Текст книги "Черная дама"

– У меня было много дел на Рождество, не смог вырваться, – соврал Войтех. Впрочем, по многозначительному молчанию Карела понял, что соврал не очень убедительно.

– А сейчас?

– А сейчас тоже много дел.

– Войта, можешь не юлить, – наконец заявил Карел. – Я разговаривал с Сашей, знаю, что вы расстались.

– Не знал, что вы с Сашей созваниваетесь, – заметил Войтех.

– Мы друзья, а друзья иногда созваниваются. Не переводи разговор, я с тобой давно знаком, знаю все твои уловки.

Войтех вздохнул. Карел слишком хорошо знал его, с ним такой номер не пройдет, глупо было надеяться. Он не помнил, чтобы Карел и Саша когда-то созванивались, и сильно сомневался, что Саша позвонила первой. Только не Саша. Она не станет жаловаться на него. Скорее, Карел, удивленный тем, что они не приехали на Рождество, набрал ей. Знал, что от Войтеха ничего не добьется. А то, может, и заподозрил что-то. Его брат всегда обладал хорошей интуицией, ему для этого не нужны были никакие экстрасенсорные способности.

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – проворчал Войтех. – Да, я не приехал на Рождество именно поэтому. Мама начала бы задавать вопросы, а потом расстроилась бы.

– А теперь она, по-твоему, не расстроится? – фыркнул Карел. – Ты сломал ее последние надежды хоть на одного нормального сына и внуков. – И, не давая ему ничего сказать, продолжил: – Так, поскольку с Сашей я совершенно точно не спал, умираю от любопытства: что же у вас случилось?

Рассказывать Войтеху не хотелось. Ни о том, что стало поводом для их с Сашей ссоры, ни о том, что на самом деле являлось причиной, хотя об опухоли Карел узнал когда-то первым. А вот сейчас почему-то говорить не хотелось. На сухие факты о том, что Войтех просто приревновал ее к Максиму, а Саша обиделась и выгнала его, Карел не купится.

– Долго рассказывать, – выкрутился Войтех. – Я в поезде, люди вокруг.

– И, конечно, все вокруг понимают по-чешски, – снова хмыкнул Карел. – Ладно, я понял, на мамин день рождения тебя не ждать. Но, Войта, если ты действительно не хочешь огорчать ее новостью о разрыве с Сашей, лучше уладь ваши отношения. Не хочешь улаживать, будь мужиком, не бегай от мамы, скажи как есть. Кстати, если не хочешь огорчать меня, то тоже лучше помиритесь, потому что Саша – единственная женщина, с которой мне не хотелось тебя поссорить. Мне серьезно лень привыкать к новой.

Войтех обтекаемо обещал подумать и в ближайшее время что-то решить. Разговор с братом снова всколыхнул чувства, поэтому работать он не стал. Закрыл ноутбук и спрятал его в сумку. Эмоции пришлось прятать дольше. И даже дольше, чем в первый раз.

Мир за окном давно погрузился в мрачную февральскую темноту. Мелькали сплошь леса и поля, редкие деревни проскакивали так быстро, что были только всполохами далекого света, скорее раздражающими, чем что-то освещающими. Но в один из таких всполохов в окне внезапно что-то мелькнуло. Войтех увидел лишь очертания, разглядеть не успел. Дернулся скорее по привычке, думая, что поймал видение, однако за вспышкой не последовало ни вязкого привкуса ощущений, ни разливающейся по черепной коробке головной боли. Значит, не видение. Что-то другое.

Снова деревня, снова короткая вспышка света, снова фигура, которую он не успел разглядеть. Войтех сел прямее, быстро провел ладонью по лицу, сбрасывая сонливость. К новой деревне и новой вспышке света он был готов. Фигура мелькнула, и он успел рассмотреть длинное черное платье в пол, темные волосы, рассыпанные по плечам. Вспышка погасла, новых не последовало. Очевидно, они въехали в какую-то зону, где деревень не было. И сколько он ни закрывал глаза, сколько ни вызывал в памяти тот образ, никаких деталей рассмотреть больше не смог.

