Текст книги "Челопарк"

Наталья Рубанова
Челопарк

[статистика]

 
сто тридцать порций Cuba Libre в секунду:
в это же самое время кто-то из нас умирает от туберкулеза,
кто-то сходит с ума,
один наш ребенок слепнет,
а шестеро гибнет от голода –
приматолюбивые же спаммеры рассылают два с лишним миллиона мессиджей,
создается очередной блог, из которого можно узнать о том,
что же на самом деле творится на шарике:
 
 
скажем, один процент землян пьян аккурат ежесекундно,
(в скобках: в ту же секунду
совершается также сорок самоубийств:
пока ты скользишь по строчкам,
из списка живых уже вычеркнули
десяток «натуралов», би, лесби, геев и транссексуалов), –
ну а новое преступление совершается раз в минуту,
за которую, кстати, шестерых успевает унести
«немодный» в нынешней медийной среде СПИД
(вот раньше…);
 
 
что же касается пекла Империи, то на один гектар
города-государства
приходится сто шестьдесят двуногих
при максимально допустимом в цивилизованных странах уровне сто сорок… умолкаю:
по канату души твоей
пройти
мешает
статистика.
 

[колыбЯльная]

 
а-та а-та
а-та-та
я везу с собой кота
кот чеширский кот
во мне
кот йоркширский
на луне
кот мурчащий
кот баюн
кот летящий
гамаюн
кот французский
кот-ацтек
кот тулузский де лотрек
кот боярин
кот судья
а-та-а-та
вот и я
вот те книжка
вот те фильм
вот в кубышке
серццце-гриль
человечье
людоед
юный век
прелестный век
post Модерна в свой ЖэЖэ:
«выбираю в ПээМЖэ
междустранье
без транслита»
кошки
письма
шито-лито
кошки
двери
и париж
по которому паришь
по которому
дерзя
кошке – мышка –
ест ферзя
бутафорского во сне
а-та-а-та
миг в весне
мир – весною – перетесен!
тир мой пир –
упрямо весел
вёсла – в вислу
вёсла – в круг
вёсла НА! росистый луг
вёсла в угли
вёсла – вплавь
вёсла в глотку
гниде-love
вёсла в уши
в вёсла – штык
Бога
чей невидим лик
а-та-а-та
а-та-та
я рожу себе кота из фарфора и фольги
а-та-а-та
проходи
в дом где много-много лет
я бегу земных примет
в дом где сухо и тепло
в дом с кино и до-ми-НО!
колыбЯлька хоть куда
а-та-ба-та
ой да я…
 

[мелиоратор]

 
когда привычные понятия
меняют суть и смысл,
в тыл разнежничавшегося Эго
(privet, Vrag, kak ti?.. – v porjadke, nu ili pochti)
десантирует Деццкий Мелиоратор
(магнитуда восемь с половиной) и,
осушая, согласно инструкции, радужную мою ауру,
рассуждает, подражая Федерико, об инфляции прилагательных –
пафос, понятное дело, смешит:
с некоторых пор я избегаю подобных подтем, а потому переключаю регистр:
ввозные пошлины, увеличение транспортного налога,
благословенная Франция, etc.
«знаешь, – жонглирую труппками доверия, скорее, для вида:
лимит на синтетику и естественные опиаты исчерпан, –
а ведь войнушка-то впереди нас бежит! вообрази,
программы со стандартным хронометражем (скажем, сериалы)
смотрят давно с мобильных устройств…» –
«Да ну!» – щурится Деццкий Мелиоратор и, продолжая работку
(мне не больно, совсем в этот раз не больно),
спрашивает, что я думаю о гомофобии, изданиях за счет средств автора
и такой штуке, как, например, сайты знакомств
(бедняжка кат, мечтающий взрастить на болотах и топях моих
ладненький урожаец!..).
отвечаю: отстегиваю голову, ключицы, щиколотки и,
выдергивая из матки вордовский зонд,
теряю живую воду, и вдруг – ну не сказка ли! – замечаю –
кажется?.. – будто пою пятками что-то типа
«рай и ад – анекдот, папский анекдот в духе минимализма»
(помнишь, переводили словечко “пошлость”?),
а ты не можешь,
все еще не можешь поверить в то,
будто я
тоже
тоже хочу
марта
 

[расписание]

