Текст книги "Фиктивная жена "

ГЛАВА 10

ГЛАВА 10

Мирон

Брак фиктивен. По сути, я свободный человек и в скором времени разведусь. Но при виде свадебной арки на берегу озера, гостей, шатров, украшений из белых цветов, круглых столов с белоснежными скатертями и прочего, внутри что-то сжимается. Неприятно. Словно и правда лишаю себя свободы и отдаю все свое внимание и мысли только одной женщине. Девочке. Я не был женат. И никогда туда не спешил. Не то, чтобы не попадались достойные женщины. Разные были, и некоторые занимали внутри меня определенное место – те, с кем был искренен или только ради секса. Но ни на одной из них я не хотел жениться. Мысль о браке не то чтобы пугала, просто ни с одной из этих женщин я себя не видел в будущем. Всех только эпизодами.

– И как ощущения? – интересуется Арон, ухмыляясь, выпускает струйки табачного дыма в небо.

– Должны быть какие-то определенные эмоции? – выгибаю брови, поправляя ворот белой рубашки.

– Ну, а как же волнение, сомнения, трепет, ты без пяти минут женатый человек, – усмехается гад. Арон в своем стиле. В брюках, белой рубашке, начищенных туфлях, но с перекинутыми через плечи кожаными ремнями, стилизованными под ремни для ношения оружия. И его неизменная циничная ухмылочка. Он словно сторонний наблюдатель. Смотрит на наше представление в ожидании, чем это все закончится.

– Смешно, – ухмыляюсь я. – Не кури, – отмахиваюсь от дыма.

– Ой, да покури ты уже, успокой нервы, – брат протягивает мне пачку сигарет.

– Нет. Я бросил.

– Хочешь умереть здоровым? – усмехается и демонстративно глубоко затягивается.

– Скорее, тренирую силу воли и характер. Сказал, бросил – значит, бросил. А расслабляться я умею по-другому.

– Ой, какие мы правильные, вдруг стали, – уже язвительно произносит Арон. Заглядываю ему в глаза… Цепляемся взглядами, Арон сжимает челюсть.

– Иногда мне кажется, что ты не на моей стороне, – понижая тон, говорю ему в лицо. – А мне бы очень не хотелось разочаровываться в брате. Если не доверять тебе, тогда кому?

– Я за тебя, – отвечает Арон, так же понижая тон, выдерживая мой взгляд. – Но я за тебя как за брата. А вот эти танцы вокруг воли отца и больших денег мне не особо интересны. Он манипулирует нами даже после смерти.

– Думаешь, я этого не понимаю? – ухмыляюсь. – Только я его переиграю. Хочу сохранить то, что принадлежит нашей семье.

– Удачи, Мир, – отводит взгляд, тушит в пепельнице давно истлевшую сигарету и отходит от меня на пару шагов. – Разве я не помогаю тебе решать проблемы?

– Помогаешь. Но ты еще тот засранец, – усмехаюсь. Арон не был бы собой, если бы принял все правила и играл по сценарию. Он отвешивает мне театральный поклон.

– Кстати, Леонов все подписал. Завод твой, – так беспечно кидает он мне.

– Знаю уже. Молодец. И не мой, а наш.

– А, нет, уволь. Мне достаточно доли в денежном эквиваленте, – иногда у него звериные глаза. Нечеловеческие, с маниакальным блеском. Таким что дрожь пробирает даже меня. Арон безбашенный.

Позади нас откашливается мой помощник Николай. Моя тень. Очень преданный человек. И я ценю в нем эти качества. Оборачиваюсь.

– Невеста приехала, можно начинать, – сообщает он мне. Киваю.

– Веселиться-то можно? Например, невесту украсть? – щурится Арон.

– Только попробуй, – смеюсь.

– Попробую, – огрызается брат и толкает меня в плечо. – Расслабься, Мир. Когда нам еще удастся погулять на твоей свадьбе. Это же уникальное, эксклюзивное зрелище, – хлопает меня по плечу и уходит.

