Текст книги "Рубин Карашэхра"

– Ладно. Не злись. Мне тоже не по душе человеческое общество. Но мы ведем честную игру. Генерал решил сотрудничать с нами, и можешь не ломать свою голову, хорошо это или плохо, начальство уже все решило за тебя… Кстати, может быть, нам стоит пойти куда-нибудь в тенек, где подают холодное пиво, и продолжить там нашу милую беседу, а то я чувствую, что скоро изжарюсь на солнце.

Парень вскинул голову, глядя на меня с плохо скрытой насмешкой, и сказал:

– Не изжаришься. Там у вас есть места и пожарче.

– А ты что, бывал у нас? – спросил я ехидно.

Он снова нахмурился, видимо, ему было не очень приятно обсуждать возможность собственного путешествия в наши земли, и предложил, не глядя на меня:

– Пойдем в «Цветущий чертополох». Там можно посидеть спокойно.

Я скривился про себя. Опять чертополох! Куда ни плюнь, везде чертополох, да еще и цветущий! Но вслух сказал с любезной улыбкой:

– Ладно. Показывай дорогу.

Антоний шел так быстро, что я едва поспевал за ним. Узкие, раскаленные солнцем улочки были пусты. То ли «Белые щиты» сидели по домам, то ли изучали новые приемы боя под руководством Буллфера, то ли получали новое вооружение.

В «Чертополохе» (неплохая, кстати, несмотря на название, оказалась таверна) мы сели за самый дальний столик. Я доброжелательно проводил глазами трактирщика, притащившего поднос с большим запотевшим кувшином (судя по запаху, в нем было что-то получше пива), тарелками с разнообразной снедью и двумя стаканами. А потом весело сказал своему спутнику:

– Ну что, выпьем за нашу общую победу, дорогой союзник.

Не отвечая, Антоний налил себе вина и выпил залпом, всем своим видом показывая, что лично он мне не союзник, тем более не «дорогой».

– Слушай, – продолжил я, словно не заметив, как его перекосило от моей фамильярности. – А почему у вас здесь не видно женщин? Я, например, не встретил ни одной.

– Потому что их здесь нет, – сказал он, укладывая на огромный ломоть хлеба куски копченого мяса.

– Совсем нет?

– Совсем. Наша жизнь посвящена борьбе с демонами, и устав Ордена запрещает женщин.

– Это худо, – сказал я задумчиво. – Священная война, великое служение… это все понятно, но человеческая-то природа берет свое, как же вы обходитесь…

Антоний покраснел… от возмущения, наверное, и воскликнул:

– А ну заткни свою грязную пасть и не смей…

– Ты меня не понял, – перебил я его невозмутимо. – Я хотел спросить, как же вы продолжаете свой благородный род? Откуда взялись дети? Я видел много детей на улицах. И все они мальчики. Почему?

Он покраснел еще больше и ответил, глядя в свой стакан:

– Мы принимаем всех, кто желает уйти из мира и принять участие в священной войне, а дети… Благородные матери отдают своих сыновей для того, чтобы мы вырастили из них бесстрашных воинов.

– Понятно.

Значит, из десятков соседних деревень стекаются в Белый город мальчики, юноши и мужчины для того, чтобы продолжить славное дело предков, поучаствовать в какой-нибудь войне против демонов и покрыть себя неувядающей славой и ангельской благодатью. Мечей и цветов чертополоха хватит на всех. Бедный Энджи, ему станет дурно, когда он узнает, что такая куча народа мечтает погибнуть ради него, по одному его слову.

Антоний, внимательно наблюдающий за мной, неожиданно отодвинул блюдо с мясом и поднялся.

– Идем со мной.

Глаза его заблестели, на щеках выступили красные пятна. Похоже, его охватил приступ фанатического вдохновения, что случается иногда с людьми. Ну ладно, пойду посмотрю, что он там мне хочет показать. Надо быть, так сказать, в курсе умонастроений народных масс. Я тоже встал, сунул кусок ветчины в карман и пошел вслед за собеседником.

На улице стало немного прохладнее, набежавшие на небо тучки скрыли солнце, и белый камень стен уже не так слепил глаза. Откуда-то прилетел ветерок и покрыл воду в каналах мелкой рябью. За горизонтом как будто погромыхивало. Наверное, будет гроза…

Антоний уверенно шел вперед. Без него я бы давно заблудился в путанице улочек, тупичков и переходов. Периодически город начинал представляться мне громадным муравейником – в этой его части постоянно шныряли, попадаясь нам навстречу, деловитые сосредоточенные люди. Одни из них тащили связки копий, другие были нагружены щитами; на особенно узкой улочке нам пришлось пропускать целый отряд, тянувший часть огромной метательной машины.

Видимо, Антоний пользовался в городе популярностью, с ним здоровались и периодически останавливали, чтобы узнать новости из большого мира, но мой неожиданный спутник не особо распространялся по этому поводу и спешил быстрее отделаться от любопытных. На меня горожане реагировали одинаково, с явным неудовольствием. Но я уже привык чувствовать на себе враждебные взгляды, и человеческое общество давно перестало меня нервировать.

Узкие кривоватые улочки остались за спиной, и мы вышли на широкую круглую площадь. Белая пирамида храма, видимая изо всех точек города, оказалась прямо перед нами. Вот, значит, куда он меня вел. Интересно только – зачем?

Антоний первым прошел между широко распахнутых створок каменных дверей, его белый плащ тускло засветился в полутемном коридоре, и бледные листья чертополоха неожиданно вспыхнули ярким пурпуром. Значит, эти их священные символы еще и в темноте светятся. Очень впечатляет. Надо будет такой плащик себе, что ли, попросить, в качестве сувенира.

– Входи, не бойся, – сказал Антоний, увидев, что я в нерешительности затормозил на пороге.

Ладно, чем я рискую…

Внутри было прохладно, почти холодно, шаги гулко отражались от каменных плит пола и улетали вверх, под потолок. Бледный свет, льющийся из невидимых окон, освещал грубо обтесанные стены коридора. Откуда-то доносилась тихая ненавязчивая музыка, и тянуло резким неприятным запахом, сушащим горло. Я уже хотел выразить свое неудовольствие по этому поводу, как вдруг пред нами открылся небольшой круглый зал. Его стены были покрыты фресками, изображающими картины Великой Древней Войны. Чувствуя странное волнение, я подошел ближе, рассматривая зеленые луга, морские побережья, леса, демонов, людей и ангелов, нарисованных с человеческой тщательностью, любовью к мелким деталям и подробностям.

Сзади тихо подошел Антоний, и я услышал его негромкий, временами приглушенный до шепота голос.

– Эта война началась давно. В те времена, когда власть Верховных демонов простиралась на все земли. И не было в Срединном мире места, где можно было укрыться от слуг, которые усердно выполняли волю своих хозяев: убивали, грабили, жгли…

Я смотрел на маленькие фигурки людей, мечущиеся в красном пламени, на черные косматые тени, выползающие из узких расщелин в земле, на темные клубы дыма, в которых горели узкие свирепые глаза демонов, и слушал прерывающийся от волнения голос Антония.

– Страдания людей были столь велики, что их мольбы и крики о помощи достигли Небес. И тогда три ангела спустились на землю. Они хотели освободить людей от власти ненавистных демонов…

С картины на меня смотрели три одинаково прекрасных лица, озаренные сиянием солнечных лучей.

– Целитель душ, архитектор и священный воин, – произнес Атоний тихо, а потом в его голосе снова зазвучали резкие интонации. – Они освободили от власти демонов долину между двух горных хребтов на востоке и погибли и Великой Битве у западной реки…

Он подошел к фреске, на которой была изображена битва. Всадник в белом шлеме с золотым орнаментом, сидя на огромном коне, всаживает копье в черного косматого демона. А вокруг летят стрелы, копья, трупы людей и демонов лежат в воде под копытами лошадей, и на холме вьется над сражением золотое знамя.

– Они погибли, – повторил Антоний. – И не узнали, что на земле у кого-то из них остался ребенок…

Он замолчал, задумался о чем-то, потом тряхнул головой и продолжил:

– Через несколько сотен лет священную войну продолжили потомки ангелов. Их было уже около десяти тысяч. Они боролись с демонами и сдерживали вспышки человеческого насилия. Именно тогда был основан Белый Город. Он стоял на границе между землями Хозяев и ангельской территорией, удерживая их от войн. А потом ангельская кровь стала растворяться в человеческой. Бывшие полуангелы поняли, что скоро исчезнут. Тогда многие из них стали стремиться заключать браки между собой. И с каждым ушедшим веком ангельских потомков становилось все меньше. Сейчас среди «Белых щитов» их от силы несколько десятков…

«Да, – подумал я. – Теперь в Белом Городе верховодят люди, пытающиеся продолжить дело ангелов. И они очень по-людски его понимают…» Но я не сказал этого Антонию, который с непонятной тоской рассматривал нарисованный на стене величественный город с белоснежными стенами.

– Зачем ты привел меня сюда? Я знаю историю Великой Войны.

Антоний посмотрел на меня, и глаза его снова нехорошо заблестели.

– Значит, демоны знают о существовании ангельских потомков… – Он замолчал на мгновение и спросил уже совсем другим тоном: – А знают ли об этом ангелы?

– Если хочешь, спроси об этом у Энджи.

Антоний опустил голову.

– Я не решаюсь тревожить его. А сам он не заговаривает ни с кем из нас.

Значит, не заговаривает. Ну что же, наверное, Энджи нечего сказать людям.

Антоний отошел к фреске, на которой были изображены три прекрасных существа, и произнес:

– Люди хотят быть похожими на ангелов. Они устали от постоянных войн. И если бы демоны оставили нас в покое, мы могли бы стать счастливыми, мы бы строили свой мир сами.

Я усмехнулся:

– Демоны, ангелы… вас постоянно должен кто-то вести. Люди слишком беспомощны, они не могут ничего делать сами. Вы умеете только рисовать бессмысленные красивые картинки и поклоняться им.

Антоний повернулся ко мне и воскликнул почти с отчаянием:

– Я не понимаю, почему тебе абсолютно все равно то, что ты здесь видишь!! Тебя не трогает их красота! Безразлично их великое мужество и огромная воля. Неужели вас, демонов, ничто не волнует?! Я думал, ты способен почувствовать хоть что-то, если увидишь их своими глазами. Но тебе все равно… Ты считаешь нас чем-то вроде сумасшедших и без жалости уничтожил бы всех «Белых щитов»! Мы же просто благородны и честны. Мы живем памятью о величии прошлого, о доблести и милосердии существ, нас спасших, и мечтой о будущем – надеждой на встречу с теми, кто добр, прекрасен и мудр.

– Тогда радуйся. Энджи полностью соответствует твоим запросам, – заметил я сухо и отправился прочь из храма.

Бесчувственные мы, значит, ничего не понимаем. Кому они нужны – уничтожать их… Слишком много эти люди о себе воображают. Фанатик… Подумаешь, подвиг.

Хмурый и недовольный, чувствуя некоторые угрызения совести из-за того, что проболтался без дела целый день, я возвращался к Хозяину и, не доходя до апартаментов Буллфера, услышал его разъяренный рык:

– Мне осточертела ваша ненормальная семейка! Убирайся отсюда! Проваливай! И чтобы, я тебя больше не видел!

Интересно, кого это он так? Я осторожно подошел к двери и приложился к ней ухом. Буллфер орал еще несколько минут, потом замолчал, и я услышал смутно знакомый, на удивление спокойный голос:

– Я хочу принять участие в битве, Хозяин.

Буллфер снова заревел:

– Я – не Хозяин, а ты не будешь участвовать в битве!

С кем это он там? Я потихоньку приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Булф сидел в кресле, размеренно постукивая кулаком по подлокотнику, его рыжую физиономию перекосило от ярости, ноздри широкого носа раздувались, а глаза горели красным огнем. Ну, все понятно, уже взбешен, но еще сдерживается. А вот его собеседник пока спокоен. В свете настольного фонаря я увидел высокого молодого мужчину. Его дорожная одежда посерела от пыли, сапоги заляпаны уже подсохшей грязью, значит, ехал издалека. Темный плащ радовал глаз после тоскливо-светлых одежд «Белых щитов», а оттенок длинных волос чем-то напоминал золотые кудри Энджи. И его человеческое упрямство можно было сравнить с безмерным терпением нашего ангела.

– Я останусь здесь, – повторил незнакомец.

Буллфер еще раз саданул кулаком по подлокотнику, потом откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В наступившей тишине стало слышно стрекотание цикад за окном и шумное сопение хозяина. Я потихоньку вошел в комнату, прикрыл за собой дверь и сел на пуфик, ожидая продолжения. Парень терпеливо стоял перед Буллфером и упрямо смотрел на него исподлобья. Где-то я уже видел эти глаза…

– Ричард, – снова заговорил Буллфер. – Ты должен уехать.

– Точно! Ричард! – воскликнул я вслух, мгновенно узнавая и эти глаза, и округлый подбородок с ямочкой, и общее упрямое выражение смуглого, по-человечески привлекательного лица. Младший брат леди Виктории был очень похож на свою прекрасную сестру.

Буллфер и Ричард взглянули на меня с одинаковым удивлением и тут же равнодушно отвернулись. Я поспешил заткнуться и сделал вид, что меня вообще нет в комнате.

– Ты должен уехать, – повторил Булф.

– Ты не можешь меня прогнать, – сказал Ричард. – «Белые щиты» принимают всех, кто хочет воевать с демонами.

– Дурак! – прошипел Буллфер сквозь зубы. – С демонами ему воевать захотелось! Ну и шел бы проситься к генералу или к этому… советнику Теренцию. Чего ты ко мне приперся?!

Ричард опустил глаза, заметно бледнея под темным загаром, и стал еще больше похож на свою сестру.

– Ты мне очень помог… тогда, помнишь? А я не забываю платить свои долги. Теперь тебе нужна помощь, и я…

– Все, – сказал нетерпеливо Буллфер. – Ты заплатил все свои долги. Теперь можешь убираться.

– Нет.

Да, пожалуй, лорд Ричард может вывести из себя не только вспыльчивого демона. Но интересно, чем же это Булф ему помог, что-то я не слышал, чтобы он когда-нибудь помогал людям.

Хозяин сделал короткую передышку. Поднялся, подошел к столу и налил себе вина, даже не подумав предложить гостю. Я заметил, с какой жадностью Ричард посмотрел на запотевший кувшин. Видимо, скакал несколько суток и теперь едва держится на ногах от усталости. Бедный мальчик боялся не успеть к началу битвы, спешил изо всех сил, а в итоге нарвался на откровенное хамство и пренебрежение к своей персоне.

– Виктория знает, что ты здесь? – спросил Буллфер, снова прикладываясь к кувшину.

– Нет, – ответил Ричард с усилием. – Не знает.

– Ты подумал, что будет с ней, если тебя убьют? Она же любит тебя.

– Меня не убьют. Я прекрасно стреляю из лука, я…

– Знаю-знаю, – Буллфер нетерпеливо отмахнулся от него. – Великолепный лучник, непревзойденный наездник… мальчик, это их война. Эти ненормальные «Белые щиты» помешались на ней. Они воображают себя потомками ангелов, идиоты, и считают, что имеют право вершить правосудие!

– Во мне тоже течет ангельская кровь, – негромко сказал Ричард.

Хозяин грохнул пустым кувшином об стол и заорал в бешенстве:

– Он мне еще о происхождении своем будет напоминать! Пошел вон, я сказал! Катись отсюда, ангельский выродок!

Сильно сказано! Я бы на месте Хозяина поостерегся с такими выражениями. Ричард покраснел, потом побледнел, рука его нервно сжала рукоять меча. Я на всякий случай приподнялся с пуфика, надеясь, что смогу предотвратить кровопролитие. Еще скандала с «Белыми щитами» нам не хватало. Но, к моему огромному облегчению, спасать мальчишку от разъяренного Буллфера не пришлось. Несколько мгновений Ричард пристально смотрел на того, кого по-прежнему называл Хозяином, потом развернулся и стремительно вышел из комнаты, зацепив меня длинным пыльным плащом. Борьба между долгом и гордостью была короткой… Буллфер схватил со стола уже пустой кувшин и швырнул его в угол. Остатки вина потекли по мраморной стене и закапали на пол. Мой хозяин равнодушно взглянул на испачканный ковер и отвернулся. Я же на цыпочках подошел к окну, высунулся наружу и через несколько мгновений увидел Ричарда, выбегающего из башни. Оттолкнув кого-то из «Белых щитов», попавшегося ему на дороге, он подбежал к коновязи, вскочил в седло своей лошади и погнал ее к северным воротам, только пыль взвилась из-под копыт…

– Уехал? – негромко спросил Буллфер, и я вздрогнул от неожиданности, услышав его спокойный голос за спиной.

– Уехал, – ответил я, слезая с подоконника.

– Хорошо, – пробормотал хозяин и вернулся к столу. Лично я ничего хорошего здесь не видел. Ангелы и их потомки, какие-то неоплаченные долги… Я посмотрел на Буллфера, ожидая объяснений, по тот сосредоточенно крутил в руке кубок, постукивая когтями по его серебряным бокам, и выглядел очень задумчивым.

– Значит, в Ричарде есть ангельская кровь? – спросил я осторожно, чувствуя, что разговор на эту тему может быть неприятен Буллферу, но не сумев сдержать любопытства.

– Ангельская кровь… – повторил он раздраженно и хмуро посмотрел на меня. – Да.

– Выходит, Ричард – потомок ангелов? – продолжил я осторожный расспрос.

– И Виктория тоже, – неохотно ответил Булф.

– Забавно. То-то я смотрю, он как будто бы похож на Энджи… И как ты помог ему?

Буллфер засопел, потом усмехнулся и тяжело опустился в кресло.

– Ангельская кровь… – снова пробормотал он. – Объяснений это не требует. Лорд Ричард нежно любит свою сестру. Она, без сомнения, отвечает ему взаимностью. Для ангелов это естественно – глубокая искренняя привязанность, родство душ, полное взаимопонимание, чувства, непостижимые для демонов. – Буллфер насмешливо фыркнул и добавил ехидно. – Впрочем, как и для людей. Ангельская сила чувств, эта их великая любовь, отрицающая все условности… но они не ангелы и живут не на Небесах и, более того, близкие родственники. Какая трагедия… Помнится, я очень смеялся, когда Ричард обратился ко мне за помощью. Я был его последней надеждой.

– И чего он просил? – спросил я осторожно.

– Ничего особенного. Разрешения на брак.

Он отошел к окну, навалился кулаками на подоконник и стал смотреть в небо, залитое ночной чернотой. И мне стало как-то не по себе. Слишком одиноким он выглядел сейчас, слишком усталым. Хозяин, пусть даже бывший, не должен быть таким.

Одно из качеств хорошего секретаря – угадывать настроение хозяина, поэтому я не стал доставать его утешениями и вопросами. Наверное, сейчас Буллферу нужно побыть одному. Я поднял брошенный им серебряный кувшин, без стука поставил его на стол и хотел потихоньку удалиться, но Булф глубоко вздохнул и сказал, не поворачиваясь:

– Гэл, позови Энджи.

– Он тебе очень нужен?

– Что за дурацкие вопросы, если зову, значит, нужен!

– Он в последнее время как-то сник. По-моему, догадывается, что ты задумал.

Буллфер с треском захлопнул ставни:

– А ты думай поменьше о том, что я задумал. И поменьше болтай.

– Ладно, как скажешь.

Я поплелся в апартаменты Энджи. Дверь оказалась открытой, в комнате было темно, но на фоне открытого окна я увидел его крылатый силуэт, подошел и встал рядом. Воздух остыл, на меня повеяло приятной прохладой…

– Сегодня со мной разговаривал один мальчик, – сказал вдруг Энджи тихим задумчивым голосом. – Он видит очень странные вещи… то, чего не видят другие люди. И он просил меня объяснить последнее свое видение: «…Белые всадники скачут по небу. И пыль из-под копыт их коней оседает на небе Млечным Путем…» Это напомнило мне о том, как погибших в Великой Битве ангелов небесные кони возвращали обратно домой, в Твердыню. Что это? Предупреждение нам? Или знак того, что мы победим…

Я отвел глаза в сторону… Значит, Энджи все же разговаривает с людьми.

– Буллфер просил, чтобы вы спустились к нему.

Ангел повел крыльями, как будто ему стало холодно, и грустно посмотрел на меня.

– Гэл, почему так официально? Мы же друзья и были на «ты».

Я пожал плечами и отвел глаза в сторону.

– Не знаю. Как-то все изменилось.

– Да. Ты прав. Все изменилось.

Энджи слез с подоконника и подошел ко мне.

– Хорошо, пойдем узнаем, чего он хочет…

Буллфер ждал нас, по своему обыкновению нетерпеливо расхаживая по залу.

– Энджи, нужна твоя помощь, – воскликнул он, увидев ангела. – Ты сможешь открыть окно?

– Об этом мог бы и меня попросить, – пробормотал я сердито, но, увидев полный презрительного высокомерия взгляд Хозяина, понял, что речь идет об «окне» магическом. Тогда конечно! Я-то в магии не силен, а Буллфер, видимо, решил вспомнить свои прежние королевские привычки, и теперь у нас ангел – придворный колдун!

– Куда навести? – спросил Энджи. Булф протянул ему листок:

– Вот по этим координатам.

Я заглянул через крыло ангела в бумажку и не удержался от удивленного свиста. Буллфер хотел заглянуть прямо в свой бывший кабинет. Обалдеть можно!

– Это рискованно, – Энджи перевел в слова мои бурные эмоции.

– Знаю, – буркнул хозяин. Он сел в кресло и начертил в пространстве перед собой воображаемые линии будущего окна. – Здесь. И поторопись, пожалуйста.

Энджи молча встал напротив, закрыл глаза, вытянул руки. С кончиков его пальцев потекли тонкие золотые ниточки, сплетающиеся в светящийся прямоугольник, пока еще неясный, но уже готовый отразить картину другого мира. Буллфер крепко сжал подлокотники кресла, отдавая Энджи какой-то мысленный приказ, и в то же мгновение «окно» распахнулось. В раме из белого пламени я увидел кусок знакомого до последней полки кабинета. Массивный стол на ножках, выточенных в форме когтистых лап, тяжелая лампа из черного камня, ониксовое пресс-папье с трещиной на ручке, появившейся, когда разгневанный Буллфер шарахнул им по столу, книги… и Хул, за этим самым столом сидящая. Когда перед ней распахнулся «экран», она уронила перо и воскликнула удивленно:

– Буллфер?! Ты?!

Хозяин откинулся на спинку кресла и сказал, улыбаясь:

– Да, моя дорогая. Узнала?

– Ты не изменился, – ответила она.

Не знаю, что Хул чувствовала на самом деле, но внешне она была совершенно спокойна. Кажется, наша дамочка научилась следить за своими манерами.

– Я знала, что ты жив.

– И ничего не предприняла? Какая оплошность!

– Почему же, мой дорогой. Я сделала очень много, ты себе даже представить не можешь сколько. Отменила некоторые законы, ввела новые льготы, освободилась от некоторых навязчивых слуг, уладила конфликт с соседним Хозяином. – Она мило улыбнулась, облокотилась о стол и опустила хорошенькую мордочку на переплетенные пальцы рук. – И знаешь что? Все довольны. Твоим обожаемым демонам нравится мое правление. А мне понравилось править.

Когти Буллфера проскрипели по обивке кресла, оставляя глубокие царапины.

– Дрянь!

Хул обиженно надула губки:

– Как грубо! Разве можно так говорить с дамой?! Впрочем, тебе всегда не хватало воспитания, мой дорогой. Очень жаль. А я все ждала, когда ты объявишься, чтобы предложить тебе место секретаря, оно как раз пока свободно, но снова убедилась, что ты всего лишь грубый, высокомерный нахал. Нужно быть немного… – она с наигранным затруднением щелкнула пальцами с острыми ноготками, вспоминая нужное слово, – …мягче. Немного мягче, вежливее, демоны любят, когда с ними вежливы. Попроси ангела, он тебя научит…

Я с опаской покосился на Буллфера. С ним было что-то не то: глаза горят, непроизвольно выпускаются и втягиваются когти, в одном из сжатых кулаков начинает пульсировать багровое пламя, еще немного – и он превратится во что-нибудь страшное и опасное… смертельно. Каждое изощренное издевательство Хул попадало в цель, точно в его, и без того израненное, самолюбие. Если бы он мог влезть в «окно», чтобы придушить негодяйку, он бы сделал это.

– Что такое? – спросила Хул, невинно хлопая накрашенными ресницами. – Тебе неприятно слышать правду?!

– Я убью тебя, – хрипло сказал Буллфер.

– Хватит! – сказала она резко, превращаясь в гордую Хозяйку. Поднялась, отбросив за спину длинный пурпурный плащ, и подошла вплотную к экрану. – Ничего ты мне не сделаешь! Никто из вас ничего не может мне сделать! Надоели эти пустые разговоры! И если мне нужно победить тебя снова, чтобы доказать, что ты ничтожество, я сделаю это! В прошлый раз я пожалела тебя вместе с твоим слугой-недоумком и бедняжкой-ангелочком, больше я не пощажу никого.

Она еще ближе подошла к экрану, заслоняя собой картину кабинета, ее сверкающие глаза стали огромными.

– Я знаю, где ты, – прошептала она. – Узнаю это место. «Белые щиты»? Конечно, только безумцы могли дать тебе убежище!

Хул отпрянула от «окна», ее плащ снова распахнулся, и я увидел короткую рукоятку рубинового жезла, висящего у нее на поясе.

– Я приду к тебе, Буллфер! – сказала она спокойно, почти бесстрастно. – Мы все к тебе придем. Даю тебе фору. Два дня. Цени мое благородство.

Изображение помутнело, а потом в воздухе сверкнула красная вспышка, и экран развалился на куски прямо в руках Энджи. Все-таки Буллфер не сдержался и швырнул в соперницу сгустком пламени. Безобидная выходка, жест отчаяния, физический контакт через «окно» невозможен, все мы знаем об этом. Энджи подул на обожженные ладони и посмотрел на Буллфера, устало ссутулившегося в кресле.

– Это объявление войны?

– Да… Она постаралась бы напасть неожиданно, но чтобы провести сюда армию, ей придется открыть «ворота» и удерживать их. На это нужна энергия. А чтобы собрать ее, нужно время.

– Почему ты думаешь, что она поведет армию? Гораздо проще проникнуть сюда одной и…

Буллфер встал, поднял листок с координатами своего бывшего кабинета и порвал его на мелкие клочки.

– Она тщеславна. Как и все мы. Ей нужна полная победа. Мое полное уничтожение, много трупов, много крови. Извини за подробности. Демоны любят войну. Это развлечет их и еще больше поднимет ее авторитет.

Энджи сел в кресло, его крылья поникли.

– Скорее бы все закончилось, – прошептал он едва слышно.

– Закончится, – пообещал Буллфер. – Осталось два дня. А теперь идем, Гэл, нас ждет военный совет. Тебя, Энджи, я не приглашаю.

Ангел кивнул и отвернулся.

Буллфер направился, было, к двери, а потом вдруг повернулся ко мне и подозрительно повел носом.

– Чем это пахнет?

Я уж было хотел заявить, что не имею ни малейшего отношения к странным запахам, которые беспокоят хозяина как вдруг вспомнил… Ругая себя за забывчивость, я полез карман и вытащил кусок злосчастной ветчины, на которую жара подействовала не лучшим образом. Буллфер поморщился и вышел из комнаты, я поспешил следом за ним, запихивая мясо в рот. Не пропадать же продукту!

Кроме генерала за столом было еще двое. Белобрысый тип с залысинами на висках, вероятно от долгого ношения шлема, и вытянутой от постоянной брезгливости физиономией. Советник Теренций не любил демонов и в очередной раз, увидев Буллфера во всем его рыжем великолепии, передернулся. Вторым был парень, в котором я с удивлением узнал Антония, одетого в новые черные доспехи, сияющие переливами демонического пламени, и в белом плаще с намалеванными на нем красными руническими символами. «Мой сын Антоний», – сказал генерал с гордостью, опуская руку парню на плечо. Вот так да! А он, оказывается, генеральский сынок. Можно сказать, второй по значимости человек в Белом Городе.

Буллфер молча прошел мимо них и опустился на свое место. Я сел рядом. Когда все присутствующие вволю налюбовались друг на друга и с приветствиями было покончено, Хозяин поднялся, положил рыжие ладони на стол и заговорил своим звучным, хорошо поставленным голосом, не обращая внимания на гримасы Теренция.

– Сражение произойдет утром, пятнадцатого. У нас есть еще два дня.

Присутствующие недовольно загомонили, но Буллфер сжал ладонь в кулак, и скрип когтей по столу заглушил голоса.

– Я рассмотрел обычный порядок построения ваших войск и убедился, что он нуждается в корректировке.

Буллфер взял кусок угля, подошел к стене и принялся чертить на белом мраморе схематические квадраты манипуляций армии «Белых щитов», одновременно комментируя свои рисунки:

– Ваш боевой порядок занимает около двух миль. Войско выстраивается в три линии по двенадцать шеренг, всего тридцать шесть шеренг в глубину. Отряды стоят с сокращенными интервалами между собой, по флангам конница. И вы получаете огромную фалангу, лишенную возможности манипулировать на поле боя. С ней можно сделать все, что угодно. Взять в клещи, например вот так, – и драться смогут только внешние части шеренг, внутри будет давка. Эта ваша нерасчлененная фаланга стесняет действия отдельных бойцов и уничтожает все ваши преимущества.

– Значит, у нас все-таки есть преимущества?! Странно, – поморщившись, сказал Теренций.

– Есть, – ответил Буллфер. – Первоклассная пехота. С новым вооружением она может стать основной ударной силой.

– А мы думали, что основной нашей ударной силой будете вы.

– Я не всесилен.

– Странно, – повторил советник.

Мне он сразу не понравился. Зануда, лицемер и трус. Не знаю, зачем он примазался к святой войне «Белых щитов», но явно не по идеологическим соображениям. Наверняка за годы верного служения сколотил себе приличный капиталец и собирался удалиться в загородную виллу на покой, а тут мы со своей войной. Вот и бесится.

Теренций многозначительно покосился на генерала. Тот исподлобья смотрел на Буллфера и молчал.

– А что предлагаешь ты? – спросил Антоний, с любопытством глядя на Хозяина. Кажется, он уже забыл о нашем недавнем разговоре, во всяком случае, в его взгляде, устремленном на Буллфера, не было ненависти. Или он решил для себя отделить «хороших» демонов от «плохих», записав нас в первую категорию. Или разум возобладал над гордостью.

– Нужно отказаться от конницы, – Булф локтем стер заштрихованные квадраты, нарисованные на флангах войска. – Я понимаю, что это мощная ударная сила, но только не в войне с демонами. Животные будут пугаться, шарахаться, сбрасывать седоков.

Антоний улыбнулся и покачал головой.

– Наши лошади натренированы. Они не боятся демонов.

– И все же я бы не стал рисковать. Кроме того, я предлагаю уменьшить глубину шеренг с шести до трех и разбить легион на тридцать мелких отрядов-манипул. Первая шеренга будет состоять из копейщиков, вторая из бойцов вооруженных длинными мечами, а в третью можете поставить вашу «Священную дружину», лучших воинов. Прикрывать нас будут метательные машины.

У Антония неожиданно заблестели глаза. Он взял еще один кусок угля и подошел к разрисованной стене.

– А здесь с правого и с левого фланга мы поставим конницу! Отец, это хороший план.

– Никогда не доверяй демонам, – пробормотал Теренций.

– Вы можете предложить что-то лучшее? – очень вежливо осведомился Буллфер.

– Нет, – нехотя признался советник. – План хорош. Именно поэтому он вызывает подозрение.

– Ладно, – генерал поднялся. – Где, ты думаешь, появятся демоны?

Буллфер показал на большое светлое пятно на карте:

– Здесь. Это единственное место. Они откроют «ворота» в этой долине.

– Так близко от города?! – воскликнул Антоний.

– Да, – сказал Буллфер. – Если нам придется отступать, его стены защитят нас. А теперь, прошу прощения, у нас много дел.

Он повернулся спиной к союзникам и гордо удалился, я поспешил следом. Значит, все-таки пятнадцатое! Это проклятое пятнадцатое! Булф специально появился перед Хул за два дня до срока. Конечно, наша Хозяйка не успокоится до тех пор, пока не уничтожит его. А то двусмысленность получается: в поединке выиграла, а проигравший жив. Странно. Наводит на размышления… Все рассчитал! Знал, сколько времени потребуется для забора энергии. Так и задумал! Что ему демоны, Рубин, а потом и сами «Белые щиты» с их новым вооружением, когда он станет всемогущим?! Зачем ему тогда мы с Энджи…