Текст книги "Заветные заговоры вашего дома"

Порча староверческая на полоумие

История, которую я узнала от Ирины П., жуткая, но абсолютно правдивая. И не дай бог кому-нибудь из вас пережить что-либо подобное.

Росла Ирина у своих родителей единственной и ненаглядной дочерью. Хотя они ее без меры баловали, но это ее нисколько не испортило, а наоборот, подобно саду, за которым есть неустанный и хороший уход, она расцвела так, что прохожие оглядывались на очень красивую девушку. Парни сватались к ней наперебой, все с образованием и достатком. Но судьбе было угодно, чтобы обратила она свое внимание на Николая. Она не могла знать, что родители у него – коренные староверы. Не больно были улыбчивы, когда она к ним заходила, но она этого не замечала, все больше на Николая смотрела. Мало ведь кто из молодежи думает о том, что, выбирая себе мужа или жену, приобретаешь и родственников того, кого любишь.

После регистрации молодые стали жить у родителей Николая. Ирина еще только свадебное платье снимала, когда в комнату вошла мать Коли. Подперев руки в бока, она коротко бросила:

– Не охорашивайся, а разуй лучше мужа – так по нашей вере положено.

Ирина оглянулась на мужа, но он на нее не смотрел. Молодая попыталась перевести все в шутку, но в ответ услышала:

– Ты своего мужа любишь?

– Конечно, – ответила Ира.

– Тогда разувай или прямо сейчас собирайся и ступай назад к своим родителям, а если решила остаться здесь, то будешь делать все по нашей вере.

Чтобы не накалять отношений и не портить праздник, Ирина присела у ног мужа и сняла с него туфли. Постояв, свекровь вышла из комнаты.

Ирина стала шепотом выяснять у мужа, что это значит, но он стал ее целовать и дурашливо спрашивать, мол, разве ей не приятно ухаживать за мужем – так всегда было на Руси.

– Если ты меня любишь, то все стерпишь, все будет хорошо, – шептал он.

Но дальше все происходило по написанному свекровью сценарию. Молодой жене объявили, что институт придется оставить, так как семья переезжает в другое место, где живут их родственники. Ирина плакала, разговаривала с мужем. Ей было жалко бросать учебу и родителей, но и без Коли она себе жизнь не представляла.

Сборы были недолги. Зато добирались долго, сначала поездом четыре дня, потом автобусом, потом машиной, а затем на подводах, так как нужно было ехать тайгой.

Место было похоже на деревеньку, но она была огорожена глухим, высоким бревенчатым забором.

– Это что? Скит, что ли? – спросила Ирина мужа.

– Нет, скит – это старое название, а новое – община. Обществом живем, миром. Здесь нет того, что смущает душу человека. Ты не увидишь телевизора, тебя не будут искушать тем, что вредно твоей душе.

Обалдевшая от всего увиденного, Ирина подавленно молчала. Дом их был из дерева, на полу домотканые дорожки, множество сундуков и железная кровать, очень узкая. «Односпальная и то больше», – подумала Ирина и спросила:

– А как мы с тобой на такой узкой кровати спать будем?

И неожиданно услышала ответ, от которого впала в шок:

– Спать ты будешь на полу, а я на кровати. Баловать себя грех, плоть должна быть укрощена. Конечно, нам нужен будет наследник, но по необходимости я тебя буду звать к себе. И давай так: слушаться не будешь – буду бить, а матери будешь перечить – высекут тебя голую при всей общине. У нас здесь не забалуешь.

– Зачем же ты меня от матери взял и сюда в тайгу привез, разве здесь нет невест, которые воспитаны в вашей вере? – спросила Ирина мужа.