– Что там у нас по сценарию? – спрашиваю Николая.

– Вы ждете невесту у цветочной арки.

– Забавно, кто сочинял сценарий?

– Это стандартная сцена.

– Ладно, – выдыхаю. Раньше начнем – раньше закончим.

Иду по вымощенной дорожке мимо публики, сидящей на стульях. Все начинают аплодировать. Оглядываюсь. Какого черта?! Это вот так проходят стандартные свадьбы? Смешно. Если бы я женился по-настоящему, ничего этого не было бы.

Никого бы не было.

Только я и та, которую хочу впустить в себя очень глубоко. Но такого, скорее всего, не случится. С годами я все больше и больше убеждаюсь, что таких женщин нет.

Хотя это же представление. А для театра и показухи подобные декорации как нельзя кстати. Встаю в арке, неподалеку регистраторша, на удивление приятная девушка, а не тетка с высокой прической.

– Вы забыли бутоньерку, – шепчет мне организатор свадьбы.

– Я не забыл, – отрезаю холодным тоном. Еще я цветочков не носил.

Все замолкают в ожидании невесты. А я осматриваю собравшихся. На первых рядах Арон что-то шепчет Ульяне Леонидовне, на что бабуля сводит брови. Брат развлекается. Платон смотрит куда-то в сторону озера, весь напряжён и отстранен. Ревнует. Еще бы, я бы в его возрасте… А я бы не допустил этой свадьбы. И Платон тоже сопротивлялся, но я его подловил. Где мы еще найдем такого котенка? Робкая, нежная, милая, уязвимая, но иногда показывает зубки. Но не хищница, которую можно купить. На это и расчет, чтобы все поверили в то, что меня реально покорила нежная девочка.

Скольжу глазами по толпе. Народу немного, но публика собралась «высокая». Партнеры, нужные мне люди, с которыми я «дружу». Прокурор с супругой. Несколько человек из правительства. Начальник таможенного контроля и прочие. И где-то в конце ряда – отцовский юрист. Скромный, незаметный лысоватый мужичок. Херр Герц. Сидит с блокнотом в руках и что-то записывает, кажется, совсем не интересуясь происходящим. Ну конспектируй, Херр, сейчас я изображу тебе неземную любовь. Веду глазами дальше, посматриваю на часы. Что-то моя невеста не спешит выходить, и собравшиеся начинают оглядываться и шептаться.

Ну где же ты, моя Красная Шапочка? Я же загрызу, если сбежишь.

Наконец начинает играть музыка, и гости замолкают. Расправляю плечи, когда Милана появляется в начале дорожки.

Она неспешно, грациозно и очень красиво идет ко мне. С каждым ее шагом я начинаю ловить себя на мысли, что все вокруг расплывается, переставая иметь значение. Девочке невероятно идет белый цвет, подчеркивая ее чистоту и неиспорченность. Меня накрывает каким-то незнакомым чувством восторга. Необъяснимое ощущение эйфории. Словно в этот момент девочка дарит мне самое ценное.

Красивая.

Немного загадочная под прозрачной вуалью. Несет себя очень достойно. Плывет. Такая уникальная, девственная, естественная красота. И, несмотря на то, что я восхищен девочкой, мне хочется сорвать эту вуаль и заглянуть Милане в глаза.

Наваждение какое-то. Закрываю глаза. А когда открываю, Милана уже рядом. Понимаю, что меня несет, и никак не могу взять себя в руки. Как мальчишка, который встретил красивую девочку. А может, так даже лучше для сегодняшнего дня.

Откидываю ее вуаль, открывая лицо. А там глаза, невероятно красивые, смотрит на меня, даже не моргает. И губы нежные, выразительные, манящие, как спелые ягоды. У меня голова кружится от такой красоты. Как я раньше ее не замечал? В голове начинают возникать тысячи далеко не невинных фантазий. Ох, черт! Впечатлила ты меня, Красная Шапочка.

Качаю головой, улыбаюсь и беру невесту за руку, поворачиваясь к регистратору.

