Текст книги "Меньше, чем смерть"

Руководитель Ордена отрицательно покачал головой.

– Зачем тебе это? – спросил он.

– Собираю информацию, – уклончиво ответила она и отключилась.

Командор вернулся в кресло у стола.

– И это все, что мы имеем? Одна операция, в которой вы пересекались?

– Не пересекались. Я вообще не встречалась на Тонатосе с заложниками. Ты же сам мне сообщил об освобождении десяти человек.

Какое-то время они спорили, что делать с этой информацией – скрывать дальше или наоборот. Командор настаивал на том, что разглашение слегка подправленной версии минувшего может оказаться полезным. Если должным образом поданные факты и не вызовут у объекта чувства глубокой признательности, то хотя бы на официальную благодарность должны подвигнуть. Сова вяло доказывала, что за такую медвежью услугу, как это освобождение, она бы точно благодарить не стала, тем более задним числом – спустя три месяца.

Через полчаса Сова сдалась.

– Прав был Магистр, – с неохотой призналась она. – Нет смысла что-то планировать, когда в деле столько неизвестных.

Не вступавший в спор Лорис допил кофе и заметил, что он вообще не понимает, чем он должен заниматься на Кифероне, разве что разыгрывать из себя курортника для поддержания версии об совместно проводимом отпуске.

– Лорис, это не моя вина, – обиделась Сова. – Хочешь, я поговорю с Магистром, чтобы он отпустил тебя назад?

– Конечно, – уже устав разыгрывать недовольство, Лорис в последний раз неодобрительно оглядел друзей. – Вас только отпусти куда-нибудь вдвоем! Уж вы порезвитесь!

– Надо ехать, у нас рейс через полчаса, – напомнила Сова.

– А почему мы летим не на «Водолее»? – закапризничал Командор.

– Да можно было и на «Водолее», но Магистр попросил оставить его тут и лететь рейсовиком. Для правдоподобия.

– Это не правдоподобие, а сплошное неудобство.

Сова побросала в комбайн пустые чашки и машинально запустила повтор программы резки. Командор не успел ее остановить. Лорис вздохнул, но заглядывать внутрь комбайна не решился.

Глава 7
Ускоренный курс молодого ловца

…Добычу знает только ловец.

…Как сильны нападающие и как бедны оправдывающиеся. Оставь защищаться другим. Ты нападай, ибо ты знаешь, для чего вышел ты.

Николай Рерих. Ловцу, входящему в лес. Цветы Мории

Все было тщательно спланировано: случайная встреча в непринужденной обстановке, взаимный интерес и тематика разговора. Все должно было в итоге привести к нужному результату. Ни тени подозрения не могло пасть на милую девушку Лаэрту Эвери, подневольную и опальную военнослужащую Ордена, сосланную на самый престижный курорт Федерации коротать время вынужденного карантина после возвращения из стана врага.

Поле битвы было выбрано заранее. На подступах к нему дежурили разведчики, засадные полки прикрывали отходы, а передовые части, заняв свои позиции, поджидали неприятеля. Ждать предстояло долго: наивный противник еще не подозревал о грядущем сражении.

Сова гуляла по художественному музею. Изящные искусства хоть как-то скрашивали ей нудные часы ожидания. Правда, ей нельзя было далеко удаляться от зала, в котором было намечено случайное столкновение, а все прилегающие помещения были уже неоднократно осмотрены.

Ментальный вызов Командора застиг ее как раз в нужном зале.

«Он вошел в здание!» – бодро прокричал Командор.

«Не так громко, – попросила Сова. – Спугнешь».

Стараясь не слишком спешить, она вернулась к парадному портрету восьмого императора Киферона и принялась разглядывать величественные черты монархической особы, закутанной в обильные драпировки древнеримской тоги. Династическая история Киферона мало интересовала Сову, но именно с этого места ей в большом зеркале были хорошо видны входящие в зал люди, и она не рискнула перемещаться от картины к картине, как все нормальные посетители музея. Впрочем, народу здесь было не много: публика валом валила на открывшуюся в честь двадцатилетия инфанты выставку портретов, запечатлевших младенческий, детский, подростковый и юношеский возраст венценосной красавицы. Но чтобы попасть туда, нужно было миновать скучную череду августейших предков коронованной особы, рядом с которыми Сова и устроила свою засаду.