– Во-первых, невест действительно не хватает и многие выезжают в города и живут там до тех пор, пока не найдут себе жену, а затем возвращаются назад в общину. Во-вторых, ты красивая, здоровая, а это самое главное для детей, которых ты мне должна родить. Бежать не вздумай, опять же заблудишься, а вообще-то у нас здесь стерегут. Если изловят, живьем в яму зароют и туалет на этом месте поставят, общий нужник. Ты еще живая будешь в яме, а тебе на голову будут гадить, так что помни мои слова. Распорядок дня у нас такой. Утром община старообрядческие молитвы читает, затем едят. Сегодня, например, баня. Это значит, что ты будешь свекра мыть, да не вопи там, помни про выгребную яму, не очень-то сладко в ней сидеть. Если и пощупает тебя отец, с тебя не убудет.

Ирина попыталась возразить и тут же получила удар кулаком в висок.

Дальше была не жизнь, а кошмар. Она действительно парила свекра, и он стащил с нее одежду и там, зажав на лавке, изнасиловал ее. Спала она на полу, вставала раньше всех, работала в огороде, убирала в доме, стирала, готовила. Кроме этого, было еще хозяйство. Со скотиной она никогда раньше не имела дела, и ей всегда доставалось за то, что она делала что-нибудь не так.

Иногда муж звал ее в комнату, но, перед тем как заснуть, отправлял ее на свое место, на пол. А вот свекор стал все чаше приставать к ней, и она, опасаясь побоев, подчинялась их старообрядческому закону, больше уже не сопротивлялась. Свекровь спала так же отдельно от своего мужа, как и она. Свекор оставлял Ирину в своей постели на всю ночь – либо она ему приглянулась, либо и правда в нем проснулась к ней любовь, не зря же говорят люди: «Седина в бороду, бес в ребро». Только он действительно сдержал слово, сказанное ей однажды ночью.

Жить ей стало легче, она стала дольше спать. Ей давали сливки и белый хлеб, свекор давал даже сахар к чаю, от которого она уже отвыкла.

Как-то, когда она была у свекра в постели, он стал обиженным тоном говорить, что она его мало ласкает – видимо, не ценит добро, – и поэтому он опять сделает ее жизнь суровой. Ирина, испугавшись, стала оправдываться и говорить, что любит его и только его, но просто сильно скучает по своей маме. Результат сказанных слов был полной неожиданностью для нее. Свекор стал ей говорить, что в его власти очень многое, что он непростой человек и владеет тайными знаниями.

– Колдун, что ли? – удивилась вслух Ирина, а про себя подумала: «Да он еще и ненормальный».

Но свекор ответил спокойно и даже с каким-то достоинством:

– Да, я колдун. Если хочешь, могу тебе показать образ твоей матери.

Сказав так, он встал, открыл сундук и достал из него огромную черную книгу, завернутую в головной платок. Затем он зажег свечи, начертил круг и поставил Ирину в этот круг. Сам сел на сундук и велел стоять и молчать. С шепота он перешел на речь, слова были незнакомыми, не вполне внятными. Все быстрее и быстрее говорились какие-то слова, и у Ирины поплыла комната перед глазами, ей показалось, что она двигается и летит. Захотелось на что-нибудь опереться, так как было ощущение, что еще немного – и она упадет откуда-то сверху вниз. Неожиданно она увидела свою мать, та двигалась около нее и абсолютно не замечала свою дочь. Затем она пропала, как и появилась. Свекор закрыл книгу и стер круг с пола. Ирина озиралась по сторонам, не находя объяснения тому, что же это было. Она стала спрашивать свекра, но тот начал требовать ласки, обещая после любовных утех ответить на любой ее вопрос.

Когда все закончилось, Ирина от свекра узнала следующее: община эта непростая и он в этой общине – глава. Если даже он велит кому-либо из общины поджечь себя, то все будет сделано немедленно и никто не задумается над приказом. Он вообще может очень многое, а его дед мог даже в скотину обращаться, правда, самому свекру не все передано, да ведь и того, что он знает, хватит за глаза.

– У меня много женщин, и у многих от меня дети. Только вот такой красивой, как ты, у меня еще не было, и ты беременна от меня, хотя сама еще этого не знаешь.

