Текст книги "Босс моего мужа"

Глава 13. Анита, настоящее

Да, это всего лишь отсрочка, но я хватаюсь за нее, не задумываясь.

– Я бы не отказалась от кофе.

Он может настоять на своем, может сказать, что начнем с последнего, а уже потом, если хорошо постараюсь…

– Поехали.

Тимур отходит к двери, открывает ее и ждет, пока я пойму, что это всерьез. Подхватив сумочку, поднимаюсь. Секретарша провожает нас пристальным взглядом – голодна и завидует или ревностно охраняет свою территорию?

Я думала, что как только выйду из кабинета, то почувствую облегчение. Но спустя пару минут становится хуже: мы заходим с Тимуром в лифт, и в отличие от негласных правил он не смотрит в сторону.

Его взгляд устремлен на меня.

Прятаться глупо, поэтому я отвечаю тем же.

Его руки в карманах, он плечом упирается в отполированную до блеска стену кабинки, но мне еще больше не по себе, чем когда я чувствовала на своих плечах его пальцы. Я не знаю, чем это вызвано, никогда этого не понимала – может быть, все дело в том, что рядом с ним мне всегда мало воздуха?

Дышишь так же, а воздух будто другого состава, им трудно насытиться, и единственный выход не довести себя до кислородного голодания – держаться подальше?

На улице становится легче.

Но ненадолго, пока мы не садимся в синий Субару. Хищная машина, под стать своему владельцу, уверенно рассекает дорожное полотно и минут через двадцать привозит нас к какому-то ресторанчику в спальном районе.

Название не на слуху, вид непритязательный, и это хорошо. Большой город – место случайных встреч, но сейчас мне меньше всего хотелось бы увидеть кого-нибудь из знакомых.

– О, какие люди! – радостным возгласом встречает нас полноватый мужчина с усами. – Заходи, дорогой, всегда рады! Заходи, располагайся как дома, все будет так, как ты любишь!

– Здравствуй, Мансуг.

Они с Тимуром обмениваются рукопожатиями, а потом мужчина, скорее всего владелец этого ресторана, бросает взгляд на меня.

– Не грусти, красивая, тебя тоже накормим!

И я не могу удержать улыбки. Настолько он искренний, открытый, приветливый – редкие качества у тех, кто давно вышел из детства.

Мы занимаем один из столиков, нам тут же приносят меню. А здесь хорошо, не пафосно, а как-то уютно. Пока мы ехали, настраивалась заказать только кофе, но сейчас действительно хочется что-то попробовать.

– Советую заказать шашлык, у Мансуга он самый вкусный не только в нашем городе, но и во всей Грузии.

– Хорошо, – соглашаюсь. – А ты что-нибудь выбрал? Даже не смотришь в меню.

– Я всегда знаю, чего хочу, – говорит он, не сводя взгляда с моих губ.

Хорошо, что к нам уже спешит официант и сбивает неловкость, которая возникает. Впрочем, она возникает лишь с моей стороны.

Тимур заказывает шашлык, надуги, пури и овощи-гриль. Пури – довольно вкусные хлебные лепешки. Надуги – закуска из свежего творога со сливочным соусом, завернутого в тонкий сыр сулугуни. И то, и другое я уже ранее пробовала, но здесь у них особенный вкус, как и у шашлыка. Ну или хозяину ресторана не показалось и я действительно голодна.

Кстати, от него нам приносят грузинское вино. Тимур кивает, принимая его, и наливает в один из бокалов.

– Я бы лучше выпила кофе.

– Не в обиду Мансугу, кофе здесь отвратительный. Я знаю, где делают лучше. А вот вино стоит того, чтобы попробовать.

– Даже если я на работе?

– Да. Если тебя угощает твое руководство.

Ну, с таким доводом не поспоришь. К тому же вино прохладное, цвет насыщенный, и мне и правда хочется немного попробовать. Делаю глоток – легкое, ароматное, вкус очень приятный.