«Он сейчас войдет в твой зал», – голос Лориса прозвучал в мозгу Совы с той самой недовольной интонацией, какую Сова уже слышала вчера при обсуждении планов. Лорису идея не нравилась.

Сова постаралась расслабиться до полной непринужденности: жертва может почувствовать напряжение эмоционального фона и заподозрить лишнее. Краем глаза она видела, как высокая фигура в сером мундире Ордена, таком же, как у нее, направляется к ней. Клюнуло! Сова подпустила нового посетителя поближе, метра на два и стремительно обернулась:

– Вы за мной? – спросила она резким требовательным голосом.

– Что?

Он явно растерялся. Хорошо. Только не дать ему опомниться.

– Я спрашиваю, вы за мной? – Сова повторила свой вопрос еще настойчивее, мешая в голосе нетерпение и надежду.

– Не понял… – Он отступил на шаг.

Еще лучше. Она протянула руку.

– Давайте.

– Что? – Он все еще не понимал, что она от него хочет.

– Приказ, естественно. Без приказа я никуда не полечу, пока не закончится отпуск.

– Пожалуйста. – Он наконец догадался, что она принимает его за посольского курьера, и успокоился. – Не летите.

Сова попыталась изобразить на своем лице удивление и подозрение одновременно. Ее собеседник рассмеялся.

– Успокойтесь. Вас никто никуда не вызывал.

Теперь она смотрела на него так, будто отказывалась верить его словам, и он пустился в объяснения:

– Просто я шел на выставку, увидел знакомый мундир и решил поздороваться. Я и не знал, что это вы, миссис Зорий. – Он вдруг запнулся, поняв, что оговорился, и твердо поправился: – Простите, офицер Эвери.

И сам огорчился от своих слов. Надо же было так ошибиться – назвать женщину по фамилии бывшего мужа. Оговорка вышла бестактной, а попытка ее исправить прозвучала по-канцелярски сухо. Он вовсе этого не хотел.

Его собеседница вспыхнула, как будто от обиды, на долю секунды ее взгляд, полный разочарования, уплыл куда-то в сторону, но она быстро справилась с собой, вернув на лицо вежливую приветливость. Казалось, она только сейчас обратила внимание на того, с кем разговаривает.

– Мы знакомы? – словно что-то припоминая, с сомнением спросила она.

– Заочно. Я – Ястри Ритор.

– Мистер Ритор, – послушно повторила она, все еще думая о своем.

Он все еще переживал свою оплошность.

– Не надо так официально, – мягко попросил он. – Я здесь тоже в отпуске. Просто Ястри.

Вежливый человек на предложение звать собеседника по имени отвечает встречным предложением. Но Сове было не до вежливости.

– Простите, если я чем-то… – начал он.

– Вы здесь тоже на карантине? – живо перебила она.

– Не понимаю.

– Ну, на проверке после Тонатоса, – нетерпеливо пояснила Сова. – Вы же теперь тоже подпадаете под подозрение. Вдруг вас завербовала чужая разведка? Так вас тоже отправили в отпуск?

– Нет, я сам написал рапорт. – Он, наконец, понял причину ее огорчения, успокоился и теперь смотрел на нее с сочувствием. – Меня едва ли станут проверять так, как вас: я не служу в генштабе.

Сова криво усмехнулась.

– Я бы тоже с удовольствием не служила, – заметила она. – Но мои рапорты ваш отец, вероятно, читает через строчку.

Он засмеялся.

– Не огорчайтесь. Мои рапорты он не читает вообще, так что по сравнению со мной вы в более выигрышном положении. Хотя, я думаю, если вас проверяют, то у вас нет шанса ускользнуть из генштаба. Если проверка будет длиться около полугода, можете радоваться – скорее всего, вас готовят в разведуправление.

– А этому нужно радоваться?