– Дамы и господа! Мы рады приветствовать всех вас и благодарим за то, что вы собрались здесь разделить с нами этот счастливый момент. Здесь и сейчас вы станете свидетелями соединения двух людей, двух сердец, двух судеб, двух жизней! Чуда Рождения Семьи!

Чувствую, как Милана начинает дрожать, и уже сама стискивает мою ладонь сильнее. Кидаю на нее взгляд, улыбается, но очень натянуто. Неестественно. Плохо. Нужно мне было с ней поговорить перед этим цирком. Приручить нужно было девочку. Дыши, котенок, это всего лишь игра, не съем я тебя.

– Дорогие молодожены, у вас есть то, что ищут миллионы, а обретают лишь избранные – это любовь! Именно она соединяет сердца и судьбы, мысли и стремления на пути к достижению великого искусства супружеской жизни – жить для счастья любимого человека. Именно любовь способна творить чудеса и делать возможным то, что порой нам кажется невероятным. И мы вдруг осознаем, что не бывает случайностей. А два разных человека – вовсе не чужие друг другу люди, а части одного целого, и их встреча предначертана судьбой.

Девушка продолжает нести романтическую чушь, а меня все больше и больше начинает беспокоить состояние Миланы. Посматриваю на нее и вижу, как бледнеет. Закусывает губы, потом словно приходит в себя, улыбается так испуганно и бездарно, что лучше бы этого не делала. Хочется остановить все и привести ее в себя.

– В присутствии свидетелей, родных и близких прошу ответить вас, Мирон: согласны ли вы взять в жены Милану, любить, уважать и заботиться о ней до конца своих дней?

– Да, согласен, – твердо отвечаю, желая побыстрей закончить церемонию, иначе моя невеста потеряет сознание. Женщины не способны отключать эмоции и холодно отыгрывать свою роль. Но не способны только искренние женщины. Еще не искушенные девочки.

– Согласны ли вы, Милана, взять в мужья Мирона, любить и уважать его до конца своих дней?

А она молчит.

Пауза затягивается.

Собравшиеся начинают шептаться, а я – злиться. Сильно сжимаю ее хрупкую ладонь, сдавливая до боли, подталкивая к ответу. Приди в себя, котенок, и отыграй эту роль до конца.

– Да… – сдавленно произносит девочка. – Согласна.

Выдыхаю. Ослабляю хватку. Но полностью расслабляться рано. Впереди у нас еще целый вечер.

– С сегодняшнего дня ваши руки украсят обручальные кольца – древний священный символ любви и преданности, глубоких и чистых чувств. Пусть они напоминают о том, что ваша любовь бесконечна, и навсегда останутся воспоминанием о сегодняшнем волнующем событии. Обменяйтесь кольцами.

На специальном постаменте на кружевной подушке лежат кольца. И если церемонию и банкет я полностью доверял организатору и помощнику, то кольца почему-то выбрал сам. Как-никак мне год носить этот «ошейник», и не хотелось, чтобы на пальце моей хоть и фиктивной жены была надета какая-нибудь вычурная безвкусица.

Беру изящное колечко, Мила тянет руку. Пальчики дрожат. Регистраторша обращает на это внимание и умилительно улыбается. Да, пусть будет так. Растроганная, сентиментальная невеста – лучше, чем на все готовая кукла. Обхватываю ее запястье, чтобы зафиксировать руку, и надеваю кольцо. Красиво. На ее маленьком пальчике смотрится великолепно.

Милана берет кольцо, и я буквально вижу в ее глазах протест. Ну, нет, так не пойдет. Ловлю ее взгляд и удерживаю, не позволяя отвернуться. Читай в моих глазах: назад дороги нет. Протягиваю ей руку, внимательно наблюдая, как ее подрагивающие пальчики надевают мне кольцо. Хоть нам обоим и понятно, что происходящая церемония – все всего лишь фикция, внутри что-то болезненно сжимается и ноет. Старею, что ли. Стал сентиментален. Никогда не трогали подобные вещи.

