Текст книги "Черная дама"

– И что, тогда убийцу не нашли? – Саша сделала удивленное лицо.

– Нет. Вроде был какой-то подозреваемый из деревни, но улик оказалось недостаточно. Здесь неподалеку раньше большая деревня была, всякого контингента хватало. Но я, честно говоря, думаю, что не особенно те улики искали. Участковый сам из той деревни был, все вокруг соседи или родственники, а школа неблагополучная. Проще глаза закрыть, чем кого-то из своих обвинять. А следователям московским и подавно оно не надо было. Не то что теперь.

– Если бы это был кто-то из деревни, то с чего бы ему было ждать тридцать лет, чтобы снова начать убивать? – возразила француженка. – За тридцать лет он и вовсе состарился бы для убийств.

Саша не думала, что за тридцать лет можно так состариться, чтобы уже не иметь возможности убивать. Даже если убийце на момент первых преступлений было лет тридцать, то история знает немало случаев шестидесятилетних маньяков.

– А что, за прошедшие тридцать лет в окрестностях не было других убийств? – как бы между прочим поинтересовалась она. – Может, маньяк и убивал себе дальше, просто затаился лучше, убийства уже не связывали с прошлым делом.

– Таких – не было, – уверенно заявила химичка. – В деревне-то постоянно что-то случается, у меня там родственники, я знаю. То соседи подерутся да по пьяной лавочке силы не рассчитают, то муж жену поколотит, то еще что. Но это все-таки не убийства девочек. А в школе тихо. С тех пор, как из нее приличную сделали, так и вовсе. Я здесь с основания, за все время у нас только одна смерть и была. Лет семь назад мальчик один умер. У него был порок сердца, а он никак себя больным признавать не хотел. А тут у нас новый учитель физкультуры пришел, детей еще не знал. Вот Федя со всеми кросс и побежал, постеснялся сказать, что ему нельзя. Не добежал, упал в лесу. Если бы сразу нашли, может, и откачали бы, а так – все. Пока все прибежали, пока поняли, что Феди нет. Учителя со скандалом уволили, конечно, да только мальчишку не вернешь. Вот поэтому Тамара Игнатьевна сегодня новенького и отчитала. Ее тогда за Федю так загоняли, едва не уволили.

Саше показалось, что химичка единственная сочувствует строгому завучу и даже в некотором роде уважает ее.

– А может, это какая-то секта? – высказала предположение она. – В них любят такие убийства.

Учительницы переглянулись. Стало понятно, что такая версия никому в голову не приходила.

– Никогда не слышала, чтобы в наших краях существовали какие-то секты, – наконец осторожно призналась химичка.

Ничего больше спросить Саша не успела, поскольку в глубине столовой раздался звон посуды и визг девчонок. Несколько человек вскочили с мест, испуганно озираясь. Саша тоже встала, решив, что кто-то разбил тарелку, а значит, мог и пораниться. Она поспешила к тому месту, откуда доносились звуки, но Тамара Игнатьевна успела раньше.

– Веселова, аккуратнее быть не пробовала? – строго отчитывала она полную блондинку с длинной косой, перекинутой через плечо. Судя по эмблеме на форменной блузке, она училась в десятом классе.

– Это не я! – оправдывалась девушка. – Она сама упала!

– Не ври хотя бы!

– Мы далеко стояли, это не Катя, – поддержала одноклассницу еще одна девушка.

– Говорят, сегодня на уроке биологии в девятом классе призрак появился, – внезапно заявила третья девушка.

Саша непроизвольно повернулась в сторону, где сидели Ваня и Войтех. Они смотрели на них, заметили, что что-то произошло, но подходить не стали.

– Говорят, Черная Дама вернулась, – продолжала вещать девушка. – И ее появление всегда к несчастью.

– Куда уж к большему, – проворчала худенькая девочка с ярко-рыжими волосами, стоявшая возле Саши.

Завуч шагнула к девушке, рассказывавшей о призраке, наклонилась к ней близко, так что бедняга даже отпрянула.

– Не придумывай ерунды, Краснова! – прошипела она. – Нет здесь никакого призрака!

Саша решила, что пора вмешаться. И хоть крови она не заметила, а все-таки громко спросила:

– Так, раненые есть?

Завуч бросила на нее неодобрительный взгляд, но Саша даже внимания на это не обратила. Пусть смотрит, сколько хочет.

Девчонки замотали головами.

– Нет раненых, есть только фантазерки, – бросила Тамара Игнатьевна, отходя в сторону.

Тут же подоспел кто-то из работников кухни, оттеснил Сашу в сторону, принялся собирать осколки. Поскольку медицинская помощь не требовалась – девчонки хоть и выглядели напуганными, но не поранились – она безропотно отошла в сторону, чуть не наткнувшись на кого-то. Обернулась, открыла рот, чтобы извиниться, но оказалось, что это Войтех. Они с Ваней все-таки подошли узнать, в чем дело.

– В пять часов ждем тебя у северной калитки, – шепнул ей Войтех, пользуясь тем, что никто на них не обращает внимания. – Пойдем на место обнаружения первой жертвы, и есть что обсудить.

Саша кивнула, давая понять, что непременно будет.

Глава 4

8 февраля 2017 года, 17.10

школа-пансионат «Взгляд в будущее»

Московская область

Лес начинался сразу за калиткой с западной стороны школы, поэтому Войтех и Иван дожидались Сашу, не боясь, что кто-то их заметит. Последние занятия закончились в половине четвертого, после чего у учеников и преподавателей началось свободное время, но Саша должна была находиться в своем кабинете ровно до пяти, а идти без нее Войтех не допускал и мысли. И лишь отчасти потому, что они отправляются на место убийства, где его почти наверняка посетит какое-нибудь видение, а значит, Сашина помощь вполне может понадобиться.

Очевидно, она думала так же, потому что показалась из-за угла с небольшим рюкзачком, в котором носила медикаменты.

– Еле вырвалась, – пожаловалась она, подойдя ближе. – Сидоров, ты пятиклашек совсем загонял, массово ко мне шли то с больными головами, то с разбитыми коленями.

– Да я ж не виноват, что они такие хилые, – развел руками Иван. – Кросс бежали – еле добежали, в волейбол играли – все руки поотбивали.

– И все-таки ты осторожнее, – строго попросил Войтех. – Наша задача – найти маньяка, а не подтянуть физическую подготовку школьников.

– Одно другому не мешает, – легкомысленно отмахнулся Иван.

Задерживаться не стали, выдвинулись в лес сразу. Через час-полтора начнет темнеть, а заблудиться в незнакомом лесу февральской ночью казалось сомнительным приключением. Иван принес для всех лыжи, поскольку в лесу лежал снег и идти по нему без лыж было трудно. Он шел впереди, показывая дорогу, за ним, путаясь в лыжах и палках, тащилась Саша, Войтех замыкал процессию. Несмотря на то что день был солнечным, здесь, в густых зарослях, царили полумрак и мороз. Войтех пытался представить, что могло заставить школьниц пойти ночью в лес в такую погоду, но его фантазия работала с трудом.

– В общем, разузнал я немного об этой усадьбе, – сказал Ваня, когда они отошли на достаточное расстояние от забора и не боялись быть услышанными охраной или случайными прогуливающимися. – Ее построили не то в конце семнадцатого, не то в начале восемнадцатого века, данные разнятся в зависимости от источника. Принадлежала она графу Шумскому, человеку богатому, но крайне жестокому. Поговаривают, что немало крепостных не вышли из его дома. Бил он их смертным боем за малейшую провинность. И потомки у него уродились такие же.

– От осинки не родятся апельсинки, – прокомментировала Саша.

– Во-во, – закивал Иван. – В общем, неудивительно, что грохнули последнего владельца усадьбы ровно за месяц до отмены крепостного права. Усадьбу тоже подожгли, но выгорело только внутреннее убранство; стены, перекрытия не пострадали, даже крыша почти вся уцелела. Крестьяне разбежались. Осталась одна только деревня, километрах в пяти отсюда. Сейчас все заросло, а раньше к ней шла дорога, да и вокруг были отдельные хутора. В общем, усадьба простояла разгромленной до тысяча девятьсот сорок шестого года. После войны, как вы знаете, осталось много детей-сирот, поэтому усадьбу восстановили, как могли, и открыли здесь сиротский приют. Ну, сиротские приюты никогда не были институтами благородных девиц, поэтому и драки тут имели место, и голод, и холод. Умирали дети часто. В конце пятидесятых снова случился пожар. Говорят, сами же воспитанники здание и подожгли. Дескать, приют здесь был хуже любой тюрьмы, директор зверствовал. Ненавидели его и ученики, и учителя. Несколько человек погибли, в том числе и сам директор, но большинство спаслись. Также есть мнение, что пожаром пытались скрыть массовую смерть детей и учителей из-за какой-то инфекции. В то время с этим было строго, сами знаете.

Войтех кивнул, вспоминая деревню Комсомольскую, жителей которой в пятидесятых годах сожгли, тоже пытаясь замаскировать таким образом массовую смертность от инфекционного заболевания. Так что эта версия казалась очень правдоподобной, хоть в данном случае и не была так уж важна.

– Сгорело не очень много, но приют расформировали, – продолжал Иван. – Снова усадьба долго простояла заброшенной, больше двадцати лет. Ее восстановили лишь в начале восьмидесятых, открыли интернат для трудных подростков. И только в девяносто седьмом школу выкупил Скарытин. Как оказалось, он сам бывший воспитанник интерната.

– Да уж, смертей это место знало немало, – покачала головой Саша.

– Нет ничего удивительного, что в нем бродят призраки, – согласился Войтех.

– Ага-ага, – закивал Иван. – Вся школа гудит о том, что у тебя на уроке сегодня один объявился.

Войтех подробно пересказал произошедшее в девятом классе.

– Детей я успокоил, но сам уверен: это была не иллюзия, а призрак. По описанию очень похож на Черную Даму. Так что, возможно, легенда о ней не такая уж и выдумка. А еще раньше, вчера вечером, у меня было видение в одном из коридоров.

– Видение? – Саша спросила с интересом, без тревоги. Войтеху почему-то подумалось, что раньше она всегда тревожилась, когда дело касалось его видений.

– Не совсем привычное. Я шел к директору и немного заблудился, попал не в тот коридор. И мне показалось, что там я видел тень. Она шмыгнула в нишу, из которой ей некуда было деться, но и в нише я никого не обнаружил.

– А чего подробнее весь коридор не осмотрел? – спросил Иван.

– Потому что меня раньше обнаружила наша любимая Тамара Игнатьевна. Но я наведался туда утром. На полу – следы моих ботинок и птичьих лап. Так что не могу сказать точно, был ли это призрак или всего лишь влетевшая погреться ворона.

– Странно только, что по легенде Черная Дама ищет своих дочерей в лесу, а ты видел ее в школе, – заметила Саша, на секунду останавливаясь, чтобы включить фонарь: в лесу уже достаточно стемнело. Ваня и Войтех последовали ее примеру.

– Ну, может, заглянула на огонек, – отмахнулся Иван, – в школе-то девчонок всяко больше. Высматривает новую жертву.

– Обычно призраки обитают в одном месте, не нарушают границ.

– Расскажи это тому, который едва не отправил Эльвирку на тот свет!

– Согласен, – поддержал Войтех. – В некоторых случаях призраки могут пересекать границы. Или призрак – не убитая колдунья, а одна из погибших девушек. И он не убивает, а предупреждает. Может быть, хочет справедливости. С таким мы тоже сталкивались. Нужно найти тех, кто учился и работал здесь раньше.

– Старых учителей тут не осталось; после того как школу выкупили, Скарытин всех разогнал, набрал новый штат, – вздохнула Саша. – Так что их придется искать где-то.

– Поручу это кому-нибудь, – кивнул Войтех. – Кажется, Айя у нас свободна. А ты можешь попробовать сделать это в сети. Не знаю, как насчет учителей, тридцать лет прошло, но многие из бывших учеников наверняка доступны онлайн.

– Я достану списки того времени, останется только опросить, – добавил Иван. – А еще неплохо было бы наведаться в деревню, расспросить местных. Мне рассказали, что якобы у Сони, первой жертвы, была там зазноба. Авось чего путного поведает.

– Я запланировал визит в деревню на завтра, – сказал Войтех. – У меня как раз мало уроков, успею сходить еще до обеда. Заодно о секте разузнаю.

– Никто из нынешних учителей ни о какой секте не слышал, – покачала головой Саша. – Точнее, насчет всех не знаю, но те, с кем я обедала, о ней не слышали.

– Поэтому я и собираюсь расспросить о секте в деревне, – невозмутимо напомнил Войтех, а затем повернулся к Ивану. – Ты узнал что-нибудь про Мамонтова?

– Чист аки стеклышко, – хмыкнул тот. – Насколько это возможно для человека, начавшего делать бизнес в девяностые. Но никаких подозрительных смертей за ним не числится. Жена умерла от онкологии, родители были неблагополучные, спились. Горло перерезали только сестре тридцать лет назад, больше ничего такого в его окружении я не нашел. Так что не думаю, что на нем или Артеме может висеть какое-то проклятие.

Иван внезапно остановился, и Войтеху с Сашей пришлось сделать то же самое. Иван немного подумал, огляделся по сторонам, очевидно, вспоминая дорогу, и наконец указал направо.

– Туда.

– Точно? – Войтех с сомнением посветил фонарем в темноту между деревьями.

Какая-то невидимая сила тянула, звала его в противоположную сторону. Он точно знал, что им нужно налево, что там, в непроницаемой темноте, есть нечто важное, что откроется только ему.

– Точно, – заверил Иван. – Я помню дорогу. Но если хочешь, могу доказать. – Он вытащил из кармана мобильный телефон, загрузил карту и продемонстрировал ее Войтеху. Красная точка действительно светилась справа от них, всего метрах в трехстах.

Войтех посмотрел на карту, а затем снова неуверенно оглянулся. Интуиция практически вопила, что ему нужно в другую сторону. Иван тем временем спрятал телефон и повернул направо, поэтому Войтеху ничего не оставалось, как кивнуть Саше, внимательно смотрящей на него, и последовать за ним. Наверное, она понимала, что он что-то почувствовал. Знала его лучше всех. Но ничего не сказала.

До нужного места дошли быстро. Саша все это время шла ровно за Ваней, ни разу не оглянулась. Войтех знал, что раньше она совершенно точно отстала бы, поравнялась с ним и начала выспрашивать, что он ощутил. А сейчас он видел лишь ее фигурку в оранжевом пуховике впереди, и ни разу эта фигурка не замедлила шаг, не обернулась.

Саша ни разу после их расставания не затеяла с ним серьезного разговора, не попыталась объясниться, не дала понять, что обижена или зла на него. Она вела себя так, словно не было между ними того некрасивого спора, ее поведение Войтех не мог назвать демонстрацией отчужденности или равнодушия. Казалось, будто не было двух совместных лет, будто она не заботилась о нем с первой встречи, не переживала за него, едва только познакомившись. Она словно обнулила не только их отношения, но и свой характер. И это было настолько неправильно, непривычно, что Войтех думал: лучше бы она залепила ему пощечину и заявила, что безумно зла на него. Вот это было бы настоящее Сашино поведение: эмоциональное, резкое, бескомпромиссное. Вот тогда Саша была бы такой, какой он ее знал. Правда, в случае открытого конфликта работать вместе им было бы сложнее, поэтому в глубине души Войтех радовался такому положению дел.

Иван оказался прав: на снегу в свете фонаря ярко горела красная оборванная лента. Несчастье, произошедшее здесь несколько дней назад, Войтех почувствовал физически: он вдруг испытал такой непреодолимый страх, что захотелось бежать, срочно бежать куда подальше отсюда, прятаться, кричать, звать на помощь. Но при этом глубоко-глубоко внутри он все равно слышал тонкий голосок, зовущий его в другую сторону.

Он обошел небольшую поляну по кругу, чувствуя на себе взгляды Ивана и Саши, осмотрелся. Видений не было, перчатки надежно защищали его от физического контакта с любыми предметами, но и без видений он знал, что девушку нашли лежащей вон под той кривой сосной. Она лежала на спине, вытянув левую руку вдоль тела, а правую подвернув под себя. Одета легко, только в джинсы и свитер, теплое пальто отброшено в сторону. Тогда снега было меньше, а потому кровь впиталась в мерзлую землю. С того места, откуда Войтех видел ее – наверное, глазами кого-то, кто ее нашел, может быть, даже Артема Мамонтова – не было видно разреза на шее, хотя синевато-бледная кожа лица не оставляла надежды на то, что девушка жива.

Все это Войтех рассказал друзьям, заставив их удивиться.

– И давно ты так умеешь? – Иван неопределенно взмахнул рукой.

– Что именно?

– Ну, видеть что-то глазами другого.

Войтех бросил быстрый взгляд на Сашу, снова посмотрел на Ивана и пожал плечами.

– Я всегда так умел. Еще в Комсомольской, когда мы уходили искать отшельника, я обернулся и увидел деревню глазами его отца.

Он промолчал только о том, что тогда это были видения. Болезненные, заставляющие его терять ориентацию в пространстве, а иногда и сознание. Сейчас же такие короткие нечастые вспышки не доставляли дискомфорта, да и вовсе не походили на привычные видения. Он словно смотрел кино, а не проваливался в него. Началось это недавно. Настолько недавно, что случилось всего второй раз. Он связывал эту новую способность с изменившейся опухолью.

Косте Долгову, который обследовал Войтеха от и до, так и не удалось пока понять, что случилось, как трансформировалась опухоль. Почему – они оба знали. А вот как…

– В этом нам поможет разве что диагностическая операция со взятием биопсии, но даже она крайне опасна, – выдал заключение Костя.

– И я на нее не согласен, – добавил Войтех.

На том и порешили. Только вот ни Ивану, ни тем более Саше об этом знать не следовало.

Закончив с осмотром, Войтех все-таки поддался уговорам таинственного голоса и сообщил друзьям, что им очень нужно посетить еще одно место.

– Что-то будто тянет меня туда, – пояснил он, и им не потребовалось другая причина.

Теперь уже Войтех шел впереди, Саша за ним, а Иван позади. На землю спустилась полноценная темнота, дорогу подсвечивали только мощные фонари да сверкающий белый снег, между густыми деревьями прятались таинственные тени. А Войтеха не покидало ощущение, что в темноте что-то есть. Что-то или кто-то. И вовсе не многочисленные вороны, черным покрывалом облепившие ветки деревьев. Что-то прячется, не попадается на глаза, но следит за ними. Возможно, просто разыгралось воображение, потому что сколько бы он ни прислушивался, не слышал ни хруста снега, ни шороха ветки. Даже птицы замерли или легли наконец спать.

– Долго еще? – не выдержал Иван.

Если бы он знал. Чутье просто вело его вперед, но как долго идти, он не имел представления. Как не знал, что именно ждет их там, куда они идут. Однако еще через несколько десятков метров Войтех внезапно понял: здесь. Остановился, махнул друзьям. Те тоже остановились, молча посмотрели на него. Он снял лыжи, положил на снег палки и, проваливаясь в рыхлый снег едва ли не по колено, пошел вперед. Еще несколько шагов. Зуд в области темечка стал сильнее, Войтех даже кулаки сжал. Он знал это ощущение: видение уже готово показаться, но не может прорваться через защиту. Порой видения накатывали несмотря на все его предосторожности, а порой их требовалось впустить. Войтех не понимал, от чего это зависит, но сейчас, не давая себе передумать, стянул с правой руки перчатку и коснулся шершавого ствола ближайшей сосны.

Он снова почувствовал страх, как на месте убийства первой жертвы, но сейчас это чувство было гораздо сильнее. Страх словно засосал Войтеха в глубокую воронку, не давал вдохнуть, осмотреться. Будил самые древние инстинкты, требовал бежать что есть силы. И Войтех знал, что тот, кто испытывал этот страх, действительно бежал. Острые ветки хлестали его по лицу, а затем что-то горячее хлынуло на грудь. Он задохнулся, упал на холодную землю, вцепился пальцами в ледяную корку. Последним, что он успел увидеть, прежде чем отключиться, были взлетевшие в воздух черные перья.

…Войтех пришел в себя резко. Только что он кружился в вихре черных перьев, проваливаясь все глубже и глубже, как вдруг понял, что лежит в сугробе. Снег неприятно холодил кожу на затылке, заливался талой водой за шиворот и медленно стекал по спине. Войтех открыл глаза, обнаружил Сашу, склонившуюся над ним. В ее глазах в первое мгновение ему почудились отголоски привычной тревоги, какая была в них всегда, когда он приходил в себя после видений, но Саша моргнула, выпрямилась – и тревога исчезла. Тут же над ним появилось и нахальное лицо Ивана.

– Во, теперь как обычно! – усмехнулся тот, а затем протянул Войтеху руку, помогая подняться из сугроба.

Войтех отряхнулся, зябко поежился.

– Ну, чего увидел? – нетерпеливо поинтересовался Иван.

– Похоже, здесь произошло второе убийство, – сказал Войтех, надевая перчатку. – Я чувствовал страх девушки и видел кровь. А еще видел черные перья.

– Черные перья? – переспросила Саша. – Что это значит?

Он развел руками.

– Если бы я знал.

– Смахивает на сатанинский ритуал, – предположил Иван. – Так что версия с сектой снова на повестке дня.

– Но я не помню, чтобы кто-то упоминал о перьях на месте убийства, – покачал головой Войтех.

– Может, ветром унесло, – пожал плечами Иван. – Мало ли. Но про секту ты порасспрашивай. А я поищу в интернете. А теперь нам пора возвращаться, пока в школе нас не хватились. Если мы втроем не придем к ужину, это будет подозрительно. Завуч меня и так недолюбливает.

– Карма у тебя такая: людей бесить, – усмехнулась Саша.

9 февраля 2017 года, 3.05

Саша проснулась от пугающего ощущения чьего-то присутствия. Еще до того, как открыла глаза, почувствовала, что рядом действительно кто-то есть. Сквозь закрытые веки чудилась большая тень, нависшая над ней, кожей ощущался пристальный взгляд, слышался скрежет когтей по подоконнику. Хотелось заорать сразу, не выясняя, кто и что делает в ее комнате. Но заорать она не могла. Что-то тяжелое давило на грудь, будто кто-то положил на нее бетонную плиту. Дышать было тяжело, в воздухе почти не осталось кислорода.

Саша распахнула глаза и в беззвучном крике открыла рот. Давление на грудь не уменьшилось, но кто пытается задушить ее, она не увидела: в комнате было абсолютно темно. Она не видела ни очертаний мебели, ни контура окна – ничего. Помнила, что вечером прямо в ее окно светил один из уличных фонарей, она еще думала, не стоит ли задернуть шторы, но не стала. Хотела вскочить, но не смогла даже пошевелиться. Ее словно парализовало. Бесконечное мгновение спустя показалось, что темнота рядом дрогнула, а еще через секунду что-то медленно и тягуче заскрипело в стороне, ближе к выходу из комнаты.

Саша крепко зажмурилась, мысленно молясь только об одном: проснуться. Снова открыла глаза, понимая, что это не сон. Кто-то есть в ее комнате, кто-то сидит у нее на груди. А она не может пошевелить даже пальцем! В своих мыслях она отчаянно отбивалась, пиналась, пыталась вырваться из держащего ее в тисках паралича, и наконец путы будто испарились все разом, она резко села, смогла вдохнуть и закричать, но вместо крика изо рта вырвался лишь слабый хрип, как бывает, когда пытаешься кричать во сне.

Вокруг по-прежнему царила непроницаемая темнота, Саша не видела даже собственных рук, а возле двери снова послышался леденящий душу скрип. Саша в отчаянии зашарила руками по прикроватной тумбочке, пытаясь найти телефон и мысленно молясь только о том, чтобы вечером оставила его там, а не на столе. Ей повезло: спустя две секунды пальцы нащупали тонкое стекло и сжались вокруг корпуса телефона. Саша быстро зажгла экран и повернула его в сторону двери, но тусклый свет переведенного в ночной режим мобильника не дотянулся до того места, откуда раздавался скрип, осветил лишь пространство перед ее лицом, и от этого стало еще страшнее. Будто там, в темноте, на расстоянии вытянутой руки что-то было, что-то, чего она не видела, только слышала. Саша снова повернула к себе телефон, дрожащими руками включила фонарик. Прежде чем она посветила бы в сторону двери, совсем рядом раздался громкий стук в стекло. Вот теперь она смогла вскрикнуть. Повернулась к окну и разглядела за стеклом огромного ворона. Он снова постучал в стекло, а затем высоко поднял голову, будто указывая клювом на что-то за ее спиной.

Саша обернулась. В двух метрах от ее кровати в воздухе что-то висело. Что-то мертвенно-серого цвета, и она не сразу сообразила, что это чьи-то ноги. Медленно подняла голову, чувствуя, что сердце готово вырваться из груди. Ноги чуть выше середины голени прятались под подолом длинного черного платья, которое венчали рассыпавшиеся по плечам темные волосы. Увидела Саша и веревку, прикрепленную к толстому крюку, прибитому к потолку. Саша не помнила, был ли этот крюк в ее комнате раньше, но скрип издавал именно он, поскольку тело медленно раскачивалось в петле и веревка терлась о железо.

Она готова была закричать, но в легких снова не хватало кислорода, горло сдавили стальные тиски ужаса. Кто-то висел в ее комнате на крюке, висел к ней спиной, и сейчас медленно, сантиметр за сантиметром поворачивался. Скрип заполнил уши, сердце бешено забилось о ребра, а тело тем временем уже висело вполоборота. Саша вдруг поняла, что, если увидит лицо висельника, умрет в ту же секунду.

Страх придал ей сил. Она откинула в сторону одеяло, вскочила на ноги и бросилась к двери, стараясь не думать о том, что на пути к выходу ей придется пробежать мимо болтающегося в петле тела. Повезло: она не задела даже края платья, добралась до выхода из комнаты, выскочила в коридор и захлопнула дверь за собой.

В коридоре было пусто, темноту рассеивали лишь тусклые бра на стенах. Саша прижалась спиной к двери и судорожно всхлипнула. Пока совесть корила ее за непрофессионализм: ведь она должна была снять женщину, оказать ей помощь, возможно, смогла бы реанимировать, – здравый смысл уже подмечал важные детали.

Вряд ли кому-то пришло бы в голову повеситься именно в ее комнате. Даже в школе достаточно пустых помещений, не говоря уже о том, что в лесу полно удобных для этого деревьев. Никакого крюка в потолке вечером не было, и даже если бы кому-то пришла безумная идея скончаться именно при ней, то ему пришлось бы этот крюк в потолок вбить, а уж это она наверняка услышала бы, как бы крепко ни спала. Не валялся на полу стул, с которого несчастная – а это была женщина, Саша не сомневалась – шагнула в вечность. Ну и самое главное: мертвое тело не раскачивается в петле, не поворачивается к окну.

Значит, дети и Войтех правы: в стенах пансионата бродят призраки, и Саша только что повстречалась с одним. Она повернулась к двери, взялась за ручку и, глубоко вдохнув, медленно приоткрыла, щелкнула выключателем и осторожно заглянула в ярко освещенную комнату. Та была пуста: ни висельника, ни крюка в потолке. Одно только одеяло наполовину свисало с кровати: Саша запуталась в нем, когда в панике пыталась выбраться из постели.

Может, ей вообще все приснилось. Дурной сон, кошмар. Нужно возвращаться в кровать и еще поспать, до рассвета далеко. Но от одной только мысли о том, чтобы вернуться в комнату и выключить свет, ее начинало мутить. Пожалуй, сегодня она будет спать со светом. Но для начала неплохо было бы выпить воды.

Столовая в школе работала по расписанию, но в буфет свободный доступ имелся круглые сутки на тот случай, если кому-то из учеников или преподавателей захочется воды или чаю. Саша похвалила себя за привычку спать в незнакомых местах в крайне целомудренных нарядах, а потому не стала заходить в комнату, так и пошлепала босыми ногами по коридору.

Проходя мимо комнаты Войтеха, на секунду остановилась, посмотрела на дверь. Наверное, правильно будет разбудить его, рассказать о том, что произошло. И пусть призрак – или что бы это ни было – уже исчез, возможно, он захочет осторожно взглянуть на место, где все произошло. Во время расследований Саша порой скрывала какие-то детали, не думая, что они могут быть важны, лезла на амбразуру, никого не предупреждая, что иногда едва не заканчивалось катастрофой. Чаще всего не по злому умыслу, просто не придавала значения, но сейчас не хотела давать Войтеху повод отчитывать ее. Забавно, когда они были вместе, когда она знала, что он любит ее и все простит, вела себя как безголовая дурочка, хоть и понимала, что его это злит и расстраивает. Сейчас же, когда ей уже не должно быть никакого дела до того, что он думает, она наконец начала вести себя так, как он того хотел.

Саша тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли, и постучала в дверь. Войтех не отзывался долго. Она стучала еще два раза, но он так и не проснулся. Вытащила телефон, чтобы позвонить ему, но передумала. Если Войтех сейчас решит осмотреть ее комнату, кто знает, насколько это затянется, а пить очень хотелось. Пожалуй, она потратит пять минут на поход за водой, а потом обязательно его разбудит.

В коридорах было тихо и спокойно. Ни из-под одной двери преподавательских комнат не выбивался свет, ни за одной дверью не было слышно ни шороха. Все давным-давно спали. Идти по пустым коридорам было немного жутковато, но настенные бра, никогда не выключавшиеся на ночь, неплохо подсвечивали дорогу.

Саша добралась до кухни без приключений. Взяла стакан и уже наклонилась к кулеру, когда за спиной раздался тихий шорох. Она замерла, мгновенно чувствуя, как вспотели ладони. Медленно выпрямилась, но обернулась быстро, втайне ожидая снова увидеть висящее тело, однако за ее спиной никого не было. Шорох тоже больше не слышался, но Саша не сомневалась, что в темном углу у большого стеклянного шкафа, куда не дотягивается тусклый свет ночника, кто-то прячется. По спине пробежал мороз, а внутренний голос велел срочно налить воды и уйти, а можно даже без воды, но Саша не была бы самой собой, если б так и поступила.

– Кто здесь? – громко спросила она.

Не показалось: в углу действительно кто-то был, хотя в глубине души она надеялась на обратное. И сама не могла бы сказать, чего так испугалась, ведь это, скорее всего, какой-нибудь школьник, который тоже решил выпить воды. Она в пансионате, а не в заброшенном замке! Но если школьник, зачем прячется? Заходить ночью на кухню не запрещено.

Темнота зашевелилась, зашуршала одеждой, и из угла на свет вышла фигура. Прежде чем Саша узнала в фигуре Войтеха, она успела инстинктивно шагнуть назад и едва не сшибить кулер. Значит, вот почему он не отзывался на стук. Его попросту не было в комнате.

– Войта? Что ты здесь делаешь?

– Тот же вопрос я могу задать тебе, – усмехнулся он, походя ближе.

– Я воды пришла попить. А ты явно не за этим.

– Откуда тебе знать? – Улыбка из просто вежливой стала лукавой, и Саша не сдержалась, улыбнулась в ответ.

– Потому что если бы пришел за тем же, не стал бы прятаться, услышав, что кто-то идет.

Войтех немного подумал и кивнул.

– Твоя правда. На самом деле я решил снова забрести в тот коридор, где что-то видел, надеялся, что призрак, если только это он, снова придет.