Текст книги "Шестое действие"

7. Хонидейл

Мерсер покинул Свантер перед тем, как закрылись городские ворота, а до места добрался, когда ночь перевалила на вторую половину. Мог бы поспеть и раньше: ночью в июле в прибрежной части Эрда довольно светло. Но он не спешил. Правил возком, сидя на козлах, а верховой – темно-соловый, с белыми ногами, – был не по-рыцарски привязан сзади. Перевалив через холмы, Мерсер различил в сером небе белесый столб дыма над крышей Хонидейла. На мызе были люди, и они не спали – по крайней мере, некоторые из них. Ему не пришлось стучать.

– Назови свое имя! – выкрикнули из-за ворот. Напыщенность тона изрядно позабавила Мерсера, но он себя не выдал.

– Мерсер.

– Привез?

– Да.

Было слышно, как отомкнули засов, и ворота распахнулись. Створку придерживал коренастый парень, темноглазый, со вдавленным носом. На нем были приличная шерстяная куртка с валиками на плечах и широкие штаны, подвязанные у колен. Голову, по ночной прохладе, согревал вязаный колпак с наушниками. За поясом – пара ножей, а в руках – дубинка.

– Проезжай.

Мерсер так и сделал, а часовой поспешил захлопнуть ворота, едва весь обоз вместе с соловым оказался внутри.

Когда-то здесь была обычная мыза – неуклюжий приземистый жилой дом, облепленный хозяйственными пристройками: коровник, маслобойня, конюшня, амбар. Теперь все это было заброшено, только конюшня, судя по следам во дворе, в настоящий момент использовалась по назначению. Окно на первом этаже дома было приоткрыто, и, едва возок стал, на крыльцо вышло еще двое. Любопытно, сколько их всего?

Мерсер спрыгнул с козел, передав поводья часовому, и вытащил из возка бесчувственное тело Анкрен.

– Не шевелится, – определил первый на крыльце.

– Ты что, зашиб ее? – деловито спросил второй.

– Спит, – коротко пояснил Мерсер.

Двое не удивились – тоже, наверное, всякого повидали.

– Ступай в дом.

Мерсер, неся Анкрен на руках (она, при своем немаленьком росте, казалась ему очень легкой), последовал указанию. Двое с крыльца вошли за ним, часовой остался во дворе.

В доме стоял неистребимый дух затхлости, гнили, крыс. Несмотря на летнюю пору, было холодно, как во всяком доме, который месяцами заперт. Немудрено, что затопили печь. Но уютнее и теплее от этого не стало.

Огонь в очаге пылал и сейчас, и он служил единственным источником света в большой комнате, занимавшей почти весь первый этаж. Долговязый парень ворошил угли, вытащив из очага головню подлиннее. Кочерги здесь не имелось.

Вообще ничего не было, кроме длинного стола и пары скамеек. Окрестные жители, надо думать, не посещали Хонидейл не только из-за дурной славы, но и потому, что здесь нечего было украсть.

Один из спутников Мерсера поднимался по лестнице на второй этаж. Следовательно, в доме есть еще кто-то. Вендель? Его господин?

В ожидании, пока это выяснится, Мерсер поискал, куда бы положить Анкрен. Не нашел ничего подходящего, кроме стола, и опустил женщину на заскорузлую столешницу. Парень у очага нехорошо хохотнул и выпрямился, разглядывая распластанную женщину.

Лестница заскрипела, спустился уже знакомый Мерсеру провожатый, а за ним господин более властного вида с бородкой клинышком, седеющими короткими волосами и в простеганном, подбитом ватой камзоле. Подобная одежда получила распространение во время гражданской войны даже в высших сословиях, потому что хорошо защищала от удара клинком и даже от пули, если та была на излете. Но Мерсер почему-то сомневался, что этот человек был тем, кто заварил всю эту кашу, и принадлежал к знати, при всех своих господских замашках. Вот за главаря банды он мог бы сойти.

Почему-то добрые граждане обычно полагают, что злодеи обожают одеваться в черное. Наемники, окружавшие Мерсера, вряд ли могли похвастаться добродетелями, но никто из них не был в черном, при всей разномастности одеяний. Они могли бы, не вызывая подозрений, появиться в Свантере, однако предпочли отсиживаться здесь.