Но, пожалуй, его легкость обманчива. Потому что, когда у меня в бокале еще больше, чем половина, я расслабленно откидываюсь на спинку плетеного кресла и спрашиваю:

– Что ты будешь делать, если я вдруг здесь усну? Бросишь? Оставишь меня?

И осекаюсь.

Не ту тему затронула.

– Интересно, кто поселил в твою голову эти мысли, – задумчиво говорит Тимур. – Нет, не брошу и не оставлю. Но советую потерпеть до места, где мы будем пить кофе. Если захочешь спать, там будет удобней.

Он не пытается завести разговор, и я тоже больше не делаю попыток. Вино оставляю в покое, пью воду, как и Тимур. Изредка наши взгляды пересекаются, но я не пытаюсь отвести свой.

Лучше действительно привыкать потихоньку, пока есть возможность.

Хотя это трудно.

Действительно трудно.

Из ресторана мы выходим в сопровождении его хозяина. Прощается со мной так, будто мы с ним давно знакомы и обязательно увидимся вновь. Хорошее место, правда хорошее, но вряд ли я здесь потом появлюсь.

Обед занял прилично времени, тем более с учетом поездки, а Тимур, насколько я поняла, строгий начальник. Но мы неожиданно проезжаем мимо офиса.

– Куда мы едем?

– На вкусный кофе, – сухое пояснение, без отрыва от дороги. – Как я обещал.

Так как это возможность провести меньше времени с ним наедине в кабинете, умолкаю. Просто наслаждаюсь дорогой – мне всегда это нравилось, даже когда было трудно заставить себя сесть за руль, именно жажда по ней меня подтолкнула отпустить свои страхи.

Столько людей, столько судеб проносится мимо. И осень – с каждым уходящим днем она с нами тоже прощается. Такая разная, то теплая, то холодная, но всегда настоящая – сегодня она особенно резко играется листьями, бросая их под ноги, под колеса, вдоль тротуара. А вдруг кому-то грустно и его порадует обилие красок?

В салоне тихо, спокойно, в какой-то момент я даже забываю, куда и с кем еду. А когда машина, минуя блок-пост, въезжает во двор новостройки и останавливается на парковке у одного из парадных, выныриваю из своих размышлений.

Без каких-либо пояснений я догадываюсь, что кофе мы будем пить в квартире Тимура.

Он обходит машину, открывает мне дверь. Я знала, на что соглашалась, поэтому молча выхожу из салона. Консьерж-сервис, свободный холл, просторный лифт, который поднимает нас на шестнадцатый этаж.

– Я думала, ты так и живешь за городом, – единственное, что я говорю, разбивая гнетущую тишину.

– Там я провожу выходные. Если удается их взять.

На языке вертится еще масса вопросов, но все они исчезают, когда лифт останавливается. Тимур подходит к левой двери, отпирает ее и пропускает меня вперед. Тихий щелчок замка за спиной оглушительно бьет по барабанным перепонкам.

– Проходи, – предлагает Тимур, а сам отвлекается на звонок телефона.

Приложив его к уху, сбрасывает обувь и удаляется вглубь квартиры. Я слышу его жесткий голос, нескрываемое недовольство, и мои нервы натягиваются до предела. Не могу сделать и шага, так и стою в дверях, когда Тимур возвращается.

Прислонившись к проему двери, он взъерошивает черные волосы, выдыхает как-то устало, а потом тихо спрашивает:

– Сделаешь кофе?

Кофе…

То есть все-таки будет кофе…

Еще немного отсрочки…

Сняв туфли, я прохожу на кухню. Пока осматриваюсь, то и дело прислушиваюсь к шагам, но Тимуру снова кто-то звонит. И теперь его отрывистые реплики меня успокаивают. Несмотря на то, что здесь установлена кофемашина, я нахожу большую турку и кофе, аромат которого просто сводит с ума, и решаю сварить кофе так.

