо мной пять человек. Ясно – не успеваю! Ну что ж! Не удалось на эту Пасху – постараюсь на следующую, услужливо подсказывает мне мозг.

Вдруг батюшка внимательно смотрит на меня и говорит:

– Вы! Ко мне идите.

Я, оглядываюсь назад, не понимаю, кого он зовет. Он не отводит от меня пристального взгляда… Я осторожно переспрашиваю:

– Кто?

– Вы!

Я смело и радостно:

– Извините, не могу.

– Почему?

– Сейчас не моя очередь, передо мной ещё пять человек.

– Идите, идите… – говорит батюшка и почему-то начинает улыбаться.

На ватных ногах я подошла к нему, всё ещё надеясь, что он поймёт, что сейчас не моя очередь и позовёт тех…других… А он улыбался и ждал, когда я смогу начать говорить.

Время и пространство сжались. Я как будто бы сдвигала с места огромные каменные глыбы, из-под которых выходил не осязаемый, а скорее ощущаемый мной смрад.

Не знаю, кто, что слышал… Я не контролировала себя. Я была не здесь. Только всё время чувствовала спокойствие и молчаливую помощь батюшки. Сколько прошло времени, не знаю, я вернулась в действительность, только когда батюшка отпустил грехи и разрешил причаститься.

В реальности я была лишь отчасти, потому что первый раз в сознательной жизни имела право сложить руки на груди, как это делали другие, и идти к чаше. Священник, который причащал, настороженно спросил, разрешили ли мне причаститься. Я с горячностью начала искать глазами батюшку, чтобы он подтвердил. Не нашла… Но мне поверили. Причастили.

Очнулась я, когда вышла из собора. Вдруг вспомнила слова батюшки после исповеди. Он сказал, что налагает на меня епитимию. Время, страх, реальность и непонятное слово вернули меня к действительности. Не помню, когда ушли мои девчонки, то ли до причастия, то ли после… Я одна стояла на дороге, ведущей от собора к выходу из монастыря, и ждала батюшку. Наконец увидела его. Подбежала. Задала один только вопрос – может быть, он ошибся – не надо мне назначать никакую епитимию? Он улыбнулся и несколько раз повторил: «Ничего страшного. Это поможет. Вам это поможет». Так и осталась я стоять на дороге, не понимая, радоваться мне или плакать…

Прошло два дня. Сидим у Софы. Отмечаем Пасху. Я не выдерживаю, задаю каверзный вопрос, почему она решила, что всю неделю любой крещёный, который придет в храм, может, не исповедуясь, получить отпущение грехов?

На её просьбу уточнить, что мне не понятно, рассказываю свою историю…

Мне в ответ тишина. А потом тихое:

– Ты бы ещё в Свято-Данилов… монастырь пошла…

Оказывается, я просто ошиблась храмами.

2. Возвращение в храм

После первой исповеди и причастия жизнь моя потекла обычным образом – каждый день я составляла грандиозные планы… Многое сделать не удавалось – времени не хватало, а уж идти в храм – было совсем некогда. Да и честно сказать, нужды-то не было… Но она себя долго ждать не заставила…

Мы переехали в другой район Москвы. Наша новая квартира раньше была коммунальной, и кто там жил до нас, я не знала, всем занимался муж. Мы торопились, всё нужно было сделать за два месяца: купить мебель, обустроить дом, устроить дочку в новую школу и после ремонта – мыть, мыть, мыть…

Всё это полностью поглотило моё внимание и время, так что мысли о церкви и душе отошли на тридцать второй план. Да и до Пасхи, когда мы обычно вспоминали о вере и Христе, было ещё далеко.

Прошло немного времени. Основной поток дел по обустройству схлынул, и я решила заняться своим дообразованием. Моё инженерное не слишком помогло в бизнесе: фирма рассыпалась и я хотела понять почему… Хотела научиться и нормально работать.

Время, как мне казалось, не ждёт. И я решила осилить хотя бы начальную ступень MBA и одновременно начала учиться на трёх курсах университета: менеджмент, маркетинг, финансы, каждый из которых был рассчитан на семестр обучения.