– Ты, значит, сударь, зовешься Мерсер. Должен доставить товар и получить плату.

– Верно.

– Так и будет, только сперва проверим, ту ли бабу ты привез. А то в нашем деле ошибки случаются.

Мерсер не возражал.

– Карл, подвинь скамейку господину. И достань мою сумку, она под лестницей.

Карл – тот, что ходил наверх, – исполнил приказание. Из всей компании он имел вид самый немытый, его волосы и усы были настолько сальными, что лоснились, будто намазанные помадой. Наверное, он считал, что этим избавлен от необходимости тратиться на цирюльника.

Мерсер сел на предложенную скамейку. Главарь тем временем подошел к столу с распростертой женщиной.

– Ой, полегче, – сказал парень у очага. В его голосе прозвучал явный испуг, и столь же несомненно боялся он не за женщину.

– Не бойся, малый. У нее же глаза завязаны, не заколдует она нас… Так, руки-ноги скручены, как и было велено. – Он нагнулся, приложил ухо к груди Анкрен, похлопал ее по щеке. Это снова напомнило Мерсеру лазарет. – Действительно, спит. И надолго?

– Дня два. Если вам нужно, чтоб она спала дольше, я поеду с вами и снова напою ее нужным зельем.

– Ты, сударь, видно, дело свое знаешь, но мы как-нибудь сами справимся. – Главарь внимательно посмотрел в лицо Анкрен, зачем-то дотронулся до повязки на глазах, но сдвигать не стал. – Да, это она. Я ее разглядел в Аллеве.

Значит, те же люди, что и в Аллеве, подумал Мерсер, но там их было, судя по описанию, вдвое больше. Или они так перепугали гостиничного привратника и служанку, что бедолаги сбились со счета?

– Ладно, господин хороший, ты свою часть сделал. Сейчас рассчитаемся и попрощаемся. Карл, ты что там, уснул?

То ли что-то насторожило Мерсера в его словах и тоне, то ли, еще не сознавая, он что-то услышал, увидел, учуял, но он успел повернуться – и увернуться прежде, чем нож Карла вонзился ему в спину, и, вскочив, удачно толкнул скамейку в ноги лоснящемуся усачу. Карл грохнулся на пол. И на этом удача Мерсеру изменила, поскольку главарь накинул ему на горло тонкую, но прочную цепь. Балестр был в рукаве Мерсера, но не взведен и не заряжен, а прежде, чем он выхватил кинжал, его руку перехватили. Единственное, что он мог сейчас сделать, – перебросить душителя через себя, и будь они один на один, Мерсеру бы это удалось – но не теперь, когда на него навалилась вся свора… А потом те, кто валил и бил его, внезапно с криками отшатнулись, а железная удавка на горле ослабла.

Мерсер так и не узнал, что напугало наемников, но когда, хрипя и хватая ртом воздух, приподнялся, не размышляя и не глядя по сторонам, взял в захват голову ближайшего из убийц – как оказалось, главаря с цепью – и резко повернул. Ему не нужна была удавка, чтобы сломать шею противнику. Кроме того, он был очень зол. И вскочил на ноги с кинжалом в руке.

Тем временем один из убийц, видимо что-то сообразивший, вместо того чтобы вместе с остальными кидаться на Мерсера, с криком: «Это она!» – и размахивая ножом, метнулся к лежавшей женщине. Однако Анкрен, доселе не подававшая признаков жизни, с такой силой ударила его в грудь связанными ногами, что тот отлетел на несколько шагов. Потом она села на столе – руки, по-видимому, ей удалось высвободить раньше – и стащила повязки с глаз и рта. Мерсер, приложив ближайшего из наемников об лестницу, лицом к лицу столкнулся с Карлом. Усатый был настроен серьезно, приняв за кровную обиду три вещи: то, что не сумел достать Мерсера с первого раза, что получил скамейкой по ногам и что предводителю свернули шею. Длинное лезвие мелькнуло в воздухе, выписывая жуткие иероглифы. Похоже, все рядовые наемники в этой компании предпочитали длинные ножи и кинжалы, только покойный главарь позволил себе оригинальность. А вот Мерсер не был скован такими условностями. Шпагу он не доставал раньше из-за тесноты, но теперь, когда другие наемники не толпятся рядом, оставалось лишь провести простейший прием… Придется Карлу, кроме обиды, принять близко к сердцу еще десять дюймов стали.