– Многие охотно поменялись бы с вами местами, – сдержанно заметил он.

Сова поняла, что разговор слишком рано коснулся печальной темы взаимоотношений Ритора с отцом, и, чтобы увести беседу в сторону, спросила, добавив в голос завистливые нотки:

– Идете смотреть выставку?

– Да, – кивнул Ритор. – Вчера из нашего посольства мне прислали приглашение. Говорят, это сенсация сезона. Вы уже были там?

– Нет, – скорбно поведала Сова. – Пока на эту сенсацию доступ только по особым приглашениям.

– А вам не прислали приглашения? – удивился он. – В нашем посольстве принято посещать такие мероприятия. Из вежливости. И приглашения рассылают всем офицерам Ордена.

Сова смутилась.

– Я слегка нарушила Устав, – призналась она. – Не встала на учет в посольстве. Наверное, со злости.

Он с пониманием улыбнулся.

– Я его тоже иногда нарушал. Это легко исправить – я знаю посла, он милейший человек. Завтра я буду в посольстве, так что смогу поговорить с ним. Напишите ему формальный рапорт с объяснением… – Но тут он, видимо, вспомнил, что текущая проблема его новой знакомой этими действиями все равно не будет решена, и продолжил: – А сейчас давайте я сам приглашу вас на выставку. У меня все равно билет на две персоны, а я пока один.

И он протянул ей посеребренную карточку с приглашением. Сова осторожно, двумя пальцами приняла ее. Рассмотреть пригласительный билет во всех деталях она успела еще вчера в кабинете у посла, и сейчас, делая вид, что читает написанные витиеватым шрифтом строчки, анализировала только что услышанную оговорку собеседника: «Я пока один». Ну что ж, «пока» Сову это устраивало.

Теперь в беседу следовало добавить восхищения и благодарности, но она побоялась сфальшивить.

– Спасибо, – просияла Сова. – Я не ожидала, что мне так повезет.

И Ястри Ритор галантно предложил ей руку. Что и требовалось доказать.

Психологи утверждают, что влюбленные испытывают постоянную потребность говорить о своих избранниках, по Сове, как всегда, досталось исключение из правил. Экспозиция была отличным поводом к разговору на одну единственную тему, и Сова приготовилась уже слушать романтическую историю первого знакомства, когда ее постигло разочарование: Ястри Ритор не спешил делиться с новой знакомой восторгами по поводу возлюбленной, а Сова не могла выказать ни малейшего представления о том, что ей известны их нежные отношения. Оставалось только восхищаться живописью, что и без того делали едва ли не все посетители выставки.

К концу осмотра Сова не знала и десятой доли того, что хотела знать. Или Ястри Ритор был чрезвычайно сдержан от природы, или его страстная увлеченность инфантой была Магистром сильно преувеличена.

Выйдя из музея, Сова попрощалась со своим новым приятелем. Не стоило злоупотреблять чужой вежливостью сверх меры. Да и другие дела, намеченные на остаток дня. ждать не могли. Пару кварталов она прошла пешком, тщательно прислушиваясь к своим ощущениям, и лишь убедившись, что слежки нет, с облегчением залезла в припаркованный на площадке глайдер, за рулем которого сидел Командор.

– Ну как? – нетерпеливо спросил он. заводя мотор.

Сова неопределенно повела плечами.

– Для первого раза не так уж и плохо, – скорее утешая себя, чем отвечая Командору, призналась она. – А где Лорис?

– Я подвез его к мединституту. Что-то ему там понадобилось в лабораториях. Был вызов от Магистра. Ты пропустила сеанс связи. Громовержец нервничает. – Командор хихикнул. – Я проверил твою карточку: деньги поступили.

– Отлично. У тебя тут есть зеркало?

– Понятия не имею. Это же прокатный глайдер.

Она перебралась на заднее сиденье и принялась исследовать встроенные удобства. Зеркало нашлось в спинке переднего сиденья. Сова прикрыла глаза, концентрируясь на открытии телепатического канала через его поверхность.

– Добрый день, Магистр.

– Ты должна была связаться со мной три часа назад, – игнорируя вежливое приветствие, сообщил он.

– Извините, в это время я как раз знакомилась с вашим сыном.

Краткий отчет о встрече Магистр выслушал, ни разу не прервав Сову вопросом.

– У меня к вам просьба. – сообщила она под конец. – Мне нужно, чтобы Ястри узнал кое-какие подробности операции на Тонатосе и моего участия в ней. Причем вам придется немного сфальсифицировать факты.

– Сведения об операции Ордена на Тонатосе засекречены, – напомнил он.

– Ну так рассекретьте, что можно. Мне не так уж много надо.

– Что именно?

– Завтра ваш сын будет беседовать обо мне с послом Ордена на Кифероне. Пусть посол при упоминании моего имени ненароком сообщит приблизительно следующее: послу известно о моем пребывании здесь, несмотря на то, что я нарушила устав, не сообщив посольству о своем прибытии. Посол готов закрыть на это глаза, так как понимает мое тяжелое эмоциональное и физическое состояние. Посол знает, что я нахожусь на Кифероне на лечении. У меня реабилитационный период после травмы, полученной на Тонатосе. Травма с осложнениями. Пусть наши эксперты придумают что-нибудь позаковыристее, свяжутся с Лорисом и объяснят ему диагноз. Мне нужно, чтобы в открытый доступ базы данных Ордена попала информация о моем бое на арене за освобождение десятерых заложников. И о том, что именно там я и была ранена Надо так же подретушировать официальную часть моего личного дела.

– Хочешь заставить его испытывать чувство благодарности… – задумчиво протянул он.

– Да, хочу. Насколько ваш сын ответственный человек? Я полагаю, что прежде чем хлопотать за меня перед послом, он захочет убедиться, что не оказывает услугу злостному нарушителю. Так что впишите в мое личное дело строгий выговор за действия без приказа на Тонатосе.

Магистр кивнул.

– Как только он запросит эти данные, я дам тебе знать.

– Спасибо, – поблагодарила Сова. – Да, я полагаю, в моем официальном личном деле не упоминается о замечательных свойствах моего организма в части регенерации?

– Не задавай идиотских вопросов, – посоветовал он. – Завтра из посольства тебе пришлют приглашение на юбилейный прием.

С переднего сиденья подал голос Командор:

– Магистр, Лорис просит вас срочно переслать ему медицинскую карту вашего сына. – И Командор продиктовал адрес.

– Зачем? – Сова удивилась не меньше Магистра.

– Понятия не имею, – честно признался Командор. – Спросите у Лориса.

На этом Сова с Магистром распрощалась.

Всем золушкам Киферона в последнюю неделю перед праздником снился один и тот же сон: как из волшебно пахнущего голубого конверта, из морской его синевы, подобно рассветному солнцу из-за горизонта, выплывает долгожданный искристо-золотой, в императорских вензелях пригласительный билет на прием в честь юбилея инфанты. Грезились им величественные залы императорской резиденции, бесконечная череда представительских глайдеров у входа, изысканные угощения, земные вина, черные смокинги и фраки мужчин и, конечно, собственное платье, вершина всех известных мечтаний. Принцы им, увы, не грезились – в императорском семействе последние двадцать лет рождались исключительно дочери.

Сова давно уже не видела снов, не говоря уже о том, что платье она в последний раз она надевала на родине Лориса – на отсталом Лоданисе, года четыре назад.

Официальная часть приема была в самом разгаре: императорская семья принимала поздравления и подарки от миров Федерации, представленных здесь бесконечной чередой своих посланников. Здравомыслящие гости предпочитали пропускать эту утомительную церемонию и опаздывали к началу приема часа на два. Те же, кто в силу должностных обязанностей были лишены такой возможности, томились у возвышения, где в лучших монархических традициях располагался трон императора, рядом с которым застыла, скромно склонив голову, виновница всей этой суеты.