– А муж? Он-то как на это будет смотреть? – спросила Ира.

– А его не будет – я соперников не терплю.

И действительно, Иринин муж пропал, пропала куда-то и свекровь. На вопрос, где они, свекор ответил:

– Дал я им по удавке, они в лес пошли и повесились. Я же тебе говорю: все, что я захочу, так и будет.

Ирина больше не трудилась, в доме шмыгали какие-то старухи, варили, убирали, исчезали. А свекор совсем потерял голову – видимо, и вправду сильно любил свою молодую сноху или жену. Название трудно подобрать в такой ситуации. В ее комнате появилось зеркало, чего нельзя было иметь ни одной женщине в общине. Разглядывая себя, Ирина дивилась, не веря, что и вправду это она такая красивая. Белая, нежная кожа и румянец, подобный нежной заре. Волосы были густые и длинные. Только талия пропала – она ждала ребенка.

Родился мальчик, и к нему приставлены были две няньки. Свекор любил Ирину какой-то болезненной, даже страшной любовью. Он ревновал ее, и она была свидетелем, как он позвал одного парня из общины, подал ему ремень и сказал: «Иди и закончи свою жизнь, как Иуда» – и что-то добавил, похожее не то на странную молитву, не то на заклинание. Парень вышел и пошел в лес. Больше его не видели.

– Всех порешу за тебя, – говорил он ей, тиская ее в постели. – Своих не пожалел, а чужих сотру с лица земли. Так что смотри не играй глазами с мужиками, не вводи меня во грех.

Чтобы удивить и привязать ее к себе, он показывал ей огромное количество золота и говорил, что у него всего много. По ее просьбе он не раз вызывал образы матери и отца, она смотрела на них уже без того страха, что в первый раз. Смотрела, как смотрят на изображение в телевизоре. Он развлекал ее тем, что вызывал грозу и показывал разные чудеса. Если бы кто-нибудь раньше рассказал ей об этом, то она бы никогда не поверила.

Однажды свекор пришел сердитый и стал ей говорить, что ему нужно ехать в город, но и ее он здесь не оставит. Говоря это, он все швырял, метался, и на него было страшно смотреть. Наконец он подскочил к ней и схватил ее руками за шею, как бы желая задушить, но не душил, а держал крепко, глаза его были безумны, и он ей говорил:

– Ты молода, ты красива, а я стар. Иногда я хочу убить тебя, чтобы ты не досталась никому. Если я буду умирать, я, наверное, так и поступлю. А пока я жив, ты будешь только моя. Я не могу не ехать, но и тебя не оставлю. Если ты надумаешь убежать от меня, знай, я клянусь своей вечной душой, что сила моя и мертвые духи тебя отыщут. Я уничтожу тебя. Или нет, я уничтожу нашего сына. Вот какое наказание будет тебе за побег от меня. Я ведь знаю, как ты любишь мальчишку!

Ирина вырвалась, говоря, что у нее и мыслей не было бежать, так как она его любит и зря он ее ревнует и обижает: никто, кроме него, ей не нужен. Понемногу он успокоился, но сказал, что собирается оставить сына в общине до их возвращения.

– Лучше уж убей, но без Володеньки я никуда не поеду, – возразила она свекру.

Приехав в город, Ирина улучила момент и сбежала вместе с сыном, а через день с ее ребенком случилась непонятная болезнь. Не стал закрываться рот, и слюна текла по подбородку. Сын боялся вида унитаза, кричал и упирался и ни за что не хотел садиться на унитаз. Потом он стал бояться есть, кричал, что подавится, и врачи положили его в психбольницу.

Ирина ясно слышала, как ее зовет свекор, крик был так реален, что она оглядывалась в ужасе по сторонам. Когда в очередной раз Ирина пришла к сыну в больницу и ждала в коридоре, она познакомилась с женщиной, которая и рассказала ей о моем существовании и моих книгах. Так мы познакомились с несчастной женщиной, которая и сама уже была на грани сумасшествия. Мне пришлось ради спасения Ирины и ее ребенка применить способ, к которому я стараюсь никогда не прибегать. Ирина свободна, ее мужа (свекра) больше нет, Володя выздоровел и теперь учится в школе, он хороший и способный мальчик.