Краем глаза он проследил, что делала Анкрен. Несмотря на то что ее ноги все еще были связаны, она спрыгнула со стола перед настырным парнем, снова целившим в нее ножом, поймала его запястье и каким-то совершенно танцевальным движением – легким и непринужденным – повела вниз. Однако па из сарабанды закончилось тем, что убийца наткнулся на собственный нож.

Последний из остававшихся в комнате наемников не стал дожидаться подобной судьбы и выскочил в окно. Мерсер уже было собрался наверх, посмотреть, не затаился ли кто там, но его настиг возглас Анкрен, разрезавшей путы на ногах:

– Черт, они лошадей выводят!

Такое развитие событий Мерсера не устраивало. К тому же он позабыл о часовом у ворот… Он выбежал на крыльцо, успев наконец зарядить балестр. Те двое были слишком озабочены предстоящим бегством, и первый, вскочивший в седло, первым и упал. Поскольку выстрела не было слышно, его напарник замешкался на миг от удивления, и это позволило уложить на месте и его.

Анкрен выбежала из дома, бросилась к лежавшим на земле наемникам. Потом повернулась к Мерсеру:

– Ты зачем всех прикончил? Надо было хоть одного оставить для допроса!

Несомненно, иных причин в чем-то укорить его она не видела.

– Извини, погорячился, – сказал Мерсер. И добавил: – Может, в доме кто остался?

– Нет, я проверила. Надо бы их обыскать, вдруг что полезное найдем. Хотя сомнительно.

Глупо было спрашивать ее, как она сумела изобразить, что выпила вино. С ее способностями это нетрудно. И неважно теперь, что она там показала убийцам. Правда, есть одно обстоятельство…

– Как это у тебя получилось? Глаза же были завязаны.

– Идиоты… – процедила она, почему-то во множественном числе, хотя, кроме Мерсера, живых идиотов вокруг не наблюдалось. – Все вы думаете, что на вас нужно смотреть…

Следовало бы обидеться. Но она переиграла его – на данном этапе, по крайней мере.

– Зачем ты вообще ломала всю эту комедию с усыплением, если в любой миг могла освободиться?

– А вот ответь мне: кто тебя нанял меня ловить?

– Если б я знал: он действовал через посредника.

– И со мной то же было. Посредник – такой серый хмырь по фамилии Вендель?

Мерсер кивнул.

– А я надеялась, что ты меня приведешь к заказчику. И там я с ним сквитаюсь.

– Тогда почему ты вмешалась, когда меня убивали? Если тебе нужно было попасть к хозяину этих парней, следовало притворяться и дальше.

– Ну, ты повел себя достаточно благородно, когда считал, что я вырубилась. Не пытался обесчестить беспомощную женщину. Так что я решила тебя отблагодарить.

В какой-то мере это перекликалось с реальными побуждениями Мерсера. Но он не признал бы этого. А также не собирался позволять издеваться над собой до бесконечности.

– Тогда усвой: благородство не по моей части. Ты была как мертвая, а мертвые женщины меня не привлекают.

– И на том спасибо, – она ничуть не обиделась. – Ладно, давай обыщем покойников.

Как и следовало ожидать, никаких писем и иных документов, по которым можно было установить личность нанимателя, они не нашли. Только немного денег в серебре, все имперской чеканки. Очевидно, главарь получал инструкции устно.

– Меня вот что беспокоит, – сказал Мерсер. – Возможно, приятели наших убиенных шныряют где-то поблизости.

– Или они в Свантере.

– А скоро рассвет.

– Давай подпалим эту халупу с четырех концов, огонь-то разводить не надо. Заодно и от трупов избавимся. Вряд ли сюда кто сунется, прежде чем все не прогорит, благо ветер подходящий.

– Согласен, – сказал Мерсер.

Черт побери, как слаженно они действуют вместе, подумал он. И то, что еще вчера они охотились друг на друга, нисколько не мешает.