Я бросилась в учёбу: информация, семинары, курсовые… Пришёл декабрь. Всем нужно сдавать один экзамен по курсу. Мне три. Пересдавать экзамен можно лишь раз, да и то только через год, причём лекции и тренинги посещать ты больше не имеешь права. Экзаменационные работы выборочно отсылают в Лондон, и если Англия не согласится с поставленной оценкой, то преподаватель может лишиться работы… Поэтому получить лёгкую оценку было трудно!

Начинаю себя загонять. Один экзамен в один день, два в другой – не побалуешь…

Иду на первый. О! Чудо – сдала! Пытаюсь забить голову двумя другими экзаменами, понимаю моя «болтология» и «философия» здесь уже не помогут… Устала. Семья живёт сама по себе – у меня нет ни минуты. В голове кружат только обрывки информации по финансам и управлению рынком… Готовлюсь. Все домашние уже спят. Я что-то доучиваю, досматриваю, пытаюсь сделать «шпаргалки».

Ложусь далеко за полночь… В голове гудит. Закрываю глаза, пытаюсь заснуть. Вдруг как будто со стороны, отдельно от себя слышу свой голос:

– Открой глаза.

«Да…3ря я взяла три курса… Спать! Спать! Сейчас нужно просто заснуть!»

Вдруг чувствую животный страх. Он всегда начинается внизу живота. С ним я уже встречалась и его никогда не перепутаю ни с чем.

Дело было на Кубе, муж там работал, а мы с дочуркой были при нём – наслаждались тропиками, морем, фруктами… Жили километрах в двадцати от Карибского моря. На выходные администрация русской колонии вывозила нас на пляж. Добраться туда сами мы никак не могли – нет транспорта, и всё тут… Очередной выезд. Муж после вчерашнего праздника ехать не может. Уговариваю отпустить меня с дочкой, не пускает.

После трёх месяцев пребывания на острове у нас появились кубинцы-друзья. Они-то и постарались охладить нашу бесшабашность и резвость своими рассказами о реалиях Карибского моря, которое они считают вторым по опасности после Индийского океана. До их рассказов мы плавали так, что берега не было видно. Ныряли глубоко. Уходили в море поодиночке. Были безоружны – хотя нож или подводное ружьё при серьёзной опасности не помогут…

Наши друзья-кубинцы сами давно занимаются подводной охотой, вернее занимались – охотой на акул. После последней… – один только рыбачит, второй не плавает (даже в воду не заходит). Они-то и познакомили нас с прелестями Карибов: показали ракушки, которые нельзя трогать голыми руками, можешь не выплыть, рассказали, как обходиться с муренами. А также мы наслушались историй о медузе под мирным названием – «кораблик»…

Не забыли наши друзья и о том пляже, на который нас всегда вывозили отдохнуть. Рядом с ним в море впадает река, где много рыбы и поэтому надо быть особенно осторожным – там часто бывают «тигровые» акулы… а ещё никогда нельзя уходить в море по одному. После этих рассказов муж стал относиться к нашим заплывам серьёзно и отказывался отпускать меня одну.

Но я не сдаюсь – уговариваю… Оставляю дома ласты, а без них далеко не уплывёшь, глубоко не нырнёшь… Ура! Получилось. Отпустил. Втихомолку беру маску… Хотя бы разок окунуться…

Солнце. Море. Пляж. Впереди три часа игры с дочкой и болтания с подругой Леной… Возимся в песке. Плещемся у берега. Доченька опять отказывается зайти в море, хотя в свои три с половиной года плавает, как рыбка, но только в бассейне. Оно и понятно, в море страшно – морские ежи и вода солёная – глаза щипет… Продолжаем играть. Время летит легко и незаметно. Осталось чуть больше часа до отъезда.

Жара. Так страшно хочется окунуться. Уйти с головой под воду и, наслаждаясь морем, плыть, плыть, плыть…

Не выдерживаю. Прошу Лену посмотреть за дочкой, но она с водой на «Вы», боится отпустить. Если что случится, если будет нужна помощь, что она сможет сделать? Продолжаю уговаривать… Наконец-то соглашается. Договорились – буду плавать недолго, в пределах видимости.