 
дергаю за ниточки куклу:
она, как и я,
обтянута кожей,
у нее натуральные: кости,
глаза, волосы, зубы, прочее.
 
 
baba доживает до человека,
говорит обезьяна в рясе, и уточняет:
если, конечно, процесс дрессуры
ее не забивает.
да ну, поднимает брови кукла,
лукавишь:
baba – просто твоя иллюзия…
 
 
а вот и нет,
морщится обезьяна в рясе,
а вот и нет, blja budu!..
ого, усмехается кукла;
да-с, вторю я
и вижу – словно б со стороны, –
как дергают меня
за серебристую нить,
ту самую…
я – ростовая кукла, кожа да кости!
у меня – трогайте, xaljava – натуральные:
кости, глаза, волосы, зубы, прочее…
 
 
доживаешь до человека?
любопытствует обезьяна в рясе
и, не дождавшись ответа,
укоризненно трясет головой:
странно, что ты до сих пор цела…
они после такой дрессуры
бы-ыстро ломаются…
признавайся, бесстыдница,
когда именно ты перестала бояться?
 
 
смеюсь одними зрачками:
мои губы пропитаны – силикон? –
виртнутым Луны поцелуем,
потому-то и вырастают у них ноги,
потому-то и идут губы мои на свободу…
когда же у них появляются крылья,
они тотчас устремляются к другим губам,
и даже строгое «Я» ничего, видите ли,
не может с этим поделать…
ну не смешно ли?..
 
 
поцелуи
на марсе
по расписанию
 

[в сексе она любит]

 
…выключенный мобильный,
стеганые лоскутные одеяла вместо штор,
котурны у изголовья вместо записок,
сачок для бабочек,
красные подошвы туфель Christian Louboutin,
Брют-Лоран-Перье, а значит –
пятьдесят пять лучших виноградников аппеласьона;
повторять: «Мениль-сюр-Оже, Оже, Авиз, Кроман…»
или: «Шуйи, Амбоне, Бузи, Тур-сюр-Марн, Лувуа…»,
а еще: лёд, запах сандала, «девайсы» для взрослых:
 
 
в сексе
она
любит
 

[Вирджинии Вулф]

 
мои персонажи ходят по улицам,
едят снег,
пьют солнце,
летят под землей,
ползут по небу:
птицы?..
кроты?..
безделушки, забытые моей оболочкой на каминной полке Орландо?..
мои персонажи пьют у метро – пиво,
водку – по клубам,
красное – у каминной полки Орландо
и, то и дело меняя пол,
мечтают о «модильяневских», «ренуаровских», «гогеновских» –
и прочая – женщинах
(о, они все еще мечтают о женщинах…
смайл, скобку закрыть).
мои персонажи сдают белье в прачечную «Диана»,
не помня, когда дева-охотница поразила их – от скуки, la-la, –
ядовитой стрелой,
поэтому они – эти и те, не ведают, что мертвы:
редакторы, читающие мои тексты,
издатели, издающие мои книги,
рецензенты, пишущие «о прозе эНэР» –
главном моем персонаже,
который, легко калькируя Анахаты,
кадрирует их и, разбивая объектив о мостовую,
артистично лжет –
да только и делает, что лжет,
лжет во спасение.
 

[spasibo]

 
розовощекое граффити радужных капель
в панцирной сетке памяти
 
 
пульс зевая пеленгует словечко «норма»
 
 
балтийский воздух
лечит от тополиного
из хлопка
из снега
из ваты приторной шитого (в шутку) тангерос
 
 
техника визуализации дешевеет
если кнопки «del» не существует
можно легко придумать
 
 
пОМни
и тебя вылечат
пОМни
при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна
на Невском на Невском
 
 
граффити сердца линяют
и вот оно уже как живое
совсем как живое
ну или почти
 
 
spasibo
 

[летка]

 
дозированная LЮ-LЮ,
приснившаяся моему доппельгангеру, –
ясно, клинический.
«а что – не он?» – умничает доппельгангер
да шлет мессиджи nathalie-la-nathalie,
делит метлу на ноль,
складывает Пандоре в гроб вещдоки,
вмятины да пробои ауры
особо ценными экспонатами называя.
 