– А после что ты собираешься делать? – спросил он.

– То же, что и прежде. Отправлюсь искать, кто подсылает ко мне убийц.

– Сдается мне, что некоторое время нам будет по дороге, – медленно произнес он.

– Ой ли? С чего вдруг?

– Я не люблю, когда из меня делают дурака. Клиенты и прежде пытались меня обмануть, бывало такое – и плохо для них кончалось. Но никто и никогда не пытался меня убить. И я не собираюсь так этого оставлять.

– И когда ты готов отправиться в путь?

– Да хоть сейчас.

Анкрен с сомнением посмотрела на возок, на лошадей во дворе.

– Со всем этим табуном? При том что я знаю, где здесь сбыть лошадей? Кстати, ты где возок нанимал?

– У Аппельмана.

– А в Свантер возвращаться собираешься?

– Лучше бы вернуться. Кажется, я знаю, где искать зацепку.

– Тогда лучше нам сейчас расстаться. Если сюда заявятся, следы будут вести в разные стороны, заодно я и попетляю. В Свантере вернешь возок Аппельману, тогда хоть он своих людей на розыски не пошлет. Потом на прежние квартиры нам не стоит возвращаться. Приходи в гостиницу «Верный дракон», что в Новой Гавани. Скажешь…

– Что я – племянник каретного мастера? – Мерсеру несколько надоел этот менторский тон.

– Соображаешь. – Анкрен взглянула на него с одобрением, при том что Мерсер не считал знакомство с эрдским воровским жаргоном таким уж достоинством. – Нет, этого не надо. Просто скажешь, что тебя должна ждать хозяйка Лешего.

Такого выражения Мерсер не знал, но не стал уточнять.

– Ладно, пора за дело.

– Погоди, прежде чем поджигать, я еще оружие с них соберу.

– Ну и жадна ты, как я погляжу.

– А ты бескорыстный подвижник. Выручку поделим, – успокоила она его.

Когда они вернулись в дом, чтобы выгрести угли из очага и запастись горящими поленьями, Мерсер заметил сложенные под лестницей, как для растопки, вязанки хвороста и предположил, что они с Анкрен не первые здесь, кому пришла в голову мысль о сокрытии улик путем поджога. Анкрен, несомненно, подумала о том же.

– Так они поступили в Бодваре с Волчьей Пастью, – сказала она. – Не знаю, кто из них там был, но задумывал все один человек. А тамошние ничего не заподозрили, мол, жаровня опрокинулась…

– А здешние скажут: дымоход засорился, его же не чистит никто…

Занялось быстро – они едва успели вывести лошадей со двора. Оглянувшись с козел на огненную могилу наемников, Мерсер не удержался, чтоб не съязвить:

– На войне с них бы еще сняли сапоги и портупеи…

– Поздновато ты об этом напомнил, – отозвалась Анкрен.

8. Все еще Свантер

В незапамятные довоенные времена эта гостиница носила гордое и скромное имя «Ландскнетта», то есть пехотная шпага. Во время войны, когда стали актуальны другие рода войск, помимо пехотинцев, ее переименовали в «Верного драгуна». Последующее переименование произошло якобы из-за ошибки маляра, подновлявшего вывеску. По другой версии, надпись изменили намеренно, с намеком на прожорливость имперских войск, стоявших тогда в Эрде. Так или иначе, «Драконом» гостиница и осталась.

Подходя к «Верному дракону», Мерсер вовсе не был уверен, что найдет там Анкрен. Они были квиты по всем статьям: сначала обманули, потом спасли друг друга. Однако она ждала его. Очевидно, союзник ей был нужнее, чем ей казалось.

Анкрен сняла номер на втором этаже. Комната была одна, зато кровати две, что сразу снимало некоторые вопросы.

– Представиться бы не мешало, – сказала она вместо приветствия. – Ты, похоже, знаешь, как меня зовут. А сам вроде, кроме «ван Бойда», на какую-то кличку отзываешься, но я не расслышала.

– Мерсер.

– По-моему, в Карнионе этим словом называют и разъездных торговых агентов, и наемных солдат.

– Верно. Вероятно, происходит от латинского «mercenarius». Звучит не хуже, чем «Анкрен».