Способ уничтожения врага я рассказывать не буду по вполне понятным соображениям, а вот один из способов снятия староверческого заклятия я вам разъясню.

Прежде чем начать, обойдите все пороги в вашем доме и на каждый встаньте обеими ногами. Затем берут атаме (нож), одним ударом отсекают голову черному петуху. Держат его за лапы и двигаются с ним так, чтобы капли крови из его шеи образовали круг. Ставят в этот круг больного, крестят его рукой, но не ото лба больного человека, а так, чтобы крест получился выше головы и волос и до самого пола. Отсчитайте от круга семь половиц и, стоя там, читайте:

Господи, Ты создал весь мир за неделю. Благослови, Господи, для меня число семь! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Я, Божия раба (имя), на седьмой половице моя нога, под моей ногой сердце моего врага. Заклинаю его цифрой «семь» и повелеваю окаменеть моему врагу, одеревенеть. Путаю я ему его знаки, его слова, отупей, окривей его голова, его мозг, все его чресла, всегда и на перекрое. Бога слово первое, мое второе, а раба (имя) – слово никакое. Как мертвые, недвижимые, руками не двигают, ногами не стучат, глазами на людей и на меня не глядят, так и, мой враг (имя), окостеней, одеревеней и мыслить против меня не посмей. Снимаю я заклятье с рабы Божией (имя) честным крестом, седьмым числом. Слово мое твердо, дело мое лепко и цепко. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.

Если напустили запой

Из письма Филипповой Н. Б.: «Я жила на квартире у женщины, которая продавала самогонку. Я видела, как она что-то шептала на бутылки с самогонкой. Когда я ее спросила, что она делает, то в ответ услышала:

– Если у меня не будет покупателей, то и денег не будет, вот я и шепчу на бутылки, чтобы мужиков жажда выпить одолела. Выпьют мой самогончик и снова прибегут.

И действительно, к ней шли даже те, кто до того не пил, пока по случайности не купил у нее хотя бы одну бутылку».

Письмо второе: «Дорогая Наталья Ивановна, помогите, у меня большая беда: мой единственный сын Иван не выходит из запоя. У меня и самой случилось невероятное. Расскажу все по порядку.

В наше село приехала одна хохлушка, стала гнать и продавать самогон, и все село сразу как сдурело, идут к ней, как на водопой в сильную засуху, днем и ночью.

Участковый пошел к ней разбираться, она и его угостила, он теперь ходит по селу пьяный. Пьет каждый день.

Из города приехал мой сын Ванечка, он учится в электротехническом университете. Не пил парень, не курил. Угостил его друг самогонкой, купленной у этой бабы, и сын забросил ученье, пьет беспробудно.

Пошла я к ней разбираться, а она заявила:

– Да, я напускаю запой. Мне тоже нужны деньги. На Украине денег не платят, вот и беру грех на душу. Кто как может, так и выживает!

Решила я проверить ее слова на себе – врет она или действительно может напускать на людей запой?

Купила я у нее бутылку и принесла домой. Сижу, гляжу на эту бытылку и рассуждаю: вот прожила я 45 лет, пьянку презираю, с мужем своим из-за этого развелась. Не пила я и пить не буду, выпью рюмку за-ради сына, чтобы проверить, врет эта хохлушка или нет.

Выпила я полрюмки, аж меня передернуло всю – так было противно. В голове занемело, и вдруг чувствую, что хочется мне еще выпить, да так сильно хочется, что даже рука от нетерпения затряслась. Почти залпом выпила я вторую рюмку, а затем еще и еще, пока вся бутылка не опустела.