Чудное, ласковое море. Ныряешь, плывёшь и ты уже в другом мире, в другом измерении… Под тобой кораллы, рядом рыбки и волны живут своей жизнью, принимая в неё и тебя.

Я всегда просто обожала море. Никогда не боялась его. Там для меня никогда не было никакой опасности. Я в воде всегда себя чувствовала прекрасно. Вода была для меня вторым воздухом, только более ощутимым, более нежным. Плыву. Маска. На талии ремень, за которым прикреплена перчатка и мешок для ракушек. Плыву, смотрю на дно, ищу ракушки.

Вдруг странное ощущение – страх, который начинает медленно ползти снизу живота и быстро распространяться по всему телу. Мозг чётко фиксирует его и, не понимая, что это, испытывает только одно – удивление, несоответствие работы мозга и реакции тела. Всё же спокойно. Всё хорошо. Ничего не происходит… А физический страх, нарастая цунами, уже приближается к голове… (а психологи утверждают, что страх – плод нашего воображения…)

Я изумлена этим непонятно откуда взявшимся обжигающим страхом. Поднимаю глаза и вдруг вижу в полутора метрах от себя её… Акулу! Она застыла прямо напротив меня и как бы внимательно изучает объект. На самом деле, это было похоже на выбор первого куска, такой отвратный был у неё взгляд.

Страх. Животный страх, не стучась, мгновенно врывается в мозг и начинает господствовать там. Ураганом проносятся мысли. Срочно нужно остановиться на одной – единственной, правильной:

– понимаю, не могу повернуться к ней спиной и плыть к берегу… не буду её видеть, может напасть…

– берег виднеется узкой полоской, рядом никого нет, помощи ждать неоткуда…

– можно попробовать заплыть в одну из коралловых заводей. Это место с двухметровой глубиной и небольшой площадью, со всех сторон окружённое высокими острыми кораллами, в простонародье называемые – «оленьими рогами». Надо на гребне волны проплыть над «рогами», и тогда ты в маленьком бассейне. Надеюсь, за мной она не поплывёт

– чтобы не пропороть своё брюхо… Но для того, чтобы заплыть в такую заводь нужно повернуться к акуле боком, не буду её видеть…может напасть…

– а если будем стоять друг напротив друга, она хозяйка, да и просто она больше, поэтому рано или поздно будет атаковать…

– есть ещё вариант – можно напасть первой! Я её вижу! Попробую попасть ей перчаткой в морду. Может, я ей разонравлюсь или, как хакер, взломаю её логическую цепочку, заморочу ей мозги и у меня будет больше времени что-либо предпринять. Она будет дольше «соображать»: кто я и что со мной делать…

Останавливаюсь на последнем. Собираюсь. Максимально отталкиваюсь, пытаюсь нанести резкий удар… в нос ей… Да…

Вода хорошо искажает! Не дотягиваюсь!

Промелькнули доли секунды и опять напротив она – «подруга». Только чуть развернулась, ещё видно движение воды… значит она уже сделала круг, так быстро, что я едва поняла это… Кто плавает в таких местах, знает, при нападении акула делает круги вокруг жертвы, и чем меньше круг, тем больше вероятность нападения.

«Да…Круг – маловат будет…», – что-то подумалось мне.

Вкладываю всю силу, на которую способна. Снова нападаю. Вокруг колебание воды. Где она? Не вижу. Мутно! Она может быть где угодно. Всё! Срочно! Надо плыть! Плыву так, как не плавала никогда в жизни. Плыву в коралловую заводь. Она близко. На волне прохожу над «рогами»: хорошо – не поцарапалась! Осматриваю заводь, пытаюсь отдышаться. Вокруг тихо, никого. Только чистая вода и солнце. Тёплые солнечные зайчики, много раз отражаясь от играющих волн, весело прыгают по лагуне… Так красиво! Так хочется жить!..

Не знаю, сколько прошло времени после того, как я пошла окунуться, наверное немало, может быть, все уже собираются… Приехали автобусы…

«Да! Что же теперь делать?..»

Смотрю на полоску берега и понимаю, что не могу выплыть из укрытия. Не смогу себя никак защитить. Буду вся «как на ладони»!

Как же хочется оказаться рядом с дочкой на берегу… Как же хочется…

«Так. Тихо! Тихо!.. Замолчи! Надо немного отдохнуть».