– Не стану спорить.

– Между прочим, не просветишь ли меня, что значит «хозяйка Лешего»? Я не такой знаток жаргона.

– При чем тут жаргон? Конягу моего Лешим кличут, я, стало быть, его хозяйка. Так, с формальностями покончено. Перейдем к делу. Я тут заказала обед, и, пока его готовят, поведай мне, как ты на меня вышел?

– Это можно. Только и ты, будь добра, не скрывай, с чего наш аноним на тебя так сильно осерчал.

– Идет.

Без лишних подробностей Мерсер рассказал ей о визите Венделя и своих действиях в Аллеве и Свантере. Анкрен слушала внимательно, против ожидания, не перебивая, и он сам уточнил:

– Ты вычислила меня у дома Мозера?

– Нет, позже, когда ты шатался вокруг Вдовьего Приюта. Решила проверить, чего тебе надо…

– А если б я и впрямь был отставник, у которого все мысли – без лишнего шума затащить вдовушку в постель?

– Ну, переспала бы я с тобой – велика забота…

– А так я тебе не гожусь?

– А так у нас с тобой деловые отношения. И путать одно с другим я не собираюсь.

– Что мне в тебе нравится, так это твоя откровенность…

Их прервал стук в дверь, несомненно условный. Мерсер насторожился. Но это принесли обед.

– Вообще-то я стараюсь не есть там, где живу, – сказала Анкрен, приняв поднос, – и это меня не раз выручало. Но сегодня сделаю исключение. Глупо опасаться в твоей компании, будто меня попытается отравить или усыпить кто-то другой.

– Ты мне льстишь…

Обед был не слишком изысканный, типичный для харчевен этой части города: полная сковорода жареной рыбы под острым соусом, лепешки с сыром, темное крепкое пиво, любимое портовыми грузчиками и корабельными плотниками. Анкрен, при своей худобе, а может, из-за нее, ела много. Мерсер тоже не заставлял себя упрашивать – все же не ел больше суток.

– А теперь твоя половина истории, – сказал он, когда они покончили с обедом, а пиво в кружках еще оставалось.

– Изволь. – Анкрен вместе с кружкой переместилась на кровать, села, прислонясь к стене. На сей раз ничего завлекающего в ее повадке не было, она просто искала позу поудобнее. – Для начала – ты, конечно, можешь мне не верить, – но на дела с убийствами я не подписываюсь. На это и без морока умельцев полно. Не стану врать, будто на мне ничего такого нет, да ты и сам видел… но это было не за деньги. Тоби Мозер из-за такого моего условия очень огорчался: при моем Даре, говорил, к кому угодно можно подобраться и прикончить.

– Вот его самого и прикончили. Без всякого Дара.

– А ты ведь знал про это заранее.

– Даже если б я не знал. Я, поверь, повидал убитых. Мозер не был задушен. Ему сперва сломали шею, а потом накинули петлю. Так что сделал это, вероятно, не тот умелец, которому шею сломал я. Он-то как раз душил…

– И не местный из Старой Гавани. Потому что я, поверь, повидала, как вяжут морские узлы. Эта петля была завязана простым.

– Вот оно что. Я думал, ты мертвеца так пристально разглядывала. А тебя веревка привлекла.

– Нава.

– Что?

– На одном восточном языке «нава» значит веревка. Ладно, я отвлеклась. Итак, в конце этой зимы Волчья Пасть и Мозер навели на меня знакомого тебе посредника. Я выслушала его и согласилась. Дельце было чистое, любопытное, даже забавное, хотя и не без риска. Не надо никого убивать и даже грабить. Как мне сказали, когда в Эрде была великая заваруха, многие монастыри, церкви и даже гробницы были разрушены и разграблены. Священные реликвии, всякие там мощи, слезоточащие статуи и прочие сокровища веры тогдашние смутьяны уничтожили либо украли. Улавливаешь?

– Пока не очень.