– Отныне вы муж и жена! Запомните это радостное, торжественное мгновение! Ничего не изменилось. Все так же, как и всегда: вы вдвоем, любящие друг друга; ваши родные и друзья рядом. Но сегодня вы открываете новую страницу – семейную страницу вашей жизни.

Боже. Кто писал эту идиотскую речь? Мне уже тошно от этих приторно-сладких речей. Хочется выпить.

– Можете поцеловать невесту! – так торжественно и даже восхищенно произносит регистраторша. А Милана сглатывает, широко распахивая глаза.

Ну, а как ты хотела?

Девочка замирает, обхватываю ее за талию, притягивая к себе. На нас смотрят десятки глаз. Плевать. Накидываю на нас ее вуаль, немного отгораживая нас. А Милана начинает часто дышать и всхлипывать.

– Тихо, – в сантиметре от ее губ. – Все хорошо. Ты умница. – Кажется, еще немного – и начнет рваться. Ее дрожащие губы так манят их попробовать. Хочу эти губы по-настоящему. Прикасаюсь к ним. Девочка всхлипывает, приоткрывая ротик. И все – крыша окончено съезжает. Ее теплое прерывистое дыхание лишает разума. И я целую ее по-настоящему.

А ведь обещал брату, что не буду…

Слово давал…

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

Мирон

Губы у нее сладкие. Вкусные. Оторваться невозможно. Всасываю их, ласкаю языком, не желая останавливаться. Хочется намного больше, чем этот невинный поцелуй. Остатки разума пытаются удержать руки на ее талии, а не пуститься исследовать хрупкое тело. Просыпается невыносимая жажда спалить нас дотла. Нет, девочка мне не отвечает, но и не сопротивляется, кажется, даже не дышит.

Когда зал взрывается аплодисментами, меня приводит в себя восторженный свист Арона. Останавливаюсь, отрываясь от Миланы, хотя тело протестует. Девочка смотрит на меня растерянно, глубоко вдыхая. Ой, не нужно на меня так смотреть, я сам еще не понимаю, что происходит.

Отстраняюсь, открываю ее вуаль, во рту вкус клубники. Я почти сожрал всю ее помаду. Что, мать ее, это было?! Беру Милану за руку и поворачиваюсь к гостям, которые спешат нас поздравить. В голове дурман, словно я пьян, никак не могу собраться, просто киваю, пожимаю руки, принимая поздравления. Милану целует и обнимает бабушка, что-то шепча, а меня по плечу хлопает Арон и ухмыляется гад. Делает вид, что приобнимает по-братски, а сам шепчет:

– Поздравляю, брат, это было эффектно. За Платоном теперь следи, а то он с катушек съедет. – Хочется спросить у него, что он несет, но оглядываюсь в поисках младшего брата и не нахожу его. – Да к бару он побежал, – читая мои мысли, отвечает Арон.

– Скажи охране, чтобы глаз с него не спускали, – прошу я. Арон кивает и отходит, уступая место публике, жаждущей польстить мне и поздравить. Милана растерянно кивает, пытаясь улыбаться людям, которых видит впервые. Притягиваю ее ближе, подставляю руку, чтобы держалась за меня, и она с удовольствием хватается.

Толпа, наконец, рассеивается, гостей приглашают в шатер на банкет, где начинает играть живая музыка.

– Вы целовали меня по-настоящему, – шепчет мне девочка.

– «Ты», – поправляю ее.

– Что?

– Я твой муж, обращайся ко мне на «ты», даже когда никого нет рядом. Ты должна привыкнуть, иначе ничего не выйдет.

– Хорошо, – вдруг нервно выдает она, вздергивая подбородок. – Ты целовал меня по-настоящему.

Ну целовал. Да. Так вышло, котёнок, я же не знал, что ты такая вкусная.

– Поверь, это еще не по-настоящему, – усмехаюсь я и тяну ее за собой к шатру.

– Но… – Милана хочет возразить, а потом сжимает губы и впивается ноготками в мою руку. Ощутимо даже через костюм. Характер все-таки есть, и меня это заводит.

