Текст книги "Истинное волшебство. Сад Вия"

Глава 4. Новые тайны

К концу второй недели Ева немного привыкла к школе.

Каждое утро ровно в семь часов на улице раздавался крик Петушка – Золотого гребешка, который было слышно отовсюду. Лика пробовала закрывать на ночь окно, но добилась лишь того, что они промучились всю ночь в духоте, а утром ровно в семь подскочили на своих кроватях от звонкого кукареканья. Летом на фоне новизны впечатлений от пребывания в волшебной школе вставалось легче. Сейчас учеба превратилась в рутину, и отдирать себя от постели приходилось с трудом. Учебный процесс тоже перестал радовать довольно быстро: некоторые занятия оказались весьма скучными, а некоторые – довольно сложными. И все это сопровождалось кучей домашки и строгим, действительно строгим, распорядком дня.

В десять вечера свет выключался. Весь. Полностью. К счастью, под их окнами горел фонарь, рассеивавший тьму, но все равно первые вечера им было неуютно. Хотелось по привычке, как летом, поболтать с мальчишками, однако в течение учебного года девочки и мальчики жили в разных крыльях здания, и перемещаться между ними после отбоя, разумеется, было запрещено. За нарушение грозили отчислением, и вроде как бывали даже реальные случаи. Впрочем, насколько эти слухи соответствовали действительности, Ева не знала, потому что общалась преимущественно со своими друзьями.

Так вышло, что и в новой школе класс разбился на группки по интересам. Девочки в их классе не то чтобы не принимали Лику и Еву в свою компанию, но общались весьма прохладно. У Насти как-то на перемене проскользнула фраза: «Ев, ты-то нормальная, но с Видовой общаться лишний раз никакого желания не возникает».

Ева окинула тогда взглядом хмурую Лику, читавшую параграф по физике, и в общем-то не могла не согласиться. С Ликой было сложно. Та огрызалась, порой злилась на ровном месте, и у нее было довольно язвительное чувство юмора, но, если бы Еве прямо сейчас предложили перестать общаться с Ликой, чтобы быть принятой в компанию к девчонкам, она бы без раздумий отказалась. Потому что… это же Лика – человек, который не бросил никого из них в Тридевятом царстве. Она могла сколько угодно злиться, но в сложной ситуации сделала все, чтобы их спасти.

Хотя, по правде сказать, Лика в последнее время действительно раздражалась больше обычного. Как и Жаров, который почти не общался с Евой, но при этом мог молча отвести ветки с ее пути, если они все вместе гуляли в лесу, или забрать у нее рюкзак с учебниками, как будто там была невесть какая тяжелая ноша. По отношению к Лике он, кстати, тоже все это проделывал, с той лишь разницей, что с Ликой он разговаривал, а с Евой почти нет. И ее это злило. До такой степени, что однажды, застав Валерку сидящим в одиночестве в библиотеке, Ева сердито у него поинтересовалась, есть ли у мальчиков мозги, или они отмирают по достижении четырнадцати лет.

Валера отодвинул от себя потрепанный справочник по волшебной физике за девятый класс, снял очки, положил их поверх книги, а потом почесал затылок и выдал:

– У него там какая-то ерунда в семье случилась, но, что именно, он не говорит. Так что не принимай на свой счет, ладно?

То, что Валерка так быстро понял, о ком речь, и выступил со своей неизменной деликатностью, заставило Еву почувствовать себя круглой дурой.

– Меня бесит это демонстративное молчание. И еще я… хочу помочь.

Валера подпер щеку здоровой рукой и посоветовал:

– Ну так поговори с ним.

– А-а-а… Что я ему скажу? – замялась Ева.

– Да то же, что и мне. Про мозги спроси и заодно уточни, не нужна ли помощь.

Валера говорил все это с таким серьезным лицом, что Ева невольно рассмеялась.

– Откуда ты такой умный взялся?

– Родился, – вздохнул Валера и вдруг понизил голос: – А тебе не кажется странным, что корпус артефактов закрыт?

– А он закрыт? – удивилась Ева.

Они с Ликой пару раз проходили мимо, но зайти внутрь не пытались. Чуть постояли у колокола, вспомнили, как у Женьки хватило мозгов в него позвонить, тем самым разбудив жар-птицу, и пошли дальше.

– Ага. Мы с Женькой пытались туда зайти.

– Зачем? – Ева склонилась к Валерке, потому что он стал говорить едва слышно.

– Хотели жар-птицу проверить. Нам покоя не дает, что она спит на этой стороне. Не должна же.

– Ее ведь колокол уже разбудил.

– Но почему она вообще спала? – не унимался Валера.

– Не знаю я, – нахмурилась Ева. – Так что с корпусом?

– Дверь теперь открывается только сотрудниками. У нас пропуска, сама понимаешь, нет.

– А может, так всегда в учебное время?

– Не-а. Я поспрашивал. Даже студенты – реставраторы артефактов учатся теперь на кафедре волшебной защиты информации.

– А почему так, не сказали?

– Сказали, что там ремонт. Но ведь ремонт ведут рабочие. А за две недели ни одного человека в рабочей форме рядом с корпусом я не видел.