– Так вот, не все святыни Эрда пропали бесследно. Некоторые обнаружились – но не там, где были, и не у тех владельцев. Короче, примас Эрда предложил служителям Церкви, которые нынче состоят при этих святынях, ежели и не вернуть их – тем более что зачастую возвращать-то некуда, – но заявить и представить их, дабы церковные власти Эрда могли составить точное представление, что погибло, а что нет. Совещание было назначено после Пасхи и должно было проходить тайно, дабы не смущать умы верующих. Вендель сказал, что семейству его господина принадлежала одна из тех великих реликвий и она непременно должна быть представлена в резиденции архиепископа. От меня требуется проникнуть туда и сообщить, кто нынче какой реликвией владеет.

– То есть что именно искать, тебе не сказали.

– Верно. Тогда это меня не слишком озадачило – ну, хочется человеку играть в тайны, пусть играет… Я проникла на это совещание. Не буду говорить, чего мне это стоило, но трудности, конечно, были. Публика съехалась не только со всего Эрда, но и из Открытых Земель, и даже с Юга. Настоятели монастырей, придворные капелланы, приоры орденов. Ни одной аббатисы, хотя среди разграбленных монастырей наверняка были и женские. Кстати, не все они привезли реликвии, некоторым просто хотелось повращаться в хорошем обществе. Я посмотрела на все, что там было предъявлено, запомнила, а вернувшись, составила список и переслала Венделю. Местом окончательного расчета у нас была назначена Аллева. Далее ты знаешь.

– Вывод напрашивается простой: не увидев в списке того, что ему было нужно, заказчик решил, будто ты и украла его родовую реликвию. И это совпадает с тем, что я услышал от Венделя.

– Да не крала я никаких реликвий! Если мне нужно что-то украсть, я не действую так глупо!

– Верю. Но меня другое смущает. Из твоего рассказа получается, будто за всеми этими событиями стоит Церковь, ибо кто более заинтересован в возвращении святынь? Но зачем действовать так сложно? Зачем нанимать для поисков человека со стороны? У Церкви полно собственных агентов, особенно с тех пор, как в страну вернулись иезуиты, и работают они не за деньги. То, что тебя называют колдуньей, только бы подстегнуло их рвение. И зачем убивать посредников, да еще, как в случае с Мозером, представив это как самоубийство?

– А в Бодваре это представили как несчастный случай… На этот вопрос я, пожалуй, могу ответить. Волчья Пасть и Мозер были не самые милые люди, особенно Мозер. Но для деловых в Старой Гавани и в Бодваре они были своими. А за своих, ежели их убивают, положено мстить.

– То есть человек, приказавший их убить, опасается мести бандитов и контрабандистов. Не очень-то похоже на церковного иерарха или знатного сеньора.

– Да черт его разберет, я пока что к чему не разобралась. А большинство народа в Старой Гавани и в Бодваре вообще думать не привыкло. Ты вот говорил, что у тебя есть какая-то зацепка.

– Есть. Но сперва ответь мне на один вопрос. Как ты получала деньги от Венделя и как передала ему письмо?

– Это два вопроса. Он заплатил мне задаток наличными. А письмо я передала через Тоби Мозера.

– Так я и думал. Мозер, а возможно, и тот, в Бодваре, знали, как найти если не главного господина, то его представителя. Поэтому их поспешили убрать, прежде чем ты до них доберешься. Но со мной все было по-другому. Часть моего задатка была в аккредитивах на банк Сигурдарсона. И здесь я получил деньги и письмо тоже в конторе Сигурдарсона. Улавливаешь?

– Не очень. Ты хочешь сказать, что это все затеял банкир?

– Вовсе нет. Но у них там очень развита отчетность. И должно быть записано, откуда пришло письмо… возможно, и куда они отправили мое послание.

– Недурно! – Анкрен преисполнилась энтузиазма. – Если ты прав, нужно проникнуть в контору и посмотреть их книги.

– Но без лишнего шума. Без взлома и стрельбы.

– …А здесь необходимо мое умение. Ты хорошо придумал. Но чтоб туда проникнуть, нужно время. День или два.

– Надеюсь, мы можем себе это позволить.

– Тогда сегодня же и начнем. Точнее, я начну. Мне известно, где находится контора Сигурдарсона. А тебе не надо выходить из гостиницы. Если сообщники тех, из Хонидейла, в городе и у них приказ убить тебя…

– Не так легко им будет это сделать.