Свадьба в разгаре. Поздравление со сцены. Подарки. Музыкальные паузы от джазовой певицы и профессиональных музыкантов. Утомительно. Хочется уже тишины. Я не любитель таких мероприятий. Милана рядом со мной покручивает бокал с шампанским. Она умница, взяла себя в руки. Периодически к нам подходят гости, и девочка почти искренне улыбается.

– Вот скажи мне, что люди находят в таких церемониях и празднованиях? – спрашиваю я ее.

– Что вы… ты, – поправляется, улыбаясь. – Что имеешь в виду?

– Мне кажется, свадьба – очень личный праздник. Нет, это даже не праздник, а что-то интимное, принадлежащее только паре. А в это все, – развожу руками, – показуха. Нет, – усмехаюсь, – в нашем случае, конечно, самое то. Зачем этот цирк устраивают настоящий пары?

– Может, они желают разделить свой праздник с другими? Все девочки хотят настоящую свадьбу. Наверное, – выдыхает она. – Но соглашусь. Я бы хотела другую свадьбу. Более тихую, по-семейному.

Поворачиваюсь, рассматриваю девочку, а она смотрит куда-то вглубь зала и хмурится. Арон весь вечер беседует с Ульяной Леонидовной – похоже, они друг друга нашли. Язык у него подвешен, он может гармонично влиться в беседу как с блатными урками, так и с интеллигентными старушками. Платон рядом. Пьет. В нашу сторону почти не смотрит. Арон за ним присматривает лично, но мне жутко не нравится обилие алкоголя в его руках. Ладно, завтра разберемся с этим ревнивым идиотом. Повод у него все же есть.

Веду глазами по толпе и вдруг натыкаюсь на Нику. На мою любовницу! А я не приглашал ее. Запретил ей появляться на свадьбе, все четко объяснив, и она вроде бы поняла. Не с первого раза, конечно, через истерику. Пришлось ее осадить, чтобы дошло. И вот она здесь. В маленьком черном блестящем платье, на высоких шпильках, с агрессивным раскрасом на лице. Ярко-красные губы расплываются в хищной улыбке. Ой, мать. Накажу же. Скулить потом будешь. Как ты посмела меня ослушаться?! Плохо дрессирую? Надо жестче. Думая об этом, я смотрю Нике в глаза, чтобы считывала весь мой гнев. И она хорошо меня знает, чтобы понять, что ее ждет за такую вольность. Но все равно, тварь, нарывается.

– Добрый вечер, – салютует нам бокалом. Киваю. Хотя хочется вышвырнуть ее отсюда. Но скандал на публику никому не нужен. Нет, меня не пугает ее присутствие – я, в конце концов, не палюсь с любовницей. Меня злит ее наглость и блеск в глазах, который ничего хорошего не обещает. – Поздравляю, – с язвительной улыбкой произносит Ника, неприлично долго размаривая Милану. – Не познакомишь с невестой? Ой, – театрально прикрывает рот рукой. – Уже с женой.

То есть не поверила, что брак фиктивен? Пришла лично проверить.

– Познакомлю, – сквозь зубы произношу я. Обвиваю Милану за талию, притягиваю к себе. Девочка поддается, хотя напрягается. – Это Милана Вертинская, моя жена, – специально выделяю свою фамилию, так что Нику передергивает. Ты же за этим пришла? Да? Я всего лишь подыгрываю твоим фантазиям. И контрольный – целую Милану в висок, демонстративно глубоко вдыхая ее нежный, тонкий запах. Поворачиваю девочку лицом к себе за подбородок, заглядываю в глаза. – Да, малыш?

– Да, – тихо отвечает Милана. Хорошая девочка, улыбается. Хорошо играет, вживается в роль. Я сам верю этим невинным глазкам.

– Ты же говорил, что брак фиктивен! – громче чем надо, на эмоциях спрашивает она. Благо играет музыка, и за гулом голосов никто ничего не разбирает. Отпускаю Милану. Встаю с места, обхожу стол, подходя ближе к Нике. В нос бьет запах ее холодных цитрусовых духов, раньше мне нравилось, а теперь раздражает.

