Текст книги "Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)"

Припарковавшись, Саша медленно, глядя себе под ноги и в смутном настроении пошел к корпусу, разделся в гардеробе, купил тут же больничные бахилы, натянул эти синие пакеты на ботинки и отправился на шестой этаж, где, как сказали по телефону справочной, находилась Светина палата.

– …Татка, ну-ка быстро перестань, прекрати, говорю тебе! Ну, Танюх, ну мне же тяжело. – Света так устала от этого разговора, что голос у нее совсем сник. – Но я же не плачу…

– Да, да, мамочка, прости, я больше не буду, – заторопилась Танюша, всхлипывая напоследок. – Все, все, мамулечка. Ты у меня такая молодец, что…

Саша вошел в палату.

– А вот и отец твой… Тань… пришел… – Света смотрела на него в недоумении. «Когда же я отдохну», – пронеслось в голове.

– Да, да, он мне говорил, – затараторила Танюша, – он как раз к тебе ехал. Мамусик, я все равно на лучшее надеюсь. Вы же пара, вы не просто так…

– Танечка, я спать хочу, давай попозже поговорим, малыш, ладно?

– Целую, целую, мамулечка! Пока.

Наконец-то раздались гудки. Света уронила руку с трубкой. Саша подошел, взял телефон, положил на тумбочку.

– Как ты? – спросил скупо.

– Нормально. Спать хочу.

– Так спи.

– Все Тане сказала.

Он промолчал. «Хорошо», – подумал вяло. И почувствовал укол досады.

– Как она? – спросил после паузы.

Света шевельнула плечом и бровью – дескать, понятно как.

– Что тебе принести?

– Да ничего не нужно. Буду отдыхать…

– Завтра приду.

– Зачем?

– Не надо?

– Не надо.

– Ладно, я с врачом поговорю, узнаю, что тебе можно.

– Саша… зачем это? Ну я же в порядке.

– Была бы в порядке – сидела бы дома. А ты в больнице. Так что… ладно, отдыхай давай.

– Саша! Я серьезно. Ну зачем тебе сюда таскаться? У тебя теперь другая жизнь. Мы с тобой вот только дочку еще вместе замуж отдадим – и ты свободен. Поверь, у меня на тебя больше никаких видов нет, – она усмехнулась. – А сейчас я просто хочу отдохнуть. Меня мутит от наркоза. – («И от тебя», – подумала.) – Спасибо, что пришел, и что помочь хочешь, и беспокоишься. Спасибо – и до свидания. Иди домой, там тебя подружка моя заждалась.

– Подождет.

– Она-то, может, и подождет (хотя вообще-то и не показалась мне такой уж смиренной терпеливицей). А я, Саш, уже ничего от тебя не жду. У тебя теперь другая жизнь. Вот и мне нужно привыкать к другой жизни. И ты мне мешаешь.

– Я, Свет, не собирался тебе мешать. А вот помогать, если все у нас будет по-человечески, собираюсь.

Он вышел. Света отвернулась и почувствовала наконец облегчение. Наконец-то она была предоставлена сама себе. И могла что-то обдумать. Могла, в конце концов, и не думать ни о чем. Главное – никого не видеть и ни с кем не говорить.

Я устала. Вот эта моя жизнь – да что она такое? Она ничто. И ничего я от нее больше не хочу. Хорошее-то было, и много хорошего – но когда оно было? Кажется, так давно! А теперь… Теперь я хочу только одного – чтоб меня не трогали. Устала. Ничего не надо. Вот и все, что я теперь чувствую.

Ближе к ночи опять позвонила Таня.

– Мамулик, ты как?

– Ничего, – вздохнула Света. – Что у тебя, доча?

– Мамочка, я Владюше все рассказала. Мы решили родаков пока не посвящать. А может, еще… ну все ведь бывает, мамочка… Может, и изменится ситуация к лучшему! Мам, а к кому он ушел-то? Ты хоть знаешь?

– Да какая, Тань, разница? К кому бы ни ушел – главное, что от меня. И хватит об этом.

– Ты что, не хочешь, чтобы он вернулся?

– Таня, я ж говорю, хватит. Как Владя-то реагировал?

– Жалел меня, сокрушался. Я поплакала, он так мне сочувствовал.