– Видела, знаю. Но нарываться не надо. А меня им будет труднее выследить. Кроме того, сегодня за бумагами Сигурдарсона я все равно не сунусь. Просто проведу разведку.

Мерсер был вынужден признать ее правоту. Вообще, его несколько удивила легкость, с какой они сговорились – после всего, что было. Но не слишком. Они сходно мыслили и оба умели отсекать прошлое от настоящего, что оберегало от взаимных упреков. Так почему бы и не работать вместе?

Другое беспокоило его. Даже не то, что он не знал ответов на большинство вопросов, которые перечислила Анкрен. Однако, неоднократно принимая участие в расследовании запутанных интриг, он впервые обнаружил, что интрига направлена против него самого. Но почему? Не из скупости же. Содержать команду убийц наверняка обходится дороже. И Анкрен. Она не все ему рассказала. Мерсер вполне допускал, что она сочла подробности несущественными, но, возможно, именно в них и крылась разгадка. Кроме того, он слишком мало знает о природе Дара Анкрен. А здесь все оказалось сложнее, чем он представлял, – когда выяснилось, что зрение в наведении морока не участвует.

И сама Анкрен, даже если не брать в расчет ее умение наводить морок, – странное существо. То, что она сумела отвести ему глаза и не выпить вино, как раз не важно. Главное – что было потом. Так расслабиться, чтоб суметь его провести, а после нескольких часов пребывания в неподвижности вновь мгновенно собраться – Мерсер не знал никого в империи Эрд-и-Карниона, кто сумел бы такое сотворить и кто мог бы такому научить. И после суток, наполненных событиями – и вдобавок она еще ездила к какому-то барышнику, – Анкрен, не выказывая признаков усталости, снова кидается в очередную авантюру. Это приводит к определенным выводам… которых пока желательно избегать.

Ни до чего полезного Мерсер в тот день не додумался. Опус капитана Бергамина, который он пробовал читать, чтобы привести мысли в порядок, не оказал обычного действия. Анкрен до темноты не появилась, а искать ее Мерсер не пошел. Достаточно он ее искал, нынче у них другой modus vivendi. Он лег спать.

Анкрен вернулась среди ночи. Мерсер, конечно, проснулся, но, поскольку она не изъявляла никакого желания с ним говорить, он заключил, что ничего важного не случилось, и спокойно вернулся к прерванным сновидениям.

Наутро Анкрен все же объяснила свой замысел:

– Весь остаток вчерашнего дня я присматривалась к этой конторе и к тем, кто туда ходит. И к клиентам, и к служащим. Пыталась понять их статус, а также распорядок дня, характер действий. Сегодня я попробую принять облик одного из них и под его личиной заглянуть в их приходно-расходную книгу.

– Ты так проникла на совещание в резиденцию архиепископа?

– Примерно так. Только там подготовка была дольше и тщательнее.

– Прости, если я говорю глупость, но не проще ли сделаться невидимой? То есть сделать так, чтобы окружающие тебя не видели.

– На первый раз глупость прощается. Это было бы, конечно, проще, и ни в каких иных мороках не было бы нужды. Да не получается. Можно заставить людей не видеть кого-то… или что-то… ненадолго. Но не себя.

Последнюю фразу она произнесла с явной неохотой, что немало удивило Мерсера, – казалось бы, для этой женщины не существовало запретных тем. Или ей неприятно признаться, что она чего-то не умеет?

Теперь Мерсер уже не был так уверен, что поступил правильно, предоставив действовать одной Анкрен. Вынужденное затворничество стало его раздражать. Ему и прежде приходилось сидеть и ждать в четырех стенах, и в гораздо худших условиях, но лишь по собственной воле. Больше он прятаться не будет, как бы ни обернулось дело.

Второй поход Анкрен оказался плодотворен. Мерсер сразу понял это по ее довольному виду.

– Сделано, – объявила она, вынимая из-за корсажа сложенный лист бумаги.

– Ты вырвала страницу? Они же обнаружат пропажу!

– Он меня будет учить работать! Я вырвала несколько страниц, кое-какие поменяла местами, другие забрала и выбросила. Устроят проверку – пусть грешат на управляющего конторой: я позаимствовала его облик. Ты будешь читать или нет?