– Пошла вон отсюда! – цежу сквозь зубы.

– Что, я права? Да?! Брак настоящий? – с претензией и вселенской обидой в голосе кидает она мне. – Ну ты и мудак! – а вот это уже непростительная ошибка с ее стороны. Никому не позволяю себя оскорблять, тем более женщине.

– Если ты сейчас отсюда не уберешься тихо, не привлекая внимания, то тебя выкинут отсюда как бродячую шавку. Мало того, ты еще наживешь во мне врага. И тогда… – не договариваю, втягиваю воздух, подавляя ее взглядом. Ника несколько секунд молчит, потом допивает шампанское, еще раз осматривает Милану, но с ее лица уже слетает маска хищницы и налет цинизма.

– Красивая у вас жена, Мирон Яковлевич. Молодая совсем, – в голосе теперь сожаление. Веронике тридцать три года, и возраст – ее больное место. Нет, выглядит она отлично, но живет в вечной гонке за молодостью и красотой. – Счастья вам, – кидает она мне и уходит. Без шума и скандала. Даже, можно сказать, гордо. Сажусь на место, отпиваю воды, выдыхаю. Дура. Навыдумывала. Ну пусть немного спустится с небес.

– Это была твоя девушка? – спрашивает Милана.

– Это была моя любовница.

– Зачем вы так с ней? Можно же было нормально объяснить.

– А я объяснял, котенок, и запретил здесь появляться, а она не поверила и ослушалась. А такого спустить с рук ей я не могу.

– Ясно, – опускает глаза, водя вилкой по листьям салата.

– Объявляю первый танец молодых! – восторженно сообщает ведущий. Встаю, подаю Милане руку, помогаю подняться и веду в центр зала. Мы снова под прицелом десятка глаз, и Милана напрягается.

– Выдохни, расслабься, я поведу, просто доверься мне.

Перехватываю ее теплую ладошку, подхватываю за талию, прижимаю к себе, ближе, чем положено. Музыка. Что-то романтично-мелодичное. Медленно веду девочку, вырисовывая круг. Она хорошая партнерша, на ноги мне не наступает, податливая, и наш танец гармоничен.

– Ты хорошо танцуешь.

– У меня бабушка – хореограф. И она не пережила бы, если бы я не смогла станцевать вальс, особенно если партнёр хорошо ведет. – Усмехаюсь.

– Ты не котенок, ты лиса. Льстишь.

Мне вдруг стало так просто и спокойно с этой девочкой, что я уже двигаюсь, не контролируя себя. Все выходит само собой гармонично, словно наши тела двигаются в унисон. Давно так не чувствовал себя рядом с женщиной. На контрасте с Никой я ощущаю себя умиротворённо, словно все встало на свои места.

Ее рука в моей руке. Ее хрупкое тело прижато к моему настолько, что я чувствую, как вздымается ее грудь. Девочка будит во мне столько желаний. Самых откровенный, горячих, обжигающих, таких, что только от мысли об этом в жар кидает. Все перевернулось с ног на голову. Все, определенно, идет по плану, но…

Сам не замечаю, как крепче ее сжимаю на последних минутах танца. Ох, девочка, что ты со мной делаешь? И ненавидеть себя начинаю за подобную слабость. Платон уже в хлам пьян. И вроде бы все так и должно быть на свадьбе, пусть терпит, мы играем. Вот только я проигрываю в этой игре.

Танец заканчивается, и Милана мне улыбается, уже не натянуто, а искренне, даже смущенно, щеки горят, глаза с поволокой.

Спрячь свои глаза, девочка, иначе…

Я не знаю, насколько она близка с Платоном. Но вот так, внаглую, забирать ее я не хочу. Не я не святой. И способен на многое. Да что там способен! На мне много грехов. И в аду уже давно кипит мой персональный котел. Но на подлость и предательство по отношению к брату не способен… И это отрезвляет.