Пытаюсь прекратить любые мысли. Застываю на месте. Смотрю на дно. Вдруг вижу прямо подо мной ракушка. «Ничего себе! Это же «зубатка»!» Ныряю, достаю – «красавица» – глаз не оторвать, такие раковины редко попадаются. Не помню, сколько её рассматривала. Радовалась. Даже немного подзабыла о своей «подруге» с плавником. Внезапно очнулась. Быстро вернулся страх. Что же делать? В заводи больше оставаться нельзя – время бежит. Надо плыть. Берег далеко. Подцепляю мешок с ракушкой за пояс.

Что делать?! Хоть страшно, хоть не страшно, но надо плыть и… Вдох, выдох. Вдох. Всё! Пошла! Проплываю над рогами. Осматриваюсь – «подругу» не вижу. Всё! Больше ждать нельзя! Плыву максимально быстро, выкладываясь до конца, не оглядываясь, не допуская ни одной мысли, только – и раз, и два. Давай. Давай. Давай!

Остановилась, когда до берега осталось несколько метров.

Встала на ноги – воды по пояс, оглянулась – пусто и только бесконечная серо-голубая гладь с белыми гребешками волн. Море и море, всё как обычно. Делаю несколько шагов и падаю на песок. Отдышалась. Осмотрелась. До наших идти ещё метров четыреста. Идти не могу. Ноги не слушаются – не двигаются. Столбняк! Через несколько минут невероятным усилием воли заставляю себя встать и идти. Пытаюсь переставлять руками несгибающиеся ноги.

Боже, как долго тянется этот пляж… Всё… Дошла. Все уже собрались. Лена всё высматривала меня в море…Доченька беззаботно бегала, смеялась. А я не могла двигаться, не могла даже говорить. Я просто лежала на песке и ощущала только одно – я жива! Жива!

И вот такой же животный страх я почувствовала той ночью, перед экзаменами, в нашем новом доме. Я старалась заставить себя заснуть, ни о чём не думать, но через несколько секунд мой голос внутри меня уже прокричал:

– Открой глаза! Быстро открой глаза! Открой!

Примерно с таким же удивлением, как на Кубе, когда я не поняла, почему меня поглощает дикое чувство страха, и с изумлением, что во мне отдельно от меня живёт и разговаривает мой голос – медленно открываю глаза. Дрожь ужаса пронзает меня насквозь!

Я вижу сущность. Нечто высокое в сером, как бы сотканном из дыма плаще, в глубоко наброшенном, как бы на… «лицо», капюшоне. Оно стояло рядом со спящим мужем. В моей голове мгновенно исчезли все мысли, там царил только хаос и страх, да такой, что я даже крикнуть не могла. Меня била крупная дрожь. Я рассматривала ЭТО. Оно не просвечивало. Оно держало над собой «подушку» из такого же вещества, как и Оно само. Я понимала, что Оно хотело сделать – накрыть «подушкой» мужа… и давить, давить, давить… Оно говорило мне это мыслями… злым и жёстким языком… Оно двигалось! Оно было живое!

Я не могла пошевелиться. Я пристыла к постели! Я не решилась разбудить мужа. Может, это, и хорошо, думаю сейчас, если бы он ничего не увидел, а я глазами полными страха тыкала бы в ЭТО, то не знаю, как бы воспринимал он меня потом. Да и вообще он слишком реалист и совсем не верит, что мир не ограничен лишь тем, что мы видим…

Я боялась закрыть глаза. Я откуда-то знала, что пока на Него смотрю, Оно никому ничего сделать не сможет! Но если закрою глаза… Оно приведёт свою «подушку» в действие… Вот я и смотрела, смотрела… смотрела, смотрела!..

Оно начало медленно опускать подушку, но оставалось стоять на месте. До сих пор я помню всё: его капюшон, расклешённые рукава и то, что через эту странную дымку – «ткань», из которой был сделан плащ, и Оно само – ничего не было видно. За ним, в метре стоял огромный шкаф с зеркалом… Тогда я не знала молитв, единственное, что начала делать – креститься, креститься, креститься… Так в полном оцепенении я лежала с открытыми глазами, крестилась и не отрываясь смотрела на Это. Ужасно хотела спать, но боялась даже моргнуть, а не то что бы закрыть глаза…

Светало. Оно еле заметно стало отходить от кровати в угол и понемногу растворяться. Чем светлее становилось, тем больше Оно исчезало. Наконец Его совсем не стало видно.