Мерсер забрал у нее страницу из гроссбуха. Анкрен налила себе пива из кувшина и поморщилась.

– Фу, теплое…

Он тихо выругался, и Анкрен кивнула.

– Поэтому я хотела, чтоб ты увидел своими глазами.

– Тут написано, что по получении письма и приложенных к нему денег кредит на имя Мерсер должен быть аннулирован. Дата – месячной давности. Заключая со мной сделку, меня одновременно приговорили к смерти.

– Так же, как Прокопа, Мозера и меня. Нам попался человек твердых правил, которые неизменно соблюдает: платит задаток, а в качестве расчета – смерть. Ты нашел ту самую зацепку?

– Письмо отправлено из главной конторы Сигурдарсона в Эрденоне. Это подтверждает мои предположения, что наш человек живет в Эрденоне или рядом. – Он рассказал Анкрен о своих вычислениях. – Твое замечание, что Мозера убили не люди с побережья, также ложится в строку. Эрденон – не портовый город. И никто из тех, в Хонидейле, не был похож на моряков. Кстати: в Аллеве ты их не видела?

– Троих. Точнее, главного, того, что с цепочкой, я не видела, а слышала, пока сидела на карнизе. Он отдавал приказы. Усатый – Карл – был на крыльце. Один из тех, кого ты застрелил, поднимался на крышу. Может, там были и другие, но я не успела разглядеть, да и ночь была… Но их там было больше.

– Это меня и беспокоит. Предположим, упустив тебя, они разделились. Думаю, что Вендель или его господин присутствовали в Аллеве. Половина команды направилась в Бодвар, другая – в Свантер, а Вендель поехал в Вальграм – нанимать меня. Когда каждый из них выполнил свое задание, они все собрались в Эрденоне, а тут и мое письмо, примерно неделю назад, подоспело. По времени все совпадает. Но почему в Аллеву за тобой отправили вдвое больше людей, чем в Свантер, где им надо было еще убить меня? Обидно ведь.

– Нечего обижаться. Считалось, что до поры ты действуешь на их стороне и делаешь за них всю работу. Один за пятерых-шестерых. Наоборот, гордиться надо! Другое неладно: если, судя по твоим рассуждениям, штаб-квартира у них в Эрденоне, почему мне, чтобы отправить сообщение из Эрденона же, пришлось тащиться в Свантер? Не складывается.

– Если б все сразу складывалось, не стоило бы ломать голову. В твоем случае от тебя скрывали месторасположение. Не ты одна умеешь петлять и путать следы.

– Заметь, как легко мы объясняем трудности другого.

– Согласен. Когда вникаешь в это дело, то за полной неразберихой выстраивается четкая и ясная картина. А стоит приглядеться повнимательней, обнаруживается, что ясность эта мнимая. Сплошные противоречия. Безумие; а я в это не верю.

– Что-то я тебя не очень понимаю.

– Я хочу сказать, что, по моему опыту, среди тех, кто задумывает и совершает преступления, крайне редко встречаются сумасшедшие. Хотя довольно часто попадаются дураки.

– Камень в мой огород?

– Мы сейчас вместе в этом огороде. Чтобы положить конец бесполезным умствованиям, надо ехать в Эрденон. И как можно быстрее, пока нас не выследили.

– Зачем такая срочность? Я только что протоптала дорожку к Сигурдарсону, знаю теперь, где у них хранилище и ключи. Можно взять хороший куш…

– Твоя жадность просто умилительна. У нас достаточно денег.

– О, у меня они не задерживаются.

– Интересно, на что ты их спускаешь? Наверняка ты не гроши брала за свои услуги.

– На что женщина может тратить деньги? – Анкрен пожала плечами. – На платья, побрякушки, еду и выпивку… на мужчин.

– Не знаю, как насчет вина и яств, – сказал Мерсер, проигнорировав, что мужчин она поставила в конце списка, – а вот насчет нарядов я бы усомнился. К чему тебе какие-то тряпки, когда одним усилием воли ты можешь обрядить себя в такое великолепие, какого ни один портной не в силах соорудить, и украсить себя драгоценностями, превосходящими сокровища короны? Сдается мне, в жизни ты одеваешься просто.