Командор занял предписанную планом позицию, обменялся взглядом с Лорисом, стоящим у противоположной стены зала, легко отыскал в толпе и Сову. Она выбрала себе место рядом с первыми ступеньками, ведущими к тронному возвышению, в нескольких метрах от серых мундиров делегации посольства Ордена на Кифероне. Командор улыбнулся: недаром вчера, выбирая платье, Сова предпочла пойти наперекор местной моде, которая в этом сезоне диктовала светлые нежные тона и легкие невесомые материалы. Тяжелый фиолетовый бархат платья делал Сову похожей на коршуна, случайно затесавшегося в стаю фламинго. Коршуна просто невозможно было не заметить.

Состязание началось.

Глядя на это тайное соревнование, Командор искренне забавлялся ролью арбитра. Да, инфанта была хороша. Особенно для любителей неискушенной наивности. Себя он к этой категории не причислял. Но следовало признать очевидное: стройная, хрупкая и изящная инфанта полностью соответствовала собирательному образу сказочной героини, ждущей спасения от дракона, людоеда, террориста или космического пирата. Образ этот был лучшим дополнением к амплуа мужчины-защитника и ко всем сопутствующим этому амплуа комплексам, которыми мужское население Ордена страдало едва ли не поголовно. Тонкие руки и высокая шея. Лицо, поражающее правильностью черт: изящный изгиб бровей, большие миндалевидные глаза, тонкий нос и маленький рот. Да, инфанта, пожалуй, была даже слишком хороша, слишком идеальна, чтобы быть реальностью. Как призрачный свет далекой, но уже не существующей звезды.

Если инфанта была звездой, от которой красота разливалась подобно свету во все стороны, то Сова представлялась Командору черной дырой, поглощающей любое излучение. В том числе и излучение инфанты. Да, Сова не зря потратила весь вчерашний день и кругленькую сумму, полученную из казны Ордена накануне. Единственная и неповторимая Сова, знакомая ему от носа до пятки, привычная и родная, Сова – неотъемлемая часть его самого и всей его жизни, сегодня вдруг исчезла, и теперь, пытаясь взглянуть на то, что вчера еще было ею, глазами постороннего мужчины, он испытывал одновременно смущение и гордость: знай наших!

Темно-фиолетовый тяжелый бархат облегающего платья со шлейфом великолепно подчеркивал ее фигуру с оголенными плечами, неожиданно тонкой талией и трогательно мягким изгибом бедра. Сова с детства любила театр. В Ордене, круглогодично не вылезая из формы, она с увлечением играла в солдатика с внешностью курсанта-новобранца Сейчас же ей вздумалось сыграть светскую львицу. Изменилось все. Движения стали плавны и величественны. Куда только делась знакомая Командору резкость? Короткие, всегда растрепанные волосы теперь были тщательно уложены в объемную прическу. На лице вместе привычной упрямой сосредоточенности – маска нежной доброжелательности. Глаза сияют, рот улыбается… В церемониальной скованности инфанты было слишком мало свободы, и Сова как-то отследила, почувствовала и обратила себе на пользу эту вынужденную сдержанность соперницы. Сова не стояла на постаменте, подобно прекрасной, но все-таки каменной статуе – она двигалась, она была живой.

Командор, не удержавшись, прыснул – слишком велика была разница между Совой вчерашней и сегодняшней. Нет, даже самый запущенный романтик в Ордене сейчас не кинулся бы защищать ее своей грудью. Вместо героического порыва любой мужчина рядом с такой женщиной должен был испытывать нервное напряжение, сходное с возбуждением. И чувствовать опасность, провоцирующую и влекущую к недоступному. Потому что Сова, примерившая маску роковой женщины, была опасна как раз тем, что за эффектным фасадом из шарма и легкомыслия стоял строгий расчет, а также была профессионально расставлена замаскированная ловушка.

Накануне вечером Лорис протянул Сове маленькую капсулу.

– Что это? – Сова повертела ее в пальцах и даже понюхала.

– Положи в перчатку, – приказал Лорис. – Раздавишь ее, когда Ритор будет рядом с тобой.

– Так что это?

– Ну какая тебе разница? – Казалось, его раздражали вопросы Совы. – Просто я по мере сил пытаюсь обеспечить успех твоего плана.

– Я хочу знать, как ты это делаешь. Почему тебя это злит?

– Потому что мне все это не нравится. – Лорис хотел отобрать капсулу, передумал, посмотрел на любопытное лицо Командора, и наконец пояснил: – Это специальная пептицидная сыворотка крови.

– Какая сыворотка? – переспросил Командор.

– Пептицидная! – рявкнул в ответ Лорис. – Аэрозоль. Есть такие пахучие вещества, которые возбуждают противоположный пол. Впрочем, можно и в пищу.

– Насколько пахучие? – подозрительно уточнила Сова.

– Не волнуйся, ты этот запах вообще не почувствуешь. Он вообще не вызывает никаких запаховых ощущений, он действует на подсознательном уровне. Только не вздумай тут экспериментировать! Не хотел бы я оказаться на месте этого Ритора.

– А что будет?

– То и будет, чего ты добиваешься.

– Ты для этого запрашивал его медицинскую карту? – спросил Командор.

Лорис кивнул.

– Нужно же было хоть что-то рассчитать. Так что не вздумай раздавить ампулу в толпе раньше срока, – еще раз предупредил он Сову, – иначе я не отвечаю за последствия.

Командор подмигнул Лорису, по-прежнему стоявшему у противоположной стены зала. Длинная, утомительная церемония подношения подарков подходила к концу. Послы, несмотря на предупреждение не затягивать речи, неоднократно повторяясь, превозносили красоту и многочисленные таланты инфанты, уповали на развитие сотрудничества и взаимопонимания в Федерации, льстивыми намеками пророча Киферону главенствующую в ней роль. Чтобы окончательно не заскучать, Сова считала каждое слово «взаимопонимание». После пятидесяти семи она сбилась, начала сначала, перевалила за второй десяток и сбилась опять.

Редко кому выпадала возможность увидеть под одной крышей гостей почти из всех миров Федерации. Однако, нетрудно было заметить, что среди собравшихся большинство составляли не главы государств, прибывшие с официальными визитами, а чрезвычайные и полномочные послы постоянно аккредитованных дипломатических представительств. Если и встречались в толпе первые лица государств, то государства эти едва ли могли похвастаться большим весом на арене политических схваток. Тяжеловесы же проявляли осторожность: Киферон еще не стал столицей, и, возможно, никогда не станет. Никто не спешил открыто признаваться в своих симпатиях. Обильными намеками послов нельзя было заменить официальные встречи на высшем уровне. Киферону кидали наживку, но владельцы удочек не торопились дергать леску.

За тонкостями дипломатического протокола легко угадывались истинные отношения в раздираемой противоречиями Федерации. Поздравления от имени правительства Земли, например, при демонстративном отсутствии посла огласил временный поверенный: родина Совы лишний раз подчеркивала свое негодование по поводу притязаний Киферона на роль столицы. В этой игре любая мелочь употреблялась с умыслом, и ни один жест не оставался без толкования. Сознавал ли Ястри Ритор, какое значение придается сейчас неофициальному присутствию сына Магистра рядом с послом Ордена? Наверняка мастера политического скандала – приглашенная пресса, засевшая на верхнем ярусе тронной залы с видеокамерами, уже точили зубы и перья для ночных репортажей.

Сова знала, что выступление Ордена по степени важности запланировано в самом финале церемонии. Об этом ей с неудовольствием сообщил сам посол. С ним за последние три дня Сове пришлось познакомиться дважды: первый раз дипломату ее представил Магистр, второй раз – его сын. Она узнала высокую тощую фигуру в сером кителе, направившуюся к трону. Два сотрудника посольства несли следом длинный черный ящик. «Подарят меч!» – догадалась Сова.

Меч – официальный символ Ордена. В ней шевельнулась зависть – ей меч так и не подарили. После трех лет работы на Орден ее до сих пор не считали там своей. Нет, она сама всегда предпочитала держать дистанцию, она упорно игнорировала их образ жизни, она смеялась над их святынями и сторонилась их общинного самосознания, подгонявшего и ее под единый стандарт службы. Она не хотела даже принять подданства Ордена, продолжая пользоваться паспортом Земли. Но она провела несколько успешных операций и вполне могла рассчитывать хотя бы на благодарность. Меч был бы признанием ее заслуг. Всего лишь справедливостью по отношению к ней. Но – нет… А этой изнеженной кукле меч был нужен так же, как Сове – ее корона, но именно кукле он доставался даром.

Посол уже вскрывал ящик. Сова затаила дыхание. Да, в Ордене знали толк в оружии. И в церемониале. Грозная сталь покорно легла у ног инфанты как символ служения и защиты. Посол склонил седую голову. Сова мысленно зааплодировала – это было самое лаконичное выступление за весь вечер.

Наконец объявили о благодарственной речи именинницы. И Сова впервые услышала ее голос. Красивым, высоким, чистым голосом с подобающими искренними интонациями дочь императора принялась декламировать заранее написанную для" нее речь о взаимопонимании и единении. Сова затеяла было вновь свои подсчеты, но бросила это занятие в надежде на скорый конец.

Надлежало позаботиться о деле. Она мысленно позвала Командора.

«Где он?»

«Стоит справа от этого насеста с троном. Кстати, не спускает с нее глаз».

«Черт!»

Сова сделала несколько шагов вперед, выбирая новую позицию, откуда ей можно было во всех подробностях рассмотреть свою цель. Увы, Ястри Ритор действительно стоял на нижних ступенях возвышения рядом с послом Ордена и ни на мгновение не отводил взгляда от принцессы, произносившей речь. Инфанте, конечно, неудобно было смотреть на возлюбленного, поскольку он находился не прямо перед ней, а где-то сбоку. Тем не менее, она пошла на такой риск, обводя аудиторию взглядом и задерживая его на серых мундирах Ордена чуть дольше, чем того требовал строгий этикет и дипломатический протокол. В эти моменты ее речь как-то странно замедлялась, а как только взгляд ее с трудом отрывался от обожаемого предмета, снова набирала нужный темп и скорость. Такой ритм мог заворожить и гремучую змею.

Сова не допустила выражение досады на свое лицо. Вместо этого она светским оком принялась изучать подступы к помосту, и тут ее взгляд неожиданно встретился с другим, нахальным и бесцеремонным. Она вздрогнула, и ей очень хотелось верить, что не побледнела.

Рядом со ступенями, ведущими к трону, по другую сторону от императорского семейства, в черном смокинге, насмешливо скривив губы, стоял лорд Тонатоса собственной персоной и пристально разглядывал Сову. Заметив, что он тоже попал в ноле ее зрения, он неожиданно улыбнулся и, вместо того чтобы тут же сделать вид, что просто оглядывал гостей, прошелся глазами вниз и вверх по ее фигуре. Сова почувствовала себя под надежной защитой платья.

«Командор, – мысленно позвала она, – хочешь сюрприз?»

«Приятный?»

«Нет».

«Ну ладно, давай».

«Слева от трона видишь высокого красавца в смокинге? Познакомься, это лорд Тонатоса».

«Тот самый Симаргл? – Командор в свою очередь засигналил Лорису, делясь новостями. – На правах кого он тут находится?»

«Понятия не имею, – буркнула Сова. – Я не видела в списке приглашенных официальной делегации Тонатоса».

Тем временем речь инфанты завершилась аплодисментами. Откуда-то сверху на слушателей обрушился гимн Киферона – витиеватая игривая мелодия, больше подходящая для танцев, чем для серьезного прослушивания с рукой на сердце. Пока звучала музыка, Сова успела выполнить очередной маневр – оказаться в непосредственной близости от посла Ордена и сына Магистра. Теперь она стояла позади них и ждала, когда посол обернется, чтобы заметить ее, как и было условлено. Встреча была намечена сразу после окончания гимна. Накануне Сова выяснила, сколько времени звучит мелодия и что последует после ее исполнения.

– Мисс Эвери!

Сова приветливо улыбнулась, тем более, что ей только что дали повод для смеха: после вчерашней оговорки Ястри Ритор кинулся в другую крайность – теперь он обращался к ней, как к незамужней девушке. Она выбрала самый низкий и глубокий тембр в диапазоне своего голоса и ответила:

– Я тут немного теряюсь, поэтому решила встать поближе к знакомым.

Посол галантно пожал Сове руку и почти неуловимым движением поместил Сову в самый центр их тесного кружка.

– Ну вот, мистер Ритор, – начал он, – ваша подопечная вчера уладила все формальности своего пребывания здесь, и я решил, что будет неплохо, если в наши воинственные ряды вольется хоть одна женщина. Злые языки слишком часто обвиняют нас в пережитках патриархата.

И безупречно точным жестом он протянул руку Совы сыну Магистра. Сова едва успела раздавить спрятанную в перчатке пластиковую ампулу. Тонкая игла аэрозоля выбросила в воздух невидимое облачко влажной пыли. Рубикон был пройден. Все произошло так естественно и непринужденно, что Ястри Ритор, наверное, даже не успел понять, как ее рука оказалась в его руке.

– Вы не знаете, что будет после гимна? – спросила она у него.

Ответить ей не успели – распорядитель праздника объявил вальс. И добавил, что дамы вслед за инфантой должны пригласить кавалеров. Сова мечтательно заулыбалась и опередила именинницу:

– Мистер Ритор, разрешите, я приглашу вас. Я никого, кроме вас двоих, здесь не знаю, а танцевать все же хочется…

Она почувствовала, как вздрогнула его рука. Если он сейчас скажет, что уже приглашен, придется, невозмутимо улыбаясь, глотать отказ или, наоборот, спешно делать вид, что огорчена до слез. Ей на помощь пришел посол:

– Разве сегодня можно отказать такой красивой девушке? – он приобнял Сову и Ритора за плечи и слегка подвинул друг к другу. – Танцуйте, молодежь. В моем возрасте танцы будут интересовать вас разве только как возможность обсудить конфиденциальные вопросы с послом женского пола.

Тем временем мелодия вальса уже породила шуршание платьев и осторожный лепет приглашений. Гости ждали лишь выбора инфанты, не подозревая, что этого выбора ее только что лишили. Инфанта же видела только то, что ей показали: Ястри Ритор стоял рядом с прекрасной незнакомкой и уже держал ее за руку, а посол Ордена одобрительно похлопывал его по плечу, словно поощряя младшего по званию офицера к дальнейшим свершениям. Точность расчета была безупречной, и этой точностью Сова целиком была обязана послу: он продолжал говорить до тех пор, пока инфанта не сделала своего выбора, потому что пока длилась его речь, прервать контакт между Совой и Ястри было невозможно, а придворный этикет не оставлял виновнице торжества времени на ожидания.

Глаза инфанты наполнились слезами, она покраснела, но ноги, послушные привычке, все еще несли ее вниз, на ровный паркет зала приемов. Толпа тем временем подалась назад, образовав широкий круг и оттеснив Сову и Ястри с передней линии гостей. Каждый уже выбрал себе пару. По здравому ли расчету инфанта нашла выход из затруднительного положения, или к этому ее подтолкнула беспомощность растерявшегося ребенка, но, сойдя со ступенек, она остановилась, медленно повернулась назад к трону и склонилась в глубоком почтительном реверансе перед императором, своим отцом.

По залу прокатилась волна аплодисментов. Сова тоже хлопнула пару раз в ладоши. Приглашение наконец состоялось, и она рискнула на время извлечь свою руку из широкой, горячей ладони Ястри Ритора. Пока венценосная пара в одиночестве свершала первый тур вальса, Сова рискнула бросить мимолетный взгляд на сына Магистра. Он не смотрел на танцующих. Взгляд его был устремлен куда-то в себя. О чем он думал? Досадовал на Сову? Злился? Переживал, что подвел свою инфанту? Впрочем, чем сильнее милая инфанта будет его упрекать, тем меньше ему понравится оправдываться в том, в чем он, по сути, не виноват.