Я…забылась на пару часов. Утром всё рассказала мужу. Сначала полное недоумение, потом он объяснил – всё это переутомление…экзамены, нервы. Сказал, нужно отдохнуть, расслабиться…

Экзамены я сдала. Удалось даже на короткое время забыть ночной кошмар: опять знакомые – «мозговой штурм» и «цыганочка с выходом» – сплошной экспромт, хождение по лезвию… или сдам, или выгонят… Это помогло мне немного отвлечься от ночного ужаса, но потом… оставаться дома одна я не могла. Не могла там ни есть, ни пить, тем более спать. Каждую ночью в ожидании ЭТОГО я лежала без сна с открытыми глазами и читала «Отче наш», единственное, что успела выучить. Но теперь и днём я ощущала присутствие ЭТОГО, теперь даже днём я чувствовала рядом чьё-то дыхание…

…Снова наступал очередной вечер и, понимая, что за ним придёт ночь и всё начнётся сначала, в отчаянии я побежала в храм. Заканчивалась служба. Я терпеливо стояла и ждала, когда смогу подойти к священнику и попросить у него совета…

Наконец он освободился. Путано, запинаясь, я рассказала о том, что произошло… Батюшка был спокоен, как будто он часто сталкивается с такими кошмарами, ни тени удивления не отразилось на его лице. Он сказал, нужно читать молитвы, освятить квартиру и идти на исповедь… Мне было странно, что он не посчитал мой рассказ ни бредом, ни результатом утомлённого воображения, а только сказал:

– Вам надо серьёзно потрудиться!

Освящение квартиры сложилось непросто… Но после того как всё удалось, я долго не могла поверить, что всё позади, что всё закончилось. В доме стало как-то спокойно и радостно, даже сказала бы – тихо. Я отоспалась, но долго ещё не могла отвыкнуть от страха наступающей ночи. Мне стало очевидно, что мир не так однороден, не так прямолинеен, как мы его привыкли воспринимать. Скорее всего, мы и не представляем даже доли того, как он устроен, кто и что, помимо нас – «эпицентров вселенной», в нём существует!

Я была уверена, что мы поселились в «грязной квартире», поэтому не уставала расспрашивать соседей о том, кто в ней жил раньше. Всё хотела разгадать что произошло, но ничего особенного соседи так и не вспомнили… Я постаралась смириться и больше не думать об этом.

Прошло несколько лет… Я забыла ключи от дома и ждала своих на улице. Сидела на скамейке около подъезда. Настроение было прекрасное. Весна! Греет солнышко. В мозгу выстраиваются в длинную очередь разнообразные планы…

Неожиданно подошла бабушка, с которой я обычно не общалась – жили на разных этажах, почти не встречались. Оказалось, она живёт в нашем доме с первых дней заселения. Разговариваем… Вдруг она спрашивает номер моей квартиры… Отвечаю. Она долго молчит в ответ… Просит показать наши окна.

«Странно, зачем ей это?» – думаю я, показывая.

– А, да-к вы живёте в той квартире, где умерла молодая женщина… Говорят, не своей смертью…

– Что?! – необъяснимое оцепенение сжало мне сердце. – Какая женщина?… Что значит не своей смертью?!

Бабушка вздохнула. Грустно посмотрела на меня:

– Красивая она была, но какая-то несчастная. Всё мужчину найти не могла. И вот появился один. Всё увивался за ней. Стали вместе жить, здесь, в её квартире. А потом вдруг она умерла…ходили слухи – не своей смертью… Говорили удушил!

Бабушка давно ушла, а я ещё долго, не шелохнувшись сидела около подъезда. Меня бил озноб, и даже тёплые лучи солнца казались мне холодными.

Было грустно и не понятно – почему мы такие? Почему нам всего мало?! Почему мы – люди, не можем просто любить друг друга?! Просто любить и всё!