– А может, ремонт осуществляют волшебники? Это все-таки волшебное здание.

– Да обычное это здание, Ев. Вспомни, что мы руками убирали последствия пожара и потопа в кабинете. Там даже уборку летом делала бабушка-уборщица.

– К чему ты клонишь? – напрямую спросила Ева, и Валера перевел взгляд на лежавший на столе справочник.

– Мне кажется, там что-то прячут.

– Но нам ведь нет до этого дела, правда? – не очень уверенно спросила Ева.

– Да нет, конечно, – успокоил ее Валера и прошептал одними губами: – Женька попробует как-нибудь раздобыть пропуск.

– Нас отсюда выгонят, – в ужасе прошептала Ева, не готовая расстаться с мечтой стать волшебницей и при этом прекрасно понимающая, что ввяжется с ребятами в любую ерунду.

– Мы просто узнаем, все ли в порядке с жар-птицей и… хорошо бы отправить ее домой.

Ева с хныканьем закрыла лицо ладонями.

– Нужно было подружиться с Настей и Кристиной, – пробубнила она.

– И не говори. А там уже вакансии закрыты? – участливо спросил Валера.

– Ненавижу вас с вашими гениальными планами, – сообщила Ева.

На это Валера лишь похлопал ее по плечу.

На следующий день у них была первая контрольная по волшебной химии, перед которой Ева не спала полночи от волнения. Сложность заключалась в том, что весь материал по неорганической химии, кое-как усвоенный в предыдущей школе, пришлось забыть, потому что здесь, помимо стандартных условий вроде изменения температуры, добавления катализатора или изменения давления, нужно было учитывать действие волшебной силы. И вдруг оказалось, что элементарную реакцию горения с приложением волшебства можно сделать практически бесконечной, – например, переместив в среду реакции элементы, которые заблокируют кислород и будут освобождать его дозированно. И таких примеров было множество. С помощью левитации можно было делить растворы на фракции, а еще можно было проводить отложенные реакции, вовсе «закупорив» какой-нибудь из элементов волшебством.

Одним словом, наука при условии владения волшебством становилась чем-то хоть и управляемым, но мало предсказуемым, потому что Еве казалось, что описать все вероятные последствия вмешательства в ту или иную научную область просто невозможно. Зато, проучившись здесь всего две недели, она на всю жизнь усвоила: с волшебством шутки плохи и относиться к нему бездумно нельзя. Беспокойство мамы больше не выглядело необоснованным.

Теперь Еву еще больше занимала мысль, что же случилось с волшебным кубиком Кощея, которому она загадала желание при побеге из Тридевятого царства. Почему, исполнив ее желание, он, вместо того чтобы взять с нее плату, разрушился?

Руслан Викторович, преподаватель химии, был суровым мужчиной лет сорока, и задавать ему лишние вопросы все немного побаивались. Ну, все, кроме Валеры, который, кажется, искренне считал, что за спрос не бьют в нос.

– Руслан Викторович, – поднял руку Валера, стоило исписанным двойным листочкам в клеточку взмыть в воздух и опуститься на преподавательский стол аккуратной стопочкой, – а когда мы узнаем результаты?

– Считаете, что не справились, господин Голосов? – уточнил учитель и взмахнул рукой, после чего с доски за его спиной исчезли два варианта заданий.

– Ну, я сомневаюсь в третьем задании. Мне кажется, что сульфат калия – это слишком очевидный ответ.

– А вы считаете, что в любом вопросе бывает подвох?

– А разве нет? – искренне удивился Валера, и Ева на него оглянулась.

Валера смотрел на преподавателя, а сидевший рядом с ним Женька – в стол. На Женькиной левой руке у основания большого пальца был нарисован крест и стояли буквы «с» и «э». Заметив ее взгляд, Жаров приподнял брови, а потом спрятал руку под парту, будто надпись не предназначалась для посторонних глаз.

– Иногда самые сложные вопросы имеют парадоксально простые ответы, Валерий.

– А когда планируется открытие корпуса артефактов? – подняв правую руку над головой, спросил Женька и добавил: – Это ведь сложный вопрос?

– Это технический вопрос, Евгений, – ответил преподаватель. – Думаю, после каникул все работы там будут закончены.

Посмотрев на Руслана Викторовича, Ева успела заметить недовольство на его лице. Оглядев учеников, он щелкнул пальцами, и листочки с их контрольными работами, вновь взмыв в воздух, разлетелись по классу. В правом верхнем углу Евиного листочка стояла цифра семь, у Лики красовалась пять. По десятибалльной шкале Лика едва натянула на тройку, а у Евы была хромая четверка.

– Что там у вас? – спросила Лика, повернувшись к ребятам.

– Девять, – подал голос Валера, вчитываясь в часть работы, помеченную красным.

– Десять, – рассеянно отозвался Женька, разглядывая преподавателя.

– Как он так быстро проверил? – спросила Лика.

– Да у него алгоритм настроен за столько лет, – отозвался Валера, покусывая кончик ручки. – Ну почему здесь сульфат, а? Ну не должно же так быть.

Женька, отвлекшись от учителя, придвинул к себе Валеркину работу и принялся читать пометки.