Проснулась я среди ночи. Одолела меня непреодолимая жажда выпить самогона той бабы. Язык сохнет, а мысли подгоняют бежать и купить еще бутылку. Говорила я себе, что на дворе ночь, страшно, но все-таки встала и пошла!

Постучав в окно, я с нетерпением ждала, когда зажжется свет, а как схватила бутылку, то тут же хлебнула из нее глоток, чтобы скорее ощутить желанный вкус.

С тех пор почти год я пью, и сын мой погибает от пьянки. Ваш адрес мне дала женщина, у нее есть Ваша книга. Помогите мне и моему сыну избавиться от насланного на нас запоя.

Написала Вам все откровенно и честно, не презирайте меня. Жду ответа».

Есть несколько способов помощи тем, кому колдовством наслан запой. Вот один из них. Страдающий запоем должен пролезть на животе под столом, на котором были отмечены девятые помины по покойному человеку. Нужно соблюсти следующие условия. Если запой навели на женщину, то помины должны быть по умершей женщине, а если лечат мужчину, то помины должны были быть по мужчине. Пролезть под столом нужно сразу же, как отобедает последний человек, но при этом со стола нельзя убирать ни одного предмета: ни тарелки, ни ложки, ни чашки. Всё (объедки в том числе) должно оставаться на столе до тех пор, пока запойный человек не пролезет под поминальным столом.

Перед тем как пролезть под столом, нужно сказать:

Господи, прости, Господи, помоги, Господи, благослови. Как правда, что за этим столом покойника поминали, за его душу кутью ели и вино выпивали, так правда, что я под этим столом проползу и вина зелена во веки веков в рот не возьму. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Как снять порчу с разума человека

В тот день, когда в календаре указано полнолуние, и в те часы, когда на кладбище обычно привозят хоронить умерших, привезите и вы туда душевнобольного человека. Увидев похоронную процессию, подойдите и встаньте в голове у гроба. Пока люди подходят к покойнику, чтобы попрощаться, вы должны успеть прочитать про себя заговор на освобождение разума от безумия.

Читать нужно три раза про себя.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Тело к гробу, душа вознеслась, покойник преставился. И как только последний из людей с покойником простится, так и у раба Божия (имя) разум от безумия освободится. Прах земле, душа, вознесись, от безумия, разум, освободись. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

После того как вы про себя прочитаете этот заговор, незаметно обойдите с больным вокруг гроба и выкопанной могилы. Это следует успеть сделать до того, как начнут опускать гроб с покойником, иначе все будет бесполезно.

Порча на стельку

Некоторые колдуньи прибегают к старинному способу наведения порчи через обычную обувную стельку… Стелька прибивается ржавым гвоздем под потолком курятника со специальным для этой цели заклинанием. После этого человек впадает в страх и беспричинную панику. Подобно испуганной курице, он никак не может найти себе места и покоя. Если этого человека вовремя не вылечить, то он может окончить свой век в сумасшедшем доме.

Чтобы снять эту порчу, нужно в первый вторник любого месяца зарубить черную курицу, сварить ее и отдать на съедение трем черным собакам. Если лечат больного мужчину, то мясо отдают трем черным кобелям; если лечат больную женщину, мясо отдают трем сукам. Когда варят курицу, читают заговор:

Курий переполох, ступай под полок. Иисусе Христе учился не доучился, тот, кто болел, тот излечился. Я этого не поняла, переполох на себя не взяла. Будьте же, мои слова, острей острия, тверже булатной стали, чтобы все переполохи отстали. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Хорошо прочитать молитву святому Киприану и мученице Иустине, которым молятся против вреда, нанесенного колдунами.

О святии священномучениче Киприане и мученице Иустино! Внемлите смиренному молению нашему. Аше бо временное житие ваше мученически за Христа скончали есте, но духом от нас не отступаете есте, присно по заповедем Господним шествовати нас научающе и крест свой терпеливо нести нам пособствующе.

Се дерзновение ко Христу Богу и Пречистей Его Матери стяжали есте. Темже и ныне будете молитвенницы и ходатаи о нас, недостойных (имена).

