Текст книги "Паль"

7

На следующий день Андрей за рулем своего внедорожника вез Нину за город, где его друг Петр, а в их узкой компании известный Перец, хотел похвастаться новым домом на Новорижском шоссе, а заодно и отпраздновать свой день рождения с друзьями и близкими ему коллегами, хореографами и танцорами. Было около десяти утра, когда они выехали на почти пустую трассу, и только зорко следящие за ними камеры останавливали их, чтобы разогнаться до предельной скорости.

Нина еще не рассказывала Андрею о собеседовании с Русланом. Хотя ей безусловно хотелось похвастаться, но раз он отгородил свою работу от нее и почти ничего не рассказывал, так и она считала, что имеет право принимать любое решение самостоятельно.

– Не выспалась?

– Выспалась. – Она улыбнулась ему и потянулась за стаканом с кофе, который уже почти остыл, но ей так больше нравилось, чем обжигать губы о пластиковую крышку холодной зимой. – Почему спрашиваешь?

– Молчишь всю дорогу. На тебя не похоже. Случилось что-нибудь?

– Нет, просто вспоминаю, вдруг мы что-то забыли.

– Я проверял. Кажется, ничего не забыли.

Конечно, он ничего не проверял. Нина еще вчера сложила всё в две большие сумки: подарки, украшения для дома, цветную одноразовую посуду и стаканчики, маленькие колонки и еще миллион всяких мелочей для создания праздничной атмосферы, которыми она закупалась последние две недели, получая задания от Андрея по СМС. Андрей всегда был переполнен идеями, ему никогда не хватало времени, чтобы навести в своих делах порядок или составить список с планом, что нужно сделать. На работе у него были для этого помощники, которые за всем следили, все за ним записывали и доводили до конца, а дома была Нина, которая выполняла такие же задачи.

Вся его жизнь была подчинена танцам. Он танцевал с четырёх лет, а его родители отдали балету в Мариинском театре в Петербурге всё: свою жизнь, здоровье, силы и труд для того, чтобы иметь возможность быть частью этого великого искусства. Даже когда у театра были сложные времена, они никогда не оставляли свою альма-матер. Андрей пошел по стопам родителей, поступил в Академию Русского балета в Москве в девять лет, проучился два года вдали от родителей, которые продолжали жить в Петербурге. Они виделись только на каникулах или когда они приезжали к нему на выходные. В конце второго года Андрея выгнали за постоянные драки, которые он учинял с другими ребятами, хотя к его техническим способностям как танцовщика претензий у академии не было. Он не любил рассказывать об этом времени своей жизни, что-то там у него пошло не так: то ли ребята чувствовали конкуренцию в ребёнке знаменитых родителей из Мариинки, то ли Андрей сам был задирой и не давал никому прохода. Это случилось ещё при СССР, родители всерьёз думали, что ребёнок сломал себе жизнь навсегда. Академия никогда не выдала бы ему хорошую характеристику, значит, о других танцевальных профессиональных заведениях можно было забыть.

Когда он вернулся в Петербург, родителям пришлось срочно пристраивать его в обычную школу. Предметы там казались сначала неподъёмными по сравнению с академией, но через какое-то время все пришло в норму, оценки выровнялись, он зажил жизнью обычного советского ребёнка. Родители пытались отдать его в танцевальные классы: народные и бальные танцы, латина. Но он не проявлял к ним ни малейшего интереса, все делал из-под палки, каждый раз норовя пропустить занятия. Когда пришло время, он выбрал специальность режиссера-постановщика и уехал поступать в институт в Москву. Это была середина девяностых – большого конкурса не было на эти специальности, и он поступил без проблем.

В то время активно развивались уличные стили танцев, школы хип-хопа, брейк-данса открывались во всех районах Москвы. Летом в общественных парках можно было найти сотни ребят, кто готов был показать своё мастерство прямо здесь, прямо сейчас. И весь этот запал молодежи перерастал в импровизированные батлы под диковинный западный рэп, дающий нужный ритм из больших колонок модного тогда бумбокса. Андрея захватила эта волна новых перемен и свободных стилей. Сначала он присматривался к движениям ребят, пытался их повторить. У него получалось свободно и естественно, как будто его тело было создано для уличных стилей. И он ушел в них с головой, учился у всех, кто ему попадался на пути: на улицах и в классах у преподавателей, у ребят, кто оставался после занятий пофристайлить, и у ребят на батлах. Он копил деньги на мастер-классы преподавателей, которые приезжали из-за границы, чтобы не пропустить на одной капли информации. Он был жаден и впитывал любые идеи. К концу третьего курса у него начались проблемы с учебой в институте, и он со скрипом закрыл сессию. В это же время ему поступило предложение стать частью одного набирающего известность московского коллектива, который работал со звёздами шоу-бизнеса и на проектах на телевидении.

Сегодня Андрей рассказывает всем, что это было самое простое решение в его жизни, что он чувствовал, что ему повезет и нужно выбирать работу в коллективе. Но тогда он думал только о том, что один раз жизнь уже дала ему хороший пинок под зад в балетной академии, а что, если это случится второй раз, что, если он сломает себе что-нибудь и никогда не сможет больше танцевать, кому он будет нужен в таком случае? С образованием у него был шанс пусть и на стабильную, но нормальную жизнь, как у всех. Жизнь любила ломать и калечить, чтобы проверить его на прочность. Что, если это очередной путь в никуда?

В апреле того же года в Лужниках в Москве прошёл фестиваль «Экстрим». Это был мегабатл брейкдансеров, казалось, вся молодежь и студенты в Москве собрались под одной крышей. Все в ярких джинсах, балахонистых куртках, модных майках. Все дышало свободой в этот день. И именно тогда он понял, что хочет делать подобные шоу, хочет масштаба, хочет свободы творчества, хочет, чтобы любые рамки были разрушены и все люди стали счастливыми и свободными, каким был он в тот день. Отпечаток этого дня стал решающим. Он пошёл в деканат, написал заявление на отчисление, даже не посоветовавшись с родителями. Он понял для себя, что сделать первый шаг к мечте было гораздо важнее, чем готовиться всю жизнь к чему-то великому.

Сейчас Андрею уже было тридцать семь, и он ставил большие шоу и концерты, работал иногда на телевидении, как и хотел. Когда они только познакомились с Ниной, он рассказывал ей, что его самый страшный кошмар, который ему часто снится, это что он танцует на сцене в лучах софитов, зала не видно, все идёт хорошо, вдруг он останавливается и понимает, что больше не может двигаться, стоит словно связанный канатами, музыка постепенно затихает. Он слышит, как зрители в зале начинают с волнением перешептываться, но он не может уйти, хочет, но не может. Тогда из-за кулис выходят несколько человек из его труппы, поднимают его как статую на руки и уносят за кулисы, потом спускают по внутренним коридорам за сценой в гримерную. Он пытается им что-то сказать, но они его не слышат. Наконец они аккуратно заносят его в гримерную, ставят в угол, словно он действительно теперь предмет интерьера и должен стоять в углу и украшать комнату, выключают за собой свет и молча выходят из комнаты. Он остаётся один в темноте, не в состоянии двинуться с места, забытый и покинутый всеми. Даже в свои тридцать семь он всегда находился в движении, всегда старался двигаться вперёд, искать что-то новое и не останавливаться. Страх жить без движения гнал его. И только стабильно раз в год его атаковала ангина, и он был вынужден валяться две недели в постели с высокой температурой, перезаряжая свои батарейки.

Нина почти не видела его последние полгода. Он обещал ей, что через пару месяцев он закончит работу над проектом и они вместе смогут поехать отдыхать куда-нибудь. Да, у него иногда случались выходные, но чаще всего они не проводили время вместе, точнее они никогда не проводили его вдвоём: либо посещали большой компанией премьеры спектаклей или его новых шоу, или ехали на дни рождения к друзьям, или Андрей приглашал всех к себе домой. Если они ехали в отпуск, то ехали также небольшой компанией, человек десять или больше. Пусть она и ощущала себя частью его жизни, но очень маленькой и несущественной. Наверняка нужной, но не настолько важной, чтобы дорожить ей. Совместных планов за три года жизни они так и не смогли построить. Нина просто продолжала существовать рядом с ним, ожидая, что завтра он неожиданно объявит ей, что уходит к молодой танцовщице, у которой было больше времени найти к нему ключи на работе, чем у Нины, которая с каждым днем видела его все реже и не становилась моложе. У нее было ощущение, что она упускает свои возможности, что ей нужно двигаться дальше, что их отношения – это тупик, в котором в целом сносно и жить можно, но чтобы быть счастливой, нужно искать выход и уходить.

Они доехали быстро, да и сам день пролетел как мгновение. Вечеринка удалась. Новый дом Перца был полон людей, на всю громкость играла музыка, которую подбирал Андрей и не переставал комментировать, что это самые последние новинки. Алкоголь лился рекой. В конце праздника они подарили имениннику игровую приставку с очками виртуальной реальности, и толпа взрослых с любопытством стала изучать новую для всех альтернативную вселенную игр. Таня, жена Перца, так и не вышла к гостям из спальни. Сначала все спрашивали, когда она спустится, а потом просто заигрались и забыли.

Нина была за рулем, когда они ехали домой по ночной трассе обратно в город, который светился так ярко, что огни его отражались от низких туч и видны были за десятки километров. Андрей был пьян и доволен, что вечеринка прошла хорошо, в чем видел немалую долю своих заслуг. Лучшего момента для разговора было не найти. Она сделала звук музыки немного тише.

– Перец рассказал, что с Таней? Почему она так и не появилась?

– Сказал, что отравилась вчера. – Он пожал плечами. – Бывает, полежит денек, оклемается.

– Надо будет ей позвонить завтра. – Нина посмотрела в окно заднего вида, где кто-то включил дальний свет, намекая, что она должна покинуть левую полосу. Она перестроилась. – Кстати, мне сделали хорошее предложение о работе. Продюсерский центр, занимается новостями. У меня было собеседование с Генеральным директором вчера. Отличные деньги, но придется работать в офисе в центре каждый день.

– Чем придется заниматься? – Андрей злобно смотрел в сторону удаляющейся на всем ходу машины, которая выгнала их с полосы.

– Наверное, куда-то спешит. Забей! – прокомментировала она сначала. – Нужно писать. Это как раз то, что я умею.

– Мне казалось, тебе нравилось заниматься видеоблогом? У вас же шло неплохо?

– Мне нравится, я обожаю то, что мы делаем, но деньги предлагают гораздо лучше. И это будет стабильный доход. Канал летом был в хорошем плюсе, а в этом месяце у нас убытки. Ты сам видишь, что в стране происходит, – курс доллара резко вырос, люди паникуют, сейчас все как будто рушится вокруг.

– Да брось. Это все временно. А как же свобода для творчества, о которой ты говорила?

Это был старый разговор. Они познакомились, когда она еще работала на телевидении. После очередного разноса редактора она шла по длинному коридору в Останкино, пытаясь справиться с эмоциями. В глазах были слезы, на сердце обида. И он остановил ее и не отпускал, пока она не оставила ему свой телефон. И именно тогда он поддержал ее с идеей открыть канал на YouTube. Он считал, что это даст ей хоть немного воздуха и простора для творчества взамен работы, которая вытягивала из нее все силы безумным графиком, постоянными стрессами и бесполезным существованием.

– Видимо, про свободу придется на время забыть.

– Знаешь, иногда ты рассуждаешь как настоящая зануда! Жизнь, она же для того, чтобы творить, жить легко, лететь за ветром. – Андрей приоткрыл окно. – Помнишь, как мы летом ездили учиться кайт-сёрфингу. – Он согнул ладонь в форме кайта и начал изображать, как он ловит ею потоки воздуха, врывающиеся в салон из окна. – Это пьянящее чувство свободы, когда ветер шумит в ушах, и он же сила, которая несет тебя вперед. Кажется, что не справиться с ней, не совладать, и она унесет в отрытое море, где, может быть, судьба умереть, но в конце концов эта стремительная сила смирно подчиняется и как будто становится крыльями. И ты летишь на этих крыльях вперед, и не веришь этому счастью, что это происходит с тобой. Ты счастлив…

Последние слова он пробормотал совсем тихо, через секунду он уже спал.

– Ну вот и поговорили. – Нина тяжело вздохнула.

8

– Только не говори, что вы не сошлись по деньгам? – Аля взъерошила свои короткие волосы и смотрела на Нину удивленными глазами.

Подруги встретились в пятницу за завтраком в известной сети кофеен в центре города. Было семь утра, и столичная жизнь только выкатывала на взлетную полосу нового дня – нет пробок, и перекрестки пусты, и совсем редко можно встретить случайных пешеходов на улице. Официанты сонно перебирали вилки и ножи, не разложенные еще со вчерашней смены, проверяя их на чистоту и иногда поглядывая на двух гостей в углу зала. Мягкий теплый свет заполнял все пространство кафе, хотя на улице было еще темно, и широкие окна в пол превратились в зеркала, отражающие цветные мягкие диваны и глубокие кресла со старомодными пузатыми ножками.

– Нет. По деньгам ты была права – предложение очень привлекательное. Уже через год я смогу наконец купить собственную квартиру и позволить себе свою хорошую машину. И вообще очень обеспеченную самостоятельную жизнь.

– Так чего думать? Соглашайся, – настаивала Аля.

– Да, я чуть это и не сделала прямо на встрече. Руслан – обаятельный мужчина, ты знаешь. Но… – Она сделала многозначительную паузу. – Я искала информацию о нем в Интернете и ни одного плохого слова не нашла, ничего, у него кристально чистая репутация. Такая же, как и у его компании.

– И что?

– Все равно должны быть бывшие недовольные сотрудники, или просто хейтеры, тролли. Даже про это кафе, где мы сидим, если открыть поисковик, найдутся и хорошие отзывы довольных посетителей, и ругательные тех, кого обслужили хуже. Возможно, последние сами по себе ворчуны, и им никогда ничего не нравится. Руслан, как мне показалось, совсем не подарок, и много знает о других, да и занимается в основном новостями, что в принципе предполагает, что кто-то рано или поздно будет недоволен, а значит, должны быть враги.

Аля нахмурила брови.

– Послушай-ка мамочку, дорогая. – Аля была старше Нины всего лет на пять, и не часто прибегала к нравоучительному тону. – Заканчивай с этими приемчиками журналиста. Тебе сделали щедрое предложение, о таком многие в этой стране только мечтают. Если тебе не понравится, ты всегда можешь уйти. Тебя же не сделку с дьяволом заставляют подписать. Я думаю, причина твоих сомнений совсем не безупречная репутация Руслана, а что-то другое.

Нина помолчала, уставившись на свое отражение в окне.

– Да, ты в чем-то права, наверное, меня останавливает сказать радостное «да» мой блог. Мне придется подвести команду и бросить их. Мы три года выводили его на окупаемость, мне жалко сейчас все оставить, просто потому что подвернулось более выгодное предложение по деньгам. Как я после этого посмотрю в глаза своим ребятам?

– Ты должна думать о себе. Если бы кому-то из твоих ребят подвернулся такой шанс, вряд ли они бы думали о тебе. К тому же я бы на твоем месте воспринимала созданный блог не более чем ступенью, которая тебе помогла подняться выше и устроиться работать в серьезную компанию, где платят достойные деньги. Руслан сейчас активно смотрит в направлении Интернета. Он сознательно искал человека, который варится в этой среде. Но давай будем честными, все каналы на YouTube – это лотерея для большинства, за кем не стоят серьезные инвестиции и правильные люди. Сегодня у вас успех и множество просмотров. Завтра о вас забыли. Это может быть как хобби для человека с основным стабильным доходом, но не стоит ставить на это всё, что у тебя есть.

– Ну не скажи, много блогеров зарабатывают большие деньги.

Аля покачала головой.

– Я думаю, цифры сильно преувеличены. И ты никогда не найдешь их официальных финансовых результатов, подписанных аудитором, все остальное, что публикуется – это оценка на мокрый палец. Думаю, популярность YouTube – это во многом успешный маркетинг самого приложения плюс инфантильное отношение у молодежи к работе. Но ты же уже не девочка, хорошо бы уже начать строить планы на горизонте больше, чем на один месяц.

Официант поставил их завтрак на стол.

– Приятного аппетита, – сказал им высокий молодой парень со светло-серыми глазами, очень бледной, почти молочного цвета кожей и татуировкой по всей шее, которая черной паутиной убегала под коротко стриженные светлые волосы.

– Не дай Бог, кто-нибудь из моих сыновей так изуродует себя. Убью в тот же день своими же руками. – Аля провожала взглядом эксцентричного парня.

– Я согласна, Руслан сделал очень заманчивое предложение. Как ни подходи к этому вопросу, с любой стороны его предложение выглядит, как кусок шоколадного торта на витрине. – Аля до сих пор сворачивала шею, разглядывая официанта, который как раз подошел к витрине, где бариста выставлял свежие десерты.

Аля закрыла лицо руками и немного потерла глаза, будто старалась смыть все увиденное, и снова бодро вернулась к Нине.

– Именно поэтому я не понимаю, почему ты еще не согласилась. Один мой знакомый устроился к Руслану пару лет назад. За год он поднялся с младшего редактора до главного. Он, кстати, недавно купил себе новенький дом в Испании, на берегу моря, недалеко от Валенсии. Да, он много для этого работал, да что там… он пахал и продолжает пахать как лошадь днем и ночью, но это стоит того. Руслан справедливо вознаграждает за вложенные усилия и за преданность делу и компании. Он один из тех немногих, кто всегда поддержит твои стремления наверх, даст шанс развиваться, не будет держать тебя на одной должности годами.

Услышанные слова подкупали Нину. Она столько лет смотрела, как ее мать работала на нескольких работах, но им никогда не удавалось жить на широкую ногу. Каждый месяц приходилось экономить, покупать только все самое необходимое. Она помнила, как донашивала чью-то одежду, которую дарили их семье знакомые матери или родственники. Как играла с чужими игрушками, у которых уже не хватало каких-то деталей. Помнила, как ее одежда пахла хозяйственным мылом и как занашивала любую обувь так, что у нее начиналась отрываться подошва. Как ей было стыдно за то, как она выглядела серой мышью, когда другие девчонки в школе, у чьих родителей были деньги, выглядели модными и пользовались гораздо большей популярностью у мальчиков.

Но все те лишения в результате не дали им ничего. Ее мать так и жила в той же двухкомнатной малюсенькой хрущевке в Выхино с крохотной ванной и кухней, где не развернуться вдвоем, и разваливающимся балконом, на который страшно ступить. Нина буквально сбежала из этой затхлой норы, как только Андрей ей сделал предложение переехать к нему.

– Как говорит мой муж, дают – бери, бьют – беги. Так что не тяни с решением. Много думать тоже вредно. Кстати, как твой Андрей поживает?

– Хорошо, у него новая веха в карьере, – Нина гордо выговаривала каждое слово. – Он режиссер-постановщик на новом танцевальном шоу на телевидении и почти все время проводит в студии. У них выпуск раз в неделю, постоянно что-то новое нужно придумывать, но ты Андрея знаешь, у него много идей. Мне иногда кажется, что, если ему не дать их реализовывать, его просто разорвёт на куски. Он какой-то сгусток энергии. Я думаю, он ночевал бы в студии, если б не я…

– Один ночевал или с кем-то?

– Аль!

– Что? – Аля невозмутимо потягивала горячий капучино, как будто ее вопрос был невинным.

– Я знаю, какие слухи ходят про него…

– Нет-нет, – перебила ее Аля. – Это факты, у которых есть реальные корни. Не будь наивной, дорогая, ты сама все знаешь.

Нины выдохнула. У Андрея было несколько интрижек, о которых она точно знала. Это всегда были молодые танцовщицы, с которыми ему приходилось работать и которые буквально вешались ему на шею. Нина даже была знакома с одной из них – это была красивая, очень стройная длинноногая девушка, лет двадцати, которая на одной из вечеринок, где они были с Андреем, решила устроить ему пьяный спектакль, объявив об их связи публично. Нина тогда хотела уйти от него, но Андрей убедил ее, что любит, что это никогда не повторится. Но доверие хрупкая вещь. После этого случая любая новая фотография в Instagram у Андрея, под которой девушки обращались к нему слишком ласково или фривольно, вызывала у Нины приступ ревности. Она почти перестала следить за ним в социальных сетях, потому что боялась сорваться и устроить ему скандал. А так как аргументов у нее для этого не было, она старалась просто запретить себе листать его страницы и не читать комментарии назойливых поклонниц.

– Андрей не сильно похож на мужчину, на которого можно положиться, – Аля продолжала топить Андрея. – Он инфантилен и требует к своей персоне череcчур много внимания.

– Я не сильно полагаюсь на мужчин в своей жизни, – выпалила раздраженно Нина. – Мой отец просто ушел, когда мне было девять, и больше в моей жизни никогда не появлялся. Я знаю, что Андрей может быть сегодня рядом, а завтра уйдет. Я всегда думаю об этом, каждый день.

– Нина, это не в моих правилах давать тебе советы, но кажется, настало время что-то менять.

Нина достала телефон из сумочки, чтобы проверить время, и увидела сообщение от Тани, которая наконец вышла на связь после нескольких звонков от Нины вчера. Она не удержалась и дочитала до конца и тут же прикрыла рот рукой от удивления:

– Что-то случилось? – спросила Аля.

– Прости, да, это подруга. Она уходит от мужа, потому что он хотел заставить ее сделать аборт. Она решила рожать без него и подает на развод.

– Ого! – Аля чуть не подавилась. – Прости, но у меня нет приличных слов, чтобы это комментировать.

У Нины тоже не было, и это было очередным подтверждением для нее, что нужно двигаться вперед, ни на кого не надеяться, полагаться только на себя. Чуть позже, утром того же дня, она позвонила Руслану и согласилась выйти на новую работу.