Света улыбнулась, радуясь за дочку.

– Мам, но папа… Он же не мог просто так тебя разлюбить. Ты же такая у меня классная! Ну просто возраст у него такой, вот и все. Владюша тоже так считает… Мама, они же все в этом возрасте с ума сходят, ну что ты, не понимаешь разве?

– Тата, ну ты-то откуда знаешь? – опять улыбнулась Света.

– Мамулечка, я ж не на Луне живу. Вот и у Милки отец ушел, и у Оксаны. Да все артисты в сорок лет кидаются новые семьи создавать, посмотри, что вокруг-то делается.

– Вот, кстати, Танюш, ты про такие случаи много слышишь, да? А про возвраты в старые семьи – а? Что-то не часто мужья возвращаются.

– Нет, бывает, бывает! – запротестовала Таня. – Вот этот, например… как его… господи, ну у меня от волнения все из головы вылетело… Ну не важно! Но наш-то папка – ведь он же сравнит, мася, ведь сравнит же, он же сам все увидит – и одумается. Вот увидишь! – горячо говорила дочь. – Я уверена. Уверене! Разве может быть по-другому? Ты же лучше всех! Ты лучше-лучше!

– Ну хорошо. Успокойся, Тат. Потом поговорим.

– Ой, мамочка, прости, опять я тебя!.. У тебя что-то болит? Как там все заживает, а? Нормально? Что доктор-то говорит?

– Все нормально, Танюш. Но я все время спать хочу, и болтать мне вот так пока тяжело.

– Все, все, мамусик, целую тебя. Завтра позвоню.

– Целую, доченька.

Таня нажала отбой. Секунду подумала и позвонила отцу.

– Да, Таня, слушаю.

Саша весь внутренне подобрался, ожидая от дочери нападения.

– Пап! – закричала Танюшка. – Ты что, с ума сошел?!

«Начинается», – мелькнуло у Саши.

– Тань, давай на полтона ниже.

Таня заплакала. И Саше стало совсем паршиво. Обычная уверенность изменила ему.

– Танюш, ну ты сама уже вот замуж выходишь… Ну что ты, не понимаешь, что в жизни все очень сложно бывает… очень запутанно…

– Пап, ну ты что же, – всхлипывала Таня, по-женски чувствуя, что нащупала отцовскую слабину, – ты уже не любишь мою маму, да? – и ревела в голос.

– Да люблю я твою маму, – с тяжелой досадой отбивался отец. – Но это другое, понимаешь?

– Да что другое? Другое другим, а мама – это же ма-а-ама моя! – обливалась слезами Танюшка. – Ты что, не понимаешь, какая она у нас самая лу-учшая-а-а!

– Таня! – Саша наконец собрался. – Прекрати плакать и перестань лезть в наши с мамой дела!

– Ваши с мамой?! – взъярилась Танюшка. – Вашего с мамой ничего уже нет! И не будет, если ты свое сумасшествие не осознаешь и не примешь срочно меры!

– Тань, – устало откликнулся Саша, – не дави на меня, да? Как минимум это бессмысленно. Да и вредно. Представь, что тебя саму прессуют – много пользы будет? Вот и меня лечить не нужно, дочь. Хорошо? Мы сами разберемся.

– Папа, – снова всхлипнула Таня, привычно подчиняясь отцовскому влиянию, – но как же мы теперь будем?

– Будем твою свадьбу готовить, Таня. А с нами – во-первых, все уже не так и важно. – Такая мысль, кстати, только что пришла в голову Саше и показалась ему странной, но уместной в разговоре с дочерью. – А во-вторых, Таня, мы, так же как и вы, имеем право на личную жизнь. Личную, Таня, понимаешь, то есть свою собственную, а не общественную, в которую кто угодно может вмешиваться, пусть даже очень близкий человек.

– Я понимаю, – она печально вздохнула. – Но мама…

– И с мамой все нормально будет. Займись собой, дочка, женихом своим. Ни я, ни мама от тебя никуда не делись. Поэтому все у тебя хорошо. Не создавай себе проблем. Займись своими приятными хлопотами. Давай вот лучше платье выбирай. Деньги я пришлю – можешь не экономить.