Будете нам заступницы крепции, да заступлением вашим сохраняеми, невредимы от бесов, волхвов и от человек злых пребудем, славяще Святую Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Проданная болезнь

Из письма: «13 октября 2000 года я поехала на барахолку, чтобы купить себе зимние сапоги. Там ко мне подошла незнакомая белокурая женщина и спросила, не нужна ли мне сумка, вытащив из пакета очень изящную, красивую сумочку, которая была украшена сверкающими стразами. Даже несмотря на пасмурную погоду, стразы переливались и искрились.

Мне еще ни разу не доводилось видеть такую сверкающую сумочку, и я поинтересовалась ее ценой. Цена была невелика, и я купила сумочку. Довольная удачными покупками, я вернулась домой и тут же стала перекладывать содержимое старой сумки в новую. Несмотря на небольшие размеры, она была довольно вместительная. В ней были три отделения и кармашек для сотового телефона, карман для ключей и еще два кармашка, которые закрывались на “молнии”.

Там-то я и обнаружила приколотую на булавки, сложенную вчетверо бумажку.

Вначале я подумала, что это рекомендация по уходу за замшей, но, развернув листик, поняла, что это какая-то молитва. Написана она была церковным шрифтом и довольно мелко. Я надела очки, но даже в них я с трудом разобрала текст, от которого мне стало, мягко говоря, не по себе. “Кто эту вещь в руки возьмет, тот с головы моей хворь заберет”, – прочитала я.

Там было еще что-то написано, но очень мелко и неразборчиво. А в самом конце текста было слово “аминь”.

Покрутив в руках странную бумажку, я решила ее сжечь. Примерно дня через три я увидела сон, будто на высокой горе стоит церковь. В церкви горят тысячи свечей и лампад. Людей в церкви нет. Я спрашиваю: “А где вы?” И мне кто-то отвечает: “В психушке”.

Тут я увидела алтарь, а на нем стоит моя новая сумка. В свете свечей сумка так ослепительно сияет, что мне больно смотреть и из глаз текут слезы. Я хватаю сумку, она открывается, и я вижу в ней свою собственную голову!

От ужаса я проснулась. Было шесть часов, мне нужно было вставать на работу, но я не вставала – состояние мое было ужасным.

Впервые в жизни у меня так сильно болела голова, что я боялась сделать лишнее движение.

Я выпила пенталгин, но боль не проходила. Мама вызвала мне врача, но давление было нормальным.

С этого момента я жила с головной болью в буквальном смысле слова. Все, что возможно, я прошла, томограмма в норме, анализы хорошие. Я меняла специалистов, лекарства, но улучшения не наступало. Потом у меня резко ухудшилась память. В разговоре я подолгу вспоминала нужное слово.

Все чаще я замечала, что с языка слетают не те слова, которые я хочу сказать. Все это приводило меня в отчаяние, я стала ссориться с мамой. Истерики повторялись. Появилось чувство страха и неуверенности. Потом я стала слышать голоса.

Так я попала в психушку. Вернее, это моя мама и врач уговорили меня лечь в психиатрическую лечебницу под предлогом “глубокого” обследования.

В больнице мне давали препараты, от которых я становилась вялой и безразличной. Периодически меня забирали домой, а месяца через три-четыре я вновь попадала в психушку.

Не знаю, чем бы все это для меня закончилось, если бы не один случай.

Однажды, когда я находилась дома, мы поехали с мамой в парк. Сперва мы с ней сидели на скамейке у фонтана, потом она сказала, что пойдет принесет мороженого, и попросила, чтобы я никуда без нее не уходила.

Рядом на скамейку присела пожилая женщина. Но я на нее не смотрела – мне ни до кого не было дела.