Войтех так и не пришел к мнению, что это было: видение или галлюцинация. Поезд замедлил ход и въехал в освещенную зону, остановился в Твери. Вечером в понедельник людей на перроне было немного, в вагон первого класса и вовсе никто не вошел. Войтех снова потянулся к ноутбуку, а потому не увидел, что ударилось в окно прямо напротив его лица. Когда обернулся, разглядел только кровавое пятно, стекающее по ту сторону стекла. На перроне в предсмертных судорогах бился большой черный ворон, и если бы Войтех верил в знаки, этот определенно показался бы ему не очень хорошим.

Глава 2

7 февраля 2017 года, 16.50

Московская область

В маленьком автобусе было душно и холодно одновременно. Водитель, никак не отделенный от пассажиров, натопил салон так, что стало нечем дышать, зато из каких-то щелей снизу задувал ледяной февральский ветер, пробирался в теплые зимние ботинки и с упорством злой собачонки кусал за ноги. Саша поджимала пальцы и то и дело мелко постукивала носками по полу, но это почти не спасало. Ноги онемели, и она всерьез опасалась, что пальцы к утру почернеют и отвалятся. И это в теплых дорогих ботинках!

Командировка стала для нее неожиданностью. Точнее, не сама командировка, а ее состав: она, Ваня и Войтех. После того, как они расстались (а Саша уже даже в мыслях не называла это ссорой, ссорой оно было первый месяц, теперь же стало очевидным расставанием), Войтех всячески избегал ее, не брал на расследования, даже на совещания звал исключительно на те, где было необходимо ее присутствие. Это до крайности ее обижало, ведь сказанное в пылу ссоры было чистой правдой. Она на самом деле не могла дать гарантий, что никогда не влюбится в другого. Экстрасенсом в их паре был он, она предвидеть будущее не умела. И тем не менее Войтех вел себя так, будто она смертельно оскорбила его и он не хочет иметь с ней ничего общего. Саша гордо сжала зубы и выяснять отношения не стала. Благо, они теперь не маленькая группа энтузиастов, а в официальной организации можно работать, не пересекаясь друг с другом.

Войтех и в эту командировку взял бы Костю Долгова, а не ее, но одновременно появилось дело, требующее присутствия именно диагноста, а не анестезиолога. И послать на него Сашу вместо Кости было бы верхом непрофессионализма. А Войтех всегда умел ставить дело выше чувств, этого у него не отнять.

Автобус подпрыгнул на очередной кочке, коих здесь было выше крыши, скрипнул старыми железяками, высоко подбросил немногочисленных пассажиров. Ваня выругался сквозь клацнувшие зубы и недобро посмотрел на Войтеха.

– Какого черта мы тащимся в этой колымаге? Приличную машину напрокат нельзя было взять? Я видел, сколько денег нам отстегнул Мамонтов, не разорились бы.

– Нечего лазить по счетам Института, – невозмутимо заметил Войтех, но Ваня, конечно же, только многозначительно хмыкнул. Можно подумать, его когда-то что-то останавливало. – Если бы мы приехали на одной машине, все сразу поняли бы, что мы знакомы друг с другом. А мы, я напоминаю, работаем под прикрытием.

– Ну, я бы высадил вас метров за сто до пансионата, пешком дошли бы.

– Обойдешься, – без тени улыбки заявил Войтех. – Тебе полезно иногда выйти в народ, проехаться на общественном транспорте, а то скоро совсем связь с реальностью потеряешь.

– Правительству можно, а мне нельзя? – хохотнул Ваня.

– Ладно, давайте к делу. – Войтех осмотрел салон, убеждаясь, что никто из пассажиров не услышит их разговор: все сидели впереди, ближе к водителю, в то время как сотрудники Института заняли последние сиденья, – и вытащил из спортивной сумки тонкую папку.

Материалы будущего расследования, предоставленные Мамонтовым, они уже успели изучить в Сапсане по дороге из Санкт-Петербурга в Москву. Саша ознакомилась с заключениями судмедэксперта, Войтех читал полицейские отчеты, Ваня искал в сети информацию о школе-пансионате и легенду про Черную Даму. А теперь им предстояло свести детали воедино и провести небольшое вводное совещание в полевых условиях.