– Спасибо, папка, – с робкой радостью реагировала дочь.

Через десять дней Свету выписывали из больницы. Врач посоветовал ей уехать куда-нибудь отдохнуть.

– Знаете, – сказал, прощаясь, – все у вас нормально заживает, животик отличный, будет лучше, чем был, – не обошелся он без обычной хирургической шутки. – Но вот ваше настроение – это не норма. Для эндогенной депрессии я у вас оснований не вижу. И какие бы неприятности с нами ни случались – все проходит. Нужно это помнить с самого начала и стараться не принимать ничего близко к сердцу. А то мы душу рвем – а на выходе от этого кроме жертв и разрушений ничего и нет. Все проходит, ситуация меняется, и зачем все эти потрепанные нервы были – остается непонятным.

– Спасибо, доктор, – покривилась подобием улыбки Светлана. – Вы хорошо объясняете… Сама не знаю, почему я так раскисла.

– Попробуйте делать то, что вам хочется.

– Хорошо бы…

– Вот и идите у себя на поводу.

Таня снова покривилась:

– Тогда мне придется лежать лицом к стене – и больше я ничего не хочу. А нужно к свадьбе дочери готовиться.

– Прекрасно. Только постарайтесь заниматься исключительно тем, что вам в этой подготовке особенно приятно. А все более-менее трудные хлопоты доверьте вашим близким. Еще раз подчеркиваю: делайте то, что хотите.

– Да, в общем-то, ничего не хочу.

Доктор помолчал.

– Ваш муж о вас очень беспокоится, – начал он осторожно. – Он каждый день звонил, приезжал…

Света кивнула.

– Вы не хотите его посещений?

– Меня тошнит от него.

Врач молча смотрел на Свету. Она поспешила объяснить:

– Нет, я не то что… Не в переносном смысле. Меня на самом деле физически тошнит, даже когда я просто о нем вспоминаю. Как беременную, тошнит.

– У вас что-то произошло?

– Ну… Собственно, мы разошлись, но там еще была ситуация… для меня тяжелая…

– Понимаю. Ну тогда вам нужно обратиться к психологу. И не надо их бояться, они тоже люди, – опять пошутил врач. – Просто бывают такие нежелательные фиксации впечатлений. Если они недавние, это довольно легко снимается.

– Да ладно, пусть и тошнит. Постараюсь не думать – и все.

В палате ее ждал Саша. Свету опять замутило. В то же время она не видела его несколько дней – и снова отметила фактурную наружность мужа. «Сколько лет им любуюсь», – подумала некстати.

– Ты чего? – спросила тихо.

– За тобой.

– Ну зачем?

– Ладно, Свет, зачем да почему… Это все потом давай. Ты собралась? Все. У меня тоже времени нет на разговоры.

– Ну так мне и не нужно твое время. Саш, правда, я совершенно нормально доберусь сама. Тебе спасибо, но это лишнее. Тем более – в условиях дефицита времени, – не сдержалась она от легкого укола. Но раздражения Света не чувствовала, и в голосе его не было. Чувствовала она только легкую тошноту, как тогда, в те ужасные для нее выходные, перед операцией, когда ей пришлось принимать Сашину пассию под видом своей подруги. Казалось, тошнота того вечера, возможно вызванная приступом аппендицита, теперь навеки связалась в Светином сознании с ее уже фактически бывшим мужем.

– Ладно, – Саша вздохнул и поднял сумку. – Пошли, Свет. Я ж на чай-кофе не напрашиваюсь, могу даже с тобой не разговаривать в машине совсем. До дому довезу – и уеду. И… – он запнулся, – ты, Свет, из меня монстра не делай, я ж всем хорошего хочу, но… так уж жизнь расставила. Ну… прости меня, если очень виноват. Ну, я понимаю, конечно, что виноват. Так уж получилось… – Все это Саша говорил уже в лифте, договаривая, пока они шли к машине. Света молчала. Его слова ее как будто не касались. Она думала, что хорошо наконец выйти из больницы и дышать нежным воздухом парка. Хорошо идти по дорожке. И хорошо, что у дочки будет свадьба.

– Свадьба, – произнесла она вслух.

– М-м? – не понял Саша.

– Хорошо, – вдохнула поглубже Света.

– Ну и слава богу, – откликнулся Саша.

Дома Света обнаружила испорченные продукты – на столе, на плите и даже в холодильнике. В квартиру в ее отсутствие никто не заходил – все так и осталось брошенным, когда хозяйку без сознания выносили из дома в машину «Скорой помощи». Света принялась за уборку. Потом отправилась в магазин. Вернулась – стала по привычке готовить полный обед. «Для кого я? – подумала вдруг. – У меня и аппетита-то нет. Кто это есть будет?» Тут она снова почувствовала тошноту. «Видимо, мысль о Сашке где-то проскочила – вот и тошнит. Когда ж это пройдет?»

Света легла и попробовала строить планы на ближайшее будущее. В принципе, нужно придумать что-то с работой. Надо самой зарабатывать. У нее теперь другая жизнь… Нужно думать и о свадьбе. Созвониться с питерцами… Хорошо, что у Танюшки все сложилось. Можно теперь не беспокоиться… Теперь она и без матери, если что… Ничего не хочется. Да и смысла нет…

Так она провалялась до вечера, думая обо всем и не думая ни о чем. Ничто не вызывало желаний, ничто не помогало встряхнуться. Нет, ну правда, какой смысл… «В чем какой смысл? – пыталась структурировать поток сознания Света. – Раньше же был смысл – и сейчас… должен быть…»

Так тянулись дни, но смысл не приходил. Света видела, что жизнь ее дошла до полной исчерпанности. Их дороги с мужем и дочерью разошлись. Направо ушла Танина. А Сашина завернула налево. «Моя вперед, как и шла раньше… – думала она. – А там пустота. Поэтому Сашка и соскочил с нее. Налево у него новая жизнь. А моя старая кончилась без всяких перспектив».

– Свет, ты чего на звонки не отвечаешь? – Саша открыл квартиру своим ключом и прямо в ботинках прошел в комнату.

Света, лежа на диване, молча смотрела куда-то в направлении шкафа. С напряжением взглянула на вошедшего, и взгляд ее сразу слетел с его лица, равнодушно скользнул по ботинкам и опять уставился в одну точку где-то на ковре.

– Я сплю, – тихо прошелестела, хотя по воспаленным глазам было видно, что спать ей давно не приходилось.

– Ну что, целыми днями, что ли, спишь? – В Сашином вопросе смешались досада и сочувствие. – Свет, ну ты хоть ешь что-нибудь?

– Ем.

– Что?

– Еду.

Саша отправился на кухню. Раньше всегда полный продуктов, холодильник печально взглянул на Сашу своими непривычными пустотами. В контейнерах залежались какие-то остатки – кажется, масла, вроде бы сыра, как будто вареного риса… Ни кастрюль, ни сковородок на плите. Он ужаснулся: для Светы прежней это все было немыслимым. Раньше еда в доме не переводилась. Света готовила быстро, вкусно и изобильно. Аппетитные запахи не покидали дом. Теперь Саша не узнавал этого дома, этой кухни, осиротевшей без хозяйки.

– Свет, – он вернулся в комнату. – Что-то болит?

– Нет, – с трудом выдавила Светлана.

– А что ж тогда лежишь?

– Просто.

– Ну что просто! Ты бы супчик себе сварила.

– А смысл?

Он улыбнулся, присев на диван:

– Ну какой тебе смысл? Сварила – и съела.

– Ну съела. И что?

– Сразу силы появятся.

– И куда их?

– Опять что-нибудь приготовишь.

Света криво улыбнулась. Саша погладил ее по ноге поверх халата.

– Светк, ну а раньше-то смысл был?

Свету снова затошнило, как теперь нередко бывало, когда она думала о Саше или говорила с ним. Она повернулась на спину, игнорируя его неожиданную ласку.

– Вроде бы.

– Ну вот.

– Когда это было!

– Свет, так нельзя.

Она опять отвернулась.

– Тебе что-нибудь привезти?

– В смысле?

– Вкусного.

– Н-нет. Ты иди, Саш. Ну что ты со мной время теряешь. Мне это не нужно. А тебе и подавно.

– Почему? Мне это нужно. Ты вообще меня, Свет, пугаешь. Ты так изменилась.

– Да… Что-то надорвалось. Ничего не хочу… Ничего не надо.

– Давай так договоримся…

– Саш! Давай никак не договариваться. – Она поджала ноги в носках, стараясь не задеть его, села на диване. – Ну сам посуди: какой у нас может быть уговор? У тебя свое – у меня свое. Я и твоей обещала, что на тебя больше не посягну. – Саша поморщился, а Светина тошнота усилилась, но она сглотнула и продолжила: – Иди, Саш, домой. А я полежу – и встану. Пусть тебя это больше не волнует.

– Хорошо. – Он вздохнул. – Но ты хоть про дочь не забывай. Я думал, мы с тобой насчет свадьбы… Ладно. Потом поговорим.

Вечером он приехал с фруктами, привез сыру, хлеба, сливок, кофе, еще чего-то съедобного. Позвонил в дверь. Света открыла.

– Что делаешь? – он спросил.

– Кашу варю, – ответила она бесцветно.

– Молодец! – оживился Саша. – Я вот тут тебе закусочек привез. Ты бы вина, что ли, выпила – ты ж любишь сухое. Не повредит. Встряхнешься.

– Спасибо.

– И… вот тут еще… деньги.

– Спасибо.

Света смотрела в пол. Она старалась унять тошноту.

– Буду приносить каждый месяц.

– У меня же счет в банке. Спасибо тебе… Вообще-то я на работу надеюсь устроиться.

– Это как хочешь. Может, и не нужно тебе… Свет, мне это не трудно. И потом, оно ведь все естественно.

Света молчала.

– Ты мне не чужая. И уже не будешь чужой.

– Спасибо… Я себя неважно чувствую.

– Да? Я-то хотел насчет Тани…

– Да-да. И что?

– Ну свадьба. Все эти дела… А с тобой-то что?

– Просто… слабость…

– Так тебе в больницу нужно! Может, что-то не так после операции. Давай сейчас съездим.

– Я была в больнице. Все нормально у меня. Просто слабость. Ничего особенного. Настроение… Все пройдет, не беспокойся, поезжай домой.

– Да что ты меня… Все домой, домой! Я приехал о Тане поговорить.

– Да, конечно. Я тебя слушаю.

– Ты собираешься помочь Танюхе с платьем? Она мне говорила, что рассчитывает на тебя. Что ты к ней приедешь, и вы сходите вместе в салоны.

– Ну чем я ей могу… Да нет, съезжу, конечно. Если она хочет.

– Так и готовься к поездке. Деньги я привезу – и на платье, и на все. А с питерцами сам обо всем договорюсь, что касается организации. Подумай, когда поедешь к дочери… Да-а… Ну… Я тогда пойду.

– Угу, – кивнула Света. «Хоть бы скорее уже эта тошнота прошла. Ну что за горе…» – подумала.

Назавтра Саша звонил два раза. Бодрил Свету и заводил разговоры о Танюшке. Послезавтра – снова явился с продуктами. Света опять варила кашу. И почти все время валялась на диване – чувствуя только тошноту, безнадежную вялость и мутную пустоту в голове. Она понимала, что у нее депрессия. Саша настаивал на необходимости встряхнуться. Но она не хотела встряхиваться, все в общем казалось бессмысленным.

Дверной звонок разрывался от терзаний. Света, по обыкновению последних дней лежавшая на диване, кряхтя, сползла со своего ложа и поплелась открывать.

В образовавшийся проем вломилась разъяренная «подруга».

– Ну ты что, совсем, что ли, обнаглела?! – завопила она, едва показавшись.

Света поморщилась. Покоробил резкий звук и густой запах духов.

– Что надо? – спросила она, равнодушно глядя в пол.

Марина полыхнула глазами и остановилась, испытывая одновременно бешенство и растерянность.

– Чего ты от него хочешь?! – снова заистерила она. – Чего ты к нему прилипла?! Он не хочет тебя, не хочет – понимаешь?! Какого черта ты путаешься и путаешься у нас под ногами?!

– Марин, – вздохнула Света. – Не кричи, а? Ты все равно не внятна, я тебя не понимаю. Если хочешь – объяснись конкретнее, а нет – иди отсюда, мне не до тебя.

– Все ты понимаешь, – сказал Марина, опускаясь на банкетку в прихожей. – Ты Сашу дергаешь, он из-за тебя стал угрюмым, раздражительным… Отстань уже от него, Свет, отстань! На фига он сюда таскается…

– Вот и я думаю – на фига? – перебила Светлана.

– Да потому что ты дергаешь его по всякому поводу! Я как ни спрошу: куда? – отвечает: к Свете насчет Тани. Ну как ты не понимаешь, что ты его дочерью не удержишь!

Света молчала. Она желала только, чтобы Марина ушла, и ждала этого, как обычно в последнее время, ничего не предпринимая.

– Свет… – Марина вдруг сбавила тон. – А может, тебя познакомить с кем?

– С кем? – тупо спросила Света.

– С мужиком приличным. У меня полно знакомых, а ты баба нормальная… Давай! А Сашка мой! Мой! Ты это просто учти.

Света опять вздохнула. Беседа казалась ей бессмысленной и невыносимой.

– Марин, иди с богом. Саше я не звоню, он приходит по собственной инициативе – с ним и разбирайся.

– Да че ты гонишь! – Марина легко опять перешла на крик. – Он же сам не свой, мрачный ходит, как… как не знаю что. А все потому что ты ему плешь проедаешь!

– Ты плохо слышишь? Я тебе сказала – не звоню ему! Вообще! Объясняйся с ним сама, а меня оставь в покое. Меня теперь его настроение не интересует.

– Смотри. Я тебя предупредила. У меня в ногах не путайся – раздавлю.

С этим посулом она покинула Светин дом, и та поплелась опять на свой диван.

На другой день явился Саша. Опять начал что-то рассказывать про переговоры с новой питерской родней – Света слушала рассеянно, стараясь на него не смотреть. Боялась, что снова накатит эта странная тошнота, которая стала появляться у нее в присутствии мужа. Прятала глаза, не вслушивалась. Но все равно заметила, что Саше как будто и нечего сказать. Словно он тянет время. Словно пришел за чем-то другим, но говорить о цели своего визита или не хочет, или не может…

И на следующий день он пришел – принес продукты. Пересказал разговоры с дочерью. Ничего особенного. Опять тянул время – похоже, не хотел уходить. Света думала о том, что вот он сейчас уйдет и она наконец ляжет… полежит… Но Саша все не уходил.

– Ну когда ты соберешься в Питер? – пытался ее растормошить. – Платье же пора покупать. Может, заказать что-то придется. Свет, ты б не тянула с этим.

– Да, да… Скоро… Ну, сейчас просто… Ну не знаю…

– Свет, а ты по мне скучаешь? – вдруг спросил Саша.

Света пошевелила плечом, скривила губы в растерянной улыбке.

– Н-нет… привыкла… Да мне не до того совсем.

– Это как, Свет? А до чего тебе?

– Ну… у меня сил совсем нет… желаний нет и сил. Ну как я могу скучать – у меня все пусто… Я пустая.

– Свет…

– М-м?

– Ну что ж ты так расклеилась-то? Ну так нельзя. Давай как-то выбираться, давай делать что-то.

– А что?

– Ну я не знаю… Ты подумай, чего бы тебе хотелось. Я со своей стороны готов соответствовать. Ну чего ты хочешь?

– Полежать.

– Свет, сколько можно лежать?

– Не знаю… Сил нет.

– Ты плохо питаешься. Иди давай поешь, я там принес. Вообще, когда ты начнешь готовить?! Ну ты посмотри, что на кухне творится! Давай, встряхнись. Я завтра приду – выйдем погуляем.

Она кивнула, ободренная этим его словом – «завтра». «Это еще когда будет! – подумала с облегчением. – А сейчас он зато уйдет, и я лягу».

Наконец за Сашей закрылась дверь. И Света побрела в комнату. Она легла и закрыла глаза. Лежала, не думая ни о чем. Собственные веки казались обжигающими изнутри, воспаленными, и заснуть не было возможности. Но вставать, как всегда, не хотелось. Она лежала с тяжелой головой, без мыслей. Ей казалось, что все мысли и чувства вытеснил из сознания тяжелый плотный черный дым. Она лежала – но не спала. И не отдыхала. Просто сохраняла неподвижность, потому что двигаться было еще тяжелее, еще невыносимее.