Женщина неожиданно заговорила, первые ее слова я не слышала, а потом вдруг поняла, что говорит она обо мне и для меня. От ее слов меня охватило непонятное волнение, я повернулась к ней и буквально открыв рот слушала то, что она говорила:

– Ты гибнешь, ты как затоптанная трава. Ты больна, но не своей, а чужой болезнью. Тебе ее продали вместе с красивой сумкой. В ней были три булавки и заклинание дьявольской троицы. Ты дешево купила, но дорого заплатила.

Говоря это, она пытливо и спокойно смотрела мне в глаза. Я сознавала, что эта женщина видит меня насквозь, слышит, читает мои копошащиеся мысли и что в ней, возможно, мое спасение.

Действие препарата, которым меня пичкали, подавляло меня, и я не могла правильно высказать свою просьбу помочь мне. Я мычала, и это была моя мольба. Я смотрела ей в глаза, как смотрит больная, голодная собака на обедающих людей, ожидая, как чуда, куска хлеба.

Думаю, что она поняла меня. Взяв меня за руку, она больно сдавила мой безымянный палец и сказала:

– Сейчас мы пойдем туда, где ты купила свою болезнь. Ты сама поведешь меня туда. Вспомни, где это было.

Она говорила, и голос ее обретал странную, повелительную интонацию. Я будто растворилась в ее словах, не думая в этот миг ни о чем другом, как только о том дне, когда я купила себе сумку.

Будто что-то включилось во мне, я ясно вспомнила маршрут, на чем следует ехать и даже лицо той женщины, которая продала мне сумочку. Каждая мелочь четко и ясно всплывала в моем сознании, которое каким-то чудом разбудила странная старуха.

Когда добрались до барахолки, она велела мне встать и просить милостыню. Вытянув руку, я стала повторять: “Ради Иисуса Христа, помогите”. Кто-то сунул в мою протянутую ладонь десять рублей, и почти тут же я услышала чей-то раздраженный голос:

– Совсем обнаглели, нет чтобы работать, так они побираются! Молодая, а нет ни стыда ни совести.

Но я все твердила: “Ради Иисуса Христа, помогите”.

Потом женщина потащила меня за руку к остановке. Выйдя из автобуса возле церкви, моя спутница взяла меня за плечо и сказала:

– Слушай меня, сейчас ты войдешь в церковь, а я буду читать молитвы у церкви. Купи на всю милостыню свечи и поставь их у кануна. Зажги их от любой горящей свечи. Не уходи от этих свечей, пока они не прогорят полностью. Следи за тем, чтобы монашки не загасили твои свечи. Им выгодно отправлять их на переплавку – больше продадут. Да бог с ними, это уже их грех. А твоя задача – караулить свои и стоять до конца. Как только свечи сгорят, выйдешь на улицу, я тебя домой отвезу.

Когда я вышла из храма, то уже осознавала, кто я и как нужно доехать домой. Конечно, мое сознание было еще не столь ясным, как прежде, ведь действие таблеток повлияло на мой мозг.

Уже было темно, когда мы приехали домой и заплаканная мама открыла нам дверь. Она ведь меня долго искала в сквере и думала, что со мной что-то случилось.

Прервав мамины вопли, женщина сказала, чтобы в больницу меня больше не помещали, что мне нужно пить много чистой воды и спать. А когда действие таблеток пройдет, она советовала покинуть этот город, чтобы никто не узнал, что я страдала душевным расстройством. Сумку велела сжечь.

Перекрестив меня, она ушла. Больше мы ее никогда не видели.

Теперь, когда я уже совершенно здорова и действие таблеток прошло, я искренне жалею, что не узнала даже имени этой необыкновенной женщины, о которой Вам написала. Прошу только, если будете использовать это письмо, изменить мою фамилию и имя. Женщину, что меня спасла, описать трудно. Помню только ее голос и трепет, который я испытывала, слыша его.

Точно такой же благоговейный трепет я испытала, купив Вашу чудесную книгу. Я стала думать: а вдруг это были Вы, возможно ли это? Были ли Вы когда-нибудь в Серпухове? В любом случае я всегда буду молиться о той незнакомой женщине, которая вернула мне жизнь».