Мне нравится этот процесс, нравится наблюдать за тем, как рождается вкус, который щекочет язык, обжигает небо и заставляет прикрыть глаза в наслаждении. К моменту, когда кофе готов, Тимур не возвращается, но бегать за ним с чашками? Может быть, обычно помощницы этим и занимаются, но для меня кухня куда безопасней.

Перелив кофе в чашки, беру одну и приближаюсь к окну. Красивый вид на гудящий город. Мост, который в движении даже ночью, и река, лениво наблюдающая за этим потоком.

Я слышу, когда Тимур заходит на кухню, и заставляю себя обернуться. Он прислоняется к столешнице, берет чашку с кофе, вдыхает аромат и только потом делает глоток.

– Вкусный? – спрашивает меня.

– Да, – не хочу ему лгать, тоже отпиваю бодрящий напиток и спрашиваю его напрямую: – А что дальше, Тимур?

Мы стоим с ним всего в нескольких шагах друг от друга. Его взгляд скользит по моему телу, а я смотрю на его лицо.

Была ли у него эта продольная морщинка на лбу или появилась за последние годы? Глаза такие же – неприступные.

Душно.

Как же здесь душно!

И еще более душно становится, когда Тимур ставит чашку на стол и решает сократить расстояние между нами. Приближается медленно, будто опасаясь спугнуть, поднимает руку и поправляет мне за ухо прядь волос.

– Думаю, будет справедливо, если я тоже что-нибудь выберу из того списка. Все же предложения были озвучены для меня.

Он сжимает ладонь, проводит костяшками пальцев по моей щеке. И все это под неразрывный контакт наших глаз.

Он как будто хочет что-то увидеть в моих. И хмурится, что этого нет.

Опускает руку.

– Не откажусь от хорошего массажа, – озвучивает свое решение.

– Зачем тебе это, Тимур?

– Почему бы и нет? Массажисток на дом я вызывать не хочу, работы предстоит еще много.

– Нет, не то. К чему это все? Зачем ты делаешь вид, что тебя действительно интересует массаж, если понятно, что из этого скудного набора любой бы выбрал минет?

– Осторожней со словами, Аня, – предупреждает он холодно. – Иначе я решу, что ты выдаешь свои желания за мои и, как знать, возможно, пойду тебе в этом навстречу.

Мой взгляд опускается в пол.

Дорогой ламинат, но колени будут болеть не меньше, чем от дешевого. Может быть, сейчас, в эту секунду, он представляет, как я уже опускаюсь на пол, расстегиваю на его брюках ремень…

– А разве я не права? – поспешно перевожу взгляд на него. – Ресторан, кофе, массаж… Я не понимаю, для чего ты это делаешь. Разве цель этой сделки не в том, чтобы поскорее уложить меня на лопатки? Так чего же ты тянешь?

Мгновенье – и он прижимает меня к стене.

Упирается руками по обе стороны, не давая возможности ни отступить, ни даже пошевелиться.

– Это последнее предупреждение насчет того, что тебе нужно было лучше изучать условия сделки, – его голос, как и взгляд, действует как холодная плеть, которая надо мной зависает. – Если я захочу кого-нибудь уложить на лопатки, я сделаю это в зале. И так, чтобы ты понимала: это не самая моя любимая поза, поэтому я бы сильно на нее не рассчитывал. Еще есть вопросы?

Да, лучше смолчать.

Наверное, лучше.

Но с ним, как всегда, логика летит к черту, прихватив с собой и инстинкт самосохранения.

– Зачем тебе я? У тебя есть твоя Виталина – кажется, она от тебя без ума. Даже если она тебе надоела, я уверена, любая с радостью согласилась бы оказаться на моем месте. И тебе не пришлось бы оттягивать ни с минетом, ни с любимыми позами.

– Любая? – повторяет задумчиво он. – Если любая, то и с тобой проблем не возникнет, не так ли?