Зазвонил мобильный. На дисплее появилось Танюшкино улыбающееся личико. «Доча», – подумала Света без радости.

– Мамочка! – Таня в трубку рыдала, прерывая мокрые всхлипывания невнятными словами.

– Доченька! – впервые за последние долгие дни Света почувствовала, что ее захватила более-менее яркая эмоция. – Танечка, заинька, что случилось?!

– Мамочка, – плакала, Танюша, – я… у меня… мамочка, у меня беда! У меня такой ужас…

Свету охватила настоящая тревога, заболело сердце. Она постаралась взять себя в руки и хоть немного успокоить Таню.

– Танечка, не плачь, маленький, давай вытри слезы и постарайся рассказать мне, что произошло. Что бы ни было – все поправимо, – твердо произнесла она, совершенно не веря в сказанное. – Ну будет, дочка, давай, соберись и говори – будем вместе думать, что делать.

Таня всхлипнула, уже успокаиваясь.

– Мам, я беременна, – прозвучал дрожащий вздох.

Света замерла на мгновение. Потом осторожно откликнулась:

– Ты беременна… Ага… И… Что-то еще? Влад не хочет?..

– Мама! Он хочет! Но я! Это же кошмар! Это рано! Я не понимаю, почему так вышло, мы предохранялись, и вообще… – Она опять заплакала горько.

– Доченька, да что ж в этом плохого? – Света облегченно перевела дух. – Ну беременна, ну малыш родится, ты замуж собираешься…

– Вот именно, мама! Замуж – это же свадьба. Это праздник! А беременность – все равно что болезнь. А я не хочу праздновать свою свадьбу больно-ой! – опять зарыдала Таня.

А Света засмеялась. Прямо захохотала. Впервые за долгие-долгие дни. Отсмеявшись, она сказала:

– Танюш, ну ты прости, что я так реагирую. Ну правда, ты у меня такая дурочка!

– Мамулечка, но я же не хочу быть некрасивой невестой, а вдруг пятна на лице, талию разнесет… А как же мы с тобой платье…

– Тата, – Света опять давилась от непривычного радостного смеха. – Ну ты же моя дочь! А у меня ничего не было видно почти до седьмого месяца. И у тебя не будет, не расстраивайся. Все будет хорошо, это уж точно тебе говорю. – На этот раз Света не сомневалась.

– Но, понимаешь, мамочка, я просто не готова, – вздохнула Таня печально.

– Ну-у, мой хороший! Подготовишься еще, пока носить будешь. Все у нас будет отлично, вот увидишь. И две бабушки у него, и два дедушки, и родители у него красивые, молодые…

– Может, у нее.

– Конечно! Все равно, Танечка. Так что ты прекращай плакать и начинай радоваться.

– Но как же, мамуль…

– Доча! Ну все так хорошо, что даже еще лучше, чем мы думали! Точно говорю.

Таня вздохнула.

– Ну ладно, мам… Раз ты так считаешь.

– Да конечно же, Тата!

– Ну да… Хотя мне как-то так не по себе. Просто, понимаешь, я не готова. Ну… рано очень, понимаешь? Я ж думала – у нас вот свадьба будет, я там такая красивая, потом отдыхать поедем, потом для себя поживем, столько возможностей… А тут живот… и вообще.

– Ой, Татка, в этом во всем как минимум столько же плюсов, как и минусов. А я-то вообще думаю – плюсов намного больше. И ты их обязательно оценишь, вот увидишь.

– Ну ладно, – опять вздохнула Танюшка. – Буду ждать хорошего. Ты-то мне поможешь?

– Господи, – рассмеялась Света. – Ну а как же ты думаешь! Да я счастлива, что у меня скоро внук будет! И давай, кончай нервничать – тебе теперь нельзя…

Света отключила связь. И снова засмеялась. Она смеялась первый раз за много-много дней, и смех ее не был ни нервным, ни истеричным, а был радостным. Ей просто вдруг и совершенно полегчало.

Света встала с дивана, пошла на кухню и, не переставая посмеиваться, принялась готовить обед.