– Первая наша жертва – София Грабаренко, шестнадцать лет, – тихонько начал Войтех. – Ее родители владеют салоном красоты в Самаре.

– В Самаре? – переспросила Саша. – Далеко отправили дочь.

– Как я понял, София уже лет десять жила у бабушки в Подмосковье, сначала училась в обычной школе, а потом родители перевели ее в пансионат. Причин не знаю.

– Может, хотели для нее хорошего образования, – вставил Ваня. – У нас же все московское считается хорошим. А может просто сплавили из дому.

Войтех кивнул.

– Она училась в одном классе с Артемом Мамонтовым, он характеризует ее как редкостную оторву. Курила, грубила учителям, училась средне.

– Тогда я ставлю на второе, – снова прокомментировал Ваня. – Сплавили.

– Утром первого февраля София не пришла ни к завтраку, ни на первый урок, – продолжил Войтех. – Обычно в комнате живут по два человека, но ее соседка за несколько дней до этого заболела пневмонией и уехала домой, поэтому когда именно она исчезла, никто не знает. Обыск школы результатов не дал. Тогда несколько учителей и парней из старших классов, в том числе Артем Мамонтов, отправились на поиски. Пансионат со всех сторон окружен лесом, подумали, может быть, заблудилась. Нашли примерно в километре от школы. Она лежала на земле, тепло одетая, будто вышла на прогулку. Снег вокруг залит кровью, горло перерезано.

Войтех вытащил из папки распечатанную на листе бумаги фотографию и протянул Ване.

– По заключению судмедэксперта она умерла от потери крови, если я правильно понял.

– Все верно, – подтвердила Саша. – Разрез очень глубокий, задеты обе артерии, у девочки не было шансов. Убийца напал сзади. Интересный факт: он левша, разрез идет справа налево. Выше жертвы, а у нее рост 174 см, тоже немаленькая.

– Ну так мужчины чаще всего выше этого роста, – хмыкнул Ваня, а потом покосился на Войтеха, – извини, Дворжак, но обычно так и есть.

Войтех проигнорировал укол в свой адрес.

– Вторую жертву нашли ровно через пять дней, – сказал он, вытащив из папки распечатанную фотографию улыбающейся девушки. – Валерия Аносова, пятнадцать лет. Артем с ней знаком не так близко, она на год младше, но отзывается хорошо. Сказал, что девочка ходила в отличницах, была довольно тихой и скромной. Ее отец погиб, когда она была совсем маленькой, мать – довольно успешная переводчица, несколько лет назад вышла замуж за итальянца и уехала в Рим, а Валерия уезжать отказалась, поэтому она училась в пансионате.

– С ней все то же самое, – добавила Саша, когда Войтех замолчал и посмотрел на нее. – Глубокий разрез на шее справа налево, смерть наступила в результате обширной кровопотери около трех часов ночи.

– Значит, у нас две смерти с разницей в пять дней, – подвел итог Ваня. – Немного нам времени товарищ убийца оставляет.

– Не факт, что третье будет тоже через пять, – возразила Саша.

– Будет, – поддержал Ваню Войтех, вытаскивая из рюкзака вторую папку. – Я изучил сведения по убийствам тридцатилетней давности. Там немного, но важное есть: все три убийства произошли с разницей в пять дней.

– Хреновая новость, – покачал головой Ваня.

– Особенно если учесть, что два уже почти прошло, у нас осталось три. Ты нашел что-нибудь про сам пансионат?

Автобус подъехал к остановке, и им пришлось прерваться, поскольку в салоне началось активное движение. Два человека вышли, зато зашли около десятка. И если большая часть села спереди, то одна женщина с двумя огромными сумками примостилась аккурат перед Ваней. Причем села вполоборота, явно намереваясь слушать, о чем они будут говорить. Исследователи переглянулись. На Ванином лице отчетливо читалось: «А я говорил, надо было брать машину напрокат».