 
«доппи-доппи, я тебя съем!» –
тявкает свалившаяся с Лилит Лиса,
повесившая намедни Колобка
в одном из лабиринтов пространства без вариантов.
«доппи-доппи», – ластится,
вцепляясь через секунду – ему? мне? – в горло:
…
так мы остаемся без двойников и,
счищая с зеркал амальгаму,
канаем
сквозь стекло
в Летку.
 

[molitva.translit]

 
«tы свеча-свеча-свеча,
унесi мою печалЪ
zа дремучiя леса,
zа земныя пояsа,
zа далёкiя моря,
zа любовны якоря,
zа горы выsокiя
в завоdi глубокiя:
пуsть живёt там tриста леt,
kаk русалка, пусtь обеt
даst назаd не прихоdить,
не морочиtь, не томиtь,
не sмущаtь ни wолшебsтвом,
ни уныньем, ни персtом,
wолхоvаньем,
vорожбоi,
кожей мяtноi, sолнцем, мглоi,
ни пеsком на берегу,
ни sтогами на лугу,
ни собакой,
ни котом
ни tогДА и ни поtOM» –
 
 
«tы свеча её, cвеча,
tы сожги её печаль:
оtведи от люtых бед,
cтрах лиши zемных примеt,
шоры со зрачков sними:
не видаtь сто юг нi зги».
 
 
ex., pechal’–pechal’–pechal’…
ugorela uzh svecha!
 

[<No subject>]

 
у нас будет с тобой ритрит –
а захочешь, поговорим:
под мелодии рио-рит
выйдем в ретро за «третий рим»…
 
 
у нас будет смешной гамак –
или, может, фантомный вьюн.
я убью тебя просто так,
обнимает меня Баюн.
 
 
я же, теша себя игрой,
подползаю – кровит – к метле.
«полетели к Ягине?» – Кот.
«даже страшно: весь срок – к себе…»
 
 
и поэтому-то – ритрит,
потому-то – фантомный вьюн,
хвост русалочий в голове,
Деда Ёга да Кот Баюн.
 

[снежинками]

 
…ну вот, а потом я встретила своего персонажа –
сбежавшую из Страны Чудес Анфису:
звалась она Сашкой-ракетчицей,
потому как смыслила кое-что аккурат в ракетах
(тема диплома звучала почти эротично:
«Сверхмягкое терминальное управление движением
сложной динамической системы
в условиях неполной информации
о фазовом состоянии»),
светлые ее волосы, как и волосы Анфисы, пахли снежинками,
а в глазах бегали чертенята…
больше всего на свете ненавидели девочки скуку,
ну а любили – как им обеим
(им одной?) казалось, – Небезызвестного…
что оставалось мне, как не развести руками?..
что оставалось, как не стать точкой сингулярности и,
слившись со всеми временами и пространствами,
сменить треклятую кожу?..
(я ведь не чувствовала,
не чувствовала уже боли – ну или почти:
если долго бить по одному месту,
оно теряет чувствительность).
……………………………………..
и смеялась Анфиса,
и хохотала до упаду Ракетчица,
и улыбались актёры,
и де Лоурентис, грозя Почукаеву[1]1
  Существует вероятность выявления нескольких вариантов значения фамилии Почукаев, включающих в себя наиболее адекватные объяснения, зафиксированные в словарях и справочниках по различным диалектам;-)


[Закрыть] пальцем,
напоминал, что де
«фильм – не сосиски, которые можно производить серийно»,
и наш продюсер кивал,
кивал, конечно
(попробовал бы он не кивнуть!),
а мы играли,
играли себя в кино –
лучшее
во Вселенной
кино, пахнущее снежинками…
 

[ария Da capo]

 
всё путаю сентябрь с апрелем,
да будто некролог пишу
себе самой на ложе… еле
заметно плачу, но дышу:
взахлёб! внахлёст! на память – кожей…
как фильмографии их схожи,
как все лю. лю их хороши,
как за фонемами души –
живой –
не найдено! сказалось
«здесь и сейчас» (крохотка-шалость…),
и вот – каденция: попытка
в себя влюбиться – пытка, пытка!
блюду: «лю. лю себя, лю. лю»,
как попугайка… дура дурой,
кажусь шутам ферзём: фигурой
дьявольски
смешной
на шашечной доске
пустой.
 

[k Zer0]

 

...

конец ознакомительного фрагмента