Нет, не так.

У меня изначально другие условия.

Жесткий взгляд замирает на моих губах, и я задерживаю дыхание. Договорилась, сама виновата, и если сейчас он…

Но он опускает руки, отстраняется от меня и неожиданно предлагает.

– Иди домой, Аня.

– В каком смысле? – растерянно смотрю на него, не верю тому, что услышала. – Домой… совсем? Ты… передумал?

– Это ты передумала, и мне надоело делать вид, что я этого не замечаю. Надоело на каждом шагу напоминать тебе об условиях сделки. Если ты хочешь уйти, ты можешь сделать это сейчас.

Сказав это, он разворачивается и уходит вглубь квартиры, а я…

Соблазн выскочить из квартиры настолько велик, что я поджимаю пальцы ног.

Прислоняюсь спиной к холодной стене, прикрываю глаза. Несколько секунд, чтобы откинуть важное от неважного и шагнуть в пропасть, настолько глубокую, что дно я почувствую после – на ощупь.

Оттолкнувшись от стены, иду следом за хозяином этого дома.

Он стоит у окна, спиной ко мне, солнечный свет окутывает его фигуру. Странная игра светлого с темным завораживает. Но у меня нет времени полюбоваться ею, нет, потому что, если я этого не сделаю, уже не решусь.

Всё.

Всё, хватит.

Хватит хвататься за соломенный мост.

Он прав, я все знала еще тогда, в кабинете, когда он озвучивал условия сделки. И он ошибается, я очень внимательно его слушала, впитала каждое условие кожей. Мои вопросы, то, что он принял за провокацию, – это другое…

Совершенно другое.

Но я запрещаю себе сейчас думать об этом.

Не оборачивается, хотя и слышит мои шаги, понимает, что я не ушла. Я бы предпочла сейчас обойтись без слов – сейчас с ними так же сложно, как и с тем, что я собираюсь сделать. Но Тимур довольно высокий, и без его помощи у меня ничего не получится.

– Если ты все еще хочешь массаж, – говорю, остановившись у него за спиной, – тебе придется куда-нибудь сесть.

Заметив массивное кресло, подхожу к нему и начинаю деловито осматривать. Не то чтобы я сильно разбиралась в мебели, тем более в той, которая лучше всего подойдет для массажа, но к дивану приближаться не хочется.

Да, лучше кресло.

Бросаю взгляд на Тимура, а он… стоит, изучает меня как-то задумчиво.

– Может, присядешь?

Немного злит его неожиданная медлительность. Не так-то просто было решиться, а он…

Но нет, садится.

Облегченно выдыхаю: ну вот, первый шаг сделан. Дальше будет чуть проще. Сейчас, я только настроюсь.

– Отгадай загадку, – предлагает он вдруг. – С учетом, что помассировать себе только шею я мог бы и сам, а значит, мне нужен более детальный массаж, где разместишься ты?

Глава 14. Анита, настоящее

Меня обдает удушливой волной, когда я понимаю, что загнала себя в тупик. Кресло с высокой спинкой, удобно подобраться сбоку тоже не выйдет, и единственный вариант – разместиться у него на коленях.

Он выжидает несколько секунд, пока я это пойму, а потом коротко роняет:

– Подойди ко мне.

Он говорит спокойно, в полной уверенности, что я подчинюсь. И он прав. Возможность уйти я уже упустила.

Приближаюсь к креслу Тимура. Останавливаюсь за шаг, потому что ближе не подойти.

Он расставляет ноги шире, откидывается на спинку кресла, изучает меня, а потом следует новое распоряжение:

– Расстегни рубашку.

Щеки горят огнем, когда я делаю последний шаг и становлюсь между его ногами. Не думая о том, что делаю, тянусь к пуговицам его рубашки и начинаю расстегивать – руки непослушные, пуговицы сразу не поддаются.

Никогда не думала, что это так тяжело – кого-нибудь раздевать. Может быть, если бы он не смотрел на меня, если бы его взгляд не блуждал по моему лицу, было бы проще.

Я знаю, что он видит, как пылают мои щеки. Знаю, что видит, как дрожат мои руки. Знаю, что слышит, как громко я сглатываю, когда первые пуговицы сдаются, а за ними легко идут и другие.

Прикусываю губу: расстегивать все? Чтобы достать до последних, приходится потянуть за рубашку, а так как она не поддается, найти точку опоры. Подняв колено, я упираюсь в кресло.

Ну вот, дело сделано.

Не решаюсь взглянуть на него, поэтому скольжу взглядом по его телу. Широкие плечи, гладкая грудь, отчетливо виден пресс, загорелая кожа. Такое ощущение, что большинство времени он проводит не в офисе и не в делах компании, а где-нибудь на курорте и в тренажерном зале.

– Дальше тоже подсказывать? – слышится голос Тимура, когда я останавливаюсь.

Наверное, хорошо, что он говорит вот так, отстраненно. Так мне легче отключить эмоции и прикоснуться к его плечам.

Пытаюсь вспомнить хоть что-то из того, что с моим телом делала массажистка, но получается слабо. Это первый мужчина после мужа, к которому я прикасаюсь вот так. Поэтому движения выходят нервными, бестолковыми. И неудивительно, бестолково – это ведь про меня.

Вожу ладонями по его плечам, пытаюсь надавливать на какие-то точки и, видимо, слишком усердствую, потому что Тимур снова командует:

– Нежнее.

Легко ему говорить.

Впрочем, я делаю так, как он хочет. Теперь едва прикасаюсь пальцами к его коже.

Тяжелый вздох заставляет остановиться. Понимаю, что снова делаю все не так. Но мне нужно время, чтобы привыкнуть, настроиться, мысленно отстраниться.

Но, видимо, именно этого он и не хочет мне позволять.

Потому что я чувствую, как его рука приподнимает подол платья и начинает ползти по моему бедру. Осторожно, едва ощутимо, на секунду даже мелькает мысль, что мне это кажется.

Но когда я бросаю взгляд на Тимура и вижу, что его дымчатые глаза потемнели, понимаю, что нет, это правда.

– Нежнее – это вот так, – поясняет он, подбираясь пальцами к кромке моих чулок. – И это не бесцельные поглаживания. Чувствуешь разницу?

Киваю.

И чувствую, и понимаю.

– Тогда попробуй еще раз, – предлагает он мне.

Я поднимаюсь ладонями к его шее, но трудно сосредоточиться на массаже, потому что его рука под моим платьем тоже поднимается выше. Надавливаю на его кожу, и его пальцы тут же сжимают мою.

Принимаюсь массировать, вспоминая нужные точки, а его пальцы…

Такое ощущение, что они тоже пытаются найти нужную точку, потому что медленно перемещаются к внутренней стороне бедра и начинают поглаживать там. Нежно, с каждым поглаживанием неумолимо поднимаясь все выше и выше.

– Не отвлекайся, – следует распоряжение, когда я замираю от этих ласк, слишком откровенных, слишком томительных.

Его рука, очертив кромку чулок, поднимается выше, прикасается к моей обнаженной коже. А у меня такое чувство, будто через подушечки его пальцев начинает проходить электрический ток.

Жарко.

Страшно.

И невольно появляется желание проверить: а что будет, если разряд станет сильнее?

Все это неправильно, непонятно, так не должно быть, и я пытаюсь чуть отстраниться, но пальцы Тимура не позволяют мне ускользнуть. А за то, что пыталась, наказывают – вдавливаясь в кожу сильнее и наверняка оставляя следы.

Мысль о том, что отпечатки мужских пальцев останутся на моей коже, если я буду вести себя неправильно, заставляют смириться. Наверное, это смирение, да? То, что я от его шеи поднимаюсь к лицу. Провожу ладонями по мягкой щетине, а потом запускаю пальцы в его волосы.

Жесткие, непослушные, как будто они к такому обращению не привыкли. Да и не только они, потому что Тимур прикрывает глаза и откидывает голову на спинку кресла, словно уговаривая меня продолжать.

Провожу пальцами по коже его головы, чуть задеваю ногтями, сжимаю в руках его волосы и отпускаю, не желая причинять ему боли.

Мой взгляд соскальзывает на его лицо. Я никогда не видела его настолько расслабленным и настолько… доступным. Длинные ресницы чуть подрагивают, дыхание становится глубже, он будто отпускает себя, забывает на какое-то время о тех проблемах, которые, видимо, часто заставляли его хмуриться, раз появилась эта морщинка на лбу.

Глубокая, длинная, как линия жизни, – пытаюсь разгладить ее пальцами. Поддается вроде бы, а потом опять возвращается.

Я так увлекаюсь, что на какое-то время забываю о ладонях Тимура. Или привыкаю к ним – к тому, как они чертят на моей коже какой-то только им понятный рисунок. А потом Тимур неожиданно открывает глаза, а его ладонь стремительно поднимается вверх, уверенно вклинивается у меня между ног и останавливается у кромки трусиков.

На секунду.

Давая мне возможность вдохнуть хоть немного горячего воздуха, который обжигает не только легкие, но и все тело.

А потом его ладонь прижимается к моим складкам и чуть надавливает. Не останавливаясь на этом, начинает потирать нежную кожу. С каждым движением все уверенней и грубее.

– Тимур… – глотнув новую порцию воздуха, испуганно шепчу я и качаюсь ему навстречу.

Если бы не сильные плечи, за которые успеваю схватиться, я бы упала на него, потому что стоять не могу. И то, что он делает… то, как бесстыдно на моем теле чувствуют себя его пальцы…

Воздуха все-таки не хватает, голова начинает кружиться, перед глазами белесая пелена. Не могу сфокусироваться хоть на чем-либо, ничего не вижу перед собой.

– Расслабься, – словно сквозь дымку тумана доносится до меня властный голос.

Сизого тумана, густого, который за мной наблюдает…

Только теперь понимаю, что сдвинула ноги в попытке ускользнуть от его ладони. А на самом деле сжала ее так сильно, что это прикосновение становится еще более ощутимым.

Несколько рваных выдохов, заставляю себя расслабиться, стараюсь не думать о том, что он делает и что будет потом…

Сжимаю его плечи так сильно, что теперь и у него наверняка останется след.

Ладонь вжимается сильнее, возобновляет поглаживания, а все, о чем думаю я, – не сдвигать колени, главное – не нужно сдвигать колени.

Это сделка.

Просто моя часть сделки, и все. И, наверное, даже лучше, что сразу вот так. Пусть почувствует, пусть узнает сейчас – тянуть ни к чему.

Стыд сковывает меня прочными кандалами из жара и холода. И даже когда его пальцы отодвигают в сторону мои трусики, не дергаюсь, даже не шевелюсь.

Опускаю взгляд на лицо Тимура и встречаю ответный.

Наблюдает за мной – внимательно, как будто для него имеет значение, чего я хочу и что чувствую.

Чувствую… хочу… сейчас это как черная пустота, которая только пугает, но неважна…

А его пальцы между тем начинают поглаживать, а потом неожиданно все прекращают, как будто им что-то мешает. Интересно, что? Кружево они отодвинули, я молчу и позволяю им то, что хотят.

Хватаю несколько глотков воздуха. Наверное, это просто передышка, просто шанс мне чуть привыкнуть, а после…

Его пальцы неожиданно отпускают меня. Поправляют мои трусики, очертив на прощанье кромку чулок, возвращают на место платье.

– Пока на этом прервемся, – слышу голос Тимура. – У нас закончился обеденный перерыв.