Он взглянул на Сашу с немым вопросом, и та коротко кивнула. Войтех лишь перевел недоуменный взгляд с одного на вторую, не понимая, что они задумали. Ваня подмигнул ему, а затем приложил руки к груди и зашелся в приступе лающего кашля.

– Прикройся! – змеей зашипела Саша, исподтишка оглядываясь по сторонам, проверяя, привлек ли он чье-нибудь внимание. Той, кого нужно, привлек. – Не хватало только, чтобы ты своими бациллами кого-нибудь заразил!

Ваня еще несколько секунд кашлял, а потом тихо и жалобно простонал:

– Я не виноват, не могу его сдерживать!

– А я тебя предупреждала, что будет, если ты сбежишь из больницы, – все тем же громким шепотом отчитала его Саша. – Тубдиспансер – не то место, откуда надо сбегать!

Женщина резко вскинула голову и покосилась на них.

– Тем более с открытой формой туберкулеза! – добила Саша. – А ну как поймают тебя?

– Да не поймают, я буду тихо сидеть, – заверил Ваня. – Ну не могу я там, кормят гадостью, зато таблетки горстями пить заставляют! Десять штук за раз! Кто такое выдержит? Я их под подушку прятал, так нашли же…

Женщина шумно поднялась с места, схватила тяжелые баулы с такой легкостью, будто они были невесомыми, и, задевая сидящих у прохода пассажиров, почти бегом кинулась к свободному месту впереди.

Саша вздохнула, а Ваня расплылся в довольной улыбке.

– В аду для вас приготовлен отдельный котел, – покачал головой Войтех, пряча усмешку за строгостью.

– Зато компания хорошая! – Ваня улыбнулся еще шире и приобнял Сашу за плечи.

Войтех задержал на ней взгляд буквально на мгновение. Ничего не сказал, не спросил, как они умудрились так споро договориться. На самом деле они проворачивали этот номер уже второй раз, первый случился несколько недель назад, когда вдвоем ездили в Карелию на одно крохотное дельце, которое разрешилось легко и безболезненно. Но в поезде к ним точно так же подсел любопытный мужичок, от которого пришлось избавляться хитростью. Ничего этого Войтех не знал и не спросил, поторопился вернуться к делу, хотя ехать им предстояло еще не меньше получаса.

– Так что с пансионатом? – напомнил Войтех.

– С пансионатом, с пансионатом, – пропел Ваня, выпуская Сашу из объятий. – С пансионатом прикольная штука. Школой для богатеньких детишек он стал совсем недавно, а до этого был интернатом для трудных подростков. Открылся тридцать пять лет назад, набирали туда тех детей, с кем родители не могли справиться. Либо кого по возрасту нельзя было привлечь к ответственности за какое-то правонарушение, либо кто еще не допрыгался до чего-то серьезного, но уже был на пути к этому, если его не изолировать. Вот сюда и изолировали. Так что гражданин Мамонтов пусть не заливает, как тут все было шикарно. В его время это была закрытая школа для хулиганов. Уже только в начале двухтысячных ее выкупил некий Павел Скарытин и сделал из нее приличное место. В пансионат вложился не только он, но и еще несколько людей, имеющих детей подходящего возраста. Мамонтов в том числе. Артем – его второй ребенок, до этого в школе училась дочь Елизавета. Так что, держу пари, убийства тридцатилетней давности и не расследовали нормально, чего еще ждать от практически колонии для малолетних?

Войтех немного подумал, а затем кивнул.

– Тогда нужно копнуть те убийства несколько глубже простых официальных отчетов, вдруг узнаем что-то интересное. Попрошу Володю найти нам какие-нибудь контакты. В делах, предоставленных Мамонтовым, преступно мало подробностей.

– Дементьев же у тебя недельный отпуск взял, – напомнил Ваня.

– От пары звонков у него не убудет, – пожал плечами Войтех. – Я же его не на работу вызываю. Уверен, Ольга периодически работает над очередной книгой во время их отпуска, может поработать и он. Что с легендой о Черной Даме?

– А вот тут какая-то фигня, – вздохнул Ваня. – Действительно, такая легенда есть. Все, как ты и говорил: старую колдунью убили собственные дочери, и с тех пор каждую зиму она выходит на поиски своих убийц. Ареал обитания в рассказах и упоминаниях немного разнится: то в лесу возле пансионата, то чуть дальше, то вообще в другом конце Московской области. Но! – Ваня многозначительно поднял палец. – Легенда появилась в перестроечные времена. Раньше о ней никто не слышал, что немного странно, если учесть, будто все произошло около двухсот лет назад.

– В перестроечные времена вообще много всякого повылезало, – хмыкнула Саша. – Люди, заряжающие воду перед телевизором, запросто могли начать списывать убийства молодых девушек на призрака.

– Или же пал гриф «Секретно» с какой-нибудь папки, – возразил Войтех.

– Не, – Ваня покачал головой, – слишком малого полета птица для такой папки. Ставлю на то, что легенду в то время только придумали. Может, как раз в пансионате, чтобы объяснить смерти девушек. Убийцу-то так и не нашли.

Войтех не стал спорить. Спрятал папки обратно в рюкзак и посмотрел на коллег.

– Итак, какие будут версии происходящего, кроме Черной Дамы?

– Ну, самая первая и самая банальная: тридцать лет назад убивал кто-то, кого не поймали, – предположил Ваня. – А сейчас вернулся и снова убивает.

– Почему тогда было всего три убийства? – возразила Саша. – И почему вернулся именно сейчас, спустя тридцать лет?

– Может, тогда все-таки поймали? – отыграл назад Ваня. – Не за убийства, а за что-то другое. В тюрьме шатался все это время, а сейчас вот вернулся и взялся за старое.

– Версия слабоватая, – согласился с Сашей Войтех, – но отбрасывать не станем. Меня смущает срок ровно в тридцать лет. Думаю, кое-что прояснится, когда узнаем подробности прошлых убийств. Еще?

– Секта, – высказалась Саша. – Потому и убийств было всего три, и разница между ними ровно пять дней. Проводили какой-то ритуал. Ритуалы, как известно, почти всегда сопровождаются реками крови, и перерезанные горла сюда укладываются как нельзя лучше.

– В принципе, повторения через тридцать лет тоже, – снова согласился Войтех, что было весьма необычно: когда-то они умудрялись расходиться во мнениях даже в самых крохотных мелочах. – В ритуалах всегда важна последовательность, а в сектах все держится на ритуалах. Попробуем узнать об этом поподробнее. Еще?

– Ну уж нет! – Ваня сложил руки на груди и хмуро уставился на Войтеха. – Я свою версию выдвинул, Санек свою тоже. Теперь твоя очередь.

Войтех задумчиво посмотрел в окно, и Саше вдруг показалось, что версия у него есть, но высказывать он ее почему-то не хочет. Тем не менее высказал:

– Одной из девушек, погибших тридцать лет назад, стала Ксения Мамонтова, старшая сестра заказчика. Сначала я не придал этому значения, решил, что в этом интерес Мамонтова к расследованию. Хочет найти убийцу сестры. Но сейчас думаю: первая серия убийств произошла, когда там учился отец, вторая началась, когда учится сын. Нет ли тут какой-то связи?

– Думаешь, они маньяки? – потер подбородок Ваня. – Сначала батя девок порешил, теперь сынуля за его ремесло взялся?

– Честно говоря, я думаю не совсем так, – признался Войтех. – Маловероятно, что два человека, пусть даже кровные родственники, убивают абсолютно одинаково. Я скорее склоняюсь к тому, что на них может лежать нечто вроде проклятия и печати смерти.

– Слишком уж странный способ убийства для проклятия, – покачала головой Саша.

– И все-таки эту версию следует рассматривать наравне с остальными. Иван, найди нам информацию о семействе Мамонтовых, вдруг шлейф смертей тянется за ними не только в пансионате. Меня смущает, что Мамонтов плохо помнит убийства.

– Так может, он все-таки убийца? – настаивал на своем Ваня. – Может, им владела какая-то демоническая сущность, которая теперь переселилась в сына. Отсюда и нетипичный для проклятия способ убийств.

Войтех согласился:

– Хорошая версия.

Автобус снова тряхнуло на кочке, Ваня опять выругался. Они успели обсудить еще кое-какие детали, касающиеся будущей работы под прикрытием, когда автобус наконец довез до нужной остановки.

Пансионат находился в стороне от основных дорог, был окружен вековым лесом, в это время года укрытым белым снежным покрывалом. Автобус специально делал небольшой крюк, чтобы заехать сюда. Ближайшая деревня находилась в пяти километрах, если идти по лесу, а если по дороге, то и во всех десяти.

Сам же пансионат выглядел впечатляюще уже начиная с ворот. Огромный двор окружен высоким железным забором, кованые тяжелые ворота хоть и закрыты, но не на замок. Саша живо представила, как еще тридцать лет назад замок здесь наверняка висел: большой, мощный. Такой, чтобы никто из детей не мог сбежать. Забор сверху заканчивался хоть и декоративными, но весьма острыми на вид пиками. Через такой не перелезешь без травм.

Автобус ходит два раза в день, утром и вечером, а потому в том, что они все приехали на одном и встретились на остановке, даже не будучи знакомы друг с другом, не было ничего необычного, так что заходить решили вместе. Войтех распахнул ворота, и они втроем вошли во двор. Сразу за воротами расстилалась широкая дорожка, посыпанная мелким щебнем. Она была тщательно расчищена, зато вокруг лежали огромные сугробы, из которых уходили высоко вверх голые стволы сосен. Весь пансионат был окружен ими, и, наверное, летом сосны давали необходимую тень и прохладу, но зимой смотрелись мрачно и устрашающе. Почти на каждой сосне сидели огромные черные вороны и непрерывно каркали, создавая впечатление, что исследователи приехали не в частную школу, а на погост.

Здание школы было большим, темно-серым, молчаливым великаном возвышалось в глубине двора. Кроме основного строения, были еще два флигеля, располагающиеся справа и слева от главного входа.

– Ни фига себе! – выдохнул Ваня, оставив чемодан и уперев руки в боки. – Атмосферная такая школа, ничего не скажешь.

– И очевидно, построили ее гораздо раньше тридцати пяти лет назад, – добавил Войтех. – Изначально оно было чем угодно, только не школой для трудных подростков.

– Согласен, – кивнул Ваня. – На Хогвартс похоже.

– Из этого вытекает еще одна версия происходящего: что если дело в месте? Узнаешь подробности, чей это дом, кто его строил, что здесь было в разные времена? Ну и легенды, с ним связанные, заодно.

– Не вопрос.

– Не многовато ли Ване всего узнавать? – обиженно спросила Саша. – А мне что, сидеть и ждать новый труп, только тогда моя помощь понадобится?

Войтех удивленно посмотрел на нее. Интересно, чему удивляется? Тому, что она не хочет просто сидеть на месте? Так в его же интересах загрузить ее работой, чтобы она никуда не влезла. В последнее время Саша сдерживалась ради него, потому что обещала вести себя хорошо, не хотела, чтобы он лишний раз переживал, а теперь оковы пали. Наверное, он прочитал это в ее глазах или что-то другое в них увидел, потому что сказал:

– Тебя я попрошу изучить медицинские карты всех, кто живет в пансионате. И учеников, и учителей. Не будем сбрасывать со счетов версию, что убийца – кто-то из своих. Может быть, в их анамнезе ты найдешь нечто, хоть отдаленно указывающее на какие-либо психические отклонения. Тем более мы знаем, что убийца – высокий левша. То есть некая выборка уже есть.

В этот момент тяжелые двустворчатые двери распахнулись, выпуская наружу грузного мужчину в форменной одежде охранника. Он смерил вновь прибывших подозрительным взглядом, и Войтех поторопился представиться, пока тот не вызвал полицию.

7 февраля 2017 года, 19.30

школа-пансионат «Взгляд в будущее»

Московская область

Внутри школа разительно отличалась от того, что они видели снаружи. Коридоры были хоть и не очень просторными и светлыми, но мрачными не выглядели. Стены были покрашены свежей краской, на полу лежала современная плитка. Вдоль лестницы в рамках висели фотографии и грамоты, а в холле первого этажа стоял стеклянный стеллаж с кубками и наградами. И если кубки в основном принадлежали школьной футбольной команде и отдельным спортсменам, то грамоты на стены вешали музыканты: в школе, как оказалось, приветствовалось увлечение музыкой, имелся собственный оркестр, а уроки преподавал лауреат международных конкурсов.

Сначала их пригласили в кабинет заместителя директора, которым оказалась высокая, очень худая, будто высохшая, женщина неопределенного возраста. Войтех с одинаковым успехом мог дать ей как сорок, так и шестьдесят, но все-таки больше склонялся ко второму варианту. Уже выйдя из кабинета, Иван назвал ее Бабой Ягой, и, пожалуй, это была самая верная характеристика.

Она представилась Тамарой Игнатьевной, долго и пристально изучала липовые документы, и Войтех нутром чуял, что она им по какой-то причине не верит. На самом деле причин для этого у нее не было, документы полностью соответствовали государственному образцу, но она так пристально рассматривала их, даже зачем-то скребла ногтем, только что на зуб не пробовала. Особое недоверие у нее вызывал Войтех как иностранец. Она устроила ему допрос, во время которого Войтех почти физически чувствовал себя прижатым к стенке и со светящим в глаз фонариком. Однако, в отличие от Ивана, у него был реальный опыт преподавания в колледже, и когда он рассказывал об этом, то не врал. Войтех даже лгать умел весьма убедительно, а уж когда говорил правду, и вовсе не вызывал подозрений, поэтому пришлось Тамаре Игнатьевне принять его на работу. Тем более, как выяснилось, директор ее о новичках предупреждал, велел оформить в кратчайшие сроки, и весь допрос был чистой воды самоуправством.

Комнаты для преподавательского состава и обсуживающего персонала находились в левом флигеле на втором и третьем этажах, на первом этаже там же располагались кухня, столовая и большой актовый зал; дети занимали весь правый флигель, а в центральной части здания находились классы и административные кабинеты.

Комната Войтеха оказалась небольшой, даже, можно сказать, тесной. В ней стояла только узкая односпальная кровать, шкаф на одну секцию, письменный стол и стул. Зато была собственная ванная комната с крохотной душевой кабиной и унитазом с практически нависающей над ним раковиной, но Войтеху частенько приходилось довольствоваться и меньшим, поэтому он не роптал. А вот усмешку не сдержал, когда представил, что такие же хоромы достались Ване. Что он там говорил про рост среднестатистического мужчины?

До вечернего чая еще оставалось время, поэтому Войтех решил зайти к директору. Не то чтобы в этом была какая-то необходимость, но так было правильно, если кто-то вздумает обратить на новеньких внимание. А заодно возможность раздобыть кое-какую информацию.

Коридоры преподавательского флигеля были пусты. Очевидно, учителя после занятий сидели по своим комнатам либо дежурили в учебной части. После второго убийства охрану в школе усилили, но та следила за безопасностью, а вот за порядок отвечали преподаватели.

Проходя мимо комнаты Саши, Войтех непроизвольно замедлил шаг, прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука, но Саша никогда не была любителем создавать фоновый шум. Она включала телевизор, только если хотела что-то посмотреть, радио – только если хотела послушать музыку.

Сашу в командировку он взял в последний момент. Еще входя в здание Института, он был уверен, что возьмет Долгова, мысленно прикидывал, не поздно ли ему позвонить, предупредить, что завтра он будет нужен, но на столе его привычно ждала пачка бумажных писем и распечаток электронных, и среди этой пачки нашлось одно дело, требующее присутствия врача, лучше диагноста. И Войтех сдался.

Он не почувствовал от письма ничего необычного, дело, скорее всего, не по их части, но умирали люди, и даже если причина в чем-то обычном, то хороший диагност, такой, как Константин Долгов, врачам маленького провинциального городка очень поможет. Такова была причина для всех остальных, сам же себе Войтех мог признаться, что просто ухватился за возможность взять с собой Сашу.

На улице уже стемнело, освещение длинного коридора было неярким, и Войтеху внезапно стало неуютно. Показалось, что впереди, в той части коридора, куда не дотягивается свет, кто-то есть. Ощущение было таким сильным, что он почти шагнул туда, посмотреть, проверить, но распахнулась соседняя с Сашиной дверь, выпуская из комнаты Ивана.

– О, Дворжак, а ты чего тут бродишь? – удивился он.

– Вообще-то Войтех Ладиславович, – тихо поправил Войтех. – Или хотя бы чуть больше уважения. Мы незнакомы, если ты забыл.

Иван огляделся по сторонам, но вопреки опасениям Войтеха, продолжать в том же духе не стал. Он мог быть каким угодно шутом, но когда дело касалось работы, умел становиться серьезным. Правда, не совсем серьезным…

– Ой, а вы тоже на кухню, Войтех Ладиславович? – медово-елейным тоном громко спросил Иван. – Правильно! Хорошее питание, скажу я вам, залог здоровья! На ужин мы опоздали не по своей воле, вот я и решил, может, нас все-таки покормят?

– Иван! – едва слышно сказал Войтех. – Ты можешь быть серьезным?

– А мы с тобой на «ты» не переходили, – таким же шепотом напомнил тот.

Войтех вздохнул. Он знал Сидорова пять лет, давно понял, что иногда проще принять его правила игры, чем спорить.

– Нет, я не на кухню.

– Какая жалость, – продолжал играть дурачка Иван. – Ну и ладно, спите голодным, а я поем.

Вдвоем они спустились на первый этаж, не встретив по пути ни одного человека. Иван свернул в столовую, а Войтех направился к коридору, соединяющему флигель с главным зданием. Конечно, в это время директор уже мог покинуть свой кабинет, но начать следовало с него, прежде чем решать, ломиться ли в личные комнаты.

Войтех никогда не страдал пространственным кретинизмом, умел запоминать дорогу с первого раза, а в новых местах неплохо ориентировался интуитивно, но то ли интуиция его сегодня подвела, то ли здание проектировал пьяный архитектор: вместо коридора, где находился кабинет директора, он попал в совершенно другой. Только что он был пусть в полутемном, но вполне обычном месте, а сейчас, свернув за угол, внезапно оказался словно в туннеле. Или даже скорее – пещере. Сплошные бетонные стены, сводчатый потолок, обычная черновая стяжка на полу. Далеко впереди горела тусклая лампа – единственный источник света. Можно было развернуться и выйти, ведь уже ясно, что попал не туда, но что-то заставило Войтеха шагнуть вперед.

Он медленно продвигался по коридору, разглядывая обшарпанные стены, прислушиваясь к ощущениям. Коридором явно не пользовались, сюда редко кто-то заходил: даже в тусклом свете лампы хорошо был виден слой пыли и грязи на полу без единого следа обуви. По ногам проходил сквозняк, а значит, впереди есть дверь или окно.

Войтех дошел уже до середины, когда сбоку раздался скрип, будто медленно приоткрылась старая дверь. Остановился, прислушался. Скрип прекратился, зато вместо него послышались аккуратные шаги, словно кто-то маленький и легкий крался на цыпочках, но на полу не появлялось никаких следов. Войтех медленно обернулся вокруг своей оси, пытаясь понять, откуда идет звук, разглядеть того, кто мелкими шажками приближается к нему, но никого не увидел. Невидимое существо подошло совсем близко, остановилось, а затем побежало. Не от него, а вокруг. Войтех чувствовал чье-то присутствие, слышал топот ног, иногда его касалось что-то легкое, невесомое, но он упорно никого не видел. Уже потянулся к перчатке на правой руке, собираясь снять, быть может, тогда что-то увидит или поймет, но в этот момент